Текст книги "За стеной фильтров. Что Интернет скрывает от вас?"
Автор книги: Эли Паризер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)
«Большая доска»
Офис восходящей империи блогов Gawker Media в Сохо[138]138
Район Нью-Йорка. Прим. пер.
[Закрыть] немного похож на редакционный офис New York Times, находящийся в нескольких километрах к северу. Но характерное отличие первого от второго – нависающая над залом плазменная панель.
Это «Большая доска», на которой выводится список статей и некоторая статистика. Последняя отражает число прочтений каждой статьи, и оно велико: сайты Gawker обычно просматриваются сотни миллионов раз в месяц. «Большая доска» фиксирует самые популярные сообщения на всех сайтах компании, посвященных чему угодно: от медиа (Gawker) до гаджетов (Gizmodo) и порно (Fleshbot). Напишете статью, которая окажется на «Большой доске», – вы вправе получить повышение. Слишком долго не будете попадать туда – возможно, вам придется искать новую работу[139]139
Ben McGrath. Search and Destroy: Nick Denton's Blog Empire. New Yorker, Oct. 18, 2010, www.newyorker.com/reporting/2010/10/18/101018fa_fact_mcgrath?currentPage=all.
[Закрыть].
В New York Times журналистам и блогерам не позволено смотреть, сколько людей кликнули на их статьи. Это не просто правило, это жизненная философия: смысл существования столь выдающейся газеты – обеспечивать читателей великолепными, продуманными редакторскими суждениями. «Мы не позволяем интернет-метрикам диктовать нам задания и писать за нас сценарий, – считает главный редактор New York Times Билл Келлер, – ведь мы уверены, что читатели приходят к нам за нашими суждениями, а не за суждениями толпы. Мы не American Idol[140]140
Американское телешоу, соревнование начинающих исполнителей, где победителя выбирают зрители. Российский аналог – «Фабрика звезд». Прим. пер.
[Закрыть]»[141]141
Jeremy Peters. Some Newspapers, Tracking Readers Online, Shift Coverage. New York Times, Sept. 5, 2010, www.nytimes.com/2010/09/06/business/media/06track.html.
[Закрыть]. Читатели могут голосовать ногами, подписавшись на другую газету, но Times не потворствует их вкусам. Более молодые журналисты, обеспокоенные этой проблемой, вынуждены чуть ли не давать взятки системным администраторам, чтобы поглядеть на свою статистику. (Руководство газеты при этом все же пользуется усредненной статистикой, чтобы понять, какие онлайн-разделы нужно расширять, а от каких отказываться.)
Нынешние структуры Интернета скорее фрагментированы и тяготеют к местной гомогенности, но есть одно исключение. Лучше предоставления релевантных статей конкретному человеку только предоставление статей, релевантных для всех. Слежка за трафиком – новое пристрастие блогеров и менеджеров, а поскольку все больше сайтов публикуют списки своих самых популярных материалов, читатели могут тоже поучаствовать в этой игре.
Конечно, журналистская погоня за трафиком – не то чтобы новый феномен: с начала XIX века газеты повышали свои тиражи с помощью сенсационных заметок. Джозеф Пулитцер, премия имени которого присуждается каждый год, был первопроходцем в использовании скандалов, секса, намеков и нагнетания страха для повышения продаж.
Однако Интернет выводит эту гонку на новый уровень изощренности и детализации. Теперь Huffington Post может опубликовать статью на первой странице и в считаные минуты понять, распространяется ли этот материал по «вирусной» модели. И если да, то редакторы могут продвигать статью более активно. Бриллиантом в короне всего предприятия считается панель, на которой можно следить за популярностью статей. Проект Associated Content[142]142
В 2010 году компания Yahoo купила Associated Content за 100 миллионов долларов и использовала его для наполнения своих сайтов, а в декабре 2011 года закрыла проект и запустила вместо него аналогичный сервис Yahoo Voices. Прим. пер.
[Закрыть] платит целой армии онлайн-сотрудников небольшие суммы за механический просмотр поисковых запросов и написание текстов, отвечающих на самые распространенные вопросы; те авторы, чьи страницы привлекают много трафика, получают определенную долю рекламных доходов. Сайты вроде Digg и Reddit пытаются превратить весь Интернет в хит-парад популярных материалов, позволяя пользователям голосовать за статьи с любых сайтов и помещать их тем самым на главную страницу. Reddit даже встроил в свой алгоритм своего рода «законы физики», чтобы статьи, не имеющие постоянной поддержки, постепенно сползали вниз. На главной странице сайта перемешаны статьи, которые группа участников проекта считает самыми важными, и статьи, подобранные с учетом ваших личных предпочтений и поведения: брачный союз стены фильтров и хит-парада.
Крупная чилийская газета Las Ultimas Noticias в 2004 году стала при написании статей обращать внимание на количество прочтений: статьи со множеством просмотров получали продолжение, а редко читаемые закрывались. Журналистам уже не надо окучивать свои регулярные источники – они просто пытаются раскручивать темы, собирающие много кликов[143]143
Danna Harman. In Chile, Instant Web Feedback Creates the Next Day's Paper. Christian Science Monitor, Dec. 1, 2004, www.csmonitor.com/2004/1201/p01s04-woam.html.
[Закрыть].
Группа редакторов популярного новостного блога Upshot, выпускаемого Yahoo, прочесывает данные поисковых запросов, чтобы в реальном времени отслеживать ключевые слова, которые интересуют людей. Затем они пишут статьи, отвечающие на эти запросы. Если достаточно много людей вводят в Google «день рождения Обамы», Upshot в ответ публикует статью, и вскоре эти читатели оказываются на сайте Yahoo и видят рекламу, размещенную там. «Нам кажется, что это средство дифференциации; от множества конкурентов нас отличает способность собирать все эти данные, – сказал в интервью New York Times вице-президент Yahoo Media. – Эта идея производства контента в ответ на информацию и нужды аудитории – лишь один компонент нашей стратегии, но большой и важный»[144]144
Jeremy Peters. At Yahoo, Using Searches to Steer News Coverage. New York Times, July 5, 2010, www.nytimes.com/2010/07/05/business/media/05yahoo.html.
[Закрыть].
Так какие же темы возглавляют чарты трафика? Кровь продает – вот одна из немногих новостных максим, которые работают и в новую эпоху. Очевидно, востребованные темы разнятся в зависимости от аудитории: анализ самых популярных статей New York Times показал, что внимание читателей часто привлекали статьи, касающиеся иудаизма, – возможно, из-за состава аудитории газеты. Кроме того, выяснилось, что «более практичные, неожиданные, эмоционально нагруженные и позитивно окрашенные заметки с большей вероятностью входят в число статей, чаще всего пересылаемых по электронной почте, как и те, что провоцируют шок, гнев, тревогу и не вызывают грусти»[145]145
Jonah A. Berger and Katherine L. Milkman. Social Transmission and Viral Culture. Social Science Research Network Working Paper Series, Dec. 25, 2009: 2.
[Закрыть].
На других сайтах список самых популярных статей может выглядеть более бульварным. Сайт Buzzfeed недавно привел «заголовок, в котором есть все» из британской газеты Evening Herald: «Женщина в костюме борца сумо напала на свою бывшую девушку в гей-баре после того, как та помахала человеку, одетому как батончик Snickers»[146]146
Huffington Post. The Craziest Headline Ever. June 23,2010, www.huffing-tonpost.com/2010/06/23/craziest-bar-ever-discove_n_623447.html.
[Закрыть]. В газете Seattle Times в течение нескольких недель в 2005 году самой популярной оставалась статья о мужчине, умершем после секса с лошадью[147]147
Danny Westneat. Horse Sex Story Was Online Hit. Seattle Times, Dec. 30, – 2005, http://seattletimes.nwsource.com/html/localnews/2002711400_danny30.html.
[Закрыть]. Наиболее популярной статьей газеты Los Angeles Times в 2007 году оказалась заметка о самой уродливой в мире собаке[148]148
Ben Margot. Rescued Chihuahua Princess Abby Wins World's Ugliest Dog Contest, Besting Boxer Mix Pabst. Los Angeles Times, June 27, 2010, http://latimesblogs.latimes.com/unleashed/2010/06/rescued-chihuahua-prin-cess-abby-wins-worlds-ugliest-dog-contest-besting-boxer-mix-pabst.html.
[Закрыть].
Готовность реагировать на запросы аудитории кажется достойным качеством – и во многих случаях это действительно так. «Если мы считаем, что задача культурной продукции – дать нам предмет для разговора, – пишет журналист Wall Street Journal, изучивший феномен самых популярных статей, – то, возможно, самое главное – чтобы все имели перед глазами одно и то же, и уже не важно, что именно»[149]149
Carl Bialik. Look at This Article. It's One of Our Most Popular. Wall Street Journal, May 20, 2009.
[Закрыть]. Погоня за трафиком спускает медиапроизводство с олимпийских высот, возвращая журналистов и редакторов в ту же реальность, в которой находятся все остальные. Омбудсмен Washington Post рассказал о том, какой патерналистский подход журналисты часто применяют к читателям: «В прошлом доводить маркетинговую информацию до редакции Post особенно не требовалось. Прибыль была высокой. Тиражи – устойчивыми. Редакторы решали, что нужно читателям, пусть те и не обязательно хотели именно этого»[150]150
Andrew Alexander. Making the Online Customer King at The Post. Washington Post, July 11, 2010, www.washingtonpost.com/wp-dyn/content/article/2010/07/09/AR2010070903802.html.
[Закрыть].
Модель Gawker – полная противоположность этой. Если Washington Post играет роль отца, то новые медиакомпании – это скорее суетливые, беспокойные дети, с которыми нужно поиграть и которые жаждут внимания.
Когда я спросил Николаса Негропонте из MIT Media Lab о важных, но непопулярных новостях, тот улыбнулся. На одном конце спектра, сказал он, находится подхалимская персонализация – «Ты так прекрасен и чудесен, и я расскажу тебе именно то, что ты хочешь услышать». На другом – родительская опека: «Я расскажу тебе это, хочешь ты того или нет, потому что тебе надо это знать»[151]151
Из интервью автора с Николасом Негропонте, 5 августа, 2010.
[Закрыть]. Сейчас мы движемся в направлении подхалимства. «Нас ждет долгий период приспособления, – говорит профессор Майкл Шудсон. – Это как если бы мы свели на нет отделение церкви от государства. В умеренных дозах все это неплохо, но „Большая доска“ Gawker – это пугающе экстремально, это капитуляция»[152]152
Из интервью автора с Майклом Шудсоном, 13 августа, 2010.
[Закрыть].
Об Apple и Афганистане
Google News уделяет больше внимания политическим новостям, чем многие другие создатели фильтров. В конце концов, он во многом полагаются на мнение профессиональных редакторов. Но даже в Google News новости об Apple имеют более высокий рейтинг, чем сообщения о войне в Афганистане[153]153
Simon Dumenco. Google News Cares More About Facebook, TVvitter and Apple Than Iraq, Afghanistan. Advertising Age, June 23, 2010, http://adage.com/mediaworks/article?article_id=144624.
[Закрыть].
Я с удовольствием пользуюсь iPhone и iPad, но не возьмусь утверждать, будто эти предметы равны по значимости афганским событиям. И этот Аррlе-центричный рейтинг ясно показывает, что при применении критерия популярности совместно с распространенными методиками персональной фильтрации важные, но сложные темы окажутся вне игры. «Если трафик будет поставлен во главу угла при освещении событий, – пишет омбудсмен Washington Post, – то готова ли будет Post не писать о каких-то важных темах, потому что они "скучны"?»[154]154
Alexander. Making the Online Customer King.
[Закрыть]
Многим ли из нас покажется крайне релевантной статья о нищих детях – если не считать ученых, занимающихся этой темой, и людей, которых проблема затрагивает напрямую? Наверное, нет, но все же важно знать об этом.
Левые критики часто доказывают, что ведущие национальные СМИ недостаточно пишут о войне. Но для многих из нас, в том числе и для меня, читать об Афганистане утомительно. Эта тема запутанная, сложная и мрачная.
Однако, по мнению редакторов New York Times, я должен знать об этом, и поскольку они настойчиво ставят новости об Афганистане на первую страницу (хотя трафик, вероятно, чудовищно низок), я продолжаю читать об этом. (Это не значит, что Times заставляет меня руководствоваться побуждениями своих редакторов. Она скорее поддерживает одно из моих побуждений – быть в курсе мировых событий, а не сиюминутное побуждение посмотреть то, что развлечет меня.) Иногда медиа, ставящие важность темы выше ее популярности или личной релевантности, оказываются полезны – и даже необходимы.
Клэй Ширки отмечает, что читатели газет всегда пропускали политические новости. Но для этого им надо было хотя бы бросить взгляд на первую страницу – и если там говорилось о большом политическом скандале, то многие люди узнали бы о нем и он повлиял бы на их голосование. «Вопрос, – говорит Ширки, – в том, как средний гражданин может игнорировать 99 процентов ежедневных новостей и в то же время регулярно обращать внимание на серьезные кризисы? Возможно ли угрожать бизнес-лидерам и гражданским лидерам тем, что, если система совсем прогниет, кто-то забьет тревогу?»[155]155
Clay Shirky, interviewed by Jay Rosen, Video, NYU Primary Sources, New York, NY, 2011, http://nyuprimarysources.org/video-library/jay-rosen-and-clay-shirky/.
[Закрыть] Раньше эту роль выполняли первые страницы газет – теперь же их можно полностью пропустить.
Это возвращает нас к рассуждениям Джона Дьюи. По его версии, именно эти проблемы – «непрямые, обширные, продолжительные и серьезные последствия взаимодействия» – подстегивали общественность[156]156
John Dewey. The Public and Its Problems. Athens, OH: Swallow Press, 1927, 126.
[Закрыть]. Важные темы, которые косвенно касаются всех нас, однако простираются за пределы наших непосредственных шкурных интересов, – это краеугольный камень и сам смысл существования демократии. Шоу American Idol может объединять многих из нас вокруг одного и того же камина, однако оно не раскрывает в нас граждан. Редакторы прежних СМИ делали это. Хорошо ли это было или плохо? Я считаю, что хорошо.
Конечно, назад вернуться уже невозможно. Да и не стоит: у Интернета по-прежнему есть потенциал, позволяющий ему стать более удачной и эффективной средой для демократии, чем вещательные СМИ с односторонними потоками информации. Как заметил журналист А. Либлинг, свобода прессы касалась прежде всего собственников последней. Теперь мы все собственники.
Но в данный момент мы меняем систему с определенным и утвержденным чувством гражданской ответственности на систему, лишенную каких бы то ни было этических принципов. «Большая доска» стирает грань между редакторскими решениями и коммерческой стороной предприятия. Google и другие компании пытаются разобраться с последствиями этих изменений, однако большинство персонализированных фильтров не дают никакой возможности придать приоритет темам действительно важным, но собирающим меньше кликов. И в конечном счете лозунг «Дайте людям то, чего они хотят» оборачивается хрупкой и пустой гражданской философией.
Однако стена фильтров меняет не только наши подходы к обработке новостей. Она еще и влияет на наш образ мышления.
Глава 3
Общество амфетамина
…едва ли возможно переоценить значимость… вступления людей в контакт с другими людьми, находящимися в иных условиях и имеющими иные убеждения и привычки… Такое общение всегда было одним из главных источников прогресса, особенно в нашу эпоху[157]157
John Stuart Mill. The Principles of Political Economy. Amherst, MA: Prometheus Books, 2004, 543.
[Закрыть].Джон Стюарт Милль, английский философ и экономист
Весной 1963 года Женева кишела дипломатами. Делегации из 18 стран прибыли на обсуждение договора о запрете ядерных испытаний, и в десятках кабинетов по всей швейцарской столице проходили совещания. После одной из дискуссий между американскими и российскими делегатами молодой сотрудник КГБ обратился к 40-летнему американскому дипломату по имени Дэвид Марк. «Я новичок в советской делегации и хотел бы с вами поговорить, – прошептал он Марку по-русски. – Но я не хочу говорить здесь. Хочу пообедать с вами»[159]159
Henry Precht, interview with Ambassador David E. Mark, The Association for Diplomatic Studies and Training, Foreign Affairs Oral History Project, July 28, 1989, http://memory.loc.gov/service/mss/mssmisc/mfdip/2005%20txt%20files/2004mar02.txt.
[Закрыть]. Доложив о контакте коллегам из ЦРУ, Марк согласился, и мужчины назначили встречу в местном ресторанчике на следующий день[160]160
Henry Precht, interview with Ambassador David E. Mark, The Association for Diplomatic Studies and Training, Foreign Affairs Oral History Project, July 28, 1989, http://memory.loc.gov/service/mss/mssmisc/mfdip/2005%20txt%20files/2004mar02.txt.
[Закрыть].
В ресторане сотрудник КГБ, Юрий Носенко, объяснил, что попал в передрягу. В первую свою ночь в Женеве он выпил лишнего и привел в номер проститутку. Проснувшись, он, к своему ужасу, обнаружил, что его неприкосновенный запас – примерно 900 долларов в швейцарских франках – исчез. В 1963 году это была немаленькая сумма. «Мне нужно возместить эти деньги, – сказал Носенко. – Я могу поделиться с вами информацией, которая будет очень интересна ЦРУ. Я хочу лишь вернуть свои деньги»[161]161
Henry Precht, interview with Ambassador David E. Mark, The Association for Diplomatic Studies and Training, Foreign Affairs Oral History Project, July 28, 1989, http://memory.loc.gov/service/mss/mssmisc/mfdip/2005%20txt%20files/2004mar02.txt.
[Закрыть]. Они устроили вторую встречу, на которую Носенко явился в явно нетрезвом состоянии. «Меня облапошили, – признавал потом Носенко, – и я был вдребезги пьян»[162]162
John Limond Hart. The CIA's Russians. Annapolis: Naval Institute Press, 2003, 132.
[Закрыть].
В обмен на деньги Носенко пообещал шпионить для ЦРУ в Москве, и в январе 1964 года он встретился напрямую со своими кураторами из ЦРУ, чтобы обсудить свои находки. На сей раз у него были важные новости: он утверждал, что нашел досье КГБ на Ли Харви Освальда и что в нем нет никаких намеков на то, что СССР заранее знал об убийстве Кеннеди. Это могло поставить крест на версии, что в убийстве замешаны советские спецслужбы. Носенко был готов поделиться более подробной информацией из этого досье, если ему позволят бежать в США и поселиться там[163]163
John Limond Hart. The CIA's Russians. Annapolis: Naval Institute Press, 2003, 135.
[Закрыть].
Предложение быстро передали в штаб-квартиру ЦРУ в Лэнгли. Казалось, это может стать колоссальным прорывом: прошло лишь несколько месяцев с момента убийства Кеннеди, и установление организаторов было одним из главных приоритетов управления. Но как узнать, говорит ли Носенко правду? Джеймс Энглтон, один из ведущих агентов, работавших с Носенко, был настроен скептически[164]164
John Limond Hart. The CIA's Russians. Annapolis: Naval Institute Press, 2003, 140.
[Закрыть]. История могла быть ловушкой или даже частью глобального плана, позволяющего сбить ЦРУ со следа. После долгих дискуссий агенты согласились, чтобы Носенко бежал в США: если он врет, то это покажет, что СССР действительно знал что-то об Освальде, а если он говорит правду, то сможет быть полезен контрразведке.
Выяснилось, что они ошибались дважды. Носенко прибыл в США в 1964 году, и ЦРУ составило развернутое, подробное досье о своей новой добыче. Но практически с самого начала, как он стал давать показания, возникли нестыковки. Носенко заявлял, что закончил школу КГБ в 1949 году, но по документам ЦРУ выходило иное[165]165
Yuri Nosenko, a Soviet defector, died on August 23rd, aged 80. Economist, Sept. 4, 2008, www.economist.com/node/12051491.
[Закрыть]. Он утверждал, что у него нет доступа к ряду документов, к которым сотрудники КГБ его уровня должны были иметь допуск. И почему же этот человек сбежал из России, но оставил дома жену и ребенка?
У Энглтона стали появляться новые подозрения, особенно после того, как выяснилось, что приятель Юрия Ким Филби, с которым они не раз выпивали, – советский шпион. Ему стало ясно, что Носенко – это приманка, которая должна снизить ценность данных, полученных управлением от другого советского перебежчика. Показания стали снимать более интенсивно. Носенко отправили в одиночное заключение, где его несколько лет подвергали суровым допросам с целью сломать его и выудить признание. За одну неделю Носенко проходил тесты на полиграфе в течение 28,5 часа[166]166
Yuri Nosenko, a Soviet defector, died on August 23rd, aged 80. Economist, Sept. 4, 2008, www.economist.com/node/12051491.
[Закрыть]. Но сломать его не удавалось.
Но не все в ЦРУ считали, что Носенко – подсадная утка. И по мере выяснения новых подробностей его биографии становилось все более вероятно, что этот человек – никакой не профессиональный шпион. Отец Носенко был министром судостроения и кандидатом в члены ЦК КПСС, и в СССР существовали здания, названные в его честь. Когда юный Юрий попался на воровстве, будучи студентом военно-морского училища, и его избили однокашники, его мать жаловалась самому Сталину; некоторых из его обидчиков отправили в наказание на фронт[167]167
Richards J. Heuer Jr. Nosenko: Five Paths to Judgment. Studies in Intelligence 31, no. 3, Fall 1987.
[Закрыть]. Казалось, что Юрий – испорченный сынок высокопоставленного руководителя и несколько глуповат. Стала ясна и причина расхождения в дате окончания школы КГБ: Носенко провел лишний год в школе, провалив экзамен по марксизму-ленинизму, и стыдился этого.
В 1968 году большинство ведущих агентов ЦРУ пришли к заключению, что управление пытает невинного человека. Они выдали ему 80 тысяч долларов и устроили его под новым именем где-то на юге Америки[168]168
David Stout. Yuri Nosenko, Soviet Spy Who Defected, Dies at 81. New York Times, Aug. 27, 2008, www.nytimes.com/2008/08/28/us/28nosenko.html?scp=l&sq=nosenko&st=cse.
[Закрыть]. Но эмоциональные дебаты по поводу его правдивости преследовали ЦРУ еще десятилетия – теоретики заговора сцеплялись с теми, кто верил Носенко. В общей сложности по его делу было проведено шесть разных расследований. Когда он скончался в 2008 году, новость о его смерти сообщил газете New York Times «высокопоставленный руководитель разведки», имя которого упомянуто не было[169]169
David Stout. Yuri Nosenko, Soviet Spy Who Defected, Dies at 81. New York Times, Aug. 27, 2008, www.nytimes.com/2008/08/28/us/28nosenko.html?scp=l&sq=nosenko&st=cse.
[Закрыть].
Возможно, серьезнее всего эти внутренние дебаты затронули аналитика по имени Ричарде Хойер. Он поступил на работу в ЦРУ еще во время войны в Корее, однако всегда интересовался философией, особенно эпистемологией – изучением системы знаний. Хотя Хойер напрямую не был привлечен к делу Носенко, ему требовалось узнать о нем подробнее для другой работы, которую он вел в то время. Сначала он увлекся гипотезой о заговоре. Много лет спустя он взялся проанализировать работу аналитиков – выяснить, из-за каких же ошибок Носенко на годы застрял в тюрьме ЦРУ. Результатом его трудов стала тоненькая книжка под названием Psychology of Intelligence Analysis («Психология разведывательного анализа»), в предисловии которой полно хвалебных комментариев со стороны коллег и начальников Хойера[170]170
Richards J. Heuer Jr. Psychology of Intelligence Analysis. Alexandria, VA: Central Intelligence Agency, 1999.
[Закрыть]. Это своего рода «Психология и эпистемология для чайников», адресованная будущим секретным агентам.
Хойеру был ясен главный урок дела Носенко: «Аналитики разведки должны критически относиться к процессу рассуждений. Им следует задумываться о том, как они выносят суждения и как приходят к своим выводам, а не только о содержании этих суждений и выводов»[171]171
Richards J. Heuer Jr. Psychology of Intelligence Analysis. Alexandria, VA: Central Intelligence Agency, 1999, xiii.
[Закрыть].
Как писал Хойер, мы склонны верить, что мир таков, каким кажется, невзирая на доказательства противоположного. Дети со временем узнают, что печенье, исчезнувшее из их поля зрения, не исчезает из Вселенной; но даже по мере взросления мы все еще склонны путать то, что видим, с тем, в чем убеждены. Философы называют этот подход наивным реализмом, и он столь же соблазнителен, сколь опасен. Нам кажется, что мы располагаем всеми нужными фактами и что паттерны, которые мы видим в них, тоже представляют собой факты. (Энглтон, сторонник теории заговора, был уверен: череда фактических ошибок Носенко доказывает, что он что-то скрывает и сломается под давлением.)
Так что же должен делать аналитик разведки или просто человек, желающий получить точную картину мира? Прежде всего, по мнению Хойера, нам нужно осознать, что наши представления о реальности зачастую основаны на искаженной информации – отредактированной, обработанной и отфильтрованной СМИ, другими людьми и множеством аспектов человеческого мышления[172]172
Richards J. Heuer Jr. Psychology of Intelligence Analysis. Alexandria, VA: Central Intelligence Agency, 1999, xx-xxi.
[Закрыть].
История Носенко пестрила такими фактами, и ненадежность основного источника была лишь самым очевидным из них. Какой бы внушительный массив данных ЦРУ ни накопило на Носенко, он был неполон с точки зрения ряда важных аспектов: управление многое знало о его ранге и статусе, но очень мало – о его личном опыте и личной жизни. Это привело к основному, не подвергавшемуся сомнению предположению: «КГБ ни за что бы не позволило растяпе работать на такой важной должности; следовательно, он обманывает нас».
«Чтобы получить максимально четкий образ мира, – пишет Хойер, – аналитикам нужна не только информация… Они также должны понимать, сквозь какую призму она проходит»[173]173
Richards J. Heuer Jr. Psychology of Intelligence Analysis. Alexandria, VA: Central Intelligence Agency, 1999, xxi-xxii.
[Закрыть]. Некоторые источники искажений находятся вне нас. Однобокий подбор данных, как и нерепрезентативная выборка в экспериментальном исследовании, может произвести ложное впечатление: по ряду структурных и исторических причин досье ЦРУ на Носенко было удручающе неадекватным в части его личной истории. Другие источники искажений – когнитивные процессы мозга: например, мы склонны преобразовывать «огромное количество страниц с данными» в «вероятно, правда». Когда несколько таких факторов действуют одновременно, довольно сложно понять, что на самом деле происходит, – это кривое зеркало, отражающее кривое зеркало, отражающее реальность.
Искажение – одна из тех проблем, что создают персонализированные фильтры. Они незримо преобразуют мир, который мы воспринимаем, контролируя то, что мы видим и чего не видим. Они вмешиваются во взаимодействие между нашими мыслительными процессами и окружающей средой. В некоторых случаях они могут действовать как увеличительное стекло, помогая нам расширить представление о какой-то небольшой области знаний. Но в то же время персонализированные фильтры ограничивают те факторы, воздействию которых мы подвергаемся, а следовательно, и наши процессы мышления и познания нового. Они способны расстроить деликатный когнитивный баланс, который помогает нам принимать правильные решения и выдвигать новые идеи. А поскольку креативность – часть этого взаимодействия между мозгом и средой, фильтры могут встать на пути инноваций. Если мы хотим знать, как мир выглядит на самом деле, мы должны понять, как фильтры формируют и искажают наш взгляд на него.
