Текст книги "Расследует Эллери Квин"

Автор книги: Эллери Куин (Квин)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)

Женщина сидела у окна в шезлонге в ниспадающем свободными складками одеянии, словно предназначенном для позирования Гейнсборо,[17]17
  Гейнсборо, Томас (1727–1788) – английский художник.


[Закрыть] потягивая горячий шоколад из полупрозрачной фарфоровой чашки.

– Очевидно, мистер Квин, – осведомилась Эллен тоном знатной леди, пребывающей не в лучшем расположении духа, – я должна быть польщена вашим бесцеремонным вторжением?

– Прошу прощения, – пропыхтел Эллери. – Я боялся, что вы мертвы.

Веджвудские[18]18
  Веджвуд – собирательное название фарфоровых изделий, изготовленных на предприятиях, основанных английским керамистом Джозайей Веджвудом (1730–1795).


[Закрыть] глаза стали пронзительно-голубыми. Эллен поставила на столик антикварную чашку.

– Вы сказали – мертва?

Он протянул ей анонимное письмо:

– Прочтите.

– Что это?

– Письмо для вас. Я нашел его утром на подносе и вскрыл по ошибке, думая, что оно адресовано мне. В итоге я очень этому рад. Возможно, вы тоже будете благодарны.

Эллен взяла письмо и быстро прочла его. Бумага выскользнула у нее из руки, задела край шезлонга и упала на пол.

– Что это значит? – прошептала она. – Не понимаю.

– Думаю, что понимаете. – Эллери склонился над ней. – Вы знаете нечто опасное для убийцы вашего отца, и убийце это известно. Расскажите мне об этом ради вашей же безопасности, Эллен! Подумайте – что может объяснить такую угрозу?

Страх в ее взгляде внезапно сменился хитростью. Она опустила веки, полуприкрыв глаза.

– Не понимаю, о чем вы говорите.

– Скрывать это просто глупо. Рядом с нами убийца, готовый на все. Говорите, Эллен.

– Мне не о чем говорить. Я ничего не знаю. – Она отвернулась. – Не будете ли вы любезны удалиться? Я не вполне одета для приема.

Эллери спрятал записку и вышел, проклиная всех упрямых идиотов. В добавление к прочим обязанностям ему теперь предстоит неблагодарная работа быть сторожевым псом при Эллен.

Что же она скрывает?

* * *

Джон, глядя на бледное солнце над верхушками сосен, декламировал начальные строки «Снегопада».

– Уиттиер,[19]19
  Уиттиер, Джон Гринлиф (1807–1892) – американский поэт.


[Закрыть] – объяснил он. – Я все еще испытываю к старику детскую привязанность.

Джоанн звонко рассмеялась:

– Ты читаешь как профессионал. Браво!

– Не совсем. Профессионалы имеют постоянную работу.

– Ты тоже мог бы ее иметь, если бы постарался.

– Думаешь?

– Уверена.

– Я тоже уверен, но только когда я с тобой.

– Очень рада.

– Достаточно, чтобы припасть к моей груди?

– Я не совсем понимаю, как это следует воспринимать, – осторожно сказала Джоанн.

– Воспринимай как ступень к предложению руки и сердца. Не хочу связывать тебя обещанием, пока не буду твердо стоять на ногах. Полагаю, Джо, я пытаюсь сказать, что нуждаюсь в тебе.

Джо улыбнулась, но про себя. Она вложила маленькую ручку в ладонь Криса, и они зашагали к соснам и бледному солнцу.

* * *

После обеда из университета приехал Вулкотт Торп, а из полицейского управления шеф Ньюби – оба по приглашению Эллери.

– В чем дело? – спросил Ньюби, отведя Эллери в сторону. – Что-нибудь обнаружили?

– А вы? – осведомился Эллери.

– Ничего. Я ведь не волшебник из страны Оз, каким считаетесь вы. Пока никаких чудес?

– Боюсь, что нет.

– Тогда что готовится на этот вечер?

– Грязь. Я собираюсь плеснуть ею в них и посмотреть, кто побежит за шваброй – если кто-нибудь побежит.

Они присоединились к остальным в гостиной.

– Я взял на себя смелость пригласить шефа Ньюби, – начал Эллери, – так как нам нужно пересмотреть ситуацию. Особенно в связи с предсмертным сообщением. Когда шеф Ньюби и я впервые обнаружили записку с буквами «MUM» на месте преступления, мы, естественно, предположили, что Годфри Мамфорд оставил ее в качестве ключа к личности убийцы. Дальнейшие размышления сделали эту теорию несостоятельной – во всяком случае, для меня. Ключ имел столько возможных интерпретаций, что я решил, будто он означает комбинацию шифра сейфа. Теория сработала отлично, но ни к чему не привела. Я открыл сейф, который оказался пустым.

Эллери сделал паузу, но не увидел на лицах слушающих ничего, кроме внимания и озадаченности.

– Теперь, подумав еще раз, я вновь изменил мнение, – продолжал он. – Если бы Годфри хотел оставить цифровую комбинацию сейфа, он бы написал «13-21-13». Это почти так же легко, как написать «MUM», но исключает возможность неправильного толкования. Поэтому я вернулся к первоначальной теории, которую Ньюби никогда не отвергал, а именно: что сообщение указывает на личность убийцы. Если так, то на кого?

Эллери снова умолк – слушатели застыли, ожидая откровений с различной степенью нервозности.

– Шеф, – Эллери покосился на миссис Кэсуэлл, которая одна казалась невозмутимой, – не питает на этот счет никаких сомнений. Со строго логической точки зрения это, безусловно, возможно.

– Это, безусловно, чепуха, – заявила мам и втянула голову в плечи, как черепаха.

– Если это чепуха, миссис Кэсуэлл, – улыбнулся Эллери, – то другой вариант – чистая фантастика. Но кто знает? Я не собираюсь поворачиваться спиной к теории только потому, что она звучит как фрагмент из Льюиса Кэрролла. Потерпите еще немного.

С самого начала это дело представляло собой весьма примечательную серию того, что я, за неимением более элегантного термина, буду именовать «дублями». Например, было минимум четыре «дубля», связанных с убитым. Годфри вывел знаменитый сорт хризантемы с двумя цветками на одном стебле; вечеринка, которую он устроил, была посвящена двум событиям – Новому году и его семидесятилетию; стенной сейф обошелся ему вдвое больше настоящей стоимости; наконец, его дети, Эллен и Кристофер, близнецы – еще один «дубль».

Далее, не будем упускать самый многозначительный «дубль» в деле – двойную тайну того, кто убил Годфри и что произошло с императорским кулоном.

Но этим число «дублей» далеко не исчерпывается. Если интерпретировать предсмертное сообщение как указатель на убийцу, то каждый из вас имеет минимум две связи с MUM.

Например, Эллен. – Женщина вздрогнула. – Во-первых, ее девичья фамилия Мамфорд – первый слог «Мам». Во-вторых, она замужем за египтологом, а египтологи занимаются пирамидами, Сфинксом и мумиями.[20]20
  Mummy – мумия (англ.).


[Закрыть]

Эллен прореагировала двойным звуком, напоминающим смех, соединенный с всхрапом лошади.

– Чушь! Вздор!

– Верно. Однако это становится все более любопытным. Возьмем Кристофера. Во-первых, начальный слог его фамилии снова «Мам». А во-вторых, Крис, ваша профессия.

– Моя профессия? – озадаченно переспросил Кристофер. – Я актер.

– А каковы синонимы слова «актер»? Артист, лицедей, фигляр.[21]21
  Mummer – фигляр (англ.)


[Закрыть]

Красивое лицо Кристофера покраснело – казалось, он не знает, смеяться ему или сердиться. В качестве компромисса он просто всплеснул руками.

Шеф Ньюби выглядел смущенным.

– Вы серьезно, Эллери?

– Сам не знаю, – задумчиво ответил Эллери. – Просто примеряю это к каждому. Теперь ваша очередь, мистер Торп.

Пожилой куратор казался испуганным.

– А я каким образом к этому подхожу?

– Во-первых, благодаря аббревиатуре названия вашего музея, обозначенной на бланке: MUM – Музей университета Мерримак. Во-вторых, в результате вашего интереса к культуре Западной Африки и ее артефактам – фетишам, маскам, амулетам, талисманам и помпонам.

– Не вижу связи, – холодно произнес Торп.

– Помпон – разновидность хризантемы. А если вам нужна еще одна перекрестная ссылка, мистер Торп, то существует термин, описывающий сферу ваших интересов. Конечно, вы его знаете.

Однако эрудиция Торпа в данном вопросе оказалась недостаточной. Он покачал головой.

– Мамбо-джамбо,[22]22
  Mumbo jumbo – идол западноафриканских племен; в переносном смысле – предмет суеверного поклонения, фетиш.


[Закрыть] – торжественно сообщил Эллери.

Торп выглядел ошарашенным. Потом он усмехнулся:

– Вы правы. Фактически эти слова происходят из языка классонке – одного из племен мандинго. Какое причудливое совпадение!

– Да, – кивнул Эллери. – И миссис Кэсуэлл. Напоминаю снова, что шеф Ньюби всегда считал, будто предсмертное сообщение указывает на вас, мам Кэсуэлл.

Лицо Маргарет Кэсуэлл слегка побледнело.

– Едва ли сейчас подходящее время для игр, мистер Квин. Но если хотите, я тоже буду играть. Вы сказали, что каждый из нас имеет минимум две связи со словом, которое Годфри написал в блокноте. В чем же состоит моя вторая связь с ним?

– Я обратил внимание, миссис Кэсуэлл, – виноватым голосом отозвался Эллери, – что вы любите пиво – особенно немецкое. Один из лучших сортов немецкого пива называется «Mum».

Джоанн наконец не выдержала. Она вскочила на ноги, стиснув маленькие кулачки. Гнев только придавал ей очарования.

– Сначала это звучало нелепо, – бушевала Джо, – а теперь выглядит преступной глупостью! Вы смеетесь над нами? И позвольте задать вам глупый вопрос, на который я, несомненно, получу пару глупых ответов. Каковы две моих связи с MUM?

– Тут вы приперли меня к стенке, Джо, – признал Эллери. – Я не смог отыскать даже одной связи, не говоря уже о двух.

– Очень забавно! – фыркнула Эллен. – Но мы упускаем из виду один важный момент. Что случилось с кулоном?

Все недовольство Кристофера спектаклем, устроенным Квином, вырвалось наружу, при виде подходящей мишени для нападения.

– Важный момент! – вскричал он. – Я не могу разобраться в том, что здесь происходит, но тебе не кажется важным, Эллен, выяснить, кто убил отца? Неужели тебя не заботит ничего, кроме этого чертова кулона? Ты заставляешь меня чувствовать себя каким-то упырем!

– Не льсти себе, – посоветовала брату Эллен. – В тебе нет ничего настолько впечатляющего. Ты похож не на упыря, а на осла.

Крис повернулся к сестре спиной, а та царственной походкой вышла из комнаты. С лестницы донеслась ее очередная жалоба.

– Тебе не кажется, что отцу следовало установить лифт, а не заставлять нас карабкаться по этим допотопным лестницам?

– Да, ваше величество! – рявкнул Кристофер.

– Эллери в Стране ошибок, – шепнул мистер Квин шефу Ньюби.

– Вы окончательно спятили? – огрызнулся шеф полиции, хватая пальто и шляпу.

* * *

13 января. Единственным утром недели, когда можно было рассчитывать, что Эллен спустится к завтраку, являлось воскресенье. Ежедневно (кроме дней причастия) она снисходила до ломтика тоста и копченой рыбы, после чего отправлялась в церковь со своими англиканскими единоверцами.

Следовательно, то, что этим воскресным утром Эллен не появилась, было замечено всеми.

Особенно это встревожило Эллери, которому приличия помешали держать ночную вахту у ее ложа. Заручившись компанией Маргарет Кэсуэлл, он помчался наверх, пинком открыл незапертую дверь и ворвался в комнату.

Эллен лежала в кровати. Эллери прислушивался к ее дыханию, щупал пульс, тряс ее, кричал ей в ухо, проклиная ее упрямство и незапертую дверь, служившую доказательством отмеченного упрямства.

– Позвоните Конку Фарнему! – рявкнул он миссис Кэсуэлл.

Последовала сцена хаоса, своей абсурдностью напоминающая старые комедии Мака Сеннета. Ее кульминация наступила в тот момент, когда в дом, неизвестно в который раз за десять дней, прибыл доктор Фарнем со своим черным саквояжем. Наверняка ему кажется, подумал Эллери, что он безнадежно увяз в этом обиталище психов.

– Легкая передозировка снотворных таблеток, – объявил доктор. – Медицинского вмешательства не требуется – она приняла их не так много и вскоре придет в себя. Фактически уже приходит.

– Должно быть, это на ночном столике, – пробормотал Эллери.

– Что?

– Растворитель таблеток.

На столике находилась почти полная чашка холодного шоколада.

– Все верно, – кивнул доктор Фарнем, лизнув шоколад кончиком языка. – Здесь их полным-полно. Если бы она выпила всю чашку, Эллери, ее бы уже не было в живых.

– Когда она сможет говорить?

– Как только проснется окончательно.

Эллери щелкнул пальцами.

– Прошу прощения, Конк! – Пробежав мимо миссис Кэсуэлл, он понесся вниз по лестнице. В комнате для завтраков сидели в угрюмом молчании Джо, Крис и Вулкотт Торп.

– Как Эллен? – спросил Крис, вставая.

– Сядьте. С ней все в порядке – на этот раз. Теперь мы можем начать беспокоиться о следующем.

– О следующем?

– Кто-то насыпал в ее шоколад смертельную дозу снотворных таблеток, прежде чем она пошла спать вчера вечером, – если только вы не готовы заявить, что Эллен склонна к самоубийству, что, на мой взгляд, безусловно, не так. К счастью, она сделала всего несколько глотков и потому осталась жива. Но тот, кто пытался убить ее, может попытаться снова и, как мне кажется, не будет с этим тянуть. Поэтому не следует тянуть и нам. Кому известно, кто вчера вечером готовил горячий шоколад?

– Мне, – ответила Джоанн. – Сама Эллен. Я была с ней в кухне.

– Все время, пока она этим занималась?

– Нет, я ушла раньше, чем она закончила.

– Кто-нибудь еще был тогда в кухне или поблизости?

– Только не я, – быстро отозвался Кристофер, вытирая вспотевший лоб. – Если бы я поддался моим смертоносным импульсам в отношении Эллен, то, скорее, использовал бы более надежное средство вроде цианида.

Никто не улыбнулся.

– А вы, мистер Торп? – спросил Эллери, вперив блестящие глаза в куратора.

– Нет, я даже не подходил к кухне, – запинаясь, ответил маленький человечек.

– Возможно, кто-нибудь поднялся спать раньше Эллен?

– Не думаю, – сказала Джо. – Даже уверена, что нет. Когда вы закончили ваш безумный фарс в гостиной, и Эллен вышла, она через несколько минут спустилась снова приготовить себе шоколад. Все остальные были еще здесь. Разве вы не помните?

– Нет, ведь я провожал шефа Ньюби и мы немного побеседовали снаружи, прежде чем он уехал. К несчастью, я обладаю тем же изъяном, что и остальные представители рода человеческого, будучи не в состоянии находиться в двух местах одновременно. Эллен сразу поднялась к себе со своим шоколадом?

– На это могу ответить я, – сказал Кристофер. – Я отправился в библиотеку зализывать раны, и Эллен пришла туда за книгой, чтобы, по ее словам, почитать в постели. Она пробыла там не больше двух-трех минут и, если не ошибаюсь, выбрала одну из ваших книг.

– Возможно, потому она так быстро заснула, – ехидно заметила Джо.

– Не могу этого исключить, – с поклоном отозвался Эллери. – В любом случае свою чашку на эти две-три минуты она должна была оставить в кухне.

– Очевидно, – согласился Кристофер. – А поскольку мы сновали неподалеку, каждый из нас мог заглянуть в кухню и добавить в чашку снотворное. Выбирайте, мистер Квин. В свою защиту могу лишь сказать, что я этого не делал.

– И я тоже, – присоединился маленький Вулкотт Торп.

– Похоже, – промолвила Джо, – вам придется удовольствоваться имеющимися у вас фактами.

– Которых чертовски мало, – буркнул Эллери.

Он поднялся в спальню Эллен, где застал доктора Фарнема, собирающегося уходить. Эллен уже проснулась и отнюдь не выглядела ошарашенной. Взгляд ее был хитрым и враждебным.

Эллери приступил к работе, но его самые испытанные приемы – от сочувственных просьб до грозных предупреждений – не возымели действия. Казалось, то, что Эллен чудом избежала смерти, заставило ее только еще крепче хранить свой секрет.

Эллери смог вытянуть из нее немногое: она купила снотворные таблетки у местного «аптекаря»[23]23
  Принятому в Англии слову «chemist» («аптекарь») в США соответствуют термины «druggist» (буквально «лекарственник») или «phar-macist» («фармацевт»).


[Закрыть] по рецепту городского врача, которого не стала называть. После этого Эллен повернулась лицом к стене и отказалась отвечать на дальнейшие вопросы.

Потерпев поражение, Эллери удалился, оставив на страже миссис Кэсуэлл.

Кое-кто, думал он, разделяет в данный момент его разочарование. Тот, кто подсыпал снотворное в шоколад.

* * *

Разговор за обедом то и дело прерывался. Эллери размазывал еду по тарелке. Эллен пыталась демонстрировать имперскую несгибаемость, но попытка выглядела жалкой, и Эллери подозревал, что она спустилась в столовую только потому, чтобы не оставаться одной в спальне.

Маргарет Кэсуэлл сидела в напряженной позе загнанного зверя. Кристофер и Джоанн искали утешения в созерцании друг друга. Вулкотт Торп старался заинтересовать присутствующих рассказом о недавно приобретенных музеем фулахских[24]24
  Фулахи – кочевая народность смешанного негроидно-средиземноморского происхождения, обитающая в Судане.


[Закрыть] экспонатах, но его не слушали даже из вежливости.

Все собирались встать из-за стола, когда в дверь позвонили. Эллери сразу ожил.

– Это шеф Ньюби, – сказал он. – Я открою, если никто не возражает. Пожалуйста, пройдите в гостиную – вы все. Мы собираемся разобраться в этой смертоносной чепухе, даже если на то потребуется вся ночь.

Эллери поспешил к парадной двери. Ньюби швырнул в кресло пальто и шляпу, но демонстративно не стал снимать галоши, словно давая понять, что намерен удалиться, как только Эллери опять займется ерундой.

Они присоединились к остальным в гостиной.

– Ладно, Эллери, выкладывайте, – сказал Ньюби.

– Начнем с факта, – заговорил Эллери. – Факт состоит в том, что вам, Эллен, грозит непосредственная опасность. Чего мы не знаем, но должны знать, так это по какой причине. Только вы в состоянии сообщить ее нам, и я предлагаю сделать это, пока еще не слишком поздно. Напоминаю, что убийца вашего отца находится в этой комнате, слушая и наблюдая.

Четыре пары глаз скользнули в сторону и вновь устремились на Эллери. Эллен поджала губы.

– Повторяю вам, я не знаю, о чем вы говорите.

– Разумеется, вы боитесь. Но неужели вы рассчитываете оплатить безопасность молчанием? Убийца тоже хочет спать по ночам и может быть уверен в душевном покое, только устранив вас раз и навсегда. Поэтому говорите, пока еще можете.

– Должен предупредить вас, миссис Нэш, – мрачно вставил шеф Ньюби, – что, утаивая информацию, вы совершаете преступление. Вам нужны неприятности?

Но Эллен молча уставилась на свои кулаки, лежащие на коленях.

– Хорошо, – произнес Эллери таким странным тоном, что даже Эллен шевельнулась. – Если вы не желаете говорить, это сделаю я.

Начнем сначала. Что имел в виду Годфри, написав «МГГМ»? Забудьте, что я говорил об этом раньше. Теперь я пришел к окончательному выводу.

Человек с достаточно ясной головой, чтобы оставить предсмертное сообщение, постарался бы избежать двусмысленностей. Так как MUM связано с большинством из вас – причем более чем одним образом, хотя некоторые из этих связей притянуты за уши, – я вынужден сделать вывод, что Годфри не использовал MUM в качестве указателя на личность убийцы.

Поэтому я должен снова вернуться к тому, что Годфри обещал оставить вам, – к комбинации шифра сейфа.

– Но вы уже прошли через это, – не выдержал Ньюби. – И это не сработало – сейф был пуст.

– Не совсем не сработало, Ньюби. Я перевел MUM в цифры из-за двадцати шести чисел на диске и оказался прав. Но что, если это не все? Помните «дубли»? Один из них заключался в том, что сейф обошелся Годфри примерно вдвое дороже реальной стоимости. Что, если для этого была веская, вполне практичная причина? Предположим, в этом сейфе есть кое-что, не бросающееся в глаза, – кое-что, стоящее двойной цены. Как насчет двойного сейфа?

Все уставились на Эллери, разинув рты, и он быстро продолжал:

– Если это двойной сейф, у него должно быть две комбинации. Одна соответствует числам 13-21-13 и открывает обычный сейф. Другая должна открывать другой сейф, находящийся внутри обычного. А так как Годфри написал перед смертью «MUM», предположим, что это указание для вскрытия не только внешнего, но и внутреннего сейфа. Но первое MUM переводится в цифры, а второе остается словом из трех букв.

– Но на диске нет никаких букв, – запротестовал Ньюби.

– Верно. Но вспомните, что выгравировано на ободке ручки. Название и адрес производителя: «Компания «Вулкан». Сейфы и замки. Нью-Хейвен. Коннектикут».

Обратите внимание, что в этих словах имеются буквы «М» и «U»!

Давайте попробуем!

Подойдя к картине, Эллери отодвинул ее в сторону, повернул диск несколько раз, установил под выступом букву «М» в слове «Компания», букву «U» в слове «Вулкан» и снова букву «М» в первом слове, а потом потянул за ручку.

Дверца сейфа не открылась, но ручка выпала из нее! За ней оказалось маленькое углубление – сейф внутри сейфа, – где лежал, сверкая как маленькое солнце в окружении шестнадцати блестящих планет, императорский кулон!

– Сезам открылся! – объявил Эллери, подняв кулон таким образом, чтобы свет от старомодной хрустальной люстры отражался в нем тысячью блесток. – Когда мистер Мамфорд прятал драгоценность назад в сейф, он, очевидно, стоял спиной к вам, а спина у него была широкая. Он положил кулон не в сейф, а в тайник за ручкой. Вот почему он не стал помещать его в банковский сейф, Кристофер. Даже если бы кто-нибудь попытался взломать этот сейф, мог ли он догадаться о тайнике? Укрытие было самым безопасным, прошу прощения за каламбур.[25]25
  Safe – «сейф» и «безопасный» (англ.).


[Закрыть] Пожалуй, Ньюби, вам следует позаботиться о кулоне, пока завещание не будет утверждено и не прояснятся некоторые другие вопросы.

Эллери передал кулон шефу полиции, а головы остальных двинулись одновременно, как у зрителей теннисного матча.

– Q.E.D.,[26]26
  Quod erat demonstrandum – что и требовалось доказать (лат.).


[Закрыть] – сказал Эллери. – Половина нашей тайны разгадана. Осталось разгадать другую половину. Кто убил Годфри Мамфорда?

Он посмотрел на слушателей с такой яростью, что они отпрянули.

– Со вчерашнего утра я знаю, кто убийца, – продолжал Эллери. – Но он не мог скрыться, пока не найден кулон. Поиски кулона задерживали и меня. Я хочу, чтобы вы взглянули на письмо убийцы к Эллен. Обследуйте его внимательно.

Он достал из кармана письмо и вручил его шефу Ньюби, который осмотрел его, нахмурился и передал дальше.

«12/1/65

Ни гугу! Если Вы расскажете то, что знаете, я убью и Вас тоже».

Когда Торп, прочитав письмо последним, вернул его Эллери, тот не мог различить ни на одном лице ничего, кроме озадаченности.

– Неужели вы ничего не заметили?

– Я так же слеп, как и остальные, Эллери, – проворчал Ньюби, – а у вас соколиный глаз. В чем тут дело?

– В дате.

– В дате?

– В дате сверху. «12/1/65».

– Она неверна, – внезапно сказала Джо. – Сейчас январь, а не декабрь.

– Правильно. Письмо оставили на подносе утром 12 января – 1/12/65. Автор поменял местами месяц и день. Почему? В Соединенных Штатах всегда указывают сначала месяц, потом число, а в Англии – наоборот.

Кто в этом доме годами жил в Англии? Кто использовал англицизмы – «лифт», а не «подъемник», «главный констебль», а не «шеф полиции», «аптекарь», а не «фармацевт»? Конечно же Эллен, написавшая «угрожающее» письмо сама себе!

Эллен уставилась на Эллери, как будто он превратился в космического монстра:

– Нет! Я этого не делала!

Но Эллери не обратил на нее внимания:

– А зачем Эллен было писать себе угрожающее письмо? Какой эффект оно произвело? Представило ее в виде следующей жертвы и, соответственно, невиновной в убийстве Годфри. Это впечатление подчеркнула и неуклюжая попытка отравления. Эллен не собиралась пить больше нескольких глотков. Эпизод с горячим шоколадом был рассчитан на то, чтобы сделать «угрозу» более правдоподобной.

Теперь он смотрел Эллен в глаза.

– Почему же вы так хотели выглядеть невиновной, Эллен? Действительно, невиновному незачем стараться выглядеть таковым. Только виновный…

– Вы обвиняете меня в отцеубийстве? – Эллен дико озиралась. – Крис, Джо, мам, вы же не можете верить…

Но Эллери безжалостно продолжал:

– Улика указывает непосредственно на вас, и только на вас, Эллен. Конечно, если вам есть что сказать в свое оправдание, советую сделать это немедленно.

Эллери пригвоздил ее взглядом, как коллекционер бабочек очередной образец. Она начала дрожать, и он внезапно заговорил мягким голосом:

– Ничего не бойтесь, Эллен. Я знаю то, что знаете вы, и только хочу, чтобы вы рассказали об этом всем нам.

И Эллен так и сделала:

– Ночью, когда убили отца, мне не спалось, и я решила спуститься в кухню перекусить. Когда я вышла в верхний коридор, то увидела, как кто-то выскользнул из папиной комнаты. Я была уверена, что он тоже меня видел, и боялась говорить…

– Кто же это был, Эллен?

– Это был… – Ее рука указала на одного из присутствующих. – Это был Вулкотт Торп!

* * *

На следующее утро Эллери рано упаковал чемоданы и потихоньку ускользнул, оставив записку с благодарностью за гостеприимство. Он не стал возвращаться в отель «Холлис», намереваясь сразу покинуть Райтсвилл, а оставшиеся до вылета два часа провел в полицейском управлении.

– Эллери! – приветствовал его шеф Ньюби, вставая и стискивая его руку. – Я надеялся, что вы забежите. Не знаю, как вас благодарить. Сцена была великолепной.

– Значит, я еще кое на что способен, – скромно отозвался Эллери.

– По вашим словам, вы знали то, что знала Эллен…

– Разумеется. Но я должен был заставить ее говорить. Я был уверен, что она скрывает именно это. А тут еще письмо…

– Вы действительно думали, что его написала она?

– Ни секунды! Убийцы, за исключением психопатов, не признаются в своих преступлениях, даже изменив почерк, когда их еще практически не подозревают. А британские замашки Эллен настолько бросались в глаза, что любой мог использовать английскую систему датировки с целью оклеветать ее. Поэтому, хотя я знал, что она не писала самой себе угрожающее письмо, я обвинил ее в этом, чтобы напугать и заставить указать на Торпа.

Конечно, письмо написал он. Торп рассчитывал, что я замечу англицизм и припишу его Эллен по причине, которую я указал, – если она хочет выглядеть невиновной, значит, она виновна. А если бы я этого не сделал, он всегда мог привлечь мое внимание к дате.

Возможно, сначала Торп намеревался использовать письмо в случае, если Эллен заговорит и обвинит его, но, хотя она держала язык за зубами, ему пришла в голову другая идея. Отравленный шоколад был не попыткой Эллен представить себя невиновной, как я предположил с целью оказать на нее давление, а попыткой Торпа заставить ее умолкнуть навсегда. Он ожидал – в случае успеха, – что мы воспримем это как самоубийство-признание.

– Но вы сказали, что знали, кто убийца.

– Это некоторое преувеличение. У меня были причины подозревать Торпа, но доказательств не было ни на йоту, и я опасался еще одного покушения на Эллен.

– Но зачем такому человеку, как Торп, было хладнокровно убивать лучшего друга? – спросил шеф. – Он признался в убийстве, но мы не смогли вытянуть из него ни слова о мотиве. Это не могли быть жалкие двадцать тысяч, которые Годфри оставил ему.

Эллери вздохнул:

– Коллекционеры – странная порода, Ньюби. Несмотря на то что он сказал Годфри, Торп, вероятно, не считал себя слишком старым для экспедиции в Западную Африку. Должно быть, он годами ждал сотни тысяч долларов, чтобы финансировать путешествие. Узнав, что беспечность Годфри уменьшила наследство в пять раз, Торп сорвался. Экспедиция была мечтой всей его жизни. Можно ненавидеть кого-нибудь сильнее, чем друга, который тебя подвел?

Эллери поднялся, но Ньюби остановил его:

– Погодите минуту! Что заставило вас с самого начала подозревать Торпа? Должно быть, нечто причудливое, что от меня ускользнуло.

Эллери не стал демонстрировать гордость. Его райтсвиллские триумфы слишком часто походили на поражения – вероятно, потому, что он любил старый город и на его долю выпал жребий очищать его от грязи.

– Ничего причудливого, Ньюби. Всего лишь нелепая ошибка со стороны Торпа. Когда мы с вами впервые пришли в дом, нам подробно рассказали, как обнаружили тело. Последовательность событий выглядела предельно четкой. Маргарет Кэсуэлл выбежала из спальни Годфри с криком, что старик – обратите внимание на это слово – мертв. Все помчались наверх, кроме Торпа, который подошел к телефону, позвонил доктору Фарнему, а потом вам в управление. И что же он вам сказал? Что Мамфорд не просто мертв, а убит! Каким образом Торп мог прийти к выводу, что смерть старика была неестественной, если он не был уверен в этом?

Знаете, Ньюби, – с полуулыбкой, словно заранее извиняясь, закончил Эллери, – у Вулкотта Торпа было бы куда больше шансов выйти сухим из воды, если бы он следовал собственному совету – снова прошу прощения за каламбур – ни гугу!