Текст книги "Любовь не кончается: Джулитта"
Автор книги: Элизабет Чедвик
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 19 страниц)
ГЛАВА ШЕСТИДЕСЯТАЯ
Джулитта опустилась на колени перед статуей Марии Магдалены. От каменного пола тянуло холодом. Вместе со словами молитвы из ее рта вырывались струйки пара. Казалось, Арлетт, даже мертвая, присутствовала и царила в построенной ею святой обители. Тело покойной находилось в маленькой часовне за главным алтарем.
Выточенная из дерева и слоновой кости, статуя Марии Магдалены была облачена в зеленое одеяние. Ее спокойное, умиротворенное лицо обрамлял легкий белый платок. В тусклом свете, исходящем от маленькой красной лампады, на щеках статуи играл нежный розовый румянец.
Перед алтарем гордо возвышалась толстая свеча. За ней, в маленькой нише, выстроилась пирамида мерцающих огоньков, зажженных за упокой души Арлетт де Бриз, ее дочери Жизели и Моджера де Фоввиля. Перекрестившись, Джулитта поднялась с колен и добавила в пирамиду еще одну свечу. Со дня возвращения в Бриз она приходила сюда каждый день и подолгу молилась о душе покойного мужа.
Трагическая гибель Моджера заставила Джулитту по-новому посмотреть на окружающий мир и в первую очередь на собственное прошлое. Как и предполагал Бенедикт, чувство вины не давало ей покоя ни днем, ни ночью… Теперь она вспомнила ту горечь и тот гнев, которые испытала в детстве, когда обнаружила, что мир не сошелся на ней клином и неизвестно откуда появившаяся сводная сестра может спокойно и уверенно заявить свои права на все, чем она, Джулитта, дорожила и гордилась, – на место в жизни, на отцовскую любовь и Бенедикта. Джулитта не могла обманывать себя сейчас, даже если бы и захотела: она ненавидела Жизель задолго до того, как увидела ее впервые. Далекой майской ночью, находясь в горячих объятиях Бенедикта, она в глубине души упивалась чувством злорадства: ведь ей удалось хоть на одну ночь украсть его у ненавистной соперницы. Выйдя замуж за Моджера, она с лихвой заплатила за ту ночь. Заплатил и Моджер. Ценой жизни.
За стенами монастыря набирали силу февральские сумерки. Небо окрасилось в бледный серо-голубой цвет.
Тяжело вздохнув, Джулитта запахнула накидку и направилась к входной двери, распахнутой настежь. Она не дошла до нее нескольких шагов, когда услышала фырканье Фреи и звон металлического кольца, к которому были привязаны поводья.
Спустя несколько секунд на пороге появился отец. Перекрестившись, он вошел в часовню.
Несмотря на свои сорок девять лет, глубокие морщины и обильно окрашенные сединой волосы, Рольф по-прежнему оставался привлекательным мужчиной. За время, пока Джулитта и Моджер были на ярмарке, он начал брачные переговоры с одной местной вдовушкой, веселой и хорошенькой женщиной на двадцать лет моложе, с тремя детьми и приданым таких же впечатляющих размеров, как ее бедра. Джулитта одобрила отцовский выбор: леди Алиция пришлась ей по душе. По крайней мере, теперь ей не придется беспокоиться за него, ведь рядом с ним будет женщина.
Сейчас в глазах Рольфа мерцали едва заметные лукавые искорки, он двигался легкой и упругой походкой влюбленного юноши.
– Дочка, – вместо приветствия начал он, – я знал, что найду тебя здесь.
– Я собиралась уходить.
Рольф кивнул и посмотрел на нее с заботой и любовью.
– Да, уже темнеет.
Джулитта понимала, что отец приехал в монастырь не для того, чтобы помолиться у могилы покойной жены – это было не в его правилах. Он приехал, чтобы отвезти дочь домой.
– Подожди минутку. – Рольф прошел вперед и, склонив голову перед алтарем, зажег три свечи: за души Арлетт, Жизели и Моджера.
В углу скрипнула и отворилась потайная дверь. Вошедшая в часовню монахиня быстро осенила себя крестным знамением и, смиренно кивнув Рольфу и Джулитте, прошла к лампаде и подрезала фитиль. Затем она занялась свечами.
– Как бы я хотела обладать таким же спокойствием, – тихо проронила Джулитта, глядя на нее.
Рольф мягко взял дочь под локоть. Они вместе вышли во двор и вдохнули сырой холодный воздух. Вокруг виднелись голые, почерневшие от сырости стволы деревьев.
– Всему свое время, – молвил Рольф. – Ты слишком требовательна к себе.
Джулитта слабо улыбнулась.
– Интересно, в кого же я такая?
– Совершенно определенно – в мать. – Скрестив руки, он подсадил дочь в седло.
– А не в тебя ли?
– Нет. Я много требую от других. Но не от себя.
– А мне, похоже, свойственно и то и другое. – Джулитта взяла поводья.
– И еще упрямство, – с улыбкой добавил Рольф.
Почти всю дорогу они проехали в полном безмолвии. Наконец впереди показалась башня замка с высокими окнами, в которых дрожали освещавшие комнаты изнутри огоньки факелов. От костров, разложенных во дворе, в воздух поднимались столбы дыма. Легкий ветерок разносил по окрестностям ароматы готовящегося на них ужина. Отец и дочь въехали во двор.
– Сейчас ты моложе, чем была твоя мать, когда я впервые встретился с ней. У тебя впереди вся жизнь.
– Так же, как и у нее когда-то?
Рольф вздрогнул.
– Тогда мы с ней были очень счастливы. В том, что случилось потом, только моя вина. Я это знаю и сделал бы все иначе, повернись время вспять. – Он напряженно всматривался в окаменевшее лицо дочери. – Я не забыл Эйлит и до сих пор тоскую по ней. Она – всегда в моем сердце и покинет его только тогда, когда я успокоюсь в земле. Но какой смысл оглядываться назад только для того, чтобы усилить скорбь? – Он прикоснулся к броши на накидке – к шестиногому Слипниру, скакуну бога Одина.
– Так что же ты ждешь от меня? – Джулитта быстро спешилась, опасаясь, что сейчас отец сделает то, чего бы ей не хотелось – начнет утешать и увещевать ее. – Что я как ни в чем не бывало вернусь к прошлой беззаботной жизни?
– Я имел в виду совсем другое, и ты хорошо это знаешь. – Рольф спешился и поморщился от боли в коленях. – Если ты собираешься мужественно нести свой крест – неси, но незачем поднимать его слишком высоко. Ты не увидишь ни дороги, по которой идешь, ни того, кто., шагает рядом Именем Господа заклинаю, дочка, соедини свою жизнь с Бенедиктом. Можешь считать, что это мое благословение. Впрочем, даже если ты против, я, как отец, приказываю тебе. – Лукаво улыбаясь, он осмотрел дочь с головы до ног, помолчал, а затем совершенно серьезно добавил: – Он хотел приехать в часовню, но я решил, что сначала поговорю с тобой сам.
Джулитта затаила дыхание.
– Где он?
– Он приехал из Руана всего час тому назад, – сообщил Рольф, почесав подбородок. – Как я понял, он собирается отплыть в Корунью на борту нового корабля, построенного Обертом. Впрочем, Бенедикт сам тебе все расскажет. Для этого он и приехал.
Пальцы Джулитты крепко сжали подол платья.
– Но где же он, отец?
Рольф передернул плечами.
– Уезжая, я оставил Бенедикта в зале. Где он сейчас, не знаю. Найдешь сама. И поспеши: скоро позовут к ужину. – Он склонил голову набок. – Чего же ты ждешь, глупенькая? Иди к нему! – Рольф выразительно взмахнул руками.
Несколько мгновений Джулитта стояла в нерешительности, затем, приподняв юбки, повернулась и почти бегом направилась к башне. Рольф с улыбкой на губах смотрел ей вслед, однако в его глазах застыла горечь.
– Я уезжаю завтра утром и хочу, чтобы она поехала со мной. – Бенедикт положил руку на крышку дремлющего улья. Пчелы не издавали ни звука, но он знал, что они живы. Моросил мелкий дождь, рассыпаясь серебряными капельками по волосам и темной накидке молодого человека. Повсюду чувствовалось приближение весны. В нос ударял тяжелый запах влажной почвы. Неожиданно он напомнил Бенедикту о тяжелых утратах и могильных холмах.
Долгих четыре месяца юноша заставлял себя держаться от Джулитты на расстоянии, понимая, что она должна прийти в себя после смерти мужа Осень сменилась зимой, а она все еще продолжала носить траур по Моджеру. Изредка наведываясь в Бриз, Бенедикт видел, как Джулитта каждый вечер ездила в монастырь и подолгу молилась там, преклонив колени, а потому даже не решался приблизиться к ней, чтобы поговорить. Он терялся в догадках. Готова ли она начать жизнь заново? Или после смерти Моджера та потеряла для нее смысл? Сегодня, именно сегодня, он был твердо намерен выяснить все. До конца.
С ней или без нее, Бенедикт собирался завтра утром отправиться в дальний путь. Ему предстояло отвезти из Руана в Кастилию трех племенных кобыл – подарок Рольфа Родриго Диасу. Бенедикту не терпелось снова подставить лицо морскому ветру, услышать крики чаек, вдохнуть горячий воздух Иберии и аромат лимонов. Он соскучился по мудрым, приправленным ядовитыми остротами речам Санчо, по доброй улыбке Фейсала и угощениям, которыми его потчевала темноглазая жена лекаря. Вспомнив обо всем этом, Бенедикт добродушно улыбнулся.
Скрип садовой калитки отвлек его от раздумий. Послышался тихий свист и голос Джулитты, затем шелест шагов и радостный собачий лай. Спустя мгновение на полянку вылетел огромный сторожевой пес по кличке Гриф. Он по-приятельски прыгнул Бенедикту на грудь, обдав его слюной и радостно взвизгнув. Длинный и мохнатый хвост Грифа мелькал в воздухе как хлыст.
– Сидеть! – приказал Бенедикт. – Сидеть, Гриф.
Жалобно заскулив, пес обиженно глянул на молодого человека и мелкой рысью побежал к стене, где темнела горка свежевырытой земли. Вечернюю тишину нарушил характерный журчащий звук льющейся воды.
На тропинке появилась Джулитта. Едкий дым факела в ее руке наполнял воздух запахом смолы.
– Я искала тебя. Отец сказал, что оставил тебя в зале… – сказала она, с невольным кокетством надув губы.
– Мне не сиделось на месте, – слабо улыбаясь, заметил Бенедикт.
– А еще отец сказал, что ты приехал попрощаться. – Факел слегка дрожал в ее руке.
– Да, «Доро» отплывает в Корунью завтра. С грузом лошадей и шерсти. Обратно он привезет иберийских жеребцов и вино. – Бенедикт говорил скованно, никак не решаясь перейти к делу, с которым он приехал в Бриз и пришел сюда. Нужные слова витали в воздухе, ощутимые, но неуловимые, как дым факела.
– Твой отец доволен новым судном? – вежливо поинтересовалась Джулитта.
Они говорили точно два незнакомца, только что представленные друг другу. «Возможно, так оно и есть, – подумал Бенедикт, – произошло столько перемен, да и сами мы изменились»
– После потери «Дракона» отец только и думал, что о новом корабле. Да, он остался им доволен «Доро» – самое крупное судно из всех, которыми он владеет. При этом оно не уступает им в скорости.
Джулитта кивнула, нервно покусывая губы. Вдруг Бенедикт шагнул вперед и впился в них своими губами.
Дальний рожок позвал обитателей замка к ужину. Отстранившись, молодые люди сквозь полумрак напряженно вглядывались друг в друга Гриф метался вдоль стены, сосредоточенно принюхиваясь к подымавшимся от земли весенним запахам и возбужденно пофыркивая.
– Я неспроста пришел сюда. Мне нужно было поговорить с пчелами… – Бенедикт кивнул головой в сторону ульев. – Ты привыкла рассказывать им все без утайки. Вот я и решил последовать твоему примеру.
– Что же ты собирался рассказать?
– Это зависит от тебя.
Воцарилась гнетущая тишина Они оба словно потеряли дар речи. Факел в руке Джулитты дрогнул и опустился вниз.
– Я боюсь, – прошептала она.
– Чего?
– Мне страшно потому, что то, чего я так долго ждала и о чем мечтала, преподносят мне на блюде.
Бенедикт поморщился.
– На блюде? Мы сами выстрадали счастье и недешево заплатили за него. – Он замолчал Между его бровями пролегла глубокая морщина. – О Господи, всему этому пора закончиться! Позволь мне сказать пчелам правду!
Решительно шагнув вперед, Бенедикт взял факел и, не размышляя ни секунды, воткнул его в рыхлую землю рядом с ульем. Затем обвил руками тело Джулитты и нежно поцеловал ее.
Этот поцелуй рассеял сомнения и страхи в прах. Губы Бенедикта были страстными и ласковыми, жадными и щедрыми. И снова, как в далекую майскую ночь, как в тот памятный вечер здесь же, в саду, как в прекрасных видениях, заставлявших ее улыбаться во сне, Джулитта ощутила бурное биение жизни в теле любимого. По ее венам побежал огонь, сердце взволнованно затрепетало. Все еще боясь поверить в свое счастье, она прижималась к груди Бенедикта.
– Если ты откажешь мне, я сойду с ума, – страстно пробормотал он. – Умоляю, Джулитта, скажи «да».
Джулитта прислушивалась к учащенному биению его сердца. Упругий жезл Бенедикта прикоснулся к ее животу, говоря о страсти больше, чем все слова.
– Я выбираю будущее, – выдохнула Джулитта и обвила руками шею любимого, словно боясь, что кто-то еще может украсть у нее то, чем она так сильно дорожила, без чего не видела жизни. Бенедикт вполголоса, как заклинание, повторял ее имя и покрывал лицо Джулитты обжигающими поцелуями.
Радостно виляя хвостом, к ним подлетел Гриф. Он вклинился между влюбленными, уперся грязными передними лапами в их плечи и с материнской нежностью вылизал лица обоих своим влажным шершавым языком. От души рассмеявшись, они разомкнули объятия. Напустив на себя строгий вид, Бенедикт велел псу сесть. Гриф жалобно заскулил, но повиновался. На его морщинистой морде застыло уморительное выражение немого упрека. Но ненадолго. Для порядка помолчав несколько секунд, пес разразился обиженным, протестующим лаем.
Бенедикт бросил смущенный взгляд на Джулитту платок сполз с ее головы, волосы беспорядочной волной упали на грудь и плечи Джулитта. Великолепная и прекрасная, как сам май, Джулитта! Его Джулитта!
– Пойдем, – позвал он. – Гриф прав, нам действительно пора.
Бенедикт взял Джулитту за руку и направился к калитке, увлекая ее за собой Их пальцы тесно переплелись, сердца бились в такт.
Рука об руку, как жених с невестой, они вошли в дом.
