Текст книги "Разоблачение (ЛП)"

Автор книги: Элизабет Норрис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

На том конце трубки молчат, и я жду, когда Страз заговорит. Между лопатками обжигающе скатываются капли пота.

– Это правда, – это даже не вопрос, это утверждение.

– Правда. Что я пропустила?

– Хорошо, – мне хочется добавить еще что-нибудь, но я не знаю, что.

– И что бы ты ни делала по этому делу, ты должна остановиться, Джаннель.

– Почему? Что случилось?

Но он уже повесил трубку.

Я опять перебираю документы, которые до сих пор лежат на обеденном столе. Неужели он знает что-то такое, чего не знаю я? Я беру записи отца про Майка Купера и свои заметки, которые сделала, когда мы шпионили за ним с Беном и Элайджей, сравниваю, перечитываю и пытаюсь найти то, что, возможно, пропустила. Алекс прав, я слишком глупа, раз могла предположить, что могу что-то сделать, не имея тех ресурсов, связей, сил, что имеет ФБР. С учетом, что ФБР тоже топчется на месте. Но я все равно не должна останавливаться, я должна хотя бы понять, как во все это замешан Барклай.

Но я не могу сосредоточиться, поэтому в очередной раз думаю о том, как же мне не хватает отца.

2 дня, Бен, параллельные вселенные, теория волновых функций, Майк Купер, дом, радиационное отравление и смерть моего отца. Должно быть что-то такое, чего я не учла.

Я смотрю на рецепт на два вида хлорина, что покупала в магазине. Если Майк Купер покупал это не для бомбы, то зачем?

Вряд ли он собирался использовать эти средства по назначению. А для чего еще можно применить хлорин? Я беру ручку и листок бумаги.

И переписываю химические свойства.

Наверное, хлорин еще применяется на производстве, может связано с чем-то жаропрочным, например, покрытие тефлоновых сковородок, какие-нибудь детали машины, а так же еще куча вещей, которые надо изучать и исследовать.

Я откладываю ручку и у меня такое ощущение, что кто-то за мной наблюдает. Стараюсь не обращать на это внимание, потому что сейчас 2 ночи и Джаред спит. Я встаю, разгружаю стиралку, беру стакан воды и возвращаюсь за стол. Мне надо решить эту загадку, у нас осталось так мало времени.

Но ощущение того, что рядом есть кто-то еще, не исчезает, по телу бегут мурашки.

Я поднимаю голову и смотрю в окно, сердце на секунду перестает биться, потому что я вижу Бена, он стоит у входа в дом, прямо под дождем.

Я кладу руку на грудь и стараюсь понять, бьется ли сердце. Там точно Бен или это галлюцинации, потому что я не видела его уже два дня? Дождь делает его волосы совсем черными, губы синие от холода.

Это сон, видение.

Как может быть, что я не замечала его годами, никогда не разговаривала, а сейчас думаю постоянно? пусть даже между нами ничего и не произошло!

Я делаю шаг к окну и протягиваю руку. Бен повторяет мои движения. Я заснула за столом, точно, потому что рядом все меркнет, я не слышу дождя, не вижу ничего кроме Бена, а тепло от его руки передается мне через стекло.

Его грудь вздымается, будто он очень тяжело дышит. Его дыхание оседает на стекле, а я понимаю, что дышу в такт ему.

Как бы мне хотелось управлять сном, разбить это окно и оказаться в его объятиях.

Я вижу, что его губы двигаются, приближаюсь, стараясь рассмотреть, что он говорит. И только тогда понимаю, что это не сон. Потому что в моем сне вряд ли Бен стоял бы на улице, под дождем, с красными, будто он только что плакал, глазами, и просил бы меня пустить его внутрь.

Я открываю задний вход, и он оказывается совсем рядом. Он весь дрожит, а капли дождя смывают слезы с его щек. Мне становится невыносимо холодно, я тоже начинаю дрожать и стучать зубами.

– Что случилось? – я затягиваю его в дом и закрываю дверь.

– Прости, – шепчет он. – Мне некуда идти.

– Ты всегда можешь приходить сюда, – я обнимаю его. Вода пропитывает мою одежду, но мне плевать, потому что это Бен, мы замерзли и что бы ни было, но я сделаю для него все.

Его руки дрожат, но стоит ему обнять меня и дрожь утихает. Он крепче прижимает меня к себе.

– Все в порядке, – шепчу я ему, хотя и не уверена в этом. Я знаю, что все плохо, хотя бы потому, что он пришел ко мне домой.

Мы некоторое время стоим так, просто обнимая друг друга. Наши сердца бьются в унисон.

Наши тела так напряжены, что, кажется любое движение, любой шорох может подействовать на нас.

Я расстегиваю молнию на его толстовке и аккуратно ее снимаю. Но тут Бен оказывается совсем близко, трогает мою шею, прислоняется лбом к моему лбу. Его лоб горит, дыхание тяжелое – я так хочу его. Я хочу Бена больше, чем хотела кого-либо в своей жизни.

Его горячее дыхание касается моей кожи, я задерживаю вдох. Между нами нарастает такое напряжение, что кажется, сейчас полетят искры. Бен целует меня, но потом отстраняется, будто не уверен в том, что делает. Я открываю глаза.

И тут его губы опять касаются моих.

Они такие мягкие и соленые от слез. Он приоткрывает рот, и наши языки переплетаются, я чувствую вкус ментола. Его руки скользят по моей талии, задерживаются на спине. Я еще приоткрываю рот, потому что мне его мало.

Он притягивает меня к себе, очень крепко.

Между нами уже совсем нет пространства, в голове полный беспорядок.

Губы соприкасаются, языки двигаются, я покусываю его, я даже не понимаю, что делаю. Руки переплетены, мы настолько близко, что кажемся единым целым.

Я понимаю, что он тихонько подталкивает меня, только когда упираюсь спиной в стиралку. Он приподнимает меня и сажает на нее, я чувствую, как она вибрирует подо мной.

Наши губы разжимаются, и Бен целует мой подбородок. Он стоит между моих ног, и я тут же обхватываю его ими. Он прокладывает дорожку поцелуями от моего уха к шее, я постанываю от невероятного наслаждения.

Я опять тянусь к молнии, потому что хочу чувствовать его кожу, а он целует меня в шею.

Улыбка расплывается по моему лицу. Да, это совсем не та романтическая фраза, которую мечтают услышать все девочки, но Бен запомнил, что я говорила тогда перед всем классом. Он просто самый лучший!

Я беру его лицо и прижимаюсь своими губами к его. Мои руки проскальзывают под его толстовку, стягивают ее. Он поеживается.

– Джаннель..

Я еще более страстно целую его, но он вздыхает.

Его руки проникают под мою рубашку, мне кажется, что сердце вот-вот выскочит из груди, оно бьется так быстро!

Я прикасаюсь рукой к его груди, хочу слышать, что его сердце бьется так же быстро.

Так и есть.

Но моя рука…

Странным образом приклеивается к его майке.

Я открываю глаза и вижу кровь.

02:14:35:02

– Боже мой, – я тщательно его ощупываю, он весь в крови, а значит раны просто огромные.

Когда я успела стать такой похотливой? Бен появляется у моего дома посередине ночи, расстроенный, а я почти запрыгиваю на него. А он не отталкивает меня, хотя весь истекает кровью. Если он умрет только потому, что гормоны затмили мне мозг, я застрелюсь.

Бен поднимает меня за подбородок и заставляет посмотреть ему в глаза.

– Джаннель, это не моя кровь.

Я не уверена, что мне от этого легче.

Он не отвечает, а страх внутри меня моментально превращается в злость. Если он не ответит сейчас же, я могу натворить и наговорить такое, о чем потом буду очень жалеть!

– И?! – я не самый ярый фанат Элайджи, но то, что Бен ничего не объясняет, пугает меня. – Он в порядке? Что случилось?!

– Я не знаю, – Бен осматривает себя, а я думаю о том, что Элайджа может запросто быть плохим парнем, а это значит, что Бен что-то с ним сделал. Но я перевожу на него взгляд и понимаю, что виноватый Бен выглядит совсем не так. – Я хотел помочь ему, но на него ничего не действовало, такое ощущение, что он невосприимчив к моему лечению.

– Где он сейчас?

– Я вызвал 911.

Я глубоко вдыхаю. Если Элайджа в больнице, мы ничем не можем ему помочь, там о нем должны позаботиться.

Он колеблется, а моя злость моментально испаряется. Я не знаю, почему он пришел ко мне, я не знаю, что нашло на него, когда он был весь в чужой крови. Но он здесь, я нужна ему, и при взгляде на него я понимаю, что он думает обо мне, о том, через что мне пришлось пройти.

Он кивает и меняет рубашку, а мне кажется, что все это неправильно, я еще ощущаю прикосновения его рук.

Я кидаю его вещи в стиралку и мы идем на кухню.

– Расскажи мне, что случилось и, пожалуйста, не тяни, я не самый терпеливый человек в мире.

– Мы втроем были у Стейбриджа, следили за нашим подозреваемым. Когда он, наконец, соизволил выйти, мы проникли к нему в комнату. Это было легко.

– Мы перерыли всю комнату, и на этот раз не заботились об аккуратности. Мы должны были что-нибудь найти, что-нибудь, что даст нам хоть какую-нибудь информацию, и плевать, заметит ли он, что мы были у него, или нет.

Я прерываю его, требую, чтобы продолжал по делу.

– Нашли что-нибудь? – и я не добавляю о том, что “надеюсь, вы не зря потратили время, с учетом, что Элайджа в больнице”.

Я выхватываю бумажник из рук Бена и изучаю его содержимое. На водительских правах действительно фотография нашего Майка Купера/подозреваемого, или как там его зовут на самом деле. Только вот написано на них – Эрик Брант, агентство Интреверс, 340578.

– Что это значит?

– Без понятия. Я думал, может ты, что слышала об этом агентстве.

– Как кровь Элайджи оказалась на тебе? – сейчас это самое важное для меня.

– Эрик Брант вернулся, – говорит Бен. – Рид был на шухере, но чем бы он там ни занимался, он все пропустил. Брант вернулся домой и обнаружил там нас, сначала он набросился на меня, потому что я в тот момент держал его бумажник. Элайджа попытался оттащить его от меня, но раздался выстрел. Рид прибежал на помощь, и мы вдвоем скрутили Бранта. Я думал, что смогу помочь Элайдже, я же не раз делал…

– Как вы выбрались?

– Элайджа очухался на время, а мы с Ридом были два на одного…

Я вздрагиваю, вспоминая о том, что говорил Рид… Что если бы не копы, то Бен забил бы Сэма до смерти. Надеюсь, он только что не убил нашего единственного подозреваемого!

– Брант был достаточно покалечен, чтобы не преследовать нас. – Говорит Бен, и я судорожно выдыхаю. – Элайджа добрался до соседней машины и потерял сознание. Мы хотели сбросить машину Рида в канаву и заявить об угоне, тем самым замести следы, а потом попытаться помочь Элайдже..

– Ты не смог его вылечить?

– Нет, я совсем не чувствовал его…

– Мы справимся, все будет хорошо, – а что еще я могу сказать супергерою, который только что потерял свои способности?

– Я позвонил в 911 и оставался с ним, пока Рид отвозил машину. Когда скорая подъехала, я убежал и пришел к тебе, я боялся, что они будут задавать вопросы.

А это значит, что где-то все-таки есть бомба, или… или что-то еще. А может он просто коп под прикрытием, изображающий рабочего? Может быть все, что угодно.

И я не добавляю, что мы можем пытаться придумывать что-нибудь до самой смерти.

02:14:04:13

Бен устраивается на ночь в комнате отца, а я, оказываясь в своей комнате, звоню Стразу.

И попадаю на автоответчик.

Мне хочется оставить ему сообщение, но, боюсь, он неправильно меня поймет. Ясно, что сейчас он работает над чем-то очень серьезным, не хочу его пугать. Он увидит, что я звонила, и перезвонит.

Я кладу трубку и иду в кровать, сегодня я должна хоть немного поспать. Дом, отец, землетрясение, автокатастрофа, Бен – все смешивает в ужасный ночной кошмар. Добавим к этому еще подстреленного Элайджу.

Я тянусь, чтобы выключить свет, как раздается стук в дверь.

Я не двигаюсь, это или Бен, или Джаред, и я даже не знаю, кому я была бы рада больше.

Конечно, мне бы хотелось, чтобы это был Бен, но меня пугает, что происходит со мной, когда он рядом.

Я выскальзываю из кровати и иду к двери.

Это Бен.

– Привет, – говорит он, избегая смотреть мне в глаза.

– Ты в порядке? – я шире открываю дверь, и он заходит в комнату.

Он осматривается, а я закрываю дверь. Моя комната совершенно обычная – на стенах постеры любимых групп, пара фотографий меня и Алекса, меня и Джареда, плюшевый мишка, две полки, полностью забитые книгами, тумбочка, заваленная одеждой.

– Какую? Что случилось?

– С тобой… в смысле, с нами, – шепчет он, а мое сердце на секунду останавливается. – Это была ошибка.

– Нет, абсолютно идеальная, – он берет мои руки в свои. Наши пальцы переплетаются, а его темные глаза смотрят на меня. – Ты сильная, умная, ты всегда думаешь о других. Ты прекрасная.

Я ничего не хотела так сильно услышать, как это.

– Я всегда являлась тебе во снах? – улыбаюсь я.

Он ухмыляется.

– А что если мы все сделаем правильно, предотвратим наступающее. Мне придется вернуться домой, – Бен сжимает мне руку. – Я должен буду вернуться домой. Я не видел семью уже 10 лет, я потратил все это время, чтобы быть с ними.

Я понимающе киваю. Но он думает наперед, даже если мы переживем эти дни, я не уверена, что он сможет вернуться домой. И всегда может случиться что-то, что разлучит нас. Но я не произношу все это вслух.

– Я не собираюсь ставить тебя перед выбором, – хотя я прекрасно знаю, что он сам себе придумал этот выбор и выиграю явно не я.

– Но если мы вместе, – шепчет Бен, – как я смогу тебя оставить?

– Если все дойдет до этого, я не буду просить тебя остаться.

– Я просто не хочу потом сожалеть, что у нас были взаимные чувства, но мы все упустили, потому что боялись будущего, – говорю я ему в грудь.

– Понимаю.

Я чувствую его бьющееся сердце. Я не знаю, что такое любовь, но я сделаю ради него что угодно.

Бен берет мое лицо в свои руки и целует. Легко, слишком быстро, а у меня моментально подкашиваются ноги, потому что его поцелуй слишком похож на прощальный.

– Бен, – шепчу я в ответ. – Я здесь, сейчас, с тобой. И здесь и сейчас я тоже очень хочу тебя.

02:09:55:46

– Джаннель, – раздается стук в дверь. – Ты проспала или мы опять прогуливаем?

Джаред.

Я открываю глаза и вижу руку Бена, обнимающую меня.

– Джаннель?

Джаред за дверью, а я высвобождаюсь из объятий Бена и смотрю на часы: 7-05 утра, школа начнется меньше чем через полчаса.

– Я уже встала, сейчас буду, – кричу я, расталкивая при этом Бена.

Но он лишь ворчит.

– Эй, давай, вытаскивай свою задницу из моей кровати и прячься уже где-нибудь, – он открывает глаза. – Я не собираюсь объяснять Джареду, что мы не спали вместе, но провели ночь в одной кровати при этом.

– Это не то! Я не собираюсь иметь разговор с братом в стиле “у меня не было секса с этим парнем”.

Он опять улыбается, но сползает с кровати и прячется под ней, а я вылажу из-под одеяла и открываю дверь.

– Я не помню, когда ты просыпала последний раз!

Выпровадить Джареда стоило мне кунжутной булочки, пяти долларов на ланч и обещания Алексу, что я расскажу все Стразу. При этом я старалась не улыбаться, как идиотка, потому что все это время Бен провел под моей кроватью.

Алекс уехал, и Бен тут же спустился вниз. Я уверена, что сейчас он скажет, что прошлая ночь была ошибкой, что нам надо игнорировать свои чувства друг к другу, что он напуган.

– По идее они должны были отвезти его в Скриппс.

– Уверена, что с ним все в порядке, – хотя я и не уверена в этом. – Я позвоню Стразу и спрошу про агентство Интерверс, а потом мы с тобой и Ридом должны будем встретиться и подумать, что делать дальше.

Я киваю, потому что не могу говорить. Документы на отца. И на Страза. Что еще было в сейфе? Брант следил за ними? Или что?

– Мне кажется, пора все рассказать Стразу. Я не знаю, что еще мы можем сделать, но они должны арестовать этого парня и все у него выспросить.

Я делаю вдох и выдох. Хочется кричать от облегчения. Он прав, Алекс был прав все-то время, мне надо переложить эту проблему на кого-нибудь другого. Это был секрет Бена, и…

– Но они могут арестовать и тебя…

Наконец, я все понимаю.

Возможно, Эрик Брант убил моего отца.

02:09:31:38

Я вешаю трубку, а в дверь уже кто-то звонит.

Я осматриваюсь, пытаясь сообразить, что Бен забыл, но ничего не попадается на глаза, поэтому я иду к двери, надеясь, что Бен сам найдет нужную ему вещь, а я украду у него еще пару поцелуев.

Но это не Бен.

Это Барклай. Он гладко выбрит, что делает его моложе, он похож на мальчика. Но взгляд крайне серьезный.

– Привет, – но он лишь кивает в сторону дома, мы заходим.

– Надо поговорить, – со мной разговаривает не Барклай, а агент Барклай, рука тянется к синякам, которые остались после недавней его хватки.

Он не в форме ФБР, на нем черный пиджак, серая рубашка, черные штаны и ботинки в стиле милитари. Я замечаю, по крайней мере, два пистолета – на лодыжке и под левой рукой. Значит, он правша.

– Ты выяснил, что это за человек? – я делаю вид, что знаю, зачем он здесь.

Не знаю почему, но я четко уверена, что все плохо.

Мы все обладаем инстинктами. Но чаще мы их игнорируем в пользу логики и аналитики. Отец всегда говорил, что если стоит выбор между инстинктами и тем, чему тебя учило общество, то сначала надо слушать именно инстинкты. Логика говорит мне, что Барклай хороший. Страз верит ему, отец доверял ему до такой степени, что привел его домой, но он знает Бранта, плюс мои инстинкты просто вопят сейчас, что верить ему нельзя.

Сложив руки на груди, я занимаю положение поближе к кабинету отца, там есть оружие. Барклай сильнее и быстрее, лучше стреляет. Но если я неожиданно напрыгну на него, то смогу выручить себе время, добежать до кабинета, запереться там и найти оружие.

Могу.

Продумав этот план, делаю глубокий вдох и уже более уверенно стою на ногах.

Я отказываюсь бояться такого придурка, как Тейлор Барклай.

– Я недооценивал тебя, – говорит Барклай, понимающе кивая. – Я думал, ты просто избалованный ребенок, который зря тратит мое время.

– Я рада, что у тебя, наконец, открылись глаза, – я закатываю глаза. – Только не говори мне, что ты извиняешься таким способом.

Но я не хочу этого делать, так я буду дальше от оружия.

И тут я делаю ошибку, бросаю взгляд в сторону кабинета отца. Барклай перехватывает мой взгляд.

– Что ты хочешь?

– Кто рассказал тебе про альтернативные вселенные? – спрашивает он.

– Урок физики.

Он улыбается. Он очень симпатичный, хотя улыбка говорит о том, что “я все равно выиграю”. Я видела подобные улыбки во многих фильмах, что мы смотрели с Алексом. Но только Барклай не герой этих скучных боевиков.

– Ты хорошая лгунья, хорошо понимаешь людей. Если бы мы больше общались, может, я бы тебя даже зауважал. И ты права.

Я не знаю, что ответить, поэтому просто жду, что будет дальше.

– У нас нет времени на твои глупые шуточки, скоро две вселенные столкнутся и что будет в итоге? мы умрем, – он делает шаг вперед. – Я следил за тобой и теперь мне интересно, какой из тех парней, с которыми ты постоянно ошиваешься, рассказал тебе про параллельные вселенные.

Он делает еще один шаг, а мои ноги наоборот подкашиваются, но я осторожно отступаю.

– Я не собираюсь тебе ничего говорить, ничего, – я не знаю, на что он способен, но я не собираюсь ему ничего говорить.

Он замолкает, и я понимаю, что просто обдумывает положение дел. Меняет тактику, снимает пиджак. И я вижу, что помимо пистолетов у него еще есть длинный нож.

– Давай так, Теннер. Я буду честен с тобой, а ты будешь честна со мной. Обмен информацией. Тебе должно это понравиться. И вот тебе моя, правда: я не агент ФБР.

Кто, кто тогда Тейлор Барклай?!

02:09:22:03

Вот что странно:

Бен был прав, когда говорил о множественности вселенных.

Но он не все знал об этой теории.

Множественность вселенных – гораздо более сложное понятие, чем я думала. Сотни тысяч альтернативных миров, у каждых разные структуры, города, цивилизации, формы жизни.

Я родилась здесь, на Земле. Бен – на другой планете.

Тейлор Барклай пришел с третьей планеты, которая технологически более развита. Ее название Прима.

В какой-то момент некоторые вселенные, в том числе и Прима, поняли, что они не одни, что есть параллельные миры. Они стали более тщательно изучать этот вопрос, научились путешествовать между мирами. Но эти путешествия были опасны, грозили катастрофическими последствиями, поэтому на Приме были приняты законы по поводу перемещений между мирами.

И они объединили эти законы в одну группу и назвались АИ – агентство интерверс (*прим. интерверс (англ.)– вторжение. )

У всех агентов этой организации есть металлические цепочки, при помощи которых они активируют порталы, плюс они принимают витамины и делают разные уколы от радиационного отравления.

У них есть специальные зарядные устройства, наладонники, похожие на мобильные телефоны, при помощи которых открывают порталы. Наладонники фиксируют наличие вселенных, как навигационные системы, поэтому агенты всегда знают, где они и куда попадут. Ко всему прочему, они умеют стабилизировать порталы.

Тейлор Барклай не агент ФБР, он агент АИ.

Так же как и Эрик Брант. Они были посланы к нам, чтобы выяснить, кто открывает порталы. Выяснить и положить этому конец.

02:09:18:52

– А что будет, если ты не сможешь?

– Не смогу что?

– Выяснить все, разобраться. Что будет, если ты облажаешься?

– Страховочное?

– Конечно, – смеется он. – Ты думаешь, это первый раз, когда какая-то планета решила все испортить?

Я не знаю, что на это ответить.

02:09:11:37

Он сказал это таким тоном, будто уничтожить два мира – это в порядке вещей. Для него может и так, но мне показалось, что стены стали сдвигаться.

Я догадываюсь, о чем он умалчивает.

Если они не смогут предотвратить столкновение, это самое страховочное устройство просто уничтожит одну из вселенных. В данном случае ту, что является проблемой, то есть… мою.

– Оппенгеймер, – говорит он и слегка кивает. На мой удивленный взгляд он лишь пожимает плечами. – У нас тоже есть свой Оппенгеймер. Он открыл два вида бомб, одна может…

–… уничтожить миры, я поняла, – говорю я и понимаю, что слезы льются из глаз. Барклай и АИ собираются уничтожить мой мир, через два дня. Даже если мы сможем предотвратить столкновение двух миров, кто-то более развитый, какая-то вселенная за тысячу световых лет от нас, или кто-то еще… в общем, наша судьба предрешена. И что бы я ни делала…

– Это единственный способ спасти все остальные вселенные, – шепчет Барклай.

– Надеюсь, ты не собираешься меня успокаивать.

– Но сейчас это устройство опять у тебя? как?

– Я догадывался, где твой отец хранит его, но не был до конца уверен. До тех пор, пока ты не отдала мне документы. Я забрал его из сейфа из его кабинета вчера.

Из сейфа в кабинете отца. Вот почему Страз был в панике. НВВВ пропало.

– Да, оно у меня, но тогда в кафе ты была права. Землетрясение – это знак, и дальше будет хуже, еще больше разрушений и смертей. Согласно приказам, у меня есть чуть больше 49 часов, чтобы поймать и убить того, кто в ответе за все эти порталы, что привели к катастрофе. Иначе я оставляю Оппенгеймера на вашей планете и возвращаюсь домой.

– Ты же можешь его просто уничтожить. Ты можешь…

– Ты слышала, что я сказал? Землетрясение – это только начало. Этот мир будет разрушен на кусочки. Ты не обратила внимание на все те торнадо, наводнения, ураганы, что сейчас происходят? Когда два мира идут на столкновение друг с другом, все выходит из-под контроля. Существует тысяча других вселенных, и везде сейчас происходят землетрясения, цунами, миллионы людей гибнут. Ты хочешь, чтобы это было на твоей совести?

Я ничего не отвечаю, мне и не надо.

– А если ты найдешь того, кто открывает порталы, и остановишь его?

– Я отключу Оппенгеймера и отправлюсь домой.

Я слегка выдыхаю. Этого я и хочу.

– Это ты убил отца? – ответ ничего не изменит, но я хочу знать.

– Эрик убил его?

Он опять качает головой.

– Точно? я заслужила знать правду.

– Заслужила, но ты ищешь не в той стороне. Я не знаю, кто убил твоего отца, но это точно не Эрик.

Я не знаю, что делать. Поэтому я просто сажусь на пол и все ему рассказываю.

Без имен, избегая персональных деталей, просто факты.

Пара детей из параллельной вселенной в ходе дурацкого эксперимента открыли портал и провалились на нашу землю. И не смогли вернуться домой.

Поэтому сейчас они пытаются вернуться. Они просто не знали, что делать.

– И поэтому сделали то, что сделали? – Барклай смотрит на наладонник, который внешне похож на простой ГеймБой. – Они могли бы погибнуть от радиации, или облучиться гидрохлораднеумом.

– Гидро что?

– Гидрохлораднеум, – он объясняет, используя свой наладонник. Я пытаюсь запомнить, как он с ним работает, на случай если пригодится. – Это химическое вещество, которое может быть в виде желтой жидкости, или порошка. Похоже на газировку. В этом мире это вещество еще не открыто, но на других планетах уже давно используется как антидот к радиации.

– Конечно, – говорит он, не смотря на меня. – Меняет химическую структуру тела. Оно концентрируется в огромных дозах прямо перед перемещением через вселенные, последствия могут быть катастрофическими. Я знаю парня, который может ходить сквозь стены, это прикольно ровно до того момента, как он пытается взять кружку с кофе, потому что рука проходит сквозь кружку. Вот, – он показывает мне наладонник, на экране которого изображение Земли со спутника с множеством цифр и символов на нем.

– Я не понимаю, на что смотрю.

– Земля номер 19317, – он проводит по экрану. И что бы это ни было, но работает оно быстрей Айфона. – Лоррейн Майклз и Малькольм Сьюитор открыли гидрохлораднеум в конце 2002.

– А в 2005 году в этих семьях пропадают сыновья, – добавляет он. – Три мальчика исчезли, а единственный оставшийся свидетель сказал, что огромная черная дыра поглотила их. Портал.

Барклай смотрит на меня, и я киваю. Нет смысла врать, потому что он уже все и так знает. Он – их билет домой.

– Это было огромное событие, все СМИ были вовлечены в дело пропавшего сына главы вселенной.

Элайджа был прав, отец искал его.

– Они больше не открывают порталы, они перестали, как только поняли, что натворили, – говорю я.

– А знаешь, что еще делают подобные незакрепленные порталы? Они становятся причинами землетрясений, цунами и других природных катастроф, потому что из-за них происходят смещения между мирами. Поэтому мне надо знать, кто стоит за всем этим.

– Я не знаю!

– Это тот, что был у тебя утром? – он берет пиджак. – Что бы ты ни чувствовала к нему, не допускай, чтобы гормоны говорили за тебя.

– Барклай, клянусь, – я хватаю его за руку. Если я не смогу убедить его, что Бен уже давно не открывает порталы, он просто убьет его. – Пожалуйста, выслушай.

– Нет, Теннер, это ты послушай меня. Они врут тебе, они не прекращали попыток. Поэтому прекратить все это должен я, иначе ты тоже умрешь.

Он отцепляет мою руку и идет к двери.

Прекратить все.

Это значит – убить их.

02:08:48:22

Когда я добираюсь до дома Бена, машина Барклая уже там. Я в спешке паркую, джип и бегу к дверям. Сердце громко стучит, а я пытаюсь убедить себя, что еще не слишком поздно. Дверь открыта, поэтому я без проблем проникаю в дом, бегу через кухню, в подвал и слышу, как они ругаются.

Я вздыхаю от облегчения, когда слышу голос Бена.

Очень скоро я вижу Бена и Барклая.

– Теннер, я знаю, что это ты, – кричит Барклай.

Потому что я наделала столько шума. И потому что я так судорожно и громко дышу.

Из того, что я вижу: Барклай стоит почти на том же месте, где я стояла в прошлый раз. Его пистолет направлен на Бена, а Бен с поднятыми руками на диване.

Все тело сотрясается от ударов пульса.

– Я уже пару недель не открывал порталы, – говорит Бен.

– Ты серьезно думаешь, что я поверю?

Я не могу больше это слушать, я должна что-то сделать.

И делаю.

Возможно, самую бездумную вещь за всю свою жизнь.

Я спускаюсь еще на пару ступенек, а затем по перилам съезжаю прямо на спину Барклая, сбивая его с ног и прижимая к земле.

Но как же больно! Одним коленом ударяюсь о цементный пол и кричу от боли, но тут я уже и не могу дышать, потому что Барклай локтем ударяет мне в живот.

Но мне не обязательно дышать, чтобы дотянуться до оружия. Я тянусь к его правой руке, хватаю его за пальцы и сильно дергаю, он кричит и я почти уверена, что сломала ему безымянный палец.

Но тут он левой рукой хватает меня за волосы и сильно тянет, но, наконец, рядом появляется Бен. Он ударяет Барклая по лицу, раздается ужасный хруст, от которого на меня тут же накатывает тошнота.

Барклай отпускает мои волосы и переключается на Бена. Голова гудит, тело протестует против каждого движения, но я дотягиваюсь до оружия и пытаюсь встать на ноги. Открываю рот сказать Бену, чтобы он отобрал у Тейлора второе оружие, но слова застревают в горле.

Я никогда не видела такое оружие. Оно похоже на обычный пистолет, но больше и тяжелее и, кажется, заряжено какой-то жидкостью. Чем оно стреляет? Обычными пулями или чем?

Испытывать надо явно на Барклае.

Но это не так просто.

У него кровоточит нос, безымянный палец вывернут под ужасным углом, но он уже достал второе оружие и сейчас держит его направленным на Бена.

Бен поднимает руки.

– В оружие жидкие гидрохлораднеумные пули, бронежилет им не помеха, поэтому мы их и выбрали. Плюс вы не сможете вылечить раны от этих пуль, – непонятно к кому обращается Барклай – ко мне или Бену.

– Если я выстрелю в тебя, вряд ли Бен захочет тебя лечить, – говорю я, хотя Барклай нужен нам, чтобы отключить Оппенгеймер.

– Твою мать, Теннер, тебя это не касается!

– Ты так думаешь? Мой мир на грани уничтожения, ты действительно думаешь, что меня это не касается?! – наконец, голос ко мне вернулся. – И если это касается Бена, значит, касается и меня. Я говорила тебе, это не он.

– У него в гараже доказательства, говорящие об обратном, – Барклай выплевывает кровь.

Я почти уже спрашиваю, что за доказательства, как вспоминаю реплику Бена о машине отца Рида.

– Выслушай его! – говорю я, потому что предпочитаю делать все, чтобы спасти человека от смерти. Я хороший стрелок, а Барклай совсем рядом, я точно не промахнусь. Но даже если я убью Барклая, Бен все равно умрет.

– Я не хочу стрелять в тебя, но мне придется, – говорю я.

Барклай смотрит на меня, и я понимаю, что он, то же самое думает и в мою сторону, поэтому знает, что я не шучу.

– Два человека мертвы из-за меня, я признаю, если хочешь стрелять – стреляй, или забирай меня, но я больше не открываю порталы, – говорит Бен.

Глаза начинают гореть, потому что прекрасно понимаю, что он прав. Через два дня я могу умереть, вне зависимости от того, что сейчас случится с Беном.

– Я заберу вас с собой, тебя и брата. Это против правил, но Эрик прикроет нас, я спасу вам жизнь, – говорит Барклай.

На минуту я задумываюсь о Джареде, может Барклай действительно может его спасти? Но я тут же отгоняю эти мысли. Я не знаю, что будет, как мы переживем это и переживем ли вообще, но я не собираюсь менять жизнь Бена на мою, это не по мне.

– Это он виноват, что твой отец мертв.

– Нет, он не имеет к этому отношения, – Бен опередил Барклая, я верю ему. – Кто-то выстрелил в отца, поэтому он мертв, его убила пуля. Бен тут ни при чем.

– Ты уверена? – спрашивает Барклай.