Текст книги "О клинках и крыльях (ЛП)"
Автор книги: Элиза Рейн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)
ГЛАВА 4
МАДДИ
Через секунду я оказываюсь в галерее. Это место в моей голове, но я годами не догадывалась, что у других в разуме такого нет. Я думала, что мысли остальных устроены так же.
Очевидно, это не так.
Я называю это место галереей, потому что это бесконечный коридор, до отказа набитый ледяными статуями.
Почти все они ростом с меня, некоторые из них тонко вырезаны, некоторые совсем грубо, но все это создала я.
Ну, за исключением трех статуй, что были здесь изначально – медведя, волка и орла.
Но все остальные созданы мной и сейчас я должна найти нужную.
Я сосредотачиваюсь на вопросе матери. Сколько сейчас существует живых Валькирий?
Пол коридора под моими ногами приходит в движение. Я стою очень тихо, пока он не останавливается, а передо мной не оказывается вырезанное изо льда тисовое дерево. Форма статуи никак не связана с хранящимся внутри воспоминанием, но я на секунду задерживаюсь, разглядывая узоры на листьях и текстуру коры.
Потом я протягиваю руку и касаюсь льда, который тут же превращается в воду, а заключенное в нем воспоминание растекается по моей коже, вызывая холод и покалывание на кончиках моих пальцев. Это приятный, пробирающий до костей мороз, который я знаю так хорошо, будто он часть меня, как цвет волос или шрамы на моих коленях от частых падений в детстве.
Реальность возвращается ко мне, а статуя снова обретает форму, и на секунду я одновременно смотрю на ожидающих сестру и родителей, и вижу, как лед восстанавливается кусочек за кусочком, принимая вид тисового дерева. Когда я окончательно возвращаюсь в бальный зал, я держу в руках кусок бумаги.
Большинство воспоминаний, переданных мне родителями, были записаны на листах бумаги. Некоторые из них получены в разговорах, ничего не подозревающие участники, которые не могли знать, что фейри с магической памятью прячется за одной из штор, запоминает все, что они сказали. Но большинство статуй в галерее содержат воспоминания из свитков пергамента, похищенных в ходе рейдов по всему Иггдрасилю, или выторгованных у недобросовестных личностей, знакомство с которыми мои родители будут отрицать, но которым в тайне отлично платят.
Некоторые воспоминания о вещах, которые я видела, важных датах и событиях, но их совсем немного. Мало тех воспоминаний, которые принадлежат лично мне.
Что не отменяет постоянного желания искать их.
Все, что я вижу, слышу, узнаю, может вызвать эту потребность. Мне сразу хочется выяснить, что я знаю об этом, что хранится в бесконечном ледяном коридоре.
Когда родители поняли, что я могу сохранить и вспомнить каждую мелочь, которую видела, слышала или читала, они нагрузили меня сверх меры. Я потратила много времени на то, чтобы понять, как лучше хранить воспоминания, как определить, что должно остаться в галерее, а что – нет. Сейчас они гораздо реже нагружают меня информацией, но куда чаще заставляют что-то искать в памяти.
Я не знаю, осознают ли они так же хорошо, как я, что растущая коллекция ледяных статуй и постоянное посещение галереи в моей голове неразрывно связаны с моими обмороками. Теперь, когда обмороки стали частью моей жизни, нет смысла прекращать пользоваться моими способностями и нет никакой взаимосвязи между количеством моих посещений галереи и числом моих падений. Но я не могу не думать о том, стали бы родители так много использовать мои ментальные способности, если бы сразу знали, что это убивает меня.
Иногда мне кажется, что я не хочу знать ответ.
В чем я точно уверена, так это в том, что из-за способностей они никогда не позволят мне покинуть Двор Льда.
– Итак? – голос матери заставляет меня моргнуть и посмотреть на кусок бумаги у меня в руках.
Он не совсем состоит из плотного вещества, и скорее похож на блестящий, подрагивающий призрак бумаги, чем на настоящий свиток пергамента.
Сестра демонстрирует нашу связь, тоже глядя на него. Еще в юности мы выяснили, что только мы двое видим то, что я приношу с собой из галереи. Она не знает, что именно я расплавляю и возвращаю обратно, только может разглядеть поблескивающую магию памяти, в то время как все остальные не могут увидеть вообще ничего.
Это воспоминание состоит из страниц какой-то книги. Или может, отчета? Кто-то неразборчиво писал от руки, разными оттенками чернил и почерками. Я пробегаю глазами до списка имен Валькирий, рядом с большинством из которых аккуратно подписано красным цветом: погиб.
Я продолжаю читать список, пропуская имена с такой отметкой, пока не нахожу первое, необозначенное, как имя мертвеца.
– Харальд Огромный. Фейри Двора Тени, коричневые крылья, – начинаю читать я.
Моя семья кивает, а двое стражей неловко смотрят друг на друга. Они знают, что со мной что-то не так, и подозреваю, что они догадываются, что я не просто служанка, поскольку служат стражниками Фрейдис уже десятилетие. Им дороги их жизни и языки, так что они ничего не расскажут, просто… будут нелепо выглядеть, пока странная фейри читает невидимую книгу.
– Эрик Добрый, знаменитый целитель, фейри Двора Земли. Единственный среди Валькирий, чьи крылья окрашены более чем в один цвет, – продолжаю я. Я читаю быстрее, чтобы узнать, из каких именно цветов были крылья, но об этом ничего не говорится.
– Брунгильда Знающая, – читаю я дальше, но, когда поднимаю глаза и вижу выражения лиц моей семьи, пропускаю остальную информацию о ней.
Брунгильда – самая знаменитая Валькирия среди фейри Двора Льда, легенда нашего Двора. Мне приятно, что рядом с ее именем нет подписи «погибла».
– Вальдис Быстрая, – читаю я, – быстрая, как молния, фейри Двора Золота. Черные крылья, небольшой рост.
Я пропускаю следующие шесть имен погибших Валькирий.
– Каин Разрушитель, – это следующее имя, и я сдвигаю брови от интереса, – фейри Двора Огня.
Это все, что о нем сказано, ни описания крыльев, ни воинской атрибутики. Разочарованная, я продолжаю.
– Сигрун Великая, лидер Валькирий, беспощадная дева-воительница, фейри Двора Земли, владеет волшебным копьем, белые крылья.
Она последняя в списке, не помеченная как те, что пируют в залах Вальгаллы4 в посмертной славе.
Я пробегаю глазами по странице в поисках другой информации о Валькириях, но там написано в основном о Фезерблейде, магическом, созданном богами месте, где тренируются Валькирии. Где завтра в это же время будет моя сестра.
Я тяжело сглатываю и смотрю на нее.
– Ты правда думаешь, что Валькирия прибудет забрать тебя? – спрашиваю я у Фрейдис.
– Не знаю, – шепчет она, и когда поднимает на меня взгляд, я вижу в нем предвкушение. Это полная противоположность распирающей меня панике, которую я чувствую при мысли о ее неизбежном отъезде из дворца, которую прячу за ухмылкой.
– Крылья, Фрейдис. У тебя будут крылья!
Моя мать кашляет, а отец хмурится. Кажется, я слишком фамильярно говорю с Фрейдис.
Я опускаю глаза в пол, подавляя крошечную искорку гнева прежде, чем она сорвется с моего языка, и наоборот ее проглатываю.
Фрейдис жалостливо смотрит на меня и касается моей руки.
– Ты можешь идти, Мадди. Я позову, если ты мне понадобишься, – тихо говорит она. То, что она меня освободила, приносит облегчение. Я киваю Фрейдис, кланяюсь Королю и Королеве, и поворачиваюсь.
Обычно я лучше скрываю чувства от родителей, но я болезненно осознаю, что мне нужно жестче себя контролировать в таких обстоятельствах. Я не собираюсь испортить прощальный вечер Фрейдис.
К сожалению, если я отпущу на свободу огромную, хищную кошку в бальном зале, наполненном аристократами-фейри, это нельзя будет назвать самоконтролем, так что я решительно отворачиваюсь от снежного барса и заставляю себя пойти к столам с едой.
Они ломятся от сотен видов рыбы и разнообразных деликатесов из наших оранжерейных садов. На тарелках лежат виноград, абрикосы и свежая клубника, ставшие еще вкуснее из-за хитрых способов выращивания, изобретенных людьми. Целая флотилия бокалов стоит неподалеку с искрящимся фейским вином, но их мне трогать нельзя. Я же слуга. Вместо этого я беру огромную порцию копченого лосося, поданного с рисом, и небольшую мисочку клубники.
Будь я одна, я бы взяла всего побольше, но сейчас, думаю, моя порция отвечает правилам приличия. Жуя, как можно приличнее, я высматриваю лунный камень на одеяниях наших гостей. Среди четырех камней, что мы ищем, он самый распространенный. Хотя я не верю, что это что-то изменит, без цели восстановить тиару я вообще не буду знать, что мне делать. Сосредотачиваться на этом безопасно для меня, и никто не заподозрит неладное, если рабыня будет благоговейно глазеть на украшения на чьем-то горле или запястье.
Низкий грохот пугает меня – пугает всех в зале. Я озираюсь вокруг, сразу пытаясь найти сестру. Я нахожу ее взгляд, который также искал мой, и мы обе смотрим на потолок. Когда живешь в ледяном дворце, при каждом громком звуке первым делом проверяешь потолок. Я рассчитывала, что там будет сломанный канделябр или отваливающийся кусок льда, но увиденное заставило меня в шоке раскрыть рот.
ГЛАВА 5
МАДДИ
Клубящаяся, вращающаяся смесь черной тени и золотого света появляется у нас над головами.
Она огромная и пугающая, но вместе с тем абсолютно завораживающая.
Я совершенно не понимаю, что это, но не сомневаюсь, что она несет опасность, и моя кожа покрывается мурашками, когда магия волной накрывает зал. Я бегу к сестре, надеясь, что и она торопится мне навстречу. Но нет, она стоит рядом с отцом и матерью. Голос гремит на весь зал, и я замираю на середине пути.
– Вон отсюда, все.
В первую секунду никто, включая меня, не двигается. Я перевожу взгляд с лица сестры на родительские, пытаясь понять, что они будут делать.
У меня пробивается слабая мысль о том, что мне надо думать, что я буду делать дальше, но тут моя мать встает. Следом встает отец, и все в зале смотрят на них.
– Мы выйдем наружу, – говорит Король так, будто это его идея.
Они с матерью спускаются с помоста, и вместе со стражами и моей сестрой направляются к выходу через огромную арку, ведущую в покрытый инеем внутренний дворик. Остальные фейри послушно следуют за королевскими особами к выходу из бального зала, и воздух гудит от их любопытного и напуганного шепота.
Облако тьмы и света тоже следует за ними, будто жидкость перетекая сквозь высокий дверной проем и снова превращаясь во вращающуюся массу снаружи, контрастно-темную на фоне всегда бледно-голубого неба нашего Двора.
Я бегу следом за остальными фейри, покидающими бальный зал и оказавшись в холодном дворике, понимаю, что все, кто вышел раньше меня, стоят между мной и моей семьей. Может, я и просто служанка, но я служанка долбаной принцессы.
– Я должна быть подле госпожи, – говорю всем, кто смотрит на меня, пока я проталкиваюсь к семье через застывшую в благоговении толпу. Добравшись в первые ряды, я понимаю, почему никто не двигается.
Сияющая масса тьмы остановилась на покрытом инеем газоне, в середине которого открылся портал. Там, где раньше был фонтан с гигантским лебедем, теперь зияет огромное вращающееся окно прямо в другой мир.
Совершенно изумленная, я озираюсь вокруг и замечаю на опушке леса пятерых существ, тоже разглядывающих нас.
Судьбы святые, я смотрю на настоящих крылатых Стражей Одина.
Эрик Добрый стоит в центре, и теперь я своими глазами вижу цвет его крыльев, который не смогла найти в описании. Массивные, густо покрытые перьями и украшенные множеством золотых колечек, крылья облегают его стройное тело по бокам.
Справа от Эрика – Харальд Огромный, и он по меньшей мере на фут выше любого фейри, что я видела. Рядом с ним Вальдис, которая кажется крошечной на фоне крупного Харальда, но у нее такое свирепое выражение лица, что я ни на секунду не ставлю под сомнение то, что ее хрупкое телосложение ничем не мешает на поле боя. Брунгильда, невероятно элегантная, с переливающимися серебром крыльями за спиной, стоит слева от Эрика.
Когда я вижу последнего фейри, у меня перехватывает дыхание.
У него нет крыльев.
Я уверена, что он тоже Страж Одина, но у него на плечах нет ни единого перышка. У него бронзовая кожа, волосы цвета пепла и самые яркие серые глаза, что я когда-либо видела. Каким-то образом со своего места я могу видеть их во всех деталях, и это удивительно, но он тоже смотрит в упор на меня.
Должно быть, это Каин, фейри Двора Огня. Но где же крылья? Желание вернуться в галерею и выяснить, как кто-то мог стать Валькирией, но при этом не иметь крыльев, становится слишком сильным. Я сдерживаю его изо всех своих сил, и упускаю момент, когда отец начинает говорить.
– Добро пожаловать, стражи Одина. Мы не ожидали вас.
Долбаное преуменьшение века.
Харальд выходит вперед, и мне приходится перевести взгляд с фейри Двора Огня на фейри Двора Тени. У него волосы цвета воронова крыла, заплетенные в косы с серебряными бусинами на концах, белая кожа, на лице широкие мазки черного боевого раскраса, а крылья темно-коричневые, почти как мех. Он выглядит огромным и грозным, но вместе с тем изящным.
– Наши планы изменились, – гремит он, – мы забираем оставшихся рекрутов Фезерблейда сегодня вечером.
От его слов мои мышцы обдает холодом, кожа напрягается.
Вечером?
Они забирают Фрейдис сегодня вечером.
Я думала, у меня есть еще несколько часов, но она отбывает уже сегодня вечером, и я ничего не могу сделать, чтобы остановить это.
Между нами, все еще человек пять, и пока я проталкиваюсь мимо них, все так же застывших в удивлении, сестра уже начинает идти вперед.
– Это честь для меня, – говорит она, преклоняя колено в чересчур благоговейном поклоне.
Харальд секунду смотрит на нее, потом достает кусочек кожи с нашитыми небольшими камушками. С моего места мне видно только то, что на каждом из них начертана руна.
Ни одной из них я не знаю и снова чувствую порыв любопытства. Я хочу, мне срочно нужно узнать, что значат руны.
И пропустить то, что будет дальше, не увидеть, как уедет сестра? Я упрекаю себя, заставляя свой фокус внимания оставаться в реальности. Самой невероятной реальности.
Фрейдис берет кожаную полоску, и выражения лиц всех Валькирий меняются. Ну, всех кроме фейри Двора Огня, который все еще смотрит на меня, не отрываясь.
Харальд смотрит через плечо на Эрика, очевидно, безмолвно общаясь с ним.
– Что-то не так, – говорит Брунгильда.
Ее голос одновременно мелодичный, успокаивающий и вдохновляющий. Я вспоминаю, что недавно прочла в документе. Брунгильда знаменита своим даром предсказывать будущее, таким же, как у Высших фейри.
Если она говорит, что что-то не так, значит что-то не так.
Я чувствую прилив надежды. Может, произошла ошибка. Может, они не будут забирать Фрейдис, и она останется здесь, со мной.
Правда о том, насколько жалкой на самом деле является эта моя мольба к богам, обрушивается на меня. Я хочу, чтобы моя сестра заслужила славу в Фезерблейде, пошла с этими невероятными воителями и стала той, кем ей назначено судьбой. Все так. Я просто не хочу остаться одна.
– Мы пришли за Принцессой Верглас, – говорит Вальдис.
Она принадлежит к Двору Золота, и ее сияющие волосы цвета меда заплетены в одну толстую косу, состоящую из сотен тоненьких. Ее глаза подведены черным, и она облачена в серебристую кожаную броню, контрастную на фоне крыльев цвета оникса.
Фрейдис кивает ей:
– Я получила ваш призыв и готова.
Эрик запрокидывает голову. Его бледно-зеленые косы перекинуты через одно плечо, а кожа цветом совсем как кора дерева. Когда он задает вопрос, в его голосе слышно веселье:
– Ты получила наш призыв?
– Да.
– И в каком виде ты его получила?
– На пергаменте, – отвечает она.
– И кому был адресован этот пергамент?
Я вижу, как Фрейдис колеблется.
– Он был адресован принцессе Верглас, – отвечает она тихим голосом.
Сердце гулко стучит в моей груди, так, будто какая-то часть меня понимает происходящее быстрее, чем мой разум.
Фрейдис медленно переводит взгляд на меня.
Король, мой отец, громко откашливается.
– Это и есть Принцесса Фрейдис Верглас. Здесь нет никакой ошибки.
Харальд проходит через портал, и все меняется.
Он излучает опасность. Его окружает буквально осязаемая магия. Я не вижу ее, но точно знаю, что она есть. И все мои инстинкты вопят о том, что я совсем не хочу с ней сталкиваться.
Отец делает шаг назад и через секунду после я вижу яростное разочарование на его лице. Он поддался страху и сделал это на глазах всего Двора.
Моя сестра, как всегда, проявляет дипломатичность, начиная говорить.
– Добро пожаловать ко Двору Льда, Харальд Огромный, Страж Одина. Что мы можем тебе предложить? – спрашивает она, безупречно соблюдая формальности.
Огромный Страж рычит:
– Вы можете предложить мне Принцессу Верглас.
Отец пытается выглядеть рассерженным, но его взгляд пуст. Все члены моей семьи изо всех сил стараются не смотреть на меня.
Мое сердце колотится так быстро, что мне, кажется, станет плохо, а мой мозг на огромной скорости перебирает разные «что, если»:
Что, если они пришли за тобой?
Что, если ты сможешь стать Валькирией?
Что, если ты действительно сможешь покинуть Двор Льда?
Но на самом деле я знаю ответ на каждую из этих «что, если».
Я умру. Вполне возможно, в ближайшие сутки.
Я не могу оставаться в сознании больше семидесяти двух часов подряд. Я слабая, мои способности к магии – жалкие, и я не могу удерживать внимание на одной вещи дольше пары минут.
Из меня Валькирию не сделаешь, так что это какая-то ошибка. Если у родителей нет еще одной дочери, которую они где-то прячут, то призыв предназначался Фрейдис.
Брунгильда сквозь портал заходит в наш двор. Она вытягивает руку и делает глубокий вдох, а толпа фейри отзывается оглушающей тишиной. Когда она открывает глаза, на ее строго сжатых губах появляется призрак улыбки.
– Как же я скучала по дому, – говорит она, и ее голос так прекрасен, что я бы сделала что угодно, стоит ей только попросить.
– Вам всегда рады здесь, – отвечает моя мать, глубоко кланяясь. – Когда бы вы не пожелали посетить нас.
Когда Брунгильда переводит взгляд на Королеву, в нем видно тщательно замаскированное презрение.
– Я обитаю на кроне Иггдрасиля, – холодно отвечает она.
Алебастровые щеки матери вспыхивают.
– Безусловно, – отвечает она.
Лицо Брунгильды смягчается.
– Но вы хорошо позаботились о моей родине, и я благодарю вас. А теперь скажите мне, Королева Двора Льда, почему вы прячете собственную дочь?
Сердце молотом стучит у меня в груди, и я не могу дышать.
Я таращусь на мать, и все остальные фейри во дворе – тоже. Остатки румянца исчезают с ее лица. Не знаю, можно ли вообще стать еще бледнее. И тем не менее, она молчит.
Брунгильда хмурится и закрывает глаза.
Я стою, парализованная от растерянности. Мне совершенно не понятно, что мне делать и что происходит.
Боги не могли избрать меня в Валькирии. Даже от самой мысли об этом у меня подкашиваются колени.
Как? Как я могу возможно оказаться Валькирией?
Голос Брунгильды звенит в тишине, возвращая меня в реальность. Она указывает прямо на меня.
– Вот тот ребенок, которого вы скрывали от своего Двора.
У родителей мертвеют лица, а у Фрейдис округляются глаза. Каждое лицо, каждый взгляд во дворе устремлены на меня, и я не знаю, как реагировать.
Так что я молча таращусь и пытаюсь вспомнить, как дышать, когда Харальд и Брунгильда подходят ко мне.
– Возьми, – рявкает огромный Страж. Он открывает ладонь и подбрасывает на нем ремешок с камнями. Инстинктивно, я ловлю его.
Свет взрывается у меня перед глазами, а голову прорезает боль. Я подавляю вопль, но не могу сдержать дрожь. Один из камушков загорается бледно-голубым светом. Я слышу, как ахает Фрейдис.
Брунгильда сощуривается от внезапной уверенности, а Харальд улыбается.
– Вот и нашлась наша пропажа, – говорит он.
Я часто моргаю.
– Нет, – говорю я, – Нет, вы неправильно поняли. Вам нужна не я, а моя сестра.
– Ты будешь спорить с богами? – спрашивает Харальд, и его глаза темнеют, голос становится ниже, а эта магия вокруг него – плотнее.
– Конечно нет, – я качаю головой. Живот скручивает.
Боги, нет. Я знаю это чувство.
Пожалуйста, Фрейя5, Один, Тор6 и кто там еще меня слышит. Не сейчас. Не сейчас, черт!
Темнота накрывает мир.
ГЛАВА 6
МАДДИ
Когда я прихожу в себя, слабость чувствуется сильнее обычного.
Почему сейчас? Из всех возможных моментов, мой больной мозг выбрал именно самый публичный в моей долбаной жизни, чтобы отключиться. Счетчик в моей голове отмечает: шестьсот пятьдесят четыре.
Ты выжила, Мадди. Прекрати жаловаться.
Мгновение я подумываю о том, чтобы не открывать глаза. Может, если я останусь лежать вот так, неподвижно, на земле, с закрытыми глазами, Валькирии решат забрать мою сестру и все вернется к тому, как было раньше.
Мои веки взлетают вверх.
Нахер все это. Я не хочу умереть одна в башне, но и отбирать эту возможность у сестры – тоже. Это какая-то путаница, ошибка.
Но когда я сажусь и вижу размытые лица глазеющих на меня фейри, сомнения закрадываются в мои мысли.
Харальд хмурится, глядя на меня, уже без улыбки. Брунгильда качает головой, смотрит понимающе, но выражение ее лица далеко от теплоты.
Совершают ли боги ошибки?
Из-за моего обморока все присутствующие погрузились в неловкое молчание. Сестра не двигается с места, хотя обычно первая мчится ко мне, когда я падаю. У меня болит бедро и плечо, но должно быть, я не сильно ударилась головой, потому что, не считая головокружительного недоумения, она в порядке.
Я пытаюсь встать, когда в моей голове раздается голос.
– Лежи, – я перевожу взгляд на отца. Это он говорит со мной. – Оставайся на земле. Пусть они увидят, что выбрали не ту сестру.
Я колеблюсь. Харальд все еще смотрит на меня, хмурясь. Взгляд Брунгильды полон ожидания. Я смотрю на других Валькирий сквозь портал. Вальдис разглядывает меня. Эрик расправляет свои прекрасные черно-желтые крылья, глазея на меня с нескрываемым любопытством. Фейри Двора Огня потерял ко мне интерес и теперь изучает свои ногти, то и дело искоса бросая взгляды на моих родителей и Фрейдис.
Я использую его потерю интереса, чтобы притвориться, будто не нахожусь в центре внимания всего Двора, и все только что не узнали, что я принцесса, которую прятали годами из-за ее болезни и слабости.
Харальд начинает говорить:
– Возможно, и правда произошла ошибка, – он поворачивается к Фрейдис. – Вы принцесса Верглас, верно?
– Единственная принцесса, да, – подтверждает она, и ее голос тверд.
– Она крепкая. – Громко говорит отец. – Могущественная. Настоящая королевская кровь.
Настоящая королевская кровь.
Моя решимость угасает. Король прав. Это судьба моей сестры. А моя судьба, видимо, лежать на сраной земле.
– Вставай.
Я вздрагиваю, когда этот голос звучит у меня в голове. Раньше я никогда его не слышала.
Я смотрю на Харальда, но в данный момент он сосредоточен на моей сестре. Тогда я перевожу взгляд на Эрика, который продолжает разглядывать меня.
– Вставай. Боги не совершают ошибок. Ты должна отправиться в Фезерблейд. Вставай и докажи это.
И я встаю. Сначала одной ногой, потом второй.
Медленно все поворачиваются ко мне. Сестра смотрит во все глаза. Отец мысленно обращается ко мне:
– Что ты вытворяешь? Я велел тебе оставаться на земле.
Я остаюсь на ногах и не смотрю на отца, хоть это и требует каждой капли отваги, что у меня есть.
– Я – Мадивия Верглас, принцесса Двора Льда, – говорю я. – И если мне предназначено учиться в Фезерблейде, то таково и мое желание.
– Что с тобой сейчас произошло? – спрашивает Харальд, указывая на землю.
– Я падаю в обмороки.
– Часто?
– Да, – лгать нет смысла.
– Почему?
– Я страдаю от недуга.
– Он смертелен?
Я запинаюсь.
– Да, – отвечает отец. – Поэтому мы берегли наш Двор от боли. Что они испытали бы, узнав, а потом и потеряв любимую принцессу.
Я смотрю на него, благодарная за то, что годами приучала себя сохранять нейтральное выражение лица, пока мои внутренности сводит от гнева. Я едва с ним знакома, а он несет всю эту дерьмовую чушь про «любимую принцессу»?
Брунгильда делает шаг вперед, поднимая руку и из ее ладони появляется тонкая ниточка магического льда. Дотянувшись до меня, она медлит, вращаясь около моего лица.
Она что, ждет разрешения?
Я поднимаю брови и киваю, не зная, на что соглашаюсь.
Ниточка обвивается вокруг меня, запутывается в волосы, кружит около ушей. От нее холодно, но в каком-то смысле и приятно. Взгляд Брунгильды стекленеет, и могу поклясться, на секунду я слышу и чувствую биение крыльев.
Но потом долгое время ничего не происходит, только холод вьется вокруг меня, пока все молча смотрят. Потом Брунгильда опускает руку, и биение крыльев исчезает.
– Это она, – говорит Брунгильда, и по моей коже пробегают искорки надежды, вызывая мурашки.
– Ты уверена? – спрашивает Харальд.
– Уверена, – но ее лицо изменилось, и теперь ее взгляд холоден и тверд. – Но я думаю, мы должны взять ее сестру.
Мой живот напрягается, и я отчаянно пытаюсь взять свои эмоции под контроль.
Я хочу, чтобы это была Фрейдис. Я хочу, чтобы это была Фрейдис больше всего на свете.
Или, по крайней мере, хотела.
Я действительно хочу, чтобы это была Фрейдис больше, чем хочу, чтобы это была я?
Я никогда и не думала, что у меня может быть ее жизнь, ее возможности. Но теперь… Теперь я хочу себе крылья. Хочу научиться летать.
Харальд смотрит то на меня, то на Фрейдис.
– Я чувствую силу в этой, – говорит он, показывая на мою сестру. – Во второй – совсем мало.
– Верно, – кивает Брунгильда.
– Тогда почему боги избрали ее?
Они говорят обо мне так, будто я не стою прямо напротив них. Я открываю рот, чтобы что-то сказать, защитить себя, даже предложить себя, но ничего не получается.
Они правы – я едва владею магией.
– Скажи им, почему боги тебя выбрали, – этот голос снова звучит у меня в голове, и я смотрю на Эрика. Он все еще разглядывает меня.
Я не знаю, почему боги меня выбрали. Я даже не до конца уверена, что они действительно меня выбрали. Что, Иггдрасиля ради, есть во мне такого, что боги сочли полезным для будущей Валькирии?
Отец смотрит на меня. Мать выглядит напуганной. Лицо Фрейдис похоже на маску, и я не могу понять, о чем она думает.
– Возьмите нас обеих, – говорю я и уверенно подхожу к сестре. Харальд усмехается, а Брунгильда коротко, раздраженно вздыхает.
Я беру сестру за руку, переплетая наши пальцы. Она все еще стоит неподвижно, как статуя.
– Не будь смешной, – говорит отец, но замолкает, когда Харальд бросает на него взгляд.
– В лодке осталось место для одного, – говорит он мне. – Не двоих.
Огромным усилием я привожу в порядок мысли и скачущие эмоции.
Каким бы великолепным ни был этот шанс, могу ли я отобрать его у собственной сестры? И она станет такой особенной, а я, вероятно, умру?
Ты умрешь. Это константа. Может завтра, может на следующей неделе, может в следующем месяце, но ты умрешь.
Мой внутренний голос непоколебим, и он говорит правду.
Я смотрю в хрустально-голубые глаза Фрейдис, хотя она не просит меня уступить ей, я чувствую ее боль. Я вижу, чего ей стоит. Я не могу отнять этого у нее. Ей суждено стать великой. Это ее судьба. Не моя.
– Возьмите Фрейдис, – говорю я и делаю шаг назад, все еще держа ее за руку. Эти слова стоят мне всего. Но Фрейдис это нужно. Фрейдис к этому готовили. Она будет восхитительной, а я одиноко умру в своей красивой ледяной клетке.
Сестра поворачивается ко мне с улыбкой на лице и слезами в глазах.
– Спасибо, – говорит она, но моя рука вырывается из ее.
Мои пальцы самопроизвольно разжимают ее ладонь, а потом я взлетаю вверх, полностью отрываясь от земли. Я кричу, но звука не слышно.
Гремящий водопад обрушивается с неба прямо перед порталом. Фейри кричат и убегают прочь, и я ищу в толпе Фрейдис, но меня несет по воздуху прямо к падающей воде.
Я взлетаю выше, прямо к деревянной лодке в основании водопада. Она совсем небольшая, и в ней уже сидят четыре человека. Я барахтаюсь в воздухе, пытаясь подавить панику.
Я не могу повернуться. Я не могу найти сестру.
– Фрейдис!
Я знаю, что она меня не слышит. Я вижу, как Харальд и Брунгильда двигаются к порталу прямо сквозь стену воды, и вдруг чувствую на себе обжигающий взгляд. Фейри Двора Огня смотрит на меня.
Я отчаянно пытаюсь заставить свое тело повернуться в воздухе, чтобы увидеть лицо Фрейдис. Но я опускаюсь в лодку, магия держит мое тело.
Слезы обжигают мои глаза, и я не знаю, что мне делать.
Я просила их взять Фрейдис! Почему меня посадили в лодку?
Судно начинает подниматься, двигаясь вверх по водопаду. Как только удерживающая меня магия рассеивается, я теряю чувство ориентации.
Я поворачиваюсь, двигаюсь в сторону и перегибаюсь через борт в надежде разглядеть сестру. Но вижу только беспощадные слои воды.
