Текст книги "Главное - доплыть"

Автор книги: Элизабет Хайд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)

Глава 7
День первый. С шестой по восьмую милю

За завтраком Сьюзен Ван Дорен была страшно обеспокоена тем, что окружающие глазеют на ее дочь, и уже была готова учинить небольшой скандал. Никто из них никогда не набирал вес? Не видел толстяков? Не замечал, как ползет вверх стрелка весов вне зависимости от того, что ты ешь?!

«Разуй глаза, Сьюзен, – говорила в ней Мать-Ехидна. – Согласись: твоя дочь толстая, потому что она ест как лошадь. Она ест как лошадь, потому что ты помешана на собственном весе. Ты сидишь на диете и каждое утро взвешиваешься. В течение семнадцати лет ты заражала ее собственным безумием. Теперь полюбуйся на эти двести пятьдесят фунтов материнских ошибок».

Сьюзен наблюдала за тем, как Эми бредет прочь от стола с кусочком индейки, завернутым в лист салата. У нее разрывалось сердце при виде того, как дочь с первого же дня пытается установить для себя некоторые рамки. Сьюзен молилась, чтобы Мать-Ехидна наконец заткнулась и позволила бы ей вести жизнь нормальной сорокатрехлетней женщины, которой есть за что благодарить Бога: хорошая работа, прекрасный дом, замечательная дочь. Но Мать-Ехидна не оставляла ее в покое, заставляя Сьюзен мучиться угрызениями совести по поводу Эми. Если бы только Сьюзен могла, то стерла бы Мать-Ехидну в порошок.

В своей анкете Сьюзен, школьный консультант из Мекона, штат Висконсин, написала, что отправляется в путешествие, надеясь открыть новое в себе. Эми (как заметила мать, отсылая письмо) призналась в том, что ее цель – «познакомиться с людьми, любящими дикую природу и проводящими свободное время на свежем воздухе, а еще посмотреть Большой каньон и, главное, развлечься».

Каким же надо быть извергом, чтобы придраться к такой девочке?

Сьюзен, прихватив сандвич, подошла к Эми, уже закончившей завтракать. Какая неловкая ситуация, подумала она и внезапно ощутила прилив раскаяния. Зачем она затеяла эту поездку? Зачем брать подростка, страдающего от избыточного веса, в путешествие, где все ходят в купальниках?

– Разве здесь не потрясающе? – бодро спросила она.

– Жарко.

– Намочи рубашку в воде, как делают гиды.

Эми злобно взглянула на мать, вернулась к столу, взяла пригоршню печенья и направилась через весь пляж туда, где сидела пожилая чета.

Сьюзен хотелось довести до сознания всех то, что Эмми, в сущности, заботливая, легкоранимая и тактичная. И что такое горстка печенья в масштабах мироздания? Тем не менее она боялась, что окружающие будут не только судить об Эми по внешности, но и решат между собой, что она ест больше всех. Сьюзен в который раз с горечью подумала о том, как несправедливы обычно бывают люди к толстякам. На сей раз она не дала Матери-Ехидне ни единого шанса ввернуть ядовитое словечко, так как решительно запихнула старую злыдню в мешок и затянула веревку потуже.

Руфь Френкель улыбнулась девочке и поблагодарила за печенье.

– Смотри, что нам принесли, Ллойд, – обратилась она к мужу.

– Кто это такой заботливый?

– Эми. Она принесла нам печенье, Ллойд. Спасибо, детка, – поблагодарила ее Руфь. – Ну же, отдохни, расслабься и перестань нас баловать.

– Откуда она взялась? – поинтересовался Ллойд, когда девушка отошла.

– Она едет с нами, – напомнила Руфь.

– Лучше бы ей сбросить вес, иначе она заработает диабет. О, шоколадное печенье. Мое любимое. Надо же, ты взяла его с собой в дорогу.

Руфь украдкой вздохнула. Хотя она и посоветовалась в марте с лечащим врачом Ллойда, но до сих пор сомневалась, оправдает ли себя эта идея – еще раз отправиться вниз по реке на плоту. Они проделывали это путешествие каждый год, с тех пор как поженились, и впервые спустились по Колорадо в 1950 году, еще до постройки плотины, когда Ллойд был молодым врачом и работал в резервации индейцев племени навахо. Руфь тогда только начала заниматься рисованием. В ее альбоме сначала появились просто разноцветные мазки, оранжево-розовые, лиловые, фиолетовые, а затем и вполне приличные акварели. Эти сюжеты она потом воспроизводила всю зиму, где бы ни находилась. Позже они переехали в Эванстон, штат Иллинойс, вырастили двоих детей и каждый год проводили две недели на Колорадо. Они увлекали с собой и друзей. Отказывались от поездок на курорт, чтобы сэкономить деньги на путешествие. Однажды, когда дети уже учились в колледже, Руфь пришлось продать картины, чтобы заплатить за билет. Порой люди спрашивали, не надоел ли им один и тот же маршрут. Разве не лучше бы было повидать новые места? Дело в том, что на реке оба чувствовали себя как бы заново рожденными, что даже их близкие друзья, ревностные прихожане, никак не могли понять.

Два года назад, когда Ллойду исполнилось семьдесят четыре, он начал терять память – забывал, что ел на завтрак, чем они занимались в выходные. Обследуя пациента, он задавал одни и те же вопросы, а потом, возвращаясь в свой кабинет, понимал, что не помнит диагноз. Руфь не нуждалась в медицинском заключении, чтобы уяснить: у Ллойда проблемы. В минувшем году ухудшений не было, поэтому они с легким сердцем отправились по уже привычному маршруту. Но теперь то, что у мужа все чаще стали случаться провалы в памяти, заставляло Руфь усомниться в разумности ее выбора. Может быть, она поступила безответственно? Находясь во власти подобных настроений, Руфь навестила лечащего врача Ллойда и попросила совета. Это был старый друг семьи, вполне понимавший символическую значимость такого рода путешествия. Он с серьезным видом, хотя и с долей скептицизма, выслушал Руфь, перечислившую тревожные симптомы. Когда она наконец выговорилась, он подался вперед и сказал: «Руфь, вы разумная и ответственная женщина. Поэтому поезжайте. Вы ведь будете приглядывать за ним, не так ли? Ему это будет куда полезнее, чем сидеть дома».

Следуя этим советам, Руфь и приобрела путевки, в полной мере осознавая, что это будет их совместное путешествие. Самым хлопотным оказался процесс укладки рюкзаков и дорожных сумок – например, Руфь доставала из шкафа одежду, чтобы взять с собой, в комнату входил Ллойд, видел чистые вещи, разложенные на постели, надевал их и отправлялся в сад. Руфь купила в дорогу печенье, а Ллойд все съел. Куда-то бесследно исчезли шесть тюбиков крема от загара. Однажды она, потеряв терпение, пригрозила мужу тем, что отправит его в дом престарелых, а на Колорадо поедет одна. Ллойд переспросил: «Куда-куда поедешь?» – и тогда Руфь проплакала всю ночь, не находя себе прощения.

Величайшее облегчение она испытала в половине седьмого утра, когда во Флагстаффе они погрузили свой багаж в автобус и уселись; водитель закрыл двери, и больше не надо было волноваться о том, что Ллойд распакует тщательно уложенные рюкзаки, что-нибудь достанет и потеряет.

– Наверняка у нее уже диабет, – заметил Ллойд.

– Только ничего такого ей не говори, – предупредила Руфь.

– А далеко до Лавы?

– Еще десять дней.

Ллойд мрачно покачал головой.

– Я им сто раз говорил, а они все равно продолжают курить.

После завтрака, пока Эбо и Дикси мыли тарелки в реке, Джей-Ти созвал всех туристов и предупредил, что впереди преодоление первого настоящего порога.

– Действительно он такой крутой? – спросил Сэм.

– На шесть баллов – если мерить по десятибалльной шкале, – ответил Митчелл, отрываясь от путеводителя.

– При нынешнем уровне воды – скорее на четыре, – поправил Джей-Ти. – Но все равно отнестись к нему надо со всей серьезностью. Поэтому наденьте спасательные жилеты, затяните крепления и вперед!

Джил засуетилась вокруг сыновей, чтобы удостовериться в том, что спасательные жилеты не болтаются на них, а сумки с вещами пристегнуты специальным замком, обошедшимся ей в спортивном магазине в Солт-Лейк-Сити впятеро дороже, чем она ожидала. Джил подтянула близнецам тесемки шляп (Марку вовсе незачем знать о том, что она не взяла с собой запасные головные уборы). Наконец Эбо велел ей угомониться и занять свое место на плоту. Слегка смущенная, она подчинилась. Эбо оттолкнулся, и три плота один за другом пустились по течению – впереди Джей-Ти, следом Эбо, и замыкающей – Дикси.

Вскоре зеркальная гладь впереди подернулась рябью, а на горизонте завис радужный водяной бисер.

– Стоп, – скомандовал Эбо. – Слушайте.

Все замолкли. До них донесся низкий гул воды. Джей-Ти встал на скамью, чтобы оглядеться, и плот слегка качнулся. Течение стремительно набирало скорость. Джей-Ти медлил до последней секунды, а потом торопливо сел и изменил курс на несколько румбов влево. Плот скрылся в вихре брызг, беспрестанно подскакивая среди волн.

Второй плот все быстрее поплыл за ним.

– Ноги в крепления! – заорал Эбо. – Внимание! Сэм! Что надо делать, когда я скажу: «Налегай!»?

– Грести изо всех сил! – откликнулся Сэм.

– Правильно! Вперед! – крикнул Эбо, и плот покатился вниз по «языку» порога, где вода низвергалась раздваивающимся потоком, темным, гладким и зловещим, прежде чем превратиться в сплошную завесу белой пены.

– Налегай! – гаркнул Эбо, и Джил, погрузив весло в воду, принялась грести изо всех сил. Плот накренился в одну сторону, потом в другую, его то и дело заливало водой, все гребли вразнобой, отчего весла постоянно соударялись. Каскад брызг обрушился на Джил и на мгновение ослепил ее, заставив судорожно хватать воздух ртом, а когда она, открыв глаза, увидела, как навстречу несется следующий вал, то просто пригнулась и завопила от восторга, будто ей предстоял очередной вираж на «американских горках».

А потом внезапно все закончилось тем, что плот вынесло на спокойную воду. Путешественники принялись восторженно кричать и, высоко подняв, в честь Эбо, весла, с шумом ударили ими по воде. Лишь тогда Джил обернулась, чтобы проверить, в порядке ли дети.

Она промокла насквозь, но, как ни странно, не замерзла. В считанные минуты солнце ее высушило, и Джил радовалась, что не надела рубашку, потому что в ней не было бы так приятно. Она посмотрела на Марка, а он – на жену, и они дружно расхохотались, чего не бывало уже много лет. Потом она обернулась и узрела настоящее чудо – мальчики не ссорились; казалось даже, что они соревнуются в том, у кого шире улыбка. Джил никогда не сказала бы этого вслух, но все же подумала: «Разве я не говорила, что вам понравится? Разве вы не счастливы быть здесь?»

«Конечно, счастливы, – сказала она себе. – Но лучше держи рот на замке».

Глава 8
День первый, вечер. Шестнадцатая миля

Вечером они разбили лагерь на узком пляже, переходившем в песчаный, усеянный камнями склон холма, возвышавшегося над рекой. Чтобы переправить с плотов на берег все необходимое для обустройства стоянки, Джей-Ти выстроил туристов в цепочку; гиды открепляли и передавали по ней всевозможные упаковки, пока наконец весь пляж не оказался завален ими. Потом, точно хлопотливые домохозяйки, гиды принялись устраивать походную кухню – раскладывать металлические столы, разжигать плитку, расставлять посуду. Эбо принес два ведра воды. Дикси вытащила огромную походную сковороду, встала на четвереньки и постаралась соорудить что-то вроде очага – вечером они намеревались жарить на гриле филе лосося.

Тем временем Джей-Ти отправился искать подходящее место для туалета, или, как выражались на реке, «ямы». Он уже не раз стоял здесь лагерем и знал, куда надо идти. Прошагав по тропке через густые заросли тамариска, Джей-Ти нашел удобное местечко с видом на реку и розовые скалы, отгороженное от посторонних взглядов большим валуном. Хороший вид из сортира тоже немаловажен. Перед ужином он приведет сюда всех, чтобы объяснить некоторые специфические нюансы. Но сейчас, после долгого дня на жаре, Джею-Ти больше всего на свете хотелось пива. Он обогнул валун и направился в лагерь, шлепая задниками сандалий по песку.

Когда он продирался через заросли, шуршание в траве заставило его замереть. Провалиться ему на этом месте, если местная гремучка не собирается сейчас осквернить только что найденный туалет. Джей-Ти присмотрелся, но, ничего не увидев, устало побрел дальше. Однако он снова услышал треск, как будто кто-то тряс сухие горошины в стручке. Джей-Ти подался назад, прекрасно понимая, что встреча со змеей в первый же вечер испортит настроение всем, что, несомненно, будет ощущаться на протяжении всего путешествия. «Ладно-ладно. Живи себе в этих кустах и пользуйся нашим туалетом, тварь. Я найду другое место».

Но, повернувшись, Джей-Ти услышал жалобный скулеж, источником которого уж точно не могла являться коварная рептилия. Он снова всмотрелся в заросли. Там, тяжело дыша, на груде листьев и веток лежала собака. Шерсть у нее была серая и свалявшаяся, нос пересох, в уголках глаз скопился желтоватый гной. Увидев человека, пес задрожал так сильно, что у него застучали зубы, – именно этот звук Джей-Ти и принял за погремушку змеи. Собака была несомненной дворнягой – наполовину пудель, наполовину терьер, сплошь в длинных серых завитках, с грязной щетинистой бородкой. У Джея-Ти в детстве был точно такой же пес – верный друг, спавший с маленьким Марони в одной постели, купавшийся с ним в ванне и очень любивший сандвичи с копченой колбасой. И вот теперь его прямой потомок смотрел блестящими черными глазами как будто в самую душу Джея-Ти.

Во время предыдущих ста двадцати четырех спусков Джей-Ти встречал на реке массу животных. Он видел горных баранов, койотов и бесчисленных диких кошек, посреди ночи круживших вокруг лагеря в поисках остатков съестного. Но собак он не видел никогда. Вообще-то людей с собаками не брали в поездку. Ему доводилось слышать рассказы гидов о том, что порой пастушеские собаки индейцев появляются на берегу, в верховьях, где доступ к воде относительно несложен, но сам Джей-Ти ни разу их не встречал. И этот пес уж точно не походил на четвероногого пастуха – если вымыть его и надеть ошейник, он мог бы сойти за домашнего любимца, имеющего свой вполне уютный угол в доме и регулярно наполняемую мисочку. Уму непостижимо, откуда здесь взялась собака, но уж точно не отстала от партии путешественников: тем в жизни не удалось бы протащить собаку мимо строгих служителей парка на переправе Ли. Неужели здесь, в сосняке, поселился какой-нибудь любитель дикой природы, турист-собачник?

Джей-Ти вытянул руку. Пес обнюхал пальцы и застучал хвостом по груде сушняка. Он попытался встать, но не смог и лег обратно, опустив морду на лапы.

– Эй, малыш! – как можно дружелюбнее обратился к псине Джей-Ти. – Ну же, вставай.

Та не двигалась.

Джей-Ти умел обращаться с затравленными животными: он полез в карман шортов и вытащил горстку арахиса. Пес принюхался и слизнул орехи с ладони. Джей-Ти отступил на шаг, продолжая приманивать собаку, и наконец та, с большим трудом переступая с одной лапы на другую, сумела встать.

Теперь он по крайней мере видел, в чем проблема: пес держал на весу правую переднюю лапу. Джей-Ти приблизился и, скормив бедняге еще несколько орешков, попытался осмотреть ногу. Собака шарахнулась, но Джей-Ти все гладил ее и кормил, пока та не успокоилась, и тогда обнаружилось, что между фалангами застрял большой кактусовый шип.

Неудивительно, что щенок скулил.

– Ну же, успокойся, мой мальчик. – Он приподнял лапу и попытался своими мозолистыми пальцами извлечь шип. Разумеется, в итоге обломился кончик. Собака легла и принялась лизать пострадавшее место.

Джей-Ти взглянул в сторону лагеря. Ему пришло было в голову вернуться и позвать на помощь Эбо и Дикси, но в то же время подумалось, что все это ему мерещится и собака исчезнет, стоит привести сюда еще кого-то. И тогда он, Джей-Ти, формальный руководитель группы, всю дорогу будет всеобщим посмешищем.

Поэтому он не задумываясь нагнулся, подсунул руки под пса и поднял. Фунтов сорок – не больше; Джею-Ти доводилось таскать грузы и потяжелее. С собакой на руках он выбрался из зарослей тамариска и зашагал по тропинке в лагерь.

Дойдя до холма, он увидел, что путешественники столпились вокруг плота Дикси, – видимо, потому, что та открыла ящик со спиртным. Многие извлекали из сумок деликатесы из персональных запасов. Эвелин первая заметила Джея-Ти. Потом обернулась Лена – она подтолкнула Митчелла, и тот довольно громко рявкнул: «Ну что еще?» – чем привлек всеобщее внимание и к Джею-Ти. Тот в своей старой ковбойской шляпе и выцветшей клетчатой рубашке под палящим солнцем осторожно спускался по песчаному склону с собакой на руках.

– У меня галлюцинации?.. – спросила сама себя Дикси, глядя из-под руки на своего коллегу и его странную ношу.

Спустившись на пляж, Джей-Ти присел на корточки и положил пса на песок. Мальчики подбежали, прежде чем родители успели их остановить, и принялись трепать найденышу уши и чесать живот. Пес немедленно позабыл про занозу, радостно перекатился на спину и раскинул лапы, как будто обрел давно утраченную семью.

Дикси спрыгнула на берег.

– И где ты нашел это чудовище?

– Там, в кустах, – усталым голосом ответил Джей-Ти. – Услышал шорох и подумал, что это гремучка, подошел ближе, и тут он начал скулить.

– А что здесь вообще делает собака? – поинтересовался Митчелл с широкой улыбкой. Он снял шляпу; мокрые кудрявые волосы облепили голову, и череп казался непропорционально маленьким. Некоторая двусмысленность, сквозившая в улыбке этого типа, навела Джея-Ти на мысль, что никакое объяснение не удовлетворит его.

– И откуда она взялась? – изумилась Эвелин.

– Не знаю, – ответил Джей-Ти. – Сэм, наполни-ка миску водой.

Сэм побежал к реке.

– Что вы собираетесь с ним делать? – спросил Митчелл.

– Для начала – вытащить шип у него из лапы.

– Бедняга!.. – воскликнула Эми, становясь на колени рядом с собакой. Она уже надела другую футболку, белую, с коричнево-оранжевым логотипом «Хард-рок кафе».

– А потом? – настаивал Митчелл.

Джей-Ти посмотрел на пса, рефлекторно подергивавшего задними лапами – реагировавшего таким образом на поглаживания.

– Понятия не имею, – ответил он. – Просто не представляю.

Глава 9
День первый. Шестнадцатая миля

Шип оказался с зазубренным острием, поэтому Эбо и Дикси пришлось прижать пса к земле, пока Джей-Ти вытаскивал впившуюся в лапу крючкообразную колючку, расшатывая ее с помощью пинцета. Пес попытался тяпнуть Дикси, но в конце концов Джей-Ти извлек занозу. Гиды отпустили пса, тот с трудом поднялся, отряхнулся, захромал к кусту и задрал ногу, а потом ушел в тень, чтобы зализать ранку.

Джей-Ти швырнул шляпу на плот, зашел в воду и окунулся. Весь мокрый, он забрался на корму, достал сумку и вытащил банку пива. Эбо и Дикси присоединились к нему. Путешественники один за другим разошлись по своим делам, остался лишь Митчелл.

– Митчелл, одну минуту, – попросил его Джей-Ти.

Митчелл же, ничего не сказав, повернулся и ушел.

– Кажется, случилось непредвиденное. Как по-вашему? – спросил Эбо, устраиваясь поудобнее.

– И это серьезно, – заметила Дикси. – Слава Богу, пес здоров.

– Женщина, ты спятила? – участливо поинтересовался Эбо.

– Достаточно здоров, чтобы нам не пришлось слишком его жалеть. Вот что я хотела сказать.

– У тебя ледяное сердце, – с упреком в голосе заметил Джей-Ти.

– Не делай из меня Снежную королеву, – отрезала Дикси. – Я просто практичная. Где, например, псина будет спать?

– На моем плоту, – тут же вызвался Эбо.

– Или с Митчеллом, – не очень уверенно предположил Джей-Ти. Они взглянули на берег. Митчелл, расстелив на песке огромную карту, сверялся с путеводителем. Пес осторожно приблизился к нему. Митчелл поднял голову и отвесил такой взгляд, что собака попятилась.

– Может быть, это пастуший пес? – спросил Эбо.

– Возможно… Хотя и не похоже.

– Или его привезли на плоту.

Джей-Ти покачал головой:

– Я представить не могу, чтобы кто-то протащил собаку мимо наших рейнджеров. Скорее всего его привел с собой по тропе какой-нибудь «дикий» турист, а потом потерял.

Эбо перегнулся через борт плота, нащупал сетку и достал еще по банке пива каждому.

– Не будем уклоняться от темы, – попыталась вернуть разговор в деловое русло Дикси. – Собака может причинить нам массу проблем.

Эбо сложил ладони рупором.

– Хьюстон, у нас проблемы!..

– Лучше позвони сотрудникам парка, – предложила Дикси.

– Думаешь, эту ситуацию можно отнести к разряду чрезвычайных? – спросил Джей-Ти.

– А как по-твоему?

– И что сделают сотрудники парка? – продолжал Джей-Ти. – Все бросят и пришлют сюда лодку? И что потом? Выдворят его отсюда? С раненой лапой?

– Прости, командир, но пес вовсе не выглядит таким уж беспомощным, – заметил Эбо, и все трое посмотрели на пляж.

Пес бегал за палками, которые бросали ему Сэм и Мэтью. Из-под его лап взметались фонтанчики песка. Джею-Ти подумалось, что, с точки зрения мальчишек, абсолютно естественно, спускаясь по Колорадо, в первый же вечер подобрать бродячего пса.

Он взглянул на часы. Почти семь, а они еще и не начинали готовить ужин.

– Давайте сначала покормим людей, а потом разберемся с собакой. Я уж точно не намерен думать об этом прямо сейчас.

– Что у нас на ужин?

– Лосось.

– Господи Боже мой, как же я обожаю лосося! – во всю глотку провозгласил Эбо.

– Прекрасно. Вот ты его и будешь готовить.

– Это моя слабость – жарить лосося!!!

– Заткнись, Эбо. Если ты будешь все две недели вот так сотрясать воздух, я просто не выдержу, – попыталась прервать красноречие своего коллеги Дикси.

Тот прищурился.

– А не хочешь ли сегодня прилечь со мной, детка?

– Проехали.

Джей-Ти бросил пустую банку в мешок для мусора.

– Эбо, разжигай гриль. Дикси, научи мальчишек сплющивать пустые банки.

Он открыл походный холодильник, вытащил лососину, поднял голову – и увидел стоящего на носу Митчелла.

– Вам что-нибудь нужно, Митчелл?

– Просто хотел спросить, что вы собираетесь делать с собакой.

– Мы пока не решили.

Митчелл, сложив руки на груди, являл собой воплощенное миролюбие.

– Дело в том, что некоторые беспокоятся. У Лены аллергия. А если вдобавок у собаки бешенство или что-нибудь такое…

– Мы все уладим, Митчелл, – уверил Джей-Ти.

– Я много лет мечтал об этой поездке, – страдальческим голосом напомнил тот.

– Понимаю. – Джей-Ти почувствовал, что начинает терять профессиональное спокойствие. – Но не волнуйтесь, собака не испортит нам путешествие.

– Если хотите джина с тоником, ребята, так у нас есть.

– Спасибо. В другой раз. А теперь будем готовить ужин.

И через полчаса они действительно приготовили превосходный ужин. Никто не забыл о том, что сегодня День независимости. С помощью пары весел, мотка веревок и благодаря умению вязать морские узлы Эбо развесил над столом гирлянду красно-сине-белых шаров, а на десерт подали торт, также выдержанный в цветовой гамме, присущей американскому флагу. Дикси, к восторгу присутствующих, воткнула в него бенгальский огонь. Пес, еще два часа назад представлявший собой столь жалкое зрелище, теперь носился под столом, подбирая упавшие куски. Он вскоре уяснил, что проще не отходить от Ллойда, по забывчивости то и дело ставившего тарелку на землю и тут же отправлявшегося за следующей порцией.

– Ты взял уже три! – сердито одернула мужа Руфь. – Хватит.

Хотя путешественники провели вместе не более суток, между ними уже успели завязаться дружеские отношения. Эми, прихватившая с собой колоду карт, развлекала Сэма и Мэтью фокусами. Марк и Митчелл выяснили, что в детстве одновременно отдыхали на одном канадском курорте. Лена убедила Джил, что управляться с цифровой камерой вовсе не так сложно, как кажется.

Только Джей-Ти сидел в одиночестве на плоту и прислушивался к шуму воды вокруг. Наступили сумерки, утесы утратили свой цвет и темными силуэтами возвышались на фоне бледно-оранжевого неба. Пес уж точно не испортит ему вечер – Джей-Ти не сомневался, что все так или иначе уладится. Весьма немногое способно его обеспокоить – вот почему он такой классный речной гид. Он принимает непредвиденное с улыбкой, как божий дар, извлекает из случившегося урок и движется дальше.

Джей-Ти взглянул на туристов – они сидели на циновках, на бревнах или прямо на песке и доедали десерт. В своем большинстве – весьма приятная компания. Разве что Митчелл нередко бывает весьма докучлив. Следовало признать, что Джея-Ти беспокоила Эмми, так как раньше в проводимых им спусках никогда не принимал участие человек такого веса. Теперь необходимо сбалансировать эту аномалию и скорректировать ряд параметров пеших прогулок. А если Эми не сможет проходить столько же, сколько и остальные? Ну что же – вне зависимости от индивидуальных физических особенностей каждый сможет извлечь для себя что-то интересное из путешествия по каньону, так что Эми получит свою порцию развлечений. И кто знает, какие силы она откроет в себе при этом?

Вот почему Джею-Ти так нравились эти туры – он любил наблюдать, как люди обретают новые качества и черты характера. Боязливые идут на риск, тихони проявляют отчаянную смелость, а крутые бывалые частенько ведут себя как слабаки. Самомнение умеряется, жизненные планы подвергаются изменениям. Во время спуска по реке многие начинают замышлять новые проекты.

– Последняя порция десерта! – провозгласил Эбо.

Свет ущербной луны скользил по утесам, навевая романтическое настроение, однако оно быстро пропало при одной только мысли о том, что нужно вымыть тарелки, отскрести кастрюли, запаковать еду, а потом хорошенько выспаться. С собакой можно разобраться завтра.

Если бы сейчас кто-нибудь попросил Джея-Ти дать оценку первому дню, он поставил бы твердую пятерку.

Ну ладно, пять с минусом. Из-за собаки.

4 июля

Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, заберите меня отсюда. Я не смогу продержаться здесь две недели – все на меня пялятся, и я знаю, о чем они думают. «Что эта толстуха делает на плоту? Почему она не проводит лето в лагере для толстяков? Интересно, где она взяла такую огромную футболку? Быстрее становитесь в очередь, пока толстуха не слопала весь десерт!»

Интересно, что должно случиться, чтобы вызвали вертолет? Может быть, если повезет, меня укусит гремучая змея. А может быть, гремучие змеи боятся толстяков.

Ну и ладно. Здесь довольно мило. Но очень жарко, и у меня совсем нет сил. Надеюсь, гиды не заставят меня работать, потому что я даже двигаюсь с трудом. Мама вчера вечером заставила меня ставить вместе с ней палатку, и я чувствовала себя как будто на гриле. Кстати, когда мы покончили с этим, я залезла внутрь переодеться, ну и заняла всю палатку целиком. Соболезную маме, но именно она хотела ехать, и, если в итоге ей предстоит умещаться на трех дюймах пространства, нужно было подумать об этом раньше.

Может быть, однажды ночью я просто уплыву по реке, как кит, пока все будут спать, и больше меня никто не увидит.

Вчера мы нашли собаку. Некоторые боятся, а я не вижу, в чем проблема. Я скормила ей прорву лосося, так что она меня полюбит. Может быть, я смогу ее хорошенько раскормить, и тогда у нас будет нечто общее.