Текст книги "Переплетая нити судеб(СИ)"

Автор книги: Элевская Лина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)

– Это означает, что он каким-то образом избавился от нашего заклятья, – медленно произнес демон, потирая правый рог, некогда обломленный императором Дариэтом. Он специально не давал ему вырасти заново – в напоминание о том, что сотворил проклятый вампир с его родом. Сломанный рог – бесчестье для демона, его можно отрастить, но регенерация идет медленно, и по хитиновым наростам – еще медленнее, чем по плоти. Все-таки демоны не вампиры.

Он скрипнул зубами, не зная, кого ненавидит больше в данный момент – Дариэта или проклятущего вампира из второго рода предтеч, ухитрившегося каким-то чудом снять заклятье. А ведь в нем и магии-то толком не было, только идеально подобранные компоненты и его собственная кровь – не считая связующего заклятья (на чистой магии) и пары чисто демонических фокусов. Ни один поисковый импульс бы его не обнаружил!

– Или ему помогли от него избавиться, – задумчиво произнесла Аэтана, постукивая ноготками по деревянному подлокотнику рабочего кресла. – Что-то случилось, хотя я даже представить себе не могу, что могло произойти, чтобы зачарованный демоном амулет дал осечку.

Они переглянулись.

– Придется идти к провидице, – резюмировал Эндар.

– Придется, – скривилась Аэтана. – Терпеть не могу эту обитель и вечную вонь аниса. Такое чувство, они это проклятое масло и пьют, и на тело мажут, и в благовония подливают...

– Так велит им Вечная госпожа.

От вампирьей расы, к которой на четверть принадлежала ее мать, Аэтана унаследовала только одно: нетерпимость к религиозным обрядам.

– И богиню эту тоже ненавижу! – скривилась она. – Омерзительно думать о том, что у какой-то слепой бабы абсолютная власть над тобой!

– Она не совсем слепая – смотрит глазами жриц, когда ниспосылает им видения, – пожал Эндар, тоже в силу своего происхождения не испытывавший особого трепета перед богами. Это они оставляли людям – ну и расам, которым традиционно покровительствовали те или иные сущности.

– Да знаю я их дурацкую мифологию! – рявкнула принцесса и неохотно поднялась на ноги. – Однако деваться некуда. Велю потом служанкам трижды платье в отваре крапивы и экстракте бамбука прополоскать, а потом духами сбрызнуть. Травяной запах хоть как-то приглушает эту анисовую вонь.

Эндар покивал, пропуская хозяйку замка в галантно открытую им дверь, и двинулся следом. Он тоже был не в восторге от идеи, но провидица сможет если уж не предсказать будущее (она для этого была недостаточно сильна, но следовало благодарить Вечность и за такую), то просмотреть прошлое. События оставляют узлы на нити жизни, иногда одиночные, иногда связывающие ее с соседней нитью... По волосам и капле крови на платке провидица найдет нить Актара на Станке судеб и проследит ее путь. Это не самый точный вид гадания, но, по крайней мере, они получат ответ на главный вопрос – почему почти сломленный вампир вырвался из-под их власти.

Но в обители их ждал сюрприз. И не сказать, что приятный.

– Оннари-ом, кари-рэ, нари-кам... – привычно пела юная жрица, сидя скрестив ноги в просторном белом балахоне и погружаясь в транс. Вместо благоговения Аэтана испытывала только раздражение. Девчонка-недоучка, бесталанная, с мизерной силой... Из любопытства сунулась в этот замок, миновала купол, и теперь распевает тут свои молитвы... Но нужно быть благодарной Шаэли-смерти и за малое. Силы этой недоучки стали еще одним окном во внешний мир.

За восемьдесят один год, проведенный в этом замке, принцесса едва не сошла с ума. На грани ее удержала только помощь слуг, и прежде всего лорда-смотрителя, который несколько раз вытаскивал ее из петли и лично собирал для нее лекарственные травы, растущие под куполом. К счастью, в Аркхане их хватало повсюду. А потом – благодаря обнаруженному на границе действия заклятья месторождению кварца – Аэтане стало доступным дальвидение. Не сказать, чтобы увиденное сильно порадовало – откровенно блестящие успехи Дариэта всколыхнули в ней такую ненависть, что блондинка еще неделю бесновалась в спальне, искрошив в нитки всю доступную материю и в щепки – мебель. А потом поняла, что благодаря дальвидению у нее еще будет возможность отомстить. И принялась выжидать. В этом замке запас времени у нее был поистине неограниченным.

И наконец здесь появился тот, кто пылал такой же ненавистью к Дариэту – и мог беспрепятственно проходить через купол. Эндар Шиатар Ад"Сехти.

– Оннари-ом, денет-рам, хаши-рам...

От назойливого бубнения начинала болеть голова.

– Оннари-ом, хаши Актар Ассимир Селиэт! – наконец нараспев, вливая силу, произнесла жрица, положив ладони на предполагаемый станок с работой Вечной Госпожи, богини Ллиатели – на деле ее руки просто замерли в воздухе.

Тонкие пальцы пробежались по "нитям". Перебрали их, как струны, из стороны в сторону. Прошлись обратно. Вверх. Вниз.

– Оннари-ом, хаши Актар Ассимир Селиэт! – повелительно повторила девчонка лет шестнадцати, и снова, но уже куда осторожнее принялась перебирать пальцами пустоту.

– Долго ты еще будешь возиться? – не выдержала Аэтана.

Девчонка открыла невидящие глаза – все жрицы слепли на время сеанса – и испуганно сморщила нос.

– Я не понимаю, – пробормотала она, а ее руки продолжали поглаживать пустое пространство. Смотрелось жутковато. – Я не нахожу нити искомого. Еще три дня назад она была в этой части Станка – я помню рисунок окружающих нитей. Но сейчас я касаюсь их – и не чувствую его. Не нахожу. Словно руки вдруг ослепли и не желают искать. Но никто не может укрыться от рук Вечной Госпожи!

В голосе девчонки прозвучал искренний страх и непонимание. Аэтана с трудом подавила желание заорать на нее и возразила:

– Он жив. Я запускала поисковое заклятье. Он жив и по-прежнему идет вдоль реки.

– Я нашла обгоревшие нити тех, кто в реке... – прошептала девушка, проведя пальцем идеально ровную линию в воздухе. – Они сплетены воедино, и нить холодна, но прочна... Но его нити рядом нет. Я больше ничего не могу сказать. Станок Госпожи быстро выпивает силы. Аннари-арк-хаси, рено-то-мерк-шесси, оннари-ом Ллиатели-икхан.

Благодарение богине за разрешение посмотреть на ее работу. Эта ритуальная фраза была знакома Аэтане.

Девица начертала знак благословения богини судьбы у себя на лбу, проведя большим и указательным пальцами левой руки от внешних углов глаз к центру лба, где у каждой служительницы красовалась изысканная татуировка, и открыла уже видящие глаза.

– Искомый вами исчез со станка, госпожа. Я не знаю объяснения этому, – совсем юная, провидица держалась, однако, со свойственной всем им наглостью и уверенностью. – Но я свяжусь со своими сестрами, когда ко мне вернутся силы. До посвящения...

– Они слишком быстро иссякают, знаю без тебя! – раздраженно рявкнула Аэтана. – Предположим худшее – он умер...

– Он не умер, – возразила девчонка, осмелившись перечить ей, властительнице этого замка! Чудовищным усилием воли Аэтана сдержала ярость. – Оборвавшиеся нити не исчезают, а остывают. Живые нити теплые. А его нить невидима, она словно ускользает от моих пальцев. Я никогда о таком не слышала.

– Ладно, – бросила хозяйка. – Как сможешь – свяжись с этим вашим... ковеном провидиц. Спроси у них совета.

– Я не смогу дотянуться до Ковена, госпожа.

– Ты же только что связывалась со всеми ними! – удивилась Аэтана.

– Да, но в эти дни мы связаны благоволением госпожи нашей, которая милостью своей дает нам магию для обряда! В остальные дни мы действуем сами, своими силами.

– Хорошо! Прекрати ходить вокруг да около, ты до кого-нибудь сможешь дотянуться?!

– Думаю, да. Одна из моих сестер, Светоч, сейчас в императорском дворце в Маннире. Скорее всего, я смогу связаться с ней, госпожа, она очень сильна и удержит контакт.

Аэтана сердито посмотрела на нее, но было ясно, что хозяйка ситуации здесь, в обители, – жрица Лиатели, слепой богини. И принцесса ограничилась кратким:

– Когда?

– Не ранее чем через восемь дней, госпожа.

– Снова ваша осьмица, – презрительно скривилась Аэтана. – Я вернусь после твоего с ней разговора.

– Я сообщу вам, если вести появятся до истечения этого срока, – девчонка явно была утомлена и едва держалась на ногах, но гордо выпрямилась и нашла силы не показывать слабость. – Да благословит вас Вечная Госпожа, – прибавила она, начертав перед Аэтаной знак благословения.

Та снова скривилась, но таков был ритуал, и все присутствующие это понимали. Поэтому Эндар тоже без препирательств принял знак благословения. А кому бы хотелось, чтобы его нить заплели как-нибудь похитрей? Прецеденты бывали...

– Восемь дней! – простонала Аэтана, когда они вышли и двинулись к ее кабинету. – Я уже не знаю, что думать, Эндар!

Демон медленно кивнул, размышляя о своем.

– О чем задумался?! – сердито окликнула его женщина.

Вздрогнув, он взглянул на бессмертную и предположил:

– В дурман-ягодах его кровь, так?

– Да, – еще не понимая, к чему он клонит, подтвердила блондинка.

– И у тебя есть еще капля на платке.

– Да у меня ее целая пробирка припрятана, на ней заклятье долгого хранения. Но чем...

– Он вампир.

– Магия крови, – осенило Аэтану. – Да, это выход, но... Я недостаточно вампирша, чтобы прибегать к ней. Она была недоступной мне всю мою жизнь.

– А решение конкретно этой проблемы мы попробуем отыскать в библиотеке. Может, обойдемся и каким-нибудь ритуалом. К примеру, можем опробовать ритуал подчинения Хаш-Сен, при наличии нужных ингредиентов он действует на любом расстоянии, и уж на него-то у тебя должно хватить сил.

Аэтана остановилась, размышляя.

– На него – должно, – медленно кивнула она. – И это неплохой вариант. Потребуется, правда, серьезная подготовка – требуется гомункулус, поскольку мы работаем не с телом непосредственной жертвы... львиная часть резерва только на подготовку уйдет, но в целом вариант хороший.

– Я подстрахую, если что. – Демон вдруг усмехнулся. – Знаешь, на месте Дариэта я бы не просто заточил тебя здесь, но еще и сжег все книги. Он недооценил тебя.

– Самый опасный противник – тот, кого недооценивают, Эндар. А Дариэт... Он был слишком поглощен своими страданиями и терзаниями, чтобы мыслить здраво. И сейчас это только мне на руку.

– Однако приходится согласиться с одним: из него вышел хороший правитель.

Аэтана остановилась на полушаге.

– Что я слышу! Дорогой мой Эндар, у тебя нашлось доброе слово в адрес нежно любимого нами императора?!

– Глупо отрицать очевидное, – поморщился демон. – То, как он поступил с моим родом, – это одно. И за это он понесет заслуженное наказание – я же не просто из сочувствия помогаю тебе. Но его действия в целом идут во благо империи.

– Тут ты прав, – скрипнув зубами, согласилась женщина. – Никогда не забуду ту блестящую интригу с включением в состав империи ваших северных терр, – ехидно добавила она, с удовольствием отметив, что демон вздрогнул, как от удара. А затем совсем другим тоном заключила: – Он должен умереть, Эндар.

Такую фанатичную ненависть демон раньше слышал только в собственном голосе.

– Я рад, что наши сердца поют одну и ту же песнь, – он согнулся в вежливом поклоне и предложил руку госпоже этого замка. – Идем в библиотеку.

Глава 4

Дни слились в мелькающую череду. Ашасси была слишком подавлена и утомлена дорогой, чтобы обращать внимание на то, что происходит вокруг. Да и многое ли разглядишь в лесу в темноте?

Сон днем, изматывающие переходы ночью, охота и короткие посиделки в лагере у костра, пока готовилась очередная добыча вампира. Они почти не разговаривали (угрозы и редкие саркастичные замечания не в счет). Вампир казался вечно погруженным в раздумья, а утомленной дорогой девушке уже ничего не хотелось. Усталость стала ее постоянной спутницей. Ноги, стертые чужими башмаками, нещадно болели; несмотря на обещание вампира, сделать плетенки времени не было – нужно останавливаться, собирать кору... Можно было бы днем, но днем она спала едва ли не крепче него.

И имени он так и не назвал. Хотя чего ему от нее скрываться, избавиться от ненужной свидетельницы он мог одним махом.

Вот и сегодня Ашасси после гонки по тонкой снежной кашице, припорошившей землю, утомленно вытянулась у ею же разведенного костра, пока вампир привычно собирался на охоту. Хищником он был эффективным, мяса приносил на двоих, причем следя за тем, чтобы ей осталось на завтрак... или ужин? От ночного образа жизни у нее в голове спуталось все, превратившись в неясную кашу. Ей начало казаться, что она сходит с ума от постоянной спешки, заполненной бессмысленными действиями. Сколько это уже продолжается? Неделю? Десять дней?

Нужно, правда, отдать ему должное. Защитник из вампира получился прекрасный. Если бы он еще не донимал ее издевательскими замечаниями и не высмеивал каждый приступ тоски по дому...

С ненавистью проводив вампира взглядом, Ашасси прислонилась к стволу дерева и прикрыла глаза, впитывая тепло костра. Долетевшая искра обожгла кожу на ноге, но она даже не поморщилась от боли. Хотелось раствориться в тишине, погрузиться в небытие и...

Тишину разорвал страшный утробный хрип.

Вздрогнув, Ашасси вскочила на ноги, озираясь.

Вампир лежал на спине и, немыслимо изогнувшись, хрипел, словно не мог нормально дышать. Тело было сведено жесточайшей судорогой.

– Ты чего? – испугалась она.

– Амулет... – прокаркал он, – в огонь... хххыыы...

Ашасси поняла, что делает, только когда изо всех сил зашвырнула мешочек в центр костра. Он вспыхнул почти сразу, а потом над костром поднялись вонючие щупальца дыма. Разноцветные! Сухие плоды сгорели почти сразу, травы тоже, а вот дурман-ягоды... начали лопаться по одной. И с каждым хлопком у вампира вырывался хриплый, сдавленный крик, а на теле сами собой появлялись зияющие раны!

Стопы... ладони... полоса на лбу... горло...

Ягод было семь, Ашасси точно помнила...

На седьмом хлопке вампир обмяк, а рубашка на груди начала быстро пропитываться кровью. Напротив сердца.

– Ашасси, – словно в полубреду пробормотал он, скрипя зубами. – Мне нужна кровь. Прошу тебя... Я не возьму много, только залечить раны... Прошу... – и он сдавленно застонал.

В голове словно что-то щелкнуло.

Вот он – шанс сбежать.

В таком состоянии вампир точно ее не догонит, если до сих пор регенерация не начинается – она видела, как царапины и порезы (да даже ожоги!) заживали на нем словно на глазах. Все его угрозы всплыли в памяти – убить ее родных, выпить ее саму, мало ли что в дороге может случиться... Пятна крови на лежаке, вещи убитых, прощание с домом, стальные руки, не дававшие даже повернуться...

Лес проклятый, но она как-нибудь справится, ведь теперь она знает, чего от него ожидать. Да и сама успела пропитаться запахом вампира, на какое-то время хватит...

Посмотрела на стонущего кровососа. С другой стороны, бросать в беде живое существо... Нервно растерла шею, как всегда, когда сталкивалась с дилеммой... пальцы наткнулись на грубый рубец, и решение было принято молниеносно.

Развернувшись, Ашасси подхватила свой мешок с кое-как набранными по дороге целительными травами и помчалась прочь через кусты, убеждая себя в том, что вампир получил по заслугам.

На душе все равно было гадко.

Уже под утро она, ошалев от быстрого бега невесть куда, вывалилась на поляну. По пути пришлось петлять – Ашасси теперь различала замедленный, с подволакиванием, топот вышедших на охоту мранов, рычание обычных хищников – и нежити, которая была втрое опаснее и нередко охотилась на своих живых сородичей. Тяжелое дыхание вырывалось облачками белого пара. Девушку шатало от усталости, и если бы не вампир, обеспечивший ей постоянные тренировки, пришлось бы совсем худо. Усилием воли Ашасси отогнала мысли о том, в каком состоянии бросила его на поляне. Она не корм, в конце концов! Она человек, мыслящее существо, равное ему, и...

И что это за шум?

Треск сучьев. Звук падения.

Ашасси похолодела.

Неужели она все-таки ошиблась, и вампир выжил, регенерировал и успел ее догнать? А теперь рухнул, ослабев от потери крови и бега по лесу?

Первым ее порывом было развернуться и помчаться в противоположную сторону. Но, пересилив страх, она подошла поближе к кромке леса...

Нет. Не вампир. Просто зверь.

Теперь остановиться травницу заставило любопытство.

Огромный, ей по пояс, не меньше, белоснежный волк. Мощные лапы, густая шерсть... пожалуй, длиннее, чем у обычных серых, которые в изобилии водились в лесах близ деревни, но на людей, как правило, не нападали, придерживаясь своих территорий.

Он лежал на боку, тяжело, с присвистом дыша. Из рваной, обширной раны на боку сочилась кровь, словно кусок шкуры вырвали вместе с мясом. Если ничего не сделать, зверь долго не протянет...

Решившись, Ашасси двинулась вперед.

Зверь тут же встрепенулся, устремив на нее взгляд странных льдисто-голубых глаз, рыкнул и попытался подняться, но тяжело рухнул на здоровый бок, коротко взвыв.

– Тише-тише, – произнесла Ашасси, стараясь говорить ласково и ровно, чтобы не спугнуть его. – Я не сделаю тебе ничего плохого. Бедный зверик, кто же тебя так... Подожди, я помогу, у меня есть мазь...

Глаза волка странно расширились. Он даже пытаться встать перестал. Ашасси, стараясь не делать резких движений, потянула с плеч мешок и осторожно ослабила тесемки. Волк недовольно заворчал и попытался отползти, но девушка снова заворковала:

– Нет-нет, там нет плохого, кусачего оружия, только разные полезные вещи и травы. Не бойся, славный, я ничего плохого тебе не сделаю, рана нехорошая, грязная, крови льется много, ты так ослабеешь и умрешь...

С этими словами она осторожно сняла крышечку с банки и с опаской подошла к зверю. Тот попытался было отползти подальше, но заскулил и обмяк. Ашасси замерла в нерешительности. Попытать счастья сейчас, пока волк не сопротивляется?.. а вдруг он, почувствовав прикосновения, как вскочит, как... вампира-то рядом больше нет, раны никто не исцелит, да и защитить некому...

Вздрогнула, как от удара. Укусы совести все-таки порой весьма болезненны.

Упрямо помотала головой и потянулась к боку зверя, вытащила мелкие ветви и листья, прилипшие к темной крови... хотя правильнее было бы сказать, к мясу. Глубокий укус, в одном месте даже ребро просвечивало... И Ашасси совершенно не хотелось думать о том, кто мог его оставить.

Мазь травница использовать побоялась – все-таки та была рассчитана на людей и на такие обширные раны обычно не наносилась. Поразмыслив, она вытянула из мешка заботливо завернутые в лопух мясистые, сочные листья речной живицы – расти та в пепельных водах, Ашасси бы к ней не прикоснулась, но целительная трава обнаружилась утром у очередного родника. Они еще не успели привянуть и дадут много белесого молочка, которым можно полить бок зверя. И кровь остановится, и рана очистится. Да и заживать начнет втрое быстрее.

Волк распахнул глаза, когда на рану пролились первые капли, принюхался затрепетавшим черным носом, но даже не попытался убежать. То ли сил не было, то ли каким-то звериным чутьем понял, что ему не причинят вреда.

Закончив, Ашасси задумчиво поглядела на него.

– Прости, делать что-то еще я не решусь. Рана постепенно покрывается корочкой, не шевелился бы ты пока, волчик... Но держать тебя я не рискну, боюсь, что ты моих добрых намерений не поймешь. Лучше еще живицу поищу, если найду – повторим процедуру, и тогда к рассвету рана затянется, сможешь добраться до своей норы... или где ты там живешь, прости, не знаю, мне такие волки раньше никогда не встречались.

Бока зверя легонько подрагивали, а сам он издавал какое-то странное фырканье.

– Больно, да? – сочувственно проговорила девушка, но погладить дикого зверя не решилась. – Могу, конечно, найти травы, которые боль снимают, но вряд ли ты станешь их жевать, дружок...

И тут раздался звук, который спутать с чем-то было сложно. Треск веток, шелест опавших листьев, скрип снега, снова шелест и треск...

– Так, волчик, – тихонько прошептала Ашасси. – Одно из двух: либо это тот, кто не догрыз тебя, и тогда у нас проблемы, или тот, кто сейчас убьет меня, и тогда у нас ОЧЕНЬ БОЛЬШИЕ проблемы...

На поляну вывалился чудесным образом воскресший вампир, и Ашасси с огромным трудом сдержала крик. Он выглядел немногим лучше того, каким она его запомнила по первой встрече.

– Боги, ну за что... – еле слышно выдохнула она, притаившись за волком и понимая, что бежать бессмысленно. Догонит, даже в таком состоянии. Услышит и догонит. Волк, к ее облегчению, даже не шелохнулся и не попытался на нее напасть.

Вампир вздрогнул. Повернулся на месте, вперив жуткий взгляд полыхающих алым глаз в кусты. По-звериному раздувая ноздри, принюхался.

Двинулся было туда, но резко остановился. На лице наконец появились какие-то человеческие чувства – удивление, неверие, страх... сменившиеся бешеной злобой.

Одним прыжком он преодолел разделявшее их расстояние, обогнул ствол раскидистого дуба и пошатнулся, сраженный наповал открывшейся картиной.

– Живо отошла от него! – рыкнул вампир.

Ашасси так впечатлилась его оскалом и горящими алым светом глазами, что отскочила в сторону прежде, чем осознала приказ.

– Идиотка! – бросил он и, оскалившись и пригнувшись, двинулся вперед.

Волк зарычал, пытаясь подняться – зарычал страшно, утробно, с почти потусторонним призвуком.

– Ты совсем спятил?! – заорала Ашасси. – Не трогай его!

Не сводя глаз с белоснежного зверя, вампир бросил:

– Не будь дурой! Он опасен, его надо добить, пока еще есть шанс!

– Рехнулся?! Это всего лишь волк! Он тебе ничего не сделал!

– Это раграт, ледяной волк, и я и не буду ждать, пока он мне что-то сделает!

– Да ты даже нечисти в этом лесу даром не нужен, зачем ты волку-то? Тем более он ранен, к утру рана подживет, и он сам уйдет. Не трогай его!

– Слушай, девка, – вызверился вампир и повернулся наконец к ней, – мне плевать, по большому счету и на тебя, и на твою девчоночью вселенскую скорбь по недошитым платьицам и вашим деревенским погуляшкам! Но себя мне жалко, знаешь ли, поэтому сиди в сторонке и не дергайся, можешь не смотреть, если вдруг сентиментальность прорезалась!

И он бросился вперед. Зверь оскалился и с усилием повернулся на живот, отполз назад, но Ашасси, не вытерпев, кинулась наперерез вампиру и изо всех сил толкнула его в бок. Тот, не ожидая нападения, пролетел мимо волка прямиком в заросли дикого терновника. Ругань, раздавшаяся оттуда, даже зверя, на которого едва не свалилась Ашасси, заставила прижать уши.

– Ну все, теперь он меня точно сожрет. А ты уходи, пока можешь, он совсем бешеный, – пребывая в ступоре от содеянного, выдала она.

Волк ощерился на нее, но не тронул.

Выбравшийся из кустов вампир двинулся было к девушке, но был остановлен пробирающим до костей рычанием зверя. Повернулся к нему. Смерил задумчивым, оценивающим взглядом. Перевел взгляд на собственные окровавленные, исцарапанные руки, порезы на которых медленно затягивались. Мышцы, которыми он успел обрасти за несколько дней пути, снова бесследно исчезли. Слабее его это не делало, но злило еще как.

– Ладно, – наконец произнес он, рывком поднимая Ашасси с земли и отшвыривая в сторону. – Демон со зверюгой. Пусть живет. А мы уходим, поняла?

– А как мы... его тут так и бросим, что ли? – робко спросила девушка, не ожидавшая такого поворота. Она скорее готова была предположить, что вампир теперь убьет ее вместе с волком...

Вампир уставился на нее как на умалишенную и медленно, едва ли не по слогам поинтересовался:

– А что?

– Ну... – стушевалась Ашасси. – Жалко...

– Жалко?!– взревел вампир, так, что с соседних деревьев облетели последние листья, а зверь нервно дернулся, отчего кровь снова плеснула из раны. Ашасси и вовсе подскочила, с ужасом глядя на спутника.

– Кого тебе жалко?! – продолжал орать тот. – Его?! Это же нежить, дура!

Ашасси потрясенно перевела взгляд на волка. Но как?! От него не пахло ни мертвечиной, ни мускусом... Если подумать, вообще-то от него даже зверем не пахло.

– Это самая опасная нежить в северных лесах! И в меню у него, если ты не в курсе, помимо всего прочего, человечина! Такие волчики и вампирами закусывали, случалось! Меня, значит, истекающего кровью, не жалко было бросать, самое то, а ему помочь надо?! Он тебя сожрать мог в любой момент, идиотка!

– А сам-то?! – красная, встрепанная девушка в запале даже шагнула к вампиру и ткнула его в плечо. – Тебя? Жалеть? Нет, дорогой мой, тебя мне было не жалко! Мне не жалко того, для кого я лишь источник пищи, этакий деликатес на ножках, кому со мной даже нормально поговорить тошно! А он всего лишь зверь, он пытался защититься! Или есть хотел, у него природа такая и разума нет, и...

Вампир издевательски расхохотался.

– Природа такая?! Разума нет?! В ту ночь, когда я на тебя наткнулся, у меня тоже не было разума... – он внезапно осекся и успокоился, только побледнел как смерть, а затем продолжил, сбавив тон: – Остались одни инстинкты. Меня вел зверь. Я мало что могу сказать о том, что происходило со мной, но... Помнишь амулет, который ты так драматически спалила?

Ашасси кивнула, удивленная его словами. Вампир раньше всегда старался избегать упоминания того, что привело его к их деревне, и огрызался, если она спрашивала.

– Эта милая вещичка действительно успешно лишила меня разума. Я не знаю, сколько времени бездумно брел вдоль реки, но судя по моему состоянию, около месяца. Месяц без пищи. На тебя напал такой же голодный зверь, как этот, – он кивнул в сторону поскуливающего и порывающегося встать ледяного волка. – Мне хотелось тогда лишь одного – выпить тебя досуха, до последней капли крови, до последнего удара сердца. Но едва ты сорвала амулет, я остановился. И больше не сделал ни глотка.

Воцарилась тишина. Ашасси посмотрела в глаза спутнику, пытаясь понять этого до ужаса скрытного вампира. Но он не отвел взгляда и просто, спокойно повторил:

– Перед тобой был такой же зверь, который хотел есть. – И вдруг в глазах снова вспыхнула ярость, и он прошипел: – Но одного тебе жалко, а второго нет! – Покосился на раграта, снова взглянул на девчонку и выплюнул: – Ненавижу людей!

А потом не оглядываясь ушел в лес, растворившись в темноте.

Если бы Ашасси сейчас поглядела на зверя, его круглые-прекруглые голубые глаза ее бы здорово удивили и заставили задуматься.

Но она растерянно смотрела вслед вампиру, Видно его не было, зато слышно – очень даже. Он, не стесняясь в выражениях, желал раграту приятного аппетита.

Спрашивается, а сразу сказать не мог?! Что ему была нужна помощь, что он не собирается ее жрать, что только в ту ночь к нему вернулось сознание?!!

А потом раздался хруст ломаемых сучьев. Толстых, которые дадут хорошее пламя и согреют... ее.

Совсем забыв о звере, девушка безвольно опустилась на колени, закрыв лицо руками. Из глаз против воли покатились слезы жгучего стыда.

Сзади послышался шорох. Спохватившись, она обернулась и застыла на месте.

Зверь неожиданно плавным, тягучим движением поднялся на мощные лапы, потянулся и довольно осклабился, продемонстрировав во всей красе впечатляющие клыки – по паре сдвоенных на каждой челюсти.

Девушка уставилась на него, наконец сообразив, что пытался донести до нее спутник. Она просто не знала, насколько этот зверь может быть опасен. Но кто бы мог подумать, что с такой раной...

Ашасси начала медленно отползать назад, даже не подумав о том, чтобы вытереть слезы или подняться на ноги. Рана на боку зверя на ее глазах покрылась слоем инея и больше не кровоточила и, похоже, даже не мешала ему. Раграт, ледяной волк. Теперь она точно знала, почему их так называют!

Два вопроса: не пора ли позвать на помощь и успеет ли вампир вовремя?!

"Да-а, малышка, – внезапно толкнулся в виски хриплый, рыкающий, чуждый голос. – Не слушаешь умных советов. А зря".

Ашасси во все глаза уставилась на зверя, застыв от неожиданности на четвереньках. Тот шире распахнул пасть, вывалив язык, но ей почему-то показалось, что раграт усмехается.

"Я нежить, деточка, а не просто зверь. А нежить может многое... Особенно раграты".

– Ты...

"И говорить я могу, да, – ехидно вздохнул зверь, фыркнув. – Если хочу. Я лично на людей не охочусь, как и на вампиров, но мой тебе совет на будущее. Встретишь моего собрата – убивай. Мы вас не жалуем. Разве что как кусок мяса".

Ее передернуло, а потом...

– То есть... ты меня не убьешь?

"Ты промыла мне рану. Потом защитила от своего вампира", – зверь щелкнул зубами и склонил голову набок, словно прислушиваясь.

– Ты его убьешь?! – перепугалась Ашасси, словно это не она каких-то два дня назад желала смерти "эгоистичному ублюдку-кровососу" и бросила его сегодня в лесу с кровоточащими ранами.

Зверь вздернул губу, показав клыки, затем оскалился, но в голове раздалось добродушное:

"Да на кой он мне сдался? Сама с ним мучайся".

Было трудно свести воедино странную мимику зверя и ироничный, хриплый голос, звучащий в сознании.

"И не жалей больше нежить, малышка".

– А у тебя рана не...

"Уже не откроется. Сразу я так сделать не мог. Грязи было много, когда она в ране... Тогда мясо гниет, больная плоть, – сморщился зверь, прижав уши к голове. – И ярость мешает. Все-таки во мне зверя больше, чем в нем", – раграт махнул хвостом в ту сторону, куда ушел вампир.

– Можешь остаться, – предложила Ашасси, осмелев. Почему-то волка она боялась куда меньше, чем вампира. – Мы скоро костер разведем...

Зверь от неожиданности присел на задние лапы и посмотрел на нее не мигая, с явным удивлением.

"Меня лечит холод... – медленно произнес он. – Но я запомню этот день, твои слова и твой запах. А ты будь осторожней со своим вампиром. Он опаснее, чем ты думаешь".

– От кого я это слышу! – ехидно произнес тот, выходя из-за деревьев и бросая на снег охапку толстых веток.

Раграт зарычал и попятился.

– Сразу не убил – теперь не стану, – спокойно сообщил вампир.

Зверь затих, а потом оскалился с явным ехидством, и двуногие "услышали":

"Ты бы лучше ей это сказал".

Лицо вампира словно окаменело. Глаза начали стремительно заливаться красным. Зверь сглотнул, снова попятился, потом перевел взгляд янтарных глаз на девушку.

"Легкой дороги, сочувствующая нежити, – осклабился он, лизнув нос розовым языком. – Славной охоты, лишенный памяти".

Развернувшись, раграт большими прыжками умчался в лес.

Даже вампир не догнал бы.

Человеческая девушка и вышеупомянутый проводили его одинаково ошеломленными взглядами.

– Ничего себе, – вздохнула Ашасси. – Так ты знал, что он разумен?!

– Догадывался, – лаконично отозвался вампир, подтаскивая наломанные им сучья к будущему кострищу. – Нежить часто бывает умнее обычных животных. А такая, как он, с полным подобием жизни, и подавно...

– А потому опаснее?

Хмыкнув, вампир кивнул.

– Да. Но ладно речь, я не думал, что ему доступна простейшая магия стихий. Для этого нужна сложная психика и развитый разум. А эти мохнатые обычно не слишком разговорчивы, предпочитают либо убить, либо затаиться, но не болтать с потенциальной жертвой. – Он взглянул на Ашасси и ехидно добавил: – Видно, твоя феноменальная глупость сразила его наповал.