Текст книги "Сила любви (СИ)"

Автор книги: Елена Зауэр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

– Тогда я их найду и накажу! – рассердился я. – А пока будь добр, перестань критиковать мои действия! В конце концов я твой хозяин, и ты должен уважать мои решения!

– Да лучше бы ты этого мужика корягой огрел, – буркнул Белокрыл.

– Вот и не лез бы с предложением о пощаде, когда я собирался это сделать, – парировал я.

– Я же не знал, что ты монеты на право и налево раздавать начнешь, – не сдавался конь.

Значит, дело в монетах! А Белокрыл-то, оказывается, скупердяй. Монетки хозяйской для бедных погорельцев пожалел. Или всё-таки поверил, что я не Путята, и теперь думает, что я Путятиным добром не имею права распоряжаться. Только это спорный вопрос. Потому что тело Путяты теперь моё, жить за него в этом мире буду я, а значит и всё имущество тоже моё. И никакие кони не имеют права мне указывать, что я должен делать с этим имуществом, а что нет!

– Мои монеты! Кому хочу, тому и даю! – выкрикнул я. – И вообще! Помогать ближнему – правое дело! Сегодня я дал, а завтра дадут мне!

– Ага, дадут, а догонят и ещё поддадут!

– Тебе никто ни говорил, что для коня у тебя слишком длинный язык? – спросил я недобрым голосом.

– Хочешь, чтобы я заткнулся? Хорошо! Хорошо! Вот она – благодарность за верную службу! – оскорбился конь и замолчал.

Остаток тропы из этого ужасного леса мы проехали молча. Белокрыл обиженно сопел. Я чувствовал, что ему многое хочется мне сказать, но он рот он больше не открывал.

Из леса мы выбрались в потемках, и я решил заночевать на опушке.

– Остановимся здесь, – произнес я. Белокрыл молчал.

Около симпатичной пушистой ёлочки я спешился и, памятуя жалобы коня, расседлал его, стараясь запомнить, что к чему крепится. Потом я достал одну из тряпиц и собирался уже протереть Белокрылову спину, но он буркнул:

– Это не моя тряпица, моя самая большая и тёмная. А эта твоя.

Я послушно достал другую. Круп коня был влажный, и я старательно обтер его. Тряпицу повесил сушиться и занялся костром. Белокрыл в это время отошёл пощипать травки. Когда огонь в костре разгорелся, я достал из сумы еду и отломил кону большой кусок хлеба. Тот жевал его, но ничего не говорил. Мне стало скучно.

– Хоть сказал бы чего-нибудь, – проговорил я.

– Чего-нибудь, – произнес обиженно конь.

– Ну, хватит обижаться, Белокрыл! Чего ты как маленький? Ты что денег пожалел? – спросил я.

– Ты совсем не считаешься с моим мнением! – ответил Белокрыл.

– Как же не считаюсь, – возмутился я, – вон, всё выполнил, как ты говорил. Расседлал тебя, обтёр, хлебом накормил, сейчас воды дам.

– Ты теперь меня куском хлеба попрекать будешь? – фыркнул конь. – Не ожидал от тебя такого, Путята!

– Да, не попрекаю я! – я начал сердиться, ссора с конём в мои планы совсем не входила. – Просто объяснить пытаюсь, что не сделал ничего плохого. Просто дал монету нуждающемуся. А ты раздул из мухи слона!

– Кто такой слон? – удивленно спросил конь и внимательно посмотрел на меня.

– Животное такое, очень большое, в Африке живет. Уши у него мотаются и хобот, – без задней мысли стал объяснять я.

– Африка – это княжество какое-то? Или город?

– Это материк, в океане. Большая такая земля.

– Материк, – повторил конь, – Путята такими мудрёными словами никогда не разговаривал. И ни про каких слонов у нас слыхом не слыхивали. Неужели, ты действительно не Путята?

Конь выглядел очень расстроенным. А я размышлял, что мне делать, и не нашёл ничего умнее, чем сказать:

– Давай, Белокрыл, спать. Утро вечера мудренее!

Расстелил плащ и улегся около костра. Огонёк весело потрескивал, мерцая в ночной тишине. Я уже почти погрузился в сон, когда услышал тихий голос коня:

– Как же нам жить дальше, хозяин?

Я повернулся к нему и сказал:

– Как жили раньше, так и будем жить, Белокрыл! Добудем меч-Кладенец, отрубим хвост Чуду-Юду, потом придумаем, как Кощеев зуб добыть. Вернемся в Киев, я всё это отдам князю, пожалуюсь, что потерял память! И буду привыкать к новой жизни, а ты мне в этом поможешь!

– Это тебе Ягиня посоветовала?

– Да, Белокрыл. Ягиня. Сказала, что неспроста меня сюда занесло. Что Боги какие-то цели передо мной поставили, и я должен их выполнить.

– А потом они Путяту вернут? А тебя назад, к себе?

– Нет, Белокрыл. Если я правильно понял Ягиню, Путяту вернуть нельзя. Она его душу в Навь отправила. И меня тоже вернуть нельзя. Придётся нам друг к другу привыкать.

– Зачем ты мне об этом рассказал? Лучше бы я думал, что ты действительно потерял память, – расстроился конь.

– Ты верный друг, – ответил я, – я решил, что ты должен знать правду. Ты же ведь ждал бы, когда память ко мне вернётся, надеялся бы, что всё будет, как прежде. А так уже не будет.

– Я бы привык!

– Вот и привыкай. А теперь давай спать, – я снова завернулся в плащ. Сон ко мне теперь не шёл. Я думал о том, что возможно завтра Белокрыл попросится на волю. Скажет, что раз я не Путята, то служить он мне не обязан. Или вообще уйдет по-английски, пока я буду спать. Без него мне придется тяжело. Богатырь-княжий воевода без коня – это как-то не серьёзно. Придется искать какой-то город и покупать другую лошадь. Тогда я могу сбиться с пути и провалить миссию. Можно, было бы, конечно, вернуться к Ягине за советом, но я не был уверен, что найду дорогу. С такими невесёлыми думами я погрузился в сон.

Лесная красавица (Кирилл)

За ночь конь никуда не делся. Уже хорошо. Я с опаской ждал, когда он заговорит. Но он молча жевал траву, лишь косил на меня глазами. Я достал хлеб и воду.

– Перекусим?

Белокрыл подошёл поближе, медленно прожевал горбушку и произнёс:

– Я всю ночь думал и решил, что ты не можешь быть не Путятой.

Я поперхнулся водой. Приехали. Вчера всё выяснили, а он опять за своё. Ну, если ему так легче, пусть я буду для него Путятой, кем же мне ещё быть. Выбора мне не дали.

А конь продолжил:

– Возможно ты и другой, но ты Путята, так как я здесь, а не в Нави. Я же говорил тебе, что все боевые кони отправляются в Навь вместе с хозяевами?

Я кивнул.

– А раз я здесь. Значит, такова воля богов, и я тебе нужен. Но я – боевой конь Путяты, значит ты – Путята!

Интересная логика. Но, мне это на руку. Я облегчённо выдохнул. Новую лошадь мне искать не придется.

– Дожёвывай свой хлеб, хозяин! И помчали вперед!

И мы помчали!

Только сначала я намучился с седлом. С первого раза нацепить его правильно не получилось, со второго тоже. Конь мне помочь ничем не мог, он просто не знал, какой ремешок с каким соединять. Говорят, Бог любит троицу. Вот и мне удалось закрепить ремешки так, как надо, с третьего раза.

– Ты молодец! – похвалил меня конь, когда я очутился в седле.

– Спасибо! Я старался!

Полдня мы скакали быстрым скаком. Мимо пронеслись несколько лугов и лесов. Я их уже не считал. Думаю, что уж мимо моря мы точно не проскачем. Меня больше волновал рыба-кит. Точно ли он будет плавать вдоль берега, и как на него попасть. Ну и самое главное, как нам вернуться с острова Буяна обратно. Ладно, будем решать проблемы по мере поступления.

Солнце клонилось к закату, когда мы въехали в очередной хмурый лес. Тропа виляла из стороны в сторону. Корявые столетние дубы, опутанные паутиной, тянули к нам свои ветки. Огромные пауки таращились на нас свои глазами-бусинками. Стояла зловещая тишина, нарушаемая изредка хрустом веток под копытами Белокрыла.

Конь тревожно оглядывался по сторонам.

– Этот лес мне совсем не нравится, – произнёс он.

И тут мы выехали на красивейшую поляну. Была она окружена ёлочками и березками, травка стелилась под ногами мягким ковром. В воздухе витал цветочный аромат. Из кустов доносилась трель какой-то птички. На полянке стоял терем. Про такие в наших сказках писали «ставенки резные, окна расписные». А рядом был загон для лошадей с кормушкой, полной свежего сена.

– Ну, вот, видишь, какая тут красота, – сказал я. – Чего тебе не нравится?

– Всё не нравится, – ответил конь.

Но я его уже не слушал. Моим вниманием полностью овладела девица, показавшаяся в дверях. Она медленно спустилась по лестнице и направилась к нам. Не шла, плыла лебедушкой. Вспомнилось ещё одно выражение из сказки. И была она такой красивой, что дух захватывало. Стройная, изящная. В красном сарафане, подчёркивающем тонкую талию. Из широких рукавов выглядывают тонкие ручки. На маленьких ножках красные сапожки.

Такой красоты я ещё ни разу в своей жизни не видел!

– Очнись, хозяин, – дёрнулся конь и попытался свернуть в лес. – Поехали от греха подальше.

Но я упёрся.

– Подожди. Не удобно же вот так сразу, даже не поздоровавшись.

Я спешился и пошёл навстречу девушке. Белокрыл попытался остаться на месте, но я ему такой возможности не дал, дернул за уздечку и сердито прошептал:

– Чего ты кобенишься? Сейчас отдохнём нормально. Овса пожуёшь.

– Я могу и травкой обойтись, – огрызнулся конь и поплёлся рядом.

Девушка приближалась. Я улыбался во все свои тридцать два зуба и любовался её грацией. Такая красота в лесу пропадает, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Вот закончу с делами и вернусь за ней, замуж позову. Хот, я вроде бы как женат. Но это здесь не считается. Анны здесь нет. Я, конечно, продолжал её любить, но жить одинокой жизнью в мои планы не входило. Кроме того, я понял, что в этом мире не принято оставаться холостым. Ну и, в конце концов, теперь я – Путята, а он парень холостой. Всё, решено, женюсь на этой красавице.

– Здравствуй, добрый молодец! – мягкий певучий голос ласкал слух. Взгляд лукавых глаз со смешинкой завораживал. Я понял, что пропал.

– Здравствуй, красавица!

Девичьи щёчки заалели румянцем, пышные ресницы затрепетали, а губы тронула легкая улыбка.

– Вечереет, – произнесла она, – позволь пригласить тебя в моё скромное жилище и разделить со мной скромную трапезу.

Она снова улыбнулась и взяла меня за руку.

Белокрыл толкнул меня в плечо и тихонько заржал.

– А лошадь свою оставь здесь, – проговорила красавица, – о ней позаботятся.

Я подумал, что конь сейчас возмутится и будет объяснять девице разницу между лошадью и конём, но тот молчал. Это меня удивило, я уже хотел было повернуться к нему, но девица увлекла меня в терем.

В большой горнице стоял деревянный стол, заставленный разными яствами. На скромный ужин это было совсем не похоже. Здесь был и окорок, и какая-то птица, и сыр, и мочёные яблоки, и много каких-то незнакомых мне блюд. Такая вот скромная трапеза.

Мне бы тут призадуматься, откуда такое великолепие взялось в лесной чаще, но разум мой молчал.

– Присаживайся, богатырь!

Девица подвела меня к деревянному креслу в центре стола.

– Не стесняйся! Отведай сбитень! Я сама готовила его на травах. И перепелов откушай обязательно. Я их готовлю по особому рецепту.

Молодец какая! И умница, и красавица, и хозяюшка хорошая!

Я послушно сел и сделал глоток из большой деревянной кружки.

Остальное я помню смутно. Можно сказать, совсем не помню.

Вроде, девица села рядом, предлагала мне попробовать разные блюда, подкладывала их на тарелку. Расспрашивала, кто я таков буду. И я ей подробно всё о себе рассказал. И про задание князя, и про Путяту, и про то, что я не он, и зовут меня Кирилл, и у меня есть жена Анна. Но это ничего не значит, потому что моё сердце только ей одной. И что я теперь Путята, а тот холостой. Поэтому я хочу, чтобы она стала моей женой.

Девица благосклонно улыбалась, кивала и подкладывала еду. Я почувствовал, что уже наелся и хотел было отказаться, но не смог произнести ни слова. Я посмотрел на девицу. Её улыбка как-то изменилась. Лицо приобрело хищное выражение. Глаза засверкали.

Я сохраню твоё сердце и глаза! (Кирилл)

Девица плотоядно облизнулась. С лица слетела вся миловидность. Черты его заострились. Изящные руки превратились в тощие жерди с когтистыми пальцами. И сама девица как-то вся искривилась, разлохматилась. Прекрасные глаза слились воедино и буравили меня взглядом.

Ё-моё. Куда я попал? Куда делась моя красавица-невеста?

Горница тоже видоизменилась. Приобрела вид какого-то чулана. Стены её покрылись плесенью и паутиной. В дальнем углу проявилась немаленькая такая гора из костей. А на корявом столе вместо разнообразных кушаний копошились пауки и тараканы. И я это ел? Мне стало не хорошо. Неприятный ком подкатил к горлу и так там и остался.

Дышать стало тяжело. Затуманенный мозг отказывался воспринимать окружающее. Тело не слушалось. Я не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Закричать я тоже не мог. Видимо, она накормила меня какой-то парализующей дрянью. Лишь волосы на голове шевелились от ужаса.

Чудище пододвинулось ко мне поближе и приобняло.

– Значит, жениться на мне хочешь? – проворковало оно и растянуло губы в жуткой улыбке. – И как же мне съесть тебя после этого? А, красавчик?

Чудище прижало меня к себе покрепче.

– Меня ещё ни разу не звали замуж, представляешь? – жалостливым голосом произнесло оно. – Ни один из тех богатырей, что проезжал мимо, не говорил мне таких слов. Одни пошлости предлагали. А с виду ведь были они все приличными людьми. И только ты один единственный со мной по-человечески поговорил!

Вот и отпустила бы меня с миром. Раз я один такой тебе попался. Я снова попытался открыть рот, но губы мои меня не послушались. А чудище смахнуло слезинку с единственного глаза и продолжило.

– Поэтому сердце твоё я есть не буду. Засушу его и буду хранить, как самую дорогую ценность!

Помолчало немного и добавило:

– И глаза оставлю! Любоваться буду! Они у тебя такие лепые!

Вот, спасибо! Это такая удача, быть съеденным не полностью. Прямо груз с души. Интересно. А Белокрыла ты полностью съешь или что-то оставишь на память. Типа это от богатыря, а это от его коня. Бедный Белокрыл, пострадает теперь из-за моей глупости. Ведь он предупреждал, что надо тикать отсюда. А я, дурак, его не послушал. Теперь умру такой бесславной смертью.

Тем временем, чудище отцепилось от меня, встало и попрыгало к двери. Нога у него оказалась одна, такая же корявая и когтистая, как и руки.

– Пойду травки пряной соберу, чтобы повкуснее тебя приготовить! – сказало оно. – Такой рецепт недавно у деревенских подсмотрела, пальчики оближешь! Хочу попробовать.

Моя несостоявшаяся невеста вышла, а я попытался оглядеться. Вроде бы печи в горнице не было. Как она собралась меня готовить? Живьём на костре? Или травами обложит и так съест? Перспектива так себе!

Я снова попытался пошевелиться. О, чудо. Мне удалось согнуть палец на ноге и чуть-чуть подвинуть ступню! Видно зелье было не слишком сильным. Хорошо бы чудище задержалось подольше, и я смог отмереть полностью. А там уж я бы ей наподдал!

Я не знал, что это за существо, и как с ним бороться. Но верил, что мой богатырский кулак поразит эту одноногую доходягу с первого удара. В конце концов Анчутку же я смог победить!

За приятными мыслями о скором освобождении и полной победе над лохматой нечистью я не заметил, как дверь в горницу приоткрылась.

– Хозяин! – услышал я голос Белокрыла. – Хозяин!

Я попытался ответить, но смог только промычать что-то нечленораздельное.

Тут дверь слетела с петель и в проёме показался сам Белокрыл. Копытами он расширил проход и теперь разглядывал меня с тревогой.

– Хозяин, что с тобой?

Я снова замычал. И чуть-чуть покачал головой.

– Ты не можешь говорить?

В точку! Какой же ты догадливый конь! С самого начала то и не понятно совсем.

– Давай, прыгай в седло! И поскачем отсюда, пока Лихо не вернулась, – позвал Белокрыл.

Я снова замычал и не сдвинулся с места.

– Чего ты сидишь, как истукан? – рассердился конь и ударил по столу копытом. Пауки и тараканы от неожиданности подпрыгнули и разбежались в разные стороны.

– Фу, какая гадость, – поморщился Белокрыл, наступив на одного из пауков. Мимоходом он разворотил костяную горку, переломил пополам лавку и протаранил крупом стену. Теперь в ней зияла дыра, за которой был виден темный хвойный лес.

Конь подошёл ко мне поближе и обнюхал.

– Пошевелиться не можешь?

Я слегка кивнул.

– Дело дрянь!

Я согласился.

– А я тебе говорил, что это место мне не понравилось, – конь не преминул тыкнуть меня в мою ошибку. – А ты как красотку увидел, так ум и потерял совсем!

Блин, я полностью согласен с тобой, дружище! Только сейчас твоя отповедь мне никак не поможет.

– Копытом что ли тебе врезать по голове, чтобы впредь слушался умных коней? – спросил Белокрыл.

Ты лучше придумай, как меня в седло к себе засунуть, умник.

Белокрыл посмотрел мне в глаза и кажется прочитал мои мысли.

– Давай я рядом с тобой склонюсь на колени, а ты попытаешься упасть мне на спину? – предложил он. – Нам главное, с этой поляну убраться. А там уж ты в себя придешь, я надеюсь.

Звучит оптимистично. Осталось придумать, как упасть ровнехонько на спину и не слететь с неё, когда конь начнёт двигаться.

Белокрыл тем временем наклонился сбоку от меня.

– Падай уже! – скомандовал он.

Я честно попытался, и ещё раз попытался, но тело меня совсем не слушалось. Белокрыл немного толкнул меня мордой, видимо, раскачать хотел. Только вместо его спины я упал прямёхонько себе в тарелку. Хорошо, она была деревянной и не разбилась. Только вонючая жижа расплескалась мне на одежду и сапоги.

Тут в проёме показалась Лихо. Так, кажется, её назвал Белокрыл.

– Мой прекрасный терем! – запричитала она. – Что ты с ним сделал, несносный конь? Ты всё тут сломал!

Ну не всё, не надо так нагло врать! Три стены остались целыми. А дверной проём можно будет оформить аркой по-модному. Да и дырку стилизовать под окно тоже можно. Выйдет очень креативно и современно. Сказать я это всё конечно не мог, валялся лицом в тарелке. Очень неудобно, скажу я вам! Никогда так не делайте!

– Негодяй! Надо было сразу тебя съесть, а потом этим заниматься, – прокричала Лиха и прыгнула в сторону коня.

Белокрыл вскочил и отпрыгнул в сторону за стол. И они закружились вокруг стола. А я почувствовал, как понемногу стало оживать моё тело.

Про трудоголиков и море (Кирилл)

– Вот сейчас я тебя догоню, поганая лошадь! – орала Лиха, прыгая за Белокрылом.

– Где ты видишь лошадь, дура! – огрызался мой конь на скаку.

А я потихоньку шевелил руками и ногами, чтобы разогнать кровь. Движения давались всё легче. В какой-то момент я почувствовал, что силы мои ко мне вернулись, вскочил на ноги и выхватил меч.

– Ну, Лихо, берегись! – я замахнулся на неё мечом.

Лихо замерла на месте.

– Отжил, – пролепетала она, – ведь всё по рецептуре делала! Это теперь Кикимора, мерзавка, просроченный змеиный порошок подсунула. Вот я ей задам!

Я посмотрел на нечисть с удивлением. На волоске от гибели она планирует какой-то Кикиморе навалять. Оптимистка! Ладно, пора заканчивать эту комедию.

– Не сможешь ты больше никому ничего задать! – воскликнул я и двинулся к чудищу.

– Почему? – захлопало оно единственным глазом и попятилось назад.

– Потому что я сейчас отрублю тебе голову, – я всё ещё шёл на неё, она уже не пятилась, но расстояние между нами не уменьшалось. Что за фигня?

– Не получится у тебя ничего, касатик! – улыбнулась Лихо, щёлкнула своими костлявыми пальцами и исчезла вместе с теремом.

Мы с Белокрылом на какую-то долю секунды зависли в воздухе, а потом шлёпнулись на землю. Спасибо, ноги не переломали.

Прикольный трюк! Щёлкнул пальцам, и ищи тебя, что ветра в поле. Интересно, этому научиться у кого-нибудь можно? Мне бы такое умение сейчас совсем не помешало. Можно было бы вмиг на берегу моря-океана очутиться! Или прямо около меча-Кладенца, забрать его и метнуться к этой, как её там, Смородине, где Чудо-Юдо обретается! Размечтался я, пока поднимался на ноги, потирая мягкое место.

Белокрыл тоже поднялся и тревожно втягивал в себя воздух.

Заря ещё только занималась, но первые лучи солнца уже пробрались в лес.

Я оглянулся по сторонам. Ничто вокруг не напоминало ту милую полянку. Деревья и кусты росли коряво, переплетались корнями и ветками. Под ногами стелилась ковром какая-то колючая трава. Тропы я нигде не увидел. Вот это мы попали! Может, это не Лихо исчезла со своим теремком, а мы с Белокрылом отправились по её щелчку в непролазную чащу?

Конь вдруг поднял левое ухо, замер ненадолго, а потом направился к кустам и толкнул их ногой. Кусты расступились, и я облегчённо выдохнул – Белокрыл нашёл тропу.

– Пошли отсюда, хозяин, – позвал меня конь, – пока опять в какую-нибудь историю не влипли!

Тропа оказалась широкой, хорошо утоптанной, больше напоминала дорогу. Вероятнее всего ей часто пользовались. Я оглянулся назад. Тропа тянулась вдаль. Никаких кустов в поле зрения не наблюдалось.

– Лихо морок на нас наслала, – пояснил конь, заметив моё удивление.

Как много ещё открытий чудных готовит мне сей славный мир? Да я прямо стихоплет! Выгонят из воевод, буду княжеским придворным поэтом! Интересно, у них здесь есть поэты или писатели? Книги, в конце концов? Театр? Понятное дело, что фильмов мне больше не видать, как своих ушей. Но хоть какие-то развлечения здесь уже должны придумать.

Конь про развлечения ничего не знал.

– Ты чего, хозяин? – ответил мне он. – Какие такие развлечения?

– Ну, театр там или цирк? – с надеждой поинтересовался я.

– Чего ещё удумал! Театр какой-то с цирком! Как будто у тебя забот мало? – удивился конь. – Ты то отроков тренируешь, то с дружиной в поход по границам княжества ходишь, крепости проверяешь, то в деревеньке своей порядки наводишь. Да ещё собрания у князя раз в седмицу.

– А отдыхаю я когда? – спросил я. – Выходные у меня есть? Или я тружусь даже по праздникам?

– По праздникам никто не трудится, – ответил конь, – по праздникам славят Богов, да ярмарку устраивают! Все там веселятся, скоморошьи выступления смотрят, силушкой меряются!

– Ну вот, – обрадовался я.

– Только ты со своими воями обычно укрепы городские блюдёшь. Чтобы никто на городище вовремя праздника напасть внезапно не смог!

Путята прямо каким-то трудоголиком оказался. Бессмертный пони. Ё-п-р-с-т! В каждой бочке затычка. А ещё воевода! Надо как-то пересмотреть свой рабочий график.

– А поля я, случайно, сам не пашу? Хлеба не сею? – поинтересовался я на всякий случай. – А то, может быть, впрягаю тебя в плуг, и в борозду!

– Ты чего? Боевым коням не положено поля пахать! – насупился Белокрыл. – И воям тоже! На то селяне есть!

Я решил больше коня не подначивать пока. Тем более, что мне послышалось журчание воды где-то неподалеку. И я пошёл на звук. Действительно, в нескольких шагах от тропы бил родник с прозрачной водой. Я позвал Белокрыла, и мы утолили жажду и освежились. Только это мало помогло. Бессонная ночь не прошла без следа. Я чувствовал себя разбитым и очень хотел спать.

– Давай передохнём здесь немного, – предложил я коню, тот согласился без особых возражений. Видно, тоже очень устал.

Уснул я мгновенно. А когда открыл глаза, солнце взошло высоко. Наверное, был полдень. Жалко, что у Путяты нет часов. Так без них неудобно. Да и календарик не помешал бы. Я сделал себе заметочку в мозгу, заняться этим вопросом, как только появится такая возможность. Интересно, бумага и чернила тут есть? А карты земель? У Путяты в суме ничего похожего на карту я не обнаружил. Неужели тот поехал наобум, типа «пойду туда, не знамо куда»? А я ведь как-то границы княжества обходил? Неужели по памяти?

За размышлениями я не заметил, как мы проехали ещё несколько лесов и лугов. День близился к вечеру. И мы остановились на ночлег. Я уже привычно занялся делами, и только потом спокойно уснул.

Мне приснилась Аннушка. Вот мы, смеясь, бежим по парку к небольшому прудику. Потом плывем на лодке. Я работаю вёслами. Аннушка улыбается мне и плетет венок из ромашек. Её волосы развиваются на ветру. Потом мы лежим в траве. Аннушка положила мне голову на плечо. А я обнимаю её сначала нежно, потом уже более требовательно. Наши объятья становятся теснее. Поцелуи жарче. Дыхание сбивается. Я откидываюсь на спину и … натыкаюсь на что-то твёрдое.

– Хозяин, проснись!

С досадой приоткрываю один глаз и вижу над собой конскую морду.

– Ты так стонал, я аж испугался – говорит мой наглый конь, – небось, страшное что-то привиделось?

Заботушка. Такой сон обломал!

Несколько дней мы ехали без приключений. Считать леса и луга я уже давно перестал. Были они похожими друг на друга: ёлки, березки, дубы, травка, птички. И ровная тропа с направлением на солнце. Я даже успел заскучать по приключениям. Хоть бы разбойники какие напали что ли. Всё какое-никакое разнообразие.

Но нет! Всё было тихо и спокойно, пока на горизонте за лугом не показалась голубая полоса, очень похожая на воду. Я вглядывался в даль и радовался. Наконец-то мы добрались! Надо быстрее скакать к берегу. Но Белокрыл почему-то встал, как вкопанный, посередине луга и стал тревожно обнюхивать воздух.

– Белокрыл, там море! – воскликнул я и немного его пришпорил.

– Море, боярин, море! – послышался чей-то голос.

И из травы поднялись самые настоящие разбойника. Вот и разнообразие тебе, Путята. Получи, о чём мечтал!

Школа жизни или выживания 1 (Анна)

Ягуша обернулась быстро. Мы с Ягиней как раз чай допивали.

– Хоть одну булочку мне оставьте, – попросила она. – Я тоже чаю хочу.

– А то ты ещё не наелась? – съязвила Ягиня. – Почти половину чашки умяла, пока меня не было!

– Так это мне только на зубок, – проговорила Ягуша. – Что ты со мной поделаешь? Растущий организм! Постоянно кушать хочется! А твои булочки такие вкусные! У меня такие не получаются!

Девочка обняла сестру.

– Ох. Ты и лиса, Ягуша! Ох, лиса! – Ягиня ласково потрепала сестрёнку по волосам. – Ладно, поставлю ещё тесто. Заодно и Анну научим.

– А я оладушки вкусные печь умею, – подала голос я.

– Оладушки – это что за кушанье такое? – спросила Ягиня.

– Ну, блинчики маленькие толстенькие такие! Их можно и с вареньем кушать и со сметанкой. Очень вкусные!

– Блинчики? – в один голос удивленно спросили девушки.

– У вас не пекут блинчики? – в свою очередь удивилась я. Вроде бы блинчики и оладушки имеют древнюю историю. Их же всегда выпекали на Масленицу. Хотя, я ведь не знала точно в какое время попала. Может быть, действительно рецепт блинчиков ещё не придумали.

– Нет, у нас не пекут ни блинчиков, ни оладушек, – подтвердила мои мысли Ягиня. – Но мы можем попробовать их испечь вместе. Всё равно, тебе предстоит многому научиться. А так будет и обмен опытом!

– Можно только мы будем звать тебя Забавой? – спросила Ягуша. – Твоё имя очень необычное. У людей могут возникнуть вопросы, когда ты поселишься в каком-нибудь городище. И за свою тебя могут не признать.

Я согласилась. Тем более, что мне могут встретится знакомые Забавы. Тогда есть вероятность прослыть лгуньей и самозванкой. У власти могут появится вопросы, почему девка поменяла себе имя. А привлекать к себе лишнее внимание, совсем не входило в мои планы.

– Ты быстро привыкнешь, – обнадежила меня Ягиня. – А теперь давай те уберём со стола и приступим к делам.

Ягиня встала из-за стола и в задумчивости снова присела.

– С чего же начать твое обучение? Ты же совсем ничего не знаешь.

– Нам нужен план уроков, – подсказала Ягуша. – А начать надо с самого простого. Расскажем Забаве о людских законах и порядках.

– Только не всё сразу, – попросила я, – а то я запутаюсь.

– Всё сразу и не расскажешь, – проговорила Ягиня, – там много чего тебе запомнить придется. Так что давай сначала мы научим тебя разводить огонь. Начнём с костра.

– Ну это же легко, – сказала я. Хоть я никогда сама костер не разводила, но видела по телевизору, как это делается. – Чиркаешь спичкой, и поджигаешь ветки.

Ягиня с Ягушей покачали головами. Видимо, я сказала что-то не то. Может, там есть какие-ньюансы, о которых в фильмах не рассказывали. Или костёр у них разводят как-то по-особому.

Мы вышли во двор и обошли избушку. На заднем дворе находилась открытая площадка с пеплом.

– Это пепелище, – пояснила Ягиня, – мы тут кости съеденных богатырей сжигаем!

У меня глаза расширились от ужаса. А они с Ягушей рассмеялись.

– Ох, видела бы ты сейчас своё лицо, – хохотала Ягиня. – Пошутила я! Пошутила!

Я расслабилась. Девушки отсмеялись. И Ягиня продолжила рассказывать:

– А некоторые люди в это верят, всякие сказки про нас рассказывают. Но ты им не верь! Мы людей не едим! Враки всё это.

– Да, я об этом и не думала, – проговорила я, – но у нас в мире, действительно есть сказка, что в тёмном лесу в избушке на курьих ножках живет страшная старуха Баба Яга – костяная нога. И она ест людей. Но вы же не старухи.

Девушки быстро переглянулись. Ягиня посмотрела на меня внимательно, но ничего не сказала.

– Я за дровами, – Ягуша метнулась в ближайший сарайчик.

Когда дрова были уложены пирамидкой, Ягиня нашла пучок травы и достала из кармашка два камушка.

– Это огниво, – пояснила девушка.

Она постучала камушками друг о друга и высекла искру, подула тихонько и пламя разгорелось. А я поняла, что спичек в этом мире тоже нет. Ничего, я ко всему привыкну.

Ягиня затушила пламя и проговорила:

– Теперь попробуй ты.

Я не считала, сколько раз она заставляла меня разводить и тушить костер, но теперь высекать пламя у меня получалось с первого раза. Последний раз костёр даже как-то зажёгся сам по себе, я только подумала об этом. Только быстро потух. Наверное, мне просто показалось. Но Ягиня спросила:

– А ещё раз так можешь?

– Как?

– Ну вот так, как сейчас?

Я непонимающе посмотрела на неё, но она объяснять не спешила, просто продолжила рассказывать про обустройство костра.

– И вокруг всегда выкапывай небольшую ямку, чтобы огонь не шёл дальше, – учила меня она. – А когда тушить будешь, пепелище землицей прикопай.

Ещё девушки показали мне, как из бревен покрупнее сложить очаг.

– Брёвна, конечно, будут гореть, но камни ты не всегда найти сможешь. А так хоть воды нагреешь, да похлебку какую сваришь.

Уютная, картинка, где над костром висит котелок, развеялась, словно дым. Котелков в этом мире тоже не было. Были чугунки, горшки, чашки, плошки, деревянные и глиняные кружки, а вместо сковороды – плоский почти круглый тонкий камень. Была ещё бадейка. В ней Ягиня замесила тесто для булочек. Ну и бочки тоже были. Маленькие и большие. В маленьких девушка квасила капусту.

Мы уже переместились в избу. И я с тоской оглядывала кухонную утварь. Мультиварку бы сюда с электропечкой и микроволновкой. Миксер, блендер, тостер, грильница. Я вспомнила свою уютную кухню. Мы с Киром года два назад разорились на хороший ремонт и оборудовали её всей возможной современной техникой.

– Ты рецепт теста запомнила? – вырвала меня из приятных воспоминаний Ягиня.

– Квашню поставить в тепло, потом добавить муки и соли, одно яйцо и ложку мёда, всё заместить и снова поставить в тепло, – проговорила я.

– А травяной порошок? Порошок забыла, – покачала головой Ягиня. – Без него булочки не получатся такими вкусными.

– Ты мне состав того порошка не сказала. И как его делать, – ответила я.