Текст книги "Игра богов (СИ)"

Автор книги: Елена Щербиновская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

   Филипп с сомнением посмотрел на собеседника. С одной стороны он, действительно, во многом был прав. С другой же стороны, это вполне могла быть любая провокация. Врагов у Филиппа хватало.

   – А почему я должен вам доверять?

   – Постараюсь убедить вас... – произнес Люциус проникновенно. – У меня есть для этого очень веские причины.

   – Какие? – Жестко спросил Филипп.

   – Я хочу спасти моего несчастного друга Джози, которого через несколько минут арестуют, и он снова попадет в тюрьму.

   – Откуда вы знаете, что его арестуют? – спросил Филипп недоверчиво. – Ведь это еще не произошло?

   – Послезавтра состоится закрытый суд, – печальным голосом продолжал Люциус, не ответив на вопрос Филиппа. – Ему будут предъявлены очень серьезные обвинения. В данной ситуации не поможет никакой залог. Вашего друга завтра освободят, а моего приговорят к смертной казни...

   – Но откуда вам все это известно? – Филиппа вдруг осенила догадка, и он спросил с внезапной прямотой. – Вы шпион президента?

   – О нет! Я не занимаюсь такой низостью. Только ради спасения друга я готов помочь вам совершить государственный переворот.

   – Чем вы можете доказать это?

   Люциус извлек откуда-то несколько игральных костей и небрежно бросил на стойку. – Ими пользовались в Индии несколько тысяч лет назад... Четыре цифры означают четыре мировых эпохи.

   – Вы еще и антиквар?

   – Это мое хобби. Хотите попробовать?

   – Любопытная вещь...

   Филипп почувствовал, как его рука, словно повинуясь неведомой силе, протянулась к древним предметам. Во взгляде загорелась с трудом сдерживаемая страсть, которую тот час уловил Люциус.

   – Смелее, мой друг... – прошептал он. – Вы прекрасный игрок!

   Филипп взял кости, стасовал в ладонях и бросил на стол. И вдруг все вокруг поплыло куда-то, странный туман окутал помещение. Исчезли стены, словно разверзлись земля и небо... Появился странный, яркий пейзаж, вдали сверкали заснеженные вершины гор, у их подножья росли диковинные деревья, а под ними расположились красивые молодые мужчины с бронзоватой кожей.

   – О, мудрый мой брат Юдхишхира! Не станем играть с коварным Дуръйодханой! – воскликнул смуглый юноша. – Он опять обманет тебя!

   – Нет-нет, он больше меня не проведет! – ответил могучий муж.

   – Ты подозреваешь меня в нечестной игре, Бхимасена?! – Дуръйодхана – стройный, мускулистый юноша, поднялся и с возмущенным видом отошел в сторону.

   – Вы оскорбили моего племянника! Вам придется иметь дело со мной... – произнес Шакуни с хитрым, лисьим лицом. – Итак, Пандавы, если вы выиграете, то вернете себе и царство, и славу, и честь... Но если проиграете...

   Братья Пандавы замерли в ожидании.

   – Если проиграете, – продолжал Шакуни, – то отправитесь в изгнание на двенадцать лет, а тринадцатый год проживете неузнанными среди людей! Таковы условия! Если кто-то узнает вас, вы снова будете скитаться еще двенадцать лет... Готов ли ты отстоять свою честь в справедливой игре, Юдхиштхира, или твой жребий – позор и трусость?

   – Я готов, – ответил старший из Пандавов.

   Кости упали на стол, да, точно такие же кости, как те, что Филипп только что держал в руках!..

   ...Через мгновение его снова окружали привычные стены казино, звучала музыка...

   – Вот видите, господин Листовский, какая опасная штука – игра в кости! – прозвучало у него над ухом. – Братья Пандавы уж куда как были умны и отважны! Но не устояли перед хитростью своих завистливых соперников! И проиграли все! И второй раз, решив взять реванш, снова проиграли... Ну, как, господин Листовский? Хотите вернуть свой миллион?

   – Я готов... – с трудом приходя в себя, пробормотал Филипп чужим голосом.

   – Ценю вашу смелость! Кажется, мой ход!

   Люциус небрежно кинул кости на стол. Ни на одной из сторон их не было обозначено ничего.

   – Что это значит? – удивленно спросил Филипп.

   – Ничего! Пустота. Это – конец и начало... В общем, я проиграл... – Таинственно произнес его партнер. – Кстати, вам известно, что вас хотят убить?

   Филипп усмехнулся.

   – Прямо сейчас, в моем казино?

   – А почему бы и нет? – Люциус легонько кивнул в сторону двух невзрачного вида парней в зале и незаметно щелкнул пальцами.

   Один из них в это время прикуривал сигарету, и едва не подпалил длинные патлы волос, свисавших на лицо. Он небрежно откинул волосы. Другой парень – бритоголовый детина, прошептал что-то в ухо своему соседу.

   – Возможно, они – шпионы президента, но уж никак не я! – произнес Люциус.

   – Вы можете это доказать, Люций? – спросил Филипп.

   – Конечно, – Люциус усмехнулся. – Кстати, по-моему, этих типов я где-то уже видел...

   Вдруг бритоголовый парень вспыхнул пиджак. Мгновенно прогорела дыра, из нее с грохотом выпал пистолет с глушителем. С отчаянным криком, сбивая пламя с одежды, парень бросился к выходу, за ним устремился другой, пытаясь потушить свои загоревшиеся непонятно от чего патлатые волосы.

   – Теперь вы верите мне, господин Листовский? – простодушно спросил Люциус.

   – Пожалуй, – спокойно сказал Филипп, окончательно овладев собой.

   – Да... ваш выигрыш уже в кассе, – Люциус незаметно спрятал кости. – Так я убедил вас? Перейдем, наконец, к делу?

   – Учтите, у нас очень мало времени!

   – Надеюсь, хватит, чтобы заключить контракт, – рассмеялся Люциус.

   Глава 11

   «В числе прочего я говорил, – рассказывал арестант, – что всякая власть является насилием над людьми, и что настанет время, когда не будет власти ни кесарей, ни какой-либо иной власти. Человек перейдет в царство истины, где вообще не будет надобна никакая власть»

   Михаил Булгаков

   Двое полицейских в штатском вышли из машины, стараясь оставаться незамеченными, проследовали пешком по берегу реки и, затаившись в кустах, стали наблюдать в бинокль за старым храмом... Сначала ничего подозрительного они не замечали, время шло, и, переминаясь с ноги на ногу, они продолжали пристально разглядывать темные стены здания и проржавевшую дверь. В храме по-прежнему ничего не происходило, сотрудники полиции начали позевывать. Потом крадучись они поднялись по склону, подошли ближе к храму, и, пробравшись в ближайшие кусты, огляделись оттуда по сторонам.

   – Смотри-ка! – Один из полицейских дернул за рукав другого.

   Они заметили человека, который, опасливо озираясь, торопливо взбирался по склону. Следом за ним показался другой. Полицейские в засаде затаили дыхание, и скоро увидели с высоты холма, как по узким тропам с разных сторон стекается из города к храму множество людей. Но полицейские не видели, что кроме них за храмом наблюдают еще двое, мужчина в длинном плаще и женщина в темном комбинезоне. И, конечно, полицейские не слышали, да и не могли слышать их разговор. Те двое находились буквально за спиной у полицейских, но оставались невидимыми, их фигуры сливались с диким кустарником и бурьяном, а беседовали они мысленно, поэтому разговор был недоступен посторонним...

   – Пора, – произнесла женщина, медленно подняла фотокамеру и стала наводить на стражей порядка.

   – Погоди, – мужчина удержал ее руку. – Если ты это сделаешь, мы можем окончательно потерять его доверие.

   – А, по-моему, терять нам уже нечего! – сказала Нанда. – Он опять неуправляем и непредсказуем! Он нарушил все условия! Нас он полностью игнорирует. Как мы можем его охранять? Что делать с ним, Майкл?

   – Принимать таким, какой он есть, – задумчиво ответил ее спутник.

   – Но как предугадать его поступки? – Нанда все еще не опускала свою фотокамеру. – А если он снова пойдет на казнь?

   – Это его право. И это ничего не изменит. Его миссия отменена. Через три дня на Земле не станет людей... – мрачно произнес Ведущий Программист.

   – А он не сможет нам помешать? – обеспокоено спросила Нанда.

   – Надеюсь, что сможет, – тихо отозвался Майкл.

   – Ты говоришь так, словно жалеешь этих ничтожных людишек! – возмущенно воскликнула Нанда.

   Майкл промолчал.

   – Не ожидала такой слабости от своего партнера!

   – Не придирайся к словам, – сказал Майкл. – Главный Исполнитель окажется перед свершившимся фактом, но как он поведет себя при этом – никто не может знать... – Ведущий Программист стал еще мрачнее. – А за последствия отвечать нам!

   Тем временем в храме собралась большая толпа. Но никто не заметил, как внутри храма оказался Джозеф. Полицейские услышали его голос, тихий, вкрадчивый и словно завораживающий. Люди, склонив головы, молча слушали его.

   – Ишь, распелся! Думает, все ему сойдет! – Сейчас и возьмем с поличным... – произнес один.

   – Конечно! Доказательство на лицо! – радостно прошептал другой.

   Приготовив оружие, полицейские бросились в храм. Толпа растерянно расступилась, уступая им дорогу.

   – Всем к стене! – закричал один из полицейских.

   Люди испуганно попятились, словно стали вжиматься в стены. И только Джозеф по-прежнему стоял посреди храма.

   – Ты арестован! – закричал полицейский, подбегая к нему с наручниками.

   Напарник направил на Джозефа револьвер. Джозеф улыбнулся и молча протянул руки. Когда полицейский защелкивал наручники на его запястьях, его словно ударило током, он едва удержался на ногах. В ушах шумело, странная певучая речь преступника навязчиво звучала в голове. С трудом справившись с нахлынувшим наваждением, полицейский подтолкнул Джозефа, и, на глазах у притихшей толпы, задержанного преступника торопливо повели к выходу.

   К воротам полицейской тюрьмы подъехала черная машина с зарешеченными стеклами. Из нее вышли полицейские и вывели Джозефа. Подбежали охранники, приняли заключенного и повели в здание.

   Спустя какое-то время Джозефа, закованного в наручники, с кровоподтеками на лице, втолкнули в общую камеру. Заключенные окружили его, с любопытством стали разглядывать.

   – Смотри-ка, как парня уделали, – с сочувствием сказал один.

   – Нас тут всех уделывают, – равнодушно ответил другой.

   Джозеф, сидя на полу и прислонившись спиной к стене, с трудом открыл глаза.

   – Слышь, за что тебя? – Склонился над ним молодой арестант.

   Джозеф молчал, бессильно опустив скованные руки.

   – Ты, отвечай, когда тебя спрашивают! – Властно приказал третий заключенный. – У нас тут свои порядки. Пахан не любит молчунов.

   – Может, добавить ему? – Спросил первый.

   – Пить... Как хочется пить... – Пробормотал Джозеф еле шевелящимися губами и снова закрыл глаза.

   – На шконку его! – произнес спокойный уверенный голос, и мощная ручища в наколках протянула флягу первому. – Дай ему воды,

   Фляга коснулась губ Джозефа, струйка потекла по неподвижному подбородку, за ворот рубашки.

   – Ты, это, воду-то зря не трать! Нам самим не хватает! – Со злостью закричал молодой арестант.

   – Закройся, шнырь! – Приказал Пахан в наколках. – Фаныч сюда! – Он перелил воду в протянутую кружку, приблизился к новичку и сам, раздвинув его почти безжизненный окровавленный рот, влил в него воду. – Ну?

   Джозеф, поглядев на него, с трудом шевельнул губами, и вдруг на лице его появилась печальная улыбка.

   – Я расскажу... – прошептал он, – если успею... Но я должен рассказать...

   Следователь, не отрывавший взгляд от раскрытой папки с исписанными листами, сказал.

   – Господин прокурор, в этом деле все ясно. Можно выносить на суд. Все документы подготовлены, состав преступления на лицо.

   – Очень жаль, – тихо ответил прокурор.

   – Вам жаль преступника, который нарушает государственные законы? – удивился следователь. – Не понимаю вас, господин прокурор!

   – Очень жаль, что так получилось... Он, все-таки, гражданин другой страны... – Прокурор спокойно поглядел на следователя. – Ситуация не так проста, как может показаться. Это дело политическое... Я доложил обо всем президенту... Вероятнее всего, суд будет закрытым. А пока переведите его в одиночку, так будет спокойнее. Кстати, вы освободили Маркуса?

   – Сегодня утром.

   Прокурор молча кивнул.

   Джозеф сидел в одиночке и печальным, отрешенным взглядом смотрел на стальные прутья, отделяющие его от свободного мира.

   – Ты не хочешь исповедаться, Джози? – Спросил Люциус, глядя на него сквозь тюремную решетку.

   – Не слишком остроумная шутка!

   – А могу я задать тебе вопрос, возлюбленный брат мой? – Тихо прошептал Люциус, оказавшись в камере и присаживаясь рядом.

   – Задавай...

   – Если бы тебе пришлось выбирать, каким был бы твой выбор? Кем бы ты предпочел остаться?

   – Этого никто не узнает, даже ты! – Прозвучал голос Джозефа.

   – То есть, ты хочешь сказать, что сделал свой выбор? А ты не боишься? – С тревогой спросил Люциус. – Ты ведь уже пытался! Люди оказались глухи и злы. Они принесли тебя в жертву Ему и Мне! Они все равно не станут такими, как ты!

   – Это не имеет значения... – сказал Джозеф.

   – Какая безумная смелость! – С восхищением воскликнул Люциус. – Но ты не можешь умереть!

   Джозеф промолчал.

   – И зачем мы остались в этой стране! – Люциус картинно заломил руки. – Ведь мы могли покинуть ее и отправиться туда, где люди менее отвратительны!

   – Мы остались там, где самые несчастные люди, которые больше всего нуждаются в помощи, – сказал Джозеф.

   Люциус приподнялся, стал бесшумно ходить по камере.

   – Хочешь, я дам тебе безграничную власть над ними! Знаешь, они стали собираться у стен тюрьмы, они требуют твоего освобождения! Им нужен великий избавитель, добрый и мудрый царь, который решит все их проблемы и поведет их за собой! Ты не должен отказываться, люди не поймут тебя.

   – Ты повторяешься, – улыбнулся Джозеф.

   – Старею, – вздохнул Люциус. Вдруг он протянул незаметно Джозефу какой-то маленький предмет. – Знаешь, я прихватил с собой Книгу Жизни.

   – Я знал, что ты это сделаешь, – тихо сказал Джози. – Но никогда не поверю, что ты поступил так только из гуманных соображений. Наверняка у тебя есть какая-то собственная цель.

   – Конечно, – усмехнулся Люциус. – Я предлагаю тебе деловой контракт.

   – То есть – сделку? – Уточнил Джозеф, поглядев на него усталым взглядом.

   – Ну, если хочешь...

   – Что я тебе должен?

   – Пустяки. Как обычно. Душу.

   Джози неожиданно рассмеялся.

   – Я что-то не так сказал? И разве так велика цена за жизнь всего человечества? – обиделся Люциус.

   – Ты сказал все именно так. И ты ничуть не изменился! Но должен отметить, что твои методы стали более точными и совершенными, – отозвался Джози мягким, спокойным голосом.

   – Так ты согласен? Тогда подпиши контракт. – Люциус нетерпеливо затянулся. Трубка погасла. Он попыхтел, раздувая щеки, зло сплюнул, вытряс табак, снова набил трубку.

   – Слишком просто все у тебя получается, – Джозеф с кроткой улыбкой поглядел на него. – Ты ведь знаешь, я не даю авансов. И потом... Файл им уже не нужен, они прекратили поиски.

   – Думаю, он все же тебе пригодится... Ладно, отложим заключение сделки до более благоприятного момента... – пробормотал Люциус, снова оказавшись по другу сторону решетки. Он незаметно прислонился к стене и медленно растворился в ней.

   Как только Люциус исчез, на его месте возникли Ведущий Программист и Главный Экспериментатор космической лаборатории, но Джозеф даже не повернул головы в их сторону.

   – Мы пришли за тобой, – сказал Ведущий Программист. – Нам приказано освободить тебя.

   – Зачем? – устало ответил Джозеф. – Мне и здесь совсем не плохо. Вокруг очень приятные люди.

   – Нет, это невозможно! Ты не должен здесь оставаться! – воскликнула Нанда. – Тебе не место в этой паршивой, грязной клетке!

   – Одна клетка не хуже другой, – улыбнулся Джозеф. – И потом, я оказался в тюрьме по своей воле, и я здесь останусь.

   – Так я и знал... – мрачно произнес Майкл. – Но пойми, твоя жертва бессмысленна! Ты уже ничего не изменишь!

   – Посмотрим, – тихо ответил Джозеф.

   В общей камере происходило что-то, похожее на спонтанный митинг. Взбудораженные заключенные окружили молоденького зэка, который сильно изменился за последние дни. Теперь он выглядел подтянутым, собранным, повзрослевшим. Он взволнованно произносил, глядя горящими глазами на своих сокамерников.

   – Палачи гуляют на воле, думая, что они свободны! Но они – рабы собственного страха, потому и держат в тюрьме нас!

   – Складно говоришь, Гвоздь, – подбодрил его пахан, положив тяжелую руку ему на плечо. – Поглядим, каков будешь в деле.

   – Да чтоб мне пику в ребра, выйдем на волю! – азартно произнес Гвоздь и ударил себя кулаком в грудь.

   – Смотри, если шнягу гонишь! – серьезно сказал Пахан.

   Заключенные хохотнули. Пахан окинул их строгим взглядом, и все сразу притихли. Пахан подошел к решетке и поглядел на приговоренного, одиноко сидевшего в своей камере по другую сторону коридора.

   – Джози, – окликнул пахан, – мы все решили бежать, сегодня ночью. – Пойдем с нами!

   Джозеф молча покачал головой.

   – Да мы тебя вытащим! Ты не бойся, – крикнул молоденький Гвоздь. – Нельзя, чтоб тебя казнили! Куда мы без тебя?

   – А если вас схватят? Вас ведь тоже казнят, – тихо сказал Джози.

   На суровом лице пахана заиграли желваки.

   – Нам терять нечего! – уверенно ответил он. – Помнишь, ты сам говорил о свободе... Как это, чтобы достигнуть свободы, надо избавиться от страха, перед старш`им с плеткой, перед полицией, президентом, перед голодом, нищетой, перед Страшным Судом, даже перед смертью... Ты научил нас ничего этого не бояться!

   – Это хорошо, – прошептал Джозеф.

   В этот момент в коридоре появилась стража, заключенных, прильнувших к решетке, отогнали вглубь камеры.

   – Пошли! – Приказал тюремщик Джозефу.

   – Уже? – спросил он печально.

   – Отставить разговоры! – рявкнул тюремщик, отпирая железную дверь.

   Заключенные замерли, с состраданием глядя на Джозефа, которого за короткий срок успели полюбить всей душой. Этот странный бродяга вел себя, словно пришелец из другого мира, говорил об очень сложных вещах, но так доступно и просто, что все становилось понятно каждому. Этот удивительный человек приоткрыл им окошко в тот, другой мир, из которого он пришел, и они уже не могли безропотно взирать на свою прежнюю жизнь, мириться с несправедливость, терпеть наказание за те преступления, которых никогда не совершали. Вдруг Джозеф протянул руки, вцепился в железные прутья, и тут произошло что-то очень странное. В одно мгновение на глазах у заключенных все исчезло – решетка, охрана, шконки, фанычи, параши. Каменные стены начали медленно раздвигаться, открывая дорогу к свободе. Там, снаружи, был виден мрачный, задымленный, но такой желанный город!

   Зэки стояли в растерянности. Еще недавно они обсуждали труднейший план побега, готовы были пойти на любой риск, даже погибнуть, только бы выбраться из этих проклятых стен! И вдруг произошло чудо, стены расступились сами. До огромного, манящего мира надо было пройти всего несколько шагов! Но они не решались сделать эти шаги, еще не осознавая, как поступить с внезапно хлынувшей к ним свободой, тревожно оглядывались на Джозефа.

   – Если вы не виновны в делах своих и в душе своей – ступайте, – тихо сказал Джозеф. – И простятся вам грехи ваши.

   Пахан смотрел на него и уже почти не удивлялся, осознавая, что перед ним какой-то великий проповедник, чудотворец, возможно, именно за свои чудеса угодивший в тюрьму. Рядом с ним Гвоздь, никого не стесняясь, размазывал по лицу слезы. Пахан первым шагнул к выходу, обернулся к Джозефу.

   – А ты?

   – Мой час еще не настал... А вам надо спешить! – ответил Джозеф, устало опустился на жесткий топчан и закрыл руками лицо. А когда он убрал ладони с лица, стены тюрьмы снова стояли, как прежде, но были совершенно пусты...

   В космической лаборатории вокруг трона Автора Программы собралась огромная толпа. Тут были и полупрозрачные существа с желтоватыми, водянистыми глазами, и вообще безглазые, и множество богов всех времен и народов, облаченных в причудливые одежды. Все находились в необычайном волнении.

   – Пребывание Главного Исполнителя на Земле затягивается, он не сумел уложиться в отпущенный ему срок, он нарушил наш договор. – Произнес Автор Программы. – Сегодня истекает седьмой день земного времени. Как и в прошлый раз, он отказался от помощи наших агентов и продолжает находиться в тюрьме. И снова приговорен к смертной казни.

   – Возможно, ему это нравится? Он следует своему ритуалу? – предположил Анубис, вскинув шакалью голову.

   – Я не замечал за ним раньше склонности к мазохизму, – возразил ему темно-синий Кришна.

   – Я предлагаю следующее решение. – Произнес Автор Программы. – Идеальное существо, именуемое Главным Исполнителем, считать невозвращенцем на Небо, лишить всех благ и привилегий небожителя за нарушение им правил, установленных Программой, а также за его пособничество бывшему Главному Экспериментатору, коварному и безумному мятежнику!

   – Принято! – Ответило несколько голосов.

   – Плевал он на наши привилегии! – воскликнул златокудрый Один с копьем. – Вы забыли, что он имеет доступ туда, куда нам путь закрыт!

   – Попридержи язык! – прошипела Персефона, целясь в него огромным булыжником.

   Один вскинул копье. Тут же раздались удары грома, пущенного Зевсом, засверкали молнии. Замелькали копья и стрелы. Оболочка лаборатории задрожала.

   – Вы хотите последовать за людьми? – властно произнес Автор Программы.

   И сразу наступила тишина...

   Прокурор смотрел, как в предутренних сумерках палачи готовят виселицу, и выглядел усталым и недовольным. К месту казни собиралась огромная толпа. Прокурор не хотел делать казнь публичной, на этом настоял президент. Прокурор же вообще в душе был против этой казни, даже пытался разными способами добиться ее отмены, но советник президента конфиденциально сообщил ему, что если он будет препятствовать торжеству закона, то сам окажется в камере смертников. А преступник все равно будет казнен, при его участии, либо без него. И прокурор смирился с приговором высшей власти.

   По случаю такого важного события на место казни прибыл сам президент, окруженный охраной. Народ приветствовал его восторженными возгласами. Но прокурор своим опытным внимательным взглядом видел и нечто другое... Небольшие группки людей, перешептывающихся о чем-то, странный ропот, исходящий от них, их ненавистные взгляды, обращенные к нему и к самому президенту... Он понимал, что кто-то уже изменил отношение к существующей власти, и теперь с интересом ждал, к каким последствиям это приведет. Еще он видел в толпе, совсем близко от места предстоящей казни, двух иностранных корреспондентов, мужчину и женщину. Женщина держала в руках маленькую фотокамеру, кажется, это была та самая журналистка, которая врывалась в его кабинет, а потом бесследно исчезла. Но, возможно, это была и не она, издалека было трудно разглядеть...

   – Надо бы их убрать отсюда, – прошептал прокурор одному из охранников. – Все это не для зарубежной прессы...

   На площадь вывели Джозефа, скованного цепями, и повели к лобному месту, которое плотным кольцом окружали солдаты с автоматами. Громкий ропот пронесся по толпе, и, перекрывая его, зазвучал в микрофон мощный и властный голос президента.

   – Я обращаюсь к моему народу! Надеюсь, мы сумеем понять друг друга. Мы живем в трудное время, и мы должны объединить все наши силы, чтобы навсегда победить хаос, разруху и нищету. У нас прекрасная цель – возрождение великой нашей державы! Но на пути ее воплощения встают наши враги, коварные и жестокие. Перед вами – один из них! Он посягнул на самое дорогое, что есть у нас. Он пытался осквернить Великую Идею Просветленного Разума! Даже находясь в тюрьме, он не прекращал своими хитрыми, лицемерными речами, преподносящими фальшивые истины, подстрекать к бунту других заключенных! Сегодня ночью он организовал побег десяти опасных преступников, которые не остановятся ни перед чем в своей жестокости! И он понесет за это тяжкое, но справедливое наказание!

   На площади воцарилась тишина, тревожная и гнетущая.

   – Надеюсь, у вас не осталось сомнений! Я призываю людей всех убеждений, всех партий и так называемых вероисповеданий, если у кого-то они еще остались, объединиться во имя главной нашей цели! Во имя Великой Идеи!

   Издалека, с трибуны, площадь казалась теперь единым живым существом, охваченным общим порывом. Голос президента звенел над толпой.

   – Прошу еще немного внимания! Через несколько минут состоится публичная казнь преступника! И вы сможете, свободно вздохнув, разойтись по домам...

   – Пора начинать, – прошептал Люциус стоящему рядом Филиппу.

   Филипп молча кивнул. И сразу на площади произошло странное движение, которое не ускользнуло от взгляда прокурора... Площадь уже не была единым, управляемым организмом. Мгновенно с разных сторон потянулись сквозь толпу группки людей. Полицейские, пытавшиеся преградить им путь, стали отступать. Со стороны президентской трибуны стремительно бросился им на помощь небольшой отряд спец подразделения. Раздались выстрелы.

   – Я так и знал, – прошептал побледневший прокурор.

   В возникшей перестрелке падали люди, раздавались крики и стоны, на сухом асфальте появились пятна крови. Людей, скованных наручниками, полицейские выволакивали из толпы, тащили с площади, других били дубинками. Но дух бунта, затаившийся в людях, уже вырвался наружу, парил над площадью, и прокурору казалось, что он даже чувствует его дурманящий запах. Прокурор торопливо дал сигнал палачам. Они стали опускать петлю...

   Вдруг над площадью пронесся крик.

   – Безумцы! Остановитесь! Вы ошиблись! Вы не того собираетесь казнить! – из толпы вышел Учитель Маркус, протянул руку к трибуне и указал прямо на президента. – Преступник – это он! Поглядите! Разве вы еще не поняли?

   Филипп, с невероятной силой расталкивая людей и размахивая пистолетом, бросился к Марку.

   – Что ты наделал! Беги! – прокричал он в отчаянии. Его голос растворился в шуме стенающей толпы.

   Филиппа схватили, он отбросил двоих... На него кинулись еще четверо. И в этот миг он увидел, как Марк, подкошенный выстрелом, падает на землю...

   – Кажется, это мой последний шанс! – прошептал Люциус, окинул взглядом площадь и прокричал. – Представление окончено!

   От звука его голоса все содрогнулось вокруг. На миг все замерли, обратив взгляды к странному человеку в черной одежде, словно выросшему над толпой. А голос его становился все громче, все страшнее, и звучал словно откуда-то издалека, проходя через сотни усилителей и гулким эхом разносясь над площадью.

   – Казнь отменяется! Это говорю я, бродячий фокусник и великий факир! Ступайте отсюда! Все! Немедленно уходите прочь!

   Прокурор прошептал страже.

   – Взять его! Это главный сообщник преступника!

   К Люциусу бросился вооруженный отряд. Он взмахнул рукой и высек огонь. Пламя побежало по земле, преградив путь полиции, люди шарахались в ужасе, началась всеобщая паника. Но огонь двигался, не касаясь людей, он осторожно обходил их и снова смыкался за их спинами. Это было невероятное, фантастическое зрелище, от которого люди цепенели на месте. Через мгновение вся площадь оказалась в сплошном горящем кольце. Окружив приговоренного высокой пылающей стеной, отрезав его от стражи и палачей, отступивших в страхе, огонь остановился.

   Джозеф стоял в магическом, огненном круге, сгибаясь под тяжестью цепей, но, казалось, что в этот миг он удерживает все мироздание на своих плечах. А с высоты, окруженный обезумевшей толпой людей, отчетливо виднелся огромный сияющий глаз, горевший неземным огнем.

   – Стрелять!!! Стрелять в преступника!!! – Закричал Оскар.

   Спец подразделение, блокировавшее лобное место, открыло огонь, но пули куда-то исчезали, не проникая сквозь пылающую стену, а приговоренный продолжал стоять невредимым.

   – Я не отменял казнь! – Прогремел в микрофон голос президента. – Здесь приказываю я! Пусть самозванец подойдет сюда!

   Люциус неторопливо приблизился к трибуне, на лице его играла улыбка, а темные глаза глядели зловеще и жутко.

   – Зачем так громко кричать? Вы можете сорвать голос, – тихо произнес он.

   Оскар гневно открыл рот, но из его горла вырвался только сдавленный хрип. Он побагровел, зашелся от приступа удушливого кашля, и стремительно покинул трибуну, прикрывая рот платком.

   – Пора, – сказала Нанда Ведущему Программисту, взводя затвор фотокамеры. – Теперь наш выход.

   Вдруг она заметила, что к ней с трудом пробирается сквозь толпу какая-то белокурая девчонка. Конечно, это была та самая девчонка, которая давно не должна была находиться среди живых! Скверная девчонка, нарушившая такие успешные испытания аннигилятора!

   – Не делай этого! – гневно приказала Лола, оказавшись перед Нандой.

   Нанда захохотала, глядя ей в лицо.

   – Ты еще слишком мала, чтобы бороться со мной! Сейчас мое время! Один раз тебе удалось улизнуть, но больше не будет осечки!

   Нанда направила на нее объектив, но рука ее вдруг дрогнула. Нанда опустила камеру и вдруг увидела, что Главный Исполнитель на глазах у всех сбросил разорвавшиеся цепи, расправил плечи и вышел из огненного кольца. Он сам излучал ослепительный свет, взгляд его был гневен и страшен, и народ при виде этого застонал в страхе и повергся ниц. На площади воцарилась мертвая тишина. Никто не двигался с места.

   – Похоже, Страшный Суд все же состоится! – пробормотал Люциус. – Никогда не знаешь, что ожидать от Него!

   Джозеф прошел часть площади, увидел распростертого на земле Учителя, рядом с ним Марию... Она сидела прямо на земле, положив голову Марка себе на колени, и рыдала безудержно. На миг Джозеф склонился над телом Марка, его пальцы пробежали по кровоточащей ране.

   – Укройтесь в храме, вместе с детьми, – прошептал он.

   Он видел растерянный взгляд Марии, видел, как учитель медленно поднимается на ноги, удивленно озираясь вокруг. Мария взяла его за руку и повела за собой. Вот она остановилась, протянула другую руку, крепко сжала ладонь Лолы, и они вместе прошли через толпу и огненное кольцо. Джозеф, проводив их взглядом, направился к агентам небесной лаборатории.

   – Возвращайтесь обратно, – сказал он. – Вам больше здесь делать нечего.

   – Наше дело как раз начинается, – угрюмо произнес Ведущий Программист.

   Нанда выпростала из-под леопардовой шкуры, накинутой на плечи, еще две руки, сжимающие фотокамеры, нацелила их на толпу...

   – У вас ничего не получится, – тихо сказал Джозеф. – Книга у меня.

   – Теперь это не имеет значения, – усмехнулась Нанда.

   – Это имеет значение, – спокойно сказал Джозеф. – Я изменил файл.

   Через секунду каждая из рук Нанды нажала на спуск затвора... Но ничего не изменилось. Она с яростью повторила те же движения, и опять ничего не произошло... Нанда пришла в ярость. Ее пальцы нажимали на кнопки из последних сил, но теперь она никак не могла даже спустить затворы, будто их заклинило, а объективы вдруг помутнели, стекла треснули, и в них уже ничего не было видно...