Текст книги "Брак Для Одного"

Автор книги: Элла Мейз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 29 страниц)

Моя левая рука, та, которая не была в смертельной хватке Роуз, сжалась.

– Давай побеспокоимся об этом препятствии, а потом начнем волноваться об операции. Потрать время на то, чтобы подумать о своем кафе. Построй планы.

Отстранившись от меня, она фыркнула и кивнула, ее глаза подозрительно увлажнились.

– Теперь ты готова? – спросил я.

– Ты действительно останешься здесь?

– Я сказала, что останусь, не так ли?

Края ее губ приподнялись.

– Да, ты сказал. – Еще один глубокий выдох. – Если бы я не беспокоилась о том, что ты обо мне подумаешь, я бы постаралась сделать все возможное, чтобы сбежать отсюда прямо сейчас.

Я посмотрел на нее долгим взглядом.

– Я могу бежать быстрее тебя. Я снова вызову техника, и мы с этим покончим.

Еще один жесткий кивок, и она отдернула руку назад, чтобы положить его на ее бедро.

Я позвал техника обратно, и она перешла на левую сторону Розы.

– Все готово?

Когда Роуз не ответила, я коротко кивнул девушке.

– Поскольку вы беспокоились о протекании, мы положим эту бумагу вам под нос, так что, надеюсь, она не будет вас сильно отвлекать. Кроме того, там будет шумно, так что вот вам затычки для ушей. Звуки совершенно нормальные, так что пусть они вас не пугают.

Техник протянул мне еще одну пару. Роуз без слов взяла их и вставила в уши.

– Готовы? – спросила девушка, ее взгляд перемещался между моим и Роуз.

Роуз прочистила горло.

– Да.

Она закрепила голову в приспособлении, и я помог ей лечь на живот. Ее глаза уже были плотно закрыты.

Прежде чем техник успела скрыться за дверью, я привлек ее внимание.

– Я могу ее касаться?

– Да, но постарайтесь не двигать ее.

Дверь закрылась, и мы с Роуз остались одни – если не считать всех остальных по ту сторону стекла.

Спустя несколько секунд голос техника наполнил комнату, когда она заговорила в микрофон с другой стороны.

– Итак, Роуз. Я буду говорить и сообщать вам, сколько минут осталось. Начинаем.

Как только машина заработала, я положил руку на единственную часть ее тела, до которой мог дотянуться, не проталкивая руку в туннель: на ее лодыжку. Я заставил себя расслабиться, чтобы мой захват не был болезненным, но я не был уверен, насколько мне это удалось. Сначала я слышал ее неровное дыхание, когда она пыталась вдыхать и выдыхать, пытаясь успокоиться, но, когда звуки становились все громче и громче, я уже ничего не слышал.

Шли минуты, и я начал волноваться с каждой секундой, но все, что я мог делать, – это осторожно проводить большим пальцем вверх и вниз под краем ее леггинсов. Я закрыл глаза и постарался не обращать внимания на то, как сердце колотится в груди. Я не должен был чувствовать себя так. Это было простое безболезненное МРТ, но ее паника повлияла и на меня, и мне было трудно просто стоять на месте, когда все, что я хотел сделать, – это вытащить ее, чтобы ей не было больно, и я больше не видел этого испуганного и обеспокоенного взгляда в ее глазах.

Когда отбойный звук машины усилился, и все эти удары, стуки и гудки начали меня доставать, я просто обхватил пальцами ее ледяную лодыжку и держался, надеясь, что она в порядке, зная, что я ее жду.

– У нас осталось всего несколько минут. Вы отлично справляетесь.

– Все почти закончилось, Роуз, – сказал я нормальным голосом. Я не думал, что она может услышать меня из-за безумных звуков или через свои беруши, но на всякий случай я продолжал говорить с ней, повторяя одно и то же снова и снова. – Все почти закончилось. Я здесь. Ты почти закончила. Я здесь, рядом с тобой.

– Готово, – бодро сказала девушка через динамики. – Я сейчас подойду и вытащу вас.

Громкие удары в моем черепе прекратились, и я понял, что аппарат тоже остановился. Техник открыла дверь и вошла внутрь. Я отпустил лодыжку Роуз и несколько раз сжал руку, отступая назад, чтобы дать технику сделать свою работу и вытащить Роуз оттуда, чтобы я мог добраться до нее.

Как только стол начал выдвигаться из машины, Роуз начала двигаться. Когда ее голова появилась в проеме и я увидел ее профиль, мое сердце упало. Она выглядела хуже, чем я ожидал, а я ожидал все самое плохое. Я сделал шаг вперед, затем остановился, сжав кулаки по бокам. В ту же секунду она поднялась на руки и колени, ее глаза были широко открыты, слезы стремительно стекали по щекам. Все ее тело дрожало, дыхание было судорожным, как будто она не могла вспомнить, как дышать. Кроме поверхностного и резкого дыхания, она не издавала ни единого звука. Сев на пятки, она начала отталкивать устройство на своей голове, пока техник не помогла ей и не освободила ее от него.

– Дайте мне минуту, и мы поможем вам спуститься.

Роуз не слушала ее. Вряд ли она вообще ее слышала. Она оттолкнулась ногами и попыталась поставить ногу на маленькую лестницу, но ноги не держали ее, и она споткнулась. Я бросился вперед и поймал ее, прежде чем она успела упасть на лицо. Она сжимала в руках мою рубашку на пуговицах, но с заплывшими от слез глазами я сомневался, что она сможет разглядеть хоть что-то из моих черт.

Сжав челюсть, я просунул руку под ее ноги и поднял ее со стола в свои объятия. То, что она не протестовала, только сильнее ранило меня. Ее руки обхватили мою шею, и она уткнулась лицом в мою шею, ее слезы текли по моей коже.

Не говоря ни слова ни Роуз, ни технику, я быстро вышел из комнаты, прижимая ее к себе, и вернулся в небольшое помещение, где мы готовились. Я закрыл за нами дверь плечом и осторожно сел на скамейку у стены. Я молчал до тех пор, пока ее дыхание наконец не пришло в норму.

– Теперь все кончено. Успокойся.

Ее голова чуть дернулась, но осталась на месте. Я обхватил ее руками чуть крепче, просто прижимая ее к себе.

Она прижала свою ладонь к моей груди и держала ее там.

– Я не могу... я не могу перевести дыхание, Джек.

Я закрыл глаза. Ее голос был хриплым, и это меня чертовски выводило.

– Ты в порядке. Просто продолжай дышать, этого пока достаточно.

Ее грудь прижалась к моей, когда она издала небольшой фырк.

– Этого достаточно?

– Этого достаточно.

Она прижалась ближе.

– Прости меня за то, что смутила тебя, за то, что испугалась, за то, что не могу сейчас пошевелиться, хотя твоя рубашка и кожа пропитаны моими слезами и некоторыми мозговыми жидкостями.

Мои глаза все еще были закрыты, я откинул голову назад, ударившись о стену. Она убивала меня.

– Я была в порядке первые десять минут или около того, – прошептала она, прижимаясь лбом к моей коже. – Но потом я не могла дышать. Моя голова начала кружиться, как сумасшедшая, и слезы начали литься сами по себе. Я боялась, что они остановятся и все начнется сначала, поэтому я даже не знаю, как я остановила дрожь.

Я поцеловал ее в висок.

– Ты справилась, и все уже позади.

– Мне пора вставать.

– Да.

Мы не двигались, я снова целовал ее висок. Я не мог остановиться. Она все еще слегка дрожала, но, когда раздался стук в дверь, она зашевелилась в моих объятиях.

– Дайте нам секунду, – позвал я, повысив голос настолько, чтобы меня услышал тот, кто был снаружи.

Прижав руку к моей груди, Роуз оттолкнулась от меня раньше, чем я был готов ее отпустить, и медленно поднялась на ноги. Заправив волосы за уши, она открыла шкафчик и взяла салфетку, которую, очевидно, оставила внутри, быстро вытерла нос и откинула голову назад. Держа салфетку и одновременно фыркая, она начала доставать остальные вещи. Все еще сидя, я наблюдал, как ее глаза метались вокруг, ее лицо было мокрым и в пятнах. Я увидел ее голубой кружевной лифчик и поднялся на ноги.

– Я буду ждать тебя снаружи.

Когда я уже собирался пойти забрать свои вещи – часы, ремень и бумажник – со стола, ее голос остановил меня.

– Джек?

Я поджал губы и оглянулся на нее через плечо, ожидая, что она продолжит. Она стояла перед шкафчиком в одних носках, прижимая к груди лифчик и пальто. Впервые она действительно выглядела больной, не говоря уже о том, что потерянной и одинокой, и эта картина не понравилась мне. Нет, это меня чертовски разозлило.

– Этого недостаточно, я знаю, но спасибо тебе. Спасибо, что ты здесь, когда я знаю тебя... Спасибо.

– Я ничего не сделал, – пробормотал я, мой тон был жестче, чем я хотел. Я кивнул и покинул комнату.

Когда она вышла через несколько минут, она выглядела лучше. Она даже улыбнулась технику, прежде чем выйти за дверь. Она зализывала свои раны и была готова к отдыху. Я считал, что именно поэтому я начал влюбляться в нее.

Я положил руку ей на поясницу, поддерживая с ней контакт всю дорогу до машины.

* * *

Операцию назначили на следующий вторник после насыщенной событиями МРТ. Эта неделя была адом на земле для нас обоих. В понедельник мы должны были прийти, чтобы сделать последние анализы, необходимые для того, чтобы операция прошла гладко. Осмотр глаз, эхокардиограмма и предварительный осмотр анестезиолога – вот лишь несколько из того, что нам – ей предстояло сделать. Роуз считала все это забавным. В последние несколько дней перед операцией она говорила именно это слово, и в нем было много сарказма. Для меня это было совсем не весело.

Во время работы она улыбалась, приветствовала клиентов, смеялась и шутила с Салли и другими, но как только она закрывала заведение, когда я стоял рядом с ней, она становилась немой.

Она почти не разговаривала с Рэймондом и не спрашивала о его последнем свидании, что, как я понял, было ее любимым занятием по утрам и вечерам, когда он отвозил нас обратно в апартаменты. Она едва поздоровалась с портье, Стивом, и оставила меня с ним разговаривать.

Меня.

В дни после МРТ, как только мы возвращались домой, она исчезала в своей комнате, бормоча что-то невнятное, в итоге она говорила, что у нее болит голова и она устала. Я верил ей. Я знал, что она устала, видел, что у нее чаще болит голова, но в понедельник, когда мы вернулись из больницы и она, не говоря ни слова, сразу же убежала к себе в комнату, я наконец достиг предела и больше не мог этого выносить. Я не собирался позволить ей вернуться к тому, что было, когда она только переехала.

Мне удалось убедить ее не ходить в кафе за день до операции. Это был ее первый выходной день из многих. Ей нужно было отдохнуть, пока она не почувствует себя достаточно хорошо, чтобы встать на ноги.

Она выглядела убитой горем, когда мне пришлось осторожно поддерживать ее движение к машине, держа руку на пояснице, а она все время оглядывалась на кофейню через плечо, как будто видела ее в последний раз. Мне казалось, что я забираю у нее ребенка. Когда она сразу поднялась в свою комнату, я оставил ее на время.

Я снял пиджак, закатал рукава и прошел прямо на кухню.

Через час, когда было уже шесть вечера и стол был готов, я достал свой телефон и отправил Роуз сообщение.

Джек: Ты можешь спуститься вниз?

Роуз: Я не очень хорошо себя чувствую, Джек. Если нет ничего важного, я бы хотела остаться в постели.

Помимо того, что я не хотел, чтобы она оставалась одна, она еще и не ела весь день, и что бы она ни говорила, я не позволил бы ей провести следующие бог знает сколько часов голодной. У нее было три часа до того, как ей нужно было прекратить есть.

Джек: Я бы очень хотел, чтобы ты помогла мне кое с чем, если бы ты могла спуститься.

Я знал, что это заставит ее прийти ко мне, потому что это был, вероятно, первый раз, когда я просил ее о помощи в чем-либо. Одно только любопытство должно было ее расшевелить.

Конечно, через две минуты я услышал, как открылась и закрылась ее дверь. Затем шаги были слышны на лестнице, и она вошла в гостиную. Ее волосы были собраны в простой хвост, несколько прядей волос обрамляли ее бледное лицо. На ней был толстый и длинный свитер песочного цвета, который спускался ниже бедер, а под ним были надеты простые черные леггинсы и милые носки. Рукава свитера были оттянуты вниз, а в одной руке она держала салфетку – то, что стало для нее постоянным в последние несколько недель.

Как только она увидела меня, стоящего возле обеденного стола с засунутыми в карманы руками, ее шаги замедлились, а глаза метались между накрытым столом и мной.

– Джек? Тебе нужна моя помощь? – спросила она, поднося салфетку и шмыгая носом.

– Да. – Я обошел ее и отодвинул стул, возле которого она стояла. – Мне нужна твоя помощь, чтобы доесть эту еду.

Она посмотрела на меня через плечо, суетясь.

– Джек...

– Ты сегодня ничего не ела, Роуз. – Я смягчил свой тон и посмотрел ей в глаза. – У тебя есть только три часа, потом ты все равно не сможешь ничего есть или пить. Я не хочу есть один, поэтому ты будешь есть со мной.

Она зажала губы между зубами и кивнула.

– Ты прав, я должна что-нибудь съесть. Только дай мне минутку, чтобы я могла что-нибудь сделать со своим носом.

Развернувшись в носках, она поспешила в ванную.

Когда она вернулась с ватным шариком в носу, она села на стул, и я помог ей подойти к столу.

Я занял место напротив нее и потянулся к ее тарелке, но она схватила ее в воздухе.

– Что ты делаешь? – спросила она.

– Я пытаюсь вырвать у тебя тарелку. – Я мягко потянул ее тарелку, и она отпустила ее. – Сегодня ты будешь избалована.

Наконец-то улыбка, которая коснулась ее губ, была искренней.

– Вечер жалости, да?

Я пожал плечами. Я бы не назвал это так, но если она хотела думать об этом в таких терминах, то лучше было бы держать рот на замке. Я взял большое сервировочное блюдо и начал накладывать спагетти в ее тарелку.

Роуз наклонилась вперед и потянулась к моей руке, обхватив своими пальцами мое запястье, когда я собирался положить еще пасты. На ее лице расцвела небольшая улыбка.

– Я думаю, этого более чем достаточно для меня, как ты думаешь?

Я еще раз взглянул на ее тарелку и решил, что этого вполне достаточно. Я всегда мог тайком положить еще на ее тарелку, когда она закончит. Я отпустил ложку со спагетти и потянулся за соусом Болоньезе. Она попыталась остановить меня после второй ложки, но я незаметно положил еще одну.

Когда я поднял глаза, она улыбалась мне. Это было гораздо ближе к ее обычной улыбке, поэтому я начал расслабляться.

– Свежий чабрец?

Ее ухмылка стала еще шире, и она снова кивнула.

– Мне нравится эта твоя сторона.

– Какая сторона? – рассеянно спросил я.

– Эта домашняя сторона. Она тебе идет.

Когда ее тарелка была готова, я протянул ей ее, и ей пришлось держать ее двумя руками, прежде чем она смогла поставить ее перед собой. Наклонившись над едой, она закрыла глаза и сделала глубокий вдох.

– Пахнет потрясающе. Ты был прав, я умираю с голоду.

Я не мог оторвать от нее глаз, даже когда взял свою тарелку и начал тот же процесс.

– Я всегда прав.

Она подняла на меня брови, ее ухмылка стала более игривой.

– Полегче. Я бы не сказала, что всегда.

– Я бы сказал. Давай, время идет. Начинай есть.

– Ты всегда такой командир, хотя...это точно правда.

Одарив ее пристальным взглядом, я ждал, пока она начнет. Роуз, не торопясь, устроилась поудобнее на стуле, а затем, наконец, начала есть.

Пожевав несколько секунд, она закрыла глаза и застонала, прежде чем наконец проглотить. Удовлетворенный тем, что она продолжит есть, я начал ужинать сам.

– Откуда ты это заказал? Это невероятно.

– Рад, что тебе нравится.

– Это тайное место? Боже! Это так вкусно, Джек!

Я продолжал жевать, а затем проглотил под ее ожидающим взглядом.

– Это я приготовил. Я ничего не заказывал.

Она остановилась с вилкой в нескольких сантиметрах от рта и опустила ее.

– Ты готовишь?

– Иногда, если у меня есть время.

Это вызвало еще одну красивую улыбку, и я решил, что всегда буду готовить для нее по понедельникам пасту или то, что она захочет.

– Ты потрясающий. – Она зажевала, но остановилась. – То есть, это паста потрясающая.

– Я буду готовить по понедельникам.

Она тяжело сглотнула.

– Ты готовишь по понедельникам?

Я покачал головой и потянулся за стаканом с водой.

– Нет, я начну готовить для нас по понедельникам. Мне нравится проводить время на кухне.

– Можно я посмотрю? В следующий понедельник? Или ты не любишь компанию? О, и конечно, если операция пройдет хорошо и...

Мои глаза встретились с ее.

– Тебе не стоит заканчивать это предложение. Мне не нравится компания, но ты мне нравишься. Ты можешь посмотреть.

– Джек, мне кажется, мы флиртуем.

Я хмыкнул.

– Каждый понедельник, обещаешь?

Я посмотрел ей в глаза.

– Когда захочешь, Роуз.

– Тогда я тоже должна выбрать день, когда я буду готовить.

Мы продолжили есть.

– Если ты будешь готовить так же хорошо, как печь, я согласен.

– Мне нравится готовить, когда это не только для меня. По понедельникам будет день пасты?

– Ты хочешь, чтобы это был день пасты?

Она улыбнулась, ее голова покачивалась вверх-вниз.

– Думаю, мне бы это понравилось. Это будет наша первая традиция.

При последних словах тон ее голоса изменился, и я поднял глаза от своей тарелки, чтобы увидеть, что она улыбается мне. Моя ночь была уже сделана.

– Значит, день пасты.

– Итак, завтра...

– Нет. Я не хочу говорить о завтрашнем дне сегодня, если ты не против. – Она медленно положила вилку и перевела взгляд на меня. – Я полностью осознаю, что веду себя как полная... позволь мне поправить, я была капризной дивой по поводу всей этой болезни. Я также прекрасно понимаю, что по сравнению с некоторыми болезнями, это ничто, но моя проблема в том, что я просто боюсь. Это слишком близко к моему мозгу, как мне кажется, и это меня очень беспокоит. Мне не нравится, что я буду под анестезией и не буду знать, что происходит, не то чтобы я хотела знать или хотела быть в сознании, даже если бы это было возможно... Я особенно благодарна, что это будет эндоскопическая операция, а не вскрытие черепа, как это делали в те времена, потому что это, вероятно, убило бы меня, но... я все равно боюсь. Я говорила тебе, я боюсь сдавать кровь, так что операция... – Она решительно покачала головой. – И время не могло быть хуже.

Я разомкнул губы, но она не дала мне сказать то, что было у меня на уме.

– Как я уже сказала, сегодня я хочу вести себя так, как будто завтра будет еще один обычный день. Я просто хочу насладиться этим потрясающим ужином, который ты тайно приготовил для нас, а потом попытаться понять, что еще я могу выжать из своей ситуации. С остальным я разберусь завтра.

– С остальным мы разберемся завтра, – поправил я ее и получил кивок в ответ. – Что еще ты хотела выжать из своей ситуации? – спросил я, стараясь выглядеть только слегка любопытным. Я уже знал, что сделаю все, что она захочет.

Ее улыбка вернулась в полную силу.

– Я думала, ты никогда не спросишь. Так что... – Она подалась вперед на своем сиденье, накручивая спагетти на вилку, и посмотрела на меня. – Помнишь, ты говорил, что никогда не смотрел «Вам письмо»? Я подумала, что уютный фильм подойдет идеально для сегодняшнего вечера. И это не пустой фильм. Я обещаю, что тебе не будет скучно. Любой фильм с участием Тома Хэнкса просто великолепен, а его экранная химия с Мег Райан просто идеальна. Я уверен, что ты...

– Хорошо, – согласился я, держа руки ровно на столе и не сводя с нее глаз.

– Мы можем посмотреть его?

– Я сказал «хорошо», разве нет?

Ее смех застал меня врасплох, но я не был против.

– Довольна? – спросил я, улыбаясь ей в ответ.

Ее взгляд упал на мои губы.

– Да, Джек. Очень. Спасибо.

– Не за что. А теперь перестань болтать и продолжай есть.

Она широко улыбалась все время, пока болтала и втягивала меня в разговор за разговором во время ужина. Как бы хорошо я ни умел не показывать, что я думаю или чувствую, я не был уверен, хорошо ли я справился с этой задачей в этот вечер. Я слишком беспокоился о том, что принесет следующий день и что я буду делать, если с ней что-то случится, когда она будет вне моей досягаемости.

ГЛАВА 18

ДЖЕК

Мы встали из-за обеденного стола около семи тридцати вечера. Это был один из самых долгих ужинов в моей жизни, но поскольку Роуз выглядела счастливой, я не жаловался и не мог жаловаться. Она настояла на том, чтобы убрать всю посуду в посудомоечную машину, и я составил ей компанию, пока она не закончила. Ее улыбка не сходила с лица, и мне было приятно ее видеть.

Я приготовил ей чай и сделал себе чашку кофе. В пятницу я купил ей трюфели, потому что знал ее слабость к шоколаду, но так и не нашел подходящего момента, чтобы подарить их ей, поэтому я взял с собой элегантную коробку и положил ее на журнальный столик.

Я нашел пульт от Apple TV и начал искать фильм, о котором она говорила. Когда я нашел его, я загрузил его на свой аккаунт и нажал кнопку воспроизведения.

– Подожди, подожди. – Роуз вскочила и побежала к свету. – Так-то лучше.

Она вернулась, села и тут же подтянула под себя ноги, укрывшись большим вязаным пледом, который она принесла из своей комнаты. Я протянул ей кружку с чаем.

Она схватила меня за запястье правой рукой и притянула к себе.

– Начинается, садись.

Мне удалось дотянуться до своей кружки с кофе и ее коробки с трюфелями.

Чувствуя себя немного неловко, я вложил коробку ей в руку и прислонился спиной к дивану. Когда она посмотрела на меня в замешательстве, я сосредоточился на только что начавшемся фильме и сделал глоток кофе.

– Что это? – Поставив свою кружку на плоскую поверхность дивана, она бросила на меня быстрый взгляд, а затем начала открывать. – Шоколад? Для меня? – спросила она, ее голос был высоким.

– Клиент принес его в пятницу, и он просто лежал в офисе, поэтому я подумал, что ты захочешь его. – Ложь сорвалась с моих губ так легко, что я удивил даже самого себя.

Уголком глаза я уже видел, как она откусывает от одного из них.

– Хочешь? – спросила она, когда закончила сводить меня с ума и стонать. Она протянула коробку ко мне. – Разве ты не любишь трюфели? Давай, возьми один.

Я бросил на нее измученный взгляд и взял один, держа его в руке.

– Ты позволишь мне посмотреть этот фильм или будешь болтать все время?

Она поморщилась.

– Ясно, ты один из тех. Будь готов к тому, что я буду говорить. Я буду постоянно указывать на вещи, которые ты и так видишь сам. Я просто взволнована, потому что ты никогда не смотрел его. Уже девять?

Я не сводил глаз с экрана, когда героиня Мег Райан начала бежать к своему ноутбуку, чтобы проверить электронную почту.

– Еще нет. Я скажу тебе, когда нужно остановиться. Сейчас только восемь.

Мы сидели в тишине и просто смотрели фильм. Примерно на десятой минуте Мег Райан наконец-то добралась до своего магазина. Магазина «За углом».

Я перекинул руку через спинку дивана в ее сторону.

Через несколько минут я взглянул на нее. Коробка с трюфелями выглядела так, будто в ней не хватало шести штук, а она все еще крепко сжимала в руках кружку с чаем, словно пытаясь согреть их.

– Тебе холодно?

– Немного. Хочешь, поделим? – повторила она, и мои брови сошлись.

Потом я понял, что она держит край одеяла повыше и подальше от себя.

Было не холодно – в квартире было достаточно тепло, – но я воспользовался возможностью придвинуться к ней поближе, и она положила его мне на ноги. Когда она откинула голову назад, она почти упиралась мне в плечо.

Она глубоко вздохнула. Ее голос был тихим, когда она снова заговорила.

– Спасибо тебе за сегодняшний вечер, Джек.

Наклонившись, я прижался поцелуем к ее виску.

– Не за что, Роуз.

В десять минут девятого я забрал у нее кружку с холодным чаем и поставил ее на журнальный столик. После чуть больше половины фильма она заснула, и ее голова опустилась мне на плечо. Я досмотрел фильм до конца, не сдвинувшись ни на сантиметр, чтобы она могла отдохнуть. Чем больше она прижималась ко мне, тем труднее мне было не разбудить ее и не поцеловать ее. Казалось, что она захватила всю квартиру, и я не чувствовал ничего, кроме ее запаха.

Я наслаждался каждой секундой – и фильмом, и теплым телом Роуз, прижавшимся к моему.

Подхватив ее на руки, я выпрямился, позволяя одеялу упасть с нее.

Она начала приходить в себя, когда мы были на полпути вверх по лестнице.

– Джек? – Ее руки сжались вокруг моей шеи. – Который час? – пробормотала она.

– Немного за десять.

Вздохнув, она положила голову мне на плечо.

– Тебе понравился фильм?

Мне не приходилось было врать.

– Да, ты была права, он был хорош.

– Таких фильмов больше не снимают, – пробормотала она.

Я открыл дверь в ее комнату и вошел, осторожно положив ее на кровать. Она свернулась калачиком на боку, и я натянул на нее уже распахнутые одеяла.

– Спокойной ночи, Джек, – прошептала она. – Увидимся завтра.

– Я разбужу тебя в 6:30. Нам нужно быть в больнице в половину восьмого.

– Хорошо.

Я был прикован к месту, но не знал, что еще сказать, что позволило бы мне остаться с ней подольше, провести эту ночь, хотя бы эту ночь с ней.

– Спокойной ночи, Роуз.

Я наклонился и поцеловал ее в лоб, а затем в губы. Это было настолько естественным движением для меня, что я даже не колебался. Она закрыла глаза с улыбкой на губах. Я был уверен, что она так и не проснулась до конца.

Подумав о ней, я вышел и направился в свою комнату.

Позже той же ночью прошло несколько часов, а я все еще не спал. Мои мысли бегали во всех направлениях, но особенно в том направлении, где через несколько дверей от меня спала Роуз, поэтому я удивился, когда на мой телефон пришло новое сообщение.

Роуз: Ты спишь?

Джек: Нет.

Роуз: Я тоже.

Я глубоко вздохнул и провел рукой по лицу.

Джек: Все в порядке?

Роуз: Да. Просто не могу уснуть.

Роуз: Почему ты до сих пор не спишь?

Джек: Тоже не мог уснуть.

Роуз: Могу ли я еще воспользоваться своей ситуацией или я упустила свой шанс?

Джек: Зависит от того, чего ты хочешь.

Роуз: Это странный вопрос.

Джек: Удиви меня.

Роуз: Я хотела спросить, могу ли я тебя поцеловать.

Роуз: И прежде чем ты откажешься, это не должно означать ничего, кроме этого. Просто поцелуй. Правда в том, что ты постепенно стал таким искусным целовальщиком, и я думаю, что не отказался бы поцеловать тебя прямо сейчас. Я бы хотела назвать это поцелуем жалости. Если это не подходит, потому что никто не будет рядом, чтобы видеть это, я пойму.

Точки все еще плясали в чате, но я оставил телефон на тумбочке и вышел. Я решил не стучать и просто вошел в ее комнату.

Она, казалось, все еще печатала, но остановилась, увидев меня. Прочистив горло, она поднялась на колени, чтобы встать с кровати, но я успел сделать это раньше нее.

– Как ты хочешь сделать э...

Я не дал ей времени закончить фразу. На следующем дыхании я держал ее голову в своих руках, откинув ее волосы назад. Ее щеки были теплыми и слегка влажными.

– Я не хочу, чтобы ты больше плакала, – прошептал я с оттенком гнева в голосе. Это было последнее, чего я хотел для нее. – Я поцелую тебя, но только если ты пообещаешь больше не плакать. Я не могу этого вынести, Роуз.

Она кивнула.

Я опустил голову к ее голове, раздвинул ее губы своими и наблюдал за ее глазами, которые закрылись в ту же секунду, когда наши губы соприкоснулись. Она положила свои руки поверх моих на свои щеки и наклонила голову вверх, углубляя поцелуй. Я медленно опустился на колени на кровати, обхватил ладонями ее лицо, погружая пальцы в ее волосы, а ее руки, двигаясь между нами, обхватили мою шею. Я втянул ее язык в свой рот и с удовольствием проглотил ее тихий стон.

Если бы мне пришлось описывать наш поцелуй, я бы сказал, что это было нежное насилие. Я не мог достаточно насытиться ею, не мог достаточно приблизиться. Я позволил одной из своих рук пройтись по ее спине, запоминая каждый сантиметр и то, как ее тело переходит в талию. Когда я крепко ухватился за ее рубашку, я притянул ее к себе. Она зарычала, но не остановилась, не попросила меня остановиться.

Я чувствовал, как ее грудь поднимается и опускается на мою, ее жар уже обжигал меня. Я сжал в руке ее рубашку и углубил поцелуй, заставив ее выгнуть спину, одновременно крепко обхватив ее талию другой рукой. Ее голова откинулась назад от силы моего поцелуя, ее язык играл с моим.

Затем ее руки сомкнулись на моей груди, и я почувствовал легкий толчок.

Мне удалось вырваться, и она быстро выскочила из моих объятий и кровати, побежав прямо в ванную.

Все мое тело было напряжено. Я сел на край кровати и опустил голову на руки. Мое дыхание было тяжелым, сердце билось в горле, как у подростка, целующегося со своей девушкой у нее дома.

Пока я раздумывал, встать и уйти или остаться, Роуз появилась из ванной, ее лицо раскраснелось, губы покраснели и распухли, волосы были в беспорядке.

Она выглядела идеально.

Она медленно проделала обратный путь и остановилась передо мной, когда ее колени почти касались моих.

Я не хотел извиняться за то, что набросился на нее, как зверь, но я совсем забыл, что она больна.

– Прости, – пробормотала она, ее голос был охрипшим. Ее указательный палец коснулся носа. – Это снова началось, и мне пришлось...

Я вздохнул с облегчением и кивнул. Я сглотнул комок в горле и уже собирался встать, чтобы уйти, но Роуз положила обе руки мне на плечи и забралась ко мне на колени, но не села, а поставила одну из своих ног между моими, стоя на коленях. Мои руки оказались на ее бедрах, и я держал ее неподвижно.

– Что ты делаешь? – спросил я резким шепотом, глядя в ее манящие глаза.

Она улыбнулась мне.

– Я получаю остаток моего жалостливого поцелуя, – прошептала она в ответ низким и ровным голосом, гораздо более ровным, чем мой, к моему удивлению. – Я еще не закончила с тобой.

Ее руки пригладили мои волосы, когда ее глаза закрылись сами собой и голова опустилась. Я встретил ее на полпути и захватил ее рот в глубоком и обжигающем поцелуе, даря ей нуждающиеся круги моего языка, пока ее пальцы прочесывали мои волосы, и она обхватила мою шею, чтобы прижать меня к себе. Я целовал ее так долго, пытаясь быть более мягким и внимательным, чем я чувствовал, но она обезоружила меня. Ее вкус, ее маленькие стоны, ее руки, сжимающие мою шею, ее тело, беспокойно двигающееся против моего – все в ней обезоруживало меня.

Когда она сдвинула губы вправо и попыталась перевести дух, я наблюдал за всеми эмоциями, играющими на ее лице. Понимая, что не могу остановиться, я обнял ее за талию и подтянул к себе, чтобы она села. Ее глаза открылись и нашли мои. Передвинув ногу на ногу, она бесшумно последовала моему примеру и села прямо на мой член. Мои глаза закрылись, и стон вырвался из моих губ. Когда я оглянулся на нее, она прикусила губу и пристально смотрела на меня. Я обхватил ее руками, позволяя одной из моих рук медленно скользить вверх по ее спине, чтобы обхватить ее шею, и погрузился в поцелуй. Я поцеловал ее один раз, потом отстранился, потом снова, и снова, и снова. Это было безумие – то, как ее губы подходили к моим.

Другой рукой я обхватил ее талию. Она наклонила голову и просунула язык в мой рот. Я едва мог соображать, но встретил ее исследующий язык своим и наклонился вперед, заставляя ее выгибаться, проникая глубже, пытаясь взять все больше и больше.