Текст книги "Космический Шут (СИ)"

Автор книги: Елена Зикевская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

   Но расслабляться и наслаждаться тишиной и мечтами пришлось недолго: минут через десять Скальд вызвал меня по внутренней связи.

   – Рассказывай, – коротко приказал он. По загоревшимся значкам комма, стало ясно, что разговор будет на весь отряд. Логично. Идём спокойно, торопиться некуда. Опасностей тоже не предвидится: тропинка одна, вся просматривается, из космоса на нас никто напасть не сможет. А вот вопросов много, и не только у Ингвара. Самое оно меня поспрашивать. Только готов ли я отвечать? Что там с Чезом?

   – О чём? – вопрос на вопрос не самый лучший вариант общения с командиром, но мне нужно время, чтобы выяснить, как дела с восстановлением памяти.

   – Про всё это, – льда в голосе Ингвара добавилось. – Как это устроено, сколько нам идти, какие здесь опасности.

   Вопросы падали в пустоту, к моему тихому ужасу, не вызывая никакого отклика архива или солнечного ската. А времени медитировать в поисках маленького помощника просто нет. Вот чёрт! Скверно... Придётся отговариваться общими фразами.

   – Как устроено я уже говорил, да ты и сам видишь. Пути живые, чувствуют, кто на них и под это подстраиваются.

   – Ага, я как будто по гоночной трассе ночью иду, – тут же откликнулся Чик. – И такой простор вокруг! Как на равнинах! Эх, погонять бы сейчас! Или хоть...

   – Трасса на равнине? Я вижу лесную тропинку, – заинтересованно перебил техника Птица. – И деревья вокруг. Тропинку хорошо видно, а деревья как будто поздно вечером.

   – Каменное плато. В сумерках. – Слепой пожал плечами.

   – Садовая дорожка... цветы по краям, а за ними – сад в тумане... – удивленная Пуля.

   – Галька, как на диком пляже. Слева ночное море, а справа – пологий берег, – задумчиво проговорил Змей.

   – Хм, у меня песок... как в пустыне. И ночь вокруг, – озадаченный Гига.

   – А я ни черта не вижу и видеть не хочу! Я хочу нормальную планету! Когда мы уже свалим отсюда?

   Скальд про своё восприятие промолчал, а я с удивлением понял, что, оказывается, никто не увидел Пути так, как я: полосой света в космической бездне. У всех рисовались вполне себе безобидные картинки.

   Я их так вижу, Джо, – неожиданно откликнулась Даггер. – Но, кроме твоего, я вижу и другое.

   И... – я сглотнул, боясь спугнуть её неожиданную откровенность. – Что же?

   Я вижу, что она начинает светиться при нашем приближении, – девушка вдруг зябко повела плечами. Движение я куда больше почувствовал, чем мог заметить: Йен шла далеко впереди. – И мне кажется, что она гаснет за нами. А еще мы здесь как на ладони. Такое ощущение, что за нами наблюдают со всех сторон. Мне страшно, Джо.

   В ответ на её чувства внутри мгновенно завелась боевая пружина. Пока остальные делились впечатлениями, я огляделся по сторонам – благо впереди идущему Змею не до меня, – и расслабленно выдохнул. Золотистая нить никуда не исчезала за нашими спинами, и никакого наблюдения я не ощущал.

   Всё нормально, Даг, – я потянулся к напарнице, желая её успокоить. – Мы в безопасности, и никто нами не интересуется. Это просто особенности личного восприятия.

   Ты уверен? – откликнулась она.

   Уверен.

   Хорошо.

   Йен завершила разговор как раз вовремя, чтобы я успел понять, что от меня что-то хотят по общей связи.

   – ... выходит так, Джокер? – закончил вопрос Гига.

   – Может быть, – уклончиво ответил я. Чёрт его знает, что он говорил, переспрашивать я не собирался.

   – Я всё равно считаю, что это особенности психосоматического восприятия реальности, – с едва заметными нотками обиды сказал Птица. – Мозг просто достраивает ту картинку, которая даёт чувство успокоения и кажется настоящей. Мы не знаем и не можем узнать, как эти Пути выглядят на самом деле.

   – Это из-за того, что Джокер всё время говорил, что мы увидим обычную тропинку? А на самом деле мы могли бы видеть что-то другое? Что-то, что наш мозг просто не воспринял бы как физическую реальность? Или, наоборот, принял бы за кошмар?

   Если Птица со своими выводами не удивил, то от Пули подобных психологических рассуждений я точно не ожидал. И впервые задумался: за что же она получила своё прозвище? За снайперскую сноровку или за такое вот попадание в цель?

   – Всё, достаточно, – Скальд неожиданно холодно и резко положил конец дискуссии. Неужели он тоже увидел Пути без искажений, и это его впечатлило настолько, что до сих пор не хочет верить глазам?

   – Джокер, сколько нам идти?

   – Да, да! – тут же снова влез Филин. – С такой черепашьей скоростью мы миллионы лет до твоего Совета добираться будем!

   А вот на этот вопрос ответ я знал.

   – Дней десять или немного дольше, если нигде не задержимся, – в ответ на всеобщее недоумение я усмехнулся. – А вы оглянитесь.

   Озадаченный отряд замер, и бойцы удивленно завертели головами.

   – Эй, а где та звезда? – Чик первым понял, что не так. – И Бешеная? Они же тут должны быть! Мы же совсем немного прошли!

   – Вон там, на горизонте, – я махнул рукой, указывая на едва заметную точку далеко позади. – Я же говорил, что у Путей свои законы пространства и времени.

   – То есть мы за четверть часа преодолели...

   – Парсеков десять. Это тропинка, а не дорога.

   – Подожди... Это же... больше двух световых лет в минуту?! Ничего себе скорость! Хочешь сказать, на дороге мы будем ещё быстрее? – техник не сдержал изумления.

   – Ну да, – я равнодушно пожал плечами, словно ходил по Путям не в первый раз. И только сейчас понял, что это дала о себе знать связь с Шутом.

   «Всё знаю»...

   – Какие тут опасности? – Скальд, не отвлекаясь на эмоции, методично выяснял всё, что его интересовало.

   Какие... Если бы я знал! Где там Чез?! Почему я опять его не чувствую?!

   Энергию восстанавливает, – неожиданно отозвался модуль. – Ему самое сложное осталось, не закончил ещё.

   Прекрасная новость... И что мне отвечать Ингвару?

   А давай я отвечу, – беспечно отозвалась Шутовская программа, и меня тут же снова увело за позабытую стеклянную стену сознания.

   Не понял! Что опять за фокусы?!

   Эти знания уже восстановлены, но доступа к ним у тебя ещё нет, – невозмутимо пояснил этот нахал. – Ломать – не строить, знаешь ли.

   – Джокер? Ты там уснул, что ли?

   – Вопрос некорректно сформулирован, – небрежно отмахнулся модуль от Гиги и снова обратился ко мне. – Впрочем, я не настаиваю. Если тебе не нужна моя помощь...

   Эй, стоп! Я этого не говорил!

   – Джокер, – Ингвар перешёл на закрытую линию: только он и я. – Что опять за фокусы?

   – Никаких фокусов, – модуль даже не усмехнулся. – Я же объяснял: вопрос нужно задавать правильный. Без этого ответ недоступен. Принцип поиска информации такой.

   – Как правильно? – Скальд не стал тратить время на недовольство.

   – О стратегических и тактических правилах поведения на Звёздных Путях, например, – усмехнулся псевдоШут. – Или просто о правилах поведения на Путях.

   – Тогда расскажи про эти правила, – холодно процедил Ингвар, и связь снова стала общей.

   – Слышь, ты, умник, кончай эти дурацкие шутки! – настроение у Филина хуже некуда. – Выкладывай давай всё, что знаешь!

   Твоё решение, Алексей. Мне рассказать, или сами шишки набивать будете? – проигнорировал модуль мекампца. Можно подумать, у меня выбор есть...

   Выбор всегда есть, – философски заметил невидимый собеседник. – Теперь слушай и запоминай.

   – Пути – это самостоятельный мир, со своими законами и правилами, – модуль говорил моим голосом спокойно и невозмутимо. – Чем ближе к Белой Дороге, тем они будут оживлённее. Там много хомосов и им подобных. Но не надо считать, что похожие на людей думают, как люди. Не забывайте, что они – другие.

   – Это и так понятно, – Гига небрежно отмахнулся от наставлений. – Ближе к сути давай.

   – Ближе не бывает, – усмехнулся псевдоШут. – Если забудешься и на сходство поведёшься – или в зубы магический заряд схлопочешь, или заведёшь смертельного врага из потомственных убийц. Жить после этого будешь очень недолго. В любом случае – пеняй на себя. Я предупредил.

   – Джокер, не выпендривайся, – хмуро осадила модуль снайперша. – Мы не дети, чтобы задираться с местными. Они тут живут или просто с планеты на планету мотаются?

   – На перекрёстках Путей есть постоялые дворы, – модуль говорил невозмутимо, но я почувствовал его удовлетворение от реплики Пули. Он что, ей симпатизирует?

   Умных сильных женщин люблю, – тут же ухмыльнулся псевдоШут, разом перевернув моё представление о «серой мышке», и, пока я переваривал неожиданный взгляд на снайпершу, невозмутимо продолжил лекцию.

   – Есть даже небольшие поселения торговцев и ремесленников. Это самые безопасные места на Путях. Информация о нарушителе порядка станет известна везде и сразу, с указанием расы, прозвища, имени и энергетического портрета нарушителя. Такой нарушитель объявляется вне закона, и за ним начинают охоту как отряды желающих получить награду, так и инквизиторы Совета Братства. Собственно, инквизиторы следят за порядком на Путях и расследуют все преступления. Разбойников и наёмников всех мастей тут хватает, как и бродяг, менестрелей и торговцев.

   – Ничего себе – безопасное место... – Чик удивлённо присвистнул, буквально озвучивая мои мысли. – Инквизиторы, разбойники – прямо средневековье какое-то.

   – Не совсем, – модуль был на редкость серьёзен. – Техногенных рас здесь тоже много. Инквизиторы – это вольный перевод, потому что отряды сборные из магов и бойцов. Можешь называть их полицией или стражей, если хочешь.

   – Что-то ты недоговариваешь, Джокер. Если здесь полно разбойников и прочего непотребства, как же все остальные без оружия тут шляются? – Агнесса и впрямь очень метко находила уязвимые места. Может, именно это: острый ум и внутреннюю силу – и рассмотрел в ней снайпер?

   – Ну почему без оружия... – довольный вопросами «серой мышки», модуль чуть ли не мурлыкал. – Пути сами очень активно реагируют на любое кровопролитие и любую смерть. Энергетическое и магическое оружие здесь используют только инквизиторы, у них есть спецдопуск. Всех остальных при такой попытке просто выкинет в открытый космос. Зато любое холодное-ударное или просто кулаки почесать – запросто. Место драки в любом случае заметно издалека, и отряд инквизиторов его не пропустит. Смертоубийства здесь редкость, зато грабёж и воровство – явление достаточно заурядное.

   – Так и знал, что здесь всё не по-человечески! Тебя грабят, а ты даже в морду не дай!

   – Филин, не кипятись, он такого не говорил, – Змей привычно осадил мекампца. – По-моему, как раз в морду дать можно. Джокер, я правильно понял, мы только эти энергетические штуки здесь использовать не можем, а всё остальное вполне?

   – Угу, – подтвердил модуль. В тот же миг без всякого предупреждения стеклянная стена исчезла, и я снова почувствовал себя собой. Голова немного закружилась, но в этот раз без приступа боли. Или модуль меня пожалел и ушёл мягко, или...

   Просто ты не сопротивлялся, потому и прошло всё легче, – усмехнулась Шутовская программа. – Ладно, на первое время вам этого хватит, а там разберёшься. Запомни главное – без крайней необходимости никуда не ввязывайтесь. Учись договариваться.

   Я не успел ничего ответить на такое напутствие, как модуль исчез. Зато почти сразу заговорила Даггер.

   Джо, ты в порядке? – она старалась говорить спокойно, но я услышал скрытую тревогу.

   Да, вполне, – мне всё же хотелось потереть виски, но делать это в скафандре неудобно. – А что?

   Просто мне показалось, что ты... Я вдруг перестала тебя слышать. Только то, что ты говорил по связи.

   А-а, вот в чём дело...

   Потому что отвечал не я, а Шутовская программа, – я постарался успокаивающе улыбнуться, сделав себе заметку на память: выходит, модуль может блокировать нашу связь с Йен. – Чез ещё не закончил восстановление, вот и пришлось... Извини, что напугал. Я не знал, что ты так меня чувствуешь...

   Девушка в ответ только вздохнула и больше мы не разговаривали.

   Зато Скальд, дождавшись, когда бойцы закончат обсуждать полученную информацию, скомандовал короткий привал, за время которого симмлы были убраны подальше, а ножи пристроены поближе.

   Следующие несколько часов мы шли по Звёздному Пути без всяких приключений и в полном молчании. По крайней мере, со мной никто не разговаривал. Думать тоже ни о чём не хотелось, потому я просто смотрел по сторонам и любовался тем, что видел. Всё-таки такое путешествие сильно отличалось от обычных полётов на кораблях и очень отдалённо напоминало экскурсию по планетарию. При полёте я всегда помнил, что за кормой – невыносимо ледяное пространство и смерть, а в планетарии не забывал о том, что все картинки – просто проекция. Здесь же, из-за Шутовского вмешательства, я чувствовал себя как дома.

   Звёзды вокруг нас складывались в незнакомые рисунки; неизвестные галактики и туманности выплывали из неведомых глубин и снова исчезали в космической бездне, отзываясь в душе тихой и очень красивой мелодией. Иногда встречались каменные реки метеоритов: в космической тишине мне почему-то слышался неторопливый низкий рокот камнепада. Дважды мы прошли такую реку с «полным погружением»: камни самых разных размеров и форм величественно проплывали вокруг нас, мягко огибая силовую защиту тропинки. Смотреть, как в паре метров над головой проносились огромные глыбы, чей вес превышал сотни тонн, было жутковато и одновременно очень захватывающе. Несколько раз тропинка приближалась к планетарным системам, и было удивительно видеть огромные раскалённые шары плазмы и крохотные шарики неизведанных миров не на экране или радаре, а вот так, живьём, едва не на расстоянии вытянутой руки. В один из таких моментов я поймал себя на том, что пожелай приблизиться к звезде или планете, и путь откроется и выпустит в открытый космос как есть. И хрена с два я вернусь обратно на спасительную световую дорожку.

   От осознания этого меня прошиб холодный пот, и больше на близкие системы я не заглядывался.

   Спустя некоторое время я заметил, что окрестный «пейзаж» меняется не плавно, а скачкообразно. Только что был один звёздный рисунок, и вдруг раз – уже другой. Промежутки времени, через которые совершалась смена «декораций», постоянством не отличались. Иногда было три смены за несколько минут, но однажды мы шли под одними и теми же звёздами около часа. В одном из коротких промежутков я заметил даже квазар, но не успел ужаснуться-восхититься, как этот монстр Вселенной исчез, сменившись роскошной туманностью.

   Модуль на контакт больше не выходил, солнечный скат тоже молчал, и я в какой-то момент настолько включился в монотонный ритм ходьбы, что едва не врезался в Змея, прослушав команду Ингвара об остановке.

   Оказалось, что мы пришли к перекрёстку. Бойцы расступились, пропуская меня к командиру.

   Наша тропа вливалась в такую же дорожку. Или та, наоборот, разветвлялась на две одинаковые веточки-рогатины.

   Я остановился на перекрёстке и огляделся. Никаких указателей или ориентиров здесь не было.

   – Ну? – Скальд не тратил лишних слов.

   Хм. Визуально между направлениями абсолютно никакой разницы. Ориентироваться по звёздам здесь я тоже не могу.

   А вот на ощущениях...

   Я присел и, убрав перчатку, коснулся золотистого света, пытаясь Познать...

   В следующий миг я понял, что стою в энергетическом потоке, с равной силой текущем в противоположные стороны. И куда нам?

   Может, это зависит от того, куда хочешь попасть? – Даггер, несмотря на усталость, легко услышала меня и поделилась догадкой.

   То есть на большую дорогу или в какой-то мир? Думаешь, всё так просто?

   А почему нет? – девушка хмыкнула. – Ты же сам говорил, что здесь нечеловеческая логика.

   Говорил модуль, не я... Ну ладно. Где там выход на дорогу...

   В один миг поток разделился, и меня отчётливо потянуло направо. И в самом деле, всё просто. Спасибо, Йен...

   Девушка промолчала, но я ощутил её ответное удовлетворение.

   – Нам туда, – я встал, указывая жестом направление.

   – Хорошо, – Скальд кивнул, словно вокруг нас не было ничего удивительного. – Ты говорил, что перекрёстки безопасны. Устроим привал здесь.

Глава 26. Марлахи

 

   После короткого ужина заснуть удалось далеко не сразу. Подстраиваясь под нас, световая дорожка померкла, и вокруг наступила настоящая ночь, только намного фантастичнее, чем на любой планете. С одной стороны, я доверял Путям и уже не боялся упасть в бездну космоса. С другой, какая-то крохотная часть разума по-прежнему отказывалась принять такую реальность. Я даже немного завидовал остальным бойцам, представлявшим вместо едва мерцавшей световой тропы знакомые и привычные вещи.

   Сон не шёл, и, желая хоть немного развлечься, я мысленно позвал модуль, ничуть не сомневаясь, что он сразу откликнется. Так и вышло.

   Ну, чего хотел? – псевдоШут неожиданно оказался не слишком дружелюбен, словно я отвлёк его от каких-то важных дел. Хотя какие дела могут быть у программы, являющейся приложением к другой программе? А вот чёрт его знает... Как там говорил Птица: изучи человеков... Вдруг этот модуль и меня изучает?

   Что. Ты. Хотел. – холодно и недовольно отчеканил модуль, проигнорировав мои мысли. Отчётливые металлические нотки заставили невольно вздрогнуть: как стальные челюсти лязгнули. В такие не только руку совать, даже палец протягивать жутковато: откусит по самую шею, и пикнуть не успеешь. Чем бы модуль ни занимался на самом деле, даже если у него просто плохое настроение, сейчас про легенду Птицы лучше не заикаться.

   Поэтому я задал вопрос о более важном, чем старые сказки.

   Скажи, Шут действительно заставил Совет Братства объявить Землю заповедной зоной?

   Весь человеческий сектор. – куда спокойнее ответил незримый собеседник. – Такое нечасто практикуется для отсталых миров, но он попросил.

   Я представил себе Шута, рыкнувшего на Совет, как только что модуль на меня, и охотно поверил в способности убеждения создателя программы.

   Но почему он это сделал? Неужели только из-за «познай человеков»? В слова Птицы про внезапную любовь такого могучего существа к Земле и её обитателям мне как-то не верилось.

   Модуль демонстративно оставил без комментариев эти размышления, и я снова задумался. Чем бы на самом деле ни руководствовался и каким бы всемогущим Шут ни был, для установления запрета на официальном уровне должны быть весомые и общеизвестные основания, а не просто чьё-то «хочу».

   Так, стоп. Что там модуль говорил про отсталые миры?

   Эй, ты, – я снова обратился к Шутовской программе. – Какие причины были для запрета?

   Обычные, – невозмутимо отозвался модуль. – Сохранение уникального мира от чужого вмешательства. Кроме того, есть всеобщий запрет на разработку примитивных обитаемых миров как сырьевых придатков более развитых цивилизаций. Вы со своей планетой делайте что хотите, никто в эти дела лезть не будет. Ваш мир – вам в нём и жить. Угробите – так угробите, сами виноваты.

   Ничего себе, отношение... А как же обмен культурным опытом, научными разработками и...

   Ты о чём? – холодно поинтересовался модуль. – Какой культурный и научный обмен? Гуманитарными миссиями никто не занимается, это невыгодно, во-первых. Во-вторых, культура – это не предмет торга и обмена, а личное дело каждой расы. А в-третьих, научный обмен и полноценная торговля могут быть только с равными. С вас вообще брать нечего, кроме ресурсов, да и теми вы давно не богаты. Впрочем, если вы в Совете предложите человечество в качестве ресурсной расы в обмен на технический мусор других миров – дело ваше. Ириванам даже лететь не надо: всё под щупальцами уже. Они только рады будут высосать из вашего сектора всё, что можно.

   От этих слов я похолодел. Ничего подобного просто не ожидал услышать. Конечно, я думал о том, что где-то есть воинствующие цивилизации, цель которых захватить и поработить других, но что это норма...

   Это не норма, это конкретно ситуация людей и любого отсталого мира. Пока вы не признаны равными среди остальных миров, никакой полноценной и честной торговли с вами никто вести не будет, – модуль не щадил моего самолюбия, круша в хлам все детские мечты о контактах с добрыми и мудрыми пришельцами.

   И на хрен я тогда в Совет иду?! Если мы для них дети-дикари... С чего я вдруг решил, что мы найдём там помощь?!

   Ты вообще слышишь, что я тебе говорю? – рассердился модуль. – Или хочешь себя жалеть и сопли жевать?

   Слышал я, слышал... равными среди... Стоп! Вот что нам нужно! Доказать Совету, что мы достойны войти в сообщество других рас! Но как?

   Учись, думай, – ухмыльнулся псевдоШут. – Время у тебя есть.

   Что ж, подумать действительно есть о чём. И с Йен обязательно поговорю. Пока же надо уточнить несколько моментов.

   То есть другим разумным расам вообще нельзя к нам прилетать?

   Можно, – модуль усмехнулся, легко разгадав мою хитрость окольным способом разузнать побольше про Шута. – Но только с целью внешнего наблюдения. Мусорить нельзя, следы своего пребывания оставлять нельзя, опыты на людях ставить нельзя, в контакт входить можно только при согласии человека. Но память о себе тоже оставлять нельзя. В остальном – наблюдай, сколько хочешь.

   Хм... Значит, парадокс Ферми опровергся-таки гипотезой зоопарка... Но всё равно, не очень-то стыкуется с тем, что я помнил из космической истории человечества. Рассказы про серых человечков и древних космонавтов, нарисованных пещерными людьми, как и всевозможные версии про контакты людей с разными гостями со звёзд, я знал с самого детства. До середины двадцать первого века люди дальше земной орбиты не летали, хотя технические возможности были. А вот никаких официально подтверждённых контактов с пришельцами не было.

   До этого разговора с модулем я думал, что дело было в общемировой политике того времени. Планета почти сотню лет стояла на грани техногенной катастрофы и третьей мировой, но потом буквально за несколько месяцев все страны перестали грызться между собой, и объединённое человечество совершило резкий рывок в космос. И тогда же перестали рассказывать про похищения и контакты.

   Что ж, если запрет был провозглашён именно тогда, то понятно, почему люди до сих пор никого не встретили в космосе...

   Нет. – тут же внёс корректировку модуль. – Запрет установлен четыре тысячи восемьсот земных лет назад.

   Ничего не понимаю. Если запрет настолько древний, откуда все эти рассказы и легенды про контакты, космических учителей и похищения с опытами?

   Потому что меня тогда там не было, – мрачно буркнула Шутовская программа. – В смысле, моего создателя, конечно.

   То есть он всё же на Земле бывает? – самодовольства модулю было не занимать, и его оговорку я пропустил мимо ушей. Неважно, что делали серые и зелёные человечки сотни лет назад, со мной Шут обошелся строго по правилам.

   Бывает, – неохотно ответил модуль, явно не желая обсуждать своего создателя. И я предпочёл остановиться на достигнутом. Скальда злить безопаснее, чем сердить эту программу.

   А какое наказание за нарушение запрета? – надо же знать, на что можно реально рассчитывать в Совете.

   Смертельное, – ухмыльнулся псевдоШут. И снова огрызнулся, давая понять, что говорить на эту тему тоже не собирается: – Для всей расы нарушителей. Если это всё, то тебе пора баиньки.

   Последний вопрос, подожди! Кто наказал нарушителей триста лет назад?

   А ты догадайся, – с ухмылкой лязгнул модуль и исчез, оставив меня в растерянности и шоке от внезапного понимания.

   Всё-таки, моя надежда на спасение – это не Совет Братства, а именно Шут. Он сам следил за исполнением и убил всех, кто в нарушение запрета болтался возле Земли триста лет назад и контактировал с людьми в той или иной форме. Значит, я должен найти его и рассказать про ириванов. А дальше он разберётся с ними сам.

   Только поиск Шута – задачка куда более нетривиальная, чем всё остальное. Если уж он до сих пор не объявился, вряд ли модуль согласится помочь в установлении контакта с ним. Явно же разговаривать не хотел... Про легенду Птицы спрашивать точно не стоит.

   Эх, вот бы снова увидеть Марью... Тёмная королевна если бы и не помогла напрямую, то наверняка дала бы подсказку и про Шута, и про Совет. Да и вообще... просто её увидеть... Хотя бы во сне... Марьюшка... Где ты сейчас...

   Но вместо моей возлюбленной в полудрёме пригрезился то ли модуль, то ли настоящий Шут, в чёрном с золотом. Он стоял боком, сложив руки на груди, и искоса смотрел на меня оценивающе и хмуро. Кончики вихров отливали жёлтыми язычками пламени, а глаза – глубокой синевой. Выглядело это одновременно красиво и жутковато. Шут скривил губы, недовольно покачал головой, цыкнул, прищёлкнув пальцами, но я не успел отреагировать: видение тут же пропало, и я забыл о нём. Погрузившись в мечты и воспоминания о тёмной королевне, я Звал и сам не заметил, как уснул.

   Сон мне приснился удивительный.

   Я стоял посреди цветущего сада. Почти чёрные, прямые и причудливо изогнутые стволы и тонкие ветви, без малейшего намёка на листья, усыпаны белыми и розовыми цветами. Словно подсвеченное закатом облако спустилось на землю и повисло на чёрном кружеве ветвей в полнейшей тишине. В жизни подобное я видел только на снимках с Земли и пары далёких планет, славящихся следованием каким-то древним традициям. В памяти всплыло слово «сакура» и тут же стало неважным: это явно не мир людей. Под ногами белый мелкий песок редких тропинок на чёрной земле. Откуда-то я знал, что необычный сад окружает река, чьи воды могут полыхать до небес. И ещё знал, что в центре сада есть что-то очень важное и тайное. Каким-то образом я оказался там, где гостей явно не привечают.

   Тем не менее, по извилистой дорожке я пошёл вглубь сада.

   Белый песок еле слышно сухо похрустывал в такт шагам. Было в этом звуке что-то такое, что я решил рассмотреть странный песок поближе, но в одно мгновение понял: лучше не надо. Здесь вообще ничего не надо трогать. Следуя тропинке, я обогнул небольшой пруд. Вода в нём словно отражала краски заката, но здесь не было обычного течения времени, не было солнца и луны, ночи и дня, утренних и вечерних сумерек. Здесь было светло и темно одновременно. На водной глади горели алые отблески, и я вдруг понял, что вода очень щедро смешана с кровью. Как бесчисленных павших в битвах, так и добровольно принесённой в жертву каким-то могучим существом. И жертвенной крови ничуть не меньше, чем крови его врагов. А под ногами хрустит совсем не песок...

   От внезапного понимания что иду по раскрошенным костям пробрала дрожь. Что это за место? Как и зачем я сюда попал?!

   Полная тишина и неподвижность в саду навевали ощущение нереальности, за спиной, между стволами деревьев, казалось, сгущается тьма, но, стоило оглянуться, и я видел всё те же серые сумерки. Я сам казался себе тенью. При этом цветы не теряли своей яркости и сладкого, живого запаха, вода мягкими волнами накатывала на узкую песчаную полоску берега, и при всём желании сбежать отсюда, на меня вдруг снизошли спокойствие и понимание, что нет иного выхода, как найти хозяина этого сада.

   Словно в ответ на это озарение, я вдруг увидел, что справа от меня тянется ровная белая стена здания. Обогнув угол, тропинка вела среди деревьев прямиком к двум низким и широким ступеням из густо-янтарного, гладко выскобленного дерева. Нескольких шагов хватило, чтобы понять, что передо мной Храм. Матовые стены белы и чисты. Две чёрные колонны из полированных цельных стволов кедра, каждая два обхвата, словно молчаливые соратники-стражи поддерживали чёрно-красные крылатые скаты крыши над входом. Резные двери из потемневшего кипариса чуть приоткрыты. Храм не отличался особыми размерами, но потрясал до глубины души ощущением исходившей от него настолько огромной и древней силы, что сравниться с ней, наверно, могла бы только вселенная.

   Не знаю, сколько я стоял, молча внимая этому величию, когда из-за спины раздался негромкий, но холодный и недовольный голос женщины:

   – Что ты здесь делаешь? Смертным не место здесь, человек.

   Я обернулся и в который раз испытал потрясение.

   На меня смотрела Марья. Точнее, хозяйку Храма роднило с моей мечтой что-то очень глубинное, что я не мог описать словами, но ощущал всей душой. Внешне же невысокая, стройная девушка в белоснежном церемониальном одеянии напоминала мою покровительницу только бесподобно чёрным покрывалом волос, достававшим до земли, и совершенно строгим взглядом космической бездны. Круглое лицо и широкие скулы, удлинённый разрез глаз и изящный носик, идеально тонкие брови на фарфоровой коже и виртуозно выписанные алым губы – всё делало её похожей на удивительной красоты картину или статуэтку. Многослойное одеяние, даже перетянутое широким алым поясом, скрывало все формы, оставляя открытым взгляду только шейку и изящные, словно из кости выточенные, кисти рук. Широчайшие рукава были прошиты алой нитью, да и волосы, как я смог заметить, в нескольких местах стянуты лентой в тон. Чёрное, белое и вкрапления чисто-алого – три цвета царили в этом месте.

   Хозяйка Храма держала в руках тёмную деревянную чашу с водой и требовательно смотрела, ожидая ответа.

   – Я... – во рту неожиданно пересохло, и говорить получалось с трудом. – Я искал Марью...

   – Марью? – удивлённо вскинула брови Хозяйка. Теперь её негромкий голос напоминал стук капель о воду. Или тихий звон стали. – Здесь такой нет. Уходи.

   – Да, – я торопливо кивнул, чувствуя, как в душе что-то надрывно тянет и стонет. – Да, я понял. Куда... Где выход?

   Девушка выразительно хмыкнула и смерила меня пронизывающим насквозь прищуром. Как Марья...

   – Вот, значит, в чём дело, – она недовольно поджала губы. – Мне следовало догадаться. Только я не нянька, чтобы с тобой или кем-то ещё возиться, так ему и передай.

   Ему? Кому ему? Спросить я не успел.

   – А тебе я скажу, что нет никакой Марьи. Ты влюбился в собственные иллюзии. И чем скорее ты это поймёшь, тем для тебя будет лучше.

   Что?! Как так – нет?! Какие иллюзии?! Она настоящая! Я же помню!..

   Хозяйка Храма даже уголком губ не повела.

   – Неужели ты считаешь, человек, что у той, кого ты называешь богиней, только одно лицо и одна грань? Ты увидел всего лишь одну из бесчисленных аватар, даже не крохотную грань из всего множества, а всего лишь отражение этой грани в твоём собственном воображении, и уже решил, что познал суть Многоликой, чтобы заявлять о любви к Ней?

   В её словах не было желания унизить или хоть как-то задеть мои чувства, она говорила отстранённо и почти равнодушно. Вопросы были просто констатацией очевидного факта. Но с каждым словом мне в сердце словно загоняли тонкий и безумно острый ледяной стилет. Горло перехватило какой-то судорогой, на глазах наворачивались слёзы, я не сомневался, что если коснусь невидимой раны, то руки окрасятся настоящей кровью. Всё, что грело мне душу, все воспоминания и чувства, все надежды и мечты, какими бы нереальными они не были, – всё сейчас рассыпалось сотнями острейших осколков, безжалостно раня и без того кровоточащую душу...