Текст книги "Агентство "Иллюзия". Возлюбленная для бастарда (СИ)"

Автор книги: Елена Гуйда

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 21 страниц)

Глава 22

Покинуть сразу зимний сад я не решилась. Посидев какое-то время, занятая исключительно разглядыванием ненавистных фиалок, постаралась избавиться от ноющего чувства где-то в районе сердца. Не то чтобы для меня корыстность короля и уж тем более бастарда стали каким-то неимоверным откровением, но все же неприятно, когда тебе это разжевывают, как маленькой, с жалостью в глазах. Я вообще терпеть не могу, когда меня жалеют. Может, потому, что любая жалость в этом мире, обращенная на меня, никогда не была искренней.

Еще я злилась. Злилась на себя, на то, что, вопреки всем своим же запретам и правилам, позволила чувствам выкарабкаться наружу. Пробить толстую корку льда, давно покрывшего мое сердце. И теперь еще возмущена, что слабый росток в этом мире не встретило ничего, кроме холода, диких неистовых ветров и вечного снега.

А ведь всегда знала, что в отношениях между мужчиной и женщиной главное – холодный расчет. Ладно, непоправимого не случилось, потому нос повыше, взгляд похолоднее. И указать Стейну на тот самый пункт в контракте… Разум ехидно напомнил мне, словно только этого и ждал: «Если я захочу поцеловать женщину, то все, что сможет меня остановить – ее несогласие». Сердце болезненно сжалось, но в этот раз я волевым усилием шикнула на этот путающий мне все карты орган. Нечего!

Переведя дыхание, надела маску всегда уверенной в свой силе и неотразимости леди. А как иначе себя может чувствовать девица, отхватившая самого второго наследника престола? Почти богиней, никак иначе!

– Вас ожидает карета его высочества. Велел отправляться в его поместье и дожидаться его указаний, – держа в руках плащ и перчатки, уведомил меня поджидающий под дверью слуга.

Поджидал, вероятно, не первый час, потому как посмотрел с какой-то смесью укора и облегчения. На этот взгляд я отреагировала открытой улыбкой, позволила помочь надеть плащ и одним резким движением поправила волосы. Именно в этот момент из декольте выскользнул подаренный Стейном простенький на вид, но отнюдь не простой медальон.

Освальд совершенно невоспитанно уставился на украшение и замер. Интересно, что он такого увидел?

Я задумалась… и поняла один факт: медальон я все время прятала под одеждой, инстинктивно не выставляя его на всеобщее обозрение. И, судя по выражению лица слуги, поступала правильно.

Мне захотелось спросить, что уважаемый господин так внимательно рассматривает в районе, куда смотреть просто неприлично, но решила не портить отношения с прислугой. С прислугой в принципе никому не стоит портить отношения.

– Я готова, – вздернув бровь с явным нажимом произнесла я, натягивая перчатки.

– Конечно, – кивнул слуга, взяв себя в руки, но все еще одаривая меня недоверчивыми взглядами. – Прошу за мной, леди Дерсон.

И я шла, почти не замечая вычурной обстановки главного королевского крыла, на ходу кивая придворным. Взгляд невольно выхватил знакомый силуэт, и, лишь оставив его далеко позади, я поняла, что напомнил он братца Иррой… жаль, что не сестру.

Но развить мысль не получилось. Экипаж ждал меня у одного из многочисленных непарадных входов.

Мороз крепчал. Кучер откровенно ненавидел меня за задержку, что-то ворча. Отчего с губ срывались мелкие облачка пара.

– Удачи вам, леди Дерсон, – чуть поклонившись и мазнув еще раз по медальону взглядом, пожелал Освальд.

После взглянул на кучера, кивнул, вероятно, поздоровавшись, и испарился, не дожидаясь хоть какого-то ответа. Внутренний голос вмиг съехидничал: «Докладывать помчался!»

Ну и ладно. Я поспешила забраться в карету самостоятельно, захлопнула дверцу и, стукнув в стенку кучеру, откинулась на мягкое удобное сидение.

Экипаж тронулся. Мир, одетый в белое, замелькал в окошке. И я, чуть убаюканная мерным раскачиванием, не то задремала, не то очень глубоко задумалась.

И с одной стороны, мне требовалось побыть наедине с собой, но в то же время душу сковало холодом тревоги. А что если снова случилось что-то с артефактом? Не просто так же Стейн даже указания передал через слугу.

Память живо воскресила недавние события, бледное лицо Бенджамина, слова короля, и спать перехотелось окончательно. Что бы там ни надумал мой заказчик – цель была благородная. Это однозначно. Спасение мира и пожертвование собственной жизнью всегда выглядит героически и благородно.

И как бы я ни пыталась убеждать себя в собственной корыстности – хотелось помочь. Чем смогу. Ведь если древний артефакт указал на меня на том приеме, то значит, это точно в моих силах. Осталось выяснить, что именно нужно делать!

И как вообще возможно, что артефакт, который находится черт-те где, и, подозреваю, все возможные ходы к нему охраняются куда лучше, чем даже королевская семья, вдруг повредили? Как?

Ответ напрашивался закономерный, хотя верить в это не хотелось: тот, кто повредил артефакт, знал о его местонахождении и мог беспрепятственно пробраться к нему. А значит, был своим. Или настолько близким, что ему доверяли достаточно, чтобы вверить тайну артефакта. Или же настолько незаметным, что даже не озаботились скрывать от него важную информацию… И что если этот злоумышленник до сих пор находится в стенах дворца?

Вывод напрашивался пренеприятнейший – где-то в стенах дворца находился какой-то самоубийца, решивший, что миру лучше погибнуть, нежели оставаться под условно тиранией дома Кептингов. Мрак какой-то…

Но следующая мысль пронзила вспышкой молнии. У меня одновременно похолодели пальцы и бросило в жар. А почему я, собственно, решила, что люди, желающие разрушить защищающий королевство артефакт, – самоубийцы?

Методично годами добиваться цели, чтобы после просто погибнуть? Дурь какая-то! Другое дело, если ты знаешь, как сохранить свою жизнь в грядущей бойне!

Я замерла, боясь даже вдохнуть. Конечно, нужно обязательно понимать, как уберечься от тьмы, которая обрушится на мир. И главное, как потом все вернуть обратно.

Десять гоблинов мне в печенку! Вот почему они за мной следят, а не пытаются избавиться. Они ищут осколок, как и Стейн. Только королевская семья не желает допустить кровавый пир, а те, кого его величество назвал фанатиками, желают восстановить Сердце и завладеть королевством уже после всего. Когда в королевстве будет править хаос.

От этой догадки мне и вовсе стало плохо. Голова пошла кругом. Очень хотелось ошибаться, но что-то подсказывало – я права.

Жутко захотелось поделиться догадками с его незаконнорожденным высочеством. Я нетерпеливо выглянула в окно, чтобы оценить, сколько еще ехать до особняка, и прикидывая, есть ли там возможность связаться с ним. И застыла, едва дыша.

Открывшийся пейзаж мог быть где угодно, но не в столице. И осознание было ужасным – меня выкрали прямо из королевского дворца.

Пальцы похолодели от подступающего ужаса. Что-то подсказывало, что к моей внеплановой прогулке его высочество не имел никакого отношения. А больше как-то ни с кем встречаться не хотелось. Не в настроении я была. Вот такая девичья причуда.

Бросилась к дверце кареты, подергала за ручку, попытавшись открыть. Безрезультатно, что, в общем-то, закономерно. Не удивило и ощутимо шарахнувшее по пальцам заклинание. Не сильно, но так, чтобы усвоила – сидеть и не рыпаться. Да только дело в том, что я не собиралась ждать, когда за меня решат мою же судьбу.

Глубоко вдохнув и медленно выдохнув, я сжала руки в кулаки, беря под железный контроль эмоции. Это удалось не сразу, но все же удалось. Фантазия просто рисовала такие варианты развития событий, что лучше было взять себя в руки и действовать, а не раскисать.

Первым делом вспомнив о медальоне Стейна, сжала его в ладони, подумала о моем – в перспективе – спасителе.

Карета отреагировала на мое действие голубыми вспышками по темной обивке. Несложно было догадаться, что так она поглощала любые попытки отслеживания. Как и мои магические крики о помощи. Не хотелось бы быть категоричной, но интуиция подсказывала: это гоблиново средство передвижения блокировало любую магию.

Л-ладно! Попробуем иначе. Попыталась воскресить в памяти то жгучее желание догнать Стейна, когда он бросился вслед за человеком в черном. Именно оно открыло для меня путь по Гранями. Постаралась захотеть сбежать точно так же. Это было нетрудно, учитывая ситуацию. Для пущего эффекта даже самого бастарда представила. Многоликий в семи ипостасях! Хоть бы выйти на Грани, а там уже как-то да будет.

Но снова потерпела неудачу.

Перевела дыхание, отметив, что столица уже осталась позади. Странно, мне-то показалось, что путь занял не больше четверти часа, но судя по тому, на сколько нам удалось отъехать от Коира, поездка длилась куда дольше. Вероятно, какое-то портальное заклинание, а может, даже телепорт. Тут мне вспомнилось то чувство сонливости или глубокой задумчивости, что накрыло меня, едва села в карету, и поняла – меня дезориентировали. Скорее всего, попытались усыпить, но почему-то заклинание не подействовало в полной мере.

– Пр-роклятье, – процедила сквозь зубы, ощущая, как накрывает пока еще не выпущенная из-под контроля паника.

Сбросила плащ и стянула перчатки, откинув их на сидение рядом. На следующем выдохе активировала магические каналы. Они зазвенели от призванной магии и – видимо, с перепугу – проявились под самой кожей насыщенным светло-сиреневым свечением. Чем-то напоминая молнии. Кожа от этого начала зудеть, а после и жечь. Проверять, что будет дальше, я не решилась и шарахнула по двери заклинанием вскрытия любых замков. Вероятно, отчаяние сыграло свою роль, и в заклятие я влила столько сил, что голова пошла кругом, а жжение усилилось, завоняло паленой кожей. И приличной двери полагалось бы тут же слететь с петель или и вовсе разлететься в щепки. Но нет. Я снова подергала ручку – намертво закрыто.

Тем временем карета въехала в лес. Дорога после снегопадов оказалась не лучшей, потому скорость значительно уменьшилась. Но мне все равно это радости не добавило. Судя по сугробам – даже если выберусь, бежать будет сложно. Очень сложно.

К моему огромному разочарованию, непонятно откуда взялась еще и пара всадников, следовавших за каретой, словно конвой. Кучер выкрикнул что-то зло и остервенело даже. Карета ускорилась, а я взглянула на дверцу с такой ненавистью, что ей подобало исчезнуть исключительно от одного этого взгляда.

Кожу жгло. Я даже прикасаться к ней боялась. Все же мне не случалось ранее напитывать каналы таким количеством магии, и я теперь не была уверена, что мне это сойдет с рук. Но о последствиях я подумаю, если эта экскурсия по заповедному королевскому лесу для меня закончится не очень плачевно.

В голове, как назло, не рождалось ни единого приличного плана побега. Кроме как попытаться атаковать, когда прибудем. Так хоть покорной жертвенной овцой не буду, умру с достоинством.

Я снова пропустила сквозь себя магию, позволив каналам напитаться энергией. И едва не взвыла от боли, когда сила хлынула по телу. На глаза навернулись слезы. И я поняла, что следующее заклинание будет самоубийственным. В лучшем случае безвозвратно сожжет каналы. О таком нам рассказывали, напоминая каждый раз четко взвешивать и призванную энергию, и силу заклинаний.

Карета качнулась, резко остановилась. Заржали лошади. Раздался звон металла и засверкали вспышки заклинаний. А я толком не могла даже рассмотреть все это сквозь пелену застилавших глаза слез и, стиснув до хруста зубы, упрямо напитывала каналы магией.

Все стихло так же вдруг, как и началось.

Дверца рывком распахнулась, и появившийся в проеме мужчина не получил моим почти предсмертным заклинанием только потому, что для активации было все еще недостаточно энергии.

– Любимая, скажи, куда это ты без меня умчалась? – вкрадчиво и как-то слишком натянуто полюбопытствовал мужчина, я сморгнула слезы, по-прежнему не веря, что мне не послышалось, и только после отпустила магию.

Но легче почему-то не стало совсем.

– Где тебя носило, дорогой? – отчаянно пытаясь сохранить хоть какое-то самоуважение, спросила я.

Даже улыбнулась. Но Стейн почему-то моего веселья не разделил. Выругавшись сквозь зубы, он влетел в карету, взял меня за руку, откинул растрепавшиеся волосы. И я даже не отреагировала, ощущая накатывающую слабость и темноту.

– Не смей спать, Адалинда! – велел Стейн таким тоном, словно желал сейчас же придушить кого-нибудь. Чуть громче отдал указания: – Крис, выживших в застенки, сам с ними поговорю. Карету в лабораторию.

И уже мне:

– Только не спать. Слышишь, ты должна оставаться в сознании.

Подхватил меня на руки, прижав к груди. И дальше я слышала только биение его сердца – гулкое, неровное. Но каким-то неведомым чутьем поняла – мир ринулся на нас. Мы ступили на Грани.

Глава 23

Казалось бы, вот и позади мое похищение, расслабься и радуйся. Но все получилось как-то наоборот. Может, потому, что интуиция вопила, что это далеко не конец. А может, просто передалось напряжение Стейна. Оно было во всем – в голосе, движениях, шумном рваном дыхании и даже в биении его сердца. И в том, как он ко мне обращался. Не «дорогая», «любимая» или как-то так же чуть насмешливо, словно играя. А просто по имени. Нежно, но в то же время с какой-то болью. Такой болью, что сомнений не было – дело плохо. Однозначно и бесповоротно.

А вот страшно почему-то не было. Было горько. Я растратила свою жизнь, добиваясь чего-то, считая, что вот потом буду жить, обязательно буду. И не учла главного – потом может не наступить. Нет, я догадывалась, что подобный вариант имеет место быть. Мы не раз обсуждали это со Сьюзан. Но что скрывать? Я не верила, что со мной подобное может случиться. Точнее… надеялась, что не случится.

Я не поняла и не увидела, а скорее ощутила, что мы уже не на Гранях. Мы вообще непонятно где. Стейн уложил меня на что-то мягкое, предполагаю – кровать. По ощущением – тепло и спокойно. Посмотреть – не получалось из-за темноты. Не сумерек, не полумрака. А полной темноты.

Признаюсь, особого интереса по поводу места, где мы оказались, проявить я была в этом состоянии просто не способна. До меня отчетливо дошло – я слабею. С каждым мгновением, с каждым вздохом, с каждым ударом сердца. Сил все меньше.

– Не спи, Адалинда. Мы сейчас все исправим, – жестко и четко.

Командовал. И если раньше я бы точно возмутилась, хоть мысленно, то сейчас мне стало легче. Возьму и совсем ненадолго переложу все ответственные решения на Стейна. И не ответственные тоже. Он мужчина – пусть развлекается самым привычным для него делом.

– Сейчас. Я быстро, – проговорил Бенджамин.

И я скорее ощутила, чем даже поняла, что он оставил меня одну. И, несмотря на то, что в этом месте было тепло, меня пробил озноб. Снова начали зудеть обожженные каналы. И не просто зудеть – они разгорались, как если бы на остывшие угли бросили горсть щепок, и они начинали тлеть. Я отчетливо поняла, что достаточно одного лишь дуновения ветерка, чтобы они вспыхнули и сожгли все вокруг. В моем случае – это магия. Чуточку магии – и я сгорю.

Даже в таком состоянии я задалась вопросом – как? Как такое возможно, чтобы от одного заклинания я почти выгорела? Ну не рассчитала силу, с кем не бывает. Максимум отделалась бы головокружением. Но не выгоранием. Не так! А так – ударила по карете и… карета меня попыталась усмирить. Скорее даже… поглотить.

И подумать бы над этим. Но вернулся Стейн. Зажегся очень мягкий оранжевый свет, а все равно больно резануло по глазам.

Я едва смогла рассмотреть невысокого старичка в очень странной мантии. И только чуть позже до меня дошло – не в мантии. Это был домашний халат. Словно этого человека только-только выдернули из дома, даже не дав возможности переодеться.

Старик склонился надо мной, внимательно осмотрел, коснулся кожи где-то между ключиц, и по телу пробежался холодок. И по его поджавшимся губам стало понятно – шансов мало. Если вообще они есть.

– Делайте то, что потребуется! – процедил застывший в шаге от кровати Бенджамин, тоже оценив выражение лица осматривающего меня мага примерно как и я.

– Я не справлюсь сам. Нужно напитывать и удерживать ее каналы, пока я буду их восстанавливать и стабилизировать, – растерянно заговорил старик. – Ей…

Моя рука оказалась в руках Стейна, и, кажется, он даже опустился на колени, потому что его лицо было очень близко.

– Делайте, что требуется, – повторил, – я буду вам ассистировать, – и уже мне: – Линда, будет больно, – и в глазах его полыхнуло что-то такое, от чего мне стало и вовсе не по себе. Ему было больно сейчас. Почему? Это другой вопрос, но ему точно было больно сейчас. – Но… если ничего не сделать…

– Справлюсь, – каркнула я.

Именно каркнула. Голоса не было. Осталась какая-то странная смесь хрипа и треска. Больно было остро, до слез. Но плакать я буду, если выживу. А пока я намерена сражаться.

А дальше была боль. Она сжигала меня заживо. Я растворялась в этом огне, сама превращаясь в пламя. Я кричала, срывая горло, и оглохла от собственных криков. И точно могу сказать, что никогда не ощущала ничего подобного.

Теперь я знала, как выглядит наказание грешников.

Каждое прикосновение благообразного старичка превращалось в пытку каленым железом. И я уже давно потеряла ощущение времени, пространства, себя самой.

Остались только ладони Стейна, крепко сжимающие мою ладонь, и его голос.

Магия, наполнявшая каналы, рвалась прочь, она была чужда мне. И я даже не пыталась ее удержать. Удерживал ее кто-то другой, взявший полный контроль над моим телом. И я ненавидела его всей своей душой.

– Еще немного, Линда, – шептал Бенджамин, – Еще совсем чуть-чуть.

– Почти закончил, – кряхтел старик, продолжая свои бесконечные пытки.

Многоликий в семи ипостасях, я ненавижу этого палача.

– Ну, вот и все, – устало произнес старик.

Правда, я этого не ощутила совсем. Мне казалось, что я превратилась в одну сплошную кровоточащую рану.

Не сразу осознала, что Стейн поднял меня на руки и спустя несколько сумасшедших ударов сердца опустил в прохладную воду, устроив голову на бортике и подложив что-то мягкое под шею.

И сразу стало легче. Боль не ушла полностью, но я уже не горела заживо. И боль продолжала уходить, словно смываемая прохладной водой.

Я даже смогла, хоть и с огромным трудом, разлепить веки. Кое-как поднять голову. Лучше бы и дальше сидела с закрытыми глазами. Потому что из одежды на мне не было ничего. И пусть мне и было стыдно, шокировало меня другое. Руки, ноги, живот – все мое тело было в шрамах. Жутких, чем-то похожих на разветвление молний на небосклоне. И выглядело это… ужасно. Это что такое со мной произошло вообще, чтобы оставить такие шрамы?

– Никакой… магии, – тяжело дыша, давал наставления старичок. Его голос охрип и доносился из соседней комнаты, но я прекрасно слышала, о чем речь. – Нам удалось избежать выгорания… но… мисс необходимо поберечься… фуф… Стар я стал уже для такого, мистер Стейн. Боюсь, повторить подобное мне не под силу. Фуф… – и снова вернулся к наставлениям: – Любая магия ей сейчас вредит. Несколько дней точно. Для ускорения выздоровления можно использовать настои. Обезболивающие в том числе. Но никаких заклинаний.

Дальше – отчетливый скрип пера, потом – стула.

– Не стоит меня переносить, мистер Стейн. Боюсь, это не самым благоприятным образом сказывается на моем и без того не лучшем здоровье. Но буду благодарен за шляпу, плащ и карету.

– Миссис Колер позаботится, чтобы вы получили все необходимое, – ответил Стейн. – Благодарю, мистер Вайрон.

– Всегда рад оказать посильную помощь, – вздохнул целитель. – Берегите свою даму сердца. Такие операции даже раз в жизни провести – большая удача. Всего доброго.

– Всего хорошего.

И не успела дверь за целителем закрыться, а Стейн уже вошел в ванную. Нормальная воспитанная мисс даже на смертном одре возмутилась бы таким вопиющим нарушением ее личного пространства и попранием ее девичьей чести. Но мне откровенно было плевать. На стыд просто не осталось сил. Я лишь взглянула на Бенджамина, выглядящего так, словно это его пытали целую бесконечность, и снова прикрыла глаза, ощущая, как на глаза наворачиваются слезы.

Слава всем богам, Стейн не пытался меня утешить, не говорил, что все будет хорошо… Он просто молча извлёк меня из ванны, завернул в мягкое пушистое полотенце. Просто вытер, натянул на меня халат, поддерживая под руку. Это хорошо, потому что сама бы я на ногах не устояла. А затем снова уложил на уже перестеленную кровать.

– Если еще что-нибудь… – начала миссис Колер, и когда только успела и целителя отправить и кровать постелить. но тут же умолкла под тяжелым взглядом Стейна и вышла из комнаты, тихонько притворив за собой дверь.

Я без особого интереса взглянула на добрую женщину. На ней лица не было. Она старалась даже не смотреть на меня, губы дрожали, словно в попытке сдержать истерику, кожа сверх меры бледна… О, да, она слышала мои крики. И, кажется, впечатлилась на всю оставшуюся жизнь.

Не дождавшись указаний, и тетушка Сильва выскользнула из комнаты.

Стейн взял меня за руку, точно так же, как совсем недавно, осторожно коснулся пальцев губами и после произнес мягко, но мне показалось, что слова ему даются невероятно тяжело:

– Тебе необходимо поспать.

И, может, я и не хотела, но глаза сами собой закрылись, и сознание провалилось в кромешную тьму. Слава святой Агнессе – без боли и огня..