Текст книги "Свет во тьме"

Автор книги: Эллен Фишер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)

Глава 5

– Диана умерла семь лет назад, – начала Кэтрин, пока рабы носили подогретую воду и наполняли большую дубовую ванну, стоявшую у камина, где ярко горел огонь. – Он… ну вы должны это знать, он преклонялся перед ней. Как вы могли догадаться хотя бы по тому, что он никому не позволяет входить сюда. И сам никогда не входил. После ее смерти он отделил эту комнату от остального дома. Он был бы счастлив, если бы смог закрыть двери своей памяти так же, как двери этой комнаты, но, увы, прошло уже столько лет…

Дженни робко оглянулась вокруг. Посреди комнаты стоял маленький круглый стол – за таким леди обычно рисуют акварели. И она представила, как незнакомая ей Диана пишет пейзажи за этим столом. В комнате были два окна с тяжелыми темно-синими портьерами и деревянными венецианскими жалюзи, в проемах между окнами стоял громадный платяной шкаф красного дерева, а поодаль располагались резные кресла с темной узорчатой обивкой. На полу лежал черно-красный ковер. Почти всю комнату занимала кровать на коротких резных ножках в виде лап с копями. У кровати стоял туалетный столик, а перед ним на стене висело зеркало, по бокам которого были укреплены два серебряных канделябра. На ореховом письменном столе стояли фарфоровая ваза и кувшин для умывания.

Комната была гораздо больше, чем чердак, где спала Дженни, когда жила в таверне. Широкая кровать красного дерева с шерстяными покрывалами и пуховыми подушками выглядела куда комфортабельнее, чем убогая кровать с тюфяком из соломы. Правда, повсюду толстым слоем лежала пыль, да углы были затянуты паутиной. Дженни скорее бы предпочла конюшню.

– А как она умерла? – тихо спросила она.

– Ее убили, – спокойно ответила Кэтрин, и Дженни тотчас вздрогнула, вспомнив предостережение Кэри. Впрочем, ее волнение немного улеглось, когда Кэтрин продолжила: – Мы так и не узнали, кто ее убил. Я, правда, считала, что это небольшая потеря, но Грей был безутешен. Вот тогда-то он и стал пить. Проходили годы, но ее образ так и не потускнел в его памяти, он до сих пор вспоминает о ней как о хозяйке дома.

– А вы ее не любили, – заключила Дженни.

Кэтрин в удивлении подняла брови – девочка-то, оказывается, весьма проницательна, да к тому же может говорить без заикания!

– Нет, я ее не любила, – призналась она. Дженни вопросительно посмотрела на Кэтрин, но та только пожала плечами. – Может быть, во мне говорила ревность, – откликнулась она. – Мы с Греем были очень дружны и никогда не ссорились так, как теперь. Он заменил мне родителей, когда они умерли. – Она надолго замолчала, а потом продолжила: – Я не думаю, что она ему подходила. Была высокомерной. Язвительной. Впрочем, я, возможно, и сама была слишком уж гордой.

Дженни испуганно посмотрела на нее. Неужели Кэтрин обиделась? Грей едва ли уделял ей много внимания, потому что был поглощен своей первой женой. Вот почему Кэтрин не нравилось присутствие Дианы в Грейхевене.

– Ну, ладно, – пожала плечами Кэтрин. – Это было много лет назад. – Она жестом указала Дженни: – В ванну!

Девушка бросила на нее полный ужаса взгляд, но Кэтрин привыкла, чтобы ей повиновались.

– В вашем положении, дитя, скромность – просто глупость. Я не поверю, что никто из мужчин в самом недалеком прошлом не пользовался вашими прелестями. Снимайте эти ужасные тряпки и полезайте в ванну. Быстро!

Медленно, с явной неохотой Дженни подчинилась. Она никогда до этого не раздевалась в чьем-либо присутствии. Всегда спала в ночной сорочке, а утром надевала поверх нее одно из своих убогих платьев. И вот теперь ей придется снять одежду перед этой аристократкой со стальным взглядом и молодой негритянкой, которая стояла рядом с полотенцем в одной руке и огромным куском мыла – в другой.

– Я останусь здесь, – вежливо сказала Кэтрин, – чтобы убедиться, что вы будете полностью чисты. Полезайте в ванну, прошу вас.

Несмотря на ровный тон, это скорее был приказ, чем просьба.

Дженни смиренно подчинилась. Вода была непривычно горячей. Она осторожно села в ванне.

В этот момент дверь распахнулась, и, к ужасу Дженни, в комнату ворвался Эдвард Грейсон. Погрузившись в воду до подбородка, она беспомощно смотрела на него огромными темными глазами. Мельком взглянув на нее, Грей обратился к сестре.

– Taк, – буркнул он неразборчиво. Судя по всему, хозяин здорово набрался. Кэтрин же осталась совершенно невозмутимой. – Вы, в самом деле, поместили это существо в комнате Дианы.

– Негоже этой комнате простаивать, – спокойно отозвалась Кэтрин. – К тому же из окон открывается такой чудесный вид на Джеймс.

– Я не позволю проклятой… – со злостью начал Грей, но Кэтрин перебила его:

– Ну, в самом деле, Грей, как вы выражаетесь! Дитя не должно слышать такие слова. Во всяком случае, позвольте заметить, что это вы, а не кто другой привезли ее сюда. Я просто пытаюсь изменить ту невозможную ситуацию, которую вы создали, к лучшему. Сейчас вот мы помоем ее и приведем в порядок, как подобает жене Грейсона. До свидания, братец.

К удивлению Дженни, Кэтрин вытолкала его в холл и закрыла дверь перед самым его носом. Вне себя от того, что с ним так обошлись, он бросился вниз по лестнице.

Еще не придя в себя от смущения, Дженни почувствовала, как ее волосы намылили лавандовым мылом, потом рабыня показала ей, что следует делать. Дженни хотела было протестовать, но один только взгляд непреклонной Кэтрин заставил ее молчать.

А, в общем-то, Кэтрин Грейсон – симпатичная женщина. Она была по-своему красива, вот только орлиный нос делал ее лицо похожим на мужское. Такие же серые, как у брата, глаза, рот, правда, немного больше и полнее, орехового цвета волосы собраны в пучок на затылке. На ней было шерстяное платье с высоким воротником серого вдовьего цвета. Чувствовалось, что Кэтрин – сильная женщина. Пришлось Дженни тщательно скрести себя под ее пронзительным взглядом.

Наконец это мытье, самое длинное в ее жизни, закончилось, рабыня вытерла ее мягким льняным полотенцем, и вот тогда Дженни осмелилась задать еще один вопрос:

– А почему вы зовете его Греем, а не Эдвардом?

– О! – пожала плечами Кэтрин. – Его так звали с самого детства. Отчасти из-за серых глаз [2]2
  Грей (gray) – серый (англ.).


[Закрыть], отчасти потому, что он всегда был хмурым. Очень хмурым. Впрочем, это его не портило. – После некоторого колебания она предупредила Дженни: – Диана была единственной, кто называл его настоящим именем. Я не советую вам делать то же.

Дженни кивнула. Мысли о том, чтобы называть своего странного, угрюмого мужа его настоящим именем, у нее и не возникало. Но и использовать прозвище ей было неудобно. Ладно, если ей вообще когда-нибудь придется обратиться к нему, то она, наверное, скажет «мистер Грейсон».

Усадив ее, все еще нагую, на стул и накинув на нее пеньюар, горничная принялась расчесывать ей мокрые волосы. Кэтрин внимательно следила за вздрагивающей от прикосновения серебряного гребня девушкой.

– А теперь позвольте поинтересоваться мне, – вдруг сказала она. – Почему вы вышли замуж за Грея?

– Мне показалось, что он – герой, – пробормотала она.

– Он не герой, он – негодяй, – коротко засмеялась Кэтрин.

Дженни ничего не ответила. Да что тут говорить! За последний час она с болью поняла, что Грей женился на ней только затем, чтобы досадить сестре. Она должна была спать в конюшне и работать на кухне, словно рабыня. Он находил ее жалкой и ничтожной.

Вспомнив его злобный голос и гадкие слова: «Глупая, непривлекательная и грязная», она невольно вздрогнула.

Кэтрин тем временем расхаживала по комнате, вслух выражая свои мысли:

– Грей не выказывает к вам должного уважения. И это неудивительно, потому что вы едва ли относитесь к тем женщинам, к которым с уважением относятся мужчины нашего круга. Но теперь, когда он имел глупость жениться на вас, вы стали леди. И нам с вами надо как следует поработать, чтобы вы держались с достоинством. Тогда, быть может, вы завоюете уважение Грея. – В глазах Дженни блеснула надежда, но Кэтрин тут же добавила: – Его уважение, а не любовь. К чему эта дурацкая романтичность? Конечно, девушкам вашего возраста всегда хочется любви, но в замужестве это совершенно не обязательно. Только уважение. В конце концов, если ничего не сложится, со временем вы возненавидите своего мужа. Не пожелала бы я такой жизни для молодой девушки!

Дженни бросила недоверчивый взгляд из-под мокрых волос. Конечно, она всего лишь трактирная девушка и ничего собой не представляет. А ей так хотелось любви!

– Но ведь если я завоюю его уважение, то смогу когда-нибудь добиться и любви?

Кэтрин почувствовала острую жалость к бедняжке, обреченной на жизнь без любви. Она, наверное, знать не знает, что такое любовь или даже доброта, а, судя по выражению лица, так, страстно, желает этого! Нет, не стоит ее обнадеживать.

– У Грея ни к кому не осталось любви, – резко сказала она. – Год от года он становится все суровее. Не обманывайте себя, будто сможете изменить его, потому что женщины вообще не могут изменить мужчин, как бы им этого ни хотелось. Одним небесам известно, как я старалась… и вот результаты моих усилий перед вами. – Она тяжело вздохнула и добавила: – Но если Бог… или… Грей предоставят вам возможность изменить его к лучшему, то не упускайте ее. Начать надо с имени. Дженни – неподходящее имя для леди. Ваше полное имя Дженнифер?

Девушка кивнула.

– Вот его и будем употреблять. Если прибрать ваши волосы и одеть вас в приличное платье, то вы будете выглядеть вполне представительно. Но не только внешний вид делает женщину леди. Вам надо научиться читать и правильно говорить, научиться рисовать, играть на клавесине…

Дженнифер подняла взор, и в первый раз в ее темных глазах отразился неподдельный интерес.

– На клавесине? Я, в самом деле, буду учиться музыке?

– Да, это обязательно для леди. И что еще особенно важно для вас – это научиться вести себя в обществе. Мы приступим к делу немедленно. Вечером встретимся с Греем за обедом…

– О, – начала, было, Дженни, – я лучше…

Кэтрин резко оборвала ее:

– Ваши желания не имеют значения. Будете делать то, что я вам скажу. Я намерена сделать вас достойной имени Грейсонов, независимо от того, хотите вы этого или нет.

Через некоторое время длинные и густые волосы Дженнифер были высушены у огня. Наиболее подходящее зеленое шелковое платье пришлось наспех заколоть булавками. Затем Кэтрин скрепила серебряной шпилькой корсет и отступила назад, восхищаясь своей работой.

– Вот здесь очень туго, – пожаловалась Дженнифер. Она прежде никогда не надевала ни корсета, ни кринолина, и все это казалось ей очень неудобным.

– Леди носят корсеты, – ответила Кэтрин голосом, не терпящим возражений. Она осмотрела девушку со всех сторон и осталась довольна. – Кринолин, конечно, несколько широк, потому что более узкие вошли в моду уже после того, как было сшито это платье. Не огорчайтесь, мы сошьем вам новые платья. У вас все получится, в конце концов. Вам не хватает умения вести себя в обществе, но этому, я считаю, можно научиться. Главное, у вас есть то, чему научиться нельзя.

– У меня? – несказанно удивилась Дженнифер.

Кэтрин кивнула, и в первый раз ее строгое лицо смягчилось.

– Да, у вас. Вы красивы.

Девушка тотчас отвернулась от нее и отошла к окну.

Кэтрин озадаченно спросила:

– В чем дело?

– Вы смеетесь надо мной, – ответила Дженнифер.

В ее голосе не было ни горечи, ни злости, так, обычная констатация факта. Видимо, девушка привыкла, что над ней всегда смеются и уже ни на что не обижалась.

Тем не менее Кэтрин поспешила ее переубедить:

– Конечно же, нет, Дженнифер. Я скоро посмеюсь над Греем.

Дженни повернулась к своей наставнице, и брови ее вопросительно приподнялись.

Кэтрин принялась терпеливо объяснять:

– Вы, наверное, теперь уже поняли, что Грей привел вас сюда только потому, что вы самая неподходящая женщина изо всех, на которых он мог бы жениться.

Дженнифер задумчиво кивнул, и щеки ее зарделись. В последние несколько часов она начала понимать мотивы, которыми руководствовался Грей, но даже ее коробило, когда об этом говорили вслух.

– К сожалению, Грей не разглядел под грязью и грубым домотканым платьем настоящую красавицу, – продолжала Кэтрин.

Дженнифер недоверчиво скривилась, и она подвела девушку к зеркалу.

– Посмотрите на себя, – кивнула Кэтрин.

Дженнифер с сомнением посмотрела на свое отражение.

Определенно, платье улучшило ее вид, несмотря на то что было не совсем ей впору. Корсет придавал ее фигуре стройность, а низкий квадратный вырез платья маняще приоткрывал грудь. А вот лицо, пусть и чистое, казалось ей тем же самым, что и раньше.

– Как же вы этого сами не видите! – раздраженно воскликнула Кэтрин.

Вымытая, причесанная и приодетая девушка была не просто красива, она ослепляла своей красотой. Изумительные темно-зеленые глаза смотрели из-под изогнутых золотистых бровей, овал лица был безупречным, носик – правильным, как раз о таком все время мечтала Кэтрин. Когда волосы Дженни отмыли, оказалось, что они вовсе не мышиного цвета, а отливают янтарем. Теперь они были убраны просто, но элегантно.

Дженнифер, как бы извиняясь, смущенно отвела глаза: – Я вовсе не так красива, как вы. Услышав такое от любой другой, Кэтрин поморщилась бы от неприкрытого лицемерия, но Дженнифер, судя по всему, и впрямь так считала. Пожалуй, сочетание такой красоты с отсутствием всякого зла и коварства многое может сделать с сердцем ничего не подозревающего мужчины, подумала Кэтрин.

Пораженная этой мыслью, она в первый раз допустила возможность того, что сердце Грея, замороженное в день смерти Дианы, способно оттаять. Может, Грею только и не хватало общества молодой красивой девушки, чтобы преодолеть то горе, которое терзало его в течение семи долгих лет? В конце концов, Грею ведь всего тридцать. Как Дженнифер, как сама Кэтрин и как все люди на свете, он временами, наверное, тоже хотел любви и счастья.

«Может быть, – подумала Кэтрин, – с помощью этой девушки мне удастся вернуть Грея в лоно семьи?» Уже дважды она пыталась сделать это: первый раз – через высокомерную, надменную женщину, которая ненавидела ее, а теперь вот пробует использовать эту презренную девчонку. Грубо вторгаться в его жизнь она не хотела, потому что любила его, несмотря ни на что. Кэтрин снова посмотрела на Дженнифер.

В голове у нее стал складываться план. Может быть, она использует эту девушку без всякой связи с именем Грейсона. Ведь красота Дженнифер – сильное оружие, надо применить его, чтобы вытащить Грея из трясины самоуничижения. Кэтрин была предана брату, несмотря на бесконечные поры между ними, и хотела сделать его счастливым.

Разумеется, будь у нее выбор, она никогда бы не привезла сюда эту девчонку. И каковы бы ни были обстоятельства жизни несчастной, пьяному человеку не следовало привозить ее сюда. Но теперь эта самая Дженнифер уже здесь, и нет причин, чтобы не использовать ее поразительную красоту для возрождения Грея.

И не важно, что у девчонки куриные мозги. Диана едва ли могла сложить два и два, и тем не менее Грей обожал ее. Кэтрин знала по опыту, что настоящие мужчины не требуют особого интеллекта от красивых женщин. Главное, чтобы девушка перестала смущаться по каждому поводу и научилась флиртовать, улыбаться, трепетать ресницами…

Итак, план Кэтрин окончательно созрел. Она улыбнулась Дженнифер, которая все еще смотрела на себя в зеркало. Однако внешность бывает обманчива, подумала Кэтрин.

За обедом все было ужасно. Муж Дженнифер, изрядно напившись, сидел во главе раздвижного стола красного дерева и зло вращал глазами, а Кэтрин вела светский разговор, будто ничего не случилось. «Может быть, – думала Дженнифер, – у них это в порядке вещей?» Может быть, ей придется смотреть на Грея, пьяного и сердитого, через этот вот стол каждый вечер до конца своих дней.

Опустив глаза, она осторожно огляделась по сторонам. Столовая была обставлена так же богато, как и весь дом. Мерцание свечей отражалось на фарфоре из Челси, расписанном вычурными цветами, птицами и бабочками. Над камином висел портрет мужчины с ястребиным носом и в напудренном парике, судя по всему, отца Грея. У джентльмена на портрете было такое же мрачное лицо.

У камина располагался мраморный сервировочный столик. На нем стояли несколько серебряных подсвечников с тонкими восковыми свечами. Эти свечи из пчелиного воска не так сильно дымили и не так едко пахли, как те, к которым привыкла Дженнифер. Надо же, какая расточительность! Дженни следила за освещением таверны, и для того, чтобы запастись свечами на месяц, ей надо было целый день тяжко трудиться, заливая жир в формы.

Стенные панели в столовой отливали золотом, обивка на креслах тоже была такого же цвета. Сами кресла украшала резьба в стиле Чиппендейла. Подлокотники в виде собачьих морд с жутким оскалом напоминали ей хмурое лицо мужа.

Даже в этом наспех подогнанном с помощью булавок, но все же элегантном шелковом платье Дженнифер чувствовала себя неловко среди всего этого великолепия. Подняв глаза, она наткнулась на жуткий взгляд Грея, который яростно сверкнул глазами. Дженнифер в панике заморгала.

– У нее отвратительные манеры, – бросил он сестре с некоторым удовлетворением.

Дженнифер обратила взгляд на Кэтрин с немой мольбой о помощи. Она и без грубого замечания Грея чувствовала себя неловко, когда ела на фарфоре и серебре соленую виргинскую ветчину и сочную дикую утку. В какой-то момент она даже пожалела о своей таверне, где можно было ходить в домотканом грубом платье и есть простую пищу с оловянных тарелок, как и полагалось ей по рождению.

– Не обращайте на него внимание, Дженнифер, – ласково сказала Кэтрин, – мы быстро научим вас хорошим манерам. В конце концов, никто не рождается, зная, как надо правильно держать вилку.

– Она здесь чужая, – прорычал Грей раздраженно. Его горящий злобой взгляд по-прежнему был устремлен на Дженнифер. – Она должна жить на конюшне и обедать вместе с лошадьми.

Кэтрин чуть улыбнулась. В отличие от Дженнифер она все прочитала на лице Грея. Он был в смущении! В смущении от того, что невзрачная маленькая куколка, которую он привез, на его глазах превратилась в прелестную бабочку. Он и представить себе не мог, что она так выглядит. И теперь, сидя за столом напротив красивой женщины, он был в смятении. Грей находил Дженнифер очень привлекательной, и это раздражало его.

Кэтрин с удовлетворением подумала, что мужчины все-таки на редкость предсказуемы. Все шло согласно ее плану. Она прекрасно знала, что Грей не останется безразличным к красоте Дженнифер, пусть сама девушка его и не волнует. Пытаясь позлить его еще сильнее, она сказала:

– Надеюсь, вы согласитесь со мной, что Дженнифер выглядит как настоящая леди. Изумрудно-зеленый цвет ей очень идет, не находите? – Грей ничего не ответил, только нервно заработал желваками. Кэтрин же спокойно продолжила: – Я решила не накладывать пудру на ее волосы. Слишком уж необычен цвет ее волос.

Она никогда прежде не видела таких блондинок с волосами, отсвечивающими послеполуденным солнцем. Волосы Дженнифер она собрала сзади в пучок, и это оставило открытой изящную линию девичьей шейки. Грей не без труда перевел взор на сестру.

– Если вы хотите сделать из нее образец дамского поведения, – холодно сказал он, – то должны приучить ее накладывать на волосы помаду и пудру. Иначе ее найдут странной, как находят меня, потому что я предпочитаю быть самим собой. Но мне кажется, вы не будете уделять ей чересчур много внимания, потому что задача слишком трудна.

– Сомневаюсь, – возразила Кэтрин, не желая выходить из себя. – Я собираюсь сделать ее образцом дамского поведения, как вы выразились, и мне кажется, это не так уж сложно.

Грей иронично усмехнулся:

– Думаю, вы не правы.

Кэтрин тотчас с удовольствием отметила, что его взгляд то и дело обращался к Дженнифер.

Наконец был подан прекрасный десерт, и тяжкое испытание обедом закончилось. Дженнифер взлетела по лестнице в свою комнату, которую за это время успели вычистить от пыли и проветрить. Рабыня помогла ей снять зеленое платье и развела в камине огонь. Оставшись в одной рубашке, девушка легла на кровать красного дерева, накрытую темно-синим покрывалом, и устремила взор наверх, на балдахин.

Она нисколько не сомневалась в том, что никому из обитателей дома не понравилось ее появление. Несмотря на добрые слова и благожелательность, Кэтрин тоже наверняка еле ее терпит. Она явно хочет остаться здесь хозяйкой и по-прежнему управлять этим маленьким мирком, который называется Грейхевен.

Дженнифер была достаточно умна для того, чтобы понять, что стремление Кэтрин превратить ее в леди – всего лишь попытка досадить брату. Тот, конечно, сам объявил ей войну, приведя в дом в качестве жены девчонку из таверны. И выиграл первую битву, шокировав и оскорбив сестру. Та же, как хороший стратег, вовлекла его в другую стычку, объявив о своем намерении превратить его жену в леди. И Дженнифер оказалась не более чем пешкой в их семейной игре за влияние и власть. И Кэтрин совсем нет дела до ее благополучия.

И Грею, Грею она нравилась еще меньше, чем Кэтрин!

Она никогда раньше не подозревала, что обидеть человека можно разными способами. Физическое наказание ее дядюшки, несмотря на боль, ни в какое сравнение не шло с душевными муками, которые доставлял ей Грей. Пусть уж лучше ее бьют, чем сносить каждый день едкие замечания и холодные взоры мужа! Дженни стала понимать, что отныне будет подвергаться ежедневной пытке. Даже если она будет избегать его в течение дня, то вечерами ей все равно придется сидеть с ним за обеденным столом. И Грей станет срывать на ней свою злость.

Эти мысли растревожили ее, растревожили настолько, что она стала беспокойно ворочаться в постели, несмотря на непривычно пуховую перину и пружинный матрас. Наконец, поняв, что не заснет, Дженни тихо поднялась, натянула свое старое платье цвета индиго – без посторонней помощи она не смогла бы надеть это проклятое зеленое платье! – зажгла свечу с помощью трутницы, стоящей на столике возле кровати, и тихонько стала спускаться по лестнице.

Еще живя у дядюшки, она часто выскальзывала из таверны, чтобы полюбоваться на звезды. Это были те немногие минуты в ее жизни, когда она, свободная от работы и обслуживания посетителей, могла побыть наедине с собой. Лежа на травке, глядя в небо на переливы света, Дженни наслаждалась музыкой, которая звучала у нее в голове. Как-то раз она призналась дяде, что порой слышит разные звуки и красивые мелодии, он тут же шлепнул ее и сказал: – Паршивая сучка!

С тех пор она никому об этом не говорила, даже Кэрк, боясь, что ее сочтут за сумасшедшую. Правда, эту чудесную музыку она слышала, только когда чувствовала себя умиротворенной. Как жаль, что умерли ее родители! Ей оставалось только смотреть на звезды, чтобы в душе у нее воцарились покой и мир.

Осторожно пробираясь к массивной входной двери, Дженни услышала чей-то голос. Грей! Похоже, он говорит сам с собой. Может быть, он такой же сумасшедший, как и она, Дженнифер?

Старательно избегая шума, она тихо пробиралась мимо двери кабинета, из-за которой слышался голос. Дверь была приоткрыта, и она осторожно заглянула туда. Ее муж сидел в обитом кожей кресле, его загорелое лицо тускло освещалось оплывшей свечой, стоящей на краю письменного стола. Пустой взгляд его темных глаз был прикован к портрету, висящему над камином. Похоже, он обращался именно к нему.

– Мне вас не хватает, – произнес он хриплым голосом, – мне вас так не хватает!

Хотя по голосу чувствовалось, что он пьян, эти слова были исполнены любовью и страстью:

– Я хочу, чтобы вы были здесь, со мной…

Грей замолчал, словно ждал ответа.

Дженнифер затаила дыхание, но внимание Грея было полностью приковано к портрету. Он сошел с ума, решила она, но не испугалась, а едва не заплакала от жалости к нему. Ее вовсе не опечалило, что муж нездоров, потому что она и себя считала не вполне нормальной. Да кто может определить, здоров ли психически человек в этом сумасшедшем мире?

На лице Грея была написана такая печаль, что всякий пожалел бы его, даже Дженнифер, которая не привыкла проявлять свои чувства.

Грей что-то забормотал, но очень тихо, Дженни не смогла разобрать слова. Быстро взглянув на портрет, висящий над черной каминной полкой, она увидела красавицу с холодными как лед голубыми глазами и белыми будто снег светлыми волосами. Декольте голубого атласного платья венчало облако кружев, на корсаже алела роскошная роза. Дженнифер перевела взгляд с портрета на опустошенное лицо Грея и все поняла.

Он говорил с Дианой.

Теперь голос Грея стал громче, он будто спорил с портретом:

– Я знаю, мне нельзя было привозить ее сюда, любимая, но я женился только для того, чтобы меня оставили в покое. Наедине с тобой. – Он ненадолго замолчал. – Пожалуйста, не сердись на меня, дорогая.

Дженнифер догадалась, что Грей умоляет Диану не злиться из-за того, что он заменил ее другой.

– Пожалуйста, пойми, я не хотел причинять тебе беспокойство. Вернись дорогая, прошу тебя, вернись! – И Грей съежился в кресле, устало уронив голову на руки. – Вернись… вернись…

Дженнифер все смотрела в щелку, а глаза ее расширялись от удивления: ее холодный суровый муж плакал как дитя.