Текст книги "Расследует Эллери Квин"

Автор книги: Эллери Куин (Квин)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)

ОТДЕЛ АНОНИМНЫХ ПИСЕМ
КАНУН СВАДЬБЫ

Свадьба Маккензи-Фарнем, согласно такому авторитету, как Виолетта Биллкокс, редактор светской хроники «Райтсвиллского архива», должна была стать подлинным событием летнего сезона. Молли Маккензи выходила замуж за доктора Конклина Фарнема, и ничего более важного невозможно было ожидать до конца года.

Невеста была дочерью Дональда Маккензи (Райтсвиллская персональная финансовая корпорация, Кантри-клуб, Комитет музея искусств и т. д. и т. п.), а молодой Конк Фарнем – многообещающим райтсвиллским хирургом, сыном знаменитого во всей Новой Англии терапевта, доктора Фарнема Фарнема, президента медицинской ассоциации округа и председателя совета райтсвиллской больницы. Роман протекал в пределах Скайтоп-роуд, ибо дом Маккензи в вирджинском колониальном стиле (построенный в 1946 году) находился всего двумя домами ниже по дороге похожего на ранчо, но выдержанного в стиле модерн жилища Фарнемов из красного дерева и стекла. Их лужайки соприкасались по бокам вклинившейся между ними небольшой усадьбы Хэллама Лака.

Разумеется, свадьбу назначили на июнь, а церемонию должен был проводить сам епископ, специально прибывающий из Бостона, к тайному разочарованию преподобного Эрнеста Хаймаунта, который рассчитывал на покровительство Маккензи местным талантам и даже заручился полуобещанием Дональда Маккензи на этот счет. Но Би Маккензи оказалась твердой, как гранит гор Махогани. Молли была ее единственным ребенком, и Би питала в ее отношении слишком много надежд, чтобы лишиться хотя бы части долгожданного триумфа. Поэтому венчание должен был проводить епископ, а поставлять еду и официантов – Дель Моника из Конхейвена.

– Мой бизнес не в Конхейвене, а в Райтсвилле, Би! – протестовал Дональд Маккензи. – Чем тебе не подходит Лиз Джоунс? Лиззи обслуживала все важные приемы в этом городе последние тридцать пять лет!

– Вот именно, – отозвалась Би, похлопав мужа по огромной лапе. – Это было бы слишком тривиально. Займись лучше своими делами, Дональд. Ты должен только оплачивать счета – об остальном позабочусь я.

Все социальные «проблемы» решала Би. Конк был славным парнем, но оставил за собой солидный «хвост». Взять, к примеру, Сандру, дочь Милли Барнет, – пышнотелую девицу с интеллектом коровы. Сандра любила проводить время на воздухе, и Конк часто виделся с ней, когда носил свитеры с высоким воротом, – настолько часто, что в глазах Сандры засверкали звезды, а Милли преисполнилась радужных надежд. Конк клялся, что между ним и Сандрой не было и не могло быть ничего серьезного, но Милли Барнет до сих пор говорила о нем весьма холодно.

Или Фло Петтигру, младшая дочь Дж. С. Петтигру, которая сменила Сандру, когда Конк Фарнем перешел от катания на лыжах на Лысой горе к поэтическим сезонам среди сосен вокруг озера Куитонокис. Фло была бледной и серьезной, с прической, как на ранних фотографиях Эдны Сент-Винсент Миллс,[42]42
  Миллс, Эдна Сент-Винсент (1892–1950) – американская поэтесса.


[Закрыть] и служила для главного редактора «Райтсвиллского архива» основным источником текстов для колонки любовной поэзии. Когда Конк разорвал их помолвку, она поникла, как сломанная лилия, и писала страстные стихи, обращенные к смерти. Тем не менее Барнетов и Петтигру пришлось пригласить на свадьбу, и, что еще хуже, Сандра и Фло были ближайшими подругами Молли.

Би героически решила проблему – она убедила Молли, что разумнее всего притвориться, будто прошлого никогда не существовало. Молли, унаследовавшая не только благообразную внешность отца, но и мозги матери, питала на этот счет тайные сомнения, но попросила Сандру Барнет и Фло Петтигру быть подружками невесты. Когда они согласились – Сандра с радостными криками, а Фло весьма спокойно, – все испытали облегчение, кроме Конка Фарнема.

После этого перед Би встал вопрос, что делать с Джен. Обычно приезд родственницы из Англии должен был только придать блеск любому райтсвиллскому приему, но Дженнифер Рейнолдс, которая была кузиной Би и, следовательно, ее личным крестом, бродила по поместью Маккензи с таким горестным видом, что была способна омрачить даже такое счастливое мероприятие, как свадьба Молли.

Би долго размышляла о проблеме Джен и наконец заявила:

– Что нужно бедняжке Джен в постигшем ее кризисе, так это мужчина.

– Мама! – воскликнула Молли. – Я приводила ей целые мужские гаремы, но она никого не поощряла.

– Кого ты имеешь в виду? – фыркнула ее мать. – Доктора Флэкера? Генри Грэнджона? Уолт Флэкер знает о женщинах только то, что видит в родильном отделении. А для Генри самое веселое времяпрепровождение – вечер за игрой в канасту с матерью. – Би наморщила курносый нос. – Естественно, что Джен с ее умом не найдет привлекательным ни одного мужчину, которых в состоянии предложить Райтсвилл.

– Кого же ты наметила в жертвы? – хихикнула Молли.

– Ну, – не без вызова ответила Би, – я пытаюсь найти подходящую формулировку, чтобы пригласить на свадьбу Эллери Квина.

* * *

Когда Эллери в прошлый раз видел жениха и невесту, Молли была робким, едва розовеющим бутоном на Райствилл-Хай, а молодой Конклин Фарнем – усердным студентом-медиком, очевидно пребывающим под влиянием аналогичных персонажей мыльных опер. Теперь же Эллери увидел распустившийся пышный цветок и опытного хирурга, но возможностей для дальнейшего развития знакомства было крайне мало. Дом Маккензи наполняли незнакомые леди с булавками во рту, телефонные и дверные звонки, возвещающие о прибытии бесконечных пакетов и коробок, и таинственные разговоры за захлопывающимися перед носом дверями. Над всем этим царил заговорщический смех Молли, Сандры Барнет и Фло Петтигру, занятых тем, что всегда отнимает энергию у невесты и ее подружек в подобное эпическое время. Иногда в доме появлялся жених Молли, окруженный аурой антисептика, целовал невесту в темном углу и исчезал снова. Дональд Маккензи почти не показывался, а когда делал это, его тут же отсылали с каким-то поручением. Хозяйку дома Эллери встречал только во время приема пищи.

– Мы бессовестно пренебрегаем вами, мистер Квин, – извинялась Би, – но, к счастью, Дженнифер может вас развлекать. Она похожа на вас – спокойная, серьезная, интересуется искусством. У вас с ней найдется много общего. – И Би упорхнула, не забыв закрыть за собой дверь.

Дженнифер Рейнолдс была хрупкой блондинкой тридцати четырех лет, чье довольно красивое лицо выглядело так, словно его регулярно отбеливали известью. К тому же оно постоянно морщилось, терзаемое каким-то тайным горем.

Хрупкость английской кузины миссис Маккензи заставляла Эллери чувствовать себя не в своей тарелке, и он не удивился, узнав, что она находится под профессиональным наблюдением коллеги Конка Фарнема, доктора Уолтера Флэкера, с которым молодой Фарнем делил обязанности. Но эта хрупкость была не только физической. Женщина напоминала красивую ткань, изношенную до предела и готовую порваться на кусочки при первом прикосновении.

Как-то после полудня, когда бедлам в доме превзошел себя, Эллери повез Дженнифер Рейнолдс на озеро, где под влиянием солнца, сосен и воды, мирно плещущейся о борта их дрейфующего каноэ, все наконец выяснилось.

Они говорили о Молли и ее женихе, которые казались счастливейшей парой, и Эллери выразил сожаление, что такое блаженство постигнет обычная невеселая судьба.

– Невеселая судьба? – Англичанка, вздрогнув, оторвалась от своих мыслей.

– Вы знаете, что я имею в виду, мисс Рейнолдс. Возможно, браки заключаются на небесах, но во что они превращаются на земле?

– Сразу видно, что вы холостяк, – засмеялась Дженнифер, но тут же стала серьезной. – Вы не правы. Молли и Конклину очень повезло. Вы верите в удачу, мистер Квин?

– Только до определенной степени.

– От нее зависит все. – Дженнифер обхватила руками колени, и в этот момент облако закрыло солнце, а в воздухе быстро похолодало. – Некоторые из нас рождаются удачливыми, а некоторые нет. То, что происходит с нами, никак не связано с тем, что мы собой представляем, как мы росли или какой пытаемся сделать нашу жизнь.

– Целый ряд современных умов с вами не согласны, – улыбнулся Эллери.

– В самом деле? – Она смотрела на воду, подернутую рябью. – Начиная с четырнадцати лет я трудилась за ткацким станком. У меня никогда не было в достатке ни еды, ни одежды, ни средств, чтобы сделать себя привлекательной. Но я не жаловалась, а усердно работала. С превеликим трудом я получила образование. Полагаю, Битрис говорила вам, что я пишу – главным образом критические статьи об искусстве… Во время войны я влюбилась в моряка. Его корабль торпедировали в Северном море, и все, кто находился на нем, утонули. Мы собирались пожениться во время его следующего отпуска… Усилием воли я заставила себя продолжать жить. У меня была работа и семья – бедная семья, мистер Квин, с больными отцом и матерью, множеством младших братьев и сестер, но мы все очень любили друг друга. А в прошлом феврале всю мою семью уничтожило наводнение, обрушившееся на юго-восточное побережье Англии. Выжила только я, так как была тогда в Лондоне. Как видите, мне не повезло даже в этом.

Бледное лицо сморщилось, и Эллери отвел взгляд.

– Собираются тучи, – сказал он, подбирая весло. – Давайте направим к берегу этот реликт Гайаваты.

Ему пришлось признать, что доводы Дженнифер Рейнолдс имеют под собой основания.

Проблему представляли также Сандра Барнет и Фло Петтигру. Со временем в их смехе, отзывающемся эхом на смех Молли, стали звучать истерические нотки. И поздно вечером того же дня, когда мисс Рейнолдс доверилась Эллери, он узнал причину.

Би и Дональд Маккензи отправились в Хай-Виллидж для беседы с Энди Биробатьяном в райтсвиллском цветочном магазине, где возник кризис с гардениями. Конк и Молли куда-то уехали на автомобиле, Дженнифер рано легла спать, Эсси Ханкер вымыла посуду и ушла к себе, а Эллери закрылся в своей комнате с работой, которую привез из Нью-Йорка.

В доме наконец стихло, и Эллери смог сосредоточиться. Поэтому когда он услышал звуки и посмотрел на часы, то удивился, увидев, что прошел целый час.

Звуки доносились со спального этажа. Эллери открыл дверь и посмотрел наверх. Дверь Молли была открыта, и в ее комнате горел свет.

– Вернулись так быстро, Молли? – Эллери остановился в дверях. Девушка стояла в свадебном платье перед высоким зеркалом, примеряя фату. – Не можете дождаться?

Она повернулась, и Эллери увидел, что это не Молли Маккензи, а Сандра Барнет.

– Прошу прощения, – извинился он.

Щеки Сандры посерели под загаром.

– Я… просто заглянула, – прошептала она. – Думала, что дома никого нет… – Внезапно девушка опустилась на табурет перед туалетным столиком.

– И, не найдя здесь Молли, вы не смогли удержаться от того, чтобы примерить ее свадебное платье?

– Мне так стыдно, – всхлипывала Сандра. – Но я всегда думала, что мы с Конком… О, вы не понимаете! – Платье было ей мало, и Эллери с тревогой наблюдал за напрягшимися швами. – Я никогда не выйду ни за кого другого – никогда, никогда…

– Конечно, выйдете, – сказал Эллери, – когда найдете подходящего мужчину, который явно не Конк. Не будем говорить об этом, Сандра. Вы не думаете, что вам лучше уйти – пока не вернулась Молли?

Это был первый необычный инцидент того вечера. Второй произошел уже после полуночи. Би и Дональд Маккензи с триумфом вернулись из цветочного магазина и пошли спать. Ночь была теплой, Эллери вышел на веранду, сел в одно из плетеных кресел и закинул ноги на парапет, впитывая аромат сада.

Он все еще сидел там, когда автомобиль Конка Фарнема свернул на подъездную аллею и остановился около веранды. Эллери собирался объявить о своем присутствии, но, как только мотор смолк и фары погасли, услышал смех Молли и звуки поцелуев, поэтому решил оставаться невидимым.

– Нет, дорогой, на сегодня все, – сказала Молли после долгой паузы. – Уже поздно. – Она выпрыгнула из машины и побежала по аллее к боковой двери.

Как только дверь за ней закрылась, из кустов рододендрона на дальней стороне аллеи донесся шорох листвы, и женский голос произнес:

– Подожди, Конк!

– Кто это? – удивленно отозвался молодой хирург.

– Я.

– Фло! Что ты делаешь здесь ночью?

– Я должна поговорить с тобой. Несколько часов я ждала за кустами. Впусти меня, Конк, и отвези куда-нибудь.

– Нет, Фло, – ответил Конк после паузы. – Я должен ехать домой. В восемь утра у меня операция.

– Ты избегаешь меня… – Голос Фло Петтигру дрогнул.

– Нам не о чем говорить, – сказал Конк. – Я разорвал нашу помолвку, так как понял, что мы совершаем ошибку. Ты бы предпочла, чтобы я женился на тебе, чувствуя это, Фло? В любом случае все это была детская игра. Зачем к ней возвращаться?

– Затем, что я люблю тебя, – сдавленным голосом ответила девушка.

– Довольно, Фло. Это непорядочно по отношению к Молли. – Голос Конка стал резким. – Если не возражаешь…

– О, Конк, ты не дал нам ни единого шанса! Мы столько времени проводили вместе… эти ночи на озере, музыка, поэзия… Помнишь стихотворение Милле, которое я выдала за свое? «Я знаю лишь, что пело во мне лето и что теперь оно уж не поет». Это оказалось пророчеством. Я ненавижу тебя!

– Фло, ты разбудишь весь дом. Пожалуйста, убери руку с моей машины. Я должен поспать хоть несколько часов.

– Ты глупец! Ты действительно думаешь, что девчонка вроде Молли… – Остальное заглушил рев мотора. Автомобиль рванул с места, и при свете фар Эллери увидел худое бледное лицо Фло Петтигру. Потом фары скрылись во мраке, и Эллери зашагал в дом, громко топая в надежде, что девушка на подъездной аллее его услышит.

* * *

В день перед свадьбой Молли пригласила Сандру, Фло и еще пятерых девушек на ленч – «мой последний девичник», – охарактеризовала его она. «Девичник» был шумным – отец Молли, пришедший на ленч домой и сидевший с Эллери на боковой террасе, заметил, что это больше похоже на скотный двор старика Ханкера во время кормления.

Молли притащила подруг на террасу познакомить их с писателем из Нью-Йорка, и Эллери провел насыщенные пять минут, отбиваясь от охотниц за знаменитостями и одновременно пытаясь прочесть что-нибудь на лицах Фло Петтигру и Сандры Барнет, но в этом потерпел неудачу. Если не считать небольших складок в уголках рта, лица обеих девушек оставались спокойны и непроницаемы. Кто нервничал, так это невеста. Несмотря на оживленность, Молли казалась напряженной и рассеянной. Эллери интересовало, не подслушала ли она прошлой ночью неприятный разговор на подъездной аллее. Но потом он вспомнил, что Молли нервничала всю вторую половину вчерашнего дня.

– Посмотрите на время! – воскликнула она. – Девочки, вы должны нас извинить. Нам нужно встретиться с Кон ком в церкви – доктор Хаймаунт отрепетирует с нами церемонию для епископа. Сандра, Фло, вы пойдете со мной? Тогда поднимитесь в мою комнату и поболтаем, пока я буду переодеваться. Папа, не забудь, что ты не должен возвращаться в офис – так сказала мама!

Молли убежала.

Сандра и Фло проводили остальных девушек к их машинам, покуда Эллери и хозяин дома заканчивали ленч. Эсси Ханкер подала кофе, когда это случилось.

В дверях террасы появилась Дженнифер Рейнолдс, бледная как полотно.

– Дональд, у Молли только что была истерика. Боюсь, она потеряла сознание. Лучше поднимись к ней сразу же.

Отец Молли помчался наверх. Дженнифер следовала за ним.

Эллери поймал подружек невесты на веранде, машущих последней из отъезжающих машин. Он схватил Сандру за руку.

– Позвоните Конку Фарнему – он живет выше по дороге, верно? Должно быть, он сейчас переодевается для репетиции. Скажите ему, чтобы приехал немедленно. С Молли что-то не так.

– Не так?!

Эллери заметил блеск в глазах Фло Петтигру и помчался наверх. Подходя к спальне Молли, он слышал, как Сандра возится с телефоном в прихожей.

Молли лежала на полу своей гардеробной с закрытыми глазами и белыми как мел щеками. Би и Дональд Маккензи сидели возле нее на корточках, пытаясь привести дочь в чувство. Би растирала левую руку девушки.

– Разотри ей другую руку, Дональд! Не сиди, как жаба!

– Я не могу разжать ей кулак, – простонал Дональд, начиная массировать правое запястье дочери. – Молли, малышка…

– Очнись, Молли! – взывала Би. – О боже, это из-за сегодняшнего возбуждения! Я же просила ее не звать этих глупых девчонок…

– Где же врач? Вызовите доктора! – спохватился Дональд.

Дженнифер прибежала из ванной со стаканом воды.

– Его уже вызвали, – бодро сообщил Эллери. – Дайте мне уложить ее на кровать. Родители, не путайтесь под ногами! Миссис Маккензи, откройте окна настежь. Не надо воды, мисс Рейнолдс, – она захлебнется. Придержите ее голову – вот так…

Эллери все еще безуспешно хлопотал над Молли, когда в комнату ворвался Конк Фарнем в развязавшемся галстуке и с мыльной пеной на щеках.

– Все выйдите! – хрипло приказал он.

– Ты, дорогой? – простонала Би. – Конк, ты не должен был… в день перед свадьбой.

Но он захлопнул дверь у нее перед носом.

* * *

Через десять минут он появился снова:

– Нет-нет, Би, с ней все в порядке. Она пришла в себя. Но у нее был шок, и я ничего не могу из нее вытянуть. Что здесь произошло?

– Не знаю! Дай мне взглянуть на мою девочку!

– Входите, но, ради бога, не волнуйте ее.

Молли лежала в кровати на спине, уставясь в потолок и накрытая одеялом до подбородка. Ее щеки слегка порозовели, но в карих глазах застыл ужас.

– Дорогая, что случилось?

– Ничего, мама. Очевидно, перевозбуждение…

Би суетилась над дочерью.

– Дональд, в доме есть успокоительное? – спросил Конк.

– Ну, у меня в аптечке есть снотворные таблетки. Уолт Флэкер прописал их мне от бессонницы пару недель назад. – Он назвал лекарство.

– Это еще лучше. Подогрейте немного молока и растворите в нем две таблетки.

Дональд быстро вышел, а Конк склонился над кроватью и погладил светлые волосы Молли.

– Я собираюсь дать вам снотворное, юная леди, и вы его примете.

– Нет, Конк, – прошептала Молли. – Репетиция…

– К черту репетицию! Если ты сейчас не отдохнешь, свадьба не состоится. Разве ты не хочешь завтра стать миссис Конклин Фарнем?

– Не говори так! – Молли, рыдая, зарылась лицом в подушку.

Конк смотрел на нее, сдвинув брови.

– Би, – обратился он к матери Молли, – по-моему, вас ждут внизу декораторы – я прошел мимо них по пути сюда. Я останусь с моей пациенткой, пока Дональд принесет молоко. Остальные пусть выйдут.

Эллери мерил шагами прихожую, когда Дональд Маккензи спустился по лестнице в сопровождении Джен Рейнолдс.

– Как Молли?

– Выпила молоко… Ничего не понимаю! – Дональд тяжело опустился на стул у столика в прихожей.

– Она все еще не дала объяснений?

– Нет. Тут что-то не так, мистер Квин. Почему Молли ничего нам не рассказывает?

– Не говори глупостей, Дональд, – нервно произнесла англичанка. – Все в порядке.

Эллери подошел к парадной двери и выглянул наружу. Би Маккензи стояла на лужайке, разговаривая с декораторами и нервно поглядывая на окна Молли. Фло Петтигру и Сандра Барнет сидели на веранде.

– Я не согласен, мисс Рейнолдс, – сказал Эллери, повернувшись. – Думаю, мистер Маккензи прав. Что-то вызвало шок, и это было не просто возбуждение.

– Но ведь Молли – одна из самых удачливых! – воскликнула Дженнифер, словно Эллери посягнул на ее священные принципы.

– Что-то случилось в интервале между тем, когда Молли оставила подруг внизу и когда она вошла в свою комнату, – процедил сквозь зубы Дональд. – Ты была наверху, Джен. Ты ничего не видела и не слышала?

– Я была у себя в комнате, Дональд, когда услышала, как Молли не то смеется, не то плачет. Тогда я выбежала в коридор и столкнулась там с Битрис – она тоже это слышала. Мы вбежали к Молли вместе и нашли ее в гардеробной, бьющейся в истерике. Потом она закатила глаза и потеряла сознание.

Дональд Маккензи посмотрел на Эллери.

– Мне это не нравится, – медленно произнес он. – Может быть, я напрашиваюсь на неприятности, но не могли бы вы, мистер Квин, выяснить, что за этим кроется?

– А вы уверены, что хотите этого? – спросил Эллери.

– Да, – твердо ответил отец Молли.

Эллери повернулся к Дженнифер Рейнолдс:

– Когда вы и миссис Маккензи нашли Молли, больше никого в комнате не было?

– Нет, мистер Квин.

– И ничего не лежало не на своем месте? Например, на полу?

– Я такого не припоминаю.

– Может быть, ей позвонили по телефону?

– Я не слышала звонка, мистер Квин.

– Мне звонили несколько минут назад, – сказал Маккензи. – Но о других звонках я не знаю.

– Молли получала какую-нибудь почту этим утром? Письмо, которое она, возможно, не вскрывала, пока не поднялась к себе?

– Да, – неожиданно сказал Дональд. – Когда я вернулся домой к ленчу, то видел конверт, адресованный Молли, который лежал здесь, на подносе.

Эллери посмотрел на поднос для писем на столике. Сейчас он был пуст.

– Она подобрала конверт по пути наверх. Возможно, причина в этом, мистер Маккензи. Не помните, от кого было письмо?

– Я не посмотрел.

– Что еще за письмо? – Конк Фарнем спускался по лестнице, застегивая воротник.

Маккензи рассказал ему. Конк покачал головой:

– Не понимаю.

– Как Молли? – спросила Дженнифер.

– Заснула. – Конк подошел к двери и уставился на двух девушек.

– Думаю, – сказал Эллери, – нам лучше поискать письмо.

* * *

Эллери нашел конверт в мусорной корзине в гардеробной Молли. Он лежал наверху, даже не скомканный. Внутри ничего не было.

Эллери тщательно обследовал конверт, и его худощавое лицо вытянулось.

– Ну? – Дональд Маккензи облизнул губы.

– Все атрибуты анонимного письма, – пробормотал Эллери. – Адрес, написанный карандашом и печатными буквами, дешевый конверт без обратного адреса. Отправлен вчера. Но где же письмо?

Маккензи тупо наблюдал, как Эллери вытряхивает содержимое мусорной корзины Молли и начинает его разбирать. Внезапно он поднялся.

– Я только что вспомнил. Когда мы нашли Молли, одна ее ладонь была так плотно стиснута, что вы не могли разжать ее. Интересно…

– Черт возьми, вы правы!

Маккензи бесшумно открыл дверь спальни Молли. Конк опустил шторы. Они на цыпочках подошли к кровати и посмотрели на спящую девушку. Ее правая рука все еще была сжата в кулак.

– Мы не должны будить ее, – прошептал Маккензи.

Наклонившись, Эллери приложил ухо к груди Молли, пощупал ее лоб и приподнял веки. После этого он подбежал к двери гардеробной.

– Конк, поднимитесь немедленно!

– Что случилось теперь? – запинаясь, спросил Маккензи.

Эллери быстро вернулся к кровати. В коридоре послышались шаги. Конк Фарнем вбежал в комнату, девушки и Би последовали за ним.

– В чем дело?

– Что-то не так с ее дыханием и сердцем, – сказал Эллери.

После быстрого обследования Конк свирепо уставился на будущего тестя.

– Что, черт возьми, вы добавили в молоко?

– Только две снотворные таблетки, – пролепетал отец Молли.

– У нее тяжелая передозировка! Би, Джен – вы обе мне понадобитесь. Остальные убирайтесь!

– Но я сделал то, что вы мне велели, – простонал Дональд Маккензи.

Эллери пришлось вывести его силой.

– Слушайте меня, мистер Маккензи! – В коридоре он прижал ошеломленного Дональда к стене. – Вас ожидает тот же шок, из-за которого Молли упала в обморок. – Он показал скомканный листок дешевой белой бумаги. – Я вынул это из кулака Молли.

Райтсвиллский бизнесмен уставился на листок. На нем были семь слов, написанных тем же карандашом и такими же печатными буквами, что и на конверте:

«Вы игнорировали мое предупреждение, поэтому сегодня умрете».

* * *

Как впоследствии говорила Би, если бы не Джен, они бы пропали. Джен оказалась подлинной крепостью, умудряющейся одновременно делать все – успокаивать Би, помогать Конку, хлопать Сандру по щекам, когда та начинала верещать, как истеричный мул, держать под контролем несвоевременный дождь слез из глаз Фло и бранить Эсси Ханкер, которая сидела в кухне, натянув фартук на голову и вопя, как бэнши.[43]43
  Бэнши – в ирландской и шотландской мифологии дух, чьи вопли предвещают смерть.


[Закрыть]

– Я была рождена для неприятностей, – не без гордости заявляла Джен.

Эллери задавал вопросы и рыскал по дому. Он узнал у Конка, что Молли в сознании и вне опасности – она еще не вполне пришла в себя, но с ней все будет в порядке. Конк запретил всем подниматься наверх без его разрешения.

Остальные сидели в гостиной, покуда с лужайки доносились веселые возгласы декораторов, развешивающих японские фонарики, сверкающие металлические украшения и гирлянды хвои.

– Раз уж нам придется ждать, – заметил Эллери, – мы можем использовать время с толком. Давайте попытаемся систематизировать факты.

Когда Конк велел вам приготовить снотворное, мистер Маккензи, вы отнесли в кухню ваш пузырек с таблетками и поставили молоко подогревать на плиту. Потом вы открыли пузырек и собирались достать две таблетки, когда Эсси позвала вас к телефону. Священник звонил насчет репетиции. Вы разговаривали с ним в библиотеке, оставив все в кухне. Эсси, убиравшая в столовой и на террасе, не заходила в кухню, пока вы рассказывали доктору Хаймаунту об обмороке Молли. Потом вы вернулись, выключили плиту, добавили в молоко две таблетки, растворили их, вылили молоко в стакан и отнесли его наверх. Вы стояли рядом, пока Конк подносил стакан к губам Молли и она пила молоко. Вскоре Молли уснула.

Таким образом, очевидно, – продолжал Эллери, – что кое-кто, возможно планировавший все иначе, увидел лучший шанс, когда вы вышли из кухни ответить на телефонный звонок, и воспользовался вашим отсутствием, чтобы проскользнуть в кухню и высыпать в молоко несколько таблеток из пузырька на столе. Вернувшись, вы всего лишь добавили еще пару таблеток.

– Это моя вина, – вздохнул отец Молли. – Я не заметил, что пузырек, который был почти полным, опустел наполовину, когда я вернулся в кухню. Я был слишком расстроен из-за Молли…

Би сжала руку мужа. Но ее глаза были устремлены на Сандру Барнет и Фло Петтигру, и в них виднелся смертоносный ледяной блеск.

– Кто-то пытался убить Молли, – сказал Эллери, – и это мог быть любой из находившихся в доме.

Последовала очередная пауза.

– Почему вы смотрите на меня? – взвизгнула Фло Петтигру. – Вы думаете, что я это сделала?

– Да, – сказала Би Маккензи.

– Битрис! – вскрикнула Дженнифер.

Фло съежилась на стуле. Сандра Барнет сидела с отрешенным выражением лица, словно не понимая происходящего.

– Не могу этому поверить, – пробормотал Маккензи. – Чтобы одна из подруг Молли…

– В убийство всегда трудно поверить, мистер Маккензи.

– Полиция… свадьба… Теперь все пропало.

– Не обязательно. Пока что нет причин вызывать шефа Дейкина. Между прочим, я сделал еще одно открытие.

– Какое? – Все вскинули головы.

– Письмо указывало на предыдущее предупреждение. Люди, вставшие на путь преступления, обычно действуют по определенному образцу. Поэтому я стал искать еще одно анонимное письмо и нашел его в одном из жакетов Молли, который она носила позавчера.

– Дайте его мне! – рявкнул Дональд Маккензи.

Листок бумаги был таким же, как тот, который извлекли из кулака Молли. Текст был написан карандашом и печатными буквами. Маккензи медленно прочитал его вслух:

– «Отмените свадьбу с вашим распрекрасным мистером Фарнемом, иначе вы горько пожалеете. Вспомните «Лабораторию» Браунинга».

– Вот почему бедняжка так нервничала вчера! – воскликнула Джен.

– «Лаборатория» Браунинга! – Отец Молли нахмурился и посмотрел на Эллери. – Что это означает?

– Не знаю. Я надеялся, что вы мне объясните.

Маккензи повернулся к жене:

– Мы знаем кого-нибудь по фамилии Браунинг?

– Нет, Дональд. – Би едва слушала. Ее поблескивающие глаза все еще были устремлены на подружек невесты.

– Как насчет Молли? – спросил Эллери. – Возможно, это школьный преподаватель химии. Не знаете, девушки? – Он резко повернулся к Сандре и Фло.

Они отпрянули.

– Нет, – ответила Сандра.

Побледневшая Фло покачала головой.

– Не думаю, что в Райтсвилле есть хоть одна семья с такой фамилией, – сказал Маккензи. – В Лимпскоте есть лаборатория при стоматологической клинике Браунелла, но вряд ли…

– Теперь все в порядке! – Голос Конка Фарнема прозвенел сверху, как праздничный гонг.

Оставшись в гостиной в одиночестве, Эллери опустился на стул. Он долго просидел там, глядя на записку, потом встал и направился в библиотеку.

– Мы не собираемся отменять нашу свадьбу, – объявил Конк Фарнем, когда Эллери вошел в спальню Молли. – Верно, милая?

Молли слабо улыбнулась:

– Конечно. – Ее голос был тихим, но четким. – Я больше не боюсь.

* * *

– Мы обвенчаемся завтра, как и планировали, и никакой убийца нас не остановит. – Конк бросил свирепый взгляд на двух девушек, примостившихся у окон.

– Я… мы можем идти домой? – запинаясь, спросила Фло.

– П-пожалуйста, – пролепетала Сандра.

– Нет! – рявкнул Конк. – Потому что теперь… О, Эллери. Что вы решили насчет «Лаборатории» Браунинга? Мне кажется, ключ к разгадке в ней.

– Безусловно, – улыбнулся Эллери. – Ну, Молли, теперь вы снова выглядите по-человечески.

– Спасибо, мистер Квин, – прошептала Молли, – за то, что вовремя заметили…

– Спасать невест для их женихов – моя специальность. Да, кстати. – Эллери поднял вверх толстый зеленый том, который держал в руке. – Здесь ответ на загадочную ссылку.

Би Маккензи уставилась на него.

– Это сборник стихотворений Роберта Браунинга, который дарили нам всем, когда мы вступали в общество Браунинга. Значит, имелся в виду мой Браунинг, мистер Квин?

– Ваш Браунинг, – кивнул Эллери, – и его «Лаборатория». Это название одной из поэм Браунинга. Так как автор записки советовал Молли «вспомнить» именно эту поэму, позвольте изложить вам ее содержание. – Он огляделся вокруг. – В поэме говорится о женщине, которая, обнаружив, что ее возлюбленный влюблен в другую женщину, достает яд, чтобы убить счастливую соперницу. Записки были предупреждением женщины, которая влюблена в Конка и пыталась убить вас, Молли, чтобы помешать вам выйти за него замуж. Ревность и зависть, приобретшие убийственные масштабы. Назвать вам эту женщину?

– Подождите! – Молли резко выпрямилась. – Вы… собирались сделать мне свадебный подарок, мистер Квин?

Эллери засмеялся и взял холодную ручку Молли в свои руки.

– Такая мысль приходила мне в голову.

– Я хочу от вас только один подарок, – продолжала Молли. – Пожалуйста, не говорите, кто эта женщина!

Эллери долго смотрел на Молли, потом сжал ее руку.

– Вы истинная жена врача, – промолвил он.

* * *

Было очень поздно. Луна уже зашла, и лужайки чернели при ночном ветре. В окнах не было света – все спали, утомленные дневными события. В доме Фарнема выше по дороге тоже было темно.

– Думаю, вы знаете, что я собираюсь сказать, – обратился Эллери к безмолвной фигуре в другом плетеном кресле, – тем не менее я скажу это. Больше у вас не будет возможности причинить вред Молли – я об этом позабочусь. А так как Молли хочет замять дело, предлагаю вам найти предлог для того, чтобы покинуть Райтсвилл сразу же после завтрашней свадьбы. Фактически мы могли бы уехать вместе. Как вы на это смотрите?