Текст книги "Школа мечтателей (СИ)"

Автор книги: Элеонор Бирке

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

   – Хорошо! Удачи, старушка-молодуха...

   Брегантина вышла в дверной проем комнаты и ехидный смех ее подруги оборвался.

   Директриса стояла в холле Купола Природы: тишина, вокруг никого. Брегантина присела на мраморную скамью и задумалась. Перебирая в памяти всех мечтателей, она анализировала каждого. Кто придумал шутить над ее возрастом и статусом? А может это вышло случайно?

   – Ох уж эти мечтатели. Трудно с вами, но без вас вовсе невозможно, – он ухмыльнулась и, топнув каблучками, вскочила, – сегодня она была полна энергии. Сделать предстояло немало важных дел.

   Звонко отдавались эхом в просторном помещении снабженные набойками каблучки: Брегантина направлялась на важную встречу. Пока школа пустовала, надо было кое-что проверить.

   Коридор "Саванны" вызвал дрожь от утренней прохлады, вливающейся из распахнутых окон. За летний период рамы заполонили вьюны, и теперь придется немало с ними повозиться, когда наступят настоящие холода. Но не сейчас, еще пару месяцев теплого времени порадуют обитателей Воллдрима, хотя в ранние часы становились немного прохладней. Дверь в кабинет мелких млекопитающих покачивалась, тонкий проем медленно сужался и расширялся от гуляющего по коридорам свежего воздуха. Брегантина открыла дверь:

   – Доброе утро, Пенелопа. Ты уже здесь? Это хорошо.

   – Здравствуйте, мисс Брегантина. Я тут вожусь с малышами Груньки. Скоро их можно будет выпустить.

   – Ты молодец. Спасла малышей, когда их матушка погибла.

   – Вы знаете, если б они были немного меньше, думаю, даже я не смогла бы им помочь. Но вместе мы их выходили. А вот эта – точная копия своей мамы морской свинки.

   – Точно, похожа! – Брегантина подошла к аквариуму, где миниатюрная Грунька раскручивала, перебирая лапками, деревянное колесико, служащее для разминки грызунов, живущих в ограниченном пространстве. Ее братья и сестры, всего шесть малышей, занимались своими делами. Кто-то отдыхал на крохотном деревянном домике с прямой крышей, другие вынюхивали лакомства в тарелке с зерновой смесью, а один, полностью черный малыш, обхватив двумя лапками пестик от вертикальной поилки, толкал язычком шарик в отверстие, дабы отмерив живительную каплю свежей водицы, тот утолил его жажду. – Такие милые крошки, можно без конца наблюдать за ними.

   – Да вы правы. Я столько с Грунькой возилась. Так жаль ее, – Пенелопа поджала губу готовая расплакаться.

   – Так мисс Хайвон! Нам предстоит важное дело. Пока никого нет, мы должны разрешить одну задачу.

   Пенелопа выдохнула и шмыгнула носом:

   – Я в порядке и уже закончила здесь все дела. Мы можем идти!

   Молодая высокого роста учительница хищников и травоядных и миниатюрная старушка директор вышагивали по коридорам Купола Природы. Они прошли коридор "Саванны", затем свернули в "Джунгли Амазонки", прошли еще несколько проходов, поднялись на второй этаж и прошли холл перед столовой, затем еще четыре коридора и оказались в отделении "Чучеловедения". Здесь было три кабинета: выставка готовых работ, кабинет с теоретическими материалами для создания чучел, а также личная мастерская Пантелея Ветхона.

   Брегантина вытащила двухкилограммовую связку ключей и отворила дверь с готовыми работами чучеловеда. Они вошли. Резкий запах воска врезался в нос, и Пенелопа прикрыла его ладонью:

   – Я открою окно.

   – Не надо Пенелопа, наше посещение должно остаться незамеченным.

   – ... Долго я здесь не выдержу.

   – А долго и не надо, – они проходили ряд за рядом мимо мертвого блеска пустых глаз игрушечных животных.

   – О, нет, здесь Грунька. Как так?

   – Не думай об этом. Он работает при любой возможности. Видела бы ты его жилище – нам приходится потакать многим его просьбам. Извини, но пришлось отдать и твою подопечную.

   – Я понимаю, просто неприятно видеть ее такую... в беззаботной позе, – чучело морской свинки стояло на задних лапах и держало в передних орешек, бусинки глаз блистали под отблесками солнечных зайчиков, случайно запрыгнувших в окна, смотрящие прямо на север.

   – Не думай об этом Пенелопа. Мы здесь ради другого. Я хочу проверить свои подозрения. Хотя сомнений почти не осталось, я должна убедиться.

   – Я поняла. Ветхон – мечтатель. Вы говорили... Но он вечно угрюмый и замкнутый. Что же он может придумать хорошего?

   – Пенелопа. К сожалению не все рождаются счастливыми, а с некоторыми случаются истории, обозляющие людей на всю жизнь. Ветхон – жертва обстоятельств. Он – мечтатель, но не знает об этом, поэтому мы и держим его здесь. Мы следим за ним, не давая особо разогнаться. Он занят любимым делом и оттого не так много мечтает, хотя случается...

   – Да, вы говорили. Подозреваете, что та змея его рук дело.

   – Вот, я нашла, посмотри.

   Пенелопа подошла и увидела кобру, которая недавно умерла в террариуме, но до этого успела наделать шума на всю школу. Она отказывалась от еды и непрестанно жалила.

   – Это та самая кобра?

   – Нет, Пенелопа, это выдумка Ветхона. Та кобра еще в мастерской, я вчера заходила поздороваться с Пантелеем, он как раз занимался ей. Он был удивлен. Рассказал, что на третий день после смерти ее внутренности так и не начали разлагаться, да и вообще они были странными. Никакой пищеварительной системы! Он такого раньше не встречал. Зато пораженный работал, подобного чучела нет ни в одной коллекции.

   – Я не поняла. Как выдумка?

   – Присмотрись.

   Пенелопа наклонилась и стала внимательно изучать два изогнутых кольца змеи и раскрытый капюшон с рисунками.

   – О, нет. Действительно, она раскрашена.

   Под слоем серой краски гладкого туловища просматривались коричневые чешуйки, а черная полоса ворота змеи была размалевана в белый цвет замысловатыми узорами сходящихся полукругом стебельков и листочков.

   – Значит, он ее придумал и оживил? Или как это происходит?

   – Это может быть как угодно. Он мог желать видеть в своей коллекции нечто необычное или же детально и настойчиво представлять новые виды животных. Методов множества, разные мечтали, используют их по-своему. Какого-то единого правила нет. Но сегодня мне подсказала, одна давняя подруга, способ проверки, который нам будет чрезвычайно полезен.

   – Расскажите, – Пенелопа выжидающе посмотрела на собеседницу.

   – Да собственно сама увидишь. Только сначала, мне надо сходить в Уголок Просвещения, а потом я зайду за тобой, и мы преподнесём один подарочек Ветхону. Все знают, что у него плохое зрение...

   – И что? Что вы придумали?

   – Потерпи, моя хорошая. Сама увидишь.

   Брегантина глянула на часы:

   – О, нам, уже пора. Уходим!

   Они подошли к дверям, и Брегантина глянула, напоследок, на парад бывших когда-то живыми животных. Все оставалось именно так, как было, когда они вошли сюда. Грустно улыбнувшись мохнатому льву, она сказала:

   – Ну, зверюшки, держитесь, ваш хозяин вскоре появится, – и закрыла замок на два оборота.

   Около двери они распрощались, и каждая отправилась по своим делам. Брегантина шагнула за угол и оказалась в роскошной пять на пять метров проходной. Надавила на тяжелую двустворчатую дверь, и та поддалась, скользя по мягким завесам. Брегантина прошлась по арене окруженной сотней разнообразных сидений и, найдя нужный табурет, уселась на него, зажала кулон, висящий на цепочке в кулак, и закрыла глаза, затем открыла и поднялась с сидения. Привычная арена предстала перед ее взором, она встала, прошла в проходную и вышла в холл школы. Директриса точно знала, где ей взять бенайрис.

Глава 11. Утро у Смолгов

   Зеркало в кованых цветах, с вкраплениями разноцветных опалов, в подражание изящной спинке кровати и волнистым ножкам туалетного гарнитура, создавало гармоничную обстановку в спальне супругов Смолг. Тончайшие линии лепестков на витиеватых стеблях, искусно выполненные мастерами из грязно-желтого сплава, выглядели застывшими переплетениями живого сада. Лишь отскакивающие от металла лучи солнца и переливающиеся камни, подсказывали истинную природу рукотворной красоты. Выкованные каркасы мебели упирали свои жесткие ножки в идеально отполированный пол с узорами могучих дубов. Деревянное покрытие пряталось в четырех местах под бледными пятнистыми ковриками с пышными волнами ворса. Одна стена, полностью стеклянная не могла скрыть роскошный балкон. На нем, в ряд выстроились легкие стулья, смотрящие прямо на восток. А на квадратном столике стоял поднос с пустой кофейной чашкой и крохотный кувшинчик для сливок.

   Магдалена сидела на мягком сидении напротив зеркала и причесывалась. Она недовольно хмыкнула: каштановая прядь никак не поддавалась. В спальню вошел Генри. Он уже был при параде: в наглаженных с упругими стрелками бежевых брюках, белой рубахе с торчащим воротом, упирающимся в пшенично-русые волосы, и в кофейном кожаном жакете на пуговицах.

   Магдалена нервничала:

   – Не могу справиться с этой прядью: никак не укладывается.

   Генри подошел, положил ладонь на плечо жене и посмотрел на ее отражение. Он взял непослушный локон в свою ладонь и поцеловал:

   – Теперь будет слушаться.

   – О, да. Как иначе... – не унималась Магдалена.

   – Ты сейчас такая сердитая из какого-то локона. А я все еще помню, как ты, будучи школьницей, с распущенными кучеряхами носилась в школе по зоосаду. Тогда тебя не смущал какой-то там вихор.

   – Ты б еще вспомнил историю с колючками...

   Генри ухмыльнулся, припоминая забавный случай из детства:

   – Тогда мы с тобой славно повеселились. Я спрятался в кустах, а ты побежала искать меня к вольерам с животными. Как же ты закричала, когда зацепилась за куст шиповника.

   – Я поцарапала лицо и чуть не вырвала себе клок волос, – Магдалена рвала щелкой свои кудри.

   – А я помчался тебя освобождать и врезался с разбегу в Кристиана, прятавшегося за деревом, – Генри ладошкой поднял челку вверх. – Как же сильно я впечатался лбом в Хванча, а потом громыхнулся плашмя на спину на торчащие корневища сосны. Кристиан, понятное дело, сбежал, а я, когда тебя освобождал, вдобавок искололся о шиповник. И из тебя потом достали не меньше сотни тонких иголок. Как же твоя мама, Елизавета, причитала, когда выковыривала их пинцетом, – на его лице нарисовалась широкая улыбка, и он присел на край кровати.

   – Смешно. Что тут скажешь? Но мне больше нравится эта картина: прихрамывающий парнишка в ссадинах на ладонях и с красным распухшим лбом, и девочка с торчащими волосами, с раздутым от раздражения лицом и непрестанно почесывающаяся... Красивая такая парочка, – Магдалена повернулась к мужу, теперь раздражение сменилось улыбкой.

   Генри, дополнил:

   – А ведь зашли покормить енотов... – он завалился спиной на мягкую перину и рассмеялся.

   – Точно! Енотиху с малышами... Ведь мы их так и не накормили...

   – И Кристиан этот... Вечно натыкались на него в самых неожиданных местах.

   – Генри. Ты же знаешь, в чем было дело, – с мягким упреком напомнила мужу Магдалена.

   – Знаю, знаю. Но порой он так нелепо краснел, – Генри веселился и не думал прекращать.

   – Нелепо краснел и часто стеснялся? Но именно он спас нашу Элфи! Не каждый бросится к ядовитой змеюке.

   Вдруг Генри успокоился и уселся. С серьезностью в голосе он сказал:

   – Это да. Слава мечте, он был рядом... Но ты посмотри: опять Кристиан и опять зоосад! Неймется все этому огороднику! – он опустил голову в ладони и расхохотался, что было сил.

   Магдалена строго посмотрела на мужа, встала со стула, подошла к нему, присела рядом, обняла и прошептала:

   – Никогда ты не угомонишься, – и, поддавшись беззаботной веселости мужа, Магдалена рассмеялась вместе с ним.

   Мало кто видывал Генри Смолга чрезвычайно серьезным. Ну, максимум сосредоточенным. Любые неприятности он воспринимал не более чем нелепые обстоятельства. Неунывающий оптимист жил и веселился. Любимая женщина, прекрасная дочь и захватывающее занятие, что еще нужно для счастья? В своем деле он непрестанно экспериментировал, искал новые пути. Будучи в первую очередь интеллектуалом, Генри тщательно изучал предмет исследований и общеизвестные методы работы над ним, затем вопреки научному подходу, пытался получить результат нестандартными средствами. Почти всегда подобные эксперименты заканчивались ничем, но редкие удачи сделали его поистине выдающимся мечтателем! Генри не любил ходить проложенным маршрутом. В науке мечтателей он пробирался сквозь трудности неизведанного и порой противоречивого. Бывало, простецкое дело занимало у него уйму времени. Однако открытия, которыми он вознаграждал этот мир, стоили его усилий. Смелые мечтания Генри обретали изящность и восхитительный антураж благодаря творческой натуре Магдалены. Супруги Смолг составляли отличный тандем: творческие фантазии Магдалены вместе с неугомонным интеллектом Генри, словно составленные вместе стихии природы, создавали неимоверное. Единственное, что трогало печалило любящие сердца, это недомогания единственной дочери.

   – Генри, я думаю надо привести домой орейфус. Я не хочу оставлять Элфи одну надолго. Мы сможем ходить туда изредка, чтобы отвлечься...

   – Не будет ли это опасно? Все же там многое еще не сделано.

   – Мы доделаем, здесь, дома. – Генри задумался, а Магдалена настаивала. – Я просто сойду с ума, непрестанно переживая. Нельзя ждать худшего. Генри!

   – Да, Магдалена, но... вдруг кто-нибудь воспользуется им без нашего ведома?

   – Поставим здесь, в спальне. Сюда никто не заходит. Прикрепим к нему блокатор.

   – Лучше запрятать куда подальше. Все же вдруг Элфи или кто другой...

   – Конечно, спрячем! Я понимаю опасность. Он не останется без присмотра.

   – Хорошо, я привезу орейфус, но ты останься с Элфи.

   – Да, так будет лучше. Сходи один. Надеюсь, Виола не заметит...

   – Ты что решила никому не говорить?

   – А зачем? Он наш! Это мы его создавали! Кому какая разница? – Магдалена почти кричала.

   – Милая, я тебя не узнаю. Ты не должна так нервничать. Успокойся. Я прошу тебя, – Генри обнял жену и та разрыдалась. – О, нет. Не надо. Вспомни свою маму, Елизавету. Она никогда не переживала за тебя, изредка отчитывала, но не ругалась и не предостерегала. Понимаешь? – Генри гладил Магдалену по волосам, но успокоить жену у него не получалось, ту затянуло в плач словно в водоворот.

   – Да, я не должна. Но ведь я обычный человек, хоть и мечтатель. – Всхлипывала Магдалена. – Я знаю первопричины и все такое, но Генри, почему она страдает? Кто в этом замешан?

   – Я не знаю...

   – Может, это мы виноваты? Купол Природы ей не подходит...

   – Перестань. Это не наше дело. Это выбор Элфи, и мы обязаны принять его. Думаю, ты и сама знаешь.

   – Но что тогда? Почему? У нас появились завистники или обернулись скорбные мечтатели?

   – Это связано со школой... Так и мне кажется. Но может это в самой Элфи? Вдруг это она себя опустошает?

   – Ты думаешь, она – мечтатель? – Магдалена посмотрела в глаза Генри, будто надеялась увидеть в них ответ.

   – А как иначе? С такой-то родней! – Генри довольно ухмыльнулся, но Магдалена оставалась непроницаемой.

   – Я не замечала до сих пор ничего необычного.

   – А как понять? Здесь нет рецепта для всех. Оно проявляется по-разному, у каждого...

   – Ты прав: надо спокойно во всем разобраться. Сейчас я приведу себя в порядок и пойду к Элфи, а ты отправляйся в школу, – Магдалена смахнула ладонями слезы с распухших щек.

   Генри согласился:

   – Хорошо. Я быстро. А ты иди и развесели Элфи! Больше никаких слез!

   – Конечно, Генри! – Магдалена спокойно посмотрела на мужа, тонкими пальцами она обхватила свою шею. – Как же мне хорошо с тобой... Я так люблю тебя! Ты – балагур, но в то же время сама рассудительность.

   – И я тебя люблю, моя мечтательница, – Генри прильнул к губам Магдалены и страстно поцеловал их, – только тебя...

   Оставив жену наверху, Генри спустился по лестнице в гостиную. Там он встретил Эстер. Немолодая женщина уже много лет работала у них в доме, следила за хозяйством, готовила пищу и, в отсутствие Елизаветы и Петра Либель, бабушки и дедушки Элфи, нянчилась с малышкой Смолг. Основное богатство домоуправительницы составляли две взрослые дочери и уже шесть внуков. При таком состоянии в семидневной неделе у Эстер было целых четыре выходных! Однако благодаря своему теплому характеру и верной службе, она заслужила почтение четы Смолг. Им часто приходилось самим заниматься хозяйством, но помощницу, а тем более замену для Эстер они искать не собирались. Так сильно они любили и уважали притязательную домработницу. К тому же она умело обращалась с младенцами и знала много веселых игр.

   – Эстер, я ухожу, – она кивнула. – Завари, пожалуйста, чай для Элфи. Магдалена скоро отправится ее будить.

   – Хорошо мистер Смолг. Уже иду.

   – И, кстати, спасибо за кофе. Он был чудный. Магдалена охала и восхищалась. – Эстер расплылась в довольной улыбке и отправилась на кухню.

   Генри вышел из дома, прокручивая в мыслях события утра.

   Когда он принес жене кофе, та еще крепко спала. Он, звонко топая по деревянному полу, прошелся к балкону и распахнул двустворчатую дверь. Шторки принялись шелестеть от заползающего дуновения.

   – О, чудная мечта, как свежо, – он посмотрел: Магдалена не шелохнулась.

   Тогда, взяв поднос с прикроватной тумбы, Генри громко плюхнул его обратно – никакой реакции. Разочарованный он сел на кровать и принюхался. Аромат кофе дурманил, прося выпить еще чашечку. "Но нет, хватит и одной", – уговаривал себя Генри. В этот момент Магдалена нежно провела рукой по его спине:

   – Как пахнет... но так не хочется вставать.

   – Я отнесу кофе на балкон, там ты быстрей проснешься, – он поднялся и схватил поднос одной рукой.

   – Нет, Генри, – Магдалена простонала, – ну зачем?

   Генри вышел и быстро вернулся в комнату. Он встал около стеклянных дверей балкона, сложив руки на груди:

   – Вставай, хватит валяться. Я уже два часа хожу тут без дела. Мне скучно.

   – Ты скучал без меня? – Магдалена сонно улыбнулась и нехотя опустила ноги на пол, потом встала, потянулась руками к потолку, подошла на цыпочках к мужу и повисла на нем.

   Генри обнял любимую и от тепла ее тела сразу же размяк:

   – Хочешь выпить кофе в постели? Я принесу.

   – Не надо, пойдем, вдохнем рассвет.

   Генри вспоминал утренние пробуждение и улыбался своему счастью. Он припоминал, как они сидели на стульях и молча слушали звуки сада. Стрекотали кузнечики и шуршали крыльями мелкие птахи. "О, моя Магдалена, все у нас будет прекрасно. Элфи оправиться! Вот увидишь!" – Генри ни на миг не сомневался в этом, но немного волновался за тяжелые предчувствия жены.

   Однако с Элфи ситуация действительно могла стать пугающей. Внезапные приступы плача, головокружения и обмороки чередовались с вовсе беззаботным весельем малышки Смолг. Минуту назад она стонала от бессилия, а в следующий момент уже прыгала по ступенькам, играя с мохнатой Фелисией. После происшествия в зоосаде, она оставалась дома под наблюдением. Доктор Швартер предписал покой и постельный режим. Он приходил несколько раз в неделю вместе с Елизаветтой Беккет и осматривал пациентку. Целых двадцать дней Элфи провела дома. Посещать школу врач запретил. Только вчера малышка вновь отправилась на занятия, но вернулась, по словам Эстер, встревоженная и уснула прямо на диване в гостиной. Она не дождалась возвращения родителей и даже пропустила ужин. Неиссякаемая энергия дочери исчезала по неведомой причине. Казалось что-то выкачивает из жизнерадостной Элфи всю ее сущность, оставляя лишь тоску и безразличие.

   Генри остановился и закрыл глаза, представил, как его дочь бегает по коридорам школы с соседским мальчишкой и своей любимой подругой, улыбнулся, восхитился видением, приложил ладонь к глазам и провел ей по лицу, а затем бодро вскочил в свой сверкающий кабриолет и умчался по делам.

   Генри ушел, и Магдалена понемногу стала приходить в себя. Она подумала об Элфи, представила ее улыбку, вспомнила беззаботное время, внезапно прервавшееся вместе с началом обучения:

   – Как же чудесно мы жили... Надо все вернуть на свои места...

   Магдалена закрыла глаза, положила левую ладонь на правое плечо, а другой обвила себя за талию. Она нарисовала в своих объятиях Элфи, и они закружились в веселье. Ночная рубашка вырисовывала конус, а ее хозяйка наверстывала в мечтах счастье маленькой девочки. Магдалена вертелась несколько минут, но от этого она не растеряла равновесие. Она остановилась, открыла глаза и посмотрела в зеркало. Забавно, но непослушный локон будто обмяк и пришел в согласие с остальными кудрями. Магдалена улыбнулась, вспомнила обещание Генри о том, что все будет хорошо, и даже с непокорным локоном. Душа мечтательницы наполнилась спокойствием. Магдалена собрала волосы и сцепила их заколкой, на которую уселись две серебристые стрекозы. Припудрила следы недавних слез, надела роскошное платье и отправилась к дочери.

   Элфи мирно сопела в обнимку с Фелисией. Она улыбалась во сне и глаза под опущенными веками плясали. Магдалена любовалась совершенной картиной. Ей не хотелось будить Элфи, но все же нельзя прожить счастье во сне, посему пора было вставать.

   – Малышка моя, просыпайся, – Магдалена нежно потрепала дочку по лохматой головушке. Фелисия открыла глаза и мяукнула. Элфи потянулась и, нащупав кошку, погладила ту по спинке.

   – Мама, доброе утро! Ты такая красивая сегодня.

   Дверь отворилась, и в комнату прошла Эстер:

   – Доброе утро, мои девочки. Я принесла чай для Элфи.

   – Здравствуй, Эстер. Ты во время, Элфи как раз проснулась.

   – Ух, спасибо! Доброе утро Эстер! Ты тоже такая красивая сегодня. Наверное, день чудес нас ждет, – малышка потянулась и уселась на край кровати. Одеяло свисло вниз и поэтому неловкое движение опрокинуло Элфи на пол. – Ой! Вот и начались чудеса, – Элфи хихикнула и все рассмеялись вместе с ней.

   Пострадавшая в маленьком казусе с кроватью почесала ушибленное место и закинула одеяло к стене. Опять присела и вылепила на лице недовольное изумление. От умелых гримас, присутствующие опять развеселились:

   – Вот такая ты мне нравишься! Узнаю Элфи, – Эстер поставила поднос на прикроватную тумбу и присела у окна среди горшков с комнатными растениями. Она как хищник в джунглях наблюдала за дальнейшим представлением. А они в присутствии малышки Смолг могли продолжаться бесконечно.

   – Надо еще накормить Фелисию.

   – Не волнуйся, Элфи, не переживай за Фелисию. Пока ты дремала, она уже два раза позавтракала.

   – Ах ты, хитрюга, – Элфи почесала мордочку Фелисии и ухватила белую чашу с блюдца.

   Пока Элфи принюхивалась к аромату мяты и болтала по-кошачьи с Фелисией, Магдалена беседовала с Эстер. Помощница по дому рассказала о своих внуках: первых зубках у младшего, мальчонки Франка, начало учебы у двойняшек Вэлы и Галы, – обо всех понемногу. Они обсудили богатые дары Воллдримских садов и предстоящие городские события осени, затронули всегда безупречную погоду. А Элфи, в это время, допила чай и невольно прислушалась к размеренному разговору двух взрослых дам. Послушав их пару минут, Элфи закатила глаза и откинула голову назад, изображая скуку от взаимных любезностей Магдалены и Эстер. Мудрая хозяйка кухни заметила это:

   – Ну ладно, я пойду. Надо сходить на рынок купить продукты к обеду, так что я оставлю вас. Элфи, а ты – не забудь умыться! – Эстер выставила указательный палец и строго им покачала. – Я кстати припрятала твою вельветовую шапочку. Собирай волосы в пучок заколками, и хватит использовать без надобности кэпи! – Эстер взяла поднос и подошла к выходу. Элфи вжала плечи и скривилась в недоумении. – И не надо меня смешить. Я серьезно!

   – Не волнуйся Эстер, я прослежу за всем, – Магдалена открыла дверь, чтобы Эстер могла выйти и потом закрыла за ней. – Ты все слышала? Наша Эстер любит порядок. Если платок для бала, то не стоит им вытирать нос, – она легко коснулась кончика носа Элфи, отчего та опустила голову в подушку и хихикнула в пуховый пузырь.

   Магдалена улыбнулась, а Элфи радостно заговорила:

   – О, мама. Я забыла спросить тебя...

   – Да, и о чем же? – беззаботно откликнулась Магдалена.

   – Вчера я слышала, как учителя говорили о тебе и обо мне. Они говорили, я мечтаю. Ты мечтаешь. Я ничего не понимаю. – Магдалена замерла. – Они так ругались...

   – Элфи, какие учителя?

   – Мама сначала расскажи, что значит ты – мечтатель? Но вообще они говорили "родители". Это что, значит и папа тоже?

   – О, Элфи... Давай дождемся папу и тогда я отвечу на все твои вопросы. – Магдалена не могла сдержать волнения, она стала нервно мять ладони.

   – Теперь я вижу, что это важно. Ты испугалась! Значит я права, что-то здесь не так!

   – О, нет, не волнуйся. Я просто хочу... Я думаю, папа лучше объяснит. Это не так важно, но нужны правильные слова.

   – Ты выкручиваешься! – Элфи пристально всматривалась в лицо матери.

   Магдалена растерялась, но тут же решила взять себя в руки, она отвернулась к окну и уперла руки о подоконник. "Возможно пришла пора перемен... Возможно это станет стимулом для Элфи, поможет воспрянуть в мечте... Возможно... Возможно... Возможно нет иной возможности..." – подумала Магдалена и неуверенно начала:

   – Элфи, я и папа, и похоже ты, мы все – мечтатели. – Она обернулась к дочери и улыбнулась. – Мы как художники можем создавать что-то новое. Мы выдумываем и воплощаем.

   – Как папа, когда создает новые цветы в оранжерее?

   – Именно. Только можно создавать не только цветы. Все что угодно, – Магдалена водила руками по воздуху словно волшебница, создающая заклинание.

   Элфи завороженно смотрела на магию изящных движений:

   – И я смогу?

   – И ты сможешь. Но надо научиться многому, иначе мечты не исполнятся.

   – Я буду учиться! Я думаю, мне теперь не будет плохо. Сейчас все нормально! Я могу идти в школу! Вчера вечером только немного голова кружилась и все. Это, наверное, от запаха чучел у Ветхона...

   – Это вряд ли, малышка. Вчера приходили Лилианна и доктор Швартер. Он сказал, ты еще слаба и пока должна оставаться дома.

   – Но мама!

   – Подожди Элфи, мы к этому еще вернемся, послушай меня. – Элфи выдохнула и сгорбилась, будто принимая наказание, а Магдалена продолжила. – Во-первых, ты должна запомнить: не все люди мечтатели, поэтому нам приходится скрывать свою суть. – Элфи слушала, и серьезность слов матери преображали малышку. Она медленно выпрямилась, однако не решалась посмотреть матери в глаза. – Во-вторых, все это требует чрезвычайной сосредоточенности, поэтому сейчас тебе нельзя. Ты еще слишком слаба, но когда ты полностью поправишься, то сможешь наверстать упущенное. – Элфи хотелось воспротивиться словам Магдалены, но интерес к происходящему унял протест, и она слушала дальше. – Я расскажу обо всем, что ты пропустила. Ты знаешь, я тоже училась в Куполе Природы. У меня есть один близкий друг, его зовут Кристиан Хванч. Он может помочь тебе в учебе. И в-третьих...

   Элфи вмиг осенило, и она выкрикнула:

   – О, мам, так это он говорил о тебе и обо мне! Мистер Хванч и Мэри. Они так ругались, как будто я в чем-то виновата!

   Услышав знакомые имена, Магдалена замолчала. Едва поборов волнение, она обратилась к дочери:

   – Элфи умывайся, одевайся и спускайся вниз. Сегодня папа будет высаживать васильки и анютины глазки. Ты поможешь?

   – Конечно мама. Но ты не договорила... "И в– третьих..."

   – Потом, сейчас мне надо идти... я буду ждать тебя внизу, когда ты будешь готова...

   Магдалена вышла и оперлась спиной о дверь. Доносилась веселая песенка, которую Элфи по привычке напевала, когда собиралась.

   – Кристиан и Мэри? Они поняли, что Элфи – мечтатель. Почему ничего не рассказали? Почему они спорили? – у Магдалены тряслись руки. Волнение невидимым кулаком сжимало горло, а внутренности будто скрутились в узел. – Кристиан ты всегда рядом, когда случаются неприятности. Ты возненавидел меня? За что? – К дрожащим губам спустилась соленая капля, Магдалена смахнула ее и решительно отправилась в свою спальню.

   Стоя на балконе, Магдалена держала кулак перед собой, ногтевой пластиной большого пальца вдавливая нижнюю губу. Уже целый час она не сходила с места, только зрачки синхронно метались, указывая на бурлящие в голове вопросы. Услыхав звук мотора, Магдалена резко обернулась, вошла в комнату и стала ждать. Через минуту вошел Генри. Он держал двумя руками ножки идеально гладкого стула. Магдалена прошептала:

   – Генри... Ви... то есть Мэри... в общем не важно... она и Кристиан... они думают, что Элфи – мечтатель! – Генри замер и поставил стул на пол. Он смахнул прядь с глаз, ошарашенно взглянул на жену, сел на глянцевое сидение и исчез в тот же миг.

Глава 12. Ростки

   – О, чудная мечта, где же я появилась?

   – Лети сюда!

   Магдалена обернулась. Серая дымка заполонила все вокруг. Вдалеке парил Генри. Клетчатая рубаха с коротким рукавом гармошкой собралась у него подмышками, а волосы, не затронутые гравитацией, колыхались, будто погруженные в воду. Он размахивал руками, привлекая внимание жены. На крылья носа прицепился дыхательный аппарат. Крохотные прищепки вжались в крылья ноздрей с двух сторон, даруя возможность дышать в непригодной для живых существ обстановке. Привычного воздуха здесь пока не было и, поэтому точно такое же приспособление, через мгновение после ее появления, воплотилось у Магдалены.

   – Надо закрепить орейфус, он опять улетел...

   Генри приближался:

   – Держи его! Каждый раз новые сюрпризы, – он схватил Магдалену за туфельку, подтянул ее к себе, взял из рук жены необычный стул и в этот момент на его ногах появились метровые ботинки с широкими носами, похожими на ласты аквалангистов, – ну, что поплыли? – Он стал ритмично шлепать в пространстве ластами-плавниками и быстро удаляться, держа перед собой гладкое сидение.

   Магдалена усмехнулась и ее выставленный вперед подбородок, выдал дух соревнования, зародившийся из-за манипуляций Генри с ботинками. Ночная рубашка цвета лазурита побледнела и испарилась. Щелчок, подобный лопающемуся пузырю, материализовал жесткие панцири, прикрывшие грудь, а ноги соединились в мощный мускул. Кожа ниже талии покрылась рябью и зашуршала, будто сотня гладких камней, устилающих русло бойкого родника. Движения замедлились, и на коже проступила рыбья чешуя, а бархатные туфельки сплющились и обратились в бирюзовый плавник, им в цвет:

   – Всегда мечтала так поплавать, правда я думала об океане, – Магдалена перевернулась несколько раз и, расправив руки, стала быстро вилять хвостом. Меньше чем за минуту русалка нагнала Генри и вырвалась вперед.

   – Ах, ты! Ну, держись! – Генри просунул руки меж дугообразных ножек орейфуса и сложил ладони лодочкой, выставив их вперед. Его ласты закрутились, превратившись в вентилятор с перекрученными винтами, и он без усилия, нагнал блестящий хвост жены. Генри глянул на Магдалену, когда поравнялся с ней, довольный собой надул щеки и выпучил глаза, а потом, придав ускорение винту, легко обогнал мифическую владычицу морей.