Текст книги "Главное - доплыть"

Автор книги: Элизабет Хайд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)

Глава 12
День второй. Двадцатая миля

Перебинтовав Руфи ногу, проглотив остаток сандвича и убедившись, что пес привязан, Джей-Ти постарался втолковать Сэму и Мэтью, как это важно – следовать правилам, установленным руководителем группы. Затем он снова позвонил смотрителям заповедника. Но на сей раз ему еще определеннее дали понять, что он идиот, а не профессиональный гид, призванный заботиться о здоровье и безопасности туристов.

– Что сказал егерь? – поинтересовался Митчелл, когда Джей-Ти завершил разговор.

– Заявил, что у него и без нас полно дел.

Митчелл кивнул и ненадолго задумался.

– Что же, – наконец сказал он, – видимо, придется смириться.

– Мудрое решение.

– А вы устали, Джей-Ти.

– Ничуть.

Хотя он действительно устал.

– Не беспокойтесь, – покровительственным тоном заверил его Митчелл и слегка тронул за плечо. – Вместе мы справимся.

Джей-Ти взглянул на него. Огромные темные очки совершенно заслоняли глаза Митчелла, но в его голосе прозвучала столь неподдельная озабоченность, что гид удивился.

– Спасибо, Митчелл, – сказал он, стараясь, чтобы в голосе прозвучала признательность. – Надеюсь, вы хорошо поели?

– Это было нечто. Да, вы знаете свое дело.

Джей-Ти заставил себя улыбнуться. И хотя комплименты, произносимые с глазу на глаз, он еще способен был принять, но все равно смущался.

– Лучше смажьте-ка нос лосьоном, – посоветовал он. – А то он у вас уже покраснел.

Выбранное для привала место находилось в устье бокового каньона, поэтому, вымыв посуду, Эбо и Дикси повели свои группы именно туда. Джей-Ти остался на хозяйстве – в основном чтобы присматривать за Руфью, пристроенной им на некое подобие больничной койки, сооруженной из спальников и сумок. Мимо проплыла вереница каяков – Джей-Ти ответил на приветствия гребцов, а потом прилег прямо на песок. Он надвинул шляпу на лицо, надеясь, что сумеет отключиться на несколько минут, но его мысли неотступно кружились вокруг собаки. До «Ранчо призрака» пять дней пути – там, вероятно, он сможет уговорить кого-нибудь вывести собаку из каньона. Но даже если на ранчо действительно найдется какой-нибудь жалостливый турист, разумно ли тащить собаку куда-то по такой жаре? Псу понадобится вода – то есть восемь – десять фунтов дополнительно к весу рюкзака. А вообще Джей-Ти подозревал, что туристы, странствующие по тропам, протоптанным мулами, скорее всего откажут: мулы и собаки плохо ладят, повстречавшись на узком горном карнизе.

Вскоре послышались голоса. Привстав, он увидел, что группа возвращается с экскурсии. Джей-Ти выругал себя за необоснованное беспокойство. Собака – это не проблема. Если потребуется, пса будут постоянно держать на привязи. Ни у кого не случится анафилактического шока.

– Впереди нас ждет «Ревущая двадцатка», – объявил Джей-Ти, когда путешественники наполнили бутылки водой. – Поэтому покрепче пристегнитесь – вас будет болтать и трясти. Держите наготове ведра для вычерпывания воды – и будьте уверены, вы промокнете до нитки.

– Я не против! – отозвался Сэм.

– Вот и молодец, – демонстративно одобрил выскочку Джей-Ти. – Ну, занимайте места. Рассаживайтесь как утром.

Пока путешественники готовились, Джей-Ти обвязал еще одной веревкой спасательный жилет, надетый на пса. Сэм и Мэтью брызгали водой друг другу в лицо, Джил мазала нос лосьоном, Марк смачивал рубашку. Митчелл и Лена первыми заняли места на плоту Дикси. Эми и Сьюзен торопливо перекладывали вещи. Эвелин пошла вдоль берега, надеясь найти какое-нибудь максимально уединенное место и справить нужду. Руфь ковыляла к плоту, за ней шагал Ллойд и что-то искал в карманах.

Ну а Питер Крамер все гадал над тем, как же все-таки Дикси выглядит без одежды.

Глава 13
День второй. «Ревущая двадцатка»

Сидя впереди на плоту Эбо, Питер практически не имел возможности любоваться Дикси. Дело в том, что ее плот шел позади и молодой человек не мог слишком часто оборачиваться хотя бы потому, что именно он задавал темп гребцам. Посреди «Двадцатки» Эбо велел «сушить весла» и достал казу [2]2
  Индейский духовой музыкальный инструмент.


[Закрыть]. Видимо, игрой на столь экзотическом инструменте он хотел создать соответствующее настроение. Дикси проплыла мимо, неотразимо прекрасная – спасательный жилет туго застегнут поверх красной клетчатой рубашки, на голове потрепанная соломенная шляпа, из-под которой игриво выглядывали две косички.

От картин, порождаемых не в меру разыгравшимся воображением, у Питера кружилась голова и очень хотелось курить.

Когда минувшей осенью, после шести лет, проведенных вместе, его девушка решила разорвать отношения, Питер воспринял эти слова точно гром среди ясного неба. Девушка не только охладела к нему, но и полюбила другого – какого-то страхового агента, разъезжавшего на «мерседесе» и снимавшего дом с видом на озеро. Трудно было представить страхового агента в роли донжуана? Разве такое возможно?

Питеру это казалось невероятным. Как один человек может разлюбить, а другой – остаться в неведении? Слова «бесчувственное бревно», точно рекламный слоган, звучали в его снах каждую ночь. Отчего он игнорировал появление несомненно настораживавших признаков? Отпуск, проведенный «мисс Огайо» с подругами прошлым летом, поздние возвращения из книжного клуба, макияж, который она накладывала, отправляясь в тренажерный зал. Выяснилось, что там они с агентом и познакомились. Как банально, как пошло. Наверное, она не сумела настроить радио на нужную волну, и тут на помощь пришел некий Джон Д. Рокфеллер. А теперь эти двое поженились и живут на тихой улочке, где, судя по количеству пластмассовых игрушек, валяющихся во дворах, люди только и делают, что рожают, система водоснабжения сдабривается препаратами, стимулирующими процесс деторождения.

Но неужели он собирается тратить в поездке время на размышления о «мисс Огайо» и новоявленном Джоне Д. Рокфеллере?

Эбо убрал казу в карман.

– Внимание, гребцы, приближается порог Джорджи! Держитесь правой стороны и следуйте за Питером. Питер, очнись!

Питер покрепче схватил весло. Плот несло к порогу, а впереди маячила Дикси.

– Вот так, – пробормотал Эбо. – Хорошо, хорошо…

Их плот скользил к темнеющему разветвлению «языка».

– Внимание… вперед! – перешел на крик Эбо, когда скорость начала возрастать. – Гребите! Гребите! Вперед!

Питер изо всех сил налег на весло, наклонившись к воде; плот ухнул вниз, налетев на первую волну.

– Правее! – завопил Эбо.

Питер начал отгребать назад – это было все равно что жать на тормоза. Но плот стоял на месте, а он все греб и греб, при этом весла его и Сэма постоянно соударялись.

– Направо, Сэм! – кричал Эбо. – Правый поворот! Ты сидишь справа, Сэм, – значит, греби назад! Посмотри на Питера! Ну же, правый поворот, круто вправо!

Но плот уже накренялся влево, с двух сторон его захлестывали волны, особенно доставалось правому борту. Тогда Питер, действуя по наитию, погрузил весло глубоко в воду и сделал мощный гребок, вкладывая в него весь свой вес, сто восемьдесят шесть фунтов, и до предела напрягая мышцы. Он чувствовал себя викингом, Посейдоном, Нептуном, владыкой морей. Питер промок до пояса, но его старания все же увенчались успехом. Плот начал разворачиваться, и, сойдя с порога под оптимальным углом, они чудесным образом миновали огромный, торчащий из воды камень у левого берега.

– Вперед!

Дружно взмахивая веслами, они вышли из бурлящего потока и присоединились к остальным.

– Стоп!

Питер застыл с веслом в воздухе, когда их плот легонько столкнулся с плотом Джея-Ти.

– Все целы? – спросил тот.

Дикси, смеясь, разворачивала плот.

– Меня потащило влево! Видели, как я чуть не врезалась в камень?

– Конечно, но мне хотелось закрыть глаза, детка, – признался Эбо.

«А мне нет», – подумал Питер.

– Митчелл, в следующий раз понадежнее спрячьте камеру, – посоветовал Джей-Ти.

– Было круто! – восхитился Сэм. – Надеюсь, мы однажды перевернемся.

Эбо хищно улыбнулся:

– Давай-ка кое-что повторим, Сэм. Ты сидишь справа. Если я говорю «правый поворот», ты гребешь вперед или назад?

– Назад? – предположил Сэм.

– Надо же, какой ты умный, – усмехнулся Мэтью.

– Просто смотри на Питера и делай как он, – продолжал Эбо. – Кстати, Питер, ты молодец. По крайней мере нам было не скучно.

Но Питер не слушал. В десяти футах от него Дикси наносила на губы гигиеническую помаду. Закончив, она убрала тюбик в карман шортов. Питер облизнул губы. Они пересохли. Уместно ли попросить у нее помаду?

«Ты просто дурак, – подумал он. – В твоем кармане лежит точно такая же помада».

Эта мысль удручала Питера весь день.

Глава 14
День второй. С двадцать пятой по тридцатую милю

После полудня они преодолели несколько порогов, следовавших друг за другом с такими незначительными промежутками, что едва удавалось глотнуть воды. В стенах ущелья зияли разверстые пасти огромных пещер, а однажды они заметили самку горного барана с детенышем.

Эми, сидевшая на корме плота Эбо, сожалела, что фотоаппарат упакован в самых недрах ее багажа. Ей бы очень хотелось сфотографировать малыша. А заодно съесть батончик мюсли. Сахар в крови понизился, и у Эми слегка кружилась голова. Неудивительно – ведь она ничего не ела за ленчем. Не только из-за песка в салате – просто в животе у нее вдруг что-то стянулось. Это началось утром, сразу после завтрака. Боль? Нет. Вдруг она ощутила, как свело живот, а к шее прилила кровь; ей казалось, будто она надувает большой воздушный шарик. Эми не помнила, бывало ли такое с ней раньше или нет. Она боялась, что ее состояние может ухудшиться, но боль прекратилась сама собой – так же внезапно, как и началась.

Возможно, газы, решила Эми. Но спазмы повторились – несколько раз за утро, – поэтому к полудню девушка утратила аппетит, а теперь, ближе к вечеру, расплачивалась за голодовку.

Когда плоты вышли на спокойную воду, она открыла сумку и нашла «Ментос».

Пока они безмятежно плыли меж отвесных стен каньона, Эбо достал сборник индейских преданий и начал читать. Эми могла слушать это более или менее внимательно лишь несколько минут; было так жарко, что ее мысли разбредались в разные стороны. Вот она – плывет по Колорадо в компании абсолютно посторонних людей, совершенно ничего о ней не знающих. В их представлении она может быть кем угодно – президентом школы, лучшим оратором, победителем научного конкурса. Возможно, прошлой весной она играла главную роль в школьном спектакле. Или получила первое место на конкурсе певцов. Никто не знает.

Кроме матери, конечно. Эми огляделась: Сьюзен с жадным вниманием слушала Эбо. Мать страшно ей докучала, хотя Эми и предвидела, что так оно и будет. Просто они слишком много времени проводят вместе. «На каком плоту поплывем?» «Где поставим палатку?» «Давай посидим». Неужели так будет продолжаться до последнего дня поездки?

Честно говоря, Эми подумывала однажды вечером отойти в сторонку и поставить свою палатку поодаль. Так, чтобы казалось, будто она одна под звездами, совсем одна, и никто не будет загонять ее в спальник. Эми хотелось сидеть одной и допоздна писать в дневнике, чтобы мать не лежала рядом и не спрашивала, о чем она пишет.

О чем бы она писала тогда? О школе. О друзьях и врагах. Об ужасных вечеринках, куда она пыталась ходить минувшей осенью. Мать настаивала, чтобы Эми развлекалась, но в итоге всегда случались безобразные сцены, о которых она пыталась забыть: девушки снимали блузки, парни обливали друг друга пивом, потом приезжала полиция и все разбегались в темноту, а оставшиеся утверждали, что они трезвы, но тем не менее платили штраф. Лишь однажды Эми напилась сама – на Хеллоуин.

Лучше было бы туда не ходить. Ей-богу.

Если бы мать имела хоть какое-то представление о том, что творится на вечеринках, она бы ни за что не стала отправлять туда Эми, но дочь не желала ей рассказывать, так как опасалась ненароком подставить остальных. Там были хорошо известные в школе ребята, с влиятельными родителями, и если мать начнет названивать, Эми будут изводить еще сильнее. Поэтому она научилась лгать – говорила, что ходит на вечеринки, и мать радовалась, в то время как на самом деле девушка просто сидела в кафе и возвращалась за полночь.

– Как все прошло? – спрашивала Сьюзен, откладывая книгу.

– Хорошо.

– Расскажи.

– Я слишком устала, – отвечала Эми.

Она была уже достаточно взрослой, чтобы оценить всю иронию данной ситуации: она лжет матери, что ходит на вечеринки, тогда как остальные врут, отрицая свое в них участие. И усиленное поглощение какао в кафе вовсе не способствовало потере веса.

С плота Дикси донесся взрыв хохота, и Эми пришла в себя. Вытянув шею, она принялась рассматривать стены ущелья. Высоко над ней две располагавшиеся рядом пещеры походили на пустые глазницы. Вот о чем еще Эми хотелось написать в дневнике – о путешествии, о том, где ей довелось побывать и на что это было похоже. Об оранжевых, розовых, серых, зеленых скалах. И о том, как она страдает, потому что из-за нее плот перегружен. И как ей нравятся гиды, особенно Джей-Ти и Эбо, и Руфь, не утратившая спокойствия, даже когда упала и повредила ногу. А еще Эми занимало то, почему каждый раз, когда она что-то говорит Питеру, он смотрит сквозь нее, как будто ее вообще нет. Собственно, это и неудивительно – ведь одинокий мужчина под тридцатник не может иметь ничего общего с такой девушкой, как она.

Эми хотелось обо всем этом написать.

Чтобы мать не заглядывала через плечо.

Впереди река делала очередной поворот. Эбо убрал книжку, так как уже отчетливо слышался рев порога.

– Последний порог на сегодня, – объявил Эбо. – Берите весла и за работу. Хватит зевать по сторонам, Сэм.

– А что я?..

– Что ты должен сделать, если я скажу «правый поворот»?

– Грести назад.

– Правильно, – ответил Эбо спокойно. – Таким же голосом он читал сказки – как будто пороги и не представляли собой причину для беспокойства. – А теперь – вперед.

Они преодолели этот последний порог как настоящие профи. Спокойствие Эбо передалось остальным и как будто даже самому плоту, прошедшему посередине потока на хорошей скорости; при этом Эми всего лишь слегка забрызгало колени.

Когда убрали со стола, а Джей-Ти заново перевязал ногу Руфи, нашел гидрокортизон, необходимый для залечивания экземы, изводящей Лену, тайленол для Марка, затем наложил компресс на опухшие лодыжки Эми. И вот после всего этого Дикси достала гитару. Она уже успела выкупаться – ее влажные волосы были гладко зачесаны назад, а вокруг бедер повязан саронг. При гаснущем закатном свете она села на песок и принялась настраивать гитару. В репертуар Дикси входил фолк шестидесятых годов – старая добрая музыка на все времена. В его извечной популярности она убедилась за те пять лет, что проработала гидом.

Постепенно начали собираться путешественники. Марк, как выяснилось, обладал приятным баритоном и отличной памятью – он всегда мог вспомнить нужную строчку, когда все остальные сдавались. Сьюзен подпевала без слов. Эми сидела напротив, обхватив колени руками. Путешественников по-прежнему овевало горячим воздухом, но вскоре над скалами взошла луна и залила берег ясным белом светом.

Возможно, вступление к старой песне вдохновило Ллойда – или же таково было влияние лунного света. Так или иначе, он встал и протянул руку жене. Ошибочно расценив его намерение, Руфь заметила, что пока не собирается спать, но Ллойд настаивал, и наконец она с трудом поднялась и вышла с мужем на открытое место. Ллойд обнял ее за талию, привлек к себе, и они вместе – долговязый старик и прихрамывающая старуха – принялись покачиваться в медленном танце под гитару.

5 июля

Закончился второй день. Я честно собиралась написать, что сегодня было немного лучше, но потом появилась мама и устроила черт знает что. О Господи! Мы сегодня преодолели уйму порогов и все промокли; мама вообще замерзла, потому что она страшно тощая, и Эбо велел ей снять мокрую одежду и переодеться. Мама сняла рубашку – ну ладно, – а потом взяла и сняла верх от купальника, прямо при всех!!! Господи, сделай так, чтобы я больше не видела ее грудь. Никогда!

Ладно, расслабься. Здесь, на реке, и в самом деле очень красиво. Я даже не подозревала, что так может быть. Я думала, нас понесет по какой-нибудь грязной протоке, стиснутой скучными скалами. Боялась, что будет слишком жарко. Была уверена, что я возненавижу пороги.

Да, здесь жарко и мы окружены скалами, но река вовсе не грязная – вода в ней холодная и зеленая, а скалы – розовые и оранжевые, и на них растут цветы. Пороги – это действительно нечто потрясающее. Сегодня я тоже гребла, и мы преодолели «Ревущую двадцатку», где пороги шли прямо один за другим. Мы промокли до нитки, и теперь больше всего на свете мне хочется проходить пороги.

Собака пока осталась с нами. Этот тип из Вайоминга терпеть не может собак. Он говорит, у его жены аллергия, но я видела, как она гладила пса, когда мужа не было рядом, и ничего с ней не случилось. Поэтому я не понимаю, в чем проблема. Собака такая классная. Сегодня она свалилась за борт. Кстати, мы назвали ее Миксером. Его высохшая шерсть так свалялась, что совсем закрыла глаза. Надо будет хорошенько напоить мамашу и подбить на то, чтобы забрать Миксера домой.

Большинство людей здесь не такие зануды, как можно было подумать. Например, Компсоны из Солт-Лейк-Сити. Так, миссис Компсон дала мне очень хороший крем для рук. Вообще здесь так сухо, что у меня вся кожа потрескалась. Врать не буду, ее сыновья несносны, в чем я еще раз убедилась вчера вечером, когда учила их карточным фокусам. Больше всего меня бесит, что они думают, будто Миксер принадлежит им. Мистер Компсон тоже очень милый, но все время занят тем, что либо откачивает воду, либо ругает сыновей.

Есть еще очень милая пожилая пара – им уже, наверное, под девяносто. Они много раз спускались по Колорадо, и сегодня женщина споткнулась об Миксера, поранила ногу и сломала зуб. Она художница, а ее муж раньше был врачом, и они все время улыбаются друг другу, очень трогательно, хотя ему бы следовало почаще мыть руки.

Особое место среди нас занимает одна довольно странная женщина. Она, кажется, преподает в Гарварде и всем старается помогать, но только мешает. Никто не хочет ее обижать, поэтому ей ничего не говорят. Сегодня утром, например, она хотела помочь Джею-Ти нагружать плот, он же сказал ей: «Встаньте в цепочку вместе с остальными», – на что она ответила: «Нет, мне очень интересно наблюдать, как вы укладываете вещи, и я хотела бы встать вместе с вами на плоту». Он разрешил, а она споткнулась и залила его скамейку своим кофе. У Джея-Ти, наверное, очень, очень много терпения.

(Она, между прочим, толстая – хотя и не такая, как я.)

Здесь есть один тип, Митчелл. О Господи! Этот парень думает, что он тут самый важный, потому что прочел какую-то книжку о человеке, спустившемся в лодке по Колорадо двести лет назад. Его жена – училка, но ей самой бы надо научиться отстаивать свои права, потому что Митчелл постоянно ее шпыняет. А еще он всю дорогу фотографирует! Когда мы ставили лагерь и должны были разгружать плот, Митчелл только и делал, что щелкал фотокамерой. (Он сфотографировал Руфь за завтраком, на что та ему заметила, что, цитирую: «Я далеко не благожелательно отношусь к тем, кто фотографирует меня с утра». Молодчина, Руфь!) Когда же и ему надоедает это занятие, он начинает разглагольствовать о своих путешествиях. Говорит, что поднимался на Эверест. Допустим, ну и что?

И наконец, здесь есть Питер. Он носит мешковатые спортивные штаны и бейсболку, и шея у него уже обгорела на солнце. Почему он не ознакомился с инструкцией и не взял с собой шляпу с полями? До сегодняшнего вечера я думала, что он придурок. Но когда он подошел и сел рядом с нами за ужином, мне показалось, что, может быть, он все-таки нормальный парень, – пока трудно определить.

Гиды такие классные. Джей-Ти говорит мало, но всегда очень приятно улыбается. Эбо – рафтер-инструктор. Он очень сексуальный. А третий гид – женщина, ее зовут Дикси. Мне бы такое тело, мне бы такие волосы, мне бы такой смех. А еще она запросто свешивает задницу с плота и писает в воду у всех на глазах!!! Я бы в жизни не рискнула.

Даже если бы не была толстой.

День третий
От Фенс-Фолта до Седла

Глава 15
День третий. С тридцатой по тридцать девятую милю

Джей-Ти надеялся стартовать с утра пораньше, но за ночь повязка на ноге у Руфи ослабла и рана вновь начала кровоточить. Джей-Ти и Дикси промыли ее кипяченой водой, пока Руфь сетовала на то, что требует слишком много внимания.

– У вас полно своих дел! – смущенно бормотала она. – Я сама могу о себе позаботиться. Это всего лишь царапина.

Хотелось бы Джею-Ти в это верить. У Руфи была тонкая кожа, испещренная венами. Надев медицинские перчатки, он обработал рану антибиотиком по всей ее длине. Дикси сделала перевязку и наложила пластырь, а потом при участии Джея-Ти обмотала ногу стерильным бинтом.

– Осталось всего четыре упаковки, – напомнила Дикси.

– А сколько бинтов?

– Шесть мотков.

– Черт. Ладно, трать их равномерно. Руфь, наденьте сегодня непромокаемые брюки, – наставлял Джей-Ти, – чтобы марля осталась сухой.

– Хорошо, – вздохнула Руфь.

– Вы можете наступать на эту ногу?

– Конечно, могу.

Джей-Ти и Дикси подождали. Руфь перенесла вес тела на раненую ногу и торжествующе взглянула на них.

– Видите? Все в порядке.

Было уже девять, когда плоты наконец отчалили. Джей-Ти вырулил на стремнину, решив просто довериться течению. Они плыли в тени, было прохладно. Целый час путешественники двигались по спокойной воде, и плоты казались игрушечными на фоне терракотовых стен каньона. По склонам утесов росла яркая зелень. Скальные породы были то монотонными и слоистыми, то красными в черную полоску. Иногда выход из ущелья был виден, иногда его скрывали скалы.

Они ненадолго остановились у Красной пещеры – огромного, похожего на раковину амфитеатра, словно вырезанного в скале. Когда путешественники высадились, Митчелл тут же объявил, что, по подсчетам Джона Уэсли Пауэлла в 1869 году, в этой впадине могли расположиться пятьдесят тысяч человек.

– Разумеется, это преувеличение, – заметил он.

Одни пошли гулять, другие отправились на укромный пляж, оглашая окрестности восторженными криками, отзывавшимися эхом. И конечно, все фотографировали.

Джей-Ти, впрочем, не хотел задерживаться – приближалась еще одна партия туристов, а из-за поворота показалось несколько каяков.

– Подойдем ближе к створу плотины, – пояснил он Эбо и Дикси. – Надеюсь, там будет меньше народу.

Они погрузились на плоты и снова заскользили по зеленой водной глади, окаймленной отвесными берегами, некогда сформированными донными отложениями. Джей-Ти дал указание Эбо и Дикси держаться ближе друг к другу, чтобы он мог поведать путешественникам историю проектирования плотины в Большом каньоне, когда в шестидесятых годах прошлого века департамент по мелиорации санкционировал прокладку туннеля прямо сквозь стену каньона, на тридцать девятой миле.

– Но к счастью, плотину так и не построили, – сказал Джей-Ти, – благодаря усилиям клуба «Сьерра».

– Точнее, Дэвида Брауэра, – вставил Митчелл.

– Кто это? – спросила Сьюзен у Джил, не желая открыто признавать свое незнание. Но Митчелл услышал.

– Вы шутите? Вы не знаете президента клуба «Сьерра»? Человека, принесшего в жертву Глен-Каньон? Хотя он в этом очень и раскаивался…

– Действительно, – сказал Джей-Ти, поймав взгляд Эбо.

– Он говорил, что сожалеет об этом больше всего в жизни, – продолжал Митчелл. – Я однажды видел Дэвида Брауэра. Очень разумный человек. Смотрите-ка, что это?..

Где-то вдали виднелось темное углубление в скале.

– Надеюсь, ни у кого нет клаустрофобии, – пошутил Митчелл.

Они двинулись к берегу, и Джей-Ти внезапно задумался: не позволить ли Митчеллу провести экскурсию самому, раз он так много знает об этом месте. Но упрямство победило – и, как только путешественники сошли с плотов, Джей-Ти велел Эбо остаться на берегу с Руфью и Ллойдом, а остальным напомнил о необходимости пристегнуть спасательные жилеты к какому-нибудь устойчивому элементу конструкции.

– Можно взять собаку? – спросил Сэм.

Джей-Ти не имел ничего против этого. Он бросил мальчику веревку и поручил сделать из нее поводок.

Путешественники поднялись по тропе и вошли в туннель, осторожно перешагивая через камни и лужи и хватаясь друг за друга, чтобы не потерять равновесие. По мере того как становилось темнее, они замедляли шаг; бормотание и смех эхом отдавались от сырых стен. Пахло влагой и жестью. Они свернули, и исчез последний проблеск солнечного света – теперь во главе вереницы во мраке мерцал лишь фонарик Джея-Ти. Было прохладно. Где-то капала вода. Эвелин споткнулась, но Митчелл ее удержал.

– Спасибо, – словно боясь кого-то спугнуть, пробормотала она.

– А почему мы шепчем? – еле слышно спросил Питер.

Внезапно Джей-Ти остановился, и все собрались вокруг него. Он направил луч фонарика вверх и осветил вентиляционную шахту.

– Всем видно?..

– Простите, – извинялся Митчелл, протискиваясь вперед, – простите… – Он присел и устремил вверх объектив фотоаппарата. («Надеюсь, вы пришлете мне снимок», – довольно бесцеремонно обратился к нему Питер.) Мигнула вспышка, испугавшая не только путешественников, но и пса, вырвавшего поводок у Сэма и зарысившего к выходу тем же путем, каким все пришли в пещеру. Когда Джей-Ти посветил фонариком ему вслед, Миксер уже скрылся.

– Ну ладно, – вздохнул Джей-Ти. – Ничего страшного. Думаю, нам всем пора возвращаться.

– Нет, погодите, – попросил Митчелл. – Выключите-ка фонарик!

Джей-Ти подчинился, и все оказались в кромешном мраке. Воздух, казалось, потеплел; путешественники, приглушенно переговариваясь, вытягивали шеи.

– Ладно, – объявил Джей-Ти, – прогулка окончена. Возвращаемся, а то Руфь и Ллойд выпьют все пиво.

Почему-то обратный путь показался намного короче. С каждым шагом становилось все теплее, возникло странное ощущение путешествия во времени. Митчелл проинформировал всех, что в пещерах, где есть летучие мыши, можно подхватить лихорадку Эбола. Джей-Ти заметил, что здесь нет летучих мышей. Митчелл возразил, что этого нельзя знать наверняка, но, впрочем, он не боится. Наконец после очередного поворота впереди забрезжил свет.

Появился также несомненный запах скунса.

Волна смрада накатила на них; густая и отвратительная, она окутала всех плотным облаком. Послышались стоны и возгласы, а потом все, толкаясь и отпихиваясь, бросились на свежий воздух. Миксер лежал на тропинке, зажав морду между передними лапами.

– Черт возьми… – сказал Джей-Ти.

Эбо бегом поднялся на вершину.

– Я не смог его остановить, – запыхавшись, объяснил он. – Мы наблюдали за скунсом с плота, его почти не было видно в кустах, кругом царило спокойствие, Руфь рисовала, а потом вдруг примчалась эта чертова собака и залаяла!

– Сэм, стой! – крикнула Джил.

Сэм остановился в нескольких шагах от пса.

Джей-Ти почесал затылок. Он не знал, что сказать, и молча смотрел на Миксера.

– У нас есть томатный соус? – вдруг спросил Питер.

– Ах ты, чертова собака… – сердито пробормотал Джей-Ти. – Ты чертова псина.

Пришлось докапываться до самого дна ящика с припасами, чтобы отыскать банку томатного соуса. Джей-Ти открыл ее и вылил содержимое в ведро. Эбо держал пса за голову, Питер – за задние ноги, а Джей-Ти втирал томатный соус в шерсть.

– Боже, как он жалко выглядит, – сказал Митчелл.

Купание не помогло избавиться от запаха, и Джей-Ти чувствовал, что во всем виноват он. Разумеется, собаку испугала вспышка, и пес бросился прочь со всех ног. Если бы Джей-Ти оставил собаку с Эбо, ничего подобного бы не произошло.

А он-то думал, что сумеет убедить кого-нибудь из проплывавших мимо туристов доставить пса на «Ранчо призрака».

Так или иначе, они сильно задержались и не успели миновать плотину до того, как к берегу пристала знакомая компания на каяках. Разумеется, посыпались вопросы, но Джей-Ти не был расположен к тому, чтобы давать долгие объяснения. Заметив среди прибывших каякеров девочку лет десяти-одиннадцати, стаскивавшую спасательный жилет, он обратился к ней:

– У меня есть жилет, более подходящий тебе. А твой будет впору нашей собаке. Если, конечно, ты готова на этот обмен.

Ярко-зеленый, с фиолетовыми лягушатами, жилет действительно был маловат девочке, но юная путешественница потребовала в качестве бонуса фотографию собаки в ее спасательном жилете. Однако Джей-Ти не собирался надевать что бы то ни было на Миксера, пока пес не будет как следует вымыт.

– Позвоните на склад, когда выберетесь, – успокаивал Джей-Ти мужчину с седой бородой. – Я верну вам этот жилет, если угодно. Как вас зовут?

– Бад. Как там, в пещере?..

Джей-Ти ухмыльнулся:

– Темно.

Глядя на каякеров, двинувшихся по тропке в пещеру, Джей-Ти терялся в сомнениях. Что, если попросту отчалить, оставив пса на берегу? Эти каякеры – славные ребята, они уж как-нибудь найдут местечко для Миксера в одной из лодок, а он, Джей-Ти, до завершения спуска постарается с ними не встречаться.

И как только такая подлость могла прийти ему в голову? И потом, Сэм, отыскав полотенце, принялся вытирать пса, особое внимание уделяя ушам и спутанной бородке. Даже не самый проницательный человек мог догадаться, что мальчик никогда и ни за что не захочет расстаться с собакой.