Текст книги "Медленный танец"
Автор книги: Элизабет Смит
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)
– Прости, родная, но иного выхода не было. Мы столько лет пытались накрыть Мэтьюза! И если честно, была очень серьезная, личная причина.
– Достаточно серьезная, чтобы отправить меня на тот свет?
– От меня ничего не зависело. Если хочешь знать, мне попросту приказали послать тебя к Мэтыозу с пустой кассетой. Неужели не понимаешь?
В глазах Гранта светилось искреннее раскаяние. И Холли, не в силах вынести его взгляда, отвернулась.
– Мне стыдно за этот обман. Я смертельно боялся за тебя. Не знаю, что со мной было бы, не успей мы вовремя ворваться в дом. – проникновенно признался он.
Холли устало опустила голову.
– Пожалуйста, не сердись, солнышко, я всего лишь рядовой солдат. Иногда приходится делать то, к чему не лежит душа.
Мысли Гранта лихорадочно метались. Как объяснить, что только засадив Мэтьюза за решетку, он наконец почувствовал: бессмысленная гибель Либби отомщена! И теперь он тоже в силах начать новую жизнь!
– В нашей работе бывают всякие случайности, – осторожно заметил он.
– Верно. Иногда тебе даже удавалось меня одурачить. Кроме того, я так боялась! А ты бессердечно послал меня на верную смерть. Как только мог?
Именно этого вопроса ожидал Грант. Он шагнул к Холли, но та протестующе выставила вперед руки.
– Объясни! – потребовала она.
Грант, призвав на помощь силы небесные, начал издалека. Он рассказал о самом первом расследовании убийства Роулинза, о причастности Джезмин к этой истории, ее исчезновении вместе с записью телефонного разговора между сенатором и Мэтьюзом. И наконец о Либби. О том, что ему пришлось пережить после убийства беременной жены. Как возненавидел весь мир и возроптал на Бога.
– Я… я не знала, – охнула Холли. – Прости… Прости! Мне так жаль!
– Ты представления не имела, насколько мне было важно, чтобы на этот раз Мэтьюз не сорвался с крючка.
Теперь настала очередь Холли собраться с духом, прежде чем задать вопрос, волновавший ее больше всего:
– И что теперь, Грант? Что будет с нами?
С отеческой нежностью он взял в ладони ее распухшее личико. Но слова, те самые, заветные слова не шли с языка. Слишком много воспоминаний стояло между ними. Ему нужно время, чтобы прийти к согласию с самим собой.
– Не знаю…
Задетая сухим ответом, Холли сглотнула застрявший в горле комок. Она любит Гранта! Что же удерживает его от признания в своих чувствах?
– Мне нужно вернуться в Вашингтон. До начала процесса Мэтьюза предстоит еще немало работы.
– Понимаю, – бесстрастно обронила Холли. Ей стоило большого труда не выказать, какая горечь разлилась в душе.
Они немного помолчали, и Грант спросил:
– А ты? Что будет с тобой?
Холли закусила дрогнувшую губку. Она не позволит ему увидеть эти слезы. Кроме того, у нее действительно есть планы на будущее. Холли часто думала об этом со «дня похорон» Кейси, но теперь приняла решение:
– После суда я уеду в Миссисипи. К тете. Поживу там немного.
Или до конца жизни, добавила она про себя. Больше всего на свете ей хотелось, чтобы Грант попросил ее не уезжать. Сама она готова ждать его хоть сто лет. Но момент был упущен. Воспоминания слишком свежи, а раны сердца не зажили.
– Ну, что ж… – неопределенно протянул Грант. Он все видел. Все чувствовал. Но сейчас руки у него были связаны. Ничего он не мог поделать. Совсем ничего.
ГЛАВА 22
Холли так и не узнала, когда Грант покинул Лос-Анджелес. Да и какая разница? Их больше ничего не связывало. Убийство Джезмин раскрыто, и скоро начнется процесс по делу Мэтьюза. Правда, за последнее время она привыкла, что Грант окружает ее таким вниманием, на которое способен только идеальный возлюбленный. Но теперь все кончено… Пора становиться самостоятельной.
Возможно, судьба просто подарила ей несколько счастливых моментов, но в глубине души Холли чувствовала, что их встреча означала нечто гораздо большее. Она влюбилась в Гранта, и в глубине души не сомневалась, что это взаимное чувство.
Совершая в одиночестве долгие прогулки по городу, Холли размышляла о невероятных событиях, перевернувших ее жизнь, пыталась строить планы на будущее. По ночам она предпочитала грустную музыку и старые романтические фильмы, от которых хотелось плакать. Оставшееся до суда время она решилась было провести в Мимозе, но под конец все же передумала и осталась.
– Дорогая, я нашла тебе прекрасное место! – торжественно объявила Дейна Гордон несколько дней спустя. По крайней мере, так утверждает мой папочка. Он велел тебе непременно попробовать туда устроиться.
Дейна, которая, казалось, знала всех и каждого в Лос-Анджелесе, познакомила ее со своими приятелями, и теперь у Холли не было недостатка в обществе.
– Может, сначала позвонить и договориться о встрече? – осторожно осведомилась Холли.
– Не стоит! Сама знаешь, престижную работу обычно получают по знакомству!
Холли нервно ерзала на стуле, ожидая, пока мужчина за старомодным письменным столом обратит на нее внимание. До сих пор она не услыхала от него ни единого слова, кроме короткого:
– Садитесь, пожалуйста!
И, низко наклонив голову, так что Холли увидела небольшую лысину, едва прикрытую реденькими каштановыми волосами, принялся читать ее резюме и анкету. Лучи полуденного солнца беспощадно высвечивали убогую обстановку кабинета Джозефа Эрона, владельца фирмы «Эрон костьюмз». Из-за двери доносились голоса служащих, собиравшихся на обед.
После затянувшейся проволочки, когда Холли приходилось уговаривать себя сидеть смирно и набраться терпения, Джозеф уставился на нее грустными темно-карими глазами:
– У вас есть какой-то опыт в производстве одежды, мисс Прескотт?
– Практического почти нет, но я прослушала курс лекций в университете, и сама придумывала фасоны, шила вечерние платья для многих лос-анджелесских дам. Этим и зарабатывала деньги, пока искала работу.
Во взгляде Эрона появилось нечто вроде уважения. Он уже устал от бесчисленных претенденток на должность, но эта женщина, по крайней мере, явно не очередная избалованная бездельница, которой взбрендило поиграть в кутюрье.
– Покажите ваши эскизы, – потребовал он.
Холли выложила на стол большую кожаную папку и расстегнула молнию.
– Объясняйте, объясняйте! – раздраженно велел Эрон. – Меня не интересуют красивые картинки. Я хочу знать, чем вы руководствовались при создании модели. Почему добавили это… и это…
Он бесцеремонно тыкал пальцами в детали рисунка. Холли, почувствовав профессиональный азарт, с неподдельным энтузиазмом принялась рассказывать.
– А что, если я найму вас, обучу, потрачу время и деньги, а потом вы уволитесь и станете моей конкуренткой? – с удивительным чистосердечием выпалил Джозеф. Ответ был не менее искренним:
– Если возьмете меня, постараюсь приложить все усилия, чтобы быть вам полезной. Но рано или поздно уйду и воспользуюсь всем, что узнала от вас. И знаменитой когда-нибудь стану. Но при этом буду везде упоминать, что именно мистер Эрон дал мне возможность прославиться и пришел на помощь в трудный час.
Джозеф, как ни пытался, не смог скрыть улыбки. Да, кажется, они станут друзьями. Он испытывал явную симпатию к этой задорной девчушке.
– Вы приняты, – объявил он и назвал сумму жалованья, гораздо меньшую той, на которую рассчитывала Холли.
– Слишком мало, – храбро возразила она, покачав головой. – Для того, чтобы прожить, мне нужно. по крайней мере, в два раза больше.
Брови Джозефа взлетели к самому лбу.
– Не пойдет! У вас нет опыта!
– Но ведь и мне нужно есть. При таком жалованье придется по-прежнему работать уборщицей, чтобы свести концы с концами.
Понимая, что скоро жилье в престижном районе будет ей не по карману, Холли заключила договор с владельцами дома, престарелой супружеской четой. Она вызвалась убирать квартиры, из которых съезжали жильцы, следить за порядком и вовремя вызывать ремонтные службы. За это ей вдвое сбавили арендную плату.
Решение жить самостоятельно далось Холли нелегко. Она отослала родителям Кейси все деньги, найденные в сейфе, оставив себе немного на первое время. На прошлой неделе Том позвонил ей и сообщил, что они собираются учредить стипендию имени Кейси в Мемфисском университете. Деньги предназначены для тех студентов, которые собираются стать писателями.
Но Джозефа Эрона признание Холли неожиданно заинтересовало:
– Вы работаете уборщицей?
Холли гордо вскинула голову:
– Только в том доме, где живу.
– И вам не противно вывозить грязь за другими? – участливо осведомился он.
– Конечно, я предпочла бы делать что-то иное, но не нахожу в своем занятии ничего постыдного.
Джозеф удовлетворенно кивнул. Его мать осталась вдовой с семью детьми и была вынуждена зарабатывать на жизнь уборкой. Девочка права, тут нет ничего позорного!
Он мгновенно смягчился, и им удалось договориться. Эрон платит Холли в полтора раза больше, чем предложил сначала, и, если останется доволен ее работой, повысит жалованье через три месяца.
Поспешно произведя в уме необходимые вычисления, Холли поняла, что при крайней бережливости сумеет протянуть эти три месяца. Кроме того, других предложений такого рода не предвиделось. И почему-то интуиция подсказывала ей, что Джозеф Эрон – человек порядочный и верен слову.
Вечером Дейна и Холли отпраздновали успех в кафе «Джонни Рокетз» – одном из их любимых заведений, в стиле пятидесятых годов, где подавались вкуснейшие гамбургеры с жареным картофелем и молочными коктейлями. Холли особенно впечатляло то обстоятельство, что автостоянку обслуживали молодые люди в униформе с монограммой «Д. Р.».
– Что тут особенного? – искренне удивилась Дейна, когда впервые привела сюда подругу. – В Лос-Анджелесе так принято.
Холли не смогла удержаться от смеха. Похоже, Дейна слишком много времени прожила в этом городе, чтобы заметить забавное сочетание обыкновенной забегаловки с роскошной автостоянкой, содержание которой обходится хозяину в кругленькую сумму.
Да и сама их дружба во многом удивляла Холли. Дейна выросла в совершенно иной среде. Ее семья принадлежала к сливкам здешнего общества, однако подлинная близость между ними зародилась едва ли не с первой встречи, и до сих пор не было даже малейшей размолвки. Собственно говоря, прошло немало времени, прежде чем Дейна призналась, что ее отец – Нейл Гордон. Не дождавшись тогда никакой реакции, она повторила свою фамилию чуть ли не по слогам. Холли недоумевающе пожала плечами:
– Ну и что?
– Нет, ты просто неподражаема! За это я тебя и обожаю! В отличие от всей остальной Америки тебе абсолютно безразлично все, что касается Голливуда.
Внезапно истинный смысл признания подружки дошел до нее, что сопровождалось бурной реакцией.
– Нейл Гордон? Не может быть! – воскликнула она, не поверив ни единому слову Дейны. – Ты меня совсем за дурочку держишь? Считаешь безмозглой простушкой из деревенской глуши?
– А разве не так? – поддразнила Дейна. – Клянусь, Нейл Гордон в самом деле мой папочка. Надеюсь, в Миссисипи уже начали показывать звуковое кино? И тебе иногда покупали билеты?
Не обращая внимания на ехидный намек в адрес родного штата, Холли расплылась в улыбке.
– Угу. И цветные фильмы тоже бывают. Программа меняется каждый четверг. Конечно, если так уж приспичит увидеть только что выпущенную картину, придется ехать за тридцать пять миль в соседний город.
На этот раз настала очередь Дейны изумленно вытаращить глаза:
– Да ты шутишь!
Работа Холли в «Эрон костьюмз» оказалась куда более ответственной, чем она предполагала, поскольку основные заказы поступали от киностудий на костюмы для фильмов. Если речь шла о дорогих картинах с участием известных кинозвезд, Холли встречалась с художниками-модельерами, назначенными студией, узнавала, что им требуется, и выполняла все указания. Что касается низкобюджетных фильмов, ей просто сообщали о пожеланиях продюсера, и Холли приходилось самой моделировать одежду.
Но больше всего она любила исторические картины, хотя именно такие постановки требовали долгих и кропотливых исследований того периода, в котором происходило действие. Зато Холли получала возможность применять на практике знания, полученные в университете. Кроме того, она часто забегала в антикварные магазины и лавчонки, где иногда удавалось отыскать подлинные произведения искусства.
В новой сотруднице придирчивый Эрон нашел преданного, неоценимого помощника. И она все схватывала на лету! Между этим увлеченным чудаком, которому основательно перевалило за сорок, и талантливой молодой женщиной с чуть тягучим южным акцентом и копной непокорных волос завязалась настоящая дружба.
Творчество модельера стало главным в ее жизни, приглушая невыносимую тоску, которая по-прежнему тяготила душу. Прошло два месяца со дня последней встречи с Грантом – два ужасных месяца, в продолжение которых Холли то убеждала себя, что все к лучшему, поскольку он причинил ей немало страданий и подверг жизнь опасности, то плакала тайком в полной уверенности, что, если больше не увидит его, сердце просто разорвется.
Недели, проведенные с ним, были одновременно самыми светлыми и мрачными в ее жизни. Правда, теперь Холли чаще вспоминала об упоительных минутах, которые делила с Грантом, чем о трагических событиях, которые их свели. И с еще большей настойчивостью погружалась в работу, стараясь не давать волю грезам, которые никогда не станут реальностью. Ведь за все два месяца Грант ничем не дал знать о себе. Ни письма. Ни звонка. Кажется, для себя он все решил.
– Собираешься проторчать остаток дня в своем логове или наберешься смелости пообедать со мной? – весело осведомился Джеф Казинз, просунув голову в кабинет Холли. Та удивленно обернулась, хотя пора бы уже привыкнуть: Казинз приглашал ее на обед каждый раз, когда наезжал по делам в Лос-Анджелес, что бывало довольно часто. Он служил торговым представителем на одной из небольших ткацких фабрик где-то в восточных штатах.
– Тебе следовало бы обратиться с этим предложением к мистеру Эрону, Джеф, – возразила Холли. – Что ни говори, а он твой клиент, и, возможно, самый крупный.
– Джозеф заявил, что страшно занят. И добавил, что, поскольку у тебя сегодня нет неотложных дел, ты можешь пообедать со мной.
Мальчишески задорное лицо тридцатилетнего торгового агента расплылось в неотразимой улыбке. Холли, невольно заражаясь его настроением, кивнула. Любая из ее одиноких сослуживиц была бы счастлива пойти куда-нибудь с Джефом. Собственно говоря, и она не была исключением. Этот красивый блондин – настоящий покоритель сердец.
– Так и быть. Могу уделить тебе ровно час и, кроме того, сама выбираю место, – объявила она, потянувшись за сумочкой.
– Куда? – осведомился Джеф, как только они оказались на улице.
– В мое любимое заведение! – велела Холли, беря его под руку.
И уже через пять минут она старательно выдавливала кетчуп на хот-дог длиной не менее чем в фут, с горчицей и пикулями. Джеф не скрывал восхищения столь очаровательной непосредственностью. Киоск, торгующий этими кулинарными шедеврами, стоял на углу, около небольшого скверика.
– Твоя очередь, – сообщила Холли, взяв пластиковый стаканчик с кока-колой, подвинулась.
Но Джеф отказался от кетчупа и последовал за своей дамой к стоявшей в тени скамейке.
– Знаешь, Холли, – оживленно начал он, – не часто встретишь женщину, способную отказаться от дорогого ресторана и достойно управляться с соусом, который так и норовит капнуть на платье.
– О, это настоящее искусство, – поддержала она, облизывая пальчики. – Если слишком строго придерживаться правил этикета, можно так и не попробовать лучшие в мире блюда.
– Насколько я понял, ты здесь постоянный покупатель.
– Совершенно верно. Люблю пообедать на свежем воздухе. Отвлекает от повседневной рутины! – засмеялась она.
– Ты когда-нибудь была в Европе?
Холли покачала головой.
– Там на улицах продают всякую вкуснятину, – сообщил Джеф и пустился в красочное описание стран, где успел побывать.
Потом разговор, как обычно, зашел о работе. На обратном пути Джеф неожиданно остановился и дотронулся до руки Холли.
– Здорово сегодня все было, верно? Я пробуду в городе еще несколько дней. Не согласишься поужинать со мной в пятницу вечером?
Холли нерешительно замялась. Она упорно отказывалась от всех приглашений сослуживцев, отговариваясь тем, что никогда не встречается с коллегами вне работы. Все легче, чем объяснять, почему все вечера проводит дома. И хотя это была не первая попытка Джефа, на этот раз Холли почему-то медлила. Почувствовав, что она колеблется, Джеф мягко заверил:
– Всего-навсего ужин. Ничего больше.
– Неужели меня до такой степени насквозь видно? – смущенно потупилась Холли.
– Угу. Не знай я точно, подумал бы, что боишься огорчить мужа или приятеля. Но ведь у тебя никого нет! – воскликнул Джеф.
– Откуда такая уверенность?
– Разнюхал у Джозефа.
Чтобы избежать неуместных расспросов, Холли, заполняя анкету, написала «не замужем» и намеренно не упомянула о недавней гибели Кейси. Так, пожалуй, легче. И никаких объяснений давать не придется. Если посторонние узнают, что она уже успела овдоветь, да к тому же пронюхают о скандале, связанном с серией загадочных убийств, неприятностей не оберешься. И так понадобилось немало времени, чтобы былые потрясения немного поблекли. И теперь она поразилась боли, вновь охватившей ее при самом невинном замечании Джефа.
– Итак, – настаивал тот, – ужин?
Холли подняла глаза на своего потенциального ухажера. Ясные голубые глаза, открытая улыбка, чуть взлохмаченные светлые волосы. Красив, вежлив, предупредителен. Ну что ж…
– Договорились, – без тени кокетства ответила она.
Холли совсем забыла, что это такое – шутливо пикироваться с молодым, привлекательным мужчиной. Лишь однажды она немного смутилась, когда Джеф спросил, что привело ее в Лос-Анджелес.
Холли отделалась невнятным объяснением: мечтала поступить в университет. Разве может она признаться, каким кошмаром стала ее жизнь? Поведать об ошеломительном успехе мужа и последующем крахе? А бурный роман с Грантом? И если Кейси теперь действительно похоронен, то чувства к Гранту по-прежнему не хотели умирать. Но всему свой черед. Ведь прошло столько времени с тех пор, как они расстались, а о Гранте ни слуху ни духу.
Джеф, верный слову, был учтив, внимателен и не давал Холли скучать. На прощание он легко притронулся губами к ее губам и пообещал позвонить, когда в следующий раз окажется в городе.
Скинув туфли, Холли устало побрела в спальню. Она прекрасно провела время, и паренька явно к ней влечет. Но долго ли еще он будет довольствоваться чисто дружескими отношениями? Ах, стоит ли думать об этом? Всего-навсего свидание! Ничего серьезного.
Следующая неделя выдалась на редкость тяжелой. На Холли навалилась уйма дел, плюс новый контракт, который требовалось выполнить в немыслимо короткие сроки. Приходилось вкалывать допоздна. Впрочем, ее усердие не оставалось незамеченным. Джозеф, как и обещал, повысил Холли жалованье, довольный тем, что нашел в ней поистине родственную душу – не только старательного, но и одаренного сотрудника. И когда управляющий отделом сбыта нашел более выгодное место, Эрон сразу же предложил Холли занять эту должность.
– Сумею ли я справиться? – засомневалась она.
– Поначалу будет сложно, но я помогу.
– А деньги? – немедленно всполошилась Холли.
– Будете получать такое же жалованье, как ваш предшественник, с того дня, когда станете самостоятельно выполнять свои обязанности.
И они обменялись рукопожатием, закрепляя договор.
В пятницу вечером Холли, поговорив с тетушкой, повесила трубку, но телефон тут же зазвонил снова. В полной уверенности, что Билли как всегда что-нибудь забыла сообщить, она капризно заявила:
– Давай поскорее! Мне не терпится наконец раздеться и лечь!
После небольшой паузы мужской голос печально произнес:
– Черт возьми! Вечно я оказываюсь не в том месте и в совершенно неподходящее время!
Джеф!
– Ой! Прости, – засмеялась она. – Приняла тебя за мою тетушку!
– Позвонил узнать, как поживаешь.
– Прекрасно! Сегодня получила повышение! Кажется, иду в гору!
– Поздравляю. Отпразднуем, когда буду в Лос-Анджелесе. Прилечу пятнадцатого и пустимся в разгул, – пообещал Джеф. – Что еще новенького?
Они проговорили едва ли не полчаса, и Холли невольно призналась себе, что Джеф – единственное светлое пятно на фоне унылых будней. Если бы только она перестала все усложнять. Что еще нужно?! Мальчик умен, образован, красив. Какая женщина устоит перед таким сочетанием? Во всяком случае, не она! Скорее бы он приехал!
Джеф исполнил обещание и в самом деле повез ее на пикник в Санта-Барбару. Они чудесно провели день и пообедали в уютной чайной. Хозяйка этого заведения, считавшаяся местной ясновидящей, предложила красивой парочке предсказать судьбу.
– Я не верю во весь этот вздор, а ты? – со смехом осведомился Джеф, когда они вышли на улицу.
– Кто знает, может, все это не так уж глупо, – задумчиво протянула Холли.
– Да откуда ей знать? Она в жизни нас не видела.
– На свете есть много необъяснимого, – пожала плечами Холли. Слова ясновидящей не шли у нее из головы. Конечно, можно, подобно Джефу, посмеяться над этим вздором, если… если бы не одна вещь.
Усевшись напротив гадалки, Холли пошутила:
– Наверное, вы скажете, что судьба сведет меня с высоким красивым брюнетом.
Хозяйка, чуть насмешливо взглянув на Холли, несколько мгновений изучала ее лицо, прежде чем ответить:
– Но вы уже встретили его, дитя мое.
Холли вздрогнула от столь неожиданного совпадения.
– Темноволосый мужчина сейчас далеко. Вы ждете, что он придет за вами.
– А он вернется? – прошептала потрясенная Холли.
Гадалка со вздохом покачала головой:
– Пока нет. Неясно. Сейчас он занят другим.
Холли постаралась не думать о грустных вещах. Стоит ли портить день из-за какой-то самозваной провидицы? Грант оставил ее и глупо цепляться за надежду, что он одумается.
Остаток дня они лениво бродили по магазинам и картинным галереям. В одной из них Холли заметила маленькую акварель с изображением ребенка, играющего на песке. Сердце ее замерло, но, спросив цену, она печально отошла. Такие вещи ей не по карману!
Обратный путь оказался таким же занимательным, и, когда Джеф пригласил ее на поздний ужин, Холли не отказалась. Не захотела, чтобы этот чудесный день кончался!
Но где-то глубоко в сердце угнездилось услышанное пророчество. Холли была уверена, что ясновидящая имела в виду Гранта.
Джеф шутливо предположил, что у него есть шанс превратиться в брюнета. Ведь он часто покидает Лос-Анджелес, но всегда возвращается. Холли улыбнулась и не стала возражать. Да и зачем? Она твердо знала, о ком идет речь.
Несколько дней спустя на ее имя прибыла посылка. Открыв пакет, Холли в изумлении замерла. Перед ней была та самая акварель, которой она так восхищалась в Санта-Барбаре. Кто, кроме Джефа, мог сделать ей такой сюрприз?
Холли немедленно позвонила ему и, поблагодарив, заметила, что это слишком дорогой подарок. Но Джеф только засмеялся и заверил, что не смог устоять перед искушением обрадовать ее. Редко приходится видеть, чтобы простая акварель так могла кого-то заворожить. Кроме того, этюд всегда будет напоминать ей о празднестве в честь новой должности.
Повесив трубку, Холли долго любовалась акварелью. Джеф так добр и великодушен. Но настанет день, когда он захочет большего. И все тут же рухнет! Она с самого начала пыталась дать ему понять, что никаких отношений, кроме приятельских, между ними быть не может.
Встречи продолжались. Джеф часто звонил ей из других городов. Холли почти успокоилась, решив, что так будет длиться вечно, но однажды все изменилось.
Наступило воскресенье, один из тех редких дней, когда смог рассеялся и все вокруг засверкало. Над Манхэттен-Бич сияло безоблачно голубое небо. Изумрудная вода манила к себе. Теплый ветерок успокаивал душу и радовал сердце. Джеф, казавшийся непривычно хмурым, предложил посидеть в каком-нибудь уютном уголке.
– Ты выглядишь ужасно серьезным! – засмеялась Холли.
– Так оно и есть, – буркнул Джеф.
– Что-то случилось? – встревожилась она, откидывая назад длинные блестящие пряди.
– Не знаю… Ты права, что-то неладно. Я имею в виду нас с тобой. Ты вполне довольна, спокойна, но каждый раз, когда я пытаюсь добиться большей близости, мгновенно ощетиниваешься и даешь мне от ворот поворот.
– Джеф…
Но он протестующе поднял руки:
– О, ты никогда ничего не скажешь прямо, но ясно даешь понять, что я перешел некую невидимую границу.
Холли подтянула колени повыше и обхватила их руками. Золотистый занавес волос скрыл от Джефа ее опечаленное лицо.
– Так всегда будет между нами? – тихо спросил он.
Холли вздохнула. Ну почему все не может остаться по-прежнему? Однако чувство справедливости вскоре взяло верх. Джеф заслуживает лучшего. Зачем она лжет и изворачивается?
– Помнишь, когда ты впервые пригласил меня на свидание, я ответила, что не встречаюсь с мужчинами?
– Да, но я подумал, что… что, возможно, судьба свела тебя с недостойным человеком и теперь ты попросту побаиваешься снова разочароваться.
Побаиваешься. Холли на мгновение прикрыла глаза, надеясь найти нужные слова. Мягкие. Добрые. Ей так не хотелось ранить Джефа! Однако, что бы она ни сказала, как бы ни осторожничала, все равно сделает ему больно.
– Мой славный мальчик, – начала она, уткнувшись подбородком в колени. – Просто не знаю, с чего начать. Видишь ли, я не была с тобой откровенна до конца…
Иногда Холли видела полицейскую машину без опознавательных знаков, припаркованную перед ее домом. Однако распознать было легко – весь государственный транспорт на одно лицо! Никто из нормальных людей не сядет в этот громоздкий, тяжеловесный, вышедший из моды автомобиль. Иногда окрестности объезжала патрульная машина, и Холли облегченно вздыхала. Хотя она и отказалась от охраны, все же прекрасно сознавала, что слово «безопасность» перестало быть для нее пустым звуком.
Дейна Гордон слетела по ступенькам и бросилась на кухню. Нынешний день для нее – настоящий экзамен. Вечеринка в честь возвращения из Европы ее матери! Воссоединение семьи! Жаль, конечно, что объяснить необычную супружескую жизнь родителей вовсе не так легко, как спланировать этот вечер. Но что поделаешь?!
– Это брак действительно не совсем обычный, – сказала она как-то Холли. – Они не летают каждую неделю туда-сюда, как остальные пары, чтобы провести вместе день-другой. И хотя не разведены, все же каждый живет, как ему заблагорассудится. Встречаются только раза два в году.
Холли улыбнулась и кивнула, притворяясь, что поняла. Но провести подружку не сумела.
– Я знаю, это ужасно странно, – продолжала она, – но мама предпочитает жить в Европе. Там все ее родные. Она с папой познакомилась на съемках. Но он по большей части работает в Штатах, а когда соглашается на роль в заграничном фильме, мама всегда к нему приезжает. Это в самом деле трудно объяснить, но я выросла в такой семье. Лето всегда проводила с отцом, а зиму с матерью, в Испании или Италии.
Но Холли, тем не менее, подобные отношения казались дикими. В Мимозе почти не случалось разводов. Только Такер Дэвис жил с матерью, потому что та ушла от мужа, когда мальчик был еще в пеленках.
– Но это неважно, – махнула рукой Дейна. – Главное, я рассказала матери о твоих чудесных моделях, и она хочет посмотреть. Если ей понравится и она что-нибудь выберет для вечеринки, твоя карьера обеспечена.
– Это очень мило со стороны твоей матушки. Хотя, думаю, для триумфа в богеме одного ее появления в платье, смоделированном твоей неуклюжей подружкой, будет недостаточно, – заметила Холли.
Дейна загадочно усмехнулась. Все-таки эта девочка неподражаемо наивна! Одного слова ее матери вполне достаточно, чтобы любая модель получила признание в Голливуде!
Наспех переговорив с представителем фирмы, обслуживающей банкеты, Дейна удовлетворенно вздохнула. Теперь можно ни о чем не беспокоиться! В конце концов, не впервой ей устраивать приемы, но на этот раз случай особый. Карьера подруги целиком зависит от сегодняшнего вечера. В Штатах любят перенимать европейский стиль, и поэтому мать Дейны была признанной королевой, независимо, правда, по какую сторону Атлантического океана находилась она в данный момент.
Платье белого шелкового крепа, выбранное Селеной Ла Бьянкой Гордон из четырех, принесенных Холли, изумительно оттеняло ее темные волосы и глаза. Крайне простого фасона, скроенное так, что при малейшем движении ткань струилась, наряд был достойным обрамлением бесценной жемчужины. Отсутствие пышной отделки и блестящих стразов только подчеркивало экзотическую красоту Селены. Ни одна женщина сегодня не сможет с ней сравниться!
– Ты чудесно выглядишь! – Холли невольно залюбовалась подругой. И действительно, Дейна унаследовала от матери идеально тонкие черты лица, цвет волос и глаз. Но, кроме того, от нее словно исходило лучистое сияние. Свет поистине прекрасной души.
– А я кое-кого пригласила на вечеринку, – призналась Дейна. – Поклонника!
– Не может быть! – изумилась Холли. Хотя у Дейны было немало друзей, она еще ни с кем не встречалась.
– Скоро приедет. Поднимемся наверх, посмотрим, как там мама. Хочу, чтобы ты своими глазами убедилась, насколько она сегодня неотразима.
Холли была твердо уверена, что Селена будет сверкать яркой звездой в любом обществе, надень она хоть мешок из-под сахара. Позже, описывая Билли эту необыкновенную женщину, Холли будет непрерывно повторять два слова: величественная и царственная.
Как ни парадоксально, именно этот вечер, положивший начало известности Холли, еще больше укрепил ее решимость покинуть Лос-Анджелес.
Она оживленно беседовала с Франклином и Эмили Ленсин, когда кто-то взял ее под руку. Холли обернулась. Рядом с Дейной, расплывшись в улыбке до ушей, стоял Сэм Харрис.
– Сэм! Вот так сюрприз! Как… Что… – бормотала Холли, не в силах собраться с мыслями. Откуда здесь Сэм?
– Я пригласила его сегодня на вечеринку, – смущенно объяснила Дейна.
– Но как… то есть, где…
– Где мы познакомились? – радостно договорил Сэм.
Холли кивнула, стыдясь собственного поведения. Откуда такой снобизм? И почему обыкновенный детектив не может появиться на светском приеме? Ведь и она сама не принадлежит к высшему обществу!
– Я решил поступить на юридический факультет, – застеснявшись, пробормотал Сэм, не сводя глаз с Дейны, – и стал посещать вечернее отделение.
– А по средам у меня тоже вечерние занятия, – добавила Дейна. – Но встретились мы у «Шарклиз». Я пришла туда со своей компанией, а он – с сослуживцами. Мне показалось, что я где-то уже видела столь оригинального супермена. И как только он упомянул, что служит в полиции, меня осенило. Сразу вспомнила, кто он и почему его имя кажется таким знакомым.
