Текст книги "Свет во тьме"

Автор книги: Эллен Фишер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)

Элен Фишер
Свет во тьме

Посвящается памяти моей сестры Карен Ли Крафт.

«Правда выйдет наружу, убийство нельзя долго скрывать».

Уильям Шекспир

Глава 1

Река Джеймс, штат Виргиния

Декабрь 1762 года

– Не хочу жениться!

Эдвард Грейсон отчетливо выговорил каждое слово. Хлебнув мадеры, он искоса взглянул на сестру поверх бокала.

– Мне вовсе не нужна жена, – продолжал он, снова возвращаясь к этой теме. – Более того, я едва ли пойму женщину, которая добровольно согласится жить со мной под одной крышей, не считая, конечно, вас. А посему у меня нет намерения украшать Грейхевен своей невестой, как вы красноречиво выразились. Никогда.

Он снова наполнил бокал, при этом расплескав вино на толстый восточный ковер на полу, и в упор посмотрел на сестру.

– Еще вопросы есть?

Кэтрин Грейсон спокойно встретила его воинственный взгляд.

– Да, – ответила она без тени юмора, – и когда же вы соберетесь искать себе жену?

Брат нахмурился.

– Вы либо потеряли слух, – раздраженно ответил он, – либо здравый смысл. Мы столько раз говорили об этом, что нет причин повторять все скова и снова. Оставьте меня в покое.

Он повернулся к ней спиной и печально уставился в окно на широкие воды Джеймса, но Кэтрин вовсе не желала сдаваться.

– Здравый смысл? – сердито отозвалась она словно эхо. – Я отнюдь не лишилась ни здравого смысла, ни слуха, Грей, но поверьте, живя в таком доме, с вами… У само-то Иова не хватило бы терпения!

– Я так и сказал, – повторил Грей, не отрывая взгляда от реки, – если уж такая святоша, как вы, едва выносит меня, как можно ожидать того же от обычной женщины?

– Да бросьте вы, Грей! – воскликнула Кэтрин, выходя из себя. – Несмотря на вашу беспутную жизнь, любая из живущих на реке бросилась бы вам в объятия, но вы с презрением отвергаете каждую. А некоторые куда святее меня…

– Да нет же, – насмешливо возразил Грей, и она поняла, что он очень доволен ее внезапной вспышкой.

– А вам и не нужна святая, – устало сказала она, испытывая смешанное чувство симпатии и злости. – Главное, чтобы женщина сделала вас счастливым. Вы ведь целый месяц были в графстве принцессы Энн, почему же не подыскали себе пару?

Грей тотчас резко повернулся.

– Ни одна на свете женщина не может сделать меня счастливым, – с расстановкой ответил он. – Я ездил в графство принцессы Энн повидаться со своим другом Кейном О'Нилом, а вовсе не за тем, чтобы найти там жену.

– Обещайте же мне, что поищете.

Грей устало улыбнулся в ответ:

– Вы говорите об этом так просто, будто мне надо купить лошадь.

– Если вы найдете подходящую женщину, то жениться ничуть не сложнее.

– Подходящую, – хмыкнул Грей. – Скажите на милость, какая женщина годится в жены пьянице?

Несмотря на сквозившую в его голосе злость, она почувствовала, что он и сам недоволен собой.

– Девушка хорошего происхождения, безупречных манер, – пояснила она спокойно. – Леди, которая была бы достойна имени Грейсонов.

Брат недоверчиво посмотрел на сестру, и она сочувственно покачала головой:

– Грей, вы просто должны жениться. Когда-то мы были одной из лучших семей в Виргинии, а теперь нас презирают и смеются над нами все плантаторы. Впрочем, ничего удивительного. Перестаньте играть в кости, перестаньте выставлять на скачки своих жеребцов против лошадей других джентльменов, не участвуйте больше в петушиных боях. И потом – вы же обдаете презрением любую, которая имела несчастье быть вам представленной! К нам не ездят с визитами, потому что вы сумели восстановить против себя всех живущих по берегам реки. Всему графству вы представляетесь странным, если вообще не сумасшедшим.

– Вы, конечно, не верите, что мне наплевать на мнение соседей? – огрызнулся Грей.

– Я знаю только, что вы не обращаете на них внимания и ничуть не считаетесь с тем, что думают о вас другие. Боже, бедные наши родители, они явно пришли бы в ужас!

– Ну что касается этого, – беспечно произнес Грей, – то меня меньше всего заботит, что подумали бы родители по поводу моего равнодушия к мнению соседей.

– А как же насчет детей? – продолжала сестра. – Неужели вы не хотите иметь сына-наследника?

Грей задумчиво посмотрел на полупустой бокал в свой руке. Легкая улыбка чуть тронула уголки его губ.

– Вопрос не в том, хочу я сына или нет, а в том, смогу ли я стать хорошим отцом. – Он чуть приподнял бокал. – Думаю, что нет.

Немедленно почувствовав, что избрала неверный подход, Кэтрин тут же сменила тактику.

– Ладно, а как же быть со мной? – с вызовом спросила она. – Вы совершенно не заботитесь о моем будущем. Разве могу я найти мужа, если все молодые люди в графстве считают вас сумасшедшим?

В свои двадцать три года она все еще была не замужем исключительно потому, что прихрамывала, но ей хотелось любым путем, пусть даже и не совсем честным, заставить его поискать себе жену.

На худощавом лице Грея вместо холодного безразличия отразилось некоторое беспокойство.

– Я и не знал, что вам так хочется замуж, – задумчиво отозвался он.

И в самом деле, он так мало думал о будущем Кэтрин, погрузившись в последние годы в свои проблемы. Теперь, пристально глядя на нее, он понял, что еще немного – и она останется старой девой. Да был ли у нее хоть раз в жизни настоящий поклонник? К своему стыду, он понял, что никогда ничего не знал об этом.

Кэтрин встретилась с ним взглядом.

– Разве не этого хотят все женщины на свете?

– Возможно. И все же та, которая предпочтет мою руку вместо того, чтобы остаться старой девой, просто дура. Впрочем…

Ему ненавистна была сама мысль о женитьбе. С горячностью отвергая ее, он все же оставался ответственным за судьбу своей юной сестры. Чертовски неприятное ощущение!

Как бы то ни было, он зверски устал и даже чувствовал себя разбитым от постоянных нудных разговоров о жене. Сделав большой глоток мадеры, чтобы подкрепить себя, Грей пробурчал:

– Если вам это принесет счастье, я поищу себе невесту во время пребывания в графстве принцессы Энн.

– Прекрасно, – со вздохом отозвалась Кэтрин и довольно улыбнулась. – Стоит вам начать поиски, и вы наверняка найдете подходящую женщину.

Странная насмешливая улыбка тронула жесткие черты лица Грея.

– Очень хорошо, – уступил он. – В таком случае я приведу ее в Грейхевен как свою жену.

Глава 2

В темном углу таверны «Сосны» Дженнифер Ли Уилтон заметила господина в черном, который вызывал у нее какое-то тревожное чувство. Она привыкла к похотливым взглядам мужчин, к их громкому хохоту и грубым хватающим рукам. Но этот незнакомец с ястребиным профилем, в элегантной одежде вовсе не походил на завсегдатаев таверны. Он с интересом разглядывал шумных посетителей в накуренной комнате, и в его взгляде сквозило аристократическое отвращение.

Состояние мучительного беспокойства отнюдь не улучшилось от того, что единственный человек, которого она почитала свои другом, Кэри О'Нил, вдруг покинул таверну, оставив на столе почти нетронутую кружку эля. Кэри, единственный постоянный посетитель таверны, который ни разу не пытался похлопать ее по заду или запустить ей руку в вырез платья, встал из-за стола с приходом мужчины в черном. Незнакомец презрительно посмотрел на Кэри, когда тот выходил из таверны. Было ясно, что Кэри О'Нил почему-то недолюбливал сего господина.

Несмотря на смутную тревогу, Дженни прошла между рядами грубо обтесанных сосновых столов, за которыми сидели буянившие посетители, и остановилась рядом с мужчиной в черном. Помещение освещал только укрепленный на железной стойке светильник с фитилем, пропитанным животным жиром, но, несмотря на тусклый свет, господин оглядел ее с ног до головы, от мышиного цвета волос, на которых держался простенький домашний чепчик, до порванных кожаных туфель и слишком тесного платья из домотканой материи. Отвращение на его орлином лице стало еще заметнее.

Дженни тотчас пробормотала, заикаясь:

– Что… что принести вам, сэр?

Он был явно удивлен смущением девушки и, решив ее не мучить, произнес:

– Эля. – Спустя мгновение он отвернулся.

Поняв, что ее отпустили, Дженни повернулась и шаркающей походкой вернулась к стойке, обходя стороной нахальных завсегдатаев таверны.

– Он просит эля, – доложила она.

Дородный сварливый мужчина с угрюмым лицом, ее дядя, налил кружку эля и подал ей.

– Будь повежливее с этим джентльменом, – напомнил он. – Он думает, что оказал большую честь, зайдя в нашу таверну. Что ж, мы угостим его элем. Похоже, он не отказывает себе в выпивке, а потому на нем надо сделать шиллинг или два.

Взгляд дяди задержался на платье Дженни, которое плотно обтягивало ее крепкие молодые груди. Хозяин, видимо, соображал, как из этого извлечь побольше выгоды, но Дженни уже повернулась и двинулась к посетителю.

От дурных предчувствий руки ее дрожали, и она чуть было не пролила эль. И не то чтобы Дженни очень уж боялась мужчину в черном и его неодобрительного взгляда, нет, за много лет она уже привыкла к постоянному страху. Тем не менее ее вновь охватило смутное беспокойство, когда она ставила оловянную кружку на выщербленный сосновый стол. Незнакомец посмотрел вверх, и их взгляды встретились. У него были светло-серые глаза, которые, казалось, заблестели в свете умирающего дня, проникавшем сквозь окна. Дженни с удивлением отметила, что у него такой же пустой взгляд, как и у нее. Он совсем не заботился о том, что случится в его жизни. Мысль о том, что на свете есть такой же безразличный ко всему и бесчувственный, как она, человек, поразила ее настолько, что она слишком быстро отдернула руку, и кружка упала посетителю на колени.

Когда холодная жидкость потекла по его мускулистым ногам и добротным бриджам, он медленно поднялся и посмотрел на нее сверху вниз со смешанным выражением удивления, злости и еще чего-то, совсем непонятного. Сердце Дженни на миг оборвалось, потому что он оказался очень высоким мужчиной: она даже не доставала ему до плеча. И хотя он казался очень худым, его руки были сильными, что стало видно, когда он принялся засучивать пышные рукава.

Дженни судорожно сглотнула и подняла глаза. Во взгляде его светлых глаз она не увидела никакой злости, зато услышала знакомый голос:

– Ты, неуклюжая сучка!

Очнулась она уже на земляном полу. В ушах стоял звон, из ссадины на скуле текла кровь. Решив, что ее ударил мужчина в черном, она сильно расстроилась, но тут вдруг заметила массивную фигуру своего дяди, склонившегося над ней.

«Ну конечно», – подумала она с некоторым облегчением. Дядя, и раньше бивал ее куда как за меньшие проступки. Пролив эль на этого джентльмена, она лишила хозяина выгодного посетителя, а потому заслужила трепку. Услышав громовой хохот, Дженни тут же вскочила на ноги.

Понятно, что для завсегдатаев таверны она только часть вечернего развлечения.

Рассвирепев и изрыгая ругательства, дядя тотчас двинулся к ней. Дженни же не пыталась убежать и только покорно стояла с жалкой улыбкой, всем своим видом показывая, что готова к наказанию. Она могла избежать кулаков дядюшки, выскочив наружу, в серую тьму, но ей было некуда пойти. Таверна была ее домом, а может быть, и целым миром; с одной стороны был лес, а с другой – небольшой Сосновый ручей, впадавший в реку Линхевен, которая несла свои воды в Чесапикский залив. По лесу, правда, были разбросаны плантации, маленькие очаги цивилизации в дикой, заброшенной стране, но ими владели аристократы, которым нет дела до девчонки из таверны. Кроме того, она давно уже поняла, что рождена терпеть страдания, и потому молча, ждала следующего тумака.

И тут вперед шагнул мужчина в черном.

Дженни даже глаза распахнула от удивления. Еще никто и никогда не выступал на ее защиту. В этой дикой части Виргинии случались жестокие битвы, когда противники лишались глаз, а то и кастрировали друг друга. Она сама видела мужчину, у которого один глаз был выдавлен из орбиты. При воспоминании об этом Дженни затошнило. И все же, ее дядя – огромный сильный мужчина, вряд ли кто-нибудь осмелится противоречить ему, да еще из-за какой-то девчонки из таверны! Но незнакомец шагнул так решительно, что не осталось никаких сомнений – назревает схватка. И вот резкий удар, дядя грохнулся на пол, и из его разбитой губы хлынула кровь.

– Полагаю, – грозно пророкотал господин в черном, – вы воздержитесь от того, чтобы опять ударить девушку.

Его низкий голос эхом прокатился по внезапно стихшей таверне, а он повернулся и снова сел за стол. Перешагнув через лежащего хозяина, девушка поспешила за новой кружкой эля своему избавителю.

Эдвард Грейсон почти забыл об этом, когда в сгустившихся сумерках вышел из таверны и одним махом вскочил на своего беспокойного жеребца. Непонятно, что побудило его на такой рыцарский поступок, но он выпил слишком много эля, чтобы заниматься сейчас самоанализом. Впрочем, несмотря на выпитое, у него хватило соображения дать себе клятву впредь такого не повторять.

И в самом деле, он скоро напрочь выбросил из головы большеглазую девчонку из таверны, которая вызвала в сердце непривычную для него жалость.

Вот уже три недели он гостил в графстве принцессы Энн и за все это время не встретил ни одной женщины, которую мог бы представить своей женой. Он не стал ничего говорить близкому другу Кейну О'Нилу о своих намерениях, хотя к моменту его появления на плантации Уиндуорд все мамаши графства привезли туда с собой незамужних дочерей. Они словно стервятники кружили вокруг Грейсона, влекомые богатством и тайной, что окружала его долгие годы.

И каждая из этих дочек была просто дурочкой.

За прошедшие три недели он только уверился в том, что большинство женщин – пресные и глупые создания с куриными мозгами. И все эти три недели он оставался таким же грубым и бесчувственным, а женщины все увивались и увивались вокруг него. Сегодня он сделал замечание одной молодой леди: мол, выставлять свои прелести напоказ прилично только куртизанке, а не девушке ее круга, но та была настолько глупа, что приняла его слова за комплимент, радостно прыснула и легонько ударила по руке веером.

Столкнувшись с такой невиданной глупостью, он поставил друзей и хозяина в затруднительное положение невероятно резкой отповедью, после чего и сбежал в эту Богом забытую маленькую таверну, чтобы утопить свои неприятности в изрядной дозе алкоголя.

Он выругался про себя. Итак, есть два выхода из создавшейся ситуации. Первый – взять одну из этих жеманниц в Грейхевен и сделать ее хозяйкой. И второй – до конца жизни выслушивать бесконечные упреки сестры.

Но ни одна из этих возможностей не казалась ему привлекательной. Заметив, наконец, что его жеребец нетерпеливо гарцует на месте, Эдвард решил вернуться, обратно, на плантацию Уиндуорд и попытаться поправить дело. Может быть, бокал или два превосходного яблочного бренди Кейна сделают его сговорчивее? Он взял поводья в руки, но тут поблизости раздался какой-то слабый звук, и жеребец снова закружился на месте.

Из темноты возникла девчонка, которая так неловко подавала ему эль. Маленькая стройная фигурка, спутанные волосы, большие глаза, которые во тьме казались совсем черными. Она тихо произнесла:

– Пожалуйста, возьмите меня с собой.

Грей ничего не ответил, только равнодушно посмотрел вниз. В его взоре не отразилось ни малейшего интереса. Зато в ее темных, умоляющих глазах он – уловил явное обожание. Она, очевидно, приняла его за некоего защитника и, как все ловкие женщины ее круга, решила вознаградить его за этот геройский поступок, предложив свое тело в награду. При этой мысли его отвращение только усилилось. Маленькая глупенькая авантюристка!

Впрочем, раздражение его улеглось, когда она сбивчиво заговорила:

– Я хорошая работница, сэр. Мой дядя может подтвердить. Делаю все, что придется… могу прясть и готовить…

Эдвард и вовсе успокоился, поняв, что она предлагает в обмен на защиту не себя, а свои жалкие услуги как служанка. Естественно, у него не было ни малейшего желания оказаться с ней в одной постели – очень уж она была грязной. Конечно, ванны доступны только плантаторам, и все же, все же… Да она еще, наверное, и вшивая. Нет, тело большеглазой Дженни никак не привлекало его.

Кроме всего прочего, Эдвард не нуждался и в служанках. Ведь он владел более чем девятью десятками рабов, чтобы прясть и готовить для него и делать всякую другую работу, которой хватает на большой плантации. Даже не удостоив ее ответом, он развернул своего беспокойного жеребца, но она удалилась за стремя и в отчаянии простонала:

– Ну, пожалуйста!

И вовсе не жалость к ее мольбе заставила его взглянуть вниз. Понятно, что здесь она обречена на жизнь, исполненную боли и страданий. По одному лишь взгляду ее больших черных глаз ясно, что здесь ее частенько бьют. Но и это его не заботило. Что на самом деле заставило его остановиться и взглянуть вниз, так это воспоминание о невероятно нудном голосе сестры и ее нескончаемых назидательных беседах.

Он же обещал поискать подходящую жену!

И глядя вниз, на этот перепачканный грязью экземпляр рода человеческого, он чуть не улыбнулся. Похоже, это неприглядное, грязное дитя как раз то, что ему нужно. Она никогда не будет требовать любви, жалости и даже уважения, поскольку выучилась не ждать от жизни ничего хорошего.

И если бы он женился на ней, то столь непривлекательная партия привела бы в изумление и потрясла все приличное общество Виргинии. И он стал бы причиной настоящего скандала в колонии, и уже не в первый раз! Он почувствовал, как его губы невольно сложились в злорадную улыбку. О, как бы все это шокировало всех его соседей! Да и его сестра была бы обескуражена таким поступком.

Более того, если сделать эту девчонку хозяйкой Грейхевена, он избавится от притязаний незамужних женщин в колонии. Опытных замужних женщин Эдвард не чурался, а мечтательные девственницы нагоняли на него тоску. И еще – женившись на этой девчонке, он вправе не обращать на нее внимания, вправе не разговаривать с ней. И уж конечно, он будет свободен от супружеских обязанностей.

И ему совсем не придется менять свой образ жизни. А вот если он сделает глупость и женится на женщине своего круга, то она заставит его устраивать приемы, сопровождать на рауты и покидать свой кабинет для разговоров с ней – короче, предъявит такие невыполнимые требования, какие предъявила его сестра. Ему надо будет изменить своим давним привычкам. А эта девочка, напротив, ничего от него не потребует. В результате из его жизни исчезнет только одна маленькая, но восхитительная деталь – Кэтрин больше не будет надоедать ему.

Может быть, не будь он так пьян, он не додумался бы до такой милой шутки. Но теперь он еле сдерживался, чтобы не расхохотаться.

Взглянув вниз на серьезные печальные глаза Дженни, он вдруг дьявольски улыбнулся.

– Полагаю, – сказал он, – мне следует поговорить с вашим дядей.

– Да вы рехнулись!

В душе Грей согласился с этим. Его частенько считали сумасшедшим, а он нарочно создавал такой образ. Не так ли иные джентльмены стараются представить себя процветающими людьми хорошего происхождения? Процветание, на взгляд Грея, было слишком скучным, вот безрассудство – совсем другое дело.

Он усмехнулся своим мыслям и устремил твердый взгляд на владельца таверны.

– Прошу прощения? – холодно спросил он. – Хозяин был в явном замешательстве.

– Я… я прошу извинить меня, сэр, – заикаясь, произнес он. – Я просто на минутку забылся. Это меня мало касается, если вы считаете мою племянницу привлекательной, в общем, ваше дело, хотя я не могу согласиться с вами… Нет, сэр, не могу. С ней у меня с самого первого дня одни неприятности…

Поняв, что сейчас последует обличительная речь. Грей жестом попросил хозяина умолкнуть, и тот немедленно закрыл рот. Толстяк знал своих посетителей, этого же и вовсе уважал, несмотря на то что сегодня вечером он посадил ему синяк и разбил челюсть.

– Я так понимаю, что вы недолюбливаете эту девчонку, – перебил его Грей. Хотя это слишком мягко сказано, судя по отразившемуся на ее лице отчаянию в тот момент, когда дядя занес над ней руку. – Вот поэтому я и предлагаю забрать ее у вас.

Хозяин таверны, казалось, совсем был сбит с толку. Он прекрасно понимал, что Грей лгал насчет женитьбы. Богатые плантаторы, как этот, не берут в жены девчонок из таверны. Смешно просто! Видимо, он хочет позабавиться с его маленькой племянницей. Попользуется ею, пока не устанет, а потом прогонит прочь.

Впрочем, ему-то какая разница? Главное – извлечь побольше выгоды из сложившейся обстановки. Хорошо бы продать племянницу местному плантатору Кэри О'Нилу, тот ведь не раз говорил, что хочет сделать девчонку домоправительницей, но этот человек на вид гораздо богаче и мог бы заплатить за нее больше.

– Она приносит много забот, уверяю вас, – начал толстяк, тщательно подбирая слова, – но девочка мне все равно что дочь родная, сэр. Я обещал сестре, что позабочусь о ней, и не могу отпустить ее с незнакомым человеком, сэр.

Внезапно злобная ухмылка исказила лицо Грея. Он напомнил кабатчику волка. Злого волка.

– Сколько?

– Что… сколько, сэр?

– Я беру девчонку с собой, – отрезал тот. Улыбка на его лице исчезла так же быстро, как и появилась, уступив место безжалостной решимости. – Я знаю, что вы вовсе не так привязаны к ней. Что вы хотите взамен?

– Я лишаюсь хорошей пары рук, сэр. Это стоит больших денег, как вы понимаете, сэр. – Он алчно сверкнул глазами. – А сколько вы мне предложите, сэр?

Грей нахмурился. Не многие мужчины, даже весьма богатые, носят с собой деньги, потому что они не очень-то нужны в Виргинии. Настоящей ценностью являлся табак. Все сделки, касающиеся, в том числе и табака, велись исключительно на бумаге. Так как Грей покинул дом О'Нилов только затем, чтобы пропустить несколько кружек эля, у него с собой не было ни выручки с табачной фабрики, ни каких-либо других ценностей. Впрочем, уже через минуту его лицо прояснилось.

– Выйдем отсюда, – бросил он.

Толстяк последовал за ним во тьму ночи и остановился словно вкопанный, когда Грей похлопал своего изумительного жеребца по шее.

– Конь за девчонку, – коротко сказал он.

Хозяин таверны, лишившись дара речи, несколько минут смотрел на скакуна. Жеребец был просто красавцем, не менее шестнадцати хендов [1]1
  Ладоней (англ.). Ладонь – мера длины, равная примерно 10,16 дюйма. – Здесь и далее примеч. пер.


[Закрыть]в холке, длинноногий и с широкой грудью. Его продажа сулила хозяину немало денег.

– Идет, – согласился он.

Вот так Эдвард Грейсон и приобрел себе жену по цене чистокровного жеребца. Будь он трезвым, наверняка сам посмеялся бы над идеей отдать свою лучшую лошадь за оборванную девчонку. Впрочем, может быть, уже наутро, протрезвев, он будет не прочь расторгнуть сделку и вернуть все обратно.

Должен же он знать, что женщины создают куда больше забот, чем лошади.

* * *

– Так что же вы собираетесь делать?

– Я собираюсь жениться, – повторил Грей, ничуть не смутившись. – Я, наконец, нашел подходящую женщину.

Его друг, прищурившись, внимательно наблюдал за ним. Немногие знали Эдварда Грейсона так хорошо, как Кейн О'Нил. Они дружили более десяти лет. Кейн прекрасно знал, что Эдварду ненавистна даже мысль о женитьбе.

Теперь, внимательно посмотрев на своего молодого друга, О'Нил вдруг заметил блеск торжества в его глазах.

– Вы влюблены в нее? – недоверчиво уточнил он.

Во взгляде Грея тотчас отразилось негодование, а потом его лицо окаменело.

– Конечно, нет, – хмыкнул он.

Кейн кивнул, наблюдая за сменой эмоций на лице друга. Он был лет на двадцать старше Грея, хотя выглядел моложе. И весь так и светился от счастья. После Грея Кейн считался вторым наиболее привлекательным в колонии мужчиной для женщин высшего общества. К сожалению, О'Нил был женат, причем женат счастливо.

Мужчины разговаривали в кабинете дома О'Нила на плантации Уйндуорд. Это здание из красного кирпича в модном пару лет назад датском стиле, с мансардой, двухскатной крышей и с мощеным кирпичом фламандским двориком было вполовину меньше, чем в имении Грейхевен, и не так красиво. Да и земли у Кейна было поменьше. Здесь, по реке Линхевен, в южной части Виргинии, колонисты селились давно и достаточно густо. Разумеется, главным богатством колонии оставался табак, но его плантации быстро обедняли почву и требовали больших затрат. Плантаторы по реке Джеймс имели больше земли и были, как правило, богаче.

Но, несмотря на то что плантации Уйндуорд не хватало внешнего лоска, жить здесь было удобно. Более того, она славилась своим гостеприимством. Правда, кое-кто из обитателей Уиндуорда не мог выносить мрачный нрав Грея более недели. Зато сам Кейн оставался любезным с ним целых три. Впрочем, все О'Нилы, за исключением старшего сына, Кэри, привечали Эдварда. Кэри же всем своим поведением давал понять, что терпит присутствие Грея только потому, что он гость. Их первая стычка произошла лет семь назад, и с тех пор оба недолюбливали друг друга.

– Но если у вас нет никаких чувств к этой леди, так что же тогда в ней хорошего? – Кейн упорно старался понять, что же лежит в основе такого неожиданного заявления Грея.

– Все.

– Она из хорошей семьи? Красива?

– Она – девчонка из таверны, – отозвался Грей и залюбовался впечатлением, которое произвели его слова на Кейна. – Вшивая. И к тому же настолько некрасива, насколько вообще может быть некрасива женщина.

О'Нил на мгновение онемел от изумления. Наконец он справился с собой и переспросил:

– Девчонка из таверны? Вы что, лишились рассудка?

– Вы женаты так долго, что уже успели забыть, что такое богатый и свободный мужчина. Вы вряд ли вспомните, как юные девушки бросались вам на шею и стремились заманить в укромный уголок. Как их мамаши загоняли вас в угол и вынуждали слушать о том, как умны их пустоголовые дочки, как они талантливы, как хорошо играют на клавесине, вышивают и прелестно рисуют безвкусные акварели. – Грей так распалился, что внушил бы сейчас страх и тем леди, которых столь злобно описывал. – И все не было бы так плохо, если бы я поверил, что на самом деле их интригует мое обаяние, но мы-то с тобой знаем, что у меня его нет. А потому я остаюсь при своем мнении о женщинах.

– Мне жаль вас, – сухо ответил Кейн. И чуть не рассмеялся, увидев огорчение, отразившееся на лице друга, но, к сожалению, был весьма опечален его опрометчивым поступком. – Что ж, полагаю, эта молодая… э… леди, которой вы предлагаете свою руку, не столь поверхностна и неинтересна, как дамы нашего круга?

Грей пожал плечами:

– Не сомневаюсь, что она была бы такой при соответствующем воспитании. Сейчас же она ничего не знает ни о деньгах, ни о роскоши. Вообще ни о чем представления не имеет. В жизни не видел лица, настолько лишенного индивидуальности и самоуважения.

– Но тогда…

– Женившись на этом жалком маленьком создании, – перебил его Грей, – я никогда больше не буду иметь дела с женщинами, которые плачут на моем плече и умоляют на них жениться. С привилегией стать у меня хозяйкой тоже будет покончено.

Кейн едва сдержал улыбку – молодой человек просто женоненавистник какой-то! Конечно, Грей раздражен этим парадом жеманных молодых невест, но раздражение – отнюдь не оправдание для безрассудства. Грей наверняка сломает себе жизнь, да и этой девушке тоже.

– И все же, Грей, – сказал он тем строгим тоном, которым разговаривал с непослушными детьми, – это едва, ли хорошо для той девушки. Вы что, думаете, ей понравится жить у человека, который считает ее пустым местом?

Грей снова пожал плечами.

– Ей будет лучше, если она оттуда уйдет. Дядя бьет ее каждый день, судя по всему. Да и таверна не самое подходящее место для девушки. Тем более что она верующая, в этом нет сомнений. В общем, в Грейхевене ей будет лучше.

Кейн откинул прядь подернутых сединой рыжеватых волос. Его стала раздражать бесчувственность молодого человека, хотя она вполне объяснима. Судя по всему, Грей что-то скрывает. А может быть, в чем-то не смеет признаться даже самому себе.

– Вы наверняка подхватите от нее дурную болезнь, – проговорил О'Нил. – И этим дело явно не ограничится.

– Бог мой, у меня нет намерений делить с ней ложе! Неужели вы думаете, что я лягу в постель с грязной, кишащей паразитами девкой?

– Ну-ну, она, скорее всего не так уж отвратительна, и грязь можно отмыть. Во всяком случае, если вы женитесь на ней, то спать в одной постели – обычное дело. И все же, Грей, – продолжал Кейн, – подумайте, на что вы себя обрекаете. Что, если вы когда-нибудь влюбитесь в другую? Ведь вы окажетесь в западне с этим фарсом женитьбы.

– Я никогда не влюблюсь, – отрезал Эдвард, как бы давая понять, что разговор окончен.

Кейн, однако, проигнорировал это.

– Вы знать ничего не знаете, – настаивал он. – Вам ведь всего тридцать, и у вас все впереди. Может быть, когда-нибудь…

– Никогда! – тотчас взорвался Грей, хотя прекрасно понимал, что Кейн искренне старается ему помочь.

Проснувшись утром с больной головой и обдумав при свете дня вчерашние поспешные поступки, Грей решил, что он и в самом деле тронулся умом. К тому же он вспомнил то несчастное создание, с которым связался, ее простонародный выговор, ее сальные спутанные волосы, грязное тесное платье… Брр! Грей с трудом подавил охватившую его было дрожь.

И все же по многим причинам он не мог пойти на попятный. Во-первых, на карту поставлена его честь: он уже дал обещание. Нет сомнений в том, что хозяин трактира тут же забудет о сделке, если только Грей позволит ему оставить у себя жеребца, но слово есть слово: дал – держи. Вторая причина состояла в том, что ему хотелось насладиться видом возмущенной Кэтрин. Эта пугливая, грязная, необразованная девчонка сделается хозяйкой Грейхевена. Чтобы увидеть ярость Кэтрин, и чистокровного жеребца не жалко. В конечном счете, это она вынудила его пойти на такой шаг.

Он вспомнил страх в глазах девчонки, но тотчас отогнал воспоминание. Его действиями руководила отнюдь не жалость. В столь мрачной душе нет места подобным эмоциям.

Выслушав мнение друга и присовокупив к нему свои сомнения, Грей порывисто схватил графин яблочного бренди, сел за стол красного дерева и налил себе еще бокал. Кейн смотрел на него с явным осуждением.

– Итак, это ваша обычная реакция?

Грей, вопросительно выгнув темную бровь, отхлебнул бренди.

– Моя реакция на что?

– Да на все! Как только вам захочется что-нибудь забыть, вы тут же прибегаете к выпивке. – Сдержанный по натуре человек, Кейн не одобрял выходки друга. – И вы стремитесь забыть каждую минуту каждого дня.

Грей залпом осушил бокал и бросил на друга злобный взгляд.

– Я никогда не смогу забыть! – рявкнул он. – И не хочу забывать. Я помню каждую минуту каждого дня…

Отвернувшись, Грей невидящими глазами уставился на стену.

Кейн мягко произнес:

– А вам не кажется, что вы поступаете нечестно? Может быть, она и несчастлива в настоящее время. Но не станет ли она еще несчастнее, выйдя замуж, поскольку не сможет соответствовать тому образу, который нарисовал себе ее муж.