Текст книги "ЛВ 2 (СИ)"
Автор книги: Елена Звездная
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)
С некоторым удивлением посмотрел на меня архимаг, устало покачала головой я, да и пояснила:
– Ведьмак – наполовину нечисть, наполовину нежить. Идет он по грани незримой, от того неживое чувствует, да магически одаренную нечисть выследить и убить способен. А еще ведьмак способен, даже находясь в магической темнице, использовать пограничное состояние и скрывать от магического поиска.
И потому ведьмака следует убить. Но даже в этом случае, своим последним желанием, он может скрыть от магического поиска, к примеру, Ингеборга с Тиромиром. И я собиралась сказать об этом, вот только архимаг перебил задумчивым:
– Усиление изолирующего заклинания?
Молча развела руками. Я не знала. Не знала что такое в принципе это изолирующее заклинание, и не ведала его возможностей.
– Объясни… те что это, и я постараюсь разобраться, – это было единственное, чем могла помочь.
И любой маг от такой «помощи» отмахнулся бы надменно, но этот был не таков.
– Сейчас.
Сказал кратко, притянул лист бумаги и принялся за работу. Схему чертил сосредоточенно, даже не заметил, как прядь выбилась и упала на его лицо, лишь головой дернул, да и продолжил, а я… у меня сердце замерло на миг, а потом забилось как сумасбродное от одного этого движения. Впрочем – сумасбродное оно и есть, сердце мое.
– Вопрос у меня к вам, лорд Агнехран, – произнесла я, перед самой собой оправдывая тот факт, что все еще продолжаю на мага пялиться.
– Слушаю, – кивнул архимаг, сосредоточенно работая над схемой.
Ну я помолчала пару секунд, с силами собираясь, а затем и спросила:
– Каково сейчас количество аспидов на континенте?
И дышать перестала.
А занятый схемой лорд, кратко и по-военному отрапортовал:
– Зарегистрировано сто семнадцать особей. Под подозрением еще более пяти сотен. Мы не так давно занялись…
И тут Агнехран умолк.
Затем очень медленно поднял голову и посмотрел на меня. Я все так же продолжала смотреть на него.
Наши взгляды встретились.
Я, оказывается, очень соскучилась по вот этому удивительному цвету глаз, темно-синему, вроде так и не выразительному, а запоминается почему-то, и потом глядишь в небо, а там все время какой-то не тот цвет, какой-то не такой. В общем, что-то давно дождя с грозой не было.
Улыбнулась неловко архимагу, повернув голову, посмотрела в окно. Значит установлено сто семнадцать особей… То есть на мой зов мог явиться не один аспид, а сто семнадцать. Даже если бы пришла треть – Гиблый яр мы отвоевали бы за день.
– Обидно, – прошептала я.
– Ты… о чем? – неожиданно напряженно вопросил маг.
– Об аспидах, – дождя, судя по погоде, в скором времени не предвидится, тем более с грозой. – Могли бы и откликнуться на зов.
Удивительно, вроде хорошую новость услышала – не повывелись… в смысле не повыродились еще аспиды в нашем мире, а с другой действительно обидно мне стало, как ведунье обидно, что воззвала к нечисти, а они взяли и не пришли.
– Среди аспидов мало достойных магов, – почему-то вступился за огненный народ архимаг. – В основном бытовая магия и, естественно, способности к перевоплощению, без них никого не выпускают из закрытых территорий.
Я вновь на него поглядела, да с нескрываемым недоумением, Агнехран улыбнулся мне краешком губ, и, вернувшись к схеме, продолжил:
– В основном аспиды не покидают исконных земель обитания, предусмотрительно дистанцируясь от человеческих поселений. Но те, кто сумел преодолеть испытания, некоторое время живут среди людей, иногда достигая весьма высоких должностей.
И он вернулся к схеме.
Умный, сразу видно. Умный, уверенный и упорный – такие маги добиваются многого, а дальше… Сила рождает власть, власть дает вседозволенность, вседозволенность порождает пороки и ослабление контроля. И… сколько еще раз я должна себе напомнить об этом, чтобы перестать видеть в данном маге того, кого в нем никогда не было?!
Или был, но где-то глубоко внутри, на уровне инстинктов и гордости. И от чего-то захотелось спросить кто он? Где родился? О чем в детстве мечтал, глядя в синее небо? Был ли счастливым, или рос одиноким, а к власти шел, стиснув зубы и не оглядываясь на потери? О многом хотелось спросить, но я не спрошу. Никогда не спрошу.
– О чем с Тиромиром разговор был? – вдруг задал вопрос архимаг.
И растерявшись, я почему-то даже сразу ответила:
– Я спросила о встрече давней, он ответил… – и на этом моя растерянность закончилась.
Поднял взгляд на меня Агнехран.
Непримиримо сложила руки на груди я.
– Видимо больше ничего не скажешь, – понял маг.
Понятливый.
– Что ж, перейдем к делу.
И Агнехран продемонстрировал мне схему, в которой было два встроенных круга, символ огня, символ воды, символ камня, символ воздуха. Вот воду, огонь, землю и воздух контур и блокировал. Их, да и только.
Я протянула руку, воспроизводя схему перед собой сияющим зелено-огненным рисунком, коснулась пальцем, вливая силу свою и та, минуя все преграды, потекла во все стороны.
– Понял. Сейчас исправлю.
И вернув лист на стол, архимаг стремительно начал дописывать символы, дорисовывать схемы и формулы.
И вдруг произнес, словно невзначай:
– Тиромир Мережский убежден, уверен и свято верит в то, что его возлюбленная в ночь перед свадьбой сбежала с его лучшим другом Кевином Ланнероном. Мне показалось, или магистр действительно в неведении по поводу причин твоего побега?
Я вновь молча сложила руки на груди. Отвечать не собираясь вовсе.
Маг мельком взглянул на меня, усмехнулся, дернул головой, прядь с глаз убирая, и быстро завершил рисунок.
Протянул, позволяя рассмотреть.
И все повторилось – я воспроизвела рисунок в пространстве перед собой, пустила ведьминскую силу и потекла та сила, да о препятствие ударилась! А где оно взялось то препятствие, мне и неведомо было. Но я ведьма, а у нас порой сила одно, а разум совсем другое. И пока мой разум понять не мог, в чем тут дело то, сила выход нашла, исподволь, минуя магические барьеры и стремясь на свободу. Ведьмы в целом всегда стремятся к свободе.
– Так, уловил где недоработка, – произнес Агнехран и вновь за работу взялся.
И вдруг там, у него, дверь распахнулась, вошел кто-то, да сказать ничего не успел:
– Вон! – не поднимая головы, приказал архимаг.
Но вошедший хоть и поколебавшись, все же робко сообщил:
– Мой лорд, к вам… ведьма.
Замер Агнехран, затем повернул голову и взглянул на визитера так, что я бы на месте того визитера бежала бы прочь сломя голову.
А пришлому магу на такое ума не хватило, от того затараторил он запинаясь:
– Ннне ваша ведьма, вашу, как полагается, мгновенно сопроводили бы, но это тоже ведьма и… она настаивает и…
Архимаг медленно сузил глаза. И взглянул так опасно, что даже настойчивому докладчику нехорошо стало. Тот заткнулся, да торопливо вышел и даже дверь закрыл осторожненько за собой.
Безмятежно вернулся Агнехран к работе своей, задумчиво сидела я, размышляя лишь об одном – кто ж та ведьма то?
– Утолить твое любопытство? – вдруг словно невзначай произнес маг.
– О нет, не стоит, перебьюсь. А ты поторопись, недосуг мне тут… сидеть с тобой.
Вскинув взгляд, улыбнулся мне Агнехран, да так улыбнулся, что сердце снова зашлось, а маг силу свою призвал.
И в сиянии появившихся формул и схем я всю крепость магическую увидела, со всеми этажами да уровнями, полигонами и ристалищами, магами и магистрами, чудовищами да чудищами, коих в зверинце никак для изучения держали. А шагах в ста от лорда Агнехрана увидала я группу магов, щиты призвавших и ведьму на месте удерживающих.
Древнюю ведьму.
Такую древнюю, что ее магия шлейф оставляла, словно бы королевский или даже императорский. И такая сила от нее исходила, что внезапно поняла я – ведьму на месте удерживают вовсе не маги… ее держал архимаг Агнехран. А вот сейчас в единый миг препятствие на пути ведьмы убрал. И та, решив, что одолела охрану, ринулась к тому, кого видеть столь сильно жаждала.
Сминались преграды на ее пути, рушились стены, сгорали двери.
И лишь последняя дверь распахнулась издевательски-радушно.
И на миг приостановилась ведьма, осознав, что не вторглась – позволили, что не нарушила приказ – а чужому плану следовало. Но отступать не стала.
Поколебалась лишь миг и плавно – пантерой гибкой, кошкой грациозной, тенью легкой, весной сияющей полной жизни вступила в кабинет мага сильнейшая из всех существующих ведьм.
Велимира!
Самая красивая из нас. Волосы ее были чернее воронова крыла, глаза синее королевских сапфиров, губы, словно лепестки алой розы, черное платье белизну кожи оттеняло да тонкий стан подчеркивало. А и подчеркивать имелось что – прекрасна была Велимира, высока грудь ее, тонка талия, круты бедра… Красивая ведьма, самая красивая из всех. Ведьма, что семьи не имела, любви не знала, и весна ее – еще впереди.
А значит… ей, в отличие от меня, было, что предложить архимагу.
Но Велимира не стала бы старейшей из ведьм, если бы сразу начинала с козырей. О нет, эта ведьма была слишком умна, чтобы делать деловое предложение еще до того, как его пожелают услышать. И она сделала все, чтобы пожелали…
Плавно шаг сделала, поклонилась аки лебедь белая, выпрямилась царицею гордой да величественной, локон волос, чернее вороного крыла, на спину откинула, медленно взгляд от пола подняла, да и…
Да и дошло до нее очевидное!
Осознала она, что на гостью хозяин и не взглянул ни разу… Вообще не взглянул. Вот вообще. И я даже на миг пожалела ее чисто по-женски – ведь столько стараниев, платье вот на ней же красивое, волосы небось долго укладывала, глаза сурьмой подведены, губы алые идеально накрасила, а все зазря. Архимаг все так же на нее и не посмотрел даже.
На меня он с усмешкой смотрел, мою реакцию отслеживал, и от того… Покраснела я, осознав, что на меня вот все это время лорд Агнехран и взирал, глаз не отводил, и это пока я…отвлеклась значит, а он вот… он…
Мрачно посмотрела магу в глаза. Маг нагло и широко улыбнулся в ответ.
Я губы поджала. У него улыбка стала лучезарнее.
Я нахмурилась. Он укоризненно головой покачал, да и вопросил у гостьи незваной:
– Зачем пожаловали, неуважаемая?
Вспыхнули алым сапфировые глаза ведьмы и на миг, всего на краткий миг прожитые годы отразились на прекрасном лице, а после так, что аж у меня в груди заныло, произнесла-пропела Велимира:
– И от чего же, позвольте узнать, такое неуважение?
И так она это сказала! Это надо же так уметь говорить! Многое я про Велимиру слышала, да что говорить – мы ее деяния на уроках по Истории Магии изучали, но в жизни не ведала, что вот так проникновенно, проникающее, прочувствованно говорить то можно. Такая слово произнесет – а ты уже заслушался, и внимать далее готов до бесконечности.
Но то я, а вот архимаг, все так же даже не взглянув на гостью, холодно ответил:
– Неуважение без причины не возникает. У вас десять секунд.
Маги, они завсегда на цифры упор делают, так у них заведено, а для нас, ведьм, это противоестественно. Ведь что такое десять секунд? Для кого-то миг, для кого-то вечность, разве могут цифры передать хоть что-то?
Но Велимира в маговской крепости была, а в чужую магическую крепость со своими правилами не лезут. Вздохнула судорожно, выпрямилась величаво, да и сообщила гласом своим проникновенным:
– В Заповедном лесу, о коем вы заботитесь столь… ненавязчиво, появился враг.
Что?!
Меня ни на миг не взволновал намек, недвусмысленно допущенный ведьмой – я знала о том, что лорд Агнехран о лесе моем заботится, да объяснение тому простое было, маг не любил должным быть, а я ему жизнь спасла, вот и заботился, как мог долг за жизнь возвращая. Он в принципе оказался очень гордым – когда охранябушкой был, быт мне всеми силами налаживал, платил стало быть за лечение, а теперь, когда силу вернул, помогал уже иначе. Так что о заботе слова были мне понятны, но кого ведьма сочла врагом, вот что было мне неведомо.
И тут архимаг меланхолично констатировал:
– Пять секунд.
И это для Велимиры ударом стало. Вздрогнула ведьма, на Агнехрана, так ни разу на нее и не взглянувшего, поглядела с ненавистью, да прошипела яростно:
– Аспид!
Безразлично пожав плечами, архимаг добил педантичным:
– Две секунды.
Ведьма чуть не взревела, и от того по звериному прорычала:
– Он алхимик!!!
И я застыла.
Алхимия на континенте была под запретом. Под строжайшим запретом. А в нашем королевстве и вовсе смертную казнь за собой влекла, а потому… побледнела я. Ведь аспид тот что у меня, его магам и даже архимагам не достать никак, но что с теми, кто среди людей жил и о коих лорд Агнехран знал? С ними что будет теперь?!
Вот змея же, а! Кто бы ей язык укоротил, твари такой?!
И в смятении посмотрела я на Агнехарана, а тот сидел, насмешливо глядя на меня, на губах его играла улыбка загадочная, в глазах смешинки плясали, и в целом – взбешенным и гневным архимаг не выглядел. Авось… пронесет?
А маг, весело подмигнув мне, властно и холодно ответил ведьме:
– Время вышло. Где выход вам известно.
И вернулся к схеме, безразличный совершенно к тому, что позади него стоит самая могущественная ведьма современности! А это было зря! Очень-очень зря! Потому что он не только одну из Верховенствующих оскорбил, он с пренебрежением отнесся к женщине, абсолютно уверенной в своей неотразимости и красоте. И именно это привело ее в бешенство и ярость, которые ведьма почти не контролировала.
Вспыхнул гнев, заискрилась бедой-опасностью сила ведьмовская, взметнулись черные волосы, воссияли синие глаза, вскинула руку ведьма и сорвались с ее алых губ слова страшные, слова вечные, слова… которые каждая ведьмочка учила перво-наперво, ведь любимой каждая быть хочет, а соблазн приворот использовать он завсегда есть!
И не сдержала я испуганного возгласа, в порыве прижав ладонь к блюдцу серебряному…
Да кто бы знал, чем все обернется!
Ладонь, к холодной поверхности блюдца серебряного прижатую, вдруг обхватили пальцы горячие, да обхватили с такой силой – что и не высвободишься! А после рывок и пространство сминается, а я потрясенно смотрю на мага, что протащив по столу моему и своему, прижал к себе, обнял, в защитном жесте вскинул руку и отшвырнуло заклинанием самую древнюю ведьму современности! И с нею часть стены, и окно, и шкаф какой-то. И от того стали видны мне горы, самые вершины снегом покрытые, а еще холод ворвался зверский… А я три года ни холодов ни снега и в глаза не видела, но несмотря на запах мороза, чудился мне другой, родной аромат леса моего Заповедного, словно охранябушка весь им пропитался, а теперь вот и со мной делится.
Секунд десять мне так казалось!
А опосля рванулась я, из теплых объятий пытаясь безуспешно вырваться, но жестче стали руки, крепче объятия, и дыханием теплым коснулись моих волос тихие слова:
– Веся, не украл – лишь обнял. Только обнял, вреда не причиню. Я скорее руки себе отгрызу, чем тебя обижу. Еще миг, одно мгновение… пожалуйста.
И застыла я. Замерла. Руки, что кулаками в грудь мага упирались, раскрылись ладонями, и ощутила я, как сердце его бьется сильное. Быстро бьется. Так скоро-скоро, словно настучаться не может. И вроде так и есть – не может.
– Маг, – тихо позвала, щекой к груди его прижимаясь, – а долго держать будешь?
– Ннне знаю, – а сам лишь крепче обнял. – Не хочу отпускать. Не хочу… Знаешь, платью твоему завидую – оно с тобой, к коже твоей прикасается. Клюке завидую – та завсегда с тобой. Лесу завидую – он тебя видеть в любой момент может. А я нет. Видеть не могу, обнять не могу, рядом быть не могу.
Замолчал он, губами к волосам прижался, дыхание теплое ощутила, да как все быстрее бьется сердце ретивое.
– Не могу без тебя, – хрипло прошептал Агнехран. – Ты в мечтах, ты во снах, ты в надеждах… Глаза закрою и ты перед внутренним взором, как наяву. Ощущение, что вся жизнь серой мутью была, а в лесу твоем сказочном вдруг стала светлой, озаренной, волшебной.
– Так… Заповедный же лес, от того там и светло и сказочно, – прошептала я.
Маг усмехнулся, вздохнул и сказал негромко:
– Да бывал я в лесах Заповедных, Веся, часто бывал, так что не в лесу дело. Это ты освещала для меня весь мир, это ты его озаряла, и это ты волшебная. Ты, а не лес.
Я… волшебная…
Так приятно стало, улыбнулась даже, и точно почудилось – охранябушка это, мой охранябушка, такой родной. Вот только…
– Ты никогда со мной не будешь, – произнес Агнехран то, что знали мы оба.
Я промолчала. Глаза закрыла да и сердца стук его слушала, сердце слушать хотелось, а вот мага нет.
– Прав я, да, Веся? – спрашивает ожесточенно, а обнимает так нежно. – Даже если сама полюбишь, все равно никогда?!
– Никогда, охранябушка, – едва слышно прошептала в ответ.
– Потому что маг?!
– Да.
Вздохнул судорожно, будто не слово сказала, а удар ему нанесла, да не словом – орудием острым, и молвил:
– А мне как жить, Веся? Ты лесная хозяйка, ты по ночи снов не видишь, а я ведь вижу, Веся. И в каждом из снов моих – ты. Абсолютно в каждом.
Что я сказать могла? Ничего ведь. Обняла только, к магу прижалась, глаза хоть и закрыла, а чувствую – слезы жгут невыплаканные.
Только… не изменишь уже ничего. Поздно менять.
– Ты маг, – сказала тихо, – ты маг, Агнехран. А знаешь, чем маги от людей-то и нечисти лесной отличаются?
Хотел было он сказать что-то, да не стал, лишь спросил глухо:
– Чем?
– Эгоизмом.
И отстранилась я от архимага, в глаза его синие, как небо летнее перед грозой заглянула, каждую черточку запомнить пытаясь, чтобы сохранить, хотя бы это сохранить.
Улыбнулась горько, да и пояснила:
– Ты меня без спросу из лесу порталом вытащил. А я лесу хозяйка, Агнехран, последнего Заповедного леса единственная хозяйка. А потому, едва исчезла я из лесу, ощутил это леший, да искать кинулся. Сначала он у водяного осведомится, опосля у чащоб моих заповедных, а вот когда поймет, что никому ничего не ведомо… Вы ведь о нечисти моей даже не подумали, да, лорд Агнехран?
Замер маг. На меня глядит, дышит тяжело. Что в уме его творится было мне не ведомо, а на лице ничего не отражалось – архимаг он, эмоции скрывать умеет.
Но имелось и то, чего и архимаг не умел.
Он попытался открыть один портал. Еще одни. Третий, четвертый, пятый. А опосля был вынужден признать:
– В избушку открыть проход не могу.
– Так-то дело понятное. А вот если бы смог, тогда бы уже я встревожилась, – ответила с улыбкою.
Протянула ладонь, прижала к щеке его, и глаза на миг прикрыла… И не хотелось. Ни глаза открывать, ни руку убирать. Охранябушка небритый был, щетина жесткая, а все равно тепло кожи человеческое сердце согревает, и вот стою я, и… и дальше стоять хочется.
– Веся, – тихо произнес маг, – я люблю тебя.
И распахнулись ресницы. На Агнехрана гляжу, по щекам слезы ручьем, а ответ… Один у меня ответ:
– Вот сюда открывай, – прошептала я, и отправила видение места нужного архимагу.
И вот я на него смотрю, он на меня…
Засиял портал.
Подхватил меня маг, шагнул на пригорок травою поросший, и отпустил.
А я все так же на него смотрю, не отошла, не отодвинулась.
До леса моего шагов десять, я это ощущаю, даже не оборачиваясь. Леся и Ярина ощетинились разом, видать с ног сбились меня разыскивая. Рык лешего разъяренного на весь мой лес Заповедный раздался. Клюка верная примчалась, передо мной негодуя остановилась – сжала ее не глядя даже.
Я на Агнехрана глядела. Все так же на него. Ему и сказала:
– Ты не ходи так, без крема защитного да сурьмы магической. Нельзя так. Береги себя.
Усмехнулся маг, и молвил тихо:
– Не хочу я себя беречь. Я кроме тебя ничего больше не хочу. И жизнь без тебя мне не нужна тоже.
И не выдержала я. Клюку отпустила, к магу шагнула, обняла крепко, изо всех сил, к груди его прижалась и прошептала:
– А ты все же береги, охранябушка. Ты береги, пожалуйста. Хотя бы ради меня.
И отстранившись, на него не глядя, зашагала к лесу своему, клюка рядом скакала.
А уже на границе, в шаге от Ярины, обернулась я – маг там стоял.
– Уходи, – попросила, с трудом молвив.
– Уйду, – устало ответил Агнехран. – Ты сейчас еще два шага сделаешь, в безопасности, окажешься, вот тогда я и уйду.
Улыбнулась я, сама не зная чему.
Попятилась назад, те самые два шага и сделав.
А маг стоит.
Еще шаг назад, на него смотрю.
Стоит и улыбается.
И я стою.
Впереди меня Ярина, позади Леся и леший злой. Ох и злой, трещит корой так, что на весь лес слышно. А я стою и на охранябушку смотрю.
Он стоит, руки в карманах, и на меня смотрит.
– Я уже в безопасности, – сказала, голос повысив. – Можешь уже идти.
– Могу, – согласился маг.
И остался стоять на месте.
И хорошо нам так было, да только подошел леший, взял клюку мою, оземь ударил и все на этом. Закончилось все.
Вот только Агнехран меня и перед другом верным защитил, громко сообщив на прощание:
– Я ее через блюдце серебряное вытащил, ее вины в том нет. Коли надобность есть – с меня спрашивай.
Леший метался по моей избе мрачной грозовой тучей. Ну, это если бы туча могла так топать, чтобы сотрясалось все. Даже домовой не выдержал и сбежал к русалкам с кикиморами. За окном день сиял, русалки столы накрывали, кикиморы к огню попривычнее были, от того супец варили, леший гневался, а мы с Агнехраном… а работали мы.
– Так? – вопросил маг, находящийся по ту сторону блюдца серебряного.
Я схему ту просмотрела, воспроизвела – утекала моя магия из круга изолирующего. Не вся, крупинками аки каплями, но утекала.
– Хм, – произнес Агнехран задумчиво, снова схему водрузив на стол перед собой.
Сидел задумчиво, я просто сидела и на него смотрела. Хорошо мне было. Просто вот хорошо. А вот леший гневался и не скрывал того.
– Веся, а аспид где? – вдруг спросил друг верный.
– Дык мне почем знать? – удивилась я.
И так как на охранябушку смотрела неотрывно, заметила, что замер он, вот что-то писал, формулу высчитывая, а тут рука словно окаменела.
– Так ты ж его последняя видала, – леший сел на стул, последний заскрипел жалобно.
– Был разговор, – признала нехотя. – Тактику обсуждали со стратегией. А как закончили, я в избу возвернулась.
И тут вдруг архимаг возьми да и скажи:
– Возвернуась, да… Тиромира на связь вызвала, и разговор с ним имела.
И замерла уже я, как гимназистка на экзамене за подглядыванием в учебник с поличным пойманная.
– Ввввессся?! – взревел леший.
А я на мага смотрю и об одном думаю «Ах ты ж… маг»! И я ему потом отвечу, я ж ему так отвечу, что мало не покажется! Но леший то тут, ему пришлось признаться:
– Союзник наш нежданный, да полезный очень, во время беседы знакомым мне вдруг почудился. Словно видела ранее. И когда видела, не одна была, а с Тиромиром. Вот и спросила, кем человек тот был-то.
Лешинька нахмурился. Агнехран тоже призадумался, да так, словно о своем об чем-то подумал.
– И шо? – вопросил леший. – Вспомнил этот выродок-то?
– В том то и дело, что нет, – с тяжелым вздохом призналась я.
Помолчав, леший предположил:
– Да дело то прошлое, забыл небось.
– А вот это вряд ли, – возразила я. И пояснила другу верному: – Лешинька, Тиромир – маг. Он маг, а у магов память тренируют сызмальства. И коли не помнит он лица мужчины того, что описала я, то дело тут не чисто.
Леший покивал сурово, да и молвит вдруг охранябу:
– А ты, раб бывший, по гордости своей едва ведунью мою жизни не лишивший, скажешь может что?
Видеть Агнехрана лешинька не мог, блюдце ко мне обращено было, вот только я и увидела, и как побледнел, и как сглотнул судорожно, и как взгляд опустил. Терзался Агнехран, виной своей до сих пор терзался, да так, словно себя поедом ел, словно себя за случившееся взаправду ненавидел.
– Агнехран, то дело прошлое, – тихо сказала ему.
Маг лишь усмехнулся криво, и отвернулся вовсе. Мучился он, хоть и скрыть пытался, а мучило его сотворенное. И тогда добавила я:
– Волков мне жаль безмерно, правда это. И скорбь моя по ним велика, но волчий век короток, а твоя ошибка и моя ошибка разом благое дело сотворили – я Ярину сохранила. Ее жизнь ценнее волчьих, маг, для леса во сто крат ценнее.
Поднял на меня взгляд Агнехран, посмотрел так, словно удостовериться хотел – правду сказала, али только утешить его пытаюсь.
А леший он того взгляда не видел, он и сказал:
– Чаща да, она и сотни волков дороже, тысячи волков нужнее. Но давай-ка к аспиду вернемся, Веся. Браслет на тебе, вызови-ка сюда союзника-то нашего.
И тут замерла я. На архимага смотрю напряженно. Да на лешего выразительно. Менее всего сообщать самому лорду Агнехрану о том, что у меня в союзниках аспид хотелось мне. Аспиды они ж вне закона, по закону-то.
И понял то леший, осекся, на блюдо покосился, мол «да заканчивай уж разговор-то», но маг, вместо того, чтобы вопросы задавать, сам вдруг сказал спокойственно:
– Про аспида вашего ведаю. В отряде моем еще шестеро служат. Да только то тайна существенная, разглашению не подлежит, и ты, леший, об этом знать должен.
И тут протянул лапищу леший, блюдце мое скрипнувшее к себе развернул, на архимага поглядел сурово, и как молвит вдруг:
– Ведаешь значит… А может и лично знаком?
– Может и знаком, – все так же спокойственно ответил Агнехран.
Но лешиньку-то уже было не остановить, вел он себя как зверь лесной, аки хищник, добычу почуявший, да и попросил голосом елейно-ласковым:
– А не затруднит ли вас, архимаг имперский, закатать рукав рубашки, на рученьке то правой?!
И тут дошло до меня!
Вот все разом и дошло!
Леший мой решил, что аспид – это архимаг!
Я от подобного предположения чуть дара речи не лишилась, но все же только чуть, потому как слишком невероятно это было бы.
Да и ко всему прочему:
– Лешинька, силы такой нет, чтобы маг мог бы в личину аспида себя облечь, да в ней по лесу Заповедному без труда передвигаться!
Но леший мой на меня лишь зыркнул недобро, и снова в блюдце на Агнехрана уставился пристально.
– Это абсолютно невозможно, – я на спинку стула откинулась, руки на груди сложила непримиримо. – Ни с магией, ни без нее. Ты ж пойми, друг мой верный, чары иллюзии зрительной – те больших затрат энергетических не требуют, а вот чары ощутимые, чары что полностью структуру кожи передают – они весь ресурс сожрут как пустыня в полдень стакан воды впитает. Невозможно это.
Абсолютно таковое невозможно было, вот только леший от чего-то иначе думал.
– Дык, а ежели вместо стакана воды мы реку полноводную имеем?
– Да хоть озеро.
На меня взглянув недобро, леший все же от своего не отступился, и попросил:
– Рукав-то, уважаемый, закатайте.
Я лишь головой покачала удрученно, и пояснила лешиньке:
– Только что ж про иллюзию зримую сказала. Агнехран не просто маг – архимаг он, и ему что один браслет, что сотню тебе как скрыть так и продемонстрировать труда не составит. Больше скажу – он и создать таковой может, и даже держаться тот будет долго – до недели, а может и двух. То ж браслет, его даже я создать могу… – подумала, и мрачно поправила себя же, – могла… А вот как чернота с волос сползет, опять смогу. Да не об том речь. Лешинька, родненький, нам сейчас ведьмака изолировать надобно, это нынче важно сверх меры.
Последний раз недобро в блюдце поглядев, леший развернул его блестящей поверхностью ко мне, и вопросил у меня:
– От чего это так важно-то?
Леший как и я знал – ведьмак к нам завсегда ближе по сути, чем маг. Всегда. Но не сейчас.
И опустив глаза, тихо призналась:
– От того, что прикрывает он Тиромира да Ингеборга. И Тиромир не страшен мне, ведаю… лучше всех ведаю, на что способен он. А вот Ингеборг дело другое. Опасен он. Коварен, умен, силен, хитер. И чутье у него как у волка матерого.
– Вижу, его боишься, – проскрипел друг сердешный и самый близкий.
«Боюсь, – ответила мысленно. – Очень боюсь. Есть на то причины».
И на блюдце серебряное посмотрела. Да от чего-то взгляд за рукав правый магов зацепился. Не закатал его охранябушка. Даже не попытался. Оно из гордости должно быть, потому как правду сказала – иллюзию наличия али отсутствия браслета создать не сложно, но левый рукав Агнехран закатал давно уж, когда с третьего раза не вышло у него с изоляционной схемой, а вот правый нет. Правый даже застегнут был, закреплен запонкой золотой, что костер изображала… И оно ж мелочь, несущественная вовсе. Да и глупость несусветная, я точно знала – аспид это не охранябушка. Охранябушка бы не целовал насильно. И не обнимал бы во сне… стыд-то какой. Как вспомню, что остаток ночи с аспидом коротала, жар на щеках и гнев в душе поднимается. Да только кто ж знал, что намерения у аспида не самые мирные… или вконец мирные, если посмотреть в контексте желания семью завести.
– От чего покраснела? – поинтересовался словно невзначай маг.
– Да так, – волосы невольно поправила, – проблемы расового непонимания, сложности взаимодействия, и я потом об этом подумаю.
Агнехран с тем согласен не был, и спросил осторожненько:
– Обидел кто?
Вздохнув тяжело, отмахнулась усталым:
– Разберусь.
И на мага посмотрела вопросительно. Агнехран допекать вопросами не стал, а к схеме вернулся – честь и хвала ему.
Закончили быстро – я лазейки находила, он их запечатывал. Споро работалось, интересу еще ведьма добавляла, все никак не унималась-то, и в окно лезла, и в трубу печную, и даже в щель под дверями пыталась, но архимаг это дело такое – хрен поспоришь. Это я тут, на своей территории даже архимагу была не по зубам, а любая ведьма, пусть даже и древняя, супротив него это так, на один зуб.
Да только менее всего ожидала я, что вдруг спросит Агнехран:
– А все же, кто обидел тебя, Веся?
Промолчала я. В окно поглядела, не вернулся ли аспид, но того еще видно не было… И вот видно его еще не было, а мне уже не по себе было. Что скажет? Что ему скажу? Как выпутываться-то? Аспид в моем лесу мне не соперник, это я точно знаю, да только… не я в лесу сила главная, это вот меня беспокоить начало.
– Веся, – позвал маг.
Повернула голову, взглянула на него и на губах солнечным лучиком расцвела улыбка. Улыбнулся и он в ответ. И хорошо вдруг так на душе стало, словно лежу в траве, под лучиками солнечными нежусь, а и в лесу все хорошо, и у людей в округе, и Водя очередной бунт русалок разогнал – те по весне каждый год бунтуют, утопленниц требуют, а Водя им настоятельно «размножайтесь естественным путем, все естественное, оно завсегда лучше-то и правильнее».
И…
И тут леший проскрипел:
– Веся, время-то чай не резиновое.
И вот весь настрой позитивный мой смело набежавшей тучей черною. Вздохнула печально, и подумала, что вот Гиблый яр отчистим от нежити всяческой, и тогда я себе належусь в травке, да наотдыхаюсь под солнышком. А то и на бережку у заводи устроюсь, всласть наплаваюсь, потом лежать буду, в небо синее смотреть и… и вдруг подумала, что мне чего-то хватать то не будет. А чего?
Чего же?
– Схема, – произнес Агнехран.
Уныло вздохнула, силушку по конструкции пустила и… и все. Я ее и так пустила, и эдак. Силу леса призвала, ее по лабиринту сверкающей схемы магической пустила – и снова ничего.
