Текст книги "Последнее дело Друри Лейна"

Автор книги: Эллери Куин (Квин)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)

Глава 5
ВИТРИНА ДЖЕГГАРДА[23]23
  Джеггард, Уильям (ок. 1568–1623) – английский печатник и издатель.


[Закрыть]

Тревога на лицах смотрителя и молодого человека сразу же сменилась облегчением.

– Фу! – сказал Роу. – У меня камень с души упал, инспектор. Я подумал, что-то действительно не так. Это всего лишь мелкая неприятность, которая произошла вчера.

Пейшнс и Тамм обменялись быстрым взглядом.

– Что вы подразумеваете под мелкой неприятностью, Роу? – спросил инспектор.

– Уверяю вас, это так и есть, – заговорил хранитель музея. – Вчера во второй половине дня мистер Роу работал в соседней читальне и зашел сюда навести справку в одной из книг Сэксона. Он обнаружил, что стекло в этой витрине разбилось.

– Понимаете, – объяснил Роу, – рабочие покончили с этой комнатой только вчера утром. Очевидно, кто-то из них вернулся за забытым инструментом и случайно разбил стекло. Волноваться не из-за чего.

– В котором часу вы это обнаружили, мистер Роу? – спросила Пейшнс. На сей раз в ее тоне не было ничего личного.

– Думаю, около половины шестого.

– А в котором часу, доктор Чоут, музей покинула группа из Индианы? – Пейшнс больше не улыбалась.

Доктор Чоут казался раздраженным:

– Право, не помню, мисс Тамм. По-моему, учителя ушли в пять.

– А стекло разбили в пять тридцать, мистер Роу?

Молодой человек уставился на нее:

– Не знаю, мисс Шерлок!

– Прекратите ломать комедию, юноша. – Инспектор шагнул вперед, но в его голосе не слышалось враждебности. – Вы должны были слышать, как бьется стекло.

Роу с огорчением покачал головой:

– К сожалению, инспектор, я этого не слышал. Дверь из читальни в Комнату Сэксона была закрыта, а я обычно так увлекаюсь работой, что не моргнул бы глазом, если бы бомба разорвалась у меня под стулом. Так что стекло вчера могли разбить в любое время.

– Хм. – Инспектор подошел к разбитой витрине. – Ничего не украдено?

Доктор Чоут от души рассмеялся:

– Мы же не дети, инспектор! Естественно, нам пришло в голову, что кто-то мог проникнуть сюда – как видите, тут есть еще одна дверь, которая выходит в главный коридор, – и украл один из трех очень ценных томов в этой витрине. Но как видите, они все еще здесь.

Таммы посмотрели на разбитую витрину. Ее дно было выложено мягким черным бархатом. В каждом из трех искусно сделанных углублений лежала объемистая книга в полинявшем переплете из телячьей кожи. Книга слева была в золотисто-коричневом переплете, книга справа – в алом, а книга в центре – в синем.

– Во второй половине дня придет стекольщик и заменит стекло, – сказал хранитель. – А сейчас...

– Придержите коней, док, – резко прервал его Тамм. – Вы сказали, что рабочие закончили ремонт в этой комнате вчера утром. Во второй половине дня вы поставили здесь охрану? Я думал, музеи кишат охранниками.

– Нет, инспектор. Мы распустили почти весь наш персонал, когда музей закрылся на ремонт. Донохью и смотрителя Берча было вполне достаточно. Экскурсанты из Индианы были первыми посторонними, которых пустили в музей с тех пор. Нам не казалось необходимым...

– Думаю, – проворчал инспектор, – я могу сообщить, что произошло, и это вовсе не так невинно, как вы думаете.

Глаза Пейшнс блеснули. Гордон Роу выглядел озадаченным.

– Что вы имеете в виду? – быстро спросил доктор Чоут.

– Ваше предположение, док, что Донохью заметил что-то сомнительное в мистере Синяя Шляпа и последовал за ним, было правильным. Синяя Шляпа разбил витрину, и Донохью это видел!

– Тогда почему ничего не пропало? – возразил хранитель.

– Может быть, Донохью спугнул его, прежде чем он успел взять одну из этих книг. Вы говорите, они очень ценные.

Пейшнс задумчиво посасывала нижнюю губу, глядя на разбитую витрину.

– А почему Донохью не поднял тревогу, инспектор? – спросил Роу. – И почему никто не видел, как убегал парень в синей шляпе, если Донохью последовал за ним?

– А самое важное, – добавила Пейшнс, – где Донохью? Почему он не вернулся?

– Не знаю, – огрызнулся инспектор. – Но я уверен, что произошло именно это.

– Боюсь, что случилось нечто худшее, – странным тоном произнесла Пейшнс. – И не с человеком в синей шляпе, папа, а с бедным старым Донохью!

* * *

Мужчины молчали. Инспектор начал мерить шагами плиточный пол.

Пейшнс вздохнула и снова склонилась над витриной. К каждой из трех книг была прислонена треугольная карточка. На большой табличке спереди виднелась надпись: «Редкие образцы работы Уильяма Джеггарда, печатника».

– Елизаветинский период? – спросила Пейшнс.

Доктор Чоут рассеянно кивнул:

– Да. Здесь интересные экземпляры, мисс Тамм. Джеггард был знаменитым лондонским печатником и издателем, изготовившим первые книги Шекспира. Эти тома из коллекции Сэмюэла Сэксона – один бог знает, где он их раздобыл! Он был порядочным скрягой.

– Я бы так не сказал, – заметил Гордон Роу, блеснув карими глазами.

– Исключительно в библиофильском смысле, – поспешно добавил доктор Чоут.

– Пошли, – проворчал инспектор. – Хочу поискать кое-что.

* * *

Но найти не удалось ничего. С помощью доктора Чоута инспектор Тамм расспросил всех рабочих в Британском музее – декораторов, маляров, каменщиков и плотников – о событиях вчерашнего дня. Никто не видел мужчину в синей шляпе входящим или выходящим из Комнаты Сэксона, никто точно не помнил передвижений исчезнувшего Донохью.

Пейшнс, которую задержал в Комнате Сэксона мистер Роу, поспешила в читальню, где инспектор вел безрезультатный опрос рабочих.

– Папа, ты не возражаешь, если я не вернусь с тобой в агентство?

Вспомнив о своем отцовстве, инспектор напустил на себя суровый вид:

– Куда ты собралась?

– На ленч, – весело ответила Пейшнс, украдкой бросив взгляд в зеркальце на свой профиль.

– Ха! На ленч! – Инспектор выглядел мрачным.

– Очевидно, с молодым Роу, – усмехнулся доктор Чоут. – Для специалиста в такой серьезной области, как литература, этот парень слишком легкомыслен. А вот и он, – сказал хранитель, когда появился Роу с тростью и шляпой. – Вы вернетесь сегодня, Роу?

– Если смогу, – отозвался молодой человек. – Если Шекспир ждал триста с лишним лет, полагаю, он может подождать еще немного. Вы не возражаете, инспектор?

– Возражаю? – буркнул Тамм. – Какого дьявола я должен возражать? – И он поцеловал Пейшнс в лоб.

Молодая пара быстро вышла, поглощенная беседой, которая, начавшись с древности, грозила продолжаться целую вечность. Последовала небольшая пауза.

– Ну, – вздохнул инспектор, – пожалуй, я тоже пойду. Смотрите в оба, ладно? А если услышите что-то о Донохью, дайте мне знать. – Он протянул хранителю визитку, пожал ему руку и вышел из читальни.

Доктор Чоут задумчиво посмотрел вслед его широкой гориллообразной спине, потом похлопал краем визитки по скрытым бородой губам и, тихо насвистывая, вернулся в Комнату Сэксона.

Глава 6
НУЖНА ПОМОЩЬ

– Я всегда думала, – сказала Пейшнс, поедая грейпфрут, – что литературоведы похожи на химиков – тощие сутулые молодые люди с фанатичным блеском в глазах и полным отсутствием сексапильности. Вы исключение из правила или я что-то упустила?

– Это я что-то упустил, – отозвался мистер Роу с набитым грейпфрутом ртом.

– Вижу, что это духовное упущение не повлияло на ваш аппетит.

– А кто сказал, что оно духовное?

Официант забрал кожуру и заменил ее чашками консоме.

– Прекрасный день, – заметила Пейшнс, быстро глотнув бульон. – Расскажите что-нибудь о себе. И передайте печенье.

– Лучше закажу коктейль. Джордж меня знает, а если нет, какая разница? Джордж, пару сухих мартини!

– Шекспир и мартини! – хихикнула Пейшнс. – Теперь я понимаю, почему вы, будучи ученым, напоминаете человеческое существо. Вы спрыскиваете пыльные страницы алкоголем, и иногда они горят, не так ли?

– Отчасти, – усмехнулся молодой мистер Роу. – Но вообще-то вы демонстрируете весьма привлекательное невежество. Я чертовски устал от ленчей с интеллектуальными женщинами.

– Вот нахал! – возмутилась Пейшнс. – Да будет вам известно, у меня степень магистра гуманитарных наук и я написала блистательную статью о поэзии Томаса Харди[24]24
  Харди, Томас (1840–1928) – английский романист, поэт и драматург.


[Закрыть]!

– Харди? – переспросил молодой человек, морща прямой нос. – А, этот рифмоплет!

– Что вы подразумевали под своей остротой? В чем именно я проявляю невежество?

– В понимании духовной сущности старика Уилла. Девочка моя, если бы вы по-настоящему изучали Шекспира, то знали бы, что его поэзия не нуждается во внешней стимуляции. Она горит собственным огнем.

– Слушайте, слушайте, – пробормотала Пейшнс. – Благодарю вас, сэр. Никогда не забуду этот маленький урок эстетики. – На ее щеках вспыхнули два алых пятна, и она разломила печенье надвое.

Роу откинул назад голову и расхохотался, напугав Джорджа, приближавшегося с подносом, на котором стояли два запотевших стакана с янтарной жидкостью.

– Господи, да она, кажется, рассердилась!.. Поставьте мартини, Джордж... Зароем топор войны, мисс Тамм?

– Мисс Тамм?

– Дорогая!

– Для вас Пейшнс, мистер Роу.

– Очень хорошо, пусть будет Пейшнс. – Их глаза встретились над ободками стаканов, и оба рассмеялись, давясь коктейлем. – Теперь автобиография. Мое имя Гордон Роу. На Михайлов день[25]25
  29 сентября.


[Закрыть] мне исполнится двадцать восемь. Я сирота. У меня удручающе маленький заработок. Думаю, что в этом году в команде «Янки» паршивый состав, Гарвард приобрел отличного квартербека, и если я буду смотреть на вас дольше, то у меня появится искушение вас поцеловать.

– Вы странный молодой человек, – промолвила покрасневшая Пейшнс. – Нет-нет, это не означает согласие, так что лучше отпустите мою руку – две леди за соседним столиком смотрят на вас неодобрительно... Боже, я краснею, как школьница, при одном упоминании о поцелуе! Вы всегда так легкомысленны? Я ожидала дискуссию об использовании инфинитива Джоном Мильтоном[26]26
  Мильтон, Джон (1608–1674) – английский поэт и политический деятель.


[Закрыть] или семейных проблемах перепончатокрылых.

– Вы ужасно симпатичная, – заметил Роу и атаковал свою отбивную. Некоторое время царило молчание, потом молодой человек серьезно посмотрел на Пейшнс, и она опустила взгляд. – Откровенно говоря, Пэт, – я рад, что вы позволили мне называть вас по имени, – я нахожу убежище в этой детской вульгарности. Я отнюдь не яркая личность и никогда не чувствовал себя способным блистать в обществе. Лучшие годы моей юности я посвятил образованию, а последнее время стараюсь потрясти мир открытиями в области литературы. Я ведь жутко честолюбив.

– Амбиции никогда не вредили молодым людям, – мягко заметила Пейшнс.

– Спасибо на добром слове, но я не творческий тип. Меня привлекают исследования. Полагаю, мне следовало бы заняться биохимией или астрофизикой.

Пейшнс теребила зеленый лист кресс-салата.

– Вообще-то я... но это глупо.

Он склонился вперед и взял ее за руку.

– Говорите, Пэт.

– Мистер Роу, на нас смотрят! – прошептала Пейшнс, но руку не убрала.

– Гордон.

– Хорошо, Гордон... Вы делаете мне больно! Я знаю, что это нелепо, но дело в том, мистер Роу... Гордон, что я презираю большинство женщин за их цыплячьи мозги.

– Прошу прощения, – сокрушенно отозвался он. – С моей стороны это была скверная шутка.

– Дело не в том, Гордон. Я никогда не находила ничего, чем по-настоящему хотела бы заниматься, в то время как вы... – Она улыбнулась. – Конечно, это звучит глупо. Но от низших приматов нас отличает только способность мыслить, и я не понимаю, почему биологические отличия женщины от мужчины должны мешать ей культивировать свой разум.

– От одной мысли об этом модно приходить в ужас, – усмехнулся молодой человек.

– Знаю и презираю эту моду. Я не верила в силу своего разума, пока не познакомилась с Друри Лейном. Он как бы тонизирует вас – заставляет думать, оставаясь при этом очень обаятельным старым джентльменом... Но мы отвлеклись от темы. – Пейшнс робко освободила руку и серьезно посмотрела на Роу. – Расскажите о вашей работе и о себе, Гордон. Мне очень интересно.

Он пожал плечами:

– Рассказывать особо нечего. Работа, еда, спортзал и сон. Основную часть, разумеется, составляет работа. В Шекспире есть нечто особенное, что притягивает меня. Другого такого гения никогда не существовало. Я не просто восхищаюсь чеканной фразой или философской концепцией «Гамлета» или «Лира». Дело в самом авторе. В чем его секрет? Из какого источника он черпал вдохновение? Или же пламя горело у него внутри? Я хочу это знать.

– Я была в Стратфорде, – тихо сказала Пейшнс. – В Чейпл-Лейн, церкви, в самой атмосфере что-то есть...

– Я провел в Англии полгода, – продолжал Роу. – Работа была адская. Идти по следу настолько неуловимому, что он кажется воображаемым. И...

– Да?

Он подпер ладонями подбородок.

– Самая важная часть жизни художника – годы формирования, период его самых интенсивных страстей, когда чувства обострены максимально... А что мы знаем об этом периоде жизни величайшего поэта, какого когда-либо создавал мир? Ничего. Этот пробел в биографии Шекспира нужно восполнить, если мы хотим достигнуть наиболее верной чувственной и интеллектуальной его оценки. – Роу сделал паузу, и в его карих глазах мелькнул испуг. – Думаю, Пэт, я на правильном пути. Мне кажется...

Он оборвал фразу и стал искать портсигар. Пейшнс сидела неподвижно.

Роу положил портсигар в жилетный карман, не открывая его.

– Нет. Это преждевременно. Я еще не знаю... – Он неожиданно улыбнулся. – Пэт, давайте поговорим о чем-нибудь другом.

Пейшнс улыбнулась в ответ:

– Конечно, Гордон. Расскажите мне о Сэксонах.

* * *

– О них тоже рассказать особенно нечего. – Роу развалился на стуле. – Я смог заинтересовать старого Сэма Сэксона моей... ну, скажем, догадкой. Полагаю, он привязался ко мне – у него никогда не было детей. И, несмотря на некоторые недостатки, он по-настоящему любил английскую литературу. Старый ворчун финансировал мои исследования и даже поселил меня в своем доме... Потом он умер. А я все еще работаю.

– А миссис Сэксон?

– Несравненная Лидия? – Роу нахмурился. – Противная старуха. Конечно, нельзя кусать руку, которая тебя кормит, но иногда она бывает страшно утомительной. Ничего не знает о литературе, а о коллекции редких книг своего мужа и того меньше. Не будем говорить об этой неприятной особе.

– Только потому, что она не может обсуждать с вами старинные издания? – Пейшнс засмеялась. – Кто теперь заботится о коллекции Сэксона? Вы?

– Вы залезаете в древнюю историю, – усмехнулся Роу. – Некое ископаемое по имени Крэбб. Я называю его старый Соколиный Глаз. Он двадцать три года был библиотекарем мистера Сэксона и, я уверен, больше заботился о книгах, чем даже старый Сэм. – По его лицу пробежала тень. – Теперь Крэбб – важная персона. Мистер Сэксон упомянул в своем завещании, что Крэбб должен оставаться хранителем коллекции.

– А разве вы не работали в библиотеке Сэксона?

– Под неусыпным наблюдением Крэбба. Я не знаю даже четверти ее содержимого. Последние несколько месяцев я составлял каталоги книг, оставленных Британскому музею, – это задержало мою работу, но мистер Сэксон в завещании просил меня об этом... Слушайте, Пейшнс, я до смерти вам наскучил. Лучше расскажите о себе.

– Обо мне? Тут нечего рассказывать, – беспечно отозвалась Пейшнс.

– Я серьезно, Пэт. По-моему, вы самая... Ладно, не буду, только расскажите!

– Если вы настаиваете. – Она поискала в недрах сумочки зеркальце. – Мою карьеру можно сформулировать одной фразой: я – современная весталка[27]27
  Весталки – в Древнем Риме жрицы богини домашнего очага Весты, дававшие обет безбрачия.


[Закрыть].

– Звучит внушительно, – улыбнулся молодой человек. – Но я не вполне понял.

– Я посвятила свою жизнь... кое-чему. – Пейшнс пригладила волосы, глядя в зеркальце.

– Культивированию разума?

Она отложила зеркальце и вздохнула:

– Сама не знаю, Гордон. Иногда у меня путаница в голове.

– Знаете, какова ваша судьба? – спросил Роу.

– Расскажите!

– Вам суждена очень прозаичная жизнь, дорогая моя.

– Вы имеете в виду семью, детей?..

– Что-то в этом роде.

– Какой ужас! – Пейшнс встала – она чувствовала, что розовые пятна вот-вот прожгут дыры в ее щеках. – Нам пора идти, Гордон.

* * *

Инспектор Тамм вернулся в свое агентство погруженный в раздумье. Он что-то буркнул мисс Броуди, вошел в кабинет, швырнул шляпу через комнату на крышку сейфа, плюхнулся на вращающийся стул и положил йоги на письменный стол, но тут же их убрал. Порывшись в карманах и не найдя там сигары, инспектор стал копаться в ящике стола, пока не извлек старую трубку, которую набил дешевым табаком и зажег. Потом он поднялся, побродил по комнате, снова сел, выругался сквозь зубы и нажал кнопку на столе.

Вбежала запыхавшаяся мисс Броуди.

– Кто-нибудь звонил?

– Нет, инспектор.

– А почта?

– Тоже не было.

– Разве Таттл не прислал мне рапорт по делу Деркина?

– Нет, инспектор.

– Чтоб его... Ладно, идите!

Мисс Броуди судорожно глотнула и выбежала из комнаты.

Некоторое время Тамм смотрел в окно на Таймс-сквер. Трубка дымила вовсю.

Внезапно он подбежал к столу, схватил телефонную трубку и набрал 7-3100.

– Алло! Соедините меня с инспектором Джоганом... Никаких но – это говорит Тамм. – Он усмехнулся, услышав удивленный возглас полицейского телефониста. – Как семья, Джон? Твой старший уже наверняка может поступать в колледж... Превосходно!.. Ладно, соедини меня с Джоганом, старый ты боевой конь... Алло, Бутч? Это Тамм!

Инспектор Джоган крепко выругался.

– Ничего себе приветствие! – усмехнулся Тамм. – Брось свои штучки, Бутч... Да-да, у меня все прекрасно... Знаю, что у тебя тоже, так как успел лицезреть твою обезьянью физиономию в утренних газетах, где ты выглядишь, как всегда, здоровым до отвращения... Скажи, помнишь ли ты копа по фамилии Донохью, который ушел из полиции лет пять-шесть назад? Его прикомандировали к управлению, когда ты был капитаном, кем тебе и следовало оставаться, а не лезть в комиссары, чертов бабуин!

– Все тот же любезный старина Тамм, – усмехнулся инспектор Джоган. – Каким образом я могу помнить копа, уволившегося так давно?

– Однажды он спас твою жизнь, неблагодарная вонючка!

– Ах, тот Донохью! Что же ты сразу не сказал? Конечно, я его помню. Что тебя интересует?

– Охарактеризуй его. Не было ли против него каких-нибудь обвинений? Каков его послужной список?

– Не блистал умом, но был настолько честным, что не взял бы и пяти долларов у стукача. Слишком честный для своего же блага. Потому и не сделал карьеру. Помню, я жалел, что этот романтичный ирландец уходит. Но у него был плохой предмет страсти – долг. Ха-ха!

– Все еще отпускаешь сомнительные шуточки, а? – проворчал Тамм. – Хотелось бы дожить до того дня, Бутч, когда ты станешь комиссаром... Пока! Загляни как-нибудь в мой офис.

Инспектор положил трубку и посмотрел на свой календарь. Потом он снова позвонил в управление и попросил соединить его с отделом розыска пропавших.

Капитан Грейсон, глава отдела, был его старым другом. Тамм кратко сообщил ему историю Донохью, странные обстоятельства его исчезновения и его описание. Грейсон, в чьи обязанности входило расследовать все дела исчезнувших персон, попадающие под юрисдикцию нью-йоркского управления полиции, обещал провести тщательное следствие. Потом инспектор снова связался с инспектором Джоганом:

– Бутч, это снова я. У тебя есть данные о ловком мошеннике, специализирующемся на краже редких книг? Парень носит забавную синюю шляпу.

– Книжный вор в синей шляпе? – задумчиво промолвил Джоган. – Не припоминаю никого с таким описанием, но выясню и позвоню тебе.

– Спасибо. Буду ждать.

Джоган позвонил через полчаса. Он не обнаружил никаких сведений о человеке, крадущем редкие книги и появляющемся в синей шляпе.

Инспектор разочарованно уставился в окно. Мир казался ему унылым. Наконец он вздохнул, взял лист бумаги, отвинтил колпачок авторучки и начал старательно писать:

«Дорогой Лейн!

У меня есть дело, которое Вас наверняка заинтересует. Это маленькая тайна, о которой я говорил Куоси по телефону сегодня утром. Сказать откровенно, мы с Пэтти оказались в тупике и хотели бы услышать Ваш совет.

Бывший полицейский по фамилии Донохью...»

Глава 7
«СТРАСТНЫЙ ПИЛИГРИМ»

Мисс Броуди вошла в кабинет своего шефа – ее невзрачное молодое лицо покраснело.

– О, инспектор! Это... это мистер Лейн...

– Что-что? – рассеянно переспросил инспектор. Была среда, и он напрочь забыл о том, что вчера написал Лейну.

– Ну-ну, Броуди, – ласково сказала Пейшнс, – возьмите себя в руки. Что там такое с мистером Лейном?

Мисс Броуди делала спартанские усилия. Судорожно глотнув, она указала на дверь и с трудом вымолвила:

– Он снаружи!

– Черт возьми! – рявкнул инспектор, подбегая к двери. – Почему же вы сразу не сказали? – Он распахнул дверь. Высокий старик с седой шевелюрой сидел на скамейке в приемной, улыбаясь ему и Пейшнс. Мисс Броуди держалась на заднем плане, нервно посасывая большой палец. – Лейн! Рад вас видеть. Что привело вас в город?

Мистер Лейн встал, сунул трость под мышку и стиснул руку инспектора весьма крепко для старика на восьмом десятке.

– Разумеется, ваше письмо. Пейшнс, вы, как всегда, очаровательны! Инспектор, разве вы не собираетесь пригласить меня войти?

Мисс Броуди проскользнула мимо, как возбужденный призрак в высшем присутствии. Друри Лейн улыбнулся ей. Все трое удалились в кабинет инспектора.

Старый джентльмен огляделся вокруг:

– Все та же душная каюта на бриге современного капитана Тича[28]28
  Тич, Эдвард (ум. 1718) – английский пират по прозвищу Чёрная Борода.


[Закрыть]. Как вы оба поживаете?

– Физически – превосходно, – ответила Пейшнс. – А вот душевно – в данный момент значительно хуже. А как вы, мистер Лейн? В прошлый раз...

– В прошлый раз, – серьезно произнес старый джентльмен, – я скользил на оползне в свою могилу. Сегодня, как видите, я чувствую себя куда моложе своих лет.

– Мне тоже полегчало, когда я увидел вас здесь, – сказал инспектор.

Лейн переводил взгляд с губ Пейшнс на губы Тамма.

– По правде говоря, ваше письмо вернуло меня к жизни, инспектор. Дело! Тем более дело, где фигурирует мой любимый маленький Британский музей! Это слишком хорошо, чтобы быть правдой.

– Вот в чем разница между вами и отцом, – засмеялась Пейшнс. – Вас тайны стимулируют, а его – раздражают.

– А что они делают с вами, дорогая?

Она пожала плечами:

– Для меня они – бальзам в Галааде[29]29
  Упоминаемое в Библии целебное средство, добываемое в одной из областей Палестины.


[Закрыть].

– Британский музей... – пробормотал Лейн. – Пейшнс, вы встречали там молодого Гордона Роу?

Пейшнс тут же покраснела – слезы отчаяния подступили к ее глазам. Инспектор что-то сердито буркнул. Старый джентльмен с улыбкой наблюдал за ними.

– Да, встречала, – ответила Пейшнс.

– Так я и думал, – сухо сказал Лейн. – Смышленый парень, а?

– Да.

– История совершенно безумная, Лейн, – вмешался инспектор. – Я ничего на ней не зарабатываю, но занимаюсь этим ради старых времен.

– Незавидное положение, – усмехнулся старый джентльмен. – Предлагаю сразу же отправиться в музей. Кое-что в вашем описании разбитой витрины в Комнате Сэксона, инспектор, пробуждает во мне желание обследовать ее.

– Что-то, что я упустила?! – воскликнула Пейшнс.

– Это всего лишь предположение, – задумчиво промолвил мистер Лейн. – Поехали? Дромио[30]30
  Дромио – персонаж пьесы У. Шекспира «Комедия ошибок». Друри Лейн дает своим слугам шекспировские имена.


[Закрыть] ждет внизу с машиной.

* * *

Они застали доктора Алонсо Чоута в его кабинете занятым разговором с высоким, тонкоруким и тонконогим мужчиной в одежде явно иностранного кроя. Его худощавое, чисто выбритое лицо напоминало лик ученого эпохи Ренессанса. Обращали на себя внимание монокль в правом глазу, тонкий черный шнурок которого обвивался вокруг шеи, и голос образованного англичанина. На вид ему было лет пятьдесят. Доктор Чоут представил его как доктора Хэмнета Седлара, нового хранителя музея, чей корабль из Англии прибыл сегодня утром.

– Мистер Лейн! – воскликнул доктор Седлар. – Счастлив с вами познакомиться, сэр. Я мечтал об этом с тех пор, как видел вас в Лондоне в роли Отелло двадцать лет назад. А ваши высокоученые статьи о Шекспире в «Колофоне»...

– Очень любезно с вашей стороны, – поспешно прервал его старый джентльмен. – Но в литературоведении я всего лишь дилетант. Полагаю, доктор Чоут рассказал вам о маленькой тайне, которая предшествовала вашему прибытию?

Доктор Седлар выглядел озадаченным.

– Прошу прошения?

– О, всего лишь мелочь, – сказал доктор Чоут, теребя эспаньолку. – Меня удивляет, что вы серьезно восприняли этот инцидент, мистер Лейн.

– На первый взгляд факты выглядят весьма любопытно, доктор. – Блестящие глаза Друри Лейна вновь устремились на англичанина. – Понимаете, доктор Седлар, некий пожилой джентльмен – очевидно, предварительно замаскировавшись – смог проникнуть в музей два дня назад, в понедельник, и, вероятно, разбил витрину в одной из вновь подготовленных комнат.

– Неужели? – отозвался доктор Седлар.

– Он ничего не взял, и это самое главное, – нетерпеливо произнес хранитель.

– Безусловно, – с улыбкой согласился англичанин.

– Если мне позволят прервать ученый диспут, – сказал старый джентльмен, – то не могли бы мы обследовать разбитую витрину?

Хранитель кивнул.

– Доктор Чоут и я уже успели познакомиться, – сказал доктор Седлар. – Так что у меня нет никаких возражений. – Он усмехнулся. – В конце концов, если мне предстоит руководить Британским музеем, полагаю, я должен изучить методы американских воров, специализирующихся на произведениях искусства. Не так ли, доктор?

– Э-э... да, – нахмурившись, отозвался доктор Чоут. – Как вам будет угодно.

* * *

Они прошли через общую читальню, которая была пуста – Пейшнс слегка разочаровало отсутствие Гордона Роу, – в Комнату Сэксона.

Витрину, стекло которой вчера было разбито, уже привели в порядок. Сверкающая стеклянная панель наверху ничем не отличалась от других витрин.

– Стекольщик приходил вчера после полудня, – сказал инспектору доктор Чоут. – Позвольте вас заверить, что его ни на минуту не оставляли одного. Я лично стоял рядом с ним, пока он не закончил работу.

Инспектор что-то пробормотал.

Друри Лейн и доктор Хэмнет Седлар посмотрели сквозь стекло. Глаза обоих одобрительно блеснули.

– Джеггард, – промолвил доктор Седлар. – Необычайно интересно, мистер Лейн. Правильно ли я понял по вашим словам, доктор Чоут, что это новая комната и эти экспонаты недавно подарены музею?

– Да. Содержимое этого крыла завещано Британскому музею коллекционером Сэмюэлом Сэксоном. Разумеется, оно будет экспонироваться, когда музей откроется.

– Да-да, кажется, мистер Уайет упоминал при мне о чем-то подобном месяц назад в Лондоне. Меня часто интересовало, что хранил мистер Сэксон в своей библиотеке. Вроде бы он был таинственной личностью. Эти Джеггарды просто великолепны!

– Доктор Чоут, – сухо заговорил Друри Лейн, оторвав взгляд от стекла, – у вас есть ключ от этой витрины?

– Конечно.

– Не будете ли вы так любезны открыть ее?

Хранитель уставился на него, затем повиновался. Старый джентльмен поднял крышку, откинув ее назад. Три старых тома лежали на мягком черном бархате. При ярком свете лампы на потолке их полинявшие переплеты радовали глаз. Лейн осторожно приподнял каждую книгу по очереди, внимательно обследуя переплет и открывая форзац. В одном случае он некоторое время изучал текст. Положив три тома на место, актер выпрямился, и Пейшнс увидела, как заострились его чеканные черты.

– Очень странно, – пробормотал он. – Едва могу этому поверить. – Он снова устремил взгляд на открытую витрину.

– В чем дело?! – встревоженно воскликнул доктор Чоут.

– В том, мой дорогой Чоут, – спокойно ответил старый джентльмен, – что один из томов, которые первоначально находились в этой витрине, был украден.

– Украден?! – одновременно воскликнули остальные.

Доктор Чоут шагнул вперед.

– Это невозможно, – резко заявил он. – Я сам обследовал эти тома, когда молодой Роу обнаружил разбитую витрину.

– А внутри вы их обследовали? – осведомился Лейн.

Хранитель побледнел:

– Нет. Но даже беглый осмотр...

– Боюсь, вас обманул ваш тренированный глаз, доктор. Как я говорил, это один из самых любопытных случаев в моем опыте. – Его шелковистые седые брови сдвинулись. – Смотрите. – Он указал пальцем на треугольную карточку, стоящую позади центрального тома в синем переплете. Она гласила:

УИЛЬЯМ ШЕКСПИР

СТРАСТНЫЙ ПИЛИГРИМ

(Джеггард, 1599)

Уникальный экспонат из библиотеки Сэмюэла Сэксона. Один из трех известных сохранившихся экземпляров первого издания этого произведения. Опубликованная печатником елизаветинского периода Уильямом Джеггардом в 1599 году, книга была ложно приписана Джеггардом Шекспиру, перу которого принадлежат только пять стихотворений из двадцати, содержащихся в ней. Остальные созданы Ричардом Барнфилдом, Бартоломью Гриффином[31]31
  Барнфилд, Ричард (1574–1627), Гриффин, Бартоломью (ум. 1602) – английские поэты.


[Закрыть] и другими современными Шекспиру поэтами.

– Ну? – заговорил доктор Чоут.

Хэмнет Седлар разглядывал центральный том через монокль, едва ли обращая внимание на карточку.

– Это... подделка? – спросила Пейшнс.

– Нет, дорогая. Я не претендую на звание эксперта, но достаточно ориентируюсь в подобных вещах и рискую высказать мнение, что эта книга – подлинное издание Джеггарда «Страстного пилигрима».

– Тогда я не понимаю... – сердито начал доктор Чоут. Он подобрал том в синем переплете, открыл форзац, и его челюсть отвисла. Доктор Седлар заглянул ему через плечо, и на лице его также мелькнуло изумление.

Лейн медленно шагал взад-вперед по комнате, опустив голову.

– Да, но... – ошеломленно заговорил инспектор, потом махнул рукой и выругался сквозь зубы.

– Но если это подлинный Джеггард, – воскликнула Пейшнс, – то, что...

– Невероятно! – бормотал доктор Чоут.

– Чистое безумие! – прошептал англичанин.

Они вместе склонились над томом, изучая страницы, потом посмотрели друг на друга, кивнули с чем-то похожим на благоговение и опять перенесли внимание на титульный лист. Пейшнс, стоя за ними и приподнявшись на цыпочки, прочитала:

«Страстный пилигрим». Любовные сонеты о Венере и Адонисе[32]32
  Небольшая поэма У. Шекспира «Страстный пилигрим» построена в виде нескольких сонетов, где фигурируют римская богиня любви Венера и ее возлюбленный Адонис.


[Закрыть]. Сочинено У. Шекспиром. Второе издание. Отпечатано У. Джеггардом в 1606 г.».

– Понятно, – медленно произнесла Пейшнс. – Это не первое издание 1599 года, а копия 1606 года – очевидно, куда менее ценная.

– Моя дорогая мисс Тамм, – резко бросил через плечо доктор Чоут, – вы еще никогда не совершали большей ошибки.

– Вы имеете в виду, что она более ценная?

Инспектор начал проявлять признаки интереса. Лейн продолжал задумчиво ходить по комнате.

Ответа не последовало, и Пейшнс, покраснев, повторила вопрос.

– Пейшнс, – внезапно заговорил старый джентльмен. Она с благодарностью повернулась к нему, и он обнял ее за плечи длинной рукой. – Знаете, что делает этот инцидент таким удивительным?

– Понятия не имею, сэр.

Он слегка сжал ее плечи.

– Мистер Уильям Джеггард был благонамеренным покровителем искусств, но, очевидно, пребывал в состоянии жесткой конкуренции с другими издателями в тот период, когда Шекспир, Джонсон, Флетчер[33]33
  Флетчер, Джон (1579–1625) – английский драматург.


[Закрыть], Марло и другие роняли золото со своих перьев. Он охотился за знаменитыми именами, как некоторые современные театральные продюсеры и книгоиздатели охотятся за ними сегодня, и в результате стал кем-то вроде пирата. Джеггард напечатал сборник «Страстный пилигрим», в который также включил два ранее не публиковавшихся сонета Шекспира и три стихотворения, заимствованные из уже опубликованной пьесы «Тщетные усилия любви». Все остальное он дерзко приписал Шекспиру. Не сомневаюсь, что книга хорошо продавалась, а что касается Шекспира, то драматург проявлял странное равнодушие к публикациям. – Лейн вздохнул. – Я рассказываю вам это, чтобы вы могли оценить тогдашнюю обстановку. Сборник, безусловно, продавался хорошо, так как после первого издания в 1599 году Джеггард отпечатал второе в 1606-м и третье в 1612-м. А теперешнюю ситуацию удивительной делает следующее. Сохранились три экземпляра издания 1599 года и два – 1612-го. Но до сих пор весь мир библиофилов полагал, что ни одного экземпляра 1606 года не существует!