Текст книги "О клинках и крыльях (ЛП)"
Автор книги: Элиза Рейн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)
ГЛАВА 9
МАДДИ
Отдохнуть как следует?
Я таращусь вслед удаляющейся фигуре Эрика. Меня забрали настоящие, живые Валькирии и привели на крону Иггдрасиля. Я – одна из редких фейри, покинувших Пять Дворов. Я. Та самая фейри, кого прятали во дворце последние двадцать лет.
И он велит мне лечь спать? Ни за что, блядь, на свете.
Меня поглощает потребность сохранить воспоминания обо всем, что случилось, а еще найти огромное количество новой информации. Я не могу сделать этого в своей спальне, раз я делю ее с Нави.
Так что вместо того, чтобы последовать за двумя Стражами Одина в главные двери, я поворачиваю налево и начинаю подниматься по узкой спиральной лестнице, которая, кажется, крепится к зданию только двумя прочными лианами. Когда я добираюсь до верха, то оказываюсь на мостике, соединяющем верхний этаж главного здания и большое количество других построек, расположенных выше по стволу. Одна из них сразу привлекает меня. Это храм, и он еще красивее, чем тот, что во Дворе Льда.
Резные пики его резко скошенной крыши пронзают низко спускающуюся листву. Стены состоят из крепкой дубовой древесины, обшитой гладким и отполированным черным железом. Крошечные запотевшие окна пропускают наружу теплое мерцание факелов, освещающих, как я думаю, помещение изнутри.
Я оглядываюсь, но никого не вижу. Светлячки парят над мостом, освещая путь, а храм окружен тонкими столбами, на каждом из которых горит по факелу.
Двойные двери украшены по периметру геометрическими узорами, точно такими же, как на внешней части дверей холла, которые я видела мгновение назад, и покрашены в глубокий синий. В тех местах, где на главных дверях изображен Иггдрасиль, здесь вырезан ворон. Руны на треугольном фасаде над дверями гласят: Храм Вальгаллы.
Слева от входа есть узкая тропинка, по которой я иду, охваченная любопытством, и оказываюсь в уединенном, милом саду. Сотни видов растений цветут на крошечном пространстве, невозможные в своем разнообразии. Они что, растут прямо из веток?
Здесь столько магии, что мои чувства не справляются, так что я перестаю задаваться вопросом о том, как это возможно, и просто наслаждаюсь буйством красок: розовыми пионами, красными маками, желтыми подсолнухами и синими васильками. У нас при Дворе Льда таких цветов нет. Я привыкла к суровой, холодной, сияющей величественности, и это буйство красок в пятнах света, покачивающееся на теплом ветру, для меня совершенно ново. Но вместо того, чтобы вызывать во мне волнение, это придает мне умиротворения, и дышать становится легче. Мне не хочется сразу покинуть это место или поддаться порыву исследовать все что меня окружает. Достаточно и того, чтобы просто погрузиться в атмосферу, позволить взгляду и пальцам скользить по лепесткам и листьям, пока мой мозг пытается переварить все что случилось.
В центре этого множества цветов стоит небольшая яблоня, единственное дерево здесь. Когда спокойствие распространяется на все мое тело, я подхожу к ней, провожу руками по коре, наслаждаясь ее шершавостью. Здесь нет скамейки и присесть некуда, но мне хорошо и стоя. После того, что я пережила в лодке, мне нравится чувство твердой земли у меня под ногами.
Когда занимаюсь тем, что сохраняю свои воспоминания, я становлюсь абсолютно уязвимой, так что я оглядываюсь вокруг еще раз. Удовлетворенная тем, что в саду уединенно и безопасно, я прикрываю глаза, позволяя себе отправиться в галерею. Но только я попадаю туда, как живот мутит.
О нет! Обмороки редко случаются дважды за день. Не может же это быть третьим за сегодня, правда?
Еще секунду я не верю в происходящее, прежде чем все вокруг темнеет.
***
Когда возвращаюсь в реальность, я чувствую себя хуже обычного. Голова болит, и я пытаюсь понять, ударилась ли я ею, когда падала. Я открываю глаза, глубоко вдыхая, и тошнота накрывает меня ненормально сильно. Я лежу в траве, окруженная милыми маргаритками.
Шестьсот пятьдесят пять. Ты очнулась, ты очнулась. Я мысленно повторяю эти слова снова и снова. Вот, что важно.
Не то что я отключилась трижды за день и это не может быть хорошим знаком.
Не то что, если бы это случилось на лодке рядом с теми огромными птицами, и я бы наверняка была мертва.
Не то что я переживаю о том, испытывает ли сейчас моя сестра ослепляющую головную боль, раз уж мы так далеко друг от друга.
Игнорируя все это, я цепляюсь за чувство благодарности.
Я справилась. Я все еще жива. Я очнулась.
Пытаясь справиться с тошнотой, я заставляю себя сесть, и тут сердце в моей груди замирает от ужаса.
Страж Одина, тот, что фейри Двора Огня, стоит напротив яблони, к которой я прислонялась за несколько мгновений до этого. Моя рука взлетает к груди, пытаясь унять бешено колотящееся сердце.
– Одинова задница, ты напугал меня, – выдыхаю я.
– Никто сюда не заходит, – говорит он.
У него низкий, хрипловатый голос. Такой, будто он разучился им пользоваться. И все же, я его мгновенно узнаю.
– Ты… Это ты… – слова застревают у меня в горле. Он не может быть тем, кто велел мне вставать.
Или может?
Я глазею на него, запоминая черты его лица. Сердце все еще колотится, но теперь я не уверена, потому ли это, что он напугал меня, или просто его присутствие заставляет пульс ускоряться.
Как может этот фейри быть одновременно таким грубым и таким красивым.
Его тело под кожаной броней состоит из мышц, сухих, твердых и крепких. Лицо у него покрыто шрамами и щетиной от небритости, а волосы цвета пепла растрепаны и в них нет ни одной косы. Но при этом у него острые скулы, квадратная, волевая линия челюсти, а его глаза… Такие же серые, как и волосы, а цвета в радужке движутся и вращаются, как оседающий пепел. Я абсолютно уверена, что могла бы разглядывать их часами.
– Я сказал, никто не приходит сюда, – повторяет он. Угроза звучит в его голосе, ощущается в его теле, и я вынуждена ответить.
– Я не знала, что здесь кто-то… – начинаю я, смущенная тем, как невнятно звучат мои слова.
Он перебивает меня:
– Уходи.
Но я не хочу уходить. Мне очень нравится этот сад. И к тому же, я не уверена, смогу ли сейчас встать на ноги.
– Почему мне нельзя остаться? – какое облегчение, что я могу говорить уверенней.
Но облегчение быстро сменяется страхом. Атмосфера меняется, все спокойствие сада исчезает. Сейчас здесь есть кто-то, кого раньше не было. Некто опасный, источающий жар и смерть. Я прекрасно его чувствую, и температура моего тела неприятно растет, и я оглядываюсь, но никого не вижу.
– Дай угадаю, принцесса, – медленно говорит фейри Двора Огня. – Ты привыкла получать то, что хочешь и когда хочешь?
Я качаю головой, пытаясь подобрать под себя ноги, чтобы встать.
– Нет…
Он рычит, звуча прямо как животное. Это не похоже ни на один звук, что я раньше слышала от фейри.
– Просто быть принцессой, – торопливо начинаю говорить я, вставая на ноги и используя яблоню для опоры. Так я оказываюсь в опасной близости к нему, и не могу противостоять желанию посмотреть в его глаза. Клянусь, я вижу настоящие хлопья пепла в его радужках. В нем есть смертельная грация, жестокая красота и она заставляет мои мысли уплывать. – Не значит всегда получать то, что хочешь, – шепотом заканчиваю я.
Его завораживающие глаза сужаются и блестят, когда он ухмыляется.
– Так значит, ты у нас бедная, обиженная принцесса? Чушь собачья.
Ощетинившись, я заставляю себя немного отстраниться.
– Уверяю тебя, я никогда не чувствовала себя обиженной, – говорю я, пытаясь добавить немного гордости в свой голос, чтобы скрыть инстинктивный страх, который он мне внушает. – Но честно, я далеко не испорченный ребенок.
Бесконечно долгое мгновение он ничего не говорит, и проклятие, я опять ловлю себя на том, что смотрю в его глаза.
– Ты правда веришь, что сможешь стать Валькирией?
Его тихий вопрос заставляет меня моргнуть. Он звучит, как ловушка, и я не понимаю, как мне правильно ответить. Он видел, как я только что упала? Не то, чтобы я думала, что смогу скрывать это ото всех здесь, но мне не хотелось бы, чтобы таким было первое впечатление обо мне.
Я поднимаю подбородок.
– Конечно я смогу стать Валькирией, – говорю я. Возможно, если сказать об этом с достаточным энтузиазмом и уверенностью, я и сама в это поверю. Он усмехается, и я зло на него смотрю. – Ты ничего обо мне не знаешь, – говорю я. Я не привыкла говорить с кем-либо резко, и зарычать, как хотелось, у меня не вышло, но я продолжаю, копируя его сощуренные глаза. – Я знаю все о том, как хотеть того, что не можешь получить.
– О, правда? – его тон становится опасно низким, и, хотя температура опять растет, меня пробивает дрожь. Мое сердце стучит быстрее, и все мои инстинкты буквально вопят.
Опасность.
Беги.
Я представляю, как мои ступни сильнее погружаются в землю и заставляю их оставаться там, где они есть.
Медленно он обходит меня, наклоняется и срывает маргаритку. Он подносит ее к моей щеке и смотрит на меня горящим взглядом. Наши лица в нескольких дюймах друг от друга.
– Ты представляешь, каково это, когда веками не можешь прикоснуться к живому существу?
Мое сердце стучит так быстро, и я не могу ответить, только качаю головой.
Увидев вспышку света, я ахаю. Маргаритка загорается там, где ее держат его пальцы, и пламя ползет вверх по стебельку. Через секунду цветок сгорает.
Пепел осыпается сквозь его пальцы на мое плечо, пачкает мое испорченное платье.
Он тихо шипит, а потом уходит, оставив меня стоять среди примятых маргариток.
Сердце стучит, как молот, и я закрываю глаза, обнимаю яблоню и прижимаюсь лбом к коре.
Как? Как я умудрилась разозлить пугающего фейри Двора Огня, пробыв здесь всего пять минут?
ГЛАВА 10
МАДДИ
Я чувствую себя гораздо спокойнее, когда наконец отстраняюсь от ствола дерева. Теперь я абсолютно уверена, что я одна. Вокруг никого не видно, и я не чувствую всеобъемлющего присутствия Каина или кого-то еще из Валькирий. Я быстро задумываюсь, стоит ли мне вернуться в главное здание и попытаться найти свою комнату, но сомневаюсь, что доберусь хотя бы до середины моста, прежде чем меня унесет в галерею.
Я опускаюсь на траву и сажусь, снова сминая те же самые цветы. Я закрываю глаза, опираюсь на локти и позволяю себе ускользнуть из реальности.
***
Галерея будто знает, что сегодня я ее пополню, и вместо коридора со статуями, простирающегося во всех направлениях до самого горизонта, я оказываюсь в небольшой мастерской. Ее стены состоят из блестящего голубого льда, как и все в замке, где я выросла. В центре находится небольшая округлая платформа, окруженная струями воды, поднимающимися на 3 фута 7над полом и сливающихся в аккуратное кольцо. Создание статуи с воспоминанием длится дольше, чем можно подумать. Я полностью теряю чувство времени, когда нахожусь в этой области своего сознания.
Я протягиваю руки к двум струям, готовая притянуть воду к себе, придавать ей форму и замораживать.
Но вода не слушается. Она все так же бьет вверх, полностью безразличная к моим усилиям управлять ею.
Тревожное чувство расползается по моей коже.
– Иди сюда, – командую я, но вода игнорирует усилия моей воли. Я опускаю руки вдоль тела, глубоко вдыхаю и смотрю на холодно-голубой потолок. Никогда, ни разу за всю мою жизнь, не случалось такого, чтобы я не могла создать статую для хранения воспоминаний.
Ну, сегодня и не то, чтобы обычный день, Мадди. Уже произошло много всякого невообразимого дерьма.
Я собираю всю свою решимость, опускаю голову, смотрю между двух струй воды, и потом вытягиваю руки вперед.
– Давай, – говорю я, мысленно притягивая воду к себе. И опять ничего не происходит.
Волна паники зарождается у меня в животе и потом поднимается к груди. Я тяжело сглатываю и сжимаю руки в кулаки. Я не могу поддаться панике. Мне нельзя здесь паниковать. Здесь должно быть мое безопасное место.
Ладно. Если я не могу сейчас сохранить воспоминание, я сделаю это позже, говорю я себе со всей осознанностью и спокойствием, какие только могу найти в себе. Я знаю, что обманываю себя – мелкие детали произошедшего уже забываются, и чем дольше я откладываю, тем меньше смогу сохранить потом.
Но я не буду стоять здесь и заставлять себя сделать то, что, очевидно, не могу.
Я с силой надавливаю ступней на пол, и окружающий мир меняется на коридор с воспоминаниями, которые уже сохранила. И все же, я не до конца сконцентрирована, и все еще растеряна и зла.
И в этом виноват проклятый фейри Двора Огня, который вывел меня из себя.
В тот момент, когда в памяти всплывают его пепельные, злые глаза, коридор начинает вращаться у меня под ногами.
А когда останавливается, у меня приоткрывается рот от изумления.
Статуя, которая теперь стоит передо мной – одна из тех трех, что уже были здесь, когда я в самый первый раз оказалась в галерее внутри своей головы. Это статуя волка, и она всегда была твердой, безжизненной, льдисто-голубой, но сейчас она мерцает. Цветом, ничем не отличающимся от пламени.
Я разглядываю ее, боясь протянуть руку и коснуться. Я испробовала все, что могла, всю свою жизнь пытаясь добраться до этих трех статуй и узнать, что в них сокрыто, и у меня ни разу не получилось. Они – загадка, и я бросила попытки ее разгадать.
Со всей осторожностью я касаюсь пальцами ледяного волчьего носа.
Ничего не происходит.
Я едва сдерживаюсь, чтобы не топнуть ногой и не начать вести себя как избалованная принцесса, в чем меня и обвинял Каин. Разочарование превращается в гнев, даже ярость. Кажется, я вообще ничего не могу контролировать. Мозг перебирает мои страхи, демонстрируя их мне один за другим.
Я отключалась трижды за день и впервые не могу создать статую для воспоминаний. Сестра, возможно, меня ненавидит. Ненормальный фейри Двора Огня угрожал сжечь меня, как цветок, а еще завтра мне придется выживать на тренировке Валькирий. Меня едва не убили монстры, о существовании которых я даже не знала. И я совершенно одна.
Я сажусь на неприятно – холодный ледяной пол коридора и тру лицо ладонями.
– Что бы сказала Фрейдис, будь она здесь? – шепчу я сквозь прижатые к лицу пальцы. Когда в детстве уныние перевешивало мои хорошие качества – что случалось постыдно часто – сестра говорила мне: «Делай, что можешь и игнорируй все остальное».
Ладно. Что я могу сделать?
Я могу попытаться сохранить воспоминания обо всем произошедшем позже, когда не буду такой уставшей.
И я могу попробовать найти другую информацию, которая поможет мне в течении следующих нескольких дней. Все, что связано с Валькириями: как ими становятся, их история, и, что меня интересует больше всего сейчас – как Страж Одина может лишиться своих крыльев.
Я поднимаюсь на ноги, чувствуя, что чуть больше контролирую ситуацию и коридор снова вращается. Когда он останавливается, передо мной оказываются три статуи. Первая – меч, около десяти футов8 в высоту. Другая – роза и сова. И последняя – тисовое дерево, которое я уже видела на балу.
Решив начать с меча, я касаюсь рукояти. Сад вокруг меня меняется, и когда он останавливается, я слышу незнакомый голос и ясно вижу перед собой картину происходящего. Фейри что-то говорит. Я его не вижу. Все, что могу разглядеть – это я, разглядываю свои руки, сидя на стуле за тяжелой темно-синей шторой, как мне было приказано. Этот фейри думает, что по просьбе моих родителей обучает сестру истории. Он не знает, что я тоже нахожусь там и запоминаю все, что он говорит. Этот фейри, ученый по имени Альфред, появляется во множестве моих воспоминаний, связанных с историей.
Я сосредотачиваюсь на том, что он говорит.
– Изначально существовали девять Валькирий, все женского пола, отобранные Одином для его личной охраны во время войны с Великанами. Когда битва была выиграна, они убедили Одина создать из коры Иггдрасиля тренировочную площадку для новых Валькирий – это Фезерблейд. Также они уговорили его позволить мужчинам вступать в их ряды. В конечном итоге появилось семнадцать Стражей Одина, или Валькирий, и вместе они защищали всех богов с помощью новой магии, дарованной им в Фезерблейде. Им были не нужны жезлы, чтобы использовать эту магию, вместо них они использовали свои валь-тивар9. Со временем многие Валькирии пали в битвах, и когда боги покинули наш мир, Стражи Одина решили жить в кроне Иггдрасиля, как и многие другие древние и исчезнувшие расы. До их дома можно добраться только по воздуху, и, следовательно, это могут сделать только существа, у которых есть крылья. Либо такая сила, что сможет перенести их по воздуху через всю высоту ствола Великого Иггдрасиля.
В его голосе слышится усмешка, и он точно не верит, что такое возможно.
Я концентрируюсь еще больше, пытаясь услышать что-то о том, почему Валькирии могут лишаться крыльев. Ученый говорит еще какое-то время, и ничего из его слов не представляет интереса. Мне становится скучно, и ладони начинают чесаться. Я готова вернуться в галерею и перейти к следующей статуе, как вдруг замираю.
– Есть лишь единственный случай того, как Страж Одина не исполнил свой долг и был за это наказан. Движимый ревностью, он использовал свои силы, чтобы убить фейри и его семью. Он любил жену этого фейри. Поскольку боги не смогли лишить его валь-тивар – эта связь слишком сильна и абсолютно вечна, они ограничились тем, что отняли его крылья и заточили его в Фезерблейде. Лишенный крыльев, он провел там столько времени, что лишился рассудка и в конце концов бросился вниз с самой высокой точки, позволив птицам растерзать его тело.
Все, что учитель говорит после этого, я слушаю в пол уха. Все мои мысли посвящены тому, что мог сделать Каин, что его лишили крыльев. Он тоже привязан к Фезерблейду?
Погодите, а я тоже привязана к Фезерблейду, пока не обрету крылья?
Подавляя чувство загнанности в ловушку до того, как оно поглотит меня, я заставляю себя думать дальше.
Что такое валь-тивар? Должно быть, это имел в виду Элдрих, когда говорил, что Валькирии могут использовать магию без жезлов.
Надеясь, что смогу найти ответ в одной из оставшихся статуй, я возвращаюсь в галерею.
Однако, в статуе розы хранится еще один урок с Альфредом, и он упоминает Фезерблейд лишь однажды, когда говорит о зданиях, насыщенных силой богов, так что взаимосвязь едва заметна. Другая статуя содержит сборник песен о Сигрун и первых Валькириях, написанных древними бардами. И хотя идея прочитать ее кажется очень соблазнительной, книга очень большая, и никак не поможет мне в поисках ценной информации.
Когда я пытаюсь поискать что-то именно про валь-тивар, никаких статуй не появляется. Очевидно, я никогда раньше не сталкивалась ни с чем подобным. Отказываясь признать поражение, я пытаюсь найти что-то о темных нитях, находящихся под Дворами фейри на Иггдрасиле. Несколько статуй появляются передо мной, но довольно быстро становится ясно, что хранящиеся в них знания не связаны с тем, что я видела.
Я не знаю, сколько прошло времени, когда решаю, что провела в галерее достаточную часть этой ночи, но сумеречный свет и искрящиеся фонари выглядят точно так же. Я встаю и потягиваюсь. Мне не хочется покидать этот мирный, но полный жизни сад, так что я буквально заставляю себя пойти в главное здание.
Я знаю, почему мне так не хочется идти. Мне доводилось делить комнату только с сестрой, и, если я буду много об этом думать, достигнутая мной хрупкая власть над эмоциями может рухнуть.
Так что, дойдя до конца моста, я толкаю украшенные прихотливой резьбой двери и вхожу в то, что называется «Великим Чертогом Одина». Я сразу оказываюсь вверху лестницы, на которую показывал Харальд, и поворачиваюсь к коридору, ведущему в спальни, с улыбкой на лице и нарочито размеренными шагами.
ГЛАВА 11
МАДДИ
Так как все двери пронумерованы, найти ту, что под номером четырнадцать оказалось легко. На толстом дереве двери вырезана руна, означающая отвагу. Я останавливаюсь, не уверенная, стоит ли постучать. Я полагаю, что Нави там, но точно не уверена.
Я робко поднимаю руку, как вдруг дверь резко распахивается, и я пугаюсь.
Передо мной стоит Нави, и я уже начинаю говорить радостное «Привет!», но замолкаю. Ее грудь замотана тугой повязкой. Помимо этого, на ней надет довольно легкий комплект нижнего белья, и больше ничего.
– Я, эм, ты хочешь, чтобы я…
Она делает шаг назад, показывая большим пальцем себе за плечо, что является очевидным сигналом, чтобы я вошла. Под ее тяжелым взглядом я подчиняюсь, все еще неловко улыбаясь.
– Привет, – говорю я, когда она захлопывает дверь у меня за спиной.
– Где ты, блядь, шлялась?
– Ох, – отвечаю я, не готовая к ее резкости так же, как и к наготе.
Моя сестра бы побледнела от такого ругательства. Она обычно говорит нечто вроде «Во имя трусов Локи!», если раздражена. Но книжки, которые я люблю читать, содержат слова куда грубее, чем «блядь», так что на самом деле мне нравятся ругательства.
– Осматривалась, – говорю я.
Нави закатывает глаза.
– Тронешь мои вещи – убью, – угроза звучит спокойно, четко и совершенно правдоподобно. Я киваю, а потом осматриваю комнату, освещенную лишь одной маленькой свечкой.
Для каждой из нас есть по большой кровати, укрытой мехом, а между ними довольно много места. В комнате есть окно, но Нави задернула шторы. Около каждой кровати стоит столик со свечами, а в ногах – сундук, очевидно для хранения в нем одежды. Также в одном из углов комнаты стоит вешалка, и Нави уже развесила на ней свои вещи – броню, туники и плащи. Тем не менее, все ее оружие разложено вокруг кровати так, чтобы можно было в любой момент дотянуться. Сразу же ясно, что эта фейри натренирована для битв. Я пытаюсь придумать тему, чтобы начать разговор, но ничего не получается, так что я держу рот на замке.
– Распаковывайся и иди спать, – говорит мне Нави, забираясь обратно на кровать. Но у меня нет с собой вещей, чтобы распаковывать. Я не хочу доставать зеркальце и отвечать на какие-то вопросы о нем, так что оставляю его лежать в кармане. У меня остался жезл Элдриха, который я прячу в сундук, а после кладу подаренный им небольшой деревянный кинжал на столик около пустой кровати.
Нави усмехается.
– Эту штуку тебе лучше держать при себе все время, – говорит она.
Я поднимаю бровь.
– Ты спишь при оружии? – спрашиваю я.
– Конечно, – она поднимает подушку и показывает кинжал и две метательные звезды.
– Думаешь, на нас нападут, пока мы спим?
– Невозможно быть чересчур осторожной.
Не знаю, правда ли это, но возвращаю кинжал обратно в карман.
– Откуда ты? – спрашиваю я, садясь на краешек кровати.
Вместо того, чтобы ответить, она откидывает меховое одеяло, встает и подходит ко мне, сердито глядя.
– Ложись спать. Сон – важнейший союзник воина, и для моего мне нужна темнота, – говорит она и задувает мою свечу, погружая нас во мрак. Я подавляю вздох, саркастично ей улыбаюсь, чего она точно не видит в темноте и откидываюсь назад на мех, все еще одетая в свое разорванное платье.
Дело в том, что на самом деле я не устала. Хотя я и побывала в галерее совсем недавно, в голове гудит. Дома, когда не могла заснуть, я читала ночами напролет, но здесь так сделать не получится, если так Нави не сможет уснуть. И Фрейева задница, я не хочу разбудить эту воительницу, когда она не хочет быть разбуженной. Может, мне удастся улизнуть и немного исследовать Фезерблейд?
Я сажусь, и Нави раздраженно рычит.
– Ого, какой у тебя слух, – шепчу я.
– Чего ты не спишь? – рявкает она.
– Я не устала, – отвечаю я. – Я могла бы пойти еще осмотреться.
Нави рычит в темноте.
– Я думаю, ты не выдержишь здесь и месяца, но обещаю, если ты не будешь нахер спать, ты не доживешь до утра.
– Спасибо, что в меня веришь, – бормочу я.
Она усмехается.
– У тебя на теле ни единой мышцы, и в лодке ты ни разу не прикоснулась к жезлу. Валькириям уготованы испытания на прочность. Ты не кажешься прочной.
– Ты ничего обо мне не знаешь.
– А мне и не надо. Мне надо, чтобы ты заткнулась и спала, ради блага нас обеих.
Специально вздохнув погроме, я откидываюсь обратно на мех. Я просто подожду, пока невыносимая фейри-воительница не уснет, а потом ускользну отсюда и пойду осмотрюсь.
***
Вот только следующее, что я вижу – нависающая надо мной Нави.
– Торовы яйца! – я прижимаю руки к груди, широко распахивая глаза.
Нави качает головой.
– Боги милосердные, ты же беспомощна, как слепой котенок. Ты же неделю здесь не протянешь.
Я уснула, доходит до моего проснувшегося от испуга мозга. Теперь шторы открыты, и сквозь окно видно, как совсем немного начинает рассеиваться темнота и Нави полностью одета.
– Рассвет, – бормочу я, – мы должны быть в Великом Чертоге Одина на рассвете.
– И ты опоздаешь. Ванная через две двери налево по коридору, – говорит она.
Прежде чем я успеваю поблагодарить ее за то, что разбудила, чему я искренне рада и так же сильно удивлена, она уходит, хлопнув дверью.
Я бегу в ванную, где умываюсь и чищу зубы так хорошо, как только получается сделать, используя только пальцы, а потом несусь в Чертог. Я волнуюсь, в основном, потому что все, кого я встречаю, одеты в кожаную броню и при оружии, почти у всех есть косы, и выглядят все так, будто должны быть здесь. Я же одета в драное сияющее бальное платье, а мои бело-голубые волосы выглядят как воронье гнездо.
Я сжимаю зеркальце в кармане и пытаюсь настроиться на уверенность, как у Фрейдис.
Я так хочу поговорить с ней, что у меня сжимается сердце.
И услышать, что она меня ненавидит?
Заталкивая мысль поглубже, чтобы разобраться с ней потом, я оказываюсь наверху лестницы, располагающейся над Чертогом. Вчера вечером я не успела как следует его рассмотреть, а он невероятно впечатляющий.
Нет никаких сомнений, что он был создан из живого дерева. Ветви и лианы змеятся по стенам и полам, вокруг колонн и вдоль гобеленов. Золотистый свет струится из арочных окон высоко над главным входом, наполняя комнату теплой, благородной атмосферой. Балкон, на котором я сейчас стою, поддерживается резными колоннами, на каждой из которых изображены Иггдрасиль и великие деяния богов.
В дальнем углу зала стоит, как мне кажется, копия Хлидскьяльва10. Возвышающийся трон состоит из ценного, темного дерева, и инкрустирован рунами, которые так отражают свет, что я уверена, они состоят из драгоценных камней. Меня распирает от желания посмотреть на него поближе. Трон стоит на постаменте со ступенями, поднятыми на несколько футов над блестящим деревянным полом, а позади него висит огромная вышивка, изображающая Пять Дворов Иггдрасиля. Это карта нашего мира, с которой я знакома. Яркие нити вышивки поблескивают, и я мысленно ставлю себе задачу разглядеть поближе и их.
Кроме того, позади Трона Одина есть две неприметные двери. И это помимо остальных примерно двадцати дверей, их верхние половины украшены цветным стеклом, а наверху вырезаны руны. Между этими дверями стоят ряды скамеек. В центре комнаты располагается гигантский очаг, сейчас наполненный только тлеющими углями. И все же я могу представить его оживленно ревущим, окруженным разгоряченными воинами, и на все это взирает Один, сидящий на троне. Я сжимаюсь от внезапного благоговения.
Тебе здесь не место.
Сражаясь со своими сомнениями, я стискиваю зубы и спускаюсь по лестнице. Меня избрали. Я имею право быть здесь.
По залу ходят фейри, кто-то собрался в небольшие группы и разговаривает, а кто-то разглядывает гобелены, которыми покрыты стены. Харальд и Эрик здесь, но больше я не вижу никого из Стражей Одина. Пока не добираюсь до подножия лестницы. И тогда я чувствую одного из них.
Я оборачиваюсь и вижу пару глаз цвета пепла на бронзовом лице, рассматривающих меня. Каин стоит, прислонившись к колонне, украшенной огромной извивающейся змеей, и не замечает никого, кроме меня.
У меня вдруг пересыхает во рту, я отворачиваюсь и только тогда понимаю, что все остальные в зале тоже смотрят на меня.
Мне не нужно иметь дар предвидения, как у Брунгильды, чтобы догадаться, что все они думают то же, что и я пару минут назад. Мне здесь не место.
Звучит гонг, милостиво привлекая всеобщее внимание, а потом раздается скрежет. Стекло одного из окон над дверями задвигается внутрь стены, открывая огромное отверстие, и я ахаю вместе с остальными, когда в него кто-то влетает.
Это Сигрун – Лидер Валькирий, одна из девяти первых Стражей Одина. Ее кожа насыщенного цвета древесной коры, волосы ярко-зеленого цвета, и каждая прядь заплетена в косы, обрамляющие ее потрясающее лицо. Каждое из ее белых, как свежий снег, крыльев простирается на десять футов в сторону. Она держит копье длиной с ее рост, и оно излучает такую мощную силу, что мне хочется упасть на колени.
Она совершенно восхитительна. Могущественная, яростная и удивительно красивая, она та, кем все хотят стать.
Когда она бесшумно приземляется на постамент, оконное стекло возвращается на место. Она начинает говорить, и в ее голосе слышится власть.
– Добро пожаловать в Фезерблейд!
От ее слов моя кожа покрывается мурашками, трепет охватывает мое тело, начиная от кончиков пальцев ног и затем поднимаясь все выше.
– Тридцать фейри были избраны чтобы стать новобранцами Фезерблейда. Двадцать шесть добрались до Чертога. Сомневаюсь, что больше двадцати смогут обрести валь-тивар и затем крылья.
Реакция в моем разуме очень сильна. Мне нужно выяснить, что такое этот валь-тивар.
– Находясь здесь, вы узнаете, в чем вы сильны. Среди вас найдутся те, кто может создавать. Те, кто может сражаться. Те, кто может исцелять. Те, кто будет знать, что грядет и те, кто будет быстрее врага, – она замолкает, медленно оглядывая дружно благоговеющую толпу. – И будут те, кто потерпит неудачу, ибо хотя мы любим богов, иногда они ошибаются в своем выборе.
Мне кажется, или ее взгляд правда скользнул по мне? На мгновение мне хочется сжаться и стать меньше в размерах, но вместо этого я улыбаюсь. Это моя обычная защита.
– Веками Фезерблейд пустовал, – продолжает она. Готова поклясться, что слышала низкое рычание сзади, но я сосредотачиваюсь на Сигрун. Обычно мне сложно сфокусироваться на чем-то, но не в этот раз. Она просто завораживает.
– Сейчас вам будут доступны только те помещения Фезерблейда, которые вам соответствуют. Относитесь к самому зданию как к учителю. Оно благословлено силой богов, и теперь, когда вы здесь, вы тоже с ней связаны. Оно подарит вам вашего валь-тивар, подарит ваши крылья. Относитесь к нему хорошо, и оно ответит вам тем же, если вы этого достойны. По мере того, как вы будете прогрессировать в своем обучении, вам будет доступно все больше помещений, особенно тех, которые будут нужны конкретно вам. Спальни и тренировочные залы находятся здесь, в Великом Чертоге Одина. Храм Вальгаллы всегда доступен для всех. Там вы можете скорбеть, и там вы можете общаться с богами. Что бы ни происходило в ваших жизнях, Храм Вальгаллы – священное место, помните об этом. Нарушьте это правило – и вас исключат.
