Текст книги "Своя гавань"

Автор книги: Елена Горелик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 25 страниц)

Одним словом, два дня спустя «Орфей» и трофейный испанский галеон бросили якорь у острова Ваш.

Испанцев заперли в трюме «Орфея», а дона Рикардо Причард незамедлительно вызвал на приватную беседу. Перетереть сумму выкупа. И, пока Галка припрягла парней чинить разбитый румпель галеона, капитан излагал испанцу свои аргументы. Дон Рикардо не без раздумий и торга согласился внести за свою персону пять тысяч песо – мол, извините, я скромный отставной офицер на службе у торгового дома, больше всё равно не наскребу – но когда речь зашла о девочке, переговоры зашли в тупик. Испанец заявил, что не уполномочен принимать какие-либо финансовые обязательства за своего хозяина, дона Лукаса Эрнандеса из Санто-Доминго. Причард хоть и не был юристом, сразу смекнул, куда тот клонит.

– Обязательства, – усмехнулся он. – Дон Рикардо, я не торгаш, и не кучу барахла твоему дону Лукасу купить предлагаю, а жизнь его дочери. И это не деловое предложение, а требование. Вы, как военный человек, должны понимать разницу.

– Что ж, назовите сумму, – сдался испанец.

– Сорок тысяч песо. И если твоему хозяину дорога жизнь единственного ребёнка, он заплатит.

Испанец промолчал: проклятый пират рассчитал верно. Конечно, дон Лукас не придёт в восторг от известия о смерти жены. Скорее всего, будет в большой печали – жену он любил, и отправил её с дочерью в Гавану именно потому, что опасался нападения пиратов. Ведь не зря же ходят слухи, будто Морган снова собирается напасть на какой-нибудь испанский город, а Гавана не покорялась ещё никому. Зря отправил. Эти английские собаки куда более многочисленны и наглы, чем он думал…

– Я мог бы быть посредником между вами и доном Лукасом, – без особенного восторга проговорил испанский капитан. – Если, конечно, вы хоть сколько-нибудь мне доверяете.

– А куда вы денетесь, дон Рикардо? – хмыкнул англичанин. – Если вы не привезёте пять тысяч за себя и сорок за девчонку, вы сами может быть и спасётесь. А её не спасёт даже эта отчаянная оторвиголова, которой я может быть подарю ваш очаровательный галеон. И ответственность за смерть ребёнка мы с вами поделим поровну, о чём дон Лукас Эрнандес, я думаю, известится в обязательном порядке.

Такая перспектива испанца совсем не радовала, и он молча кивнул.

– Вот и хорошо, – Причард взял из костра горящую веточку и запалил трубку. – Можно считать наш договор вступившим в силу. Эй, Жак! – крикнул он боцману. – Проследи, чтобы сеньора отвели обратно на борт!

Галка уже гуляла на берегу. Побродила, шлёпая босыми ногами по воде, подышала воздухом, в котором причудливо смешались запахи моря и суши. Но лишний раз сталкиваться с Причардом её не тянуло, и на то была масса причин. Вдаваться в подробности не стоит, главное, что Галка сейчас больше всего на свете хотела оказаться на необитаемом острове. Месяца эдак на два… Море было спокойным, волны лениво всовывались на бережок, чтобы так же лениво уползти обратно. Галка, набрав камешков, швыряла их в воду. Давняя, хорошо забытая детская забава. Помнится, они с батей любили пускать камешки «блинчиками» по воде – у кого дальше проскачет по поверхности…

– Галя.

Галка обернулась. Владик. Непривычно задумчивый, можно даже сказать, печальный. Здорово оброс за эти полгода, но за собой старается следить. По крайней мере, бреется раз в три дня, а не в три месяца, как многие тутошние аборигены. А длинные волосы в семнадцатом веке вообще в большой моде.

– Что, Влад? – мрачно проговорила Галка.

– Не понял, что за депресняк? – невесело усмехнулся «братец». – Ты ж у нас теперь в капитаны вышла. Можно поздравить.

– Нашёл с чем поздравлять… – вздохнула Галка.

– Думаешь, это ненадолго? – Влад сделался серьёзным.

– А на кой кэпу конкуренты? Конечно, ненадолго, – девушка принялась чертить большим пальцем ноги завитушки на мокром песке. – Да и не нужен ему такой тихоход в эскадре, он же не купец.

– Слушай, Галь, – Владик на всякий случай огляделся – нет ли кого ещё рядом. – Я ж не просто так побазарить пришёл. Тут такое дело… В общем, четверо новичков сговорились тебя убить.

– Дружки Мэтьюза, что ли? – хмыкнула Галка. – Блин, нашли за кого страшную мстю устраивать. Ну, ладно. Как говаривал незабвенный капитан Блад, кто предупреждён, тот вооружён. Сам-то будь осторожен, ты ж мой брат всё-таки.

– Помню, как же, – едко усмехнулся Владик. – Ладно, давай по следующему пункту поговорим.

– Это по какому же?

– Насчёт малявки. Кэп собрался взять за неё выкуп.

Галка нахмурилась. Выкуп за пленного – нормальное дело, особенно среди пиратов. Но в этом случае брать выкуп за ребёнка, когда сам же виновен в гибели его матери… Неудивительно, что испанцы так ненавидят джентльменов удачи… Галка понимала, что не может претендовать на лавры соломинки, переломившей хребет верблюду. Она одна. Одна – против неписаных законов Берегового братства. Но поступить сейчас согласно этим законам – значит, предать себя.

– Посмотрим, – неопределённо проговорила Галка. – Тут надо будет действовать осторожно, не только восток у нас дело тонкое.

– Знаю. Потому и решил тебя предупредить. Экспромты у тебя тоже неплохо получаются, но тут как бы лучше заранее… В общем, ты меня поняла.

Чего уж тут непонятного? Галка кивнула, подавив тяжёлый вздох. Оптимистичных мыслей было что-то маловато, сплошной пессимизм. Вляпалась же она в историю… Кэп видит, что в команде появился неформальный лидер, и поделать в этой ситуации может только одно: подорвать авторитет этого лидера. Любыми путями. Впрочем, с кораблевождением – не без километра сгоревших нервов и головной боли – Галка кое-как управилась. Плюс один балл ей в актив. Но вот история с девочкой-испанкой может стоить ей изрядного количества минусов, если повести себя неправильно. Если испанцы ненавидят пиратов, то пираты тоже не имеют особых причин сильно любить благородных сеньоров. Так что нужно будет ещё изрядно повертеться, отвечая на неизбежные и не слишком приятные вопросы команды. Пиратская демократия, как-никак.

Что ж, Галке, выросшей в условиях почти такой же пиратской демократии, но возведенной в ранг государственной политики, было не привыкать…

Долго Галке ждать не пришлось. Неприятности начались вечером того же дня.

«Спусковым механизмом» этих самых неприятностей стало объявление, сделанное Причардом. Кэп, как полагалось, рассказал команде, сколько добра взято на трофейном корабле и сколько тысяч песо назначено в качестве выкупа за пленных. Общая сумма добычи вызвала волну радостных возгласов: восемьдесят тысяч песо, с одного рейда! Да такой куче денег позавидовал бы сам Морган! Правда, сорок пять тысяч из этих восьмидесяти ещё нужно получить, но куда испанцы денутся? Если дон Рикардо хочет жить, ни от кого не прячась, он и за себя денежки привезёт, и за девчонку. Тут и вправду команда весьма нелестными эпитетами помянула двух мерзавцев, отправленных Галкой прямиком в ад. Купец, судя по всему, очень богатый, и мог бы раскошелиться ещё тысяч на сорок за любимую жену. Ну, да ладно, содеянного не исправишь. Придётся довольствоваться выкупом за девчонку – как, подытожив мнение команды, заявил дядька Жак.

– Выкуп за девчонку… – хмыкнула Галка, понимая, что пришёл момент вмешаться. – А вам не кажется, братва, что это не та ситуация, когда выкуп уместен? Девчонка-то, считай, жизнью матери откупилась – цена, дороже которой ничего не придумаешь.

– Ну, Воробушек, ты и сказанула! – заржал Билли. – У тебя денежки лишние завелись, что ли?

– Всё верно, выкуп за испанцев – святое дело! – загалдели пираты.

– До поры, до времени, – неожиданно гаркнул Жером, перекрыв поднявшийся гам – голосище у него был под стать его габаритам. А настроение в последние пару дней капитально испортилось. Меченого даже стали замечать в подпитии, что он обычно позволял себе только в порту. – Не по-людски это всё.

– Что ты хочешь этим сказать, Жером? – недобро прищурился Причард. Он ещё терпел Галкины выходки, но когда кто-то из команды соглашался с её мнением, начинал раздражаться. – Ага, ты у нас вдруг решил благородным заделаться, навроде нашего штурмана. Девка сопли распустила? Ну так ведь она девка, ей это по чину положено…

– Никаких соплей, кэп! – возмущённо воскликнула Галка. – Ты, помнится, частенько изволил разглагольствовать о справедливости. А когда доходит до дела, что выясняется, что твоя справедливость крива на один бок и слепа на один глаз! Да, испанцы ещё те ребятки. Да, я готова рубиться с ними, как и все вы! Но я никогда не воевала с детьми, и не собираюсь этого делать в будущем!

– Девчонка-то испанка, – хмыкнул Жак.

– Испанка, – кивнула Галка. – А чем она хуже твоей Жанетты? И для меня она прежде всего ребёнок, у которого на глазах убили мать. Так что если ты, кэп, и возьмёшь за неё деньги, то знай – моей доли в них нет… Чего рожу перекосил? Радоваться должен. Тебе же больше достанется.

– Моей доли там тоже нет, – буркнул Жером. Негромко, но зло выругавшись по-французски, он растолкал пиратов и пошёл в сторону берега, к вытащенным на песок лодкам.

– Боюсь, капитан, что я вас тоже огорчу, – спокойно проговорил Эшби. – Алина права. Человек, имеющий хоть каплю собственного достоинства, не станет пользоваться деньгами, полученными в такой ситуации.

– Чистеньким хочешь остаться? – зло рыкнул Причард. – Ну, да что с тебя взять: благородное воспитание, оно ж неизлечимо… Ладно, девка права: нам больше достанется. Правда, парни?

Обычно подобные заявления вызывали всплеск радостных криков. Деньги есть деньги. Не ради них ли пираты идут на смерть? Но что-то в этот раз всплеск получился каким-то…тусклым. Галка пользовалась уважением большинства команды, и её мнение братва всё-таки принимала в расчёт. А тут такой демарш! Значит, кэп и впрямь делает что-то не так? А Галка ещё и подлила масла в огонь.

– Дураков здесь, я надеюсь нет, – холодно усмехнулась она. Её голосок, внезапно зазвучавший закалённой сталью, почему-то заставил присутствующих умолкнуть. – И все всё поймут правильно, без кривотолков… Золото золотом, а есть вещи и поважнее. Все мы, выбравшие нелёгкий промысел на морских дорожках, должны уважать право капитана на принятие решения. Иначе мы не команда, а сброд. Только есть на свете некие законы, нарушать которые я бы не советовала никому. Даже капитану.

И, развернувшись, ушла следом за Жеромом.

– Бред какой-то! – вспылил Причард. – Розовые сопельки читавшей слишком много книжек барышни, чёрт бы её побрал!.. Ну, что уставились! Завтра она сама придёт и спросит, где её доля!

– Я так не думаю, – сказал Эшби. – Ещё раз прошу меня извинить, капитан, но в этом вопросе наши мнения не совпадают… Спокойной ночи, сэр, – Джеймс позволил себе саркастическую усмешку. И ушёл. Всё в том же направлении.

Билли наблюдал весь этот спор с выпученными от удивления глазами. Бывший вор-домушник, а теперь пират, он даже представить не мог, что есть на свете люди, для которых золото – не главное. И которым не всё равно, за кого и когда брать выкуп. Но были два обстоятельства, по которым он, подав одну реплику, больше не вмешивался в разговор. Во-первых, он был без преувеличений умный парень. Во-вторых, Галка для него стала сестрой. Тоже без преувеличений. И он-то знал, что она никогда ничего не делает просто так, без какой-либо цели. Что она ещё выдумала? Хотя, может и впрямь она упёрлась из-за малявки. Материнский инстинкт, или что-то в этом роде. Но последние её слова заставили Билли крепко задуматься. Рано лишившись родителей, он не получил вообще никакого образования. Ни светского, ни церковного, только улично-воровское. И к протестантской церкви Билл причислял себя лишь в силу традиции, в пику испанцам-католикам. Он и сам отлично сознавал, что христианин из него никакой – в отличие от большинства его современников, дружно воображавших, будто нет на свете более угодных Создателю людей, чем они. Но намёк в Галкиных словах был довольно прозрачный. Им, джентльменам удачи, не с руки гневить Господа. Кому ещё помнить об этом, если не капитану?

– Как по мне, так в самом-то деле, кэп, подумал бы ты насчёт девчонки, – Билли сообщил всем собравшимся своё мнение – а его тоже уважали, за ум и опыт в морском деле. – Возьмём сейчас эти сорок тысяч, а потом выйдет, что они прокляты, и удача от нас отвернётся. Я Алине верю, у неё на эти дела такое чутьё, какого я сроду ни у кого не видел. Лучше перетоптаться без этих чёртовых денег сейчас, зато потом возьмём их у испанцев сторицей.

– Ты ещё меня учить взялся, засранец? – окончательно взбеленился Причард. – Да я уже знал, что такое слово капитана, когда мать тебя ещё лопухами подтирала! Сказано – берём деньги за девчонку, значит, берём! А если ты такой же умный, как эти трое, то тоже останешься без своей доли!

– Ну, и чёрт с ней, – Билл презрительно сплюнул на песок. Капитан капитаном, но «засранец» – уже перебор. – Проживу и без этих денег.

Причард уже не кипятился. У него на глазах происходило что-то странное. Чтобы кто-нибудь когда-нибудь отказался от своей доли? Такого он не то, что не видел – даже слыхом не слыхивал. А тут сразу четверо. В другой ситуации он бы уже велел запереть этих героев в трюме, по соседству с испанцами. Но только не сейчас. Потому что против него пошли двое лучших матросов, штурман и девчонка, принесшая ему удачу. Да и среди собравшихся он уже наблюдал кислые рожи и слышал весьма неприятные словечки. Мол, а может, права девка-то? Бог ведь всё видит… Точку в этом, так сказать, собрании поставил индеец. Чёрт его знает, почему он до сих пор ходит с ними. Даже имени его толком никто не мог выговорить. Тем не менее, он был одним из лучших бойцов на «Орфее». И настолько редко раскрывал рот, чтобы вымолвить человеческое слово, что капитан даже невольно вздрогнул, услышав его голос.

– Нельзя дети убивать. Духи сердиться, – индеец говорил на ломанном английском языке. – Духи посылать плохой ветер и злой человек. – И повторил, словно гвоздь забил: – Нельзя.

– Тьфу… – Причард мысленно проклинал девчонку, устроившую этот тихий бунт, но отступить в его положении значило признать своё поражение. – Чистоплюи хреновы, откуда вы только взялись… Завтра утром испанец отправится за выкупом. Ждать будем две недели. Если не явится – девчонке голову с плеч, чтоб не мучилась. Если явится с выкупом – поделим денежки. А если с береговой охраной – пустим их на дно. Это моё последнее слово. Все слышали? Марш спать. Вахтенным смотреть в оба.

«Убил бы проклятую тварь! – думал Причард, вспоминая наглую девку. – Так ведь и правда она удачу приносит. Если убью, парни меня самого, чего доброго, вздёрнут… Нет, тут нужно действовать похитрее».

Жером пил. Прямо из горлышка, не закусывая. Насколько Галка его знала, Меченый никогда ромом не злоупотреблял, а в море и подавно всегда бывал трезв, как стёклышко. А тут сорвался. С чего бы? Галка должна была это знать: слабое место члена команды может стать слабым местом всей команды, и лидер – формальный или неформальный, неважно – должен был учитывать всё. До самых незначительных мелочей.

Галка подсела к французу и молча протянула ему руку. Жером, невесело хмыкнув, осторожно пожал маленькую, огрубевшую от корабельной работы ладошку.

– Спасибо, братец, – негромко сказала Галка.

– Не за что меня благодарить, Воробушек, – хрипло отозвался Жером. – Я не мог поступить по-другому.

– Значит, есть причина, – Галка намеренно произнесла это не в вопросительном тоне. – Знаешь, когда ты высказался, многие парни просто челюсти на пол пороняли. Видать, не ждали…

– …что среди них окажется белая ворона, – Жером снова отхлебнул из бутылки. – А мне не привыкать. Как и тебе.

– Но ты говорил это не со злостью, а с болью.

– С болью? – меченая рожа Жерома перекосилась в едкой усмешке. – Пожалуй, да. А знаешь, отчего эта боль-то? Давно вижу: что испанцы, что свои – один хрен. И поделать с этим ничего не могу, и деваться уже некуда.

Он одним длинным глотком допил ром и отшвырнул пустую бутылку… Галка заметила подходившего к ним Эшби – видать, тоже подался в оппозицию к капитану – а Жером ничего уже не замечал.

– Мне семнадцати ещё не было, когда напали испанцы. Среди ночи, – глухо заговорил он, глядя себе под ноги. – Отец с братом за ружья успели схватиться, да выстрелить уже не получилось. А меня тюкнули по темечку и вязать начали. Мать взяла топор – а женщина она была рослая, крепкая – и давай донов охаживать. Двоих насмерть зарубила, пока её скрутили. А потом… они разложили её на дворе, и все по очереди… А меня смотреть заставили… Потом горло ей перерезали, а нас, пленных, увели за собой… За год на плантации только я один из всех наших выжил. Затем сбежал, добрался до французских владений на Эспаньоле, пристал к буканьерам, а там и на Ямайку подался. Думал с испанцами поквитаться… Поквитался-то я с ними здорово, счёт давно в мою пользу. Только свои вели себя не лучше донов. А назад дороги уже нет… Вот так-то, Воробушек.

Галка положила ему руку на плечо. В самом деле, Жером по меркам пиратской эпохи был белой вороной. Как и она. Но с ней-то всё понятно: пришелец из иной эпохи – о чём никто, кроме Влада, пока не знал – а этот француз? Плоть от плоти своего времени, и всё же…

– Так вот почему ты такой скисший был, – понимающе проговорила Галка. – Только знаешь что… На твоём месте мало кто поступал бы, как ты. Многие просто озлобились и стали ещё хуже тех испанцев.

– Кто-то же должен быть умнее, – Жером пошарил руками около себя, но, не обнаружив рома – видно, хмель всё-таки ударил ему в голову – тяжело вздохнул. – Да только умным у нас быть трудно. А если б я ещё книжки читал навроде тебя, то вообще бы свихнулся. Наверное.

Эшби, присевший у бортика лодки, молча слушал исповедь Жерома. То, чему этот парень на днях стал свидетелем, разбудило страшную память о его прошлом. Отсюда и ром, и скверное настроение, и конфликт с капитаном. В самом деле, белая ворона. В команде были люди с похожим прошлым, но никаких признаков душевных терзаний за ними не замечалось. Личности были не столь сложные, как Жером – полуграмотный лесоруб из Французской Эспаньолы, но очень умный и подающий большие надежды парень. Эшби даже говорил – заглазно, понятно – мол, быть ему капитаном, если подучится немного и опыта наберётся. Но до этого ещё следовало дожить. А в данный момент речь шла о том, каково человеку снова и снова переживать страшную гибель собственной семьи. Но Галка… Неужели и ей довелось пережить нечто подобное, если она даже способна потерять контроль над собой?

– Ну, а ты? – Жером словно подслушал мысли штурмана и хмуро воззрился на девушку. – Тебя тоже это стороной не обошло, если ты этого типа на куски покромсала за испанку?

– Обошло, – ровным голосом ответила Галка.

– Ну, может, не тебя – хотел бы я посмотреть на придурка, который бы рискнул тебя силой ломать – а кого-то из твоей родни? Или подружку?

– Да нет, Жером, и меня, и родню, и друзей моих это и вправду стороной обошло, – Галка слабо улыбнулась. – Только я…ненормальная. Когда при мне сильный изгаляется над слабым, я зверею. И мне пофиг, кого в этом случае разбирать на запчасти: испанца, француза, англичанина или…соотечественника.

Джеймс взглянул на неё сперва удивлённо, а затем понимающе. Но ничего не сказал. А тем временем к ним, любовавшимся закатом, подошли ещё двое.

– Ага, – хихикнула Галка, узнав их в сумерках всего лишь с нескольких шагов. – Полку диссидентов прибыло. Ну, с Владом всё понятно, мы с ним единомышленники по большинству вопросов. Но ты, Билли… Как ты мог огорчить нашего славного кэпа?

– Да вот так, – хохотнул Билли, подсаживаясь рядом с ней. – Ничего, ему полезно – как ты говоришь.

– Выпить бы по этому случаю, – сказал Жером.

– Я сейчас принесу, – Владик, не успев усесться, тут же поднялся – сбегать за выпивкой.

– Погоди, брат, ещё не вечер, – Галка уже улыбалась, предвидя последующие события. Зря она, что ли, устроила этот демарш? Причард сделал большую глупость, оставив её на борту «Орфея»…

Крепкая жилистая фигура Старого Жака заслонила собой свет дальнего костра, словно материализовавшись из ночной темноты. Этот старый пират пользовался неподдельным уважением команды, и парни сразу притихли.

– Ну, – боцман упёр кулаки в бока и хмуро воззрился на девчонку. – Теперь, я надеюсь, ты объяснишь, какого чёрта устроила этот балаган?

– Какой балаган, дядюшка? – Галка сделала вид, будто не поняла, о чём он.

– А такой, – фыркнул старый француз. – Что ещё за новости? «Не буду деньги брать, так нельзя…» Девчонка – приз. А за приз берут деньги, так всегда было и всегда будет! Не тебе законы менять!

– Может, и не мне, – согласилась девушка. – Только знаешь, дядюшка… Поставь себя на место испанского папаши. Не дай Бог, конечно, чтоб такое на самом деле, но всё же… Вот что бы ты сказал, передавая деньги посреднику?.. Я не сильно ошибусь, если предположу, что ты при этом сказал бы: «Передай им эти деньги, будь они прокляты!» С чувством бы сказал. С большим и сильным.

– Ну и что? – Жак как будто малость поумерил свой гнев. Ни дать, ни взять, включил воображение. – Думаешь, другие доны благословляют денежки, которые мы вытаскиваем из их сундуков?

– То совсем другое. А ты проверь, много ли зажилось на свете дураков, которые убивали родителей и брали выкуп за детей, угрожая отрезать им головы в случае неуплаты? Я тут кой-каких историй наслушалась, – девчонка продолжала гнуть свою линию. – И у себя дома тоже… Нет, дядюшка, ты как хочешь, а я свою удачу не дам по ветру развеять. Кому охота – может брать те проклятые денежки. Пусть потом на себя и пеняет. А я не возьму. И другим не советую.

– Сестра дело говорит, – глухо сказал Влад. – Поверил бы ты ей, дядька Жак. У неё такой нюх на эти дела, что и дома всем было завидно.

Боцман недоверчиво крякнул, но промолчал. И, так же, ничего не сказав, отправился обратно, к команде.

Галка не очень хорошо видела в темноте, но четыре фигуры в сторонке не заметил бы только слепой. Пока шёл разговор с Жаком, эти четверо топтались в сторонке. Видимо, чего-то выжидали. И вот боцман ушёл. Зато все прочие остались. И четверо – наверняка, дружки покойного Мэтьюза – убрались несолоно хлебавши.

Уже по темноте к невесёлой компании присоединились Дуарте и Пьер.

– Чёрт, мы только что с вахты, и выясняется, что такое зрелище пропустили! – смеялся Пьер. – Ну, давай, Воробушек, рассказывай, что там да как. А то парни уже такого наговорили – страшно слушать.

– Подожди с рассказом, я сейчас выпить и закусить приволоку, – подмигнул ей Дуарте. – Ну вы даёте! Нет, и правда, ты, Алина, немножко… «с поворотом». Только – Бог свидетель! – в нужную сторону.

– А я это давно всем говорила, – сказала девушка, вызвав смех.

Из дневника Джеймса Эшби

Раньше мне казалось, что власти добиваются лишь самые жестокие. Как приятно ошибиться в лучшую сторону! И вдвойне приятно от того, что обратное мне доказала именно Алина. Эли… Милая Эли…

У меня не было выбора. Вернее, выбор был, но альтернативой пиратству оказалась смерть под кнутом надсмотрщика. И я выбрал жизнь пирата. Полную опасностей, но всё-таки это хоть какая-то свобода. Плюс, неплохой заработок. Но пираты как явление – это нечто ужасное. Вся гнусность и мерзость человеческая, собранная в одном месте и повёрнутая к миру самыми отвратительными сторонами. Иной раз даже казалось, что лучше бы меня запороли насмерть на сахарных плантациях. Алина же думает и поступает иначе. Нисколько не обольщаясь насчёт морального облика наших парней, она умудряется подглядеть в них немаловажные положительные качества. И не только подглядеть. Рассказывая матросам свои истории и анекдоты, она шаг за шагом, крупица за крупицей собирает эти светлые крохи, сохранившиеся в их прожжённых душах, и даёт им разрастись. А сейчас эти ростки дали первый урожай.

Я запишу здесь один из анекдотов в исполнении Алины. Постараюсь максимально сохранить её лексику.

Один тип нанялся в городскую стражу. Месяц служит, второй, третий – а за жалованьем не идёт. Вызывает его начальник и спрашивает: «Тебе что, деньги не нужны? Иди жалованье получай, дурья башка!» «Ого! – удивился малый. – Так тут ещё и деньги платят? А я думал – дали оружие, и вертись как хочешь».

Парни хохотали до слёз…

Я понял, почему Алина так нетерпима к насилию над беззащитными. Не потому, что сама подвергалась насилию, или оно ударило по ней через близких людей. Она сама в прошлом творила беззаконие, хоть и не призналась в этом. А теперь искупает свою вину перед Всевышним…

Причард не отказался от мысли взять выкуп за девочку-испанку. Но история эта имела весьма неожиданное продолжение. К полудню следующего дня, когда дона Рикардо уже отправили за выкупом, выяснилось, что на берегу уже не один, а два лагеря. Причём, большинство команды перешло к нам, прилюдно отказавшись от доли в деньгах за ребёнка. Алина верно сыграла на матросском суеверии: кому охота нарваться на сильное проклятие и удачи лишиться? Здесь Причарду не оставалось ничего, кроме как пойти на мировую. Но он явно затаил недобрые мысли. Алина в курсе, и она готовит какие-то контрмеры. Однако дело не столько в этом, сколько в очень странном обстоятельстве. Я пишу эти строки спустя месяц после получения выкупа за юную испанку. Так вот: в течение месяца из всех, кто взял те деньги, в живых остался один Причард. Кого убили в трактирных драках, кого тихо зарезали и ограбили в тёмных переулках. Человек двадцать сошли на берег и нанялись на торговое судно, отправлявшееся в Европу. Но его перехватил какой-то испанец, и почти вся команда повисла на реях. Историю эту рассказал матрос-голландец, выброшенный за борт и спасшийся благодаря бочонку… Не знаю, судьба ли это, чутьё Алины, или она и вправду умеет отнимать удачу, как поговаривают матросы, но я просто констатирую факт. Причард же, узнав обо всех этих смертях, моментально помчался к какому-то ростовщику. Испугался не на шутку, и я его понимаю. Суеверие суеверием, а факт налицо, и тут на его месте я бы наверняка поступил так же. Избавился бы от явно проклятых денег.

Алина ненормальная? Не уверен. Скорее, это мир сошёл с ума. А она как раз из тех, кто лечит его. Кровопусканием.