Текст книги "Свет во тьме"
Автор книги: Эллен Фишер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)
Глава 12
На следующий день они вновь поехали на прогулку, но ни словом не обмолвились о вчерашнем. Просто Дженнифер не хватало смелости спросить, а Грей не заводил разговор об этом. Никто из них не хотел нарушать хрупкое равновесие в отношениях, упоминая о неприятных моментах.
Ежедневные прогулки верхом вошли в привычку, и оба с нетерпением их ждали, хотя скорее умерли бы, чем признались друг другу в этом. Дженнифер нравилось бывать вместе с мужем, нравилось сознавать, что он принимает ее за реальную персону, с ее мыслями и чувствами, и иногда проявляет определенный интерес. В тот первый ее день в Грейхевене, когда он с презрением смотрел на нее, она вряд ли могла мечтать о том, что когда-нибудь наступит день, и муж увидит в ней человека.
Странно, что Грей начал проявлять к ней интерес только после той ужасной ночи, когда овладел ею. Впрочем, ее первое впечатление было верным – он просто мучился угрызениями совести. Других объяснений резкой перемены его поведения не было. Теперь они разговаривали на светские темы о погоде или о лошадях. Правда, Дженнифер все еще мечтала о разговоре с мужем по душам, но не знала, как подступиться к нему.
Жара все не прекращалась. На голубом, подернутом дымкой небе не было ни облачка, и только ветви дубов и кленов спасали всадников от солнца. Серая в яблоках кобылка мирно шла рысью рядом с жеребцом. Дженнифер ездила теперь совершенно свободно, чем страшно гордился Грей, хотя и тщательно старался скрыть это. Сорнячок, который он сорвал возле таверны, превращался в цветок так быстро и без особых на то усилий, что он готов был поверить, будто она всегда была таким цветком.
Конечно же, он не поверял Дженнифер свои мысли. Он почти никогда ничего не говорил напрямик, но она ясно чувствовала, что отношение его изменилось. Он то и дело пытался заговорить с ней, временами бывал добрым (подобные попытки в основном терпели крах, но она их весьма ценила). И все же она не хотела, чтобы муж говорил с ней лишь о погоде. Ей хотелось делиться с ним сокровенными мыслями, чувствами и мечтами.
Она мечтала об Эдварде, а замуж вышла за Грея.
– Какая была Диана? – внезапно нарушив молчание, спросила она.
– А почему вы спрашиваете? – отозвался Грей хриплым голосом.
Дженнифер нервно сглотнула.
– Она… она так много значит для вас. Я просто хотела знать почему.
– Я любил ее. Чего же еще?
– А за что вы ее любили?
– Об этом я никогда не думал, – честно признался он. – Почему один человек любит другого? Я могу лишь сказать, она для меня была самим совершенством.
«Он считал Диану совершенством, – с некоторой обидой подумала Дженнифер, – и только недавно стал считать меня человеком».
– А как она умерла? – с нескрываемым любопытством спросила она.
– Я считал, что Кэтрин вам все рассказала, – тотчас напрягся Грей.
– Я знаю, что она была убита, – призналась Дженнифер. – Но больше мне ничего не известно.
– По вполне понятной причине, – бесстрастно ответил он. – Это страшная история. Она была избита… горло перерезано…
– О Боже! – выдохнула Дженнифер. – Простите. Я и не знала…
– Она также была изнасилована, – продолжал Грей тем же тоном, будто ничего не расслышал. – Я… я был одним из тех, кто нашел ее тело. Она лежала в кровавой грязи. Ее кровь сочилась прямо на землю, и роскошные волосы были перепачканы. Я помню, что сидел рядом с ней в красной грязи…
– Шш, – перебила его Дженнифер, протянула руку и легонько коснулась пальцем его крепкой руки. Он с трудом вздохнул, лицо его исказилось от боли и ужаса при этих страшных воспоминаниях. – Я не хотела, чтобы вы вспоминали такое, простите.
Если некоторые люди считают Грея сумасшедшим, то тут нечему удивляться, про себя подумала она. Если бы она нашла любимого в таком виде, то наверняка лишилась бы рассудка.
Грей посмотрел на ее встревоженное лицо, и боль в его серых глазах тут же уступила место безразличию.
– Не жалейте меня, Дженнифер. Со мной все в порядке.
– Иногда я сомневаюсь в этом, – призналась она. Ее охватил страх и смущение. Боже, что заставило ее сказать такое? И чтобы предварить неизбежный взрыв его возмущения, она поспешно спросила: – Но какая все же была Диана?
На какой-то момент Грей прищурился, он как бы решал, стоит ли отвечать ей на вопрос. Спустя мгновение он чуть пожал плечами:
– Я уже вам говорил.
– Вы сказали, что она была само совершенство, – не отступала Дженнифер. – Простите, Грей, но мне это мало что говорит. Чем она занималась? Какие у нее были интересы?
– Ну… – Грей наморщил лоб. – Она была развитой женщиной, – наконец отозвался он несколько неуверенно. – Писала отличные акварели… по-моему, довольно прилично играла на клавесине…
– А какова она была в любви?
– Я же сказал вам, – раздраженно проговорил он, – она была настоящая леди. Совершенная во всех отношениях. Во всем.
Почувствовав скрытую угрозу в его голосе, Дженнифер погрузилась в молчание. Грей, уйдя в себя, задумчиво ехал рядом, Ни за что на свете он не мог бы вспомнить, чем Диана занималась в свободное время. Она, как истинная леди, занималась тем, что принято в их кругах, но чем именно? Вот незадача! В отличие от Дианы Дженнифер с таким энтузиазмом барабанила по клавишам клавесина, что Грей, сидя у себя в кабинете, порой готов был изрубить топором этот проклятый инструмент. Дженнифер пока только училась, у нее был настоящий талант, и ей очень нравилось играть.
Дженнифер также любила ездить верхом. Он с удовольствием смотрел на ее хорошую осанку, на то, как легко она управляется со своей кобылкой. Диана, напротив, не любила бывать на воздухе и подставлять себя солнечным лучам. Поэтому ее кожа была белой, как свежевыпавший снег, и сильно отличалась от золотистой кожи Дженнифер, которая любила гулять по лесу и дышать свежим воздухом, как и он сам.
Грей тотчас прогнал эти мысли прочь, поймав себя на том, что начинает сравнивать Диану и Дженнифер… и ему не нравятся выводы, к которым он приходит. Конечно, у Дианы были серьезные преимущества. Она – леди по рождению и воспитанию, а не трактирная девка, которая маскируется под жену плантатора. И все же он никак не мог вспомнить чего-либо примечательного, кроме ее красоты. Несмотря на все его усилия, память о ней со временем потускнела. Но как бы выразительно она ни выглядела, ему было трудно описать ее Дженнифер. В общем, Диана была образцом, женщиной, которую нельзя сравнить ни с кем. В ней не было ничего земного, она была желанной, живой, любимой…
Выехав из леса, Грей испытал заметное облегчение. Скоро мадера поможет ему подавить неприятные мысли о том, что Дженнифер столь же красива и притягательна, как Диана. Он не хотел думать о Дженнифер, ему нравились другие мысли.
Диана.
Уже у самого дома Дженнифер настороженно натянула поводья.
– Что это там происходит?
Грей тоже услышал жуткие крики. Вздохнув, он остановил жеребца.
– Похоже, наказывают кнутом кого-то из рабов, – сказал он без тени сочувствия в голосе.
– Наказывают кнутом? – Дженнифер обернулась и посмотрела на него с осуждением. – А Кэтрин говорила, что рабов никогда не порют.
– Порют только за серьезные проступки, такие, как кража или попытка побега, – объяснил Грей, с вожделением думая о мадере. Он тронул жеребца к дому, но Дженнифер, к несчастью, повернула лошадь к хижинам рабов. Ему не оставалось ничего другого, кроме как поехать за ней.
На земле на коленях стоял чернокожий юноша. Видно было, что его только что выпороли, ибо на спине его запеклась кровь.
Дженнифер соскочила с лошади и подошла к надсмотрщику.
– Почему вы выпороли этого парня? – строго спросила она.
– Я прихватил его на воровстве в коптильне, – ответил тот и посмотрел на Грея, который все еще сидел в седле. – Я дал ему только десять плетей, сэр, – сказал он уже совсем другим тоном.
– Теперь понимаете? – Грей игнорировал надсмотрщика и обращался к Дженнифер. – Воровство – серьезное преступление. На других плантациях вор получил бы более строгое наказание. До шестидесяти плетей.
– Едва ли можно винить его за то, что он украл еду, – сердито ответила Дженнифер. – Судя по тому, как вы их кормите.
Грей, ничего не понимая, смотрел на нее так, будто она заговорила на непонятном ему языке.
– Что вы имеете в виду, мадам? Уверяю вас, каждый раб получает порядочную порцию маисовой каши и солонины. Обычно они так и питаются.
– И как вы думаете, сладко жить на одной кукурузе и соленой свинине? – со злостью вдруг выпалила Дженнифер.
Грей сердито насупился. Она всегда вынуждала его смотреть на вещи с другой стороны. Просто наказание какое-то! За тридцать лет его жизни, сначала в старом доме, а потом в Грейхевене, он научился обращению с рабами и ничуть не изменил их рацион. В общем, все-то же самое, что всегда.
Но сейчас, глядя в ее сердитые зеленые глаза, он почувствовал, что должен оправдываться.
– Им разрешено иметь огород, – начал, было, он. – Значит, они могут разнообразить свой рацион тем, что вырастет. Я не думаю…
– Ради всего святого, Грей! – Дженнифер резко оборвала его. – Они работают от зари дотемна. Сколько у них остается времени на огород? В таверне я питалась лучше, чем ваши рабы. А я питалась очень плохо по сравнению с тем, что ем сейчас.
– Так вы предлагаете, чтобы я кормил рабов своими обедами?!
– Я предлагаю, – сказала Дженнифер, понимая, что бросает вызов его могуществу перед слугами и рабами, – пересмотреть рацион своих рабов. И не разрешать их пороть.
Она показала рукой на кровоточащие рубцы на спине чернокожего юноши.
– Чем это отличается от побоев моего дяди?
– Ваш дядя бил вас безо всякой на то причины, у меня же такое недопустимо.
– Ничего себе причина – воровство с целью хоть что-нибудь добавить к своему скудному пропитанию!
И тут она увидела, что Грей едва ли не заходится от гнева. Пытаясь сдержать себя, он очень холодно сказал:
– Я подумаю об этом, Дженнифер.
– Вы будете кормить их лучше?
– Я же сказал, – с расстановкой повторил он, – я подумаю.
Взглянув на него, Дженнифер решила больше не настаивать. Грей же ощущая себя сейчас скорее слугой, а не хозяином Грейхевена, круто повернул жеребца и пустил его в галоп.
Он, наверное, впервые увидел ее рассерженной. Несмотря на ее гнев – а может быть, именно поэтому, – она показалась ему еще красивее, чем всегда. Ее образ так и стоял перед его мысленным взором. Он вспоминал, как оживилось ее лицо, когда она заступалась за рабов, как горели ее глаза при этом, и со злостью выругался.
Ему и в самом деле не помешает стакан-другой мадеры.
– Хелло!
Этот мягкий приятный голос отвлек Дженнифер от ее фантазий. Во второй половине дня она долго гуляла, размышляя о той ссоре, которая произошла у них с мужем сегодня утром, а сейчас присела отдохнуть, прежде чем возвращаться домой. Подняв голову, она встретилась взглядом с любовницей Грея.
– Добрый день, – устало ответила Дженнифер, сомневаясь, что поступает согласно этикету. Следует ли ей быть вежливой с любовницей мужа? К несчастью, Кэтрин не объяснила ей, как нужно себя вести в таком случае.
Мелисса, ничего не сказав в ответ, внимательно ее изучала. Поднявшись на ноги, Дженнифер посмотрела на эту даму с такой неприязнью, на которую только была способна. Впечатление было неутешительным. Мелисса оказалась такой же красивой, как и в первый раз. Не покрытые пудрой волосы цвета красного дерева выглядывали из-под широкополой шелковой шляпки. Темно-синее платье выгодно оттеняло белизну ее кожи. Дженнифер в ее присутствии чувствовала себя неуклюжей и непривлекательной.
Мелисса же, глядя на Дженнифер, испытывала те же самые чувства. Перед ней была молодая грациозная женщина, такая стройная и изящная, что она ощутила себя по сравнению с ней слишком пышной и неловкой. Янтарные волосы жены Грея свободно падали ей на плечи, оттеняя живое лицо с золотистой кожей. Неправдоподобно темные зеленые глаза смотрели на нее, впрочем, враждебно, хотя она ничего так и не сказала. Наконец, чувствуя, что молчание, слишком, затянулось, Мелисса сочла необходимым процедить:
– А вы красивы. Вряд ли Грей не замечает этого.
Дженнифер с удивлением выгнула бровь. Она едва ли ожидала услышать комплимент от этой женщины.
– Не думаю, что красота имеет для него какое-то значение, – ответила она.
– Как знать, – согласилась Мелисса, – но все же все его женщины просто красавицы. Диана, вы и я.
Она вовсе не ожидала, что Дженнифер не переменится в лице, останется такой же спокойной.
– Если вы думаете шокировать меня, объявив себя его любовницей, то у вас ничего не получится, – холодно отозвалась Дженнифер. – Я уже все знаю.
– Он сам вам сказал?
Дженнифер пожала плечами:
– Он сказал мне, что у него есть любовница. А Кэтрин поведала подробности.
Мелисса, казалось, была озадачена этим известием.
– Не могу поверить, что он сам сказал вам об этом.
– Я никому больше об этом не скажу, если вы боитесь, – заявила Дженнифер, полагая, что дама опасается огласки из-за своего мужа.
Мелисса ухмыльнулась:
– Об этом знает половина графства. Меня так и называют – Мелисса-Вертихвостка. Мужу, по-моему, все это безразлично. Да это меня вовсе не тревожит. Я знаю лучше, чем кто-нибудь другой, каким бессердечным бывает Грей. Он говорил мне о… э… вашем прошлом. Когда вы приехали в Грейхевен, то, должно быть, расстроились, узнав, что у вашего мужа есть любовница, которую он вовсе не собирается бросать.
Дженнифер смотрела на нее, несколько озадаченная своими чувствами: сострадание в ее душе переплелось с враждебностью. Но, чувствуя свою ответственность за состояние мужа, сказала:
– Грей настолько поглощен своим горем, что совершенно равнодушен к страданиям других.
– И впрямь, – холодно согласилась Мелисса. – А потому вам лучше всего не давать ему повода для злости. Лучшее средство ужиться с Греем – это не обращать внимания на его мрачное настроение, а это занимает добрых девяносто процентов времени.
Дженнифер почему-то обиделась. Впрочем, все ясно: ей обидно, что любовница знает Грея лучше и дает ей советы. Она решила не продолжать разговор на эту тему. Предположив, что Мелисса направляется в Грейхевен, она холодив спросила:
– Итак, идемте?
Мелисса с удивлением посмотрела на нее, а потом рассмеялась. Ее наигранная симпатия вмиг исчезла, уступив место ехидству.
– Вы хотите предложить мне постель?
– Что вы имеете в виду?
Мелисса вытащила из кармана кусочек пергамента и со смехом передала Дженнифер.
– Я на самом деле думаю, что было бы верхом безвкусицы заниматься любовью с вашим мужем в вашем же доме, но если вы не возражаете, кровать Грея будет гораздо удобнее, чем койка в полуразвалившейся хижине, где мы с ним обычно встречаемся.
Озадаченная веселостью этой женщины, Дженнифер развернула записку и прочитала: «Приходите сегодня днем, в два часа. Грей».
Пергамент тотчас выпал из онемевших пальцев девушки.
– Теперь я вижу, – весело сказала Мелисса, – что вы, наконец, поняли, зачем я здесь, в ваших владениях.
Дженнифер молча смотрела на собеседницу, в груди у нее все клокотало.
– Вы хотите сказать что вы с ним… что он… в самый разгар дня?..
Мелисса пожала плечами:
– Гораздо проще выскользнуть из дома днем, чем ночью, дорогая. – Она хитро улыбнулась. – Не хотите ли зайти посмотреть, как это делается?
Дженнифер с трудом удержалась от пощечины.
– И вы еще называли его бесчувственным!
Мелисса улыбнулась ее наивности и направилась к домику в лесу, где у них была назначена встреча.
– Может быть, – сказала она через плечо, – мы с Греем достойны друг друга.
– Думаю, что так оно и есть, – ответила Дженнифер, сверкнув глазами.
Едва Мелисса скрылась в лесу, как Дженнифер устремила грустный взгляд на сверкающую поверхность Джеймса, которая искрилась между деревьями. Грей вызвал свою любовницу, теперь он будет обнимать ее, целовать, шептать ласковые слова.
Как он мог провести с ней утро на верховой прогулке, а потом развлекаться со своей любовницей? Просто непостижимо! Это ставило ее в тупик, приводило в ярость. В первый раз за всю свою жизнь Дженнифер ощутила ревность. Ревность и ярость. Ей захотелось убить эту госпожу Лайтфут, да и Грея тоже… не обязательно в таком порядке.
– Не хотите ли проехаться верхом?
Дженнифер вздрогнула от неожиданности и увидела Грея, который застыл у косяка гостиной. Интересно, как долго он стоял здесь, наблюдая за нею? Они катались вместе каждый день, но сегодня она потеряла счет времени. Она была расстроена и плохо соображала. И на клавесине сегодня играла из рук вон плохо. Может быть, она все еще находится под впечатлением вчерашней встречи с любовницей собственного мужа?
– Скорее всего, нет.
Грей нахмурился. Она не сразу ответила, значит, о чем-то раздумывала. Или, может быть, она сердита? Ну конечно, так и есть. Вчера они впервые повздорили, и она все еще обижается на него.
– Вы сердиты на меня? – спросил он, входя в гостиную.
Дженнифер повернулась и посмотрела на него в упор.
Он был неотразим в своем костюме для верховой езды: рубашка из тонкого голландского полотна с кружевной манишкой и стального цвета панталоны до колен. Сапоги для верховой езды он подвертывал, поэтому привлекали внимание его сильные ноги.
Странно, но на сей раз она не испытывала к нему никакого влечения. Ей было все равно, как он выглядит. Занятая анализом своего состояния, она потеряла нить разговора.
– Что?
Теперь уже Грей с удивлением посмотрел на нее.
– Я спросил, не сердитесь ли вы на меня.
Дженнифер потупила взор.
– Нет, конечно, – невнятно ответила она.
Грей тотчас пришел в ярость. Он никогда не думал, что она способна на кокетство, но, выходит, был не прав.
– Вздор, вы сердиты. Нет, Дженнифер, не пытайтесь делать вид, что игнорируете меня. Мне не нужно ваше общество; черт побери! Не стоит себя обманывать.
Он выскочил из комнаты, уверяя себя, что ему все равно, поедет она с ним или нет. Напротив, прогулка по лесу в одиночестве будет приятной переменой. В конце концов, разве он не ездил один все эти долгие годы?
Полчаса спустя он вернулся домой, невероятно раздраженный, все еще убеждая себя, что ему понравилась сегодняшняя прогулка. Правда, вместе они гуляли дольше, но он не страдал от отсутствия Дженнифер. Вовсе нет.
В широком холле он заметил какую-то странную суету домашних. Кэтрин стояла на лестничной площадке у громадных часов и громовым голосом отдавала распоряжения. Грей злобно взглянул на сестру.
– Что это за суматоха, черт побери?
– Дженнифер заболела, – встревоженно ответила Кэтрин. – Она…
Не успела она продолжить, как Грей бросился наверх, перескакивая сразу через три ступеньки. Раздражение его вмиг сменилось тревогой. Как только Грей взялся за ручку двери Дженнифер, Кэтрин с ужасом воскликнула:
– Грей! Вы думаете, что делаете?
Грей повернул голову и посмотрел на нее как на умалишенную.
– Собираюсь позаботиться о ней, – отозвался он как ни в чем не бывало.
– Чепуха! У нее жар. Я сама займусь ею.
– Она – моя жена, – ответил Грей тоном, не допускающим возражений.
Он не мог понять, почему у него оборвалось сердце, когда Кэтрин сообщила ему о болезни Дженнифер. Главное, что ему не усидеть сейчас у себя в кабинете. Он должен что-то сделать, как-то помочь ей.
– А что вы понимаете в болезнях? – удивилась сестра.
– Я три раза выхаживал вас, когда вы еще маленькой болели малярией, – ответил Грей спокойно и коротко добавил: – Не спорьте со мной, Кэтрин. Мы оба присмотрим за ней.
– Вот и хорошо.
Грей задумчиво посмотрел на сестру.
– Сделайте горячий отвар из лепестков ноготков, чтобы унять жар. И принесите мокрые тряпки. И Бога ради, постарайтесь не шуметь.
И он скрылся в ее комнате.
Глава 13
Дженнифер и в самом деле тяжело заболела. Страдая от очень сильного жара, она целых три дня то теряла сознание, то приходила в себя. Однажды ей показалось, будто кто-то разговаривает с ней низким голосом, берет ее за руку, но, возможно, это всего лишь бред. Временами она чувствовала, как ее обтирают мокрой тканью, чтобы охладить ее пылающее тело, и чья-то заботливая рука вливает ей в горло жидкость отвратительного вкуса. Она страдала от бесконечных галлюцинаций, бормотала имена людей, которых, как ей казалось, она видела. И только на четвертый день она открыла глаза.
Сквозь высокие окна в ее комнату струился солнечный свет, освещая согбенную фигуру долговязого мужчины, спящего в кресле красного дерева. Искоса посмотрев на него, она с удивлением узнала Грея. Он невероятно зарос, одежда на нем была измята, будто он не переодевался несколько дней.
– Грей?
Голос ее еле прошелестел, но Грей немедленно очнулся.
– Дженнифер! – воскликнул он. – Вы пришли в себя.
Он кивнул рабыне, которая сидела в углу, и та поспешно вышла из комнаты.
Дженнифер попыталась что-то сказать, но у нее ничего не вышло.
– Пить, – еле слышно попросила она.
– Конечно, вот. – Грей налил стакан воды и приподнял ей голову, чтобы было удобнее, – У вас был сильный жар, но прошлой ночью все прошло. Мы так волновались за вас, Дженнифер.
– Очень волновались, – входя в комнату, подтвердила вызванная служанкой Кэтрин. Дженнифер заметила, что она выглядит не лучше Грея: волосы растрепаны, платье помято. – Я хотела пригласить лекаря, чтобы он посмотрел вас, но Грей воспротивился.
– Врач пустил бы ей кровь, – устало сказал Грей так, будто повторял это в сотый раз, – а она и так очень слаба.
– Как счастливо сложилось для Дженнифер, что вы знаете о медицине больше, чем врач, – заметила Кэтрин самым язвительным тоном.
Грей бросил на нее уничтожающий взгляд и, встав, с удовольствием потянулся.
– Ну, теперь, когда вы пришли в себя, – сказал он, обращаясь к Дженнифер, – передаю вас в заботливые руки Кэтрин. А мне нужно принять ванну. И побриться.
– И переодеться, – добавила Кэтрин, брезгливо фыркнув.
Грей усмехнулся гораздо приветливее, чем раньше.
– Я вернусь примерно через час, – сказал он Дженнифер.
Та была слишком слаба, чтобы ответить, и только проводила его до двери взглядом.
Кэтрин села на обшитое голубым атласом кресло.
– Как вы себя чувствуете?
– Хорошо, – еле слышно ответила Дженнифер.
– Лгать нехорошо, – отозвалась Кэтрин. – Но не беспокойтесь, скоро вы и в самом деле почувствуете себя лучше. Я думаю, худшее уже позади.
Глаза Дженнифер все еще были устремлены на дверь.
Кэтрин понимающе улыбнулась:
– Ему и, правда надо поесть и принять ванну. Он не покидал вас три дня.
– Неужели?
– Так оно и есть, – подтвердила Кэтрин. – Он был на верховой прогулке, когда я нашла вас в гостиной без чувств, но, вернувшись, уже не покидал вашей комнаты. – Увидев скептический взгляд Дженнифер, она добавила: – Я была несказанно удивлена. Он сам ухаживал за вами, обтирал вас губкой, чтобы охладить тело, заставлял вас пить воду и принимать лекарства. Если бы не его заботы, вы могли бы умереть. И кто знает, может быть, он был прав, не разрешив нам пригласить доктора.
Дженнифер была благодарна им обоим за хлопоты, но слишком устала от болезни, чтобы говорить. Кэтрин все поняла по выражению ее лица.
– Постарайтесь снова заснуть. Я зайду, когда вы снова проснетесь, и тогда покормлю нас бульоном.
Дженнифер уже спала.
Грей вернулся меньше чем через час, свежевыбритый и в чистой одежде. Взглянув на Дженнифер, он обратился к сестре:
– Она что-нибудь ела?
Кэтрин отрицательно покачала головой.
– Она слишком устала. Поест, когда проснется.
– Ей обязательно нужно поесть.
– Ей сейчас гораздо важнее поспать, – возразила Кэтрин.
Грей тем временем пересек комнату и остановился, наморщив лоб, у кровати Дженнифер. В его взоре сохранилась тревога этих трех дней, и Кэтрин почувствовала желание утешить его.
– Грей… – начала она. Брат повернулся к ней, вопросительно приподняв брови. – Она будет в полном порядке.
Кэтрин видела, как меняется его настроение, похоже, он жалел, что в течение этих дней так заботился о женщине, которую как бы ни во что не ставил. Выражение тревоги в его глазах постепенно сменилось его обычным безразличием. Может быть, его и в самом деле Дженнифер не интересует, подумала она.
Но в таком случае почему он не отходил от ее постели целых три дня?
– Конечно, она поправится, – беззаботно отозвался он. – В этом нет сомнений, И мне теперь незачем здесь оставаться. Дадите знать, если будут какие-нибудь изменения.
– Разумеется, – кивнула Кэтрин, сожалея, что ее желание утешить его послужило поводом, чтобы брат снова замкнулся в себе. А ведь в последнее время ей стало ясно, что Грею не чужды человеческие эмоции.
Коротко кивнув, он исчез за дверью. На лестнице послышались его шаги. Значит, Грей пошел в свой кабинет, чтобы выпить.
И тут ее осенило: пока Дженнифер болела, Грей ничего не пил! Кэтрин улыбнулась. Несомненно, его равнодушие было всего лишь маской.
К своему разочарованию, Дженнифер больше не видела Грея. Она выпила немного мясного бульона, потом съела что-то более существенное и все время ждала мужа, то и дело вспоминая его помятым и небритым, спящим в неудобной позе в кресле у кровати. Вспоминались ей и слова Кэтрин: «Грей не оставлял вас трое суток». Грей заботился о ней как о ребенке. Определенно, она для него что-то значила.
Но если так, почему он не зайдет проведать ее? Она предавалась этим печальным мыслям, когда вдруг открылась дверь, и Грей тихонько вошел в комнату.
– А, – сказал он, – вы проснулись.
Дженнифер кивнула, ощущая бешеную радость при виде его. Она едва не расплылась в улыбке.
– Вам лучше? – спросил он, садясь в кресло у кровати.
– Гораздо лучше, спасибо.
Наступило неловкое молчание. Наконец Дженнифер решилась его нарушить:
– Кэтрин сказала, что вы заботились обо мне, когда я была больна. Вы были… очень добры ко мне.
– Ну, это не доставило мне особых хлопот, – вежливо ответил Грей. – Сидеть с больным – мне не привыкать. Я много раз выхаживал Кэтрин, когда она в детстве страдала от лихорадки. Наша мать терпеть не могла возиться с больными детьми.
– А вот моя мать заботилась обо мне, когда я болела, – тихо сказала Дженнифер.
– Да, я знаю. Вы говорили о ней, когда были больны.
– Говорила?
– Да. – Грей немного помолчал, а потом продолжил: – Вы умоляли ее не бросать вас. Дженнифер, может, это hе мое дело, но как умерли ваши родители?
В глазах девушки отразился панический страх. Она попыталась овладеть собой, пожала плечами и ответила с печальной улыбкой:
– Я и не помню их как следует.
– Не верю, – отрезал Грей. – В бреду вы звали только их. И еще, сколько вам было лет, когда они умерли? Девять? – Она утвердительно кивнула, и он продолжил: – У вас прекрасная память, Дженнифер. Не могу поверить, что вы забыли события девятилетней давности.
Видя, что он смотрит на нее в упор, она потупилась и сказала:
– И тем не менее это так.
– Гмм, – задумался Грей и решил атаковать ее с другой стороны: – А кто такой Роберт?
Дженнифер в тревоге посмотрела на него. Судя по всему, он что-то знал. И тогда она нехотя призналась:
– Мой брат.
– Ваш единственный брат? – Она кивнула. – Старше или младше вас?
– Младше.
Грей был не настолько глуп, чтобы не понять, что она не хочет говорить о семье, но он становился все настойчивее и настойчивее.
– И он тоже мертв?
– Я не хочу говорить об этом, – взорвалась Дженнифер. – Оставьте меня в покое!
Грей вздохнул. Как всегда, он повел себя неловко, не проявив ни такта, ни осторожности. Своими неуклюжими попытками разузнать правду он только обидел ее. А уж ему-то было известно, что больного нельзя огорчать в то время, когда он восстанавливает силы.
– Дженнифер, – тотчас стал объясняться Грей, – извините, если я причинил вам боль.
Дженнифер недоверчиво взглянула на него:
– Да нет же.
Грей усмехнулся, извинения оказались не слишком сильным средством.
– Вы говорили о своей семье, когда были больны, но я так и не понял, что с ними случилось. Мне хотелось бы знать о вас больше.
– Это очень грустная история, – нехотя сказала она. – Мы… мы были бедными. Вам это будет неинтересно.
– Я рискну услышать скучную историю, – отозвался он, будто пытаясь поддразнить ее.
Она поняла, что он не отстанет от нее, пока она все ему не выложит. Во всяком случае, если она уступит ему и расскажет, как умерла ее семья, он будет с нею, пока она не закончит рассказ. А потом пусть делает, что захочет, грустно подумала она.
– Что ж, – с неохотой сказала она, – я расскажу все, что помню.
Дженни открыла глаза. Ее веки были словно налиты свинцом, она смотрела в темноту невидящим взглядом. Комната, где она лежала, была освещена только сальной свечой. Она с трудом могла рассмотреть фигуру матери, которая, закрыв лицо руками и то и дело вздрагивая, горько плакала.
– Мама? – Ее хриплый голос был еле слышен, но мать сразу же повернулась и схватила ее за руку.
– Дженни! – воскликнула она и, понизив голос, свистящим шепотом произнесла: – Ты проснулась, наконец-то ты пришла в себя.
Дженни, словно очнувшись от тяжелого сна, оглядела комнату. Белые стены, покрытые штукатуркой из размельченных раковин устриц, казалось, поблескивали в неверном свете свечи. Грубо отесанный стол, за которым семья обычно обедала, по-прежнему стоял у очага. Это был все тот же дом, в котором она жила со дня своего рождения, но что-то в нем было не так. Очень уж тихо. Странная тишина. Наконец Дженни поняла, что ее тревожит.
– Где Роберт? – дрогнувшим голосом спросила она. Мать отвернулась, губы ее тряслись. Дженни никогда не видела свою сильную мать такой беспомощной и растерянной, и ее охватил страх. Случилось что-то ужасное.
Подозрения девочки подтвердились, когда мать снова заговорила.
– Роберт… мертв, – произнесла она, слишком измученная и подавленная горем, чтобы поведать эту горькую правду. – И отец тоже. Они умерли от лихорадки. Я думала, что и ты тоже умрешь.
Мать сжала слабенькую ручку дочери и погрузилась в горестное молчание.
Дженни молча смотрела на мать, подавленная и испуганная. Графство принцессы Энн, изобилующее речками и болотами, было не самым здоровым местом в округе. Многие здесь заболевали лихорадкой, которая переносилась бесчисленными москитами, и умирали. Но отец? И Роберт? Неужели они умерли?
Она едва могла поверить этому. Мать же печально поникла головой, слезы ручьями текли по ее щекам. Наверное, это правда. До этого мать никогда не плакала.
Новая волна страха окатила ее.
– А ты тоже больна?
Мать отрицательно покачала головой.
– Нет, дорогая, – тихо ответила она. – Вы все заболели, а я… Лихорадка не коснулась меня.
В голосе матери чувствовалась горечь. Дженни было всего девять лет, и она не могла взять в толк, почему мать чувствует себя виноватой. Может быть, оставаясь совершенно здоровой и видя, как страдают и умирают на ее глазах дорогие ей люди, она просто возненавидела себя?
– Дорогая, – наконец нарушила молчание мать. – Я хочу, чтобы ты мне кое-что пообещала. Если… если со мной что-нибудь случится, обещай, что ты сразу же пойдешь к дяде. Он тебя примет.
