Текст книги "Камень Януса"

Автор книги: Элла Гриффитс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

Глава 9

– Как долго вы были воспитанником детского дома Пресвятого Сердца Христова?

– Три года. Поступил туда в тринадцать лет. Отец Хеннесси взял меня в ученики. Я всем ему обязан.

Спокойный мужчина лет сорока посмотрел на Нельсона и улыбнулся. Тот заставил себя улыбнуться в ответ. Это был уже третий человек из бывших воспитанников детского дома, который добровольно свидетельствовал о доброте отца Хеннесси. Как полчаса назад выразился Клаф: «Ребятам не иначе промыли мозги».

Пока Нельсон и Клаф разбирались с бывшими воспитанниками детского дома, детектив-констебль Джуди Джонсон, еще один член команды старшего полицейского инспектора, ехала допросить сестру Иммакулату, монахиню, некогда работавшую в приюте, а теперь проживающую в доме для престарелых в Саутпорте. И поскольку Нельсон терпеть не мог Саутпорт, а Клаф монахинь, было решено, что в разговоре с женщиной требуется женский подход.

– Мистер Дэвис, – Нельсон подался вперед, – не замечали ли вы в свою бытность в детском доме, чтобы с тамошними сидельцами… о, простите, воспитанниками плохо обращались?

– Никогда, – ответил Дэвис.

– Никаких телесных наказаний? – уточнил Клаф. – Явление в семидесятые годы вполне распространенное.

– Нет, – спокойно возразил собеседник, – отец Хеннесси верил в доброту.

– А монахини? Сестры? Они не проявляли излишней строгости?

Дэвис задумался.

– Да, они могли проявлять строгость, но не в физическом смысле. Некоторые были остры на язык. Среди них попадались добрые: сестра Джеймс, сестра Иммакулата. Другие… я бы сказал, хорошие женщины, однако не отличались добротой. Надеюсь, я ясно выразился?

– Какие применялись наказания за плохое поведение? – поинтересовался Нельсон.

Дэвис улыбнулся:

– Ну, если воспитанник вел себя по-настоящему плохо, его отправляли к отцу Хеннесси, но такой визит оборачивался больше удовольствием, чем неприятностями. Он обычно просил помочь вычистить шкафы или прополоть огород. Работа в огороде – одно из моих приятнейших воспоминаний о детском доме.

Нельсон вздохнул и переменил тему:

– Вы знали двоих детей по фамилии Блэк?

Дэвис нахмурился. И поморщился.

– Да, – признался он. – Это те, которые пропали. Они исчезли вскоре после того, как я поступил в детский дом. Мартин был на год моложе меня. Очень умный парень.

– Вы помните обстоятельства их исчезновения?

– Помню большую суматоху. В конце дня у нас был свободный час, и мы разговаривали с Мартином. Тогда все были помешаны на коллекционировании футбольных открыток, и мы вставляли их в наши альбомы. Элизабет находилась рядом и возилась с мягкой игрушкой. Кажется, собачкой. Она повсюду носила ее с собой. Вскоре она куда-то пропала. И Мартин пошел ее искать. Это был последний раз, когда я его видел. Одна из сестер позвонила в колокольчик, приглашая на ужин. Но их нигде не было.

– Что произошло дальше?

– Отец Хеннесси приступил к поискам. Но затем был вынужден вызвать полицию. Помню, меня допрашивали, интересовались, когда я в последний раз видел Мартина и Элизабет. Полицейские несколько недель находились в нашем доме, задавали множество вопросов. Помню, как злилась сестра Иммакулата из-за того, что они мешали нам читать молитвы. Мы все еще молились за Мартина и Элизабет, но больше о них не говорили. Мы их забыли. Вы же знаете, какие дети.

– Вам не запомнилось, чтобы во время расследования полиция обыскивала территорию? Копала во дворе?

– Нет, – медленно ответил Дэвис, – такого не припоминаю. – Он внезапно поднял голову. – Значит, дело в этом? Вы обнаружили труп?

– У меня нет права об этом говорить, – произнес Нельсон.

– Здание сносят? Три дня назад я проходил мимо и видел.

– Его реконструируют.

– Позор. Такой чудесный дом. Мне всегда казалось, что он похож на дворец.

– Да. – Нельсон посмотрел на Клафа. – Мистер Дэвис, вы готовы съездить на место? Может, сумеете рассказать, где что находилось. Объясните нам, где какие были комнаты.

– Хорошо, – согласился бывший воспитанник детского дома. – С удовольствием.

Он поднялся, пожал обоим полицейским руки, а когда уже был у порога, Клаф спросил его:

– Вы сказали, что отец Хеннесси обучал вас ремеслу. Какая у вас профессия?

Кевин Дэвис улыбнулся, и его лицо разгладилось.

– О, мне казалось, вы знаете. Я работаю в похоронном бюро.

Джуди Джонсон катила по набережной Саутпорта инвалидное кресло. Стоял отлив, и, насколько хватало глаз, вдоль берега обнажился песок: белые, серебристые и золотистые полосы пестрели черными точками – это крохотные фигурки людей несли сети и корзины. К морю галопом выскочили три скаковые лошади – они выгибали шеи и закусывали удила, а за ними из-под копыт летел песок. Джуди на секунду остановилась, и сестра Иммакулата повернулась к ней.

– Здесь тренировали Красного Рома. Вы это знали?

– Нет.

– Я поставила на него в 1976 году. Он тогда пришел вторым. Со мной всегда так.

– Ставили двойной – на первое и второе место? – поинтересовалась дочь букмекера Джуди.

– Нет, только на победу.

Лошади неслись галопом, распластавшись над песком, гривы и хвосты летели по воздуху. Жокеи прильнули к их шеям и, казалось, заставляли животных парить над землей. Когда-то Джуди мечтала стать жокеем. Но потом ее стали больше интересовать мальчики.

Дом престарелых оказался женским монастырем, где заботились о пожилых монахинях. Сестры предложили, чтобы Джуди свозила сестру Иммакулату на прогулку.

– Она подышит свежим воздухом, и вы, таким образом, сумеете поговорить. – Это было сказано властным тоном, который Джуди помнила с тех пор, когда была воспитанницей в монастырской школе.

Она остановила кресло у скамейки, затянула тормоз и села рядом с пожилой монахиней. Из полицейского досье Джуди знала, что сестре Иммакулате (настоящее имя Орла Маккинли) семьдесят пять лет, но покрывающая волосы вуаль и привычка носить платья с высоким воротом скрывали самые явные признаки старости. Лицо почти без морщин, взгляд голубых глаз по-прежнему острый. И лишь рука, указывающая на городской волнолом, выдавала возраст. Это была рука мумии, костлявая и уродливая.

– Сестра Иммакулата, – начала Джуди, – с 1960 по 1980 год вы работали в детском доме Пресвятого Сердца Христова.

– Это была не работа, а призвание свыше.

– Прошу прощения. Но вы проживали в том доме?

– Да.

– Что это было за место?

Сестра Иммакулата помолчала. Взгляд скользил по просторам тусклого песка. Но Джуди заметила, что ее рука слегка дрожала. Что это: возраст, немощь или страх?

– Красивый дом. Просторная территория. Место, о котором нельзя подумать, что там может случиться что-нибудь плохое.

Джуди затаила дыхание. Только бы все не испортить. Босс ждет от нее информации. Поэтому послал ее, а не Клафа, который уже давно бы обвинил монахиню во всех мыслимых сатанинских надругательствах над детьми и теперь спешил бы к раннему обеду.

– О чем плохом вы говорите? – мягко спросила она.

Монахиня пронзительно посмотрела на нее и прищурилась:

– Пропали двое детей. Этого для вас недостаточно?

– Мартин и Элизабет Блэк?

– Да. Они исчезли. Словно растворились в воздухе.

Джуди поежилась. Это звучало, как сказка, а таких сказок она особенно боялась. Двое детей отправились в лес, и их сожрал волк, или заманили в пряничный дом, или отравила яблоком родственница. Растворились в воздухе. Она всеми силами старалась, чтобы ее голос звучал по-деловому.

– Вы хорошо знали Мартина и Элизабет?

Сестра Иммакулата будто обрела равновесие.

– Я учила Мартина, а с маленькими почти не общалась. Ими занималась сестра Джеймс, упокой Господь ее душу. Мартина я помню. Отец Хеннесси был о нем высокого мнения, а мне он всегда казался проблемным ребенком.

– В каком смысле?

– Он был умным. Очень интересовался историей. Гладиаторы, динозавры… Точными науками тоже. Занимался какими-то странными опытами. Отец Хеннесси поощрял его и даже устроил ему лабораторию в подвале. Давал читать книги. Но мальчик пользовался своим интеллектом, чтобы создавать другим трудности. Постоянно задавал в классе вопросы. Святотатственные вопросы о Святом Духе и Деве Марии. – Монахиня набожно склонила голову.

– Что об этом думал отец Хеннесси?

– Находил ему оправдания. У детей было трагическое начало жизни. Их мать умерла. Остался единственный близкий родственник – пьяница отец в Ирландии. Мартин постоянно говорил о нем, изображая героем. Поэтому, когда дети исчезли, мы решили, что они скорее всего отправились в Ирландию.

– Их исчезновение явилось для вас неожиданностью?

– Мы подозревали, что Мартин что-то задумал. Он несколько недель воровал еду. Отец Хеннесси знал об этом, но не хотел травмировать мальчика. Во всяком случае, до тех пор, пока точно все не выяснит. Думаю, позже он об этом пожалел.

– А вы как считаете? – Джуди по опыту знала: людям нравится, когда интересуются их мнением, и в этом смысле монахини не являлись исключением.

– Ему требовалась хорошая порка. Но подобного от отца Хеннесси не дождешься. Никаких физических наказаний – таково было его правило. Даже по уху нельзя было дать за дерзость. – Она замолчала, выпятив нижнюю губу. – Я твердила отцу Хеннесси, что Мартин Блэк – наша головная боль, но он не слушал. Повторял, что мальчику требуется любовь и внимание. Подумайте: любовь и внимание! И куда это завело? Сбежал! И увел с собой свою маленькую невинную сестру. Видимо, они оба погибли.

– Вы полагаете, это могло случиться? – спросила Джуди.

Сестра Иммакулата несколько секунд не отвечала, и Джуди только теперь заметила, что у нее в руках четки. Монахиня перебирала их подагрическими пальцами.

– Да, я думаю, именно это и случилось. Мир – опасное место для детей.

– А что считает отец Хеннесси?

Сестра Иммакулата в упор посмотрела на нее, и Джуди уловила в ее голубых глазах легкое удивление.

– А вы, девочка, разве еще не поняли? Отец Хеннесси святой. А святые доставляют нам, остальным, очень много неприятностей.

Глава 10

Рут извлекала кости. Скелет был полностью обнажен, зарисован и сфотографирован со всех ракурсов. Теперь предстояло увезти кости, но так, чтобы они были пригодны для патологоанатомического исследования. Рут работала не спеша, укладывала каждую кость в маркированный пакет, а затем сверялась с тем, что называла «картой скелета» – схемой с размерами и местоположением каждого элемента. «Уважение и тщательность» – вот что она говорила своим студентам. К человеческим костям, какие бы они ни были старые, надо относиться с таким же уважением, как к телу. Изъятие может продолжаться целый день – чтобы не утратить ни одной косточки и чтобы ничего не украли. Все нужно спасти, зафиксировать и сохранить. Рут работала на раскопках военных могил в Боснии, где множество скелетов были перемешаны друг с другом. Процесс их разъединения был очень трудоемким. А здесь всего один скелет и тот маленький. Рут обращалась с костями с нежностью, даже благоговением.

Ирландец Тед уже упаковал скелет кошки. По дороге домой она завезет его в лабораторию. Но ни человеческого, ни кошачьего черепа найти не удалось.

– Добрый день! – Голос раздался настолько близко, что Рут подскочила. Подняла голову и увидела безукоризненно одетого, привлекательного мужчину примерно ее возраста, в рубашке и полотняных брюках. С ним был пожилой человек в панаме. Рут распрямилась и прикрыла ладонью глаза.

Тот, что был моложе, присел на корточки, словно собирался спрыгнуть в траншею. Рут испугалась. Как большинство археологов, она предпочитала, чтобы место раскопок никто не тревожил. Забраться в шурф к археологу все равно что явиться незваным в дом.

– Остановитесь! – резко предостерегла она.

Мужчина недоуменно посмотрел на нее.

– Вам сюда нельзя. – Рут старалась, чтобы ее голос звучал вежливо. – Вы все испортите.

Мужчина разогнулся.

– Нас не представили, – начал он, словно их знакомство могло что-либо изменить. – Я Эдвард Спенс.

Все ясно. Знаменитый Эдвард Спенс наверняка считал, что траншея Рут принадлежала ему.

– Рут Гэллоуэй. – Она заставила себя улыбнуться. Рут чувствовала себя в невыгодном положении оттого, что стояла намного ниже его.

– Так это и есть те роковые кости?

Странное слово, чтобы называть им находку, но точное. Она посмотрела на Спенса. Надо быть настороже, чтобы не сболтнуть лишнего.

– Да, тот скелет.

– У вас есть предположение о возрасте останков?

– Пока нет. Может, найдем подсказку в закладке.

– В закладке?

– В могиле, – объяснила она. Какое волнующее понятие. Но именно это обнаружено: могила, в которой похоронено тело. – Будем надеяться, что попадется кирпич или черепок. Мне кажется, я видела осколок бутылки. Такие предметы можно датировать. Проведем также радиоуглеродный анализ, хотя он менее информативен, если речь идет о современных скелетах.

– В чем смысл радиоуглеродного анализа? – Эдвард Спенс вежливо улыбнулся.

– В определении количества углерода в костях. Когда человек жив, он накапливает углерод-14 или радиоуглерод. После смерти этот процесс прекращается. Установив, когда кости прекратили вбирать в себя углерод-14, можно определить возраст скелета.

– Потрясающе. И насколько точно?

– Плюс минус пять процентов. – Рут помолчала и добавила: – На радиоуглеродный анализ влияют многие факторы, но можно гарантировать точность до ста лет.

– До ста лет. Не слишком высокая точность.

– Есть другие признаки. – Рут начала выходить из себя. – Свежие кости, например, содержат кровяные пигменты и аминокислоты. Таким образом, появляется возможность установить, средневековый это скелет или современный.

Старик, с явным удовольствием разглядывающий место раскопок, вдруг спросил:

– Вам известно, что раньше здесь была церковь?

– Мой отец, сэр Родерик Спенс, – представил его Эдвард. – Он очень интересуется историей. – Он произнес это с такой унылой покорностью, что стало очевидно: водить отца на археологические раскопки Эдварду надоело.

Родерик Спенс вычурным жестом приподнял шляпу:

– Рад познакомиться.

Рут улыбнулась. Она решила, что предпочитает интерес сэра Родерика едва прикрытому нетерпению его сына.

– Говорят, здесь некогда стояла церковь, – продолжил Родерик Спенс. – Вероятно, ее разрушили во время упразднения монастырей. Надгробия расколотили, витражи разбили, золото и серебро переплавили.

Рут сразу вспомнила рабочего, разбивавшего окна в теплице, и ей стало грустно, глядя на цветные осколки стекла. Рут не нравилось, когда разрушают то, что некогда ценилось.

– Вчера мы нашли потир примерно 1400 года. Красивой работы.

Глаза старика заблестели.

– Я хотел бы взглянуть.

– Он уже в университете, но я не сомневаюсь, это можно организовать.

– Папа, – поспешил вмешаться Эдвард, – не будем утруждать мисс Гэллоуэй.

– Доктор Гэллоуэй, – мягко поправила Рут. – Вы меня нисколько не утруждаете.

– Странно, доктор Гэллоуэй. – Сэр Родерик, словно не слыша замечания сына, подался вперед. – Церковь была уничтожена в эпоху Генриха Восьмого, а затем превратилась в католический детский дом.

– Да, – кивнула Рут, которую не интересовала стародавняя борьба между католиками и протестантами. Для нее все религии были одинаково непривлекательны. Католицизм по крайней мере дал миру красивые картины.

– Полиция считает, что кости как-то связаны с детским домом? – спросил Эдвард.

– Насколько мне известно, пока они не пришли к определенному мнению, – ответила Рут. – А теперь прошу меня простить. – И она вернулась к работе.

Мужчины еще немного постояли над траншеей, а затем Эдвард взял отца за руку и увел прочь.

Нельсон приехал только к концу дня. К этому времени Рут завершила каталогизацию костей и помогала Трейс в одной из траншей в задней части дома. Они нашли римскую посуду и предмет, похожий на кольцо с печаткой. Значит, и это место, как холм, где работал Макс Грей, было тоже некогда римским. Неудивительно, подумала Рут. Но почему-то эта связь ее немного встревожила.

Нельсона сопровождал Клаф и мужчина с соломенными волосами и изборожденным морщинами лбом. Рут обратила внимание, что Клаф оставил начальника и принялся болтать с Трейс. А старший инспектор со своим спутником подошли к ней.

– Доктор Рут Гэллоуэй, – как всегда, кратко представил ее Нельсон. – Кевин Дэвис. Мистер Дэвис был воспитанником детского дома Пресвятого Сердца Христова.

– Боюсь, здесь мало что осталось от прежнего здания, – заметила Рут, подумав: скоро, если все пойдет такими темпами, как хочет Эдвард Спенс, вообще ничего не останется.

Дэвид обводил раскопки туманным, отсутствующим взглядом.

– Тут находилась оранжерея. Там качели и домик на дереве. Еще колодец желаний. На лужайке мы играли в футбол. Отец Хеннесси был отличным игроком. Его могли бы взять в профессиональную команду.

Нельсон закатил глаза. Ему меньше всего хотелось в очередной раз выслушивать, что отец Хеннесси был верхом всех добродетелей и, как теперь оказывается, норфолкским ответом Пеле.

– Здесь было кладбище животных? – спросила Рут. – Или такое место, где их хоронили?

Дэвис безмятежно посмотрел на нее:

– Нет. У сестры Джеймс была аллергия на животных, поэтому мы не держали даже кошки. Зато жила канарейка. Прелестное маленькое создание.

– Оглядитесь, мистер Дэвис, – предложил ему Нельсон, – освежите память.

Гость отошел, и Рут выбралась из траншеи. Она заметила, что Нельсон странно смотрит на нее, и поняла, что вспотела и вымазалась в грязи. Что ж, ничего не поделаешь. И еще болела спина.

– Я сойду с ума, если снова услышу, что отец Хеннесси святой и на досуге прогуливается по водам, – заявил старший инспектор, когда они сделали несколько шагов от места, где обнаружили скелет.

– Очередной его почитатель? – Рут указала на Дэвиса, который с потрясенным выражением лица стоял на месте бывшего огорода.

– Почитатель? Судя по его словам, отец Хеннесси был матерью Терезой, Нельсоном Манделой и Винни-будь-он-не-ладен-Пухом в одном лице.

Рут рассмеялась.

– Ты встречался с этим отцом Хеннесси?

– Да.

– Что это за тип?

– Показался мне славным малым. В молодости явно был этаким здоровяком-атлетом. И с твердым характером. Острым как бритва.

– Случались в доме подозрительные смерти? – Она произнесла это даже как-то легкомысленно.

Но Нельсон, к ее удивлению, ответил:

– Да.

– Действительно?

– Пропали двое детей – Мартин и Элизабет Блэк. Исчезли без следа в 1973 году.

– Какого возраста?

– Двенадцати и пяти лет.

Они переглянулись, подумав о маленьком скелете под дверью.

– Думаешь, это она? – спросила Рут.

– Почему бы нет?

Рут представила размер костей.

– Да, но в таком случае…

– Девочку убил кто-то из детского дома.

– Ты считаешь такое вероятным?

– Мы не узнаем этого, покаты не закончишь свой анализ. Кстати, Рут… в этом месте есть нечто странное. Что-то неправильное. Я это чую. Что ты говорила насчет кладбища животных?

– Мы обнаружили кошачий скелет под задней стеной.

– Может, там устроили могилку, где упокоилась чья-нибудь старая киска?

– У нее отрублена голова. И никаких следов черепа.

Нельсон присвистнул:

– Черт побери. Думаешь, существует какая-то связь?

– Я собираюсь взглянуть на кости в лаборатории.

– Дело становится все более запутанным.

– Да. – Рут вспомнила свои вчерашние страхи и, не желая им поддаваться, продолжила: – Скелету можно найти много объяснений. Учитывая тот факт, что на этом месте располагался погост, удивительно, что мы не нашли других останков.

– Но обезглавленная кошка? – Нельсон наморщил лоб. – Разве это нормально?

– Не сомневаюсь, что и ей должно быть логическое объяснение. – Рут почувствовала, что краснеет. С этим у нее всегда были проблемы, а в последние несколько недель особенно. Она потупилась, ощутив, как кровь приливает к щекам. – Сюда приходил Эдвард Спенс. С папочкой.

Эта информация по крайней мере отвлекла от нее внимание Нельсона. Он яростно пнул выломанный и перевернутый брусчатый камень.

– Везде сует свой нос, сукин сын. Что ему нужно?

– Полагаю, сунуть свой нос. А вот его отец был очень мил. Интересовался историей. Рассуждал о церкви, которая, как утверждают, здесь находилась.

– Отец Хеннесси об этом тоже упоминал. Сказал, что она исцеляла прокаженных.

Рут вспомнила о черепе Святого Гуго, который, даже будучи отделенным от тела, творил чудеса, о кресте Святой Бригиты, святом огне и священных колодцах. Сказки, но, как все сказки, необыкновенно привлекательные.

– Знаешь, а ведь Спенсы католики, – неожиданно произнес Нельсон. – Эдвард сам мне говорил. Его дедушка обратился в католицизм в пятидесятых годах.

– Мне показалось, что в нем есть нечто эксцентричное, – заметила Рут.

Они вернулись к арочному входу, где стоял Кевин Дэвис и печально смотрел на царившее вокруг разорение. Рут остановилась и сделала глоток воды из бутылки. Нельсон дотронулся до ее руки.

– С тобой все в порядке? – От внезапной нежности в его голосе кровь бросилась ей в голову.

– В полном, – резко ответила она. – Только жарко.

– Жарко? – удивился Нельсон. – В Норфолке никогда не бывает жарко. – Он повернулся и зашагал по булыжнику прочь.

11 июня

День почитания Фортуны Девической

Наверное, я всегда знал, что какой-то особенный. Даже до того как все произошло и на нас пало проклятие, я понимал, что Бог уготовил для меня необычное предназначение. Дело не только в том, что я умный (хотя коэффициент моего умственного развития превышает 140), просто мне дано понимать суть. Когда я читаю Плиния или Катулла, боги для меня не просто имена – они реальны. Их сила и мощь затмевают все, что было после них, – ничтожное пиршество любви христианства, смехотворные божества гороскопов, гипнотизм и кинематограф. Римские боги подчиняются логике, и за это я их люблю. Тот, кто убил, должен отплатить кровью – жизнь за жизнь. Боги принимают жертвы, но в отличие от нынешних божеств не требуют больше, чем им причитается. Если правильно жертвовать, то прошлое аннулируется, становится чистой страницей.

Скоро я останусь в доме один (за исключением женщин и детей, которые не в счет), и тогда у меня, наверное, появится шанс совершить что положено. А пока я должен себя укреплять, практиковать здоровое питание: есть больше мяса и меньше картофеля. Сам Цезарь не смог бы выполнить свое предназначение на той диете, на которой сижу я. Надо поговорить об этом с поваром.