Текст книги "Файлы Сергея Островски (СИ)"
Автор книги: Елена Клещенко
Жанр:
Детективная фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)
Однако то, что носили в свободное время сотрудники и особенно сотрудницы отделения биоинформатики, явно не ограничивалось упомянутыми параметрами. Хорошо, с трусами более или менее понятно, но где они берут платья? Вот это зеленое мини, или вон то, с разрезами по бокам… Должно быть, перепрограммируют блузу.
А Йозеф и здесь сидел в том же серо-голубом лабораторном костюме. Сосал электронную трубку, прихлебывал кофе.
– Как вам местное пиво, Майк?
– Ну… Вы говорили вчера про попытки имитировать Землю.
– Да, попытка провальная.
– Вы сами его не пьете?
– Я родился в Праге, – с чувством сказал Йозеф, – для меня это – не пиво.
Пожалуй, то была самая эмоциональная фраза, какую Сергей от него слышал.
– Космические пивные дрожжи его делают, – продолжал Йозеф. – Их вывели специально для невесомости, знаете? Нечувствительны к перепадам гравитации, живут на солодовом концентрате, сделанном из фотосинтетической глюкозы. Дают высокий процент алкоголя и мало углекислого газа. Прекрасно, только кто сказал, что продукт жизнедеятельности этих грибков можно называть пивом? Хотел бы я посмотреть в глаза тем экспертам…
Сергей как раз примеривался отхлебнуть из бокала, но при упоминании «продукта жизнедеятельности грибков» поставил его на стол.
– Да, если бы оно по крайней мере было с газом…
– То оно бы вспенивалось по объему в момент наливания, – докончил Йозеф обреченным тоном учителя младших классов для альтернативно одаренных детей. – Здесь архимедова сила в шесть раз меньше, пена плохо всплывает. Знаете историю про орбитальный сатуратор?
– Нет.
– Нет? – Йозеф довольно запыхтел трубкой. – Я вам расскажу. Это было, когда готовили первую большую орбитальную научную экспедицию. Я тогда только окончил университет, мне повезло, что взяли. Сам я там не был, но говорю со слов очевидца. Приходят в штаб представители одной крупной компании – производителя газированных напитков, я намеренно ее не называю. И говорят: мы выступаем в качестве спонсоров, а вы берете на борт наше оборудование, чтобы научная элита могла наслаждаться нашей продукцией прямо на орбите. Вы сошли с ума, говорит им Эдвардс, ваша газировка в невесомости изойдет пеной в момент открывания. Они сияют и машут ручками: эту проблему мы решили, технология запатентована, испытана в экспедициях NASA, просим пять минут вашего внимания. И разворачивают презентацию циклопического сооружения по имени «орбитальный сатуратор». Там много чего было: цилиндр с поршнями и эластичными стенками, с цифровым управлением, для смешивания воды и сиропа с газом при оптимальном давлении, какая-то хитрая система дозаторов и клапанов, чтобы разливать газировку по «грушам». А из «груши», как вы понимаете, ей деться уже некуда, неси ко рту и пей.
Йозеф еще несколько раз затянулся.
– Ну вот, свернули они презентацию, улыбаются во все зубы: мол, как, договорились? Все молчат – вроде нет причин возражать, да и денег они принесли много. И тут Петров, он был ядовитый такой: господа, будьте любезны пояснить, как вы модифицировали последний этап? Они к нему: да-да, конечно, у вас есть вопросы по дозатору и разливатору? Нет, говорит, не по дозатору. На самом деле я имел в виду потребителя, то есть ученого-астронавта. Вы, конечно, знаете, что происходит в желудке с сильногазированной водой в условиях невесомости и какими ощущениями это сопровождается. Есть идеи по этому поводу?..
– Отлично! – Сергей расхохотался, в общем, не особенно притворяясь, благо и лунное пиво было крепким. – А как же деньги?
– Деньги они дали. Автомат взяли на орбиту, переналадили так, чтобы газа было еле-еле, как в этом… (Йозеф указал на бокал Сергея.) Он, правда, сломался в первую же неделю, но логотип по прямой связи был виден, а больше ничего от нас и не требовали.
Рассказав байку, Йозеф с очевидностью утратил интерес к собеседнику, и Сергей почел за лучшее ретироваться. К тому же он заметил, что Аруна отошла от девичьей компании и присела к столику с закусками. Ее туника, кстати говоря, даже не была однотонной: у ворота нежный персиковый цвет, чем ниже, тем ярче, к подолу сгущается в мандариновый. Стало быть, одежный автомат можно заставить сделать и такое.
– Устали ждать? – спросил он. Аруна сейчас же вспыхнула как маков цвет.
– Нет, я не хотела себе ничего делать, я просто смотрела.
– У вас очень красивая туника. Ваша собственная программа?
– Да, но мне Бет немного помогала.
Сергею еще не случалось разговаривать с ней подолгу. Кажется, обычная девушка из ученой среды, насмешливая и застенчивая. (Если забыть о том, что Умником может быть и она.) Социального опыта еще меньше, чем у ее сверстниц, работающих в супермаркете, плюс уровень интеллекта, достаточный для Сэнгера… Ну ладно. В эмпиризме теоретической биологии ты, Островски, не разбираешься, но светская болтовня на общие темы тебе вполне по силам, и на сайт по индийской культуре ты только что заглядывал. Избегать пошлого заигрывания а-ля Баумгертнер, держаться серьезно и уважительно. Вперед!
– Знаете, Аруна (можно по имени?.. спасибо)… Знаете, у меня странное ощущение. Йозеф мне объяснял, что здесь у нас виртуальный мир. Понимаете, о чем я, – запрограммированная одежда, синтезированная еда, компьютерная музыка, экраны с пейзажами вместо окон. Я хотел спросить вас, не это ли философия индуизма называет «майя»?
– Не совсем, – девушка усмехнулась. – Майя – это вся материальная жизнь. По сравнению с непреходящей истиной мысль, информация не более призрачна, чем то, что называют материальным. Я не очень хорошо разбираюсь в философии. Но я представляю, что вам рассказывал Йозеф, это его любимая тема. Он еще все время говорит, что луна – символ такого… невозможного или нездешнего.
– Да, пожалуй. «Достать луну с неба», «свалился с луны». У вас тоже есть такие поговорки?
– У нас говорят: «Что луне до воя собаки?» – Аруна улыбнулась шире, блеснув белыми зубами.
– В индуизме ведь Луна – это божество?
– Да, его зовут Чандра. – Она рассеянно загребла из мисочки полную горсть мелких разноцветных кубиков фруктового сахара и принялась отправлять в рот один за другим.
– Ах да, была же знаменитая орбитальная обсерватория «Чандра», верно?
– Да, только ее назвали не в честь бога, а в честь астрофизика Субрахманьяна Чандрасекара. Нобелевский лауреат, знаете? Предел Чандрасекара.
– В самом деле? Фамилия от имени божества – по-моему, очень поэтично.
– Но это не фамилия, – кротко сказала Аруна. – У него было личное имя, Чандрасекар, и патроним, имя отца, фамилии не было совсем.
– Как интересно, – промямлил Сергей, не решаясь спросить, почему с нобелевским лауреатом такое приключилось. Островски – король интеллектуальных тусовок.
Аруна поедала конфетки, ехидно косясь на него. Смуглая кисть руки казалась покрытой загаром (чего, конечно, в Сэнгере быть не могло). В центре зала тем временем освобождали место, двигали столики. Длинноволосый парень настраивал стрингборд. Звуки пока что не радовали слух: будто кто-то дергал железными когтями проволочную сетку.
– Кстати о нобелевских лауреатах, Аруна. Вы можете бросить в меня камнем и назвать средневековым сексистом, но я смотрю на это множество женщин и девушек, и мне как-то… тревожно, не поймите неправильно. Ведь все-таки это внеземная база, высокий уровень риска. В марсианские экспедиции женщин не берут – и правильно делают, только не сердитесь, пожалуйста. Стоит ли этого наука? Вы не согласны со мной?
– Как сотрудник службы биобезопасности, вы должны знать, что риск на Базе одинаков для обоих полов.
– Так именно это мне и не нравится, – проникновенно сказал Сергей. – Я не считаю, что женщины должны рисковать так же, как мужчины. Вот вы, Аруна, – очень ли нескромно будет спросить, как вы решились заключить этот контракт? Неужели ваши родные не были против?
– Они были против. Но я хотела не тратить время на чепуху, а сразу заняться чем-то по-настоящему интересным, вы понимаете? Здесь на собеседовании молодость считается плюсом, а не минусом, потому что важно здоровье. А на Земле ни один ученый ранга доктора Хиггс меня бы не пригласил.
– Доктор Хиггс – действительно крупный ученый?
– Конечно, – с легким оттенком презрения, «что-ты-в-этом-смыслишь», ответила Аруна.
– Вам интересно работать под ее руководством?
– Очень. Мы каждый день продвигаемся на шаг вперед.
– Мне она показалась достаточно жестким человеком. Строгим к себе и окружающим.
Девушка хотела что-то ответить и вдруг уставилась на Сергея. Нет, на что-то позади него. Снова просияла белозубой улыбкой и толкнула его в плечо: обернись, мол.
На свободном пятачке стояли трое: два постдока из отделения физиологии, один лысый, другой кудрявый, и… Кэтрин Хиггс? Не может быть.
На строгом и жестком человеке было платье шоколадного цвета, с лентой-поясом и широкой юбкой, обшитой по краям медными бусинами. Плоский офисный зачес пропал, голова Кэтрин была похожа на пламенную розу, на огненный шторм. И лицо переменилось. Нет, красавицей она не стала – никуда не делись короткий нос с раздвоенным кончиком, тонкие губы – но мужеподобным это лицо никто бы не назвал.
Сколько же времени она тратит каждое утро, чтобы прилизать волосы? Или наоборот, сколько времени она потратила сегодня, чтобы завить их и вздыбить? Сергей обдумал все, что знал о женских прическах, и решил, что возможно и то, и другое.
– Смотрите, смотрите! – Аруна дернула его за рукав.
Звуки скрипки взмыли к потолку, закружились по залу – конечно, скрипка тоже не настоящая, вон кто-то таскает «бегунок» по черной коробочке, но все как следует, отчаянно лихо и чуть-чуть фальшиво. Гитара подхватила ритм, и трое в пустом круге подпрыгнули на месте.
Сергей с удивлением услышал легкий перестук каблучков. Да, это туфельки доктора Хиггс, мужчины пляшут бесшумно. Она вытянулась в струнку, сжала руки крестом под грудью, будто мерзла – зато ноги, силы небесные…
Не то чтобы он впервые в жизни видел ирландский танец. Видал и отлаженную машинерию шоу-дэнса, и козлиный галоп после пятой кружки, когда танцующие сшибаются ногами и налетают на столы, и робкие аккуратные подскоки учеников школы танцев. Тут было другое. Эти трое танцевали неплохо, но ясно ощущалось, – более для своего удовольствия, нежели для зрительского. И вот чего, конечно, на Земле не увидишь – чтобы танцоры буквально реяли в воздухе, еле касаясь пола. (Ну, разве, может, на зеленых холмах в лунные ночи, или где там пляшут эльфы.) Высокие прыжки в конце такта были ощутимо более долгими, и скрипка замирала на долю секунды, ожидая, пока снова цокнет каблучок, – чтобы потом закружить с новой силой. Сергей понял, что бусины на подоле платья не были простым украшением: без них слабое лунное тяготение не справилось бы с требованиями приличий.
Я думал, ей лет сорок-пятьдесят. Ладно, тяготение пониженное, но темп… Парней возле нее просто не видно. Она что-то празднует, вдруг подумал Сергей. Ставлю месячное жалованье против чашки кофе, тут не просто любовь к танцам. Если бы она ТАК любила танцевать, сидела бы на Земле. Осанка, взгляд, поворот головы… К делу этого не подошьешь, но Кэтрин Хиггс очень счастлива.
Скрипка вывела последний стремительный росчерк, финальные ноты заглушило аплодисментами и воплями. Коллеги обступили доктора Хиггс и повели за столик. Аруна напевала мелодию танца и хлопала в ладоши, Эрвин угодливо предлагал начальству стакан с лимонной водой, и даже на бородатой физиономии Йозефа появилась улыбка. Сергей незаметно пристроился рядом.
– Кэтрин, а почему ты не работаешь руками, когда танцуешь? – Эрвин как бы невзначай положил свою руку на спинку стула начальницы – похоже, принципы спасовали перед привычками. – Это специально?
– Специально. Моим предкам, – она чуть задыхалась, – священники говорили, что делать движения руками во время танцев – распутство.
– А… э-э… делать движения ногами, вот вроде тех, что мы сейчас видели – это не распутство, по их мнению?
– Трудно ответить. Скорее всего, этого просто не смогли запретить.
По лицу Эрвина было видно, что данная идея сильно подействовала на его воображение.
– Все не так плохо. Любое ограничение стимулирует…
– Изобретательность?
– В том числе. И создает стиль.
Ирландский вечер продолжался, молодежь уже исполняла «Мика Магвайра» под тот же стрингборд и синтез-скрипку. Пели на нескольких языках одновременно.
– Майкл, а вам понравилось?
Сергей пару раз моргнул и прочистил горло.
– Доктор Хиггс… я в восхищении. – В такие минуты говорить женщинам правду не просто надо, а необходимо, и с максимальной экспрессией.
– Сейчас просто Кэтрин, – ответила начальник группы.
Любители ирландской культуры горланили громко и с чувством. Йозеф поднялся с места и вышел, показав рукой: мол, еще вернусь. Аруна, прихватив свой чай, снова направилась к столику со сластями, за ней пошел Эрвин с каким-то по счету бокалом пива. Уселся рядом, на взгляд Сергея – ближе, чем допустимо между просто друзьями. Коротко о чем-то спросил, уже совсем интимно приблизив губы к ушку. И где твои принципы, старый ты козел, мало того, что вы вместе работаете – она же тебе не по возрасту…
Кэтрин наблюдала за ним, явно забавляясь. За ту секунду, что он переглядывался с ней, диспозиция изменилась. Аруна выставила перед собой руку ладошкой вперед и сделала движение, будто толкает тяжелую створку двери. Эрвин неохотно восстановил приличную дистанцию. Кэтрин рассмеялась.
– Вы так беспокоитесь, Майкл! Для Эрвина это просто игра, что до Аруны, я не вижу причин за нее волноваться. Она умная девочка.
– Сколько ей лет?
– Не помню точно, – Кэтрин пожала плечами. – Двадцать четыре, может быть, двадцать пять, она только перед отлетом окончила университет. Это есть в ее личном деле.
– Извините, я не должен был спрашивать. Но я все никак не приду в себя. Никогда не считал женщин-ученых синими чулками («никогда – это примерно последние полчаса?»), но такого не мог и вообразить!.. Ваше здоровье.
Он отсалютовал ей бокалом, глядя прямо в глаза и улыбаясь. Ответная улыбка была скорее скептической, но свой бокал она тоже подняла. Надо же, доктор Хиггс не разучилась краснеть под мужским взглядом.
– Вы давно занимаетесь танцами?
– С детства, – коротко ответила она. – Майкл, а вы, собственно, кто? Я имею в виду, служба безопасности или научный шпионаж?
Сергей открыл рот, чтобы выразить изумление, но она остановила его презрительной гримаской.
– При заборе проб вы сделали три ошибки в первые же пять минут. Вы никогда раньше этим не занимались. Вы такой же инспектор биобезопасности, как я Джим Уотсон. А кроме того, вы говорите teep вместо tip, у вас примерно такое же произношение, как у Йозефа. Полагаю, вы скорее Михаил Коган, чем Майкл Коэн, или же вас зовут совсем по-другому.
Джонни, садись, давай садись, а то он стул займет!
Видишь, это Мик Магвайр, он последний идиот!
Не слушай его, Джонни, он пьяный раздолбай,
Никуда не ходи, сынок, сиди и стул ему не давай!
Дидигилон-дилон-дилон-дилон…
Кэтрин постукивала туфелькой в такт и без улыбки смотрела ему в лицо.
– Моя мама родилась в Москве, – не моргнув глазом ответил Сергей. – А что касается проб, я прошел инструктаж и делаю все так, как меня учили. Возможно, и неправильно, вам виднее.
– Неправильно – это сказано очень слабо, – тихо проговорила Кэтрин. – Вы не специалист.
– Вы рассказали об этом сотрудникам?
– Они сами не без глаз. Но я хочу знать, что происходит на самом деле.
– Конечно, у вас есть предположения, – с галантной улыбкой сказал Сергей. С одной стороны, сделать руководителя группы своим союзником – именно то, что ему сейчас нужно. С другой стороны, нельзя поручиться, что Умник – не она сама.
– Ну, тот, кто явился бы выведывать наши предварительные результаты, вероятно, лучше соображал бы, – безжалостно сказала Кэтрин. – Но нужно принять во внимание, что выбор кандидатур ограничен местным контингентом – до кого дотянулись и кого смогли устроить, того и заслали. Что в пользу другой версии – в вашем внедрении явно замешана администрация. Такая наглость более характерна для наших внутренних служб.
– Великолепно. И ваши дальнейшие действия?
– Если вы из безопасности без приставки «био», то писать жалобы бесполезно. Но, будьте уверены, я сумею от вас избавиться, и вы, лично вы, пожалеете, что взялись за это. В чем бы вы ни подозревали моих людей, это не может быть важнее нашей работы, зарубите на носу. Если же вы заняты научным шпионажем – я буду считать инцидент исчерпанным, если вы больше не появитесь в лаборатории. Я даже не спрашиваю, кто ваш заказчик. Просто передайте ему, чтобы в другой раз лучше готовился.
Известная нелюбовь яйцеголовых к безопасникам, желание отстоять сотрудников от малейшего нашего посягательства, нежелание уступить даже клочок своей территории. Или бравада непойманного преступника, старое доброе «я знаю, что ты знаешь, и ты знай, что я знаю»? В конце концов, Островски, можем ли мы со стопроцентной гарантией исключить сообщничество? Что если она знает о делах Умника и покровительствует этим делам? Умнику, раз уж он так умен, ничего не стоит вычислить ту, кто его не сдаст…
Сергей развел руками.
– Мне остается капитулировать. Даю слово, что больше не появлюсь в вашей лаборатории. А взамен маленькая просьба. Не препятствуйте мне сейчас.
– В чем не препятствовать?
– В планах на уикенд. Я хочу пригласить вас и ваших коллег на маленькую прогулку по окрестностям Института. Видите ли, я увлекаюсь мундерингом, лунным скалолазанием. Это довольно забавное хобби, и, по-моему, Эрвина и Йозефа мне удастся убедить. Я хочу предложить вашей группе небольшую экскурсию, к центру базы и потом – вверх. Да, я пропагандист мундеринга. Я считаю, что глупо побывать на Луне и не взять то лучшее, что она может дать.
– Зачем это вам? Я имею в виду, приглашать нас?
– Ну… скажем так: у меня есть и личная мотивация, Кэтрин. – Он снова посмотрел ей в глаза, надеясь, что выглядит откровенным и беззащитным. – Знаете, я и сам понимаю, что у ваших сотрудников и вас лично сложилось не слишком хорошее мнение обо мне. Вы вольны верить или не верить, но мне просто хочется… (он якобы незаметно откинулся на стуле и чуть повернул голову, чтобы взглянуть на Аруну)… чем-то порадовать вас.
– Нас. – Кэтрин холодно усмехнулась. – Ну что ж, не вижу причин для отказа. Аруна, можно тебя на минутку?
Аруна снова подсела к ним.
– Мистер Коэн любезно приглашает нас на прогулку куда-то в скалы… куда именно, Майкл?
– Не в скалы, прошу прощения, – на Столбы, – сказал Сергей. – Знаете, эти семь колонн, которые связывают Купол с подземными ярусами. Теоретически, если на вас «гекконы», по ним можно добраться до самого неба. То есть до купола. При здешнем тяготении это по силам любому, специальной подготовки не требуется.
– Ой, а разве это разрешено?
– Нигде не написано, что запрещено, – с лукавым видом сказал Сергей. – Мы все очень внимательно смотрели.
– Что именно не запрещено? – поинтересовался Эрвин, подойдя сзади.
– Подъем по Столбам с «гекконами», – ответил Сергей. Эрвин округлил глаза: что такое Столбы, ему явно не надо было объяснять. – Помните, я рассказывал про мундеринг? Я только что пригласил Кэтрин и Аруну – и вас с Йозефом, конечно, тоже – завтра присоединиться к нам. То есть ко мне и одной моей знакомой из ботанического сектора.
– О, вы говорили, что девушки тоже этим увлекаются. А как зовут вашу знакомую?
– Зося.
Эрвин отодвинул стул и уселся рядом с ним.
– Да, Майк, это был бы любопытный опыт, я вам очень признателен. Мне давно хотелось попробовать, как это делается. Хотя, конечно, и страшновато. Эти ваши «гекконы» – они надежны?
– Абсолютно. Одна перчатка с нановорсинками держит восемьдесят лунных килограммов на любой поверхности, на ровной – до сотни. Можете висеть на одной руке без всяких усилий. Но когда поднимаешься по ровной вертикальной поверхности, в этом едва ли будет необходимость. Кстати, наклон не имеет значения, можно ползать хоть по потолку – да вы, наверное, видели, как ребята это делают.
– А как же отрывать руку от поверхности, если они такие цепкие?
– Движением вперед и вверх, – Сергей показал, – это просто.
– Хм. А если все-таки повиснешь на руке? Что делать дальше?
– Ну, обычно мы ходим группами, и у всех есть выкидные тросы со смарт-магнитами. Даже если ваш напарник бросит трос не очень точно или вы не сумеете поймать его, он сам вас найдет. Я считаю это перестраховкой, но лучше избыток безопасности, чем недостаток.
– Убедили, – Эрвин обернулся к доктору Радлу. – Йозеф, пойдешь с нами на Столбы?
Выслушав предложение, Йозеф поморщился.
– Меня избавьте, я и в школе не любил этих развлечений. Спорт не мое хобби.
– Йозеф, не будь занудой, – с улыбкой, но твердо сказала Кэтрин. – Всем нам не повредит немного развеяться. И ты же хотел сходить на край Сэнгера, посмотреть скалы и Купол. Тот путь до Купола, что предлагает Майкл, по-моему, легче.
* * *
До Столбов было чуть больше километра, но чтобы не тратить сил и времени на пеший путь, Сергей через свои связи в техотделе позаимствовал летающую тележку. Сиденье в ней было одно, для водителя, и ученые с Зосей уселись на огороженной платформе, на пустых контейнерах.
Под Куполом нечему портить покрытие, и едва ли дорожку чинили хоть раз за двадцать лет. Сергей набрал скорость, чтобы воздух бил в лицо и трепал волосы. Дорожка бежала под уклон, к центру кратера.
Настоящий ветер вместо механической циркуляции воздуха. Настоящий холодный дождь. Брызги морской пены, снежинки на ресницах… Господи, хочу на Землю. Что бы там ни сочинял Йозеф, жить в гигантском ангаре – это для роботов, не для людей. Даже если все обойдется, не буду продлевать контракт.
Сергей задумался, как это было двадцать лет назад. Долгой лунной ночью в маленький кратер, который тогда еще не носил имя Фредерика Сэнгера, падают кометы. Не ударяют с разлету, а именно падают, как ягоды с ложки в блюдце. Каждую из них выследил беспилотный аппарат, после экспресс-анализа вцепился ей в бок и начал подогревать с нужной стороны, регулируя газовый поток и направляя чудовищную глыбу к Луне. Тонкая, наверное, была работа, все равно что ловить кубик сухого льда в невесомости.
А потом за считанные сутки, пока терминатор лунного дня не достиг кратера и глыбы замерзшего газа не вскипели и не улетучились, унося с собой миллионы затраченных средств, – возводится Купол. И уже под ним эти глыбы таяли, истекая туманом… или в вакууме не могло быть тумана? Наверное, под конец появился. Купол сомкнулся, исчезли черное небо и слепящий свет, в янтарном сумраке замигали фотоэлементы автоматов и «аватар». Они не нуждались ни в кислороде, ни в пище – ни в чем, кроме энергии от гелиевого реактора, укрытого в пещере под кратером. Купол, Столбы, корпуса домов и каркасы теплиц – все это построили они.
Драгоценная вода – именно здесь, у северного полюса, ее оказалось много, но «много» по лунным меркам, не по земным – пошла вверх, по трубам Столбов. Вода плюс углекислота равняются кислороду и моносахарам, а на месте стрелки – энергия Солнца, не экранированного атмосферой, и батареи «искусственных листьев», осуществляющих реакцию фотосинтеза в условиях, которых не выдержало бы ни одно растение. С Купола в атмосферу потек кислород, а раствор в сетке из трубок, как древесный сок в гигантском листе, насытился молекулами сахара и понес этот сахар, сделанный из космического СО2, к краям Купола, в подземные хранилища.
Тогда пришли люди. Начали расходовать кислород и выделять углекислый газ, запустили биореакторы (глюкоза глюкозой, но без аминокислот и липидов не проживешь), собрали и подключили агрегаты, изготовляющие из раствора органики плитки рациона. Потом заработали другие биореакторы, для утилизации отходов. Одноразовая посуда превращалась в обрывки целлюлозы с примесью азотсодержащих молекул, та же судьба постигала одежду. Воду жаль тратить на стирку и мытье посуды, да и органику лучше везти с Земли в форме полезных предметов. По нескольку граммов с каждого участника проекта ежедневно, и вот уже поднимаются ростки в оранжерее… Сергей вспомнил анекдот про бартерный договор между Сэнгером и новым поселком астрофизиков на обратной стороне Луны и фыркнул, отвлекаясь от возвышенных мыслей. Анекдот кончался словами: «Зато дерьма у нас много!»
Все-таки было в этом что-то странно уютное. Как обустройство на стоянке в походе или в шалаше, в детстве. Вот здесь положим доску, это у нас будет стол, а тут будем спать. Натаскаем сена, дверь завесим эльфийским плащом, а на случай дождя накроем крышу пленкой… И в Сэнгере каждая полезная мелочь удивительно радовала душу, а неустроенность была предметом типично походных шуток. Кто его знает, может, и хорошо бы к этому привыкнуть?
А может, и нет. В палатке только потому уютно, что из нее можно вернуться в большой комфортабельный дом.
За спиной переговаривались.
– Ух, а вон и Пятно! Видите, над северным горизонтом, градусов двадцать вверх?
– О. Но это же не…
– Да! Это след от метеорита. Того самого, семьдесят шестого года. Там прозрачность так и не восстановилась. Говорили, метра четыре в поперечнике…
– Матерь Божья! Эрвин, какие ужасные вещи ты рассказываешь! – Сергею показалось, что Кэтрин только изображает испуг. Что-то в ней осталось от вчерашней плясуньи.
– Ничего ужасного, док. Он же не упал никому на голову, только повредил верхние слои Купола. А сильная утечка атмосферы нам не грозила, не более, чем через шлюз. Там герметизация происходит практически мгновенно.
– Но если бы ударил большой метеорит? – спросила Аруна. – Я имею в виду, по-настоящему большой, из тех, что создает километровые кратеры.
– А, моя дорогая, мы уже сидим в трехкилометровом кратере! – легкомысленно ответил Эрвин. – Как это говорится – бомба не падает в воронку от бомбы?
– На Луне падает, – это, разумеется, Йозеф. – Наш маленький кратер находится внутри большого.
– Йозеф, не пугай девушек. Все это было давно, сотни миллионов лет назад. И вряд ли повторится при нас. А уж если большой метеорит прилетит, на крайний случай, противометеоритные службы наконец отработают свой бюджет!.. Зося, а что вы делали, когда объявили учебную тревогу, помните, в прошлом году? У нас было так весело…
– Меня тогда еще здесь не было, – небрежно ответила Зося.
– О, так вы недавно прибыли?
– Недавно.
Сергей с трудом подавил желание оглянуться: как там с дистанцией?
– А я удивляюсь, отчего не видел вас раньше. Значит, эта радость вам еще предстоит.
– Глупость, а не радость, – проворчала Кэтрин.
– Не без этого. Но, знаете, в нашей ситуации есть и плюсы! – Эрвин цокнул языком, очевидно, изображая вставление кредитки в гнездо.
– Есть и другие преимущества, – серьезно сказал Йозеф.
– Приехали, – Сергей опустил тележку и сам соскочил на грунт, чтобы помочь сойти Кэтрин. Зосе и Аруне протянул руки Эрвин; Аруна оперлась на его руку, Зося – нет.
Зрелище, безусловно, стоило внимания. Зона в центре кратера оставалась неосвоенной, дорога шла по чистому реголиту. Воздушные потоки наметали его на полотно, и лунные песчинки сухо поскрипывали под ногами. Но главное – Столбы.
Их было семь: по углам шестиугольника и один в центре. Темно-серые, почти черные колонны, округлые, матово-гладкие, каждая метра полтора в диаметре, и друг от друга на расстоянии около десяти метров. Ничего особенного – если не считать того факта, что они подпирают небо.
Семь ровных вертикалей поднимались и поднимались, истончались в вышине, таяли в янтарном утреннем свете, и нельзя было сказать, стоя у подножия, упираются ли они в Купол или просто уходят в бесконечность, опровергать либо подтверждать Эвклида.
– Ух, – изрек Эрвин. – Какова их высота, Майк?
– Километр двести метров, около того. Но на последних пятидесяти метрах датчики, туда лазить действительно нельзя.
– Спасибо вам, Майк, – негромко сказал Йозеф. – Сам бы я вряд ли сюда выбрался.
– То ли еще будет наверху! – весело ответил Сергей. – Приступим?
Раздобыть шесть комплектов снаряжения, не привлекая ненужного интереса, было отдельной задачей, спасибо Зосе. Присев на край платформы, ученые натягивали прямо поверх легкой лунной обуви ботфорты с «гекконами» на стопах и коленях, застегивали ремешки на длинных, выше локтя, перчатках. Овальные накладки с микроворсинками на вид напоминали серую замшу, но если коснуться их голой рукой, ощущение было неожиданным: «гекконы» хватали за пальцы.
Сергей лично показал каждому, как надевать страховочную привязь с тросом – «надеваем лямки на плечи, как куртку, закрепляем нагрудный ремень, закрепляем пояс, застегиваем набедренные лямки…». Не было времени размышлять о том, как нехорошо он поступает минимум с тремя присутствующими.
– Я слышала, что надо закреплять страховочный трос где-нибудь наверху? – спросила Аруна. – Если человек сорвется, он на нем повиснет.
– В данном случае это было бы сложно, – Сергей картинно запрокинул голову к вершинам Столбов. – Но у каждого из нас есть трос, про смарт-магниты я уже рассказывал. Если вдруг кто-то начнет падать, подхватим.
Еще минут десять ушло на стреляние тросом, подвешенным к поясу на карабине, пока Сергей не убедился, что неофиты усвоили навык «прицелился примерно в сторону товарища и нажал на нужную кнопку». Эрвин попытался подтянуть к себе Зосю, и Сергей скомандовал подъем.
Сергей и Зося уступили начинающим столбы, с которых был лучше виден жилой сектор, как наиболее живописный, но Эрвин выбрал другой, сказав, что хочет взглянуть на промзону. Тогда Сергей полез на центральный столб, а Зося – на один из двух оставшихся, рядом с Аруной. Чтобы не напрягать голос, все нацепили гарнитуры от вифонов и включили «общий разговор».
Мундеринг – легкий вид спорта. В шесть раз легче земного болдеринга, в буквальном смысле слова. Плюс «гекконы», с которыми неважно, насколько сильные у тебя пальцы и есть ли за что ими хвататься. Сначала ты вспоминаешь, как смотрел на земные соревнования, и думаешь, что нипочем так не сможешь, потом очень стараешься, а потом лезешь вверх, насвистывая, в эйфории от собственной легкости и ловкости, ощущаешь себя Спайдерменом и не замечаешь, с какой скоростью удаляешься от земли. Медленнее, чем на лифте – но ненамного.
Лиловая ночная тень давно скрылась, Купол понемногу светлел, коричневый янтарь становился золотым. Сергей и раньше водил новичков на Столбы и был уверен, что баек ему хватит на все отпущенное время. Сначала он давал рекомендации по движению – «чуть медленнее… ритмичнее… не надо торопиться, у нас не соревнование…» Потом начал рассказывать о Столбах, работающих и резервных. Потом – о красотах, которые можно увидеть, если чуть-чуть повернуть голову. Только бы теперь никто из них не устал, не испугался и не запросился вниз. Устанут вряд ли, получасовой подъем – ерунда после наших обычных тренировок, но если до кого-то дойдет раньше времени, что они находятся в трети километра над грунтом без всякой страховки… – «Обратите внимание, сейчас виден пруд в ботаническом секторе! Вода золотистая, ха-ха, голубой она здесь не бывает ни при какой погоде…»
