Текст книги "Школа мечтателей (СИ)"

Автор книги: Элеонор Бирке

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

   – Апчхи, – чучеловед схватился за лоб, пальцы скользнули по вязкой субстанции, он посмотрел на свою руку. Помотав головой и тяжело дыша, поднялся на ноги и глянул в зеркало. Ветхон смог рассмотреть лишь расплывчатый образ с чрезвычайно синим пятном лица, – Марк, уходи! Ты не вовремя!

   – Я принес то, что вы просили. Взял у отца... незаметно.

   Ярость Ветхона вдруг улеглась. Он взял грязное полотенце и стал вытираться, через минуту проковылял к двери и отодвинул засов, потом резко задвинул его обратно:

   – Погоди, погоди немного, я сейчас.

   Чучеловед схватил с постели старое одеяло и накинул на посиневшую лапу с трубками, лежащие на ящичном механизме. Осмотрелся и не торопясь открыл дверь.

   – Заходи Марк, заходи!

   – Здравствуйте, господин Ветхон... – пропищал худощавый мальчишка. – Что с вами? Вы во что-то измазались? Во что-то вонючее, – он с надрывом кашлянул и заткнул пальцами нос.

   – Что ты понимаешь? Это мое новое изобретение, специальное для новых меховых скульптур.

   – Для скульптур? – все еще зажимая нос, удивился Марк.

   – Для чучел, тупица! Давай что принес!

   Марк шарахнулся: тихий и скромный учитель никогда не позволял себе подобных оскорблений.

   – Господин Ветхон, зачем вы так?

   – Что так? Как так? Ты кто? Что у тебяяяя с лицоооо..? – Ветхон пошатнулся и врезался плечом в стену. – Преееекраааати лоооомать... – Учитель сполз и, завалившись на бок, уткнулся носом в пол. Он стал беспомощно шевелить ногами, перебирать руками по дощатому полу. – Тыыы, тыы, тыы ни-ни-ничего-го-го не не не видедеде... не не не ааажииивееее... – и умолк.

   Марк смотрел на застывшего в беспомощной позе учителя и не понимал, что происходит. Он запихнул сверток подмышку и вынул из кармана платок, подошел к раковине, открыл воду, промочил его и приложил к лицу так, чтобы укрыть нос и рот. Глаза стало пощипывать, и Марк вышел на улицу.

   Мальчишка подумал было позвать кого-то на помощь, но вспомнил, что улизнул из дома не замеченным и должен вернуть точно также. Немного подумав, Марк примостил камень к двери, чтобы та не закрывалась, затем отдышавшись, он вошел и распахнул все окна в рабочей каморке Ветхона. Марк поглядывал на лежащего на полу учителя, но тот не шевелился.

   Ученик чучеловеда оставил завернутую в покрывало деталь на постели, еще раз глянул на господина Ветхона, тот не двигался, однако грудная клетка вздымалась и опускалась:

   – Дышит, – прошептал Марк. – Я пойду, мне пора, – обратился он к Ветхону и, помедлив несколько секунд, выскочил из мастерской.

   Интерес и азарт будоражили ум десятилетнего Марка. Господин Пантелей что-то мастерил, но не допускал в свои разработки его незрелый нос. Грандиозностью светились глаза его кумира, и посему Марк исполнял поручения и беспрекословно слушался чудного, но особенного Ветхона.

   Марк уже вышел за ограду и прошел пол сотни метров, но остановился и задумался. Такого шанса подсмотреть может больше не представиться. Он глянул на крышу знакомого дома, укутанную пышными кронами нефритовой рябины и декоративных елей, хвойный ветер пощекотал сосредоточенный лоб свисающей прядью волос, и Марк прищурил глаза. Он глянул по сторонам – пустая дорога и высокие ограды жилищ, прислушался – возмущенные кудахтанья кур и блеяние овец, людей вовсе не различить. Страх и сомнения вдруг лопнули словно перекачанный воздухом шар и вовсе растворились – он решился.

  ***

   Долгое время спасительный сквозняк трепыхал застывшее на полу тело. Его бросили одного на полу. Помощи ждать неоткуда, но самое ужасное, что уже несколько часов Ветхон отчетливо слышал возню, но не мог пошевелиться.

   Наконец, Пантелей приоткрыл глаза. Опершись рукой о пол, он повернуть голову. Два огромных грязных кота что-то жевали сидя на его сконструированном шедевре из сбитых досок. Другой кот лежал на полу в синей луже, не двигаясь. Одеяло, под которым чучеловед спрятал агрегат, валялось на полу.

   В недрах тела Ветхона бушевала буря, и под мольбы желудка он попытался кричать:

   – Пппрочь, ггггады! – коты продолжали жадно терзать его кропотливую работу, – Пппрочь! – но силы покинула чучеловеда, и он опять отключился.

   Прошло какое-то время, пока Ветхон вновь пришел в себя и смог присесть. Он подполз к двери, откинул камень. Скрип и резкий хлопок не привели обездвиженных животных в чувства. Три бездомных котяры не шевелились. Ветхон подполз к окну и закрыл его, отдышался и проделал тоже самое со вторым.

   – Начнем, пожалуй! Начнем! – он зарыдал. – Начнем... – сквозь слезы шептал Ветхон, – начнем! Опять, опять все с начала...

Глава

17. Хандра

   В Куполе Природы учили разным вещам, но первейший интерес у Харма вызвало огородничество. Голодный вэйос погрузился в грядки, и ненасытный интерес в том переплелся с всепоглощающим желудком Харма. После занятий Дриммерн многое опробывал на своем огороде. Мать не особо беспокоилась, лишь бы не портил ее посадки, а Харму хотелось все проверять на практике. Выращивать еду – что может быть увлекательней?!

   Мистер Хванч привлекал в свои ряды учеников не заманчивыми бонусами, а щедростью и участием к любому вопросу вэйоса. Хванч делился семенами и, как и обещал, подарил Харму несколько кустистых томатов в глиняных горшках. Кажется, добродушная Мэри предложила Харму прямоугольный ящик с тремя кустами сладких перцев. Вэйос Дриммерн, следуя точным указаниям знающего педагога, пересадил все землю. И каждый куст, на удивление, прижился.

   Мистер Хванч незримо участвовал в делах вэйосов. Ведь любой вопрос, каждый нюанс он описывал в мельчайших подробностях. Харм полюбил мистера Хванча, хотя в последнее время часто замечал, как учитель огородничества, сгорбившись над грядой, сидел неподвижно, поглощенный печалью. Но стоило его озадачить расспросами, он тот час выпрямлялся и с жаром окунал вэйоса в хитрости огородного мастерства.

   Возможно, в печали Хванча малыш Дриммерн видел свое прошлое, а в азарте – будущее. Поэтому Харм проникся к мистеру Хванчу теплыми чувствами. Он стал для него путеводителем в земельных делах.

   Лучшая рассада Хванча всегда приживалась, растения мощными стеблями излучали здоровье и хорошо плодоносили. Довольно скоро у Харма во дворе все разрослось и зацвело. Маленькая Сара стала проявлять интерес к занятиям брата и научилась ему помогать. Восьмилетний Майкл, вслед за Сарой, также подключился. Это общее дело, наконец, объединило, хотя бы часть большой семьи, общим интересом. Они сеяли, поливали, пропалывали.

   Но как же Харм, да и другие выращивали огород осенью? А очень просто: в тех местах лето продолжалось более полугода. Теплая погода радовала жителей Воллдрима с начала апреля по конец ноября. Здесь собирали урожай по 2-3 раза за сезон. Зима наступала лютая, но непродолжительная. В конце декабря резко холодало, но через два месяца врывалась в Воллдрим благодатная весна. Конечно, вскоре, Харму придется отказаться от огорода – все замерзнет. Чем тогда заниматься? Но пока Дриммерны старались вовсю.

   Сара завела маленькую традицию. Она первая все пробовала на вкус. Бывало, ей попадался еще не созревший плод. Например, баклажаны она не оценила:

   – Фу! Это не ешьте! – сморщилась малышка и выплюнула горький овощ.

   Харм хотел было выкорчевывать все баклажанные кусты, но Хванч вовремя его просветил. Оказалось, "фиолетовые огурцы" не едят сырыми. Зато томаты и кучерявый горох пришлись по вкусу детворе Дриммернов.

   К сожалению, старший из братьев, Стив, не проявлял интереса. Он держался в стороне и не принимал участие в радости, прячущейся за высотной полынью в дальней части участка, на огородике Харма. Там трое младших Дриммернов тихо, не заметно для остальных, были немного счастливы.

   После пары месяцев занятий Харм уже не прятался в своей комнате, он перестал приносить пакеты из столовой, потому что у семьи появились и другие источники пропитания. Из-за растущего огорода изменялся рацион семьи Дриммернов. Выращенные детворой овощи, отмытые и очищенные, скромно ожидали на кухонном столе. Хозяйка всеобщего настроения в доме, мать четверых детей, Ольга Дриммерн, смягчилась. Она позволила детям приносить на кухню свои зеленые эксперименты. Похвалить их за старания она и не думала, согласилась и на том спасибо.

   – Сегодня салат: перцы, бычьи томаты и листочки базилика, – перечислил Харм.

   – А еще жареный картофель с грибами! – потирал руки Майкл.

   – Мне грибок, который я нашла, – гордо заявила Сара.

   – Конечно, сейчас я его выловлю,– улыбнулся Майкл.

   – Я сама, не мешай, – остановила Майкла мама. – Сядьте по своим местам! Теперь по одному! С тарелками! Ко мне! – будто щенкам скомандовала. – Тихо! Есть надо в тишине! Дети, я устала, не толпитесь!

   Все умолкли, только Харм, прикрыв улыбку ладошкой, подбодрил сестренку. Также, как тогда, в лесу, когда Сара нашла свой первый грушевидный дождевик. Шапочка, словно шарик выполз из старой коры, когда-то могучего бука.

   Сара улыбнулась Харму в ответ.

   Кстати о грибах. О возможности употребления их в пищу, Харм узнал на уроках даров леса от мистера Шампиньона.

   Первый урок даров леса Харм не забудет никогда. Группа "зверей" спустилась в подземелье школы. Пугающее путешествие по подземным пещерам навевало грустные воспоминания.

   Еще недавно, до занятий в школе Крубстеров, от строгих и порой жестоких замечаний матери, Харму хотелось провалиться под землю. С глаз долой, от бесконечных упреков. Там его никто не мог достать, там он был в безопасности. Он представлял укромные закоулки подземных проходов, вырисовывал комнатки, тоннели, – целую сеть подземного лабиринта. На деле же тягостная семейная атмосфера давила на всех, кто жил в доме Дриммернов, и спрятаться от нее не удавалось никому.

   Маленький вэйос знал каждый ход, мельчайший корешок или камушек в его личном мире. Теперь, когда Харм многое узнал о природе, в пещерах закопошились жуки, черви, муравьи, а недавно там поселились кроты и землеройки. Харм ползал по темным проходам собственной фантазии, занимая свою голову незримыми раскопками.

   Никто и не планировал вогнать детвору в уныние или напугать. Школьные тоннели служили для иных целей. Коридоры с опорными балками и дощатым потолком разрывались широкими проемами, открывающими вырытые комнаты. Здесь под искусственным освещением, а некоторые и вовсе в темноте, при чрезмерной влажности пузырились грибницы. Наука, исследования – здесь витали знания и воплощались страстные увлечения учеников Купола Природы.

   Грибофермой руководил мистер Шампиньон. Не менее тридцати помощников делали основную работу под надзором строгого хозяина знаний о лесах. Правда сказать, свою доброту он неумело прятал под маской строгости, однако был чрезвычайно убедителен, и потому детвора слушалась его без особых сопротивлений.

   Большинство грибов, выращенных в подземельях школы, уходило на кухни школы, а из некоторых готовили лекарственные средства. Было и несколько лабораторий, где ученики со своим наставником выводили новые виды плесенных грибов или же пытались изобрести естественные ускорители роста. Учебных проектов было еще больше, чем работающих здесь воспитанников.

   Для вэйосов эти лаборатории оставались недоступны. Слишком ответственно, а порой и опасно для неопытных учеников контактировать с отдельными едкими и токсичными экспонатами галереи подземелья. Уравновешенный Шампиньон, однако, зорко следил за каждым вэйосом, и тем даже в голову не приходило ступить, куда не следует.

   После пугающей прогулки под землей, через несколько сотен метров тоннеля, детки облегченно вздыхали, увидав макушки высоких стволов, когда выходили на открытое пространство. Дубы, кедры, буки, ясень смешивались с редкими елями и карликовыми соснами. Мистер Шампиньон рассказывал о лесных этажах и их обитателях. Лакомства местных жителей порой приходились по вкусу молодым лесовичкам.

   С мощной тростью учитель расхаживал меж сотен стволов и выискивал прячущихся под листочками малюток лисичек и захвативших мощные стволы многоэтажных грибов баранов. Прогулки по лесу не ограничивались поиском грибов. Многочисленные ягодники, орешники, лекарственные травы – мистер Шампиньон рассказывал обо всем. Учитель охотно просвещал детей о богатствах, которыми щедро делятся с людьми Воллдримские леса. Урок даров леса стал для Харма одним из любимых. Харм твердо решил, что этот предмет он непременно выберет во время праздника распределения.

   Совсем недавно Харм и не думал, что можно играть, читать, изучать, быть среди неравнодушных людей. Мистер Хванч или же мистер Шампиньон и, конечно же, столь родная мисс Брегантина, как же он жил без них?

   А несколько дней назад у Харма появился еще один взрослый товарищ. Отец Элфи – Генри Смолг. Обычный осенний день и Харм встретил мистера Генри. После того, как он привел мальчишку в школу, Харм больше его не видел. Но всегда помнил, что без вмешательства этого человека вряд ли жизнь показала бы ему свое многообразие. Не квадрат земли вокруг дома – огромный Воллдрим и бесконечный мир за его пределами, разбросали границы его сознания. Генри Смолг подтолкнул малыша Дриммерна к дверям открытий, и в нее ринулись счастливые мгновения. В таком ритме, еще немного, и Харма поверит даже в чудо. Впрочем, теперь поверить в него проще простого!

   Харм не торопился домой, лишь кончались занятия. Он гулял по Куполу Природы, просиживал в главном холле, изучая витиеватые облака потолка. Расхаживал мимо вазонов с кустарниками и теперь знал названия многих ветвистых обитателей главного холла. Он вспоминал, как Кирк блистал перед ним строгими научными знаниями в его первый школьный день и теперь мог во многом посоперничать с Беккетом-младшим.

   Ароматные цветы и скрывающие свои эфирные секреты в мощных стеблях гости из южных широт укутали коктейлем из десятка запахов весь холл. Птички Кипарисуса порой сбегали от своего командира и резвились в холле вместе с учениками. Припевы и подчирикивания создавали ощущения пребывания в сказочном лесу, лишь потрескивания колесиков барометра, указывало на человеческий труд, воплотивший мечту о гармонии в стенах многовековой постройки.

   В холле всегда было много народу. Вэйосы, вустасы, двиншены, кто там еще? Труднозапоминаемые названия уровней школы Харм пока освоил не все, но старших он знал – галины. Сотни учащихся из разных уровней отдыхали, спорили, делились догадками. Словно арена интеллекта и умений, холл был центром научных изысканий природоведов школы. Харм не умел подключиться к беседе учеников, он сторонился всяких разговоров. Не для этого Харм оставался в школе. Он искал встреч с мисс Брегантиной, а теперь еще надеялся отыскать в лабиринтах Купола Природы мистера Генри Смолга. И у него получалось!

   Безупречно одетый в изысканный костюм бежевого или серого оттенков, в белоснежной рубахе или же в шерстяном джемпере – мистер Генри выступал эталоном стиля и опрятности. Это немного смущало потрепанного Харма, но интерес к знаниям, исходящим от мистера Смолга, затмевал всякую неловкость, и молодой вэйос осыпал товарища сотнями вопросов.

   Харм и мистер Смолг часто беседовали, гуляли по школьным коридорам. Но пока Харм не смел мечтать о том, чтобы его родной отец стал столь же интересным и веселым.

   Порой Генри Смолг размышлял о странных вещах. Он рассказывал какие-то смутные соображения об устройстве человека, о его хороших мыслях, которые должны воплощаться в поступки. Он говорил, что только добрые предчувствия принесут счастье, а плохими, если доведется им воплотиться, не стоит мусолить свои мысли, ведь так ты лишь еще дольше будешь несчастен. Ожидание горя приносит лишь тревогу, и не дает возможности все хорошенько обдумать.

   Харм кое о чем и сам давно догадался. Он верил, что плохое сбывается, но никак не мог отделаться от предчувствия, о чем и сообщил мистеру Генри. Тот учил избавляться от тяжкого груза, но пока не выходило. Однако теперь Харм заметил, что каждая такая встреча наполняла его воодушевлением. Теперь крохотная мысль о счастье в его собственном доме неуверенно постукивала ноготком в миниатюрную дверцу, за створами которой начинались мечты о семейном уюте и любви.

   Как жаль, но о мечтателях мистер Смолг ни разу не упомянул. А ведь Кирк говорил, что Смолги знают о них. Харм пока не решался выяснить. Да и другие вопросы стремились прояснить догадки.

   Благодаря стараниям учителей из Блока Интеллектуалов и Мировых Языков, Харм научился читать, писать и теперь мог делать пометки о важных, по его мнению, вещах. Он записывал названия растений, как за ними ухаживать, какие грибы можно собирать, а какие лучше не трогать. Он научился считать, поэтому ему проще стало отмерять нужное расстояние на грядах и брать именно столько сколько нужно семян, а также смешивать в нужных пропорциях удобрения. На самом деле Харму хотелось научиться создавать узоры, как мистер Хванч. Но пока он стеснялся мечтать о таком у себя в огороде.

   По правде говоря, на празднике распределения Харм не особо сомневался. Листки с его именем оказались в урне каждого из учителей уровня "вэйос". Харм впитывал информацию, он был ненасытен в поисках новых знаний. Он стремился узнать все обо всем и оттого целый день перебегал с кабинета в кабинет, из зоосада в аквамир мисс Фиганро, залетал на чириканья к Кипарисусу и на каждый урок, на который его могли допустить. Удивительно, но усталость Харма не трогала. Казалось, шесть лет он копил силы и теперь его ничто не остановит.

  ***

   Но что же Элфи? Здесь ситуация оказалась иной. Хандра навалилась с новой силой. Элфи мало посещала занятия и меланхолично бродила по комнатам родительского особняка. Теперь перепады настроения сменились вовсе апатичным настроением малышки Смолг.

   Новый обитатель особняка, мохнатый пес, сдружился с кошкой Фелисией. Собака чудесным образом быстро оправилась под присмотром мисс Хайвон. Имя придумал Генри. Пса стали величать Кыйгы. Папа сказал Элфи, что имя подходящее, ведь меланхолия пса навевала грусть. А печальный взгляд и, вероятно, не менее безрадостная судьба отразились в его глазах.

   Кайгы вместе с Фелисией переговаривались на известном только им языке и печально наблюдали за своей хозяйкой. Вот уже несколько дней как Элфи будто позабыла об их существовании. Она равнодушно смотрела на них, не выражая ни ласку, ни свою благосклонность.

   Магдалена страшно беспокоилась, хотя всячески пыталась вырвать из себя тягостные мысли.

   – Элфи, о чем ты грустишь?

   – Просто.

   – Ты нашла новых друзей?

   – Кати, хотя нет, она же не новая. Тогда нет.

   – Что случилось? Может тебя обидели?

   – Нет.

   – Тебе в школе не интересно?

   – Интересно.

   У Магдалены перехватывало дыхание. Она переживала и всеми силами пыталась помочь. Но не могла. Магдалена знала – все можно изменить к лучшему или к худшему. Здесь важны приоритеты. Со своими она пришла в согласие, но грусть Элфи оказалась сильней мечты Магдалены.

   Ситуация становилась пугающей и теперь супруги Смолг подумывали обратиться за помощью к мечтателям. Их самих явно не хватало, чтобы воздействовать на собственное дитя. Похоже, понадобится дополнительное вмешательство, тем более чета Либель не спешила вернуться из своего путешествия. Если бы они были здесь? Четыре мечтателя, к тому же связанные кровными узами могли многое. Когда же, когда они вернуться?!

   Элфи навещали Кати и Кирк, но она не участвовала в беседах и играх. Озадаченные друзья удалялись и сами погружались в тяжелые мысли. Даже стремление научиться мечтать угасло в душе малышки Смолг. Казалось, Элфи позабыла об удивительном мире, ожидающем ее, готовом к ее фантастическим экспериментам. В школе она не часто появлялась, к тому же оставалась безразличной к происходящему в стенах пятисотлетнего учреждения Крубстерсов.

   Мистер Швартер, семейный доктор и миссис Беккет уверили Смолгов в полном физическом здоровье Элфи. Но что же тогда не так?

   Супруги Смолг подолгу говорили об Элфи, они придумывали всевозможные увеселительные мероприятия. Прогулка на паруснике лишь промочила кружева Элфи. Больших эмоций, чем неприятное ощущение от прилипающего к ногам платья она не выказала. Элфи не злилась, но и не была весела. Ее жизнерадостность исчезла. Сладости, мороженое, карусели, цветы, новый велосипед – ничего не помогало.

   Но грустила не только Элфи.

   Бедный мистер Хванч сидел в своей каморке на окраине его домашнего огорода. Его красивый дом почти всегда пустовал. Любил же агроном маленький сарайчик, сооруженный наспех для хранения огородной утвари: грабель, лопат, тяпок, всевозможного садового инвентаря. Он сидел, размышляя, на качающемся стуле.

   Кристиан вспоминал далекие годы своей юности, когда он и его возлюбленная, тогда еще с фамилией своих родителей, Магдалена Либель, ходила на занятия вместе с ним. В Купол Природы Магдалена пришла вместе со своим другом Генри Смолгом. Хванч не любил его так же сильно, как любил Магдалену. Он влюбился в нее с первого взгляда, но так и не сказал ей о своих чувствах. К тому времени она прошла Гавань Художников, изучила множество языков, а Хванч, как пришел в Купол Природы, так и не смог покинуть его. Любовь тянула его изучать новое, но пристрастие к выращиванию не отпускало.

   Мысли мистера Хванча прервались неожиданным появлением его верной помощницы:

   – Кристиан, ты где? – из дома вышла старая Мэри.

   – Я здесь, уже выхожу, – схватив тяпку и нарисовав усилием воли на лице улыбку, мистер Хванч вышел к Мэри. – Немного распоясались сорняки. Сейчас закончу и буду в твоем распоряжении.

   – Я так понимаю, ты не ел еще? – Мэри глянула на идеальный огород и насупила брови.

   – Почему же? Ел. Вот этот, там на столе, стоит в... Да ел я! – грубо ответил Хванч.

   – Замечательно, пойдем со мной. Я принесла обед из школьной столовой, – нагнанная грубость Хванча тут же улетучилась, и он побрел за своей строгой помощницей.

   – Ух ты, вкусно пахнет. Этот запах напоминает мне о пирах в королевстве сов. Помнишь я рассказывал тебе, как они любили во время сбора урожая, устраивать пир на поляне филинов. Огромный стол ставили в центре...

   – Садись, сначала суп. – Мэри пододвинула глубокую тарелку прямо под нос голодного Хванча.

   -... Стол ставили полукругом, чтобы посередине можно было развести костер. Иногда он был огромным...

   – Лепешка со шпинатом. Тушеные кабачки с индюшатиной, – выкладывая из сумки мисочки, Мэри словно проверяла все ли на месте.

   – ... Во главе стола... Спасибо, Мэри... сидел король со своей королевой. Пиром руководила королева. У них считалось, что урожай – это дар женщинам от богов, поэтому в такие дни вся власть была у них в руках. А ты, Мэри? Давай со мной. Здесь слишком много.

   – Ешь, давай. Я так понимаю, в следующий раз ты поешь, когда я между своих многочисленных дел случайно вспомню о тебе? – рассмеялась она.

   – Это точно. – Хванч улыбнулся. – Между прочим, есть ученые, убежденные в пользе голода. Если так тренировать свой организм постоянно, он будет более устойчив к болезням и всевозможным недомоганиям. Мой старый приятель из Феншхеля питался по такой программе. Когда наконец он заболел бронхитом и чуть не умер от ужасного кашля он сжег трактат о голоде прямо у меня на глазах. После ему стало гораздо лучше и он поправился, – Хванч рассмеялся.

   – Ну и шуточки у тебя. Я так понимаю ты уже забыл про Магдалену?

   Кристиан опустил голову и его яркий треугольник волос чуть не окунулись в тарелку с супом.

   – Значит не забыл... – с сожалением констатировала Мэри.

   – Мэри, ведь ты тоже заметила, некоторые ученики среди новеньких обладают определенными талантами. Например, Элфи. – Мэри с негодованием вздохнула, но продолжила слушать Хванча. – Я видел своими глазами, цветок окриниуса, который она понюхала стал еще больше цвести и пахнуть. Все его сородичи давно завяли, а этот никак! А крона ипе в зоосаде...?

   – Ты прав. Она как ее родители. Может быть даже, как Магдалена. Я так понимаю, ты все равно не уймешься, говори, что думаешь?

   – Мэри, я не думаю ничего. Элфи может стать отличным мечтателем, это все что я знаю. Элфи, она так прекрасна, так похожа на свою мать. Я бы хотел иметь дочь, быть мужем Магдалены...

   – Кристиан! – выкрикнула Мэри, но потом, взяв себя в руки, продолжила, – Ну, спокойно. Ты еще будешь счастлив! Представь, что Элфи твоя племянница, и возись с ней сколько вздумается. Другого варианта я не вижу.

   – Я могу научить ее правильно мечтать. Меня учила Магдалена... Жаль, но я не мечтатель, хотя столько всего знаю об этом... – Кристиан снова начал впадать в уныние. Он представил как они втроем: он, Магдалена и Элфи, гуляют по его огороду, как он рассказывает о своих достижениях и показывает шедевры агрономии. "О, Магдалена! Все могло быть иначе!"

   – Вот именно! Ты можешь заняться этим хоть сегодня. Обучай, наставляй, только не надо унывать.

   – Мэри, – спокойно и умиротворенно сказал Хванч, он уставился в стену, на которой в серебристой раме провисали под грузом ворсистых кокосов пальмы, и почти шептал, – я никому не рассказывал... В первый день учебного года, когда вэйосы впервые пришли в Купол Природы, я увидел Элфи. – Мэри глубоко вздохнула. – Я сразу понял, что она дочь Магдалены. Меня словно проняло осознание и если бы не Кипарисус, который решил поплакать, как обычно, принимая новых воспитанников, и передал мне слово... Я не знаю... Я наверное... Понимаешь? Я ее почувствовал. Я всегда чувствую все, что связано с ней, с моей Магдаленой.

   – Я все понимаю, только Магдалена вовсе не твоя. Она жена Генри, и он ей больше подходит, ведь ты сам говорил мне об этом.

   – Да, она слишком хороша для меня. А Смолг, богатый и избалованный своими родителями, получил опять все самое лучшее.

   – Кристиан, она его выбрала. Она его полюбила! его! не тебя! Отпусти ты ее, наконец. Пока Элфи не пришла в школу, ты был другим. Ты был счастлив. Ты забыл про Магдалену. Но теперь все снова. Как десять лет назад. Может уже хватит?

   – Хватит! Ты права! – закричал он, но через мгновение, стиснув зубы, добавил, – Помоги мне разлюбить...

   От неожиданности Мэри шагнула назад и схватила ладонями лицо. Она покачала головой, подошла и обняла Кристиана. Его трясло. Мэри спросила:

   – Давай задействуем мечтателей? "Развеяние" или как там это называется?

   – НЕТ! – резко ответил Хванч и вырвался из объятий своей помощницы. Он вскочил и стал расхаживать по комнате. Тепло от тарелки с супом разносило аппетитный аромат, но было не до того. Кристиан кричал, – Я не хочу! Что тогда останется мне? Моя жизнь будет бессмысленной! Пустой! Нет! Нет! И нет!

   – Не надо, мой дорогой, успокойся.

   Хванч плюхнулся на стул и взял голову в свои огромные ладони:

   – Пускай все будет как есть. Элфи хоть и записалась на мои уроки, но, слава мечте, не посещает их, – он будто уговаривал сам себя, – Так лучше, так всем лучше...

Глава

18. Кое-что общее

   Отнюдь не в дырявых, но довольно в потрепанных штанах и рубашке, Харм шагал по ухабистой дороге старого Воллдрима. Торжественно, будто на параде, он шествовал в школу.

   – Сегодня надо зайти к мистеру Хванчу. Узнать про тыкву, взять озимые семена... – Харм составлял план действий на день. – Надо еще показать мистеру Шампиньону ягоды. Интересно, съедобные они или нет? – Харм хорошо помнил предостережения Шампиньона: "Не всякие грибы, ягоды и травы подходят для употребления. Что-то незнакомое или сомнительное никогда, НИКОГДА!!! не стоит пробовать, пока не выяснишь, безопасны ли те или иные дары леса!"

   Харм временами уходил далеко в свои мысли. Частенько он не замечал, что разговаривает сам с собой. Дети подшучивали над его странной привычкой, но Харм не особо разбирался в поводах для обиды, потому не обращал на это внимания. Жизнь становилась увлекательней и даже в семье отношения налаживались. Какие еще насмешки?

   Дети есть дети, и всевозможные странности они воспринимают с бурей эмоций. А для Харма вся жизнь превратилась в сплошную странность, ведь за предшествующие шесть лет он мало, что увидел.

   Продолжая размышлять об агрономии, грибах и простейших примерах из арифметики, он заметил Элфи. Рядом с ней бежал знакомый ему пес. Видимо Элфи стала новой хозяйкой для соседской собаки.

   Элфи плелась в паре десятков шагов впереди. Ее поступь явно не отличалась торжественностью. Элфи шла, как на казнь, медленно, будто оттягивая страшный момент.

   Раньше Харм не встречал Элфи за пределами школы, да и на редких совместных уроках не представилось возможности поговорить. Тем более Элфи редко появлялась на занятиях. Поговаривали о ее болезни. Ученики утверждали, что Элфи изменилась. Когда-то веселая и жизнерадостная, теперь она часто грустила и стала избегать общения с другими вэйосами. "Может кобра в зоосаде успела ей навредить и, оттого Элфи заболела?" – подумал Харм.

   Скорей всего, Харм не посмел бы подойти. Но как было бы здорово подружиться с дочерью мистера Генри! Да и все семейство Смолгов заинтересовало Харма еще с тех пор, как он услышал на уроке огородничества от мистера Хванча про мечтателей. В тот день Кирк сказал, что Смолги "просвещенные" или что-то в этом роде и наверняка как-то связаны со всей этой неразберихой. Надо прояснить ситуацию! Мисс Брегантина и мисс Пенелопа никак не поддавались на уговоры. Они явно что-то скрывали и придумали какую-то небылицу про необычных людей, которых еще называли "гениями". Они могли писать книги, картины, изобретать. Все это походило на правду, но почему тогда подобные разговоры окутывались ореолом таинственности. Кроме того, это не объясняло исчезновение мисс Брегантины посреди школы. Про которое она и вовсе сказала, что Харму показалось. Ага, как же!

   Немного поразмыслив, Харм решился.

   Он нагнал коллегу по Куполу Природы и заговорил:

   – Элфи... Ты в школу? Ты не спешишь? Твоя собака? – Как начать разговор Харм не имел понятия.

   – Иду, чего спешить? Ты вроде Харм? – она натянуто улыбнулась. Харму стало не по себе. Что-то странное защекотало в голове, может просто она напомнила ему мистера Генри?

   Необъяснимое желание, во что бы то ни стало развеселить Элфи, всплыло в недрах его детской головушки:

   – Да, я – Харм Дриммерн! Хочешь, расскажу историю о неряшливом мальчишке?

   – Ладно, – равнодушно ответила Элфи.

   – Слушай! Один очень грязный мальчик не любил никого и даже самого себя. Он любил только одно: жрать! – и тут Харм выпучил глаза, надул щеки и глянул на Элфи. От неожиданности у Элфи приподнялся уголок рта, и она хмыкнула. Это подбодрило Харма. – Он ел мясо, каши, фрукты, овощи, шоколад, конфеты, мармелад, торты, пирожные, – в общем все, что попалось на глаза в магазине!