Текст книги "Переплетая нити судеб(СИ)"

Автор книги: Элевская Лина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)

Глава 3

Ашасси проснулась ближе к вечеру от непривычной прохлады и крайнего дискомфорта. «Рука затекла», – поняла она. И не просто затекла, онемела окончательно. Как и весь правый бок. Со стоном травница попыталась повернуться – и не смогла. Не дала чья-то рука, сжавшаяся на талии. Она нахмурилась на мгновение – а потом глаза наполнились слезами, когда вернулись воспоминания. Ну да, вампир ведь сказал, что не разожмет рук даже во сне – и оказался верен слову.

Ашасси помнила, как нелюдь приволок ее сюда, в сырую расщелину между камнями в нескольких шагах от реки, как без особого почтения поставил на ноги, в несколько движений раскатал лежак, достал одеяло и рыкнул:

– Лежать!

Потрясенная его тоном, она шмыгнула в убогое убежище, забыв даже про слезы.

Вампир устало усмехнулся.

– Приятно видеть, что хоть на какие-то осмысленные действия деревенская девка способна, – язвительно произнес он. – Устраивайся поудобнее, до вечера повернуться не получится.

– П-почему? – не поняла Ашасси.

– Потому что я не дам.

– Ты собираешься спать вместе со мной?! – ужаснулась она.

– Дура, – выплюнул вампир. – В этом смысле ты меня не интересуешь. Но мне совершенно ни к чему, чтобы ты опять сбежала, а рвать твое платье на веревки и дальше означает приманить потом всю нежить на запах крови – вы же, люди, нормально по лесу ходить не умеете, непременно поранитесь, где не надо. Поэтому ляжем рядом, и поверь мне, сбежать ты не сможешь, даже если очень захочешь. Спящий вампир силу контролирует просто замечательно. Так что сразу ложись поудобнее, я предупредил.

У реки было сыро, холодно, и Ашасси всерьез опасалась простудиться, но спорить с вампиром было бессмысленно, и она ограничилась жалобным:

– А ты не будешь?..

– Только держать, – на удивление спокойно произнес он.

И сама не зная почему, девушка ему поверила. Без лишних слов устроилась на жесткой, заляпанной кровью подстилке под колючим одеялом. С сомнением посмотрела на грубую шерсть, потом на вампира...

– Оно твое, не замерзну, – бесстрастно отозвался он. – Закутайся, у меня тело прохладнее твоего, а во сне температура еще немного снизится. Устроилась?

– Вроде да, – цепенея, пробормотала Ашасси.

В следующий миг на лежак опустилось тяжелое тело, и ее обхватили чужие и чуждые руки. Крепко так, как... как куль с мукой, к примеру, и бесцеремонно придвинули ближе, пока она не прижалась спиной к жесткой груди.

Почувствовав, как девушка сжалась под его рукой, вампир с явным усилием произнес:

– Не бойся, отдыхай. Нас ждет долгий сон. Я тебе пока ничего не сделаю.

– Ты засыпаешь?

– Сложно сказать, близость солнца после крови... очень раздражает, хочется спрятаться где-нибудь в подземелье... И да, я страшно устал за это время. Я даже сам толком не знаю, за какое. Судя по моему состоянию, я ходил и днем... – он вдруг досадливо хмыкнул и умолк.

– Что не так? – отважилась спросить девушка.

– Надеюсь, это солнце сделало меня таким разговорчивым, – буркнул чужак. – Заткнись и спи. И мой совет: не пытайся выбраться, вампир спросонья сначала ударит, а то и укусит, и только потом думать начнет.

Ашасси как раз собралась устроиться поудобнее, но после этих слов снова застыла на месте.

Раздраженное сопение.

– Я велел лечь поудобнее, – рычания в голосе нет, но чувствуется, что вампир едва сдерживается.

– Да... я...

– Так ложись и хватит замирать!

Снова подступили слезы. Одна, в лесу... точнее, не одна, но пожалуй, лучше бы была одна! Какая, по сути, разница, он ее сожрет или другая нежить...

Вампир шевельнулся, ей что-то подложили под голову. Ашасси наконец расслабилась и дала волю слезам, оплакивая свою свободу, жизнь, мечты... пока не услышала сдавленную ругань спутника. Она поспешно вытерла слезы, а потом с недоумением уставилась на импровизированную подушку. Вампир подложил ей свою руку под голову, и сейчас по бледной коже медленно расплывались красные пятна.

– Это что? – забыв на мгновение обо всем, спросила травница. На сыпь не похоже, не чесотка, не лишай... больше всего пятна напоминали легкий ожог, как если бы вампир кипятком ошпарился.

– Что-что... ничего. К утру пройдет. Не учел того, что девки любят слезы лить, – злобно рявкнул нелюдь. Он легко приподнял девушку, убрал руку и вернул ее на место, но уже под лежаком, а потом добавил: – Будешь реветь, носом не хлюпай, дай заснуть.

Вампир крепко прижал ее к себе и, похоже, отключился. Даже дыхания не слышно было. А она... она заснула и проснулась в слезах.

Вспомнив про предупреждение, шевелиться Ашасси раздумала, несмотря на то, что боль усиливалась. Повторять опыт с укусом не было ни малейшего желания. Да и если он ударит, с его-то силой, мало не покажется. В сердце удушливой волной поднимался страх, а за ним следом – ненависть, еще толком не оформившаяся, неузнанная, впервые запустившая в душу царапающие коготки.

Вампир спал странно – не шевелясь, не дыша, не разжимая стальных объятий. Не чувствуй она редкого биения сердца – могла бы преждевременно обрадоваться, дернуться и...

Ашасси на миг устыдилась своих мыслей, но затем напомнила себе, что он тащит ее с собой, как курицу на убой. Она для него лишь еда, не человек, у которого... Да нет, именно. Она для него человек. Но не личность.

В расщелине было сумрачно, и она понятия не имела, сколько еще ждать до сумерек. Да и чего хорошего ждать... Разве что еда?

Рот наполнился слюной, стоило вспомнить об остатках мяса. Плюс вроде бы ее спутник прихватил еще что-то из припасов, найденных у егерей, которых он убил. Ашасси вздрогнула, вспомнив об этом. Она не могла решить, как все-таки относиться к поступку вампира. С одной стороны, убийство – это неприемлемая жестокость, а с другой... она не могла забыть его слов о том, что они бы нашли ее и приволокли к лорду, невзирая на мольбы. А тот бы наигрался – и отдал своим людям.

Но может, вампир был неправ? И сказал это только для того, чтобы ее запутать, отвлечь?..

С другой стороны, какая вампиру разница, что она о нем думает, он ее выпьет и забудет, мог бы вообще кляпом рот заткнуть и потащить за собой следом, при его силе это было бы несложно. Так что оправдываться нелюдю смысла нет, да и говорил он так уверенно и жестко, словно это было само собой разумеющимся. А если так, то, получается, люди не так уж добры, как ее учили?..

Ашасси возмутилась было этой мысли, потом вспомнила потные руки лорда, жестокую усмешку, и скривилась от отвращения.

Люди точно не так уж добры. По крайней мере, некоторые достаточно жестоки, чтобы начать угрожать тем, кто от них зависит, пристать к невинной девушке и устроить на нее охоту, как на зверя.

Ашасси не выдержала и попыталась осторожно повернуться в стальных тисках, в которые, казалось, превратились руки чужака. Бок затек, рука онемела, неудачно подвернутое колено начало ныть... Словно за ночь она превратилась в старуху. Причем бездомную и одинокую.

Вспомнив о доме, Ашасси тихонько шмыгнула носом и попыталась сдержать слезы. Мама бы сейчас как раз звала к столу, на ужин, отец бы вернулся из кузницы с младшим братом, который воду ему днем и вечером приносил, копоть смыть и остудить последние изделия. Просыпался Ашит, он всегда после охоты передремывал днем и выходил к ужину со всеми... Правда, он сейчас в отъезде, еще три дня назад с друзьями отправился в дальние леса за лисьими шкурами... Что-то он скажет, когда вернется и узнает обо всем?..

– Сколько можно... – донесся до нее страдальческий стон.

Девушка ничего не ответила на это, дернула затекшей рукой, пытаясь вытереть слезы, и тиски объятий внезапно разжались. Обретя возможность двигаться, Ашасси со стоном села, кое-как смахнула влагу со щек и принялась разминать онемевшую конечность. Восстановление кровообращения откликнулось сотней мелких иголочек, вонзавшихся в кожу при каждом движении, по венам словно потек колючий песок. Боль в колене пошла на убыль, стоило его выпрямить. И правда как старуха.

На плечи легли две ладони, и негромкий голос произнес:

– Забудь о прошлом, девочка. Забудь, словно ничего не было. Не думай о доме. Идешь вперед, вперед и смотри. Не неси с собой груз сожалений и опасений, это лишнее и в пути только мешает. Со временем ты научишься вспоминать хорошее без боли. А до тех пор – гони мысли о доме прочь.

Она не ожидала этих слов. Говорил вампир вроде бы так, словно действительно хотел ей помочь, но у этого утешения был горький привкус. Привкус лицемерия.

– Спасибо. Но этого времени у меня не будет, ты сам вчера так сказал, – непослушными губами выговорила Ашасси. – И я не иду вперед, меня тащат на привязи, как скотину на убой.

Ладони резко сжались, ногти вдавились в кожу, и она пискнула от боли. Вампир снова заговорил, и на сей раз его низкий голос втекал в уши каплями густого приторного яда.

– Как удобно во всем обвинить меня, верно? – прошипел он. – Найти виноватого и забыть о собственных действиях, которые привели к этому. В чем я виновен, девчонка? Что укусил тебя? Я укусил, я же вылечил. Что увел тебя? Так я добычу увел у рашта, забыла? Что предупредил, что могу снова укусить? Получается, я виновен в честности и в том, что занял для тебя у смерти еще несколько недель жизни? А, нет, как же я мог забыть – я же людей вчера убил! И плевать, что бы они с тобой сделали, попадись ты им живой. Но я-то не человек, и права убивать тех, кто опасен, у меня тоже нет, верно?! – на этих словах вампир встряхнул ее так, что у девушки зубы клацнули, и отшвырнул от себя, а затем рывком поднялся на ноги. Ошеломленная, она упала на бок, шипя от боли и растирая ноющие плечи. Оттянув слева ворот платья, Ашасси увидела пропечатавшиеся на коже лунки от ногтей и поняла, что останутся синяки на память о его пальцах и этой отповеди. Как будто он имел право читать ей мораль! Он ее спас, да, а потом фактически похитил – и да, убил вчера живых людей, у которых наверняка были семьи, близкие люди, не могли же они быть настолько плохими, как он говорит... Насчет лорда Ашасси не сомневалась, но егеря – люди подневольные, что господин приказал, то они и делают...

О том, что пришлось бы пережить ей самой в случае покорного исполнения егерями приказов господина, она в запале как-то не подумала.

– Поешь, – бросил ей вампир, – потом выйдем в путь, как раз солнце сядет.

– Будем всю ночь идти? – с деланным безразличием спросила Ашасси, взглянув на него.

Тот даже не повернулся на ее голос.

– Ты всю ночь идти не сможешь, – с презрением обронил он. – Поэтому пройдем сколько сможем, потом остановимся, разобьем лагерь, и я отправлюсь на охоту. Есть тоже что-то надо. Если по пути вдруг углядишь какие-то съедобные растения для себя – скажешь, остановимся, соберешь немного. Еще вопросы?

– Мне бы... – она не договорила, залившись краской. Сообщать о таких потребностях мужчине было стыдно, но деваться некуда, и девушка шепотом закончила: – В кустики...

Тот наконец обернулся, но лучше бы он этого не делал. Приподняв бровь, вампир невозмутимо сообщил:

– Далеко не отходи, тут нежити много, и далеко не вся она убивает. Часть питается страхом, часть – болью, часть – мясом. И последние нередко жрут жертву заживо, начиная с потрохов.

Ашасси представила, впечатлилась и решила, что, пожалуй, смерть от клыков вампира предпочтительнее.

– Хорошо, – кивнула она и осторожно выскользнула наружу.

Солнце заходило, окрасив серую воду в грязно-рыжий цвет. Туман не рассеивался даже днем, и сырая дымка заставила девушку зябко поежиться. После нравоучительного сообщения вампира о классификации местной нежити гонору у нее поубавилось, как и желания сбежать, лишь бы ему не достаться. Жить все-таки очень хотелось, а там... как знать, вдруг возможность удрать представится позже, когда они уберутся подальше от проклятого леса...

Вернулась Ашасси быстро, умылась из фляги, переплела растрепавшуюся косу и только тогда достала из сумки мясо. Предложила вампиру, но тот брезгливо отказался, сообщив, что лучше поест позже. Ему не так часто требуется еда, и свежее мясо предпочтительнее, лучше усваивается. Она не настаивала. Ей одной едва хватило остатков, чтобы насытиться.

Вытирая пальцы о чистый уголок ткани, в которую было завернуто мясо, Ашасси робко спросила:

– А... источник очень далеко?

– А зачем тебе? – удивленно поднял бровь вампир.

– Воды не так много осталось, – пояснила девушка. – И я бы хотела ополоснуться, не в этой реке же...

Он скептически посмотрел на нее.

– Не замерзнешь?

– Нет, я часто поутру в пруду плавала, да и водой из ручья споласкиваться приходилось. И белье в проруби стирать. Хотя это редко, с тех пор как в обучение поступила, мне черной работы не поручали...

Вампир взглянул на нее с искоркой интереса.

– То есть у травницы положение привилегированное?

– Чего?

Он возвел глаза к небу и пояснил:

– Говорю, травницам лучше живется, чем другим? Работы меньше?

Ашасси неожиданно улыбнулась.

– Да нет, больше. Просто она другая. Сами травы надо знать, как собирать, высушить, правильно применить, где цветки, где стебли, где листья, а где и корни. Что растереть, что заваривать целиком. Сколько положить, чтобы вылечить, а не навредить. Тут и учить, и в лес ходить, и в доме пучки вязать; часть в тени сушить, часть на солнце; перебирать, мыть, да еще людей лечить... Поэтому от другой работы травниц освобождают.

– Не все болезни травами вылечить можно.

– Не все, – спокойно согласилась Ашасси, – так ведь и маги-целители не в каждой деревне имеются. Но в этих случаях можно обратиться к лорду... – она сжала губы, но заставила себя выговорить: – Иногда он даже помогал.

– Н-да? Тем, у кого денег хватило или дочки красивые имелись?

– Нет! – выпалила Ашасси, а потом задумалась. А вообще-то верно... Кому лорд на помощь приходил, тех по пальцам одной руки пересчитать можно. Дед Хавак, у него внучку тогда какой-то странный зверь укусил, и рука зеленеть начала, а из раны вонючий гной сочился... там семья богатая была, и Хази исцелили... У Сторкаса пять дочерей было, три на выданье, семья бедная, а тут отца, охотника, сильно зверь порвал, так, что живот был весь распорот, кишки наружу вылезали. Какие тут травы, какое лечение... госпожа Иварро только и смогла боль снять и погрузить его в забытье... А без него семья бы с голоду умерла, единственный кормилец ведь, не дали боги сыновей. Маг приехал, да только средняя их дочь, Ланка, после этого в услужение в замок пошла, Ашасси тогда значения не придала, но родители, обсуждавшие происшедшее, вздохнули и замолчали оба, переглянувшись. А на племянницу тетки Луссии, говаривали, кто-то порчу наслал, вот она струпьями отвратительными и покрылась, но тетка женщина не бедная, сразу к лорду пошла, на что неприятная баба, злобная, крикливая, а племянницу любила – наверное, немало денег заплатить пришлось... А больше никому не повезло.

– Да, – тихо признала Ашасси. – Либо деньги были, либо дочери красивые. Ланка... у них семья бедная, но она первой красавицей была...

– Мне истории вашей деревни не интересны, деточка, – прервал ее вампир. – Я просто указал тебе на правду жизни. Пойми, люди вовсе не такие добрые и хорошие, как ты считаешь. И если кто-то тебе вдруг предлагает помощь – задумайся, чего он может потребовать взамен.

– Неправда! – возмутилась девушка.

– Угу, конечно, неправда. От кровавого убийцы правды же не услышишь, верно? Ладно, Вечность с этим. Ты поела? Тогда кости завяжи в тряпку, скормим по пути к роднику кой-кому. Лишняя осторожность не повредит.

– Кому скормим? – с ужасом спросила девушка.

Вампир с наслаждением потянулся и только тогда соизволил ответить:

– Там вороны сидят по дороге. Меня не тронули, а на тебя могут и кинуться, наполовину нежить же.

Ашасси, которая как раз поднималась на ноги, услышав эту новость, села обратно.

– Да что ж такое-то! – с отчаянием воскликнула она. – В этом лесу вообще нормальная живность водится?!

Вампир коротко, обидно хохотнул.

– А чего ты хотела, какой лес, такая и живность. – Он повернулся к выходу, странно принюхался, раздувая ноздри, и скомандовал: – Пошли, травница. Солнце село.

Девушка выглянула наружу. И правда село, но стемнеть еще не успело, сумерки едва начали сгущаться. И она вдруг вспомнила...

– А как тебя зовут? – спросила она.

Вампир помрачнел и, ничего не ответив, тенью выскользнул наружу.

***

Аэтана проснулась от яростного стука в дверь и тут же ощутила негодование. Может, она и бессмертная, но надо же ей когда-нибудь спать! Какого демона произошло...

– Аэтана, проснись! – заорали за дверью, и она поняла, что угадала. Это был демон.

– Как ты посмел?! – разгневанно прошипела госпожа, поднимаясь и набрасывая халат, намереваясь устроить наглецу показательное наказание. Дверь резко распахнулась, повинуясь сердитому рывку запястья, и Эндар влетел в спальню. С трудом удержался на ногах, повернулся к ней и, не дав ей и слова вымолвить, воскликнул:

– Актар исчез!

Она не сразу поняла, что он имеет в виду, а потом...

– Как исчез? – глупо переспросила Аэтана.

– Совсем исчез! – заорал Эндар, заставив ее невольно поморщиться. Впрочем, о дисциплине можно будет поговорить позже, а пока нужно разобраться с проблемой.

– Скорее всего, кристалл дал сбой. Сейчас перенастрою... – женщина зевнула, прощаясь со сном. А ночь так хорошо начиналась...

Эти слова успокоили Эндара, и он наконец сообразил извиниться. Аэтана завязала пояс шелкового халата и не спеша направилась на вершину башни, в свой кабинет.

Перенастраивать следящий кристалл – та еще скука, но пришлось вытерпеть эту процедуру. Наконец, она выдохнула в него имя искомого... но дымка так и не развеялась.

– Что? – удивилась она. Повторила. Безрезультатно.

– Не может быть...

Эндар впервые видел ее настолько растерянной.

– Почему кристалл не реагирует?.. – прошептала Аэтана, снова повторив имя и не добившись нужного эффекта. В розовом кристалле, который она лично выломала из друзы, обдирая пальцы в кровь (непременное условие при зачаровании кварца на дальвидение), по-прежнему клубился туман.

Эндар открыл было рот, но ничего не успел сказать, как Аэтана схватила его за горло и, глядя на него сузившимися от ярости глазами, прошипела:

– Что ты с ним сделал?! Что ты сделал с этим кристаллом?!

– Ни... ничего... – прохрипел кое-как демон. Хватка у нее осталась стальной. Задушить вряд ли задушит, но больно было, да.

– Покажи! – короткий приказ, и тонкие женские пальцы разжались, а сама хозяйка замка отошла на шаг и скрестила руки на груди.

Эндар показал. Обхватил кристалл двумя руками, склонился над острием и прошептал имя своего врага.

Безрезультатно. Несмотря на то, что он все сделал безукоризненно, уколов безымянный палец на левой руке об острие сразу после произнесения имени. Эндар не был хозяином кристалла, без жертвенной капли крови заклятие бы не отозвалось.

– Он что-то сделал, – не веря самой себе, прошептала Аэтана. – Этот ублюдок что-то сделал!

И она тигрицей заметалась по комнате. Полы халата развевались, открывая ночную рубашку из тонкого кружева, но ей на тот момент было все равно.

– Что он мог сделать?! – возразил демон. – Это магия на крови последнего в роду демона, сильнее не бывает! Он не мог снять его сам, не мог зацепиться ремешком за куст, заклятье было защищено от любых случайностей!

– Что ж, видимо, какую-то случайность мы не предусмотрели! – рявкнула женщина.

Помолчав, Эндар озвучил новое предположение:

– А может, его попросту убили, поэтому заклятье перестало действовать?

– Привязка шла к его крови в амулете, через нее – к телу. Не к сердцу, – резонно возразила Аэтана. – Прошло не так много времени, труп не успел бы остыть, еще вчера вечером он шел куда следует. И вообще, какой труп?! Не забывай, мы говорим о вампире! Который идет по пустынной территории и мертвому лесу! На него бы даже тамошняя нежить не покусилась!

Неожиданно вспомнив кое-что, Эндар хрипло выдохнул:

– Если только там не водятся...

Они посмотрели друг на друга и одновременно закончили:

– Ассивы и ледяные волки!

Аэтана заметно встревожилась.

– Это мы сейчас выясним. В библиотеку!

Он не посмел возразить или ослушаться приказа, хотя такое отношение оскорбляло демона, некогда принадлежавшего к одному из знатнейших родов в южных Террах, ныне оставшихся без северных рубежей и называвшихся Ноктеррой.

С другой стороны... все-таки хозяйка и пленница этого замка была дочерью предыдущего императора... такой не грех подчиниться.

Пожав плечами, Эндар поспешил за ней в библиотеку.

– Нет, нет и еще раз нет! Эти проклятые орлы там точно не водятся и водиться не могут – там только утесы у моря, ни единой горы, где они могли бы устроить гнездовье! – раздраженно бросила Аэтана, откладывая очередную книгу. За два часа поисков они сумели просмотреть немало сведений об ассивах, огромных снежных орлах, водившихся на севере. Они могли представлять собой нешуточную угрозу для вампира, но, как выяснилось, только в заснеженной части гор и исключительно в период размножения, когда самки испытывали приступы беспричинной ярости и могли наброситься на кого угодно, включая собственного самца.

– Да, ассивы отпадают, – с облегчением признал Эндар.

А вот с рагратами все было не столь радужно...

– Эти твари постоянно кочуют! – простонала женщина, уткнувшись лицом в старинную энциклопедию "Основные нежити виды и повадки их".

– Поодиночке, – севшим голосом добавил демон, читавший более современный "Справочник по смертоубийству неживой материи".

– Водятся в северных лесах, но к зиме могут спускаться на юг, пока есть снег, – добила Аэтана. – Ну почему мы сразу о них не подумали?!

– Никто не может предусмотреть всего, даже император, – с ненавистью выплюнул Эндар.

Воцарилось удрученное молчание.

– Так, ладно, в худшем случае его мог убить ледяной волк, допустим.

– Какое "допустим"?! – напустился на нее демон. – Это же крах всех наших планов, десять лет подготовки... раграту под хвост!

Аэтана вскочила на ноги и выпрямилась, разъяренная, пугающая, жуткая.

– Забываешшшься, мой дорогой Эндар! – шипение походило на змеиное, лицо странно исказилось, синие глаза блеснули желтью.

– Прошу простить! – тут же склонился перед ней демон, у которого зашевелились волосы на затылке. От женщины повеяло невыразимой жутью, словно под обликом жеманной куклы таилось нечто дикое и даже более неестественное, чем ипостась у оборотней.

– Ничего, – вдруг успокоилась Аэтана и принялась мерить библиотеку шагами. – Мы сможем это проверить. Прядь волос по-прежнему у нас, пустим стандартное поисковое заклятье, сделаем отметку в центре листа. Через час повторим. Если вторая точка совпадет с первой – значит, он никуда не идет, и тогда можно начинать разговор о крахе. Если же нет – значит, он движется, следовательно, жив. Тогда и будем думать.

Но демон не мог так легко успокоиться.

– А сейчас что будем делать?

– Спать, Эндар, – зевнула она. – Спать. Уже рассвет. Если наш друг жив, он заляжет в спячку, и от поискового заклятия толку будет мало. Проверим после заката.

– Мы потеряем время... – упрямо начал Эндар, но она перебила его властным:

– Вариантов нет. Можешь отправиться к реке и поискать его лично.

Демон замолчал. Снова лезть в земли близ Пепельной реки ему совершенно не хотелось, как и разыскивать там своего врага в невесть каком состоянии. Демон – не вампир, нежить от него шарахаться не будет, а то еще и почует своего... Лакомством не сочтет, но напасть вполне может, защищая территорию. Все-таки именно у его расы с высшей нежитью больше всего общего... И в прошлый раз ему острых ощущений хватило. Так что никуда бы он не пошел, и они оба это знали.

– Может, обратиться к провидице?

– Опять же, не раньше полуночи, – досадливо поморщилась Аэтана.

– Почему еще? – не понял Эндар.

– Потому что сегодня у этих чокнутых жриц обряд единения! – досадливо рыкнула принцесса. – С полуночи до полуночи они сливаются в религиозном экстазе у алтарей и обмениваются ниспосланными богиней видениями, дабы легче было видеть, куда и как идут нити полотна судеб! Бред, в общем, но проводится этот бред строго раз в три сезона в одно и то же время, кроме весны.

Демон скабрезно ухмыльнулся, несмотря на то, что ситуация к веселью не располагала. Аэтана тоже нехотя улыбнулась.

– Ну да, весной не каждому захочется делиться мыслями, – кивнула она и снова зевнула.

– Хорошо, подождем ночи.

– Сначала испробуем поисковое заклинание, а потом, если понадобится, обратимся к провидице, – решила бессмертная.

Демон кивнул, хотя его мнения никто не спрашивал.

Когда они двинулись из библиотеки к апартаментам в жилой части башни, он, погрузившись в размышления о различиях между расами, спросил свою спутницу:

– Я слышал, вампиры получают имена, которые что-то значат на древних языках?

– Да, – ровно отозвалась женщина, ступая босыми ногами по камню. Эндар смотрел на это с содроганием, но она словно не замечала холода. А может, и правда не замечала – как знать, какие привилегии замок дает своей хозяйке...

– И что значит имя Актара?

– Актар Ассимир Селиэт – Серебряный Луч Луны.

Отсюда и прозвище.

– А твое имя? Оно ведь вампирское, хотя в тебе мало их крови.

Аэтана вдруг остановилась и, глядя вдаль, с обманчивым спокойствием (от этих интонаций в серебристом голосе ему становилось не по себе) произнесла:

– Это имя я взяла себе сама, когда... – она сжала губы на мгновение, но затем продолжила, – чтобы не забывать о своей цели.

– И как оно переводится?

Она повернулась к демону и одарила его страшной, пустой улыбкой.

– Смерть Вечного.

Аэтана двинулась прочь, неслышно ступая изящными, узкими ножками по каменному полу, а Эндар стоял, как громом пораженный, и знал, что никогда не сможет больше обратиться к ней по имени без содрогания.

Кем нужно быть, чтобы назваться смертью?!

И ему вдруг стало не по себе при мысли, что, возможно, за столько лет он не узнал об этой бессмертной и крайне опасной женщине очень и очень многого. Как жаль, что во время мятежа ему было всего двенадцать лет, и он, чумазый, зареванный, стоя совсем один в огромной толпе, потерял сознание и часть воспоминаний, когда на его глазах после долгих пыток казнили дядю и старшего брата...

***

Когда они наконец остановились на привал, Ашасси хотелось только одного – чтобы вампир ее загрыз, и она могла бы с чистой совестью проваляться тут до тех пор, пока ее труп не превратится в симпатичный скелетик. Ходить по лесу девушка умела и любила, но ее спутник задал совершенно невозможный темп – часть пути они проделали бегом, потом она начала спотыкаться все чаще, и бег сменился на быстрый шаг, что не слишком облегчило ее положение. Неудобные башмаки натерли ноги, несмотря на обмотку. Только ближе к утру спутник наконец прислушался к ее хриплому, тяжелому дыханию и пошел медленнее, ругнувшись, что из-за нее приходится задерживаться. Ашасси бы напомнила, что вообще-то не набивалась в сопровождающие, но ей было слишком плохо для того, чтобы затевать очередную перебранку.

Она сидела, привалившись к дереву и прикрыв глаза, когда ей на колени упал мешок с вещами. Вздрогнув, она недоуменно взглянула на вампира.

– Амулет проверь, я за дровами, – коротко приказал он. – После разведешь костер, а я раздобуду еды.

Устало кивнув, Ашасси вяло полезла в мешок. Потом до утомленного сознания дошло наконец, о каком амулете речь, и ее разобрало любопытство. Она помнила, каким увидела этого вампира – чудовище с горящими глазами и капающей слюной, ничего общего с жестоким и язвительным мерзавцем... Монстр, пожалуй, был посимпатичнее, он хотя бы молчал!

Девушка начала было развязывать тесемки, как вдруг сообразила, что лучше сначала подстелить что-нибудь, чтобы не потерять ни единой травинки, ни песчинки из мешочка. Поразмыслив, достала из мешка второй отрез, оторвала кусок и, расправив ткань на коленях, очень осторожно высыпала на нее содержимое амулета.

Увиденное не порадовало. Не порадовало настолько, что когда вампир вернулся с внушительной вязанкой дров, Ашасси все еще потрясенно рассматривала засушенные ягоды, опаленную прядь черных волос и травы, успевшие большей частью обратиться в невнятную смесь мелко изломанных кусочков.

Сгрудив дрова, вампир обернулся и вздрогнул. Подошел ближе. И нормальным тоном, без язвительных и сердитых ноток, спросил:

– Что ты здесь видишь?

– Не могу понять... Здесь есть смерть, беспамятство... хмель – к помутнению рассудка. И видишь эти ягоды? – травница указала на полупрозрачные мелкие ягоды с подобием соцветия в центре и бледной кожицей, в каждой из которых виднелась ярко-алая середина. – Ты был прав. Это заклятье на крови. Похоже, просто материальное заклятье, если так, то его не обнаружить магическим способом. Наставница говорила о таких. Смотри, это дурман-ягоды, в них кровь. По всей видимости, твоя. Но странно другое. Если бы желали твоей смерти, вампир, то кровь поместили бы и сюда, – и она ткнула пальцем в ядовитые плоды штоха, мелкие, бледно-коричневые. – Я раздавила один, но они чисты. Значит, не твоя смерть. Травы я не могу распознать, они истерлись почти что в пыль. Одно точно – здесь была пижма, она вызывает помутнение рассудка у нежити.

– Вампир – нежить наполовину, – заученно произнес он первую строку трактата о расах и сущностях. – Оборотень – на четверть, демон – на три четверти. Да, помутнение рассудка, дурман, кровь... Меня хотели свести с ума?

– Нет. Хотели, чтобы ты забыл себя. Не могу только понять, как сюда вписывается смерть. Если бы тебя сделали бездушным убийцей, ты бы не шел мимо деревень, а искал в них жертв...

Ашасси замолчала, сжав губы.

– Но я их не искал, в том-то и дело, ты и эти горе-охотнички случайно попались мне под руку, – задумчиво закончил вампир.

Ашасси отвернулась, а затем начала собирать ягоды и травы обратно в мешочек.

– Подожди. Ты можешь обезвредить их?

– Вампир, я травница, а не магичка. Я не знаю, что делать с такими вещами. Понять по свойствам трав, какой смысл вложили в заклятье – это одно, госпожа Иварро рассказывала о таком. Но все ее рассказы заканчивались непреклонным "А потом вызвать мага, деточка, нам такое не снять!".

– Твоя наставница? – догадался вампир.

– Да, – коротко ответила снова помрачневшая Ашасси и, завязав тесемки, поднялась и молча занялась костром, не дожидаясь напоминания. Вампир постоял и ушел в лес. Видимо, на охоту.

***

– Та-а-ак, – с нескрываемым удовлетворением протянула блондинка, вглядываясь в две отчетливые точки на листе, в основании которого лежала черная прядь. – Наш приятель жив и куда-то идет, в этом не может быть никаких сомнений.

Но вместо того, чтобы обрадоваться, Эндар вдруг нахмурился.