Текст книги "Разоблачение (ЛП)"
Автор книги: Элизабет Норрис
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)
В подвале такая тишина, что слышно, как тикают часы и бьется мое сердце.
– Джаннель, я все тебе рассказал. Ты знаешь, что я прекратил открывать порталы, как только понял, что мы наделали.
– Это не Бен. Ты не можешь обвинять его.
– Не знаю! – орет Бен. – Ты не думаешь, что я тоже сломал голову над этим вопросом? Не знаю я, но это точно не я!
– Ты единственный в курсе этих вопросов, только ты связан с наукой, это ты!
Я понимаю логику Барклая, если бы я не доверяла Бену, я бы тоже думала только на него. Но я не знаю, что сказать, а значит…
Я фокусируюсь на оружии в руках. Это всего лишь пистолет, который стреляет по той же схеме, что и обычное оружие. У меня есть только один шанс. Я успокаиваю дыхание, 5-секундный выдох, перерыв, 5-секундный вдох.
Смогу ли я жить, убив человека?
Но Барклай держит Бена на мушке, у меня нет выбора.
И как раз в тот момент, когда я нажимаю на курок, стены начинают трястись и земля раскрывается под ногами.
02:08:30:29
Лестница в подвал начинает обваливаться и смесь грязи, цемента и дерева падает прямо на нас. По всему помещению, стенам расползаются огромные трещины.
Меня отбрасывает к стене, больно, оружие выпадает из рук.
Толчки усиливаются, меня подбрасывает то вверх, то вниз. Я пытаюсь сгруппироваться, но когда приземляюсь на землю, слышу хруст в запястье. Ужасная боль пронзает руку, до самого плеча. Я не могу сдержать крик.
Кусок дерева (возможно, от лестницы, а может откуда-нибудь еще) падает на меня, ударяет по бедру, я пытаюсь защитить тело от других ударов. Это уже все, конец? У нас нет даже и двух дней?
Но тут Бен прикрывает своим телом меня.
А землетрясение все набирает силу.
И тут раздается резкий электронный звук, в воздухе пахнет как будто перед дождем, Барклай спихивает Бена и хватает меня в свои руки.
– Бежим! – кричит он и тянет нас в черную дыру.
02:08:30:00
Когда Джареду было три, он ел только хот-доги, приготовленные на гриле. Что мы только ни пытались ему предлагать, но нет, он терпел любой голод, пока не получал свой хот-дог.
Он ел хот-доги в любой прием пищи.
Отец готовил их ему каждое утро на завтрак и на ужин. В обед нам готовила мама, либо мы вообще пропускали обед.
Кроме одного раза.
У мамы были сильные головные боли, и она не могла встать с постели, а Джаред все просил свои хот-доги. Я пыталась ему предлагать другую еду, но он отказывался, тогда я попыталась приготовить их сама.
Но все, что у меня получилось в итоге, – это ожоги руки.
Ожоги третьей степени, у меня даже оставались шрамы, а потом Бен вылечил меня.
Я думала, что нет ничего больней, чем когда твои руки в огне.
Но я ошибалась.
Путешествие между мирами – в тысячу раз больней. Это такая боль, какую я не чувствовала всю свою жизнь. Хуже смерти. Я задыхаюсь, а кожу разрывают на миллион маленьких кусочков.
Я чувствую, как плавятся мои ногти.
Вены горят.
Мне кажется, я взорвусь.
И тут я чувствую укол в грудь, и сразу же могу полноценно вздохнуть. Надо мной склоняются Бен и Барклай, а я лежу на полу, перед глазами белый вентилятор.
– Дыши, через минуту станет прохладней и легче, – говорит Барклай и исчезает из виду.
У меня одышка, как будто приступ астмы, но он прав, постепенно мне становится легче, прохладней. Мне до сих пор дико жарко, но я уже не так горю. Поднимаю левую руку и смотрю на ногти. Кожа красная, как после солнечного ожога, но все на месте.
Бен дотрагивается до правого запястья, которое сломано.
– Я вылечу тебя, – говорит он.
– Нет, моя кожа, – качаю головой я.
– Я же сказал, не трогай ее, – кричит Барклай. – Ее кожа чувствительна к радиации. Ты сделаешь все еще хуже, ты можешь ее убить.
Бен убирает руки, но все равно крутится надо мной и когда сзади него включается свет, я испытываю чувство дежа-вю. Это заставляет меня задуматься, что ужасного случится дальше?
– Я рядом, – шепчет Бен.
Я киваю, все еще пытаясь привести дыхание в порядок.
– Хорошая новость – он знает, что это не я, – говорит Бен. – Плохая новость – кто-то продолжает открывать порталы, которые провоцируют землетрясения. Самый ужасный случился в Сан-Диего, но каждый новый портал делает все еще хуже, и это…
– В смысле? – спрашивает Бен.
– Это неестественно. Гидрохлораднеум провоцирует нарушения организма, люди не должны делать то, что ты умеешь, к тому же ты сам до конца не знаешь, на что способен. Ты можешь сильно напортачить. И неизвестно что станет с тобой, когда ты позврослеешь.
– Кажется, нормально, – я протягиваю руку, на ней нет никаких видимых повреждений. Я больше не чувствую себя оголенным проводом.
– Отлично, – говорит Барклай и делает мне еще один укол, от которого я умираю. Жидкость проникает по венам, добирается до груди, и я погружаюсь в черноту.
Мне снятся взрывающиеся и разрушенные дома. От городов остаются только камни, осколки. На Чикаго обрушивается торнадо, в Далласе и Лас-Вегасе землетрясения, в Нью-Йорке цунами. На побережье Мексиканского залива тоже обрушивается цунами и полностью уничтожает Новый Орлеан. Везде полыхают пожары. Он возникают в хаотичном порядке и очень быстро распространяются во все стороны. И никто не борется с этими стихиями, все гибнет.
Миллионы людей мертвы.
Миллионы – пропали без вести.
Больницы переполнены пострадавшими.
Люди мародерствуют, пытаются покинуть города.
Повсюду хаос.
И потом мне снится, что-то же самое случается и в других странах.
Я просыпаюсь на кожаном диване, укутанная в плед, напротив сидит Бен и гладит меня по волосам. Правая рука в некоем подобие гипса.
– Осторожно, – Бен помогает мне. – Ты была под воздействием сильных лекарств.
Интересно, у всех агентств есть доступ к наркотикам?
Я оглядываюсь: обстановка комнаты как будто со страниц модного журнала, все в черно-белых тонах. На стене напротив меня развешаны фотографии Барклая, пожимающего руки людям, которые, очевидно, занимают важные должности в этом мире. В комнате очень светло, но я не вижу ламп, как будто это естественный свет.
Рядом со мной нечто, похожее на огромный Айпэд, я дотрагиваюсь до экрана. Который сразу оживает и компьютерный голос спрашивает, кому я хочу позвонить.
– Тейлор называет это место Примой. Мы на его Планете.
Я замечаю, что он смотрит как бы сквозь меня. Но не сквозь, а разглядывает что-то за мной, я тоже поворачиваюсь.
Позади меня огромное окно, во всю стену, которое выходит на город. Я встаю и подхожу к нему. На первый взгляд небо серое, но, всмотревшись, понимаю, что оно переливается разными цветами: фиолетовое, голубое, розовое, в зависимости от того, под каким углом смотреть. А серое – это смог, тонкое облачное покрывало.
Лучи солнца, изредка прорывающиеся сквозь завесу облаков, озаряют высотки, делая их похожими на ледяные замки или на причудливые переливающиеся создания из воды, такое ощущение, что я попала в мир из сказки “Алиса в стране чудес”.
Я прислоняюсь лбом к стеклу и смотрю вниз, но обзору мешает туман – я не вижу улиц, но зато вижу что-то похожее на огромную коричневую площадь с вкраплениями зеленого. Отдаленно похоже на Центральный парк, если убрать оттуда всю зелень..
– Они называют это Новой Примой. Это столица, – отвечает он. – Но да, ты увидишь Эмпеир Стейт Билдинг на манер Новой Примы, если посмотришь в окно из ванной.
Твою. Мать.
Я не могу поверить. Точнее я поверила в параллельные вселенные, когда Бен мне рассказал о них, но все это время я была занята тем, чтобы остановить обратный отсчет, поэтому не могла, как следует обдумать теорию множественности миров.
Интересно, мир Бена похож на этот? или он больше похож на мой? Я поворачиваюсь спросить, но что-то не то в его лице. Нет ни улыбки, ни облегчения от того, что мы живы, или от того, что Барклай, наконец, ему поверил.
– У меня был ужаснейший сон, – разговор о кошмаре может помочь мне выяснить, в чем дело.
А может и не помочь.
– Это были не сны, – шепчет Бен. Он смотрит в сторону, где стоит телевизор.
Это самый огромный телевизор, что я видела в своей жизни. Он занимает почти всю стену, он такой тонкий и почти сливается со стеной. Он поделен на 12 секторов, каждый показывает разные каналы. Но по всем каналам одно и то же: последствия ужасных природных катастроф, разрушенные города.
Здания рушатся и взрываются, города превращаются в пыль, осколки, он поглощены в черные дыры, разрушены цунами, сожраны пожарами.
Бен что-то говорит, но я не могу понять, что. Да и что он может сказать сейчас?
Хотя..
…я знаю, что.
По телевизору показывают, как разрушаются два мира. Один из них – мой.
Часть третья
01:01:26:07
То, что мы видим, – это столкновение волновых функций в действии.
Я встаю напротив телевизора. Все, кого я знаю, все сейчас умирают. Такое ощущение, что я нахожусь под водой и задыхаюсь, на меня что-то давит сверху, я никогда не смогу опять стать прежней, так зачем стараться?
Бен рядом, обнимает меня и что-то шепчет. Но он все равно ничего не понимает.
01:01:15:40
– Как будто ты можешь что-то сделать! – говорю я.
– Тогда на что мы смотрим? – спрашивает Бен.
– Предвестники предстоящего столкновения. Репортеры передают то, что происходит в других мирах.
– У вас есть репортеры на нашей Земле?
Я не понимаю, как он может быть таким спокойным. Пусть я внешне и спокойна, но я не знаю, что делать, как жить дальше.
– Какая вторая вселенная? – спрашивает Бен.
– Твоя.
– Моя? – еле слышно спрашивает Бен. – В смысле?
– Ты открывал порталы, которые не сумел стабилизировать, это спровоцировало столкновение двух миров. Кажется, я уже объяснял.
Я беру руки Бена в свои и легонько сжимаю их. Я понимаю, о чем он сейчас думает, что чувствует, потому что-то же самое чувствую сейчас я – я борюсь между желаниями просто лечь и умереть и бороться против того, что сейчас разрывает меня изнутри на мелкие частички.
– Твоя способность открывать порталы каким-то образом позволяла тебе выбирать эти самые порталы. Только ты не знал об этом, – говорит Барклай.
Я больше не могу сидеть, поэтому подскакиваю на ноги. Никакие истории о том, что чувствуют люди, когда происходит конец света, не идут ни в какое сравнение с тем, что я чувствую сейчас. У меня даже проскальзывает мысль, что если мы не можем предотвратить наступающую катастрофу, то лучше бы умерли прямо здесь и сейчас.
Барклай объясняет нам, что перенес нас в этот мир против всех правил, и его начальник все знает. Поэтому он вынужден отвести нас в здание АИ, где Бена допросят и вынесут приговор за преступление, а мне будут задавать вопросы.
Я слышу, что он говорит, но не осознаю. Я продолжаю смотреть на съемки, что показывают по телевизору, думая о том, что же это за мир такой, что так равнодушно относится к смертям людей. Если это побочный эффект технологического прогресса, я не хочу быть его частью.
– Отлично, – полуулыбается Бен. – Потому что у меня есть свой план.
– Хороший? – улыбаюсь я.
– Надеюсь, – кивает он и достает из карманов наладонник и что-то похожее на шприц. – Я украл это из комнаты Барклая, когда ты спала, надеюсь, я разберусь, что с этим делать. Каждая вселенная имеет свои координаты по отношению к Приме. Мне кажется, мы должны ввести координаты вселенной, плюс долготу и широту, куда хотим попасть, и тогда откроется портал.
На минуту я впадаю в панику, что он хочет вернуться домой, к себе домой.
– Я не знаю точные координаты, но успел переписать данные, откуда мы прибыли, – он кивает на цепочку. – Я надеюсь, что благодаря этому и уколу, что ты получила вчера, ты сможешь пройти через все это, не сгорев.
– Надеешься?
– Если не сработает, у меня есть еще одна доза, которую я вколю тебе сразу же, как мы пройдем сквозь портал, – он делает глубокий вдох. – Мне тоже не до конца нравится этот план, но мы должны ему следовать. Ты можешь остаться, но я должен вернуться за Элайджей и Ридом.
– Я с тобой!
Я не так хорошо знаю Элайджу, но все равно не хочу, чтобы это оказался он. Он придурок, я привыкла к нему, как в парню с другой планеты, но он друг Бена. К тому же всего пару дней назад Алекс говорил примерно-то же самое.
Выяснить, точно ли это Элайджа, не так и сложно. Но я в бешенстве.
– Пошли, – нам надо успеть уйти, прежде чем Барклай выйдет из ванной. Кто знает, просто ли отследить, куда мы переместились?
– Ты случайно не знаешь долготу и широту своего дома? – спрашивает Бен.
Я качаю головой. Но клянусь, я выясню.
– Надеюсь, не в подвал.
Он молча нажимает на какие-то кнопки, слышны электронные звуки и.. открывается портал.
Я чувствую прохладный воздух, запахло дождем и соленой водой. На этот раз я смотрю, куда иду: оно около 2 метров в диаметре, может даже больше. И такое ощущение, что мы погружаемся в вертикальный бассейн со смолой.
И на этот раз я крепко сжимаю руку Бена и задерживаю дыхание.
01:01:10:01
Надо придумать, как аккуратно приземляться, если возьмем в привычку перемещаться между мирами, – думаю я, оказываясь у дверей дома Бена.
Если Элайджа умеет открывать порталы, то кто знает, что еще он умеет? Порталы связаны с телами и с НВВВ, с расследованием отца. И именно тогда, когда он работал над этим делом, его убили. Возможно, что тот, кто открывает порталы, виновен в смерти отца!
Я пытаюсь отогнать эту мысль, я понимаю, что просто спешу с выводами. Может, Элайджа и основной подозреваемый сейчас, но это не значит, что это точно он. В конце концов, я не могу представить, чтобы он кого-то убивал.
Или могу?
Я видела, насколько он решительно настроен, вернуться домой, его не волнуют препятствия, его даже не волновало то, что порталы Бена убивают людей.
Что, если отец каким-то образом тоже встал у него на пути? Стук сердца отдает в ушах, я же даже ни с кем не могу поделиться своими мыслями.
Я поднимаюсь с земли и встаю напротив дома Бена, точнее того, что от него осталось. И тут мои мысли перескакивают на Джареда. Я же даже не знаю, где он и что с ним!
– Конечно! Идем к тебе домой?
Я киваю, хотя Джаред может быть где угодно. А еще он может быть мертв или заперт в ловушке в каком-нибудь полусломанном здании. Как только я найду его, ни на шаг его не отпущу.
Бен пытается завести джип, но от машины мало толку, она еле едет. Бену приходится маневрировать через сломанные деревья, обломки домов, а Парк Вилледж Роуд вообще оказывается затопленной. Часть 56 перекрыта брошенными машинами, их не проехать. Из глаз льются слезы.
Я смотрю в окно и понимаю, что все разрушено. На Сан-Диего обрушились все природные стихии, какие только можно. Машины перевернуты. Дома или сгорели, или затоплены. Часть земли затоплена, часть полыхает пожарами.
Дома, что видны впереди, выглядят как детские игрушки, которые раскидали, разломали и бросили.
Везде мусор и развалины: куски деревьев, цемента. Что-то яркое привлекает мое внимание – красная бейсбольная кепка. Кому она принадлежала? и где этот человек сейчас? Чуть подальше кукла с белыми волосами. Где тот ребенок, который любил с ней играться?
Наконец, мы подъезжаем к моим соседям и видим перевернутую машину и то, что осталось от дома. Выходим из машины и двигаемся пешком.
Несколько раз Бен помогает мне перебраться через завалы на дороге. По пути нам попадается выкорчеванное дерево, через которое мы вынуждены перелазить.
– Вот так, – говорит Бен, когда мы перелазим через очередное дерево. Он кладет руку на ствол дерева, и кора превращается в клубы пыли.
Мы продолжаем наш путь.
Хоть мы и видели весь этот ужас по телевизору у Барклая, но я не была готова к тому, что вижу сейчас.
Жизнь никогда не станет прежней.
И тут я вижу свой дом и останавливаюсь. Руки сами тянутся ко рту и я падаю на колени прямо по середине улицы.
Потому что я вижу не свой дома, а то, что от него осталось.
У нас был второй этаж. Теперь его нет.
От входа остались только обломки. Он моей комнаты остались только стены и разбросанные кирпичи.
Я перевожу взгляд на дом Алекса – такое ощущение, что он взорвался, и взрывной волной снесло и мой дом.
Я киваю. Куда нам идти дальше?
– Не хочешь посмотреть, осталось ли что нетронутым? – спрашивает Бен. Но он слишком оптимистично настроен, если думает, что кто-нибудь или что-нибудь уцелело. – Ладно, тогда пошли в школу. Помнишь, когда у нас были пожары пару лет назад, построили специальный бункер? Может, он там?
Он умалчивает то, чего я боюсь больше всего. Бен прав – в доме никого не было. Джаред был в школе. Но что, если школы тоже больше нет?
Что, если Джаред мертв?
Ноги подкашиваюсь и я ищу что-нибудь, за что можно зацепиться. Бен подхватывает меня и усаживает на бордюр. Перед глазами звездочки и я близка к тому, чтобы упасть в обморок.
Не знаю, сколько я просидела так, уронив голову между колен, но Бен уже тянет меня к дому Алекса, проверить, может там, кто выжил.
Улица выглядит как заброшенный город. Будто люди просто встали и ушли, забрав с собой все звуки, всю жизнь. Вокруг невыносимо тихо и темнее, чем обычно, будто солнце решило не присутствовать при этом кошмаре. Но самое ужасное – это запах. Сначала я не обращала внимание, но сейчас понимаю, что очень сильно пахнет гарью.
Бен возвращается с толстовкой моего отца. Она грязная и пахнет плесенью, но, главное, сухая.
– Скоро похолодает, тебе пригодится.
Страз.
Я перепрыгиваю через обломки деревьев и бегу к нему. Он первый, кого я встретила из прошлой жизни. Он такой же долговязый, высокий и худой, на нем костюм и под ним виден бронежилет. Я знаю, он придумает, что делать дальше.
– Где Джаред? С ним все в порядке?
– Успокойся, с Джаредом все в порядке. Что с твоей рукой?
Я почти падаю от облегчения.
– Сломана. Где он?
– Как ты сломала ее?
– Упала. Где Джаред?
– Почему он переживал из-за меня?
– Боже, я даже не подумала об этом. Меня там не было! – интересно, когда до меня, наконец, дойдет, что это все по-настоящему?
– Да, я как раз хотел задать тебе пару вопросов по этому поводу, но оставим их до машины. В городе бесчинствуют мародеры, поэтому оставаться на улице уже совсем опасно, – он ведет нас к машине, но не к той, на которой он обычно ездил. Интересно, что случилось с владельцем этой машины?
– Страз, это Бен Майклз, и он идет с нами.
Страз кивает и захлопывает дверь.
Мы все в машине и Страз едет к зданию правительства, по дороге спрашивая о том, почему я прогуляла школу, и что за странное сообщение я оставила ему на автоответчике.
– Ты не поверишь мне, но ты должен постараться выслушать все от начала до конца.
Он смотрит на меня краем глаза.
– Я никогда не была настолько серьезна, как сейчас.
– Ладно, слушаю.
И, наконец, я все ему рассказываю. Начинаю с того момента, как меня сбил грузовик, как я воскресла, заканчиваю моментом, как мы только что с ним встретились. Я рассказываю абсолютно все, не упуская ни одной детали.
Я заканчиваю свой рассказ и понимаю, что мы уже у правительства, стоим на парковке, а Страз внимательно смотрит на меня. Я почти уверена, что сейчас он спросит, какие наркотики я принимаю.
– И что нам делать?
– Без понятия, но для начала давай проведаем Джареда, а я пока подумаю над вопросами, – он поворачивается к Бену. – Ты со мной, кстати.
Бен кивает, а я очень хочу увидеть Джареда, попытаться найти Алекса, а затем Элайджу и Рида.
И только тогда я понимаю, что совсем забыла о маме.
– Ты знаешь, где Алекс и моя мама? – спрашиваю я Страза.
– Алекс в Квалькомме, мы восстановили его в качестве убежища. А где твоя мама, я так и не выяснил. Больница, в которой она лежала, полуразрушена, но продолжает функционировать. Есть вероятность, что она там.
– Но на самом деле ее там нет?
– Она в списке пропавших, Джи, я должен был сначала найти тебя.
Глаза начинают щипать, но я его понимаю, поэтому киваю и мы идем в сторону здания правительства. У меня странное видение, будто мама уходит в океан, как сделала Эдна Понтлейр в “Пробуждении”.
00:23:02:31
Преимущество друга – агента ФБР в том, что кости в ноге Джареда целы, и он окружен вниманием в больнице, в которой практически нет людей.
Здание Правительства похоже на другие офисные здания в Сан-Диего – практически без опознавательных знаков. Но сегодня здесь кипит жизнь, а здание выглядит почти нетронутым. Работает запасной генератор, поэтому в здесь есть свет.
– Бен, нам надо, чтобы ты рассказал обо всем, что видел в комнате Эрика Бранта. А потом мы позвоним Элайдже и Риду, – говорит Страз.
– Этим будешь заниматься ты? – интересно, он расскажет еще кому-нибудь все то, что поведала ему я. На это уйдет время, которого у нас и так нет.
Он сжимает мою руку, а я даже не помню, когда он взял меня за руку. Я поворачиваюсь к нему: в отличие от меня, от того, что все эмоции всегда написаны у меня на лице, Бен выглядит более равнодушным, у него просто еще больше запали глаза и обострились линии. Это та самая бездушная маска, которую я видела на нем в школе. Но теперь я понимаю, что эта маска означает – он просто о чем-то думает, и совсем не о том, что происходит именно сейчас, а о чем-то более глобальном, более серьезном для него.
Лифт занят, поэтому нам придется подниматься по лестнице. Как только мы открываем дверь на лестничный пролет, я еле удерживаю себя, чтобы не побежать со всей скоростью, на которую способна, так я хочу видеть Джареда!
– Больница на третьем этаже, – говорит Страз, будто умеет читать мои мысли. – Там много народу, поэтому держитесь меня, я проведу вас к нему.
– Отлично, посмотрите, можем ли мы связаться с кем-нибудь в Вашингтоне или Нью-Йорке. А затем отошлите бригаду с Империал Бич на Поувей.
– Уже сделано!
Страз кивает, и парень убегает, а мы продолжаем подниматься по лестнице.
Как только мы открываем дверь на третий этаж, тут же раздается сильный запах антисептика. Здесь действительно полно народу, часть в белых халатах, часть в штатском. Я тут же замечаю Дейдру, она разговаривает с каким-то доктором.
Мне хочется спросить, почему тот парень обращался к Стразу, как к большому начальнику, как внезапно понимаю… он и есть большой начальника. Отца больше нет, у Бюро не было времени, чтобы прислать еще кого-нибудь.
– Коронадо, база под водой. Весь остров затоплен, – к нам подходит Дейдра.
– Твою мать, – качает головой Страз.
– Это не самая плохая новость. Детская больница до сих пор без света, они принимают людей на парковке, еще одно землетрясение и им конец.
Я смотрю на Страза, который нервно проводит рукой по волосам, и стараюсь не выдать свои эмоции. Я горда им, он с достоинством замещает моего отца.
– Ты можешь связаться с Сан-Диего? Может они смогут эвакуировать людей в Петко Парк?
– Петко уже переполнен, – отвечает Дейдра.
– А как насчет Лейксайд Родео? Мы можем сделать там лагерь и оборудовать его медицинскими принадлежностями по возможности.
– Я свяжусь с Ред Кросс и мы подумаем, что можно сделать, – Дейдра разворачивается и уходит.
– Ди, – говорит ей вслед Страз. – Мне надо все, что у нас есть на Барклая.
– Я уверен. Через 15 минут совещание.
– Конечно, – Дейдра уходит, а Страз ведет нас по коридору.
Я открываю дверь в палату, она рассчитана на четверых, но Джареда я вижу первого. Он на больничной койке, нога вся в гипсе, а на улице до ужаса скучающее выражение. Я смеюсь от облегчения.
– Боже, ты похож на одноногую мумию, – я иду к его кровати.
Джаред наклоняется, чтобы рассмотреть Бена, стоящего позади меня. Тот неуклюже машет рукой, и по его лицу я понимаю, о чем он думает. Мы теряем время.
Я не верю, что через день может наступить конец света, а я сейчас здесь. И именно сейчас мой брат знакомится с парнем, которого я люблю. Единственное мое желание – бежать.
Я провожу рукой по волосам Джареда, но он отстраняется.
– Как твоя нога? – я знаю, Джаред никогда не признается, что ему страшно, в присутствии другого. – Что случилось?
– Я был раздевалке, когда все начало рушиться. Что-то попало мне по ноге.
– Как долго тебе носить гипс?
– Шесть недель, – и по его лицу я вижу, что он жутко недоволен.
– Шесть недель пройдут, и не заметишь!
– Помнишь в Диснейленде, мы катались по дороге Пиратов Карибского моря, и ты вся вымокла? – спрашивает Джаред.
– Парень, это было пару дней назад, конечно, помню. – Улыбаюсь я.
00:21:56:29
– Отвязаться было не так просто, как я думал, – говорит Бен, когда мы, наконец, на пути к Квалькомму.
Я улыбаюсь.
Страз не собирался отпускать нас от себя. Он отвез нас в больницу, проверить, там ли моя мама, а затем к Элайдже. Но мамы в больнице не оказалось, как и говорил Страз, а Элайджа исчез. Когда мы вернулись в Здание Правительства, мы с Беном поняли, что должны выбираться. Согласно отсчету, у нас осталось меньше чем 24 часа.
Но убежать оказалось не так-то просто. Не смотря на то, что был очень занят, Страз не выпускал нас из вида. Но тут пришли отчеты по пожарам, и он созвал очередное совещание. Остальные были слишком заняты, чтобы нянчиться с нами, поэтому мы смогли ускользнуть. Конечно, чувство вины меня не покидало, но мы должны были бежать.
– Каков наш план? – я раздражена, и отсутствие плана выбивает меня из колеи, а каждое незапланированное событие бьет сильней, чем должно.
– Для начала надо найти Алекса. А потом выяснить, куда делся Элайджа.
– Может, он уже дома? – на секунду я задумываюсь о том, что Элайджа в больнице и вряд ли смог бы открыть там порталы, но потом понимаю, что он может открывать порталы везде.
– Твоя мама показалась мне очень приятной, когда я встретилась с ней, – надеюсь, он правильно меня поймет.
– Нет, Джаннель, у меня есть семья, но они не рядом. А те, которые рядом и пытаются сделать вид, что они мои родители… Сложно оставаться равнодушным, когда ты даже не можешь рассказать им всю правду. Между нами всегда стена, к тому же у меня есть Элайджа и Рид, вот с ними мы друг для друга как семья.
Если они семья друг для друга, то это невероятное предательство открывать за спиной Бена порталы, наплевав на все опасности и преграды.
– Есть пара мест, где может оказаться Эли, – добавляет Бен. – Мы найдем его!
Я смотрю в окно – везде развалины и обломки.
Не только сам Квалькомм переделан во временное убежище, но и парковка, что находится рядом. Вокруг в хаотичном порядке брошены машины, будто люди кое-как остановились, побросали свои автомобили и ринулись на стадион. На входе стоит охрана, которая не пропускает нас внутрь, не смотря на то, что мы на машине ФБР. Бен кое-как припарковывается, а я, молча молю Бога, чтобы машина Страза была на месте, когда мы вернемся, не хочу больше ездить на развалюхе Бега.
На парковке полно самодельных палаток, вокруг люди семьями. Я иду рядом с Беном и стараюсь лишний раз не поднимать голову. Да, это слишком эгоистично, но я не могу смотреть на этих несчастных людей, мое сердце и так разрывается. Люди еще не в курсе, что самое плохое впереди, если, конечно, мы не сможем все остановить.
Однако, стоит мне поднять голову и первые, кого я вижу, – это Кейт и ее родители. Вокруг них несчетное количество дизайнерских сумок и чемоданов.
Три года назад, когда нас должны были эвакуировать из-за лесных пожаров, папа сказал, чтобы мы собирали вещи, которые хотим спасти. Машина оказалась заполнена мамиными лекарствами, одеялами, фотоальбомами и одеждой для каждого из нас. Одним словом, все самое необходимое. И вот сейчас я как-то сомневаюсь, что сумки Кейт от Луи Вьюттон упакованы чем-то еще помимо ее одежды и коллекции обуви. Интересно, чем они сейчас ей помогут?
Я отворачиваюсь, прежде чем Кейт меня замечает. Как бы я ее не ненавидела, но я рада, что она жива.
– Сюда, – Бен тянет меня в сторону импровизированных столов для регистрации.
Везде люди, выстроившиеся в очередь и окруженные своим багажем. Я не могу найти Алекса сама, а значит надо присоединиться к этой очереди.
– Я постою, а ты можешь пока походить, поискать. Только не уходи далеко, – говорит Бен.
Я киваю, потому что сама не собиралась уходить далеко. Я знаю, что он не спросит на регистрации про Алекса, а узнает лишь про Элайджу и Рида. Я все больше склоняюсь к мысли, что порталы открывал Элайджа, потому что он больше всего был заинтересован в поимке Эрика Бранта, он был нужен ему, чтобы помочь добраться до дома.
Но я не делюсь своими мыслями с Беном, мне кажется, он и сам все это подозревает, но не хочет, чтобы это оказалось правдой, Элайджа ему слишком дорог, вместе они прошли то, что мне даже сложно просто представить.
Но как бы то ни было, кто-то все равно открывает порталы и мы должны его остановить, в этом я согласна с Барклаем.
Кто-то установил доску, куда люди вешают фотографии и заметки о пропавших. Я смотрю на эти улыбающиеся лица – молодые, старые, черные, белые, азиаты. Все эти люди были кем-то любимы, а теперь пропали. Горло сжимает спазм, когда я думаю о том, кто из них мертв.
Но записки куда более ужасны. Нацарапанные в спешке на вырванных листах.. Сколько же в них отчаяния!
– Тебе нужен листок или ручка? – спрашивает знакомый голос рядом. И от того, что я знаю этот голос, становится намного легче.
Она смотрит в мою сторону и ее заплаканные глаза расширяются, когда она узнает меня. Она бросается ко мне.
– Боже, Джи! Все думали, что ты погибла! Твой дом… А в школе тебя не было… И никто не знал, где ты! – очень быстро речь переходит в сдавленный рев.
– Сесилия, – я медленно отодвигаю ее от себя. – Дыши!
Она кивает и пытается взять себя в руки. По крайней мере, теперь я знаю, что она слышит меня.
Кажется, сейчас она опять будет рыдать о том, что все думали, что я погибла.
– Сесилия, ты видела Алекса? Бен и я..
– Боже мой, Алекс! – глаза Сесилии расширяются. – Он не знает? Ты должна увидеть его! Пошли же!
Сквозь толпу я вижу, как напряжен Бен, он пытается меня высмотреть. Я машу ему рукой, и он облегченно вздыхает, замечая, что я с Сесиль.
Я протягиваю ему руку, и вскоре наши пальцы переплетаются. Взгляд Сесилии перемещается с меня на Бена и обратно, ее глаза расширяются, и раздается “ух ты”, а затем она опять превращается в ту счастливую девчонку, какой я ее знаю, с веселой заразительной улыбкой и глупым хихиканьем.
Как же я рада, что хоть что-то не меняется!
Мы находим Алекса, жующего хот-дог и читающего книгу.
Я кладу руку ему на плечо и понимаю, что на какую-то секунду он даже не узнает меня, просто смотрит мимо.
Но тут его глаза проясняются, и он сильно меня обнимает. Мне неудобно, но плевать. Я чувствую, что его тело сотрясает дрожь, он плачет.
– Я не знаю, – отвечает он. – Родители в списке пропавших. Слава Богу, мамы не было дома во время землетрясения, иначе она бы точно погибла. Но где она – я так и не знаю. Я надеюсь, что где-то здесь, тогда она точно должна найти меня!
– Мне так жаль, Алекс, – я опять обнимаю его. – И прости за все, что я тебе сказала.
– Это все слишком смахивает на сумасшедший дом. Неудивительно, что ты не поверил, – я улыбаюсь в ответ.
