Текст книги "Любовь не кончается: Джулитта"
Автор книги: Элизабет Чедвик
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)
Между тем Роберт с явным наслаждением купался в теплых взглядах Джулитты, искоса любуясь ее милым личиком и слегка приоткрытыми чувственными губами.
– Откровенно говоря, я приехал за испанским жеребцом. Таким же, на котором ездил мой отец. – Он слегка подался вперед и ласково потрепал руку Джулитты, лежащую на подлокотнике кресла, а затем с явной неохотой обернулся к Рольфу. – Полагаю, у тебя найдется такой?
Рольф поерзал на скамье.
– Испанский жеребец?
– Разумеется, я не хочу сказать, что лошади, которых ты разводишь здесь, плохи, – поспешил заверить его герцог. – Даже мой отец, как ты знаешь, человек весьма требовательный, всегда оставался доволен ими. Но в особо торжественных случаях он все же предпочитал испанского жеребца Это вопрос престижа. И я хочу иметь такого же.
Рольф задумчиво почесал подбородок, покрытый рыжевато-серебристой щетиной. «Даже получив такого коня, ты никогда не станешь таким, как твой отец, – с сожалением подумал он. – В противном случае кастильский король сам прислал бы тебе полдюжины жеребцов из своей личной конюшни».
– Смею заверить, что найду нужного коня. Но обойдется он вам недешево.
Убрав мясистую волосатую лапу с руки Джулитты, Роберт капризно взмахнул ею в воздухе.
– Не волнуйся. Твои усилия будут щедро вознаграждены.
Рольф поджал губы. Вознаграждены? Но чем? Слухи о расточительности герцога давно уже стали притчей во языцех. Спустя год после смерти Вильгельма-Завоевателя его старший сын благополучно пустил по ветру огромное наследство и сейчас мог бы сшить себе необъятную накидку из своих долговых расписок.
Рольф глотнул вина и снова, смакуя, задержал его во рту. В глубине души он надеялся, что Бенедикт привезет из путешествия нескольких жеребцов, но день проходил за днем, а зять все не возвращался. Коня же следовало достать как можно быстрее.
– Что скажешь? – требовательно спросил Роберт. – Ты согласен выполнить мое поручение, или мне следует поискать жеребца в другом месте?
Рольф устало провел ладонью по лбу.
– Прошу прощения, сэр, но сегодня я слишком утомлен и подавлен… Я с радостью выполню ваше пожелание Но, кто знает, может быть, вы найдете то, что заслуживает вашего внимания, и в Бризе?
Герцог окинул восхищенным взглядом Джулитту.
– В Бризе действительно есть то, что заслуживает моего внимания, – игриво заметил он. – Но я все же хотел бы получить именно испанского жеребца. – Он отстранился от стола, позволяя слуге наполнить вином его кубок.
– Хорошо. В Бордо вот-вот откроется ежегодная лошадиная ярмарка На ней нередко попадаются испанские жеребцы, да и цены там ниже, чем на севере. Возможно, я смогу подобрать для вас достойного скакуна.
– Возможно. Тебе виднее, – согласился Роберт, не сводя глаз с Джулитты. – По-моему, я где-то видел тебя раньше, – задумчиво произнес он, сдвинув брови.
Джулитта насторожилась: ситуация приобретала новый и весьма неприятный оборот Она осознавала, что дальше заигрывать с герцогом Робертом опасно… Стоило ему вспомнить, что он видел ее не где-нибудь, а в банях Саутуорка, как его притязания сразу бы вышли за пределы разумного.
– Полагаю, в Улвертоне, – с наигранной легкостью подсказала она. Ребенком я частенько путалась у всех под ногами и целыми днями не выходила из конюшни.
– В Улвертоне? Пожалуй, да. – Облокотившись на стол, герцог подпер подбородок указательным пальцем. – Но мне кажется, что мы встречались не только там, но и где-то еще.
Мило улыбнувшись и передернув плечами, Джулитта взмахнула ручкой и принялась засыпать Роберта вопросами о достоинствах и качествах испанского жеребца, которого он так страстно хотел иметь Польщенный обилием внимания со стороны юной красавицы, герцог решил не напрягать без толку свою память и вскоре увлек Джулитту в светский разговор, великим мастером которого он себя считал Между тем слуги убрали со столов грязные подносы и расставили скамьи и кресла вдоль стен.
Когда Рольф пригласил гостя осмотреть конюшни, тот нехотя поднялся на ноги, на прощание ласково сжав коленку Джулитты.
– Ты красива и умна, – пробормотал он. – Я бы хотел наслаждаться твоим обществом почаще.
Джулитта ждала этих слов весь вечер, но, услышав их, не смогла подавить дрожь волнения.
– Вы оказываете мне большую честь, мой господин, – скромно потупив взгляд, произнесла она, прекрасно понимая, что такая честь вполне может в итоге принести ей лишь бесчестие.
– Я говорю вполне искренне. И в доказательство своих слов приглашаю тебя к своему двору У нас мало таких очаровательных и тонких собеседниц.
Ресницы Джулитты затрепетали.
– Вы очень добры, мой господин, – тихо обронила она. – Но боюсь, что не смогу принять вашего приглашения, так как обязана в первую очередь выполнять свой долг жены и хозяйки дома.
– О, я уверен, мы что-нибудь придумаем на этот счет, – с многозначительной улыбкой заметил Роберт.
И очень скоро он действительно кое-что придумал К неудовольствию Моджера, именно ему герцог Роберт поручил отправиться в Бордо за испанским жеребцом. Впрочем, со стороны его решение выглядело вполне логично, так как Рольф, вынужденный заниматься погребением Арлетт, не мог покинуть Бриз.
– Какого черта ты кокетничала и заигрывала с ним? – набросился Моджер на Джулитту, когда в полдень следующего дня герцогский отряд выехал за ворота замка. – А может, ты делала это нарочно, чтобы получить возможность повилять задницей при дворе? Ты вела себя, как последняя шлюха!
Лицо Джулитты побелело от негодования.
– Как ты смеешь говорить со мной таким тоном, – с трудом сдерживая ярость, хладнокровно спросила она и, развернувшись, зашагала к башне. Но Моджер схватил ее за руку и грубо повернул к себе лицом.
– Ты думаешь, я не понял, почему он решил послать на поиски этой клячи именно меня? Только для того, чтобы развязать себе руки и вдоволь поразвлечься с тобой!
– Неужели ты действительно думаешь, что я подпущу к себе этого самоуверенного волокиту? – раздраженно фыркнула она.
– А что же я должен думать после того, как полюбовался на твое вчерашнее поведение? Бог свидетель, еще немного, и ты уселась бы к нему на колени.
– Неужели ты ничего не понял? Я просто старалась отвлечь его внимание от отца, который был так подавлен, что, похоже, не смог бы постоять за себя сам. Если бы не я, герцог не отстал бы от него, пока не добился разрыва торговых отношений с двором Руфуса. Дело могло принять опасный оборот и закончилось бы тем, что они с отцом наговорили бы друг другу глупостей.
– Тебя это не касалось, женщина! – процедил Моджер, мрачнея. – Ты вела себя непристойно.
– Нет, касалось! – вспыхнула Джулитта. – И я ничем не запятнала свое имя!
Моджер оглянулся вокруг: обитатели замка, бросив свои дела, с интересом наблюдали за семейной ссорой. Перехватив суровый взгляд Моджера, они мигом отвернулись, но, вне всяких сомнений, продолжали внимательно прислушиваться к каждому слову, сказанному супругами, чтобы впоследствии посплетничать с соседями.
– Мне следовало бы высечь тебя, – тихо пробормотал он.
– Неужели ты умеешь решать проблемы только одним способом? – с вызовом заявила Джулитта. – Порка все поставит на свои места или утешит твое оскорбленное мужское самолюбие, отвечай! – Она попыталась высвободиться, но не смогла.
– Святой долг каждой женщины повиноваться мужу! – прошипел он. – И я любой ценой добьюсь от тебя беспрекословного подчинения!
Некоторое время оба, тяжело дыша, молча смотрели друг на друга Затем Моджер негромко чертыхнулся и впился губами в губы Джулитты.
Она попыталась вырваться, но его сильные руки крепко держали ее тело, в то время как жадный язык с силой раздвигал ее губы.
– Святой долг, – повторил он, с неохотой отстраняясь. – По доброй воле или нет, но теперь ты принадлежишь мне. Ты моя.
По доброй воле или нет…
Прикусив губу, Джулитта лежала навзничь и невидящим взглядом смотрела на деревянные перекладины крыши. Все ее тело мучительно ныло под тяжестью Моджера, который ритмичными толчками вонзался в плоть жены. В ушах стояло его шумное, учащенное дыхание. Сегодня он даже не пытался доставить ей хоть немного удовольствия, подобно изголодавшемуся самцу бесстрастно удовлетворяя свою похоть.
Поерзав, Джулитта попыталась расслабить онемевшие мышцы и перевести дыхание.
В ответ на эти робкие движения Моджер поднял голову и пристально вгляделся в лицо жены. В его глазах неожиданно промелькнуло выражение смущения и растерянности. Протянув дрожащую руку, он почти нежно пробежал пальцами по тугой темно-рыжей косе Джулитты.
– Ты сама страдаешь от своего своенравия и упрямства, выбивая меня из колеи, вынуждая терять самообладание.
Джулитта не удивилась подобным обвинениям в свой адрес. Она уже давно привыкла к тому, что оказывалась виноватой всегда и во всем. Скорее всего, Моджер за всю жизнь не признал ни одной своей ошибки. Подумав об этом, она промолчала.
Слегка нахмурившись и покраснев, Моджер осторожно отстранился от нее. Опустив юбки Джулитты, небрежно задранные им в порыве страсти, он отвернулся и начал приводить в порядок одежду. Удовлетворив похоть, Моджер снова стал образцом скромности и целомудрия.
– Ты не поедешь ко двору герцога Роберта, – сухо заметил он, натягивая штаны. – Я не допущу этого.
– Ты собираешься пойти против воли правителя?
– Он всего лишь пригласил тебя, а не приказал явиться во что бы то ни стало.
Джулитта обвела взглядом широкую спину и могучую, крепкую шею мужа.
– Тогда как же ты поступишь? – поинтересовалась она, садясь на кровати. – От моего имени отвергнешь его приглашение?
– Ты ведь хорошая и послушная жена, не так ли? – с легкой иронией спросил он, резко поворачиваясь к Джулитте. – Твой долг – подарить мне наследника, в чьих жилах текла бы кровь моих предков А если мы разлучимся, то ты не сможешь забеременеть. Поэтому я решил взять тебя в Бордо.
Джулитта неторопливо накинула на голову платок. Большинство женщин, и она не являлась исключением, мечтало о возможности появиться при дворе герцога Нормандского. Но при упоминании о лошадиной ярмарке сердце Джулитты затрепетало, дыхание участилось: она с детства обожала эти шумные сборища, где пахло лошадьми, где человека охватывал азарт, надежда на шанс обнаружить слиток золота в куче отбросов.
– Ты действительно собираешься взять меня с собой? – затаив дыхание, уточнила она, не сводя с мужа пристального, требовательного взгляда.
– Да, я уже принял решение, – прищурившись, ответил Моджер. – Я не позволю Роберту Нормандскому ухлестывать за тобой в мое отсутствие.
Аккуратно завязав на голове платок, Джулитта поднялась с кровати Тело все еще ныло после грубых супружеских ласк, но она не замечала этого Ее душа ликовала В порыве ревности Моджер дал ей то, к чему она стремилась.
– Когда ты собираешься отправиться в дорогу? Надеюсь, я успею собрать вещи? Не стану откладывать это дело в долгий ящик и возьмусь за него немедленно.
Моджер поправил ремень и рубашку.
– Начинай, если хочешь.
Его голос заметно смягчился Польщенный готовностью Джулитты ехать с ним, Моджер самодовольно усмехнулся теперь ее глаза будут сверкать только для него, а губы улыбаться только ему Пусть Роберт Нормандский кусает локти и воет от зависти!
ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ СЕДЬМАЯ
Два месяца старый Санчо обучал Бенедикта искусству подхода к норовистым иберийским жеребцам Раны на теле молодого человека затянулись и перестали ныть, уродливые шрамы превратились в тонкие бледно-розовые рубцы.
Душевные раны тоже все реже напоминали о себе Они открывались только особенно душными иберийскими ночами, и тогда юноша снова видел в кошмарном сне кровавое побоище на лужайке у горного ручья и стервятников, кружащих над убитыми.
Все эти два месяца он прожил бок о бок со стариком, почти не видясь с Эль Сидом Тот проявлял искренний интерес к Бенедикту, но как крупный землевладелец и один из самых приближенных вассалов кастильского короля, редко мог уделить ему время Окружающие относились к «молодому франку» как к дорогому гостю Однако юноша все чаще думал о родине, понимая, что рано или поздно ему придется проститься с гостеприимным двором Эль Сида и отправиться сначала в Компостелу, а оттуда в Бриз-сюр-Рисл При мысли о печальном известии, которое ему предстояло сообщить Рольфу, Бенедикту становилось не по себе Шли дни, и мысль о возвращении приходила ему в голову все чаще.
Ему не хотелось покидать Иберию Он успел полюбить эту щедрую, плодородную землю и людей, живущих на ней Здесь каким-то чудом уживались, мирно соседствуя друг с другом, мусульманство и внедренное огнем и мечом христианство Бенедикт был в восторге от местных рынков, на которых продавалось и покупалось абсолютно все андалусские шелка и золото, слоновая кость и шкуры африканских животных, духи, диковинные приправы и даже редкие арабские книги по философии и медицине Как загорелись бы от жадности глаза отца, если бы он увидел несметные количества риса, пшеницы, апельсинов, лимонов и гранатов Все эти богатства просто просились в руки.
Что же касалось Санчо, то жить с ним оказалось вовсе не так тяжело, как опасался Бенедикт. Старик почти заменил ему деда. Правда, по утрам и вечерам Санчо мучили дикие боли в суставах, и тогда он становился раздражительным и ворчливым, но ученик терпеливо выносил все капризы учителя, преклоняясь перед его безграничной мудростью и опытом. Они быстро притерлись друг к другу и нашли общий язык. Санчо любил рассказывать о своем прошлом и знал бесчисленное множество забавных историй. Он обладал и редким для хорошего рассказчика качеством – умением слушать, проявляя к собеседнику искренний интерес и внимание. Однажды Бенедикт в порыве откровенности поведал старцу свою печальную историю и рассказал ему о Джулитте и Жизели Дослушав мрачную повесть до конца, Санчо пренебрежительно фыркнул и назвал молодого приятеля олухом, который вместо мозгов предпочитает думать тем, что висит между ног. Он выбрал для комплимента не самый удачный момент как раз в это время дочь Санчо, Люсия, вдова средних лет, подала мужчинам два кубка с ароматным красным вином. Стройная и изящная как газель, с миндалевидными зеленовато-карими глазами и гривой жгуче-черных волос, в юности она, вероятно, слыла ослепительной красавицей.
– Похожее произошло между мной и ее матерью, – сообщил Санчо, приложившись к кубку. – Лейла была мавританкой, но вышла замуж за старого, толстого торговца и приняла христианство. Муж был не слишком хорош в постели, и когда поблизости появился я. В общем, потом выяснилось, что нас с Лейлой толкали друг, к другу не только плотские желания, но и что-то вроде любви. Вернее, просто любовь. Помню, бедняжка Лейла совсем потеряла голову…
Бенедикт с сомнением посмотрел на старого болтуна. Сейчас с трудом верилось, что какая-нибудь женщина могла потерять из-за него голову, хотя кто знает: может статься, в юности Санчо действительно был красавцем. Возможно, если вернуть ему все зубы, отбелить их, разгладить морщины и придать глазам огня, он превратился бы в дамского угодника и соблазнителя.
– Значит, вы были вместе?
– О, да! – Старик провел языком по беззубым деснам. – Темной ночью мы сбежали, прихватив с собой только самое необходимое, и в течение трех месяцев кочевали с места на место. Нам приходилось туго, особенно Лейле, ведь она была уважаемой замужней женщиной, привыкшей к роскоши и достатку. Что мог ей дать я, полунищий конюх? Кроме того, над нами постоянно висела опасность расправы от руки сподручных ее муженька. Знаешь, что нам грозило? Меня бы кастрировали, а с нее содрали бы кожу. После рождения Люсии стало еще тяжелее. Лейла совсем потеряла покой, тревожась о будущем дочери. Конечно, мы жили бедно, но любили друг друга.
– И вы поступили бы так, как поступили тогда, повернись время вспять?
Санчо задумчиво посмотрел на дочь.
– Да, – неожиданно резко буркнул он. – Так же. Правда, не могу сказать за Лейлу. Она умерла двадцать лет назад. Полагаю, что и она сказала бы «да», но разве можно быть в чем-то уверенным, когда дело касается женщин? Пойди-ка разберись в них. Их недостатки умело прячутся за соблазнительными прелестями и вылезают наружу только тогда, когда ты хорошенько распробовал оболочку.
Бенедикт понимающе улыбнулся и заметил полный любви взгляд, брошенный на старика Люсией.
Спустя два дня он, наконец, принял решение отправиться в Компостелу и сообщил о своем решении Санчо, когда они вместе осматривали табун.
Старик выслушал его молча, с невозмутимым видом пожевывая черный солодковый корень.
– Поступай так, как тебе подсказывает совесть. Когда у человека камень на душе, ему не до работы. – Склонив голову набок, он добавил: – Я уверен, что ты вернешься сюда после того, как освободишься от груза, который тебя тяготит.
Бенедикт удивленно сверкнул глазами.
– Неужели мои мысли так легко прочесть? Санчо пожал плечами.
– Не нужно родиться прозорливцем, чтобы понять, что у тебя на уме Даже слепой увидел бы, что, когда ты говоришь о Нормандии, в твоих честных глазах появляется беспокойство, а руки нервно вздрагивают.
Бенедикт невольно перевел взгляд на свои руки, сжимавшие поводья Кумби, и убедился, что учитель прав – сейчас, когда разговор зашел о Нормандии, они едва заметно дрожали Заметив его смущение, Санчо слабо улыбнулся.
– Я со дня на день ждал, что ты вот-вот засобираешься в дорогу Последнее время ты места себе не находишь.
– А почему вы не сказали мне об этом?
– Я стар Все старики любят наблюдать и слушать. Но не всегда говорят о том, что видят. – Санчо смачно сплюнул черную слюну. – Но ты не можешь отправиться в дорогу один. В горах небезопасно.
Бенедикт тяжело вздохнул.
– Я намерен нанять у господина Родриго отряд воинов.
Старик удовлетворенно кивнул.
– Мудрое решение.
Бенедикт был уверен, что на этом разговор о его отъезде закончен, но ошибся Вечером, когда они играли в мерилы [3]3
Мерилы – старинная парная игра приблизительный аналог современных шашек.
[Закрыть], Санчо, осторожно положив один глиняный мерик на доску, а другой перекатывая в ладони, задумчиво произнес.
– Думаю, я тоже могу поехать с тобой Молодой человек удивленно поднял брови.
– Но зачем?
– А почему бы и нет?
Озадаченный Бенедикт растерянно покачал головой.
– Я мог бы привести вам массу доводов, по которым вам не следует отправляться в дорогу. Но вы знаете их не хуже меня.
– Разумеется Ты сразу подумал о моей старости, опасных горных дорогах – усмехнувшись уголком беззубого рта, начал перечислять Санчо. – В свое время мне приходилось бывать и в Константинополе, и в Никее. В поисках породистых скакунов я изъездил вдоль и поперек всю Андалусию и большую часть мавританских королевств.
– Но это было очень давно. – Бенедикт посмотрел на морщинистое дряблое лицо старика, на его полуслепые глаза и худую шею.
– Не так уж и давно Даже в моем возрасте человек может совершать длительные путешествия. Кроме того, – лукаво сверкнув глазами, добавил он, – совсем не обязательно ехать через горы. В Корунье можно нанять галеру и добраться до цели по морю, держась побережья. В конце лета в Бордо обычно проходит огромная лошадиная ярмарка. Я думаю купить там несколько коней. В предыдущие годы я посылал туда помощников. А сейчас подумал, почему бы мне хоть раз, последний раз, не съездить самому.
– Но это может действительно стать для вас последним разом, – теряясь, пробормотал Бенедикт. На самом деле ему нравилась мысль отправиться в дорогу в компании старика, к которому он привязался всем сердцем.
Санчо улыбнулся.
– Право выбора всегда за мной. – Указав на доску, он добавил: – Твой ход.
ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ВОСЬМАЯ
«Дракон», одно из торговых судов Оберта де Реми, отплыв из Руана и пройдя вдоль берега Франции, причалил в Бордо. Из-за неожиданно сильных для конца лета ветров и непогоды плаванье выдалось нелегким Моджер, который и в полный штиль с трудом переносил качку, в этот раз почти все время провел свесившись за борт. На протяжении всего пути его лицо сохраняло стабильно зеленоватый оттенок.
В отличие от него, Джулитта, наконец-то вырвавшаяся из скучной рутины Фоввиля, упивалась свободой и наслаждалась порывистым ветром, бросавшим холодные брызги в лицо. Заняв свое излюбленное место на корме, она часами наблюдала, как «Дракон» рассекал сверкающую морскую гладь, то поднимаясь, то снова погружаясь в пенистые морские волны. Когда поднимался шторм и стихия обрушивала на палубу бесконечные потоки воды, Джулитта спускалась в каюту и, усевшись на скамью, надежно прибитую к полу, прислушивалась к разговорам мужчин Командовал кораблем чернобородый добряк по имени Бельтран, который бороздил окрестные воды уже двадцать пять лет На «Драконе». Оберт вывозил из Англии мед и отправлял обратно кожу и южные вина.
Сойдя на сушу, Бельтран отвел Моджера и Джулитту на постоялый двор, где обычно останавливался сам, когда бывал в Бордо. Переговорив с хозяйкой, он устроил супругов на ночлег и пообещал им обстоятельный ужин При упоминании о еде Моджер поджал губы и сказал, что собирается провести остаток дня в постели.
Бельтран и Джулитта переглянулись и последовали в зал. Их сопровождала хозяйка, разговорчивая хрупкая женщина с болезненно-желтоватой кожей и большими карими глазами.
Через открытые окна зала, чьи холодные каменные стены спасали постояльцев от полуденной летней жары, доносились пронзительные крики чаек и уличный гул. Хозяйка поставила на стол кувшин с вином, блюдо с хлебом и глубокие глиняные тарелки с ароматным рыбным супом.
– Вы совершаете паломничество? – спросила она у Джулитты.
– Нет, мы приехали на ярмарку, чтобы купить лошадей.
– А-а-а, – протянула женщина, размышляя над услышанным и с трудом скрывая любопытство. – Вы, наверное, молодожены, да? Обычно мужья оставляют жен дома с детьми.
Джулитта криво усмехнулась, борясь с искушением посоветовать хозяйке не лезть в чужие дела.
– Вы непременно должны отправиться в Компостелу, – посоветовала хозяйка. – Если у вас нет детей, то святой Иаков непременно поможет вам… – Она выразительно похлопала себя по животу.
Джулитта покраснела: еще в доме госпожи Агаты она узнала самый надежный способ предохранения от беременности. Однажды, в порыве откровенности, Мериель показала ей, как это делает большинство проституток – смочив в растворе уксуса кусочек тряпки или мха, следовало на некоторое время ввести его в родовой проход. До настоящего времени этот способ оправдывал себя, и Джулитта не нуждалась во вмешательстве святого Иакова.
– Лично у меня восемь сыновей и двадцать пять внучат, – с гордостью заявила женщина и начала засыпать Джулитту их именами и описанием обстоятельств, при которых они родились. Джулитта отдавала должное чудесному супу и из последних сил пыталась выглядеть заинтересованной рассказом. Ее так и подмывало спросить у Бельтрана, который выглядел не менее удивленным, с какой стати он выбрал именно этот постоялый двор и какие прелести в нем находил, если останавливался раз за разом. Он производил впечатление человека, который не любил болтовни, пусть даже и в тех случаях, когда она служила дополнением к вкусной еде. Наконец ужин подошел к концу, и надоедливая хозяйка собрала грязную посуду и отправилась мыть ее к колодцу. Джулитта сосредоточенно размышляла над тем, какое из двух зол стоит выбрать: либо подняться в спальню и лечь рядом с Моджером, либо остаться в зале и снова выслушивать бесконечную болтовню хозяйки.
– Далеко ли отсюда до ярмарки? – спросила она у Бельтрана.
Он усмехнулся и неторопливо вытер ладонью густые усы и бороду.
– Недалеко.
Они вышли из постоялого двора и пошли вдоль берега Гаронны. Многочисленные торговые суда плавно покачивались у причалов. Витавший в воздухе резковатый запах винного уксуса напомнил Джулитте о том далеком времени, когда она жила в лондонском доме Оберта де Реми.
– Сегодня Клотильда порядком удивила меня, – заметил Бельтран. – Обычно она предпочитает пускать на постой мужчин: капитанов, владельцев кораблей и прочую морскую братию. Никогда не видел, чтобы она так старательно разыгрывала роль хозяйки перед другой женщиной.
«Абсолютно ничего странного», – хотела сказать Джулитта, но промолчала.
Они продолжали идти мимо ряда судов. Среди них виднелись и мавританские, и итальянские, и византийские. У одного из них Джулитта увидела низкорослого тщедушного старика. Пожевывая какой-то черный корешок деснами, он на беглом испанском отдавал распоряжения конюхам, сводившим с судна по трапу кобылу и жеребенка.
– Это знаменитая иберийская порода, – объяснил Бельтран. – Будь здесь ваш муж, он бы наверняка не смог оторвать от этих лошадей глаз.
Залюбовавшись прекрасными животными, Джулитта подошла к ним поближе. Не переставая жевать, старик сверкнул в ее сторону подернутыми мутной пленкой глазами Джулитте на миг показалось, что взгляд этих почти незрячих глаз пронзил ее насквозь.
– Какие великолепные лошади, – сказала она, обращаясь к старику.
– Да, и они принадлежат мне, моя госпожа, – холодно, почти враждебно, обронил он.
– Вы собираетесь продавать их на ярмарке?
– Нет, у них уже есть покупатель Он заберет их позднее, через пару дней, перед самым нашим отплытием.
– А у вас еще есть такие?
– Они уже на ярмарке, – надменно кивнув головой, старик сплюнул себе под ноги и снова принялся объяснять что-то конюху, дав понять, что разговор закончен.
Джулитта знала, что испанские скакуны пользовались таким спросом, что их хозяева могли себе позволить выбирать покупателей и при этом иметь немалую выгоду. У нее не было никаких сомнений, что даже если бы она сказала старику, что ее муж собирается покупать коней для самого Роберта Нормандского, это не прибавило бы ему учтивости и любезности.
Понурив голову, Джулитта побрела прочь. Оглянувшись, она бросила прощальный взгляд на кобылу с жеребенком и на дряхлого старика, который смотрел ей вслед.
Торговца звали Пьером, он продавал и боевых коней, и племенных кобыл, и выносливых лошадей для дальних поездок и охоты. Он был последним в длинной череде торговцев, которых Моджер и Джулитта посетили утром. Сейчас стоял полдень. Солнце взошло в зенит и припекало что есть силы.
Моджер выглядел мрачнее тучи и с трудом поднимал свои тяжелые отекшие веки. Морская болезнь еще не до конца отпустила его, а невыносимая жара, пыль и зловоние рынка лишь усиливали головную боль.
Еще ни разу в жизни он не видел такого скопления лошадей и столько ни на что не годных кляч среди них. Разглядывая бесчисленных низкорослых пони, коренастых вьючных меринов и норовистых верховых коней, Моджер так и не обнаружил ни одного скакуна, способного удовлетворить все требования герцога Роберта. Если в этой навозной куче и имелось золото, то пока оно никак не давало о себе знать.
Невысокий и коренастый Пьер чем-то походил на Моджера, но был шире и рыхлее в талии. Его круглое рябое лицо обрамляли иссиня-черные куцые кудри. Проницательные карие глаза обладали способностью мгновенно отличать праздного зеваку от потенциального покупателя.
– Догадываюсь, что вам нужны боевые кони? – всплеснув руками, поинтересовался он. – Тогда вы пришли по адресу.
Подобные заверения Джулитта слышала за сегодня не раз и не два. Скромно потупив глаза, она шагнула назад и спряталась за спину супруга. Пьер проводил ее взглядом, каким оглядывают кобылу, отобранную для спаривания.
– Я предпочитаю убедиться в этом сам, – сухо обронил Моджер. – Лучше покажите все, что у вас есть.
Пьер пожал плечами и любезно улыбнулся, хотя и смотрел настороженно. Он жестом велел конюху вывести вперед светло-рыжего жеребца.
Моджер внимательно осмотрел коня на предмет изъяна, по зубам определил, что тому никак не меньше одиннадцати лет, и отрицательно покачал головой. Конюх вывел следующего жеребца, который был моложе, чем предыдущий, но имел пестрый черно-белый окрас.
Между тем Джулитта осмотрела оставшихся животных: некоторые выглядели весьма недурно на первый взгляд, но ни в коей мере не могли соперничать с лошадьми Бриза или Улвертона.
Неожиданно ее внимание привлек серый в яблоках конь, мирно стоявший в самом конце шеренги: ростом чуть ниже пятнадцати локтей, с серебристыми гривой и хвостом. Рядом щипала сено гнедая кобылка с белой звездочкой во лбу и белой полоской выше копыта на задней ноге. Джулитта переводила восхищенный взгляд с одной лошади на другую, сожалея о том, что ни одна из них не имела качеств, необходимых для боевого коня. Животные показались ей знакомыми: похожую кобылу она видела в Бризе, а мерина – в улвертонском табуне. Несмотря на жару, осененную страшной догадкой Джулитту начал бить озноб.
– Сайли! – негромко позвала она, осторожно приближаясь к серому коню.
Животное повернуло голову и настороженно повело ушами. Сердце Джулитты тревожно забилось. Ошибки быть не могло: перед ней действительно стоял Сайли. Тот же хохолок на лбу, то же нежно-розовое пятно на морде.
Почувствовав головокружение, Джулитта судорожно стиснула зубы. Сопровождавший ее конюх встревоженно спросил:
– Что-нибудь случилось, госпожа?
– Эта серая лошадь… Где твой хозяин купил ее?
Конюх недоуменно пожал плечами.
– Его и вон ту кобылу господин Пьер купил на прошлой неделе у баскского торговца. Он вам приглянулся? – улыбнувшись, он ласково потрепал Сайли по пятнистой шее. – Прекрасная верховая лошадь. И к тому же довольно молодая.
Десятилетнюю лошадь вряд ли можно было назвать молодой, однако Джулитта так разволновалась, что пропустила мимо ушей ложь конюха. Она быстро прошла мимо него и подскочила к торговцу, который в этот момент как раз расписывал Моджеру достоинства гнедого жеребца.
– Господин Пьер, – нетерпеливо перебила она его на полуслове. – Я хотела бы спросить вас о сером мерине и гнедой кобыле.
Остолбеневший от удивления Пьер посмотрел на Джулитту так, словно она обратилась к нему на незнакомом языке. Он не привык иметь дела с женщинами, тем более такими дерзкими и бесцеремонными. К тому же эта особа выглядела так, будто собиралась решать вопрос о жизни и смерти.
Моджер нахмурился и кинул на жену злобный взгляд.
– Разве ты не видишь, что мы заняты? – проворчал он. – Где твоя скромность?
– Моджер, я нашла Сайли и гнедую кобылу Жизели, – с жаром выпалила Джулитта. – Если не веришь, то убедись в этом сам.
Моджер открыл было рот, но счел нужным повременить с упреками и неторопливо двинулся вдоль строя лошадей. На глазах у изумленно хлопающего ресницами конюха он обошел вокруг мерина, оглядывая его со всех сторон. Пьер, сдвинув брови и подперев руками бока, хмуро наблюдал за ним.
– Вот видишь? Тот же возраст! – возбужденно воскликнула Джулитта. – Та же звездочка на лбу и розовое пятно на морде. Конюх сказал, что мерина и кобылу купили у баскского торговца.
Осмотрев и кобылу, Моджер нерешительно потер лоб.
