Текст книги "Практические занятия по русской литературе XIX века"
Автор книги: Элла Войтоловская
Соавторы: Эвелина Румянцева
Жанры:
Языкознание
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 25 страниц)
Роман «Преступление и наказание» – одно из самых значительных произведений Достоевского. Но как довести студентов до собственного убеждения в законченности сложнейшей композиции, в художественном совершенстве одного из противоречивейших характеров русской литературы, до понимания сущности одной из самых глубоких философских концепций?
Сложность авторской позиции в романе, склонность к изображению жизни в ее парадоксах и противостояниях делают роман трудным для восприятия. Студенты побаиваются приниматься за его изучение, учащиеся в школе теряются перед ним, учителя, несмотря на имеющиеся сегодня пособия об изучении «Преступления и наказания» в школе [152]152
См.: Волкова Л. Д. и Лебедев Ю. В. Роман Ф. М. Достоевского «Преступление и наказание» в школе. Кострома, 1968; Соркина Д. Л. Достоевский в школе. Томск, 1969; Кудряшов Н. И. О процессе руководства восприятием литературного произведения старшеклассниками. – В кн.: Искусство анализа художественного произведения. М., 1971, с. 76—105.
[Закрыть], не знают, что с ним делать на уроках, как разъяснить учащимся смысл романа, не разрушив целостности их первоначального восприятия.
Студенты часто очень прямолинейно истолковывают характер главного героя. По их мнению, Раскольников мрачен, озлоблен голодом и нищетой – и вот он совершает преступление. Отдельно рассматривается философия «наполеонизма» Раскольникова с его разделением людей на сильных личностей и материал истории, которая укрепляет его в идее преступления. Может быть, в таком восприятии романа вина не только студентов. Во многих работах исследователей о романе «эти два аспекта неправомерно оторваны друг от друга, – вплоть до того, что каждая из сторон оказывается привязанной к отдельным, самостоятельным частям и главам «Преступления и наказания». Социально–психологическое и бытовое содержание относят при этом к фактическому действию романа, к повествованию в собственном смысле, а нравственно–философское – к монологам и диалогам основных героев (Раскольникова, Сони Мармеладовой, Порфирия Петровича, Свидригайлова и других)» [153]153
Кожинов В. «Преступление и наказание» Ф. М. Достоевского. – В кн.: Три шедевра русской классики. М., 1971, с. 112.
[Закрыть]. К этим двум аспектам романа, выделяемым литературоведами, присоединяется еще один: представление Раскольникова об «арифметике», в котором своеобразно преломляется революционно–демократическая теория переустройства мира «по разуму» маленькой кучкой людей без участия большинства. И, действительно, «при таком чисто «теоретизирующем» подходе вся художественная «реальность» романа оказывается, в сущности, ненужной, излишней» [154]154
Кожинов В. «Преступление и наказание» Ф. М. Достоевского. – В кн.: Три шедевра русской классики. М., 1971, с. 113.
[Закрыть]. История семейства Мармеладовых рассматривается отдельно, история Раскольникова – тоже, и роман в конечном счете выглядит как сентиментально–мелодраматическая повесть об униженных и оскорбленных с евангельским призывом к терпению и примирению.
Задача практических занятий – довести до студентов социально–философский смысл романа, анализируя художественную структуру в ее целостности, показать, как «теория» проникает в реальность произведения, образует с ним единство и как каждая из сторон романа – философская и реальная, взаимопроникая, открывают новые оттенки в развитии художественной мысли автора. Вместе с эстетической задачей перед преподавателем на занятиях встает и «образовательная» цель: проследить, как возникал в творчестве Достоевского и в русской литературе совершенно новый эпический жанр – философской трагедии [155]155
О термине «роман–трагедия» см.: Фридлендер Г. М. Романы Достоевского. – В кн.: История русского романа в 2–х томах, т. 2. М. – Л., 1964, с. 211.
М. Бахтин возражает против такого определения жанра романа Достоевского в своей книге «Проблемы поэтики Достоевского» (М., 1972). Однако нам кажется, что основные положения его о полифонизме романа Достоевского не противоречат пониманию «Преступления и наказания» как философской трагедии.
[Закрыть]– и в чем его специфические особенности.
Впервые роман был опубликован в журнале «Русский вестник» за 1866 г. Почти сразу Достоевский начал готовить отдельное его издание. «Преступление и наказание» в 2–х томах вышло в 1867 г. Авторские исправления состояли главным образом в сокращении отдельных сцен и эпизодов. Достоевский снимал отдельные детали с чрезмерным напряжением эмоций, придающие иногда повествованию мелодраматический оттенок.
Прежде чем приступить к непосредственному анализу романа «Преступление и наказание», предлагаем студентам представить себе, используя материал лекций, указанную выше статью Г. М. Фридлендера или его книгу [156]156
См.: Фридлендер Г, М. Реализм Достоевского. М., 1964.
[Закрыть], творческий путь Достоевского до написания романа «Преступление и наказание».
Роман «Преступление и наказание» находится на рубеже творческого пути Достоевского. Им обозначен переход писателя от глубоко разработанного социально–психологического романа к философски–обобщенному роману–трагедии, в котором исследуется не только русская жизнь, но проблемы бытия всего человечества, всей вселенной.
В творчестве Достоевского происходило постепенное накопление и развитие своеобразных особенностей жанра романа, которые в «Преступлении и наказании» приобрели законченную литературную форму. Позднее она совершенствовалась в других произведениях писателя: «Идиот», «Бесы», «Братья Карамазовы». От романа к роману круг охвата действительности у Достоевского расширяется и вместе с тем усложняется форма произведений, все более приближаясь к своеобразному философскому повествованию–диалогу, повествованию–размышлению, повествованию–исповеди. На пути создания собственной романической формы лежит использование Достоевским различных литературных жанров, переработка разных традиций. От эпистолярного романа с элементами сентиментализма («Бедные люди»), романтических «записок мечтателя» («Белые ночи») через бытовые наброски «Петербургских фельетонов», социальные и психологические наблюдения повестей 40–х годов («Двойник», «Господин Прохарчин», «Хозяйка», «Слабое сердце») Достоевский переходит к исследованию характера на широком фоне русской жизни («Неточна Незванова»). Этим завершается первый период его творчества. После каторгиглубоко изменилось мировоззрение Достоевского и продолжались поиски новой художественной формы. Путь Достоевского от очерковых «Записок из Мертвого дома» и дневниковых «Записок из подполья» к «фельетонному» и одновременно социально–психологическому роману «Униженные и оскорбленные» и от них к философскому роману–трагедии «Преступление и наказание».
Достоевский использует почти все существовавшие до него литературные жанры. Последовательность перехода от одного к другому говорит о том, что он ищет возможно более органического и законченного сочетания объективного смысла и субъективного освещения его в своих произведениях.
Роман Достоевского складывался под влиянием традиций не только русской, но и мировой литературы. Возможно, именно поэтому он оказывал и продолжает оказывать воздействие на творчество писателей не только у нас, но и за рубежом. В черновиках «Преступления и наказания» упоминаются Ж. Занд и Шарль Нодье с романами «Ускок» и «Жан Сбогар», Вольтеров «Кандид», Фонтенель. Достоевский изучает и анализирует не только современную действительность, но и литературные типы, созданные до него (Пушкиным, Тургеневым, Гоголем, Ж. Занд, Ш. Нодье, Гофманом и др.), философские и политические идеи своего времени и своих предшественников.
Именно потому* что в черновиках Достоевского проясняется путь к созданию нового романа, процесс развития идеи и ее воплощения, мы начинаем изучение романа «Преступление и наказание» на практических занятиях с его творческой истории. Предлагаем одному из студентов, используя недавно переизданные черновики романа (и помещенную там же статью Л. Д. Опульской «История создания романа» [157]157
Рекомендуем следующее издание: Достоевский Ф. М. Преступление и наказание. М., 1970. (В дальнейшем все цитаты по этому изданию приводятся в тексте только с указанием страницы.)
[Закрыть]), подготовить доклад о том, как складывался замысел нового произведения Достоевского и как он развивался под пером писателя.
Изучение творческой истории позволяет представить роман «Преступление и наказание» как динамическую структуру, все части которой взаимосвязаны и соотнесены друг с другом. Изменение одной из них влечет за собой с неизбежностью преображение целого. В творческой истории произведение предстает как художественное единство, а основная мысль автора – в движении и развитии [158]158
Если студентам трудно подготовить сообщение о творческой истории романа в целом, то можно предложить им познакомиться с особенностями творческого процесса Достоевского на примере анализа одного из этапов работы писателя над романом. Материал для этого они найдут в статье: Серман И. З. От повести к роману. (Из творческой истории «Преступления и наказания» Ф. М. Достоевского). – В кн.: Вопросы изучения русской литературы XIX‑XX веков .М. – Л., 1958, с. 196—201.
[Закрыть].
Работа над творческой историей произведения служит как бы вступлением к анализу романа. Стараемся так ее провести, чтобы наметились нити, которые можно было бы «собрать» при обращении к основному тексту произведения. Без помощи преподавателя студенты не смогут через творческую историю подойти к анализу романа. Они не очень свободно владеют материалом произведения, и им не удается сравнительный анализ заметок, набросков и окончательного текста. Изложив факты творческой истории произведения так, как они предстают в публикации, студенты в очень немногих случаях делают экскурсы в окончательный текст. Провести полный сопоставительный анализ помогают вопросы преподавателя.
Студенты с большим интересом воспринимают то новое, что узнают об истории создания «Преступления и наказания». Некоторые спорные вопросы разрешаются в процессе изучения творческой истории произведения, другие, напротив, возникают и требуют ответа.
Для изучения творческой истории романа предлагаем следующие вопросы:
1. Какая внутренняя связь существует между замыслом романа «Пьяненькие» и романом «Преступление и наказание»?
2. В каком направлении развивается характер Раскольникова? Как это влияет на смысл романа?
3. Как складывается история отношений Раскольникова и Сони в различных редакциях романа?
4. Какое место в первоначальном плане романа и заметках к нему занимали Свидригайлов и Соня и какое – в окончательном?
5. Как изменяются характеры Разумихина и Порфирия Петровича?
6. Почему Достоевский переходит в изложении событий отпервого лица к третьему?
7. В каком направлении идет шлифовка романа в последующих его изданиях (очень кратко)?
Сообщение об истории создания «Преступления и наказания»
На первый взгляд, роман «Преступление и наказание» очень отличается от замысла романа «Пьяненькие», в центре которого находилась история семейства Мармеладовых. Первый воспринимается как суровое обвинение обществу и человеку, захотевшему встать над ним, второй – как мелодраматическое повествование о «забитых людях». Но это только на первый взгляд. Идея преступления и наказания пронизывала и роман «Пьяненькие» с его «грешниками поневоле», мучающимися злом, которое они совершают, с их жаждой искупления, очищения, облегчения собственной совести. В исповеди Мармеладова в одном из ранних набросков романа, написанных еще от первого лица, как в Микеланжеловской фреске «Страшный суд» (в Сикстинской капелле в Ватикане), слышится*и отчаяние от сознания непоправимого греха, и надежда на прощение, и мольба о спасении, обращенная к богу, и страх перед его непреклонностью, а главное – жажда безгреховности, надежда на возвращение утраченной чистоты совести, на облегчение от душевных мук.
В воспоминаниях Раскольникова (в раннем варианте) появляется «чиновник с бутылкой» со словами: «Никто не выдержит презрения к самому себе… Мы бедные, мы павшие, мы погибшие. Пусть, пусть, пусть мы погибли! Но, милостивый государь, кто ж пожалеет нас? Ведь надобно, чтоб пожалели о человеке! А о нас, о нас, кто пожалеет нас, бедных, погибших, оскотинившихся» (493—494). Именно с темой «пьяненьких» входит в «Преступление и наказание» мотив всеобщности страданий, невольного зла и жажды духовного возвышения. Тема «пьяненьких» создает не только фон для преступления Раскольникова, она впервые вводит в роман мотив суда божеского и совести в противоположность юридическому и человеческому.
Мармеладову поручает Достоевский сказать о главной причине преступления. Она состоит в том, что «человеку некуда идти», хотя чудом уцелевшая среди всеобщего хаоса душа его требует выхода за пределы мизерности и меркантильностн существования. («Одного существования ему было мало», – сказано о Раскольникове в окончательном тексте романа). В основе преступления лежит конфликт человека с обществом. Отсюда высший суд человека – его собственная совесть. Возмездие в нем самом. Общество же, скомпрометировавшее себя отсутствием права, закона, нравственности, идеалов, не может судить преступника. Этой мыслью Достоевский в какой‑то мере предвосхитил взгляд Л. Толстого на происходящее в романах «Анна Каренина», «Воскресение».
Именно об этом Достоевский писал М. Н. Каткову в сентябре 1865 г.: «В повести моей есть кроме того намек на ту мысль, что юридическое наказание за преступление гораздо меньше устрашает преступника, чем думают законодатели, отчасти потому что он и сам его нравственно требует.
5)то видел я даже на самых неразвитых людях, на самой грубой случайности. Выразить мне это хотелось именно на развитом, на нового поколения человеке, чтоб была ярче и осязательнее видна мысль. Несколько случаев, бывших в самое последнее время, убедили, что сюжетмой вовсе не эксцентричен…» [159]159
Достоевский Ф. М. Письма, т. I. М, – Л., 1928, с. 418–419.
[Закрыть]
Таким образом, вопрос о праве суда над преступлением и над теми, кто произносит приговор, проверка приговора с точки зрения высших законов, нравственных и человеческих, представляется Достоевскому главным стержнем романа. Лежащая в основе романа мысль пережита и выстрадана человеком, который был объявлен преступником, осужден на казнь и прошел через каторгу. В ней соединяется и личностное и общечеловеческое, и субъективное и объективное.
Основная мысль романа претерпевает развитие и изменение. Первоначально Мармеладов с его страстным желанием увидеть суд праведный, в котором были бы взвешены не только грехи, но и страдание за них, с его надеждой за душевные муки получить прощение сближается с Раскольниковым. В «Первой записной книжке» рядом с призывом Мармеладова пожалеть «пьяненьких» стоят и слова Раскольникова, мечтающего увидеть сострадание к преступнику: «Ну а пожалеет‑то кто? Никто? Никто? И меня, убийцу подлога и низкого, смешного и сребролюбивого, именно этого‑то пожалеть! Есть ли кто таков во всем мире? Есть ли кому пожалеть? Никто, никто! Никто! Да и невозможно это!» (495).
На следующей стадии романа внутренний сюжет его был выделен Достоевским в самом заглавии: «Под судом». В этой редакции романа основная мысль несколько изменилась. Теперь уже Мармеладов не просто надеется на прощение грехов за перенесенные страдания, но понимает, что неизбежно «наказание», потому что велика вина перед другими и ответственность за зло, им причиненное. В исповеди Мармеладова появляются новые нотки: «Да! Меня жалеть не за что, правда! Меня распятьнадо, а не жалеть! распять.Но распни,судья, распни и пожалей его!» (518) (курсив наш. – Э. Р.).
В этой редакции романа видоизменено и обращение Раскольникова: «Молитва его по приходе от Мармеладовых: кратко – Господи! Если это покушение над старухой слепой, тупой, никому не нужной, грех, после того что я хотел посвятить себя, то обличименя» (526) (курсив наш. – Э. Р.).Постепенно ответственность человека за преступление увеличивается и напряженность авторского суда над ним усиливается. В окончательном варианте романа мотив осуждения за преступление выделен еще более. Обращение Раскольникова к богу снято совсем, его горестные сетования о том, что никто не пожалеет его, преступника, тоже устранены, а в исповеди Мармеладова подчеркнута не надежда на прощение, как в первом варианте, а мучительная жажда принять наказание. «Меня распять надо, распять на кресте, а не жалеть!» Но распни, судия, распни и распяв пожалей его! И тогда я сам к тебе пойду на пропятие,ибо не веселья жажду, а скорби и слез…» (22). (Мы выделяем слова, вновь введенные Достоевским, усиливающие сознание преступником своей вины и глубочайшей меры ответственности) [160]160
В недавно вышедшей книге Л. М. Лотман «Реализм русской литературы 60–х годов XIX века» (Л., 1974) в связи с обрдзом Мармеладова поставлен интересный и очень важный для выяснения характера творчества Достоевского вопрос об использовании писателем сюжетов из древнерусской литературы, легенд и сказаний, распространенных в литературе XVII в. Так, Л. М. Лотман видит соответствие между исповедью Мармеладова и «Сказанием о бражнике» (с. 286—290).
[Закрыть].
В ходе работы над романом изменяется не только мысль о суде, наказании, вине, ответственности За преступление. Углубляется и анализ природы преступлений. Если в первых вариантах всеобщий хаос, отсутствие разумной и доброй воли в окружающей действительности и даже вселенной приводит людей к преступлению (хотя при этом сам человек стремится совершить добро, он полон раскаяния в зле, причиненном другим людям), то в окончательной редакции развит момент сознательного участия человека в происходящем, мотив сознательного выбора. В «Первой записной книжке» Раскольников думает: «Я должен был это сделать. (« Свободы воли нет. Фатализм)» (489). Ниже; «анализ всего дела, озлобления, нищеты, выгод, необходимости, и выходит, что сделал логично»(495). Еще ниже: «NBNB. Перемена в программе…Анализ своего преступления. «Нет, – нет и нет. Не имел права убить. Но я беру все на себя» (499). Здесь два NB и «Перемена в программе» подчеркивают, что обозначены не колебания Раскольникова, переход от одной логики к другой, а кардинальное изменение в направлении его мыслей. Сознание ответственности за преступление повышается. В окончательном варианте у Достоевского мотив совершения преступления «поневоле», точно в сомнамбулическом или гипнотическом состоянии (загипнотизирован идеей), оставлен, но в то же время выделено и участие сознания, обдуманный выбор пути.
В соответствии с развитием и эволюцией основной мысли романа менялись и характеры главных действующих лиц. В первой незаконченной редакции романа Раскольников – человек, доведенный до преступления грубостью действительности, нищетой. В нем очень заметен тип «человека из подполья», озлобленного, раздраженного, постоянно уязвляемого недоброжелательностью и черствостью окружающих. Нет и намека ки на идею, ни на теорию, овладевшую его сознанием. В дальнейших планах, заметках, конспектах характер расширяется и углубляется. По словам Достоевского, «вдруг выставился весь характер во всей его демонской силе» (498). Добро и зло переплетаются в нем. Появляется идея «наполеонизма», убеждение в том, что в мире зла преступление с благой целью допустимо. В характере Раскольникова противоречиво сочетаются ставрогинский демонизм и незаурядность, сила характера; цинизм, ротшильдовская мечта «денег, денег, прежде всего денег», которая передается позднее герою романа «Подросток», и великодушное бескорыстие – черты героя из произведения, которое все время думал написать (но так и не написал) Достоевский, – «Житие великого грешника»: «И тогда, когда уж я стану благородным, благодетелем всех, гражданином, я покаюсь» (490). Еще очень неуверенно в этих набросках проглядывает будущий Раскольников с его нервным раздражением на людей и желанием делать добро для них: «Как низки, гадки люди… Нет: сгрести их в руки, и потом делать им добро» (491). И только после «Перемены в программе» проявляется героическое в натуре Раскольникова: взять «все на себя», посвятить себя человечеству. «О зачем не все в счастьи? Картина золотого века… Но какое право имею я, я, подлый убийца, желать счастья людям и мечтать о золотом веке!
Я хочу иметь это право» (500).
Когда сложился в общих чертах характер Раскольникова, возникло в одном из набросков упоминание: «теория арифметики». Только на этом этапе возникает мотив раздраженного сердца и ума, плененного теорией, идеей. Теперь складывается «Главная анатомия романа», в которой характер Раскольникова органически соединяется с основной мыслью произведения: «Гордость, личность и заносчивость. Затем уже начать 2–ю часть романа. Столкновение с действительностью и логический выход к закону природы и долгу» (534). Рядом стоит изложение теории «наполеонизма», данное от лица Раскольникова: «Неужели же вы не замечали, что никогда никто власть имеющий не повиновался этим законам. Наполеоны попирали и изменяли их, послабее– управляли ими, еще послабее – избегали их» (536). Наконец, у Достоевского идет «Новый план», затем «Еще план», – и теория Раскольникова, его «логика» и «арифметика» вводятся в события (а прежде существовали в планах романа отдельно друг от друга). «Идея засела ему в голову. ГлаваNB. Идея эта уже давно сидела у него в голове, как она забрела к нему, трудно и рассказать. Математика – Что ж что (самая трудная глава, от автора. Очень серьезно, но с тонким юмором)» (539). Так идея романа соединяется сначала с характером героя, затем с событиями произведения.
Психологический тип Раскольникова все более уточняется. Сначала в Раскольникове два противоположных побуждения; «ненависть к человеку» и стремление посвятить себя человечеству сталкиваются и обнажают характер «в его демонской силе»; «Я хочу, чтоб все, что я вижу, было иначе. Покамест мне только это было нужно, я и убил. Потом больше нужно. – Я не личность хочу, я делать хочу. Я сам делать хочу. – (Голландец Петр). —Я не знаю, куда дойду(курсив наш. – Э. Р.)…Я не для других, я для себя, для одного себя сделал» (547). Постепенно элементы демонизма в Раскольникове смягчаются и передаются другому герою, который пока не назван по имени, но по событиям его жизни видно, что это будущий Свидригайлов. В натуре Раскольникова все более укрепляется героическое начало: непримиримость, бунтарство, стремление вступиться за обиженных («зачем они не стонут?» «Я не хочу подчиняться, – говорит Раскольников, – Если б были люди, которые бы всё подчинялись, – ничего бы не было на свете») (548).
В соответствии с эволюцией главной мысли романа и центрального характера изменяются другие герои и сюжетные линии произведения. В варианте Раскольникова – «человека из подполья» Достоевский колеблется, дать ли Соню как «простое и забитое существо» или «грязную и пьяную с рыбой» (502). Раскольников обращается с ней как с женщиной, пришедшей с улицы.
На том этапе работы над романом, когда в Раскольникове доминирует демонизм, страшная разрушительная сила, Достоевский много внимания уделяет истории любви Раскольникова и Сони. Они отверженные. Отношения между Раскольниковым и Соней сложны: то скандальные, то надрывные. Сначала Раскольников уклоняется от любви Сони, оскорбляет ее. Мать и сестра Раскольникова «против Сони». Затем «поссорился со всеми за Мармеладову, а сам еще вовсе не влюблен в Соню, беспорядочность» (529). Наконец, роман героя и героини развивается в полной силе: «Соня и он. Разве вы не страдали? Он перед ней на коленях: Я люблю тебя» (527). Соня безгранично любит Раскольникова: «Она написала ему наконец письмо: Люблю, буду ваша раба. Она пленилась его гордостью и независимостью и проповедью того, что она не унижена» (537). Любовь к Соне должна была побудить Раскольникова отдаться суду («Соня и любовь к ней сломали»). По мере того как Раскольников освобождается от демонизма, приближается к типу человека, склонного к чистому и высокому, характер его отношений с Соней становится возвышеннее. Слегка намеченные ранее споры с Соней выводятся на первый план. «Арифметики – губят, а непосредственная вера спасает… Можно быть великим и в смирении, – говорит Соня – доказывает то есть» (527).
Любовь Раскольникова и Сони становится человечнее, нравственнее. «Он видит, что Соня его любит; он удаляется от нее, зная, что из этого будет(т. е. обходится с ее сердцем не как с тряпкой, а как с сокровищем, уважая его). Соня считает это за презрение с его стороны» (548). Раскольников говорит Соне о преступлении. «Соня этого не выдерживает, делается больна… – Я люблю тебя, потому и сказал. – Я нужна вам, потому и любите» (548). Достоевский создает несколько вариантов сцены объяснения в любви Раскольникова и Сони. Причем признание Раскольникова Соне в преступлении и объяснение Сони в любви сближаются и прямо совпадают: «Соня на другое утро у него. Он не спрашивает, зачем она пришла. Сначала разговор догматический… Внезапное движение Сони, подошла к нему. Зачем вы это сделали. Слезы. Я люблю тебя – горячий разговор. – Соня, ты не должна быть в этом положении. Высокомерно с ней насчет этогопункта. NB. НЕ НАДО: Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ» (561). Наконец, слова любви совсем уходят: «Никогда ни одного слова не было произнесено о любви между ними, но Соню, кроме того, что она влюбилась в него еще в вечер смерти отца, с первого разу поразило то, что он, чтобы успокоить ее, сказал ей, что убил, следственно, до того ее уважал, что не побоялся ей открыться совсем. Он же, не говоря с ней о любви, видел, что она ему нужна как воздух, как все – и любил ее беспредельно» (573). В заметках был и иной вариант взаимоотношений Раскольникова и Сони: «Мы не могли сказать друг другу, что любим, прежде чем ты не донес на себя» (539).
В окончательном тексте романа Достоевский отказался от изображения всех перипетий любви Раскольникова и Сони. В романе сохранился только намек на глубокое чувство героев друг к другу. История любви Раскольникова и Сони, оставшаяся в рукописи романа, очень кратко отражена в эпилоге. Сохранено и отчуждение Раскольникова от Сони и возвращение к ней. В тексте же «Преступления и наказания» Достоевский развил сюжетную линию Раскольникова и Сони так, как только предполагал вначале: «К Мармеладовой он ходил вовсе не по любви, а как к Провидению(539) (курсив наш. – Э. Р.).
Предлагаем студентам ответить на вопрос: почему Достоевский не включил в роман подробную историю любви героев? В ходе беседы выясняется, что писатель снял мотив сближения Раскольникова и Сони как «париев», отщепенцев, изгнанных из общества, потому что это значило бы в значительной мере оправдать Раскольникова, «пожалеть» его. А Достоевский судит своего героя.
В зависимости от углубления основной мысли повествования и характеров главных героев претерпели изменение и другие лица романа. Иначе стали выглядеть «друг» и «враг» Раскольникова – Разумихин и Порфирий Петрович. В Разумихине исчез налет пошлости и легкомыслия, а Порфирий Петрович из ординарного следователя, стремящегося распутать сложное де – «поймать», уличить, заставить признаться в преступлении, превращается в человека, который хочет прежде всего понять
– Раскольникова.
Пусть студенты задумаются над тем, почему Достоевский не дал в романе обычного следователя, который хочет найти преступника, осудить его, окончательно изгнать из общества. По-видимому, перед Достоевским стояли здесь две цели; эстетическая и идейная. Первую он сам охарактеризовал словами: в " вывертыванииновый интерес" (525) (курсив наш. – Э. Р.).
В беседе, основанной на психологическом парадоксализме, в которой антагонист Раскольникова оказывается в какой‑то мере его доброжелателем, Достоевский видел возможность раскрыть с еще большей глубиной мучения, колебания и сомнения своего героя. Аргументы Порфирия Петровича, желавшего переубедить Раскольникова, заставить его отказаться от своей идеи, приводят последнего к необходимости судить себя, снова и снова анализировать свою теорию. Если бы Порфирий Петрович был представителем официального суда, то он сам должен был попасть под осуждение Раскольникова. Ординарный следователь, т. е. равнодушный, жестокий, непонимающий, по логике Достоевского, вообще не имел права судить Раскольникова. Заметим студентам, что по мере того, как в набросках к роману Порфирий Петрович все более проникает в душевную драму Раскольникова, друг героя – Разумихин оказывается его невольным врагом. Сначала в записной книжке Достоевского было сказано прямо: «Разумихин был у Порфирия и напел ему» (583). Постепенно прямая связь между Разумихиным и следователем исчезает, но парадоксальное соотношение остается: чем более Разумихин – преданный друг, тем скорее он помогает «врагу» Раскольникова. Наивная прямота Разумихина, непонимание души защищаемого им друга все время ставят Раскольникова в такие психологические ситуации, в которых он себя выдает. В романе появляются отсутствовавшие вначале разговор Разумихина, об обмороке Раскольникова в конторе, рассказ об обвинении в убийстве маляров, красивших квартиру, и др. Так друг и враг Раскольникова сближаются в романе, и цепь осуждения; сюжетно крепко замыкается. Одновременно сцепляются в романе мотивы преступления и наказания. Вместе с «возвышением» героя усиливается признание за ним трагической вины, а углубление мотива самоосуждения подчеркивает нравственную высоту героя.
По мере укрупнения фигуры Раскольникова и более органического его включения в философскую концепцию романа меняется и роль Свидригайлова. Рядом с Раскольниковым (в первом варианте – «подпольным человеком») Свидригайлов – значительная, сильная личность, мучающаяся злом, страдающая. Затем к Свидригайлову переходит от Раскольникова цинизм, «демонизм»: «Страстные и бурные порывы… тяжело носить самого себя (натура сильная, неудержимые, до ощущения сладострастия порывы лжи (Иван Грозный), много подлостей и темных дел, ребенок (NB умерщвлен), хотел застрелиться…» (551). Но в то же время: «вдруг решимость изобличить себя, всю интригу; покаяние, смирение, уходит, делается великим подвижником; смирение, жажда претерпеть страдание. Себя предает. Ссылка. Подвижничество» (551). Свидригайлову на этом этапе работы писателя над романом принадлежат суждения о нигилизме, социализме. Достоевский замечает: «…нечаянно излагает свои суждения – весьма замечательные. Видно, что он мыслит» (559 ).
Первоначально Свидригайлов был задуман как разновидность «критически мыслящей» личности. Он выглядел как трагическая натура, Раскольников рядом с ним – слабый мечтатель, жертва исторической трагедии поиска идеала. Роль Свидригайлова в сюжете романа была очень велика. Несколько раз подчеркивалось, что Свидригайлов предрекает Раскольникову самоубийство, и «Раскольников идет застрелиться» (595). Свидригайлов и Соня оказывались двумя противоположными идеологическими и этическими полюсами романа. Достоевский замечает: «Свидригайлов – отчаяние, самое циническое. Соня – надежда, самая неосуществимая. (Это должен высказать сам Раскольников). Он страстно привязался к ним обоим» (595).
Предлагаем студентам подумать, почему Достоевский первоначально так расставляет героев романа. Почему на первый план у него выдвигается фигура Свидригайлова? Объяснение возникает в ходе беседы. Достоевский как бы колеблется в определении характернейшего типа времени: Гамлет или Дон–Кихот (но терминологии Тургенева). В конечном счете он отдает предпочтение Дон–Кихоту, т. е. человеку дела, жертвующему собой ради других. Правда, его Дон–Кихоту свойственны некоторые элементы гамлетизма, точнее, Достоевский избирает своим героем Гамлета, поставившего себя в ситуацию Дон–Кихота. Элементы гамлетизма в героях, посвятивших себя делу, были свойственны более поздним общественным деятелям – народникам. Но черты «лишнего человека» в героической натуре отмечены уже Тургеневым – в Базарове, которого Достоевский сочувственно назвал беспокойным и тоскующим, пояснив, что это «признак великого сердца» [161]161
Достоевский Ф. М. Поли. собр. соч. в 30–ти томах. Художественные произведения, т. 5. Л., 1973, с, 59.
[Закрыть].
Свойством «глубокого сердца» считает Раскольников страдание и боль за других. Его подстерегает та же трагедия, что и Базарова, – расхождение между натурой и теорией. В Раскольникове, как в Базарове, переплетаются черты Гамлета и Дон–Кихота [162]162
Поставив вопрос о сходстве в изображении типа «новых людей» у таких разных писателей, ка; г Тургенев и Достоевский, рекомендуем студентам обратиться к книге: Бялый Г. А Русский реализм конца XIX века. Л., 1973. В главе «Две школы психологического реализма (Тургенев и Достоевский)», полной тонких наблюдений, убедительных параллелей и серьезных обобщений, студенты найдут мотивированное сопоставление Раскольникова и Базарова (с. 40—50).
[Закрыть]. Дон–Кихот как тип времени появится у Достоевкого позднее, в «Идиоте», где он прямо и будет соотнесен с тим персонажем Сервантеса.
Постепенно Свидригайлов теряет в романе черты высоко трагического героя, оттенок разочарования в убеждениях снимается. Остается: «Ни энтузиазма, ни идеала. Не дано направления» (559). «Страстные и бурные порывы. Никакой холодности и разочарованности, ничего пущенного в ход Байроном.Непомерная и ненасытимая жажда наслаждений. Жажда жизни неутолимая. Многообразие наслаждений и утолений»(551). С возрастанием значительности главного героя (Раскольникова) Свидригайлов теряет трагическую высоту. В нем все более доминирует совершенная душевная опустошенность, то, что Достоевский в окончательном варианте назвал «человек без совести, без чести», полное отсутствие нравственных принципов. Если в первоначальных набросках Свидригайлов оттенял слабость, растерянность Раскольникова перед выбором: добро или зло, беспомощность перед злом, то теперь на фоне его поступков видна нравственная высота Раскольникова, его больная совесть, благородство стремлений.
