Текст книги "Расследует Эллери Квин"
Автор книги: Эллери Куин (Квин)
Жанр:
Классические детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)
ДЕФЕКТНОЕ «Т»
Суббота, 23.55.
Энджи не без тревоги свернула на свою улицу.
Это был один из тупиков на восточной стороне центра Манхэттена, состоящий из складов, гаражей, построенных еще в прошлом веке многоквартирных домов и темноты. Последней было в избытке.
Сегодня вечером улица казалась еще более зловещей, чем обычно, что Энджи приписывала фильму, который она только что видела и в котором желто-зеленые монстры постоянно преследовали героиню, обладающую стальными нервами. «И как только девушка может быть такой храброй?» – думала Энджи.
Она вошла в неосвещенный подъезд и тут же вскрикнула, но крик перешел в жалобный стон, потому что чья-то ручища, пахнущая лосьоном после бритья и оружейным маслом, вынырнула из мрака и зажала ей рот. Две другие руки – это означало, что монстров было двое, как автоматически отметил счетоводческий раздел мозга Энджи, – заломили ей руки за спину.
– Не трепыхайся, – предупредил толкающий, от чьего дыхания разило чесноком.
Энджи, превозмогая боль, издавала нечленораздельные звуки, пытаясь предложить кошелек, в котором лежали девять долларов шестьдесят три цента, но нападавшим, похоже, было нужно совсем не это.
– Ты уверен, что это та самая Энджела Лотон? – спросил дышавший чесноком.
Глаза Энджи осветил луч фонаря, и пахнущий лосьоном и оружейным маслом ответил:
– Конечно, уверен. Я видел ее снимки в газетах.
– Тогда пошли! – с удовлетворением произнес первый бандит.
Фонарь погас, оставив Энджи в кромешной тьме и с ужасной мыслью, что это не простое ограбление.
Пара громил поволокла ее к урчащему автомобилю, втолкнула внутрь, завязала глаза тряпкой, напоминающей по запаху бархотку для чистки обуви, швырнула на пол машины лицом вниз, после чего один из них уселся на Энджи, упершись ботинками в стратегические участки ее анатомии, покуда другой поместился за руль, и автомобиль тронулся.
Теперь Энджи понимала, что происходит. Это имело отношение к городской комиссии по выдаче лицензий и к суду над ее председателем, который должен был начаться в понедельник утром.
Энджи молилась о даровании ей нечеловеческой смелости героини фильма, но понимала, что, будучи человеком, она может рассчитывать всего лишь на человеческую ее долю. При этом – ибо таково царство счетоводов – она не переставала считать.
* * *
Воскресенье, 9.10.
– Они сильно избили девушку? – спросил Эллери инспектора Квина в ожидании окружного прокурора у дверей больничной палаты.
– Не настолько, чтобы это было заметно, но более чем достаточно, чтобы добиться своего, – проворчал его отец. – Профессиональная работа, Эллери. Теперь она слишком напугана, чтобы давать показания. Может быть, тебе удастся что-то сделать.
По словам инспектора, Энджела Лотон, хорошенькая девушка двадцати трех лет, работающая клерком, машинисткой и счетоводом в бюро выдачи лицензий, на чье свидетельствование в основном полагался город Нью-Йорк в надежде на осуждение коррумпированного председателя комиссии по выдаче лицензий, прошлой ночью была схвачена двумя мужчинами, которые завязали ей глаза, отвезли в какую-то квартиру, избили, угрожая уничтожить ее красоту серной кислотой, если она даст показания в понедельник, и бросили в бессознательном состоянии на пороге ее дома в воскресенье утром, где она была обнаружена патрульной машиной.
Работу явно выполнили громилы по заказу обвиняемого, но девушка ни разу не видела их лиц, так что шансы связать нападение с подсудимым казались равными нулю.
– Поэтому окружной прокурор пытается убедить ее передумать, – закончил инспектор Квин. – Повезло, Херман? – спросил он прокурора, вышедшего из палаты.
Тот покачал головой и уныло поплелся прочь.
– Давай попробуем мы, – сказал Эллери, и они вошли в палату.
Девушка неподвижно лежала на койке.
– Поймите, мисс Лотон, никто вас не упрекает, – заговорил Эллери, взяв ее за руку. – Избиение профессиональными бандитами – слишком серьезный аргумент. Но предположим, мы поймаем этих людей, заставим их говорить и отправим за решетку. Тогда вам нечего будет бояться, и вы сможете давать показания. Правильно?
Холодная маленькая ручка попыталась освободиться, но Эллери мягко удержал ее.
– Предполагать приходится слишком много, мистер Квин. Как вы собираетесь их поймать? Я понятия не имею, куда они меня отвезли, кроме… – Энджи поморщилась.
– Я знаю, что вам больно, – посочувствовал Эллери. – Так кроме чего?
– Кроме того, что на другой стороне улицы была витрина с неоновой вывеской. Один раз повязка соскользнула с глаз, когда они меня били, и прежде чем ее успели поправить, я увидела, как вывеска зажглась и погасла. Но в Нью-Йорке таких великое множество.
– Что верно, то верно, – согласился инспектор Квин, показывая вставные зубы в подобии улыбки. – Что сообщала вывеска, мисс Лотон, и какого она была цвета?
– Розово-красного. Там было одно слово «EAT»[40]40
Eat – есть, питаться (англ.). Слово может фигурировать на вывеске столовой или быть началом слов «Eatery», «Eating house* («Столовая»)
[Закрыть] заглавными буквами. Как по-вашему, сколько здесь таких вывесок?
– Сотни, тысячи, – сказал Эллери. – Но неоновые вывески часто бывают дефектными, Энджи – не возражаете, если я буду называть вас так? Вы не заметили какого-нибудь несовершенства в буквах?
– Заметила, – отозвалась Энджи, проявляя слабый интерес. – Часть верхней перекладины буквы «Т» – в середине правой половинки – не горела.
– Е-А-Т с дефектом. – Эллери просиял. – Вы сказали, на другой стороне улицы. Скажите, вас привезли туда быстро?
Энджела скривила губы.
– Думаете, они рисковали, чтобы их остановили за нарушение правил? Я обратила на это внимание. Они ни разу не превысили скорость – я чувствовала.
– Не сомневаюсь. Жаль, что вы не можете сообщить нам, сколько продолжалась поездка…
– Почему не могу? – возразила Энджи. – Я точно знаю. Как только машина тронулась, я начала отсчитывать секунды. Я умею это делать – тренировалась с часами для развлечения. И конечно, я переставала считать, когда автомобиль останавливался на светофоре.
Инспектор утратил дар речи от изумления. Эллери прочистил горло.
– И сколько же секунд вы насчитали, Энджи?
– Четыреста семнадцать за всю поездку. Таким образом, делая скидку на возможную ошибку, она заняла около семи минут.
Эллери почтительно поднес к губам кисть Энджи, успевшую согреться в его руке.
– Благослови Бог вашу счетоводческую головку. Это все, Энджи?
Девушка нахмурилась:
– Не совсем. Они привязали мне руки к подлокотникам стула, но я умудрилась нацарапать крест ногтями с обеих сторон. Но что в этом толку, если вы не найдете комнату, где стоит стул?
– Вот это девушка! – воскликнул Эллери в коридоре. – Это все упрощает, папа. Максимальная средняя скорость, скажем, полмили в минуту. Время поездки – семь минут. Следовательно, максимальное расстояние – три с половиной мили…
– В любом направлении, – сухо указал его отец, – включая обратное. Таким образом, твои три с половиной мили могут оказаться соседним кварталом.
– Я говорю о максимумах, папа. Квартира должна находиться в пределах трех с половиной миль от дома Энджи. При наличии в среднем двадцати кварталов в миле это составит радиус в семьдесят кварталов.
– Иными словами, где-то между Ист-Ривер и Гудзоном на восток и запад и между… скажем, Хьюстон-стрит и Харлем-Ривер на юг и север. – В голосе инспектора не слышалось особого энтузиазма. – А если компьютер в голове у твоей маленькой леди дал сбой, это может быть в любом месте на Манхэттене.
– Манхэттен – это уже что-то, папа. Мы также знаем, что напротив квартиры столовая или кафетерий. А если розовое неоновое слово «EAT» было видно из окна, то квартира почти наверняка на первом этаже. Как только мы найдем такую квартиру, ее можно будет идентифицировать с помощью крестов, которые Энджи нацарапала на стуле.
– В твоих устах звучит проще простого, – фыркнул старик. – Ладно, Эллери, я отправлю всех моих людей на поиски похожей столовой или кафетерия. Но думаю, что это несбыточная мечта.
* * *
Воскресенье, 6.15.
Инспектор оказался пророком.
– Ни одной столовой или кафетерия на Манхэттене, где на вывеске «EAT» с дефектным «Т», – сказал он, получив последние рапорты. – Что теперь, сынок?
– Время! – пробормотал Эллери, меряя шагами пол в кабинете инспектора. – Процесс начинается менее чем через шестнадцать часов… Неоновая вывеска с дефектной буквой… – Внезапно он застыл.
– В чем дело?
– В том, что я идиот! – воскликнул Эллери. – Я не достоин даже карандаши затачивать этой девушке. Вот что нужно сделать, папа…
* * *
Понедельник, 5.02.
Инспектор сделал это, и на рассвете Квины стояли на ничем не примечательной манхэттенской улице, глядя на стеклянную витрину, над которой двадцать четыре часа в сутки мерцала неоновая вывеска «EAT» с дефектом именно в том месте буквы «Т», где его описала Энджела Лотон.
На первом этаже дома напротив подчиненные инспектора Квина обнаружили квартиру, из окна которой была видна вывеска, а в ней спящего мужчину с руками, пахнущими лосьоном после бритья и оружейным маслом. Когда птичке показали стул с двумя нацарапанными на нем крестами и тряпку для чистки обуви, которой завязывали глаза Энджи Лотон, она, после определенных поощрений, начала петь, и в 5.37 того же утра полицейские изловили другую птичку, из клюва которой пахло чесноком.
Сообщив радостные вести Энджи в больницу, Квины отправились в окружную прокуратуру, где обе птички пели дуэтом, и все кончилось хорошо для всех, кроме коррумпированного председателя комиссии и его подручных.
* * *
Эллери велел инспектору и его людям прекратить искать столовую или кафетерий и вместо этого… Но пусть он лучше расскажет сам.
– Ни в одной из столовых и закусочных Манхэттена не оказалось неоновой вывески, какую описывала Энджи. Возможно ли, что на вывеске было не «EAT», а какое-то другое слово?
По словам Энджи, на вывеске выделялось дефектное «Т». Предположим, это не единственный дефект. Нередко на неоновых вывесках не горят целые буквы. Так как дело происходило ночью, Энджи могла видеть только горящие буквы. Но что, если одна из них не горела?
Наиболее вероятным местом для пропущенной буквы в слове «ЕАТ» было начало. Переберите весь алфавит, и вы найдете только одну букву, которая при данных обстоятельствах имеет смысл, – это буква «М». Поэтому я предположил искать дефектную вывеску «MEAT»,[41]41
Мясо (англ.).
[Закрыть] над витриной мясной лавки, где ее и нашли.
ПОЛОВИНА КЛЮЧА
Утро. Когда врач ушел, Эллери побежал в аптеку на углу.
– Доктор хочет, чтобы папа начал принимать антибиотик как можно скорее, Генри, – сказал Эллери владельцу аптеки. – Можете приготовить его при мне?
– Конечно, – ответил Генри Брубак. – Элберт, приготовь лекарство для мистера Квина.
Близнецы Элберт и Элис, которые, как и их отчим, были дипломированными фармацевтами, хлопотали за высокой перегородкой рецептурного отдела. Элберт сердечно приветствовал Эллери и взял рецепт инспектора Квина, но Элис, чьи глаза заметно покраснели, ограничилась рассеянной улыбкой.
– Жаль, что ваш отец прихворнул, Эллери.
– Очевидно, какой-то вирус, Генри.
– Здесь полно вирусов. Это напомнило мне… – Старый фармацевт наклонился над фонтаном с содовой и набрал немного воды. – Забыл принять утреннюю дозу своего антибиотика.
Генри Брубак достал из кармана пиджака белую коробочку с желто-зелеными капсулами, проглотил одну из них и спрятал коробочку в карман.
– Аптекарь, исцелись сам, а, Эллери? – усмехнулся он. – Доктор говорит, что я у него самый худший пациент.
– Мой старик даст вам сто очков вперед, Генри, – вздохнул Эллери. – Спасибо, Элберт. Запишите на мой счет, ладно? – И он быстро вышел.
Как только Эллери удалился, Элис поставила микстуру от кашля на рецептурный прилавок и произнесла напряженным тоном:
– Папа, мне нужно с тобой поговорить.
– Ладно, малышка, – с печальным вздохом отозвался Генри Брубак, зная, о чем пойдет речь. – Продолжай работу, Элберт. Мы ненадолго.
– Удачи, сестренка, – тихо сказал Элберт. Но его сестра-близнец уже бежала вверх по лестнице, ведущей из задней комнаты в квартиру Брубаков над аптекой.
Отчим покорно следовал за ней. Он старался делать все возможное для детей его покойной жены, но результат почему-то всегда получался скверным. Близнецы создавали одну проблему за другой, а своего старшего пасынка, Элвина, торговавшего подержанными автомобилями, Брубак видел редко с тех пор, как тот женился.
– Это снова насчет Эрни? – спросил старик у падчерицы.
– Да, папа, – ответила Элис. – И пожалуйста, не старайся от меня отделаться. Я люблю Эрни и хочу выйти за него замуж…
– …но он не хочет на тебе жениться без приданого в виде десяти тысяч долларов, – сухо закончил ее отчим. – Как романтично! Что это за парень, который превращает предложение брака в пакетную сделку? Что у тебя будет за жизнь с бездельником, у которого уже были неприятности с полицией?
Элис разразилась слезами:
– По-твоему, я Элизабет Тейлор? Я знаю себе цену, папа. Если ты не дашь Эрни этих денег, он женится на Сэди Рауш, и тогда я умру или… сделаю что-нибудь отчаянное!
Старый Брубак обнял плачущую девушку:
– Не говори так, детка. Поверь мне, без него тебе будет лучше.
Элис подняла заплаканные глаза:
– Значит, ты не дашь мне деньги? Это твое последнее слово?
– Это для твоего же блага, милая. Ты встретишь какого-нибудь славного парня…
Элис молча повернулась и начала спускаться. Генри Брубак остался на месте. Перед его глазами стояло лицо падчерицы…
* * *
Полдень.
Телефонный звонок разбудил старого Брубака, вздремнувшего после ленча. Не вставая с кровати, он поднял трубку, но в рецептурном отделе на звонок среагировали одновременно с ним.
– Аптека Брубака, – ответил Элберт.
Старик собирался положить трубку, когда услышал грубый голос:
– Дайте мне Элберта Брубака. Это из книжного магазина.
Генри Брубак внезапно насторожился. Элберт не заглядывал в книжный магазин после колледжа. Неужели он снова начал тайком делать ставки на лошадей? Фармацевт прислушался. Он оказался прав – это был букмекер Элберта.
– Слушай, ты, торговец пилюлями, – хрипел букмекер. – Думаешь, я буду ждать вечно? Ты должен мне восемь штук, и я хочу получить их немедленно.
– Погоди, – сказал Элберт, и его отчим слышал, что он смертельно напуган. – Если ты прикажешь своим громилам поработать надо мной, как тогда ты получишь свои деньги? Дай мне еще несколько дней, Джо.
– Опять тянешь время?
– Клянусь тебе, Джо, я уломаю старика. Еще несколько дней. Договорились?
– О'кей. Но если я не получу мои восемь штук в пятницу вечером, начинай молиться.
Фармацевт ждал, пока его пасынок положит трубку, прежде чем сделать это самому. «Значит, он меня уломает?» – думал старик. Бедный Элберт был неплохим парнем, если не считать пагубного пристрастия к скачкам. Генри Брубак оплатил немало долгов своего младшего пасынка, но в конце концов ему пришлось топнуть ногой и положить этому конец.
Тогда что же Элберт имел в виду?..
* * *
Вечер.
Старый фармацевт поднимался по лестнице из аптеки и заглянул в кухню, чтобы посмотреть на ростбиф, который поджаривала Элис. Он слышал, как его старший пасынок, Элвин, и его жена разговаривают в гостиной. Элвин позвонил днем, чтобы набиться на приглашение к обеду. Старика интересовало, что понадобилось жене Элвина на этот раз.
Он быстро узнал это – у Глории был пронзительный голос.
– Попроси старого скопидома еще раз, Элвин! Я не позволю тебе упустить шанс купить автомобильное агентство за жалкие пятнадцать тысяч!
– Но папа думает, что у них неприятности и они собираются меня использовать, – слабо протестовал Элвин.
– «Папа думает»! Что он в этом понимает? Ты хочешь нарушить обещание, которое дал мне, Элвин Брубак?
– Нет, Глория, – испуганно ответил Элвин. – Я говорил тебе, что снова попрошу папу, и сделаю это.
– И напомни ему, что большая часть его денег в действительности принадлежит тебе и близнецам. Заставь его отдать тебе твою долю!
– Ладно! – крикнул старший пасынок Генри Брубака. – Я сделаю, как ты хочешь! Только прекрати меня доставать!
* * *
Следующая ночь.
– Я не совсем понимаю, что вас беспокоит, Генри, – сказал инспектор Квин. Он был в пижаме и халате, так как еще не вполне справился с вирусом, но Эллери давно оставил попытки удержать его в постели. – О'кей, вы не хотите покупать Элис брак с этим ничтожеством и оплачивать долги Элберта – не беспокойтесь об угрозах букмекера, я о нем позабочусь; не хотите финансировать сделку, на которой настаивает жена Элвина, потому что считаете ее невыгодной. По-моему, вы действуете как вполне благоразумный родитель. В чем проблема?
Эллери нахмурился:
– Думаю, папа, проблема в том, что Генри опасается за свою жизнь.
Инспектор выпучил глаза:
– Вы шутите, Генри!
Фармацевт покачал головой:
– К сожалению, нет, инспектор.
– Но убийство?.. Ладно, они не ваши дети. Но близнецы не преступники, а Элвин, несмотря на стерву-жену, работящий парень…
– Если вы правы на этот счет, Генри, – сказал Эллери, – то есть простой способ обескуражить убийцу. Насколько я понимаю, вы составили завещание, по которому Элис, Элберт и Элвин получают все?
– Разумеется.
– Тогда просто напишите новое завещание и исключите их из числа наследников. Нет прибыли – нет опасности.
Старый Брубак снова покачал головой:
– Я не могу сделать это, Эллери. Я обещал их матери, лежащей на смертном одре, что они унаследуют все. Большую часть моих денег оставила мне она. После моей смерти ее дети имеют все права на них.
– Черт возьми, Генри, – сердито сказал инспектор. – Если вы так уверены, что они собираются убить вас, отдайте им деньги немедленно.
– Тоже не могу. Это разорит меня. Я даже потеряю мою аптеку. – Брубак горько усмехнулся. – А вот память я, похоже, уже потерял! Напрочь забыл принять последнюю дозу антибиотика. Эллери, вы не принесете мне немного воды?
– Боюсь, Генри, – вздохнул инспектор, когда Эллери вышел, – что я ничего не могу сделать, пока преступление не совершено.
– Кроме того, Генри, вы что-то утаиваете, – добавил Эллери, вернувшись со стаканом воды. – Я знаю, что вы не вообразили бы заговор с целью убийства только на основании того, что вы нам рассказали. Есть нечто более конкретное, не так ли?
– Я все еще не могу в это поверить. – Брубак достал из белой коробочки красно-желтую капсулу и, даже не взглянув на нее, проглотил, запив водой. – Но из моего фармацевтического шкафа в задней комнате исчез один яд.
Аптекарь назвал яд, и Квины обменялись серьезным взглядом – яд был смертельным даже в малых дозах и действовал очень быстро.
– Я знаю, что его украли в течение последних тридцати шести часов, – продолжал Брубак. – Я даже знаю, кто из детей моей покойной жены украл его, хотя не могу этого доказать.
– Почему же вы не рассказали об этом раньше? – сердито осведомился инспектор. – Кто из них украл яд?
– Эл… – начал фармацевт, но оборвал речь на полуслове, стал задыхаться и хватать руками воздух. Его тело судорожно подергивалось, колени подгибались, и внезапно он растянулся на полу.
– Мертв! – Смертельно бледный инспектор оторвал взгляд от трупа фармацевта. – Убит на наших глазах! Ты понял, где был яд, сынок?
– В капсуле, которую он проглотил. – Эллери выхватил из неподвижных пальцев белую коробочку и открыл ее. – Это действительно оказалось его последней дозой! И как только я не догадался…
– Он умер, как только капсула растворилась. – Инспектор все еще выглядел ошарашенным. – Один из троих наполнил ядом пустую капсулу и смог подменить ею последнюю капсулу антибиотика в коробочке Генри. Если бы он успел назвать имя полностью…
– Может быть, это не имеет значения, – неожиданно сказал Эллери.
– Но, сынок, он произнес только «Эл…» и мог подразумевать и Элис, и Элберта, и Элвина. Это только половина ключа – и притом бесполезная.
– Половина ключа, папа, лучше, чем вовсе никакого.
Инспектор выпрямился:
– Эллери Квин, ты имеешь в виду, что понял, кто убил Генри Брубака, почти сразу же, как только он свалился замертво у наших ног?
– Да, – ответил Эллери.
* * *
Эллери объяснил, что, будучи утром в аптеке покойного и ожидая лекарства для инспектора, он видел, как Генри Брубак достал из коробочки желто-зеленую капсулу.
– А сейчас, – продолжал он, – мы оба видели, как он проглотил красно-желтую капсулу, даже не взглянув на нее. Генри знал, что в коробочке осталась только одна капсула, иначе бы он заметил разницу в цвете.
Следовательно, вопрос состоит в том, кто из детей жены Брубака – по его словам, он знал, что это был один из них, – подменил самодельной красно-желтой капсулой с ядом последнюю из аптечных желто-зеленых капсул, содержащих антибиотик.
Стал бы фармацевт, прекрасно знающий стандартную процедуру приготовления антибиотиков, использовать капсулу другого цвета, когда целью было обмануть жертву – также фармацевта, – заставив ее проглотить капсулу? Едва ли. Только не фармацевт мог проявить такую небрежность.
Значит, убийцей не может быть один из близнецов, Элис или Элвин, поскольку оба являются дипломированными фармацевтами. Остается торговец автомобилями, Элвин, вероятно действовавший по наущению сварливой бабы, своей жены.
