Текст книги "Своя гавань"

Автор книги: Елена Горелик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 25 страниц)

На своей шкуре

Рассвет 11 мая 1671 года «Гардарика» встретила в открытом море.

Честно говоря, после панамского похода Галке не очень-то хотелось развивать достигнутый успех. «Генерал Мэйна» – так прозвали её тортугские пираты. Эти морские волки, ранее не признававшие никаких авторитетов, в последние несколько лет всё чаще поговаривали о том, что вольница вольницей, а толковый вожак всё же лучше. Больше шансов отхватить хороший кусок добычи и меньше – повиснуть сушиться на солнышке. До последнего времени кандидат в подобные вожаки был только один: Морган. Но он сейчас сидел под домашним арестом в Порт-Ройяле, ожидая решения своей участи, а полковник Томас Линч уже «шил дело» на грозу Мэйна и его покровителя, сэра Томаса Модифорда. Но у пиратов не было причин унывать: Морган-то не просто так в опале оказался. Молодая волчица с Тортуги покусала и обескровила старого волка так, что он сделался лёгкой добычей лондонских чинуш. И пираты сочли это несомненным признаком Удачи, благоволившей вредной московитке, невесть каким течением занесенной в эти жестокие воды…

«Генерал Мэйна»… Галка помнила, что такого прозвища в её варианте истории удостоился только один пират, француз де Граммон. Воспоминания из далёкого двадцать первого века успели изрядно поблекнуть, но кое-что в голове задержалось. В тонкости она и тогда не вникала, но помнила: Граммон был удачлив просто до неприличия. Взять «на понт», практически не истратив пороха, Веракрус с его трёхтысячным гарнизоном – это даже не выигрыш крупной суммы в кости. Это просто подарок судьбы. Сама же она себя игрушкой судьбы не считала, и все свои удачи объясняла тщательной подготовкой и умением «работать с людьми». А человеческая психология была мощным фактором, особенно при повальном суеверии моряков и куда более религиозном сознании людей, чем в будущих эпохах.

– …она и раньше-то одна ходить не боялась, а теперь и подавно, – Галка услышала голос Пьера. Ни дать, ни взять – по просьбам новичков травил байки о капитанше. А чем ещё заняться канонирам в открытом море, когда на батарейной полный порядок и свободен от вахты? – Вот ты, Жерар, думаешь – а, баба, тьфу! И ошибёшься. Что Воробушек баба, так кто с этим поспорит? Хоть у мужа её спроси… если он тебе уши не оборвёт за такой вопросик. Да только мозгов у неё на дюжину таких как ты хватит, а удача такова, что мы никогда голодными спать не ложимся. А уж насчёт бабьей трусости – так это точно не к нашему капитану, ясно? Она ни Причарда не боялась – а ты сам в курсе, что это за подарок – ни Моргана. Тоже скотина преизрядная. Ни самого чёрта не испугается, явись тот по её душу.

– Да… – задумчиво протянул новичок. Галка не могла его видеть, но хорошо представляла, как вытянулась сейчас его физиономия. – Таких баб поискать… Только одно мне непонятно. Это сейчас вы её чуть не на руках носите, приказов её слушаетесь. А по поначалу-то каково было? Все же знают поверье, что баба на борту к беде. Как это вы её в первый же день не…того?

– А ты бы так и сделал? – хмыкнул Пьер. – Хотел бы я на тебя посмотреть, окажись ты тогда на том острове, нетерпеливый ты наш. Да, на всякий случай советую запомнить: Воробушек страшно не любит, когда баб, как ты выразился, «того». Одного такого умника мы из каюты как-то уже выносили. По частям… Ну, да ладно, продолжу. Является она как-то с берега – одежда ободранная, сама вся в царапинах, на сабле кровь. И усмехается так нехорошо. Билл Роулинг – сам знаешь, он её за сестру почитает – сразу к ней кинулся. Мол, что такое, цела ли? «Со мной всё в порядке, – говорит. – Тут некоторые подшутить надо мной хотели, так четверо этих кретинов уже чертям свои анекдоты рассказывают». «А остальные?» – спрашивает Роулинг. «А от остальных семнадцати я доблестно удрала». Наши рожи кривить начали, а Воробушек им и говорит: «Это когда одна драчливая девка против четверых мужиков – храбрость. А когда одна против семнадцати – это уже глупость». Тут парни, хочешь или не хочешь, согласились: каков бы ни был боец, при таком раскладе ты точно покойник. А в её случае – кое-что похуже. Так что смелая, смелая, а на рожон без особой надобности не лезет. И всем не устаёт говорить, что глупость – самая страшная болезнь. От неё, мол, подохло больше народу, чем от чумы и оспы вместе взятых.

Галке припомнился этот «незабываемый» вечер. Матросы с «Сатисфэкшена», должно быть, тоже его по сей день помнят – кто пережил бой у крепости Чагрес, конечно. Скандал тогда едва замяли. Когда на неё одновременно с разных сторон кинулись два десятка слишком уж развеселившихся от рома мужиков, тех четверых она зарубила в течение трёх секунд, без раздумий и расспросов, не дожидаясь, пока они сообразят за сабли схватиться. А потом так и не поняла, откуда у неё взялись силы буквально взлететь на крышу ближайшего одноэтажного домишки. И – сумасшедший бег прямо сквозь колючие кусты. Спасло её тогда лишь проворство да привычка моментально и адекватно оценивать обстановку, и так же моментально на неё реагировать… Всё-таки за три с лишним века что-то да изменилось в человеке как в биологическом существе. Человек семнадцатого столетия попросту не справился бы с потоком информации, ежедневно обрушивающимся на людей века двадцать первого. У потомков в мозгу наверняка появились какие-то нейронные связи, отсутствовавшие у предков за ненадобностью… Во всяком случае, Галка подметила, что они с Владом усваивали и интерпретировали любую информацию несколько быстрее «аборигенов». Чаще всего это их здесь и спасало…

– Может, приврала она насчёт семнадцати? – хмыкнул другой новичок.

– Я Алину знаю, врать она нам не стала бы. Что она, дура? Ей же жить среди нас.

– Ты не сказал насчёт острова, – напомнил ещё один новенький, судя по произношению – голландец.

– А я к тому и веду, ты дослушай до конца. Там, если подумать, всё было в её пользу. Мы ведь только потом это поняли… Она сперва к Биллу вышла, сказала, что ей с кэпом парой слов перемолвиться надо. Дело, мол, есть. А у Билла на людей знаешь какой нюх? Не стой тогда за плечами Алины сама Удача, он бы сам её…того, прямо на месте. А потом бы за волосы к нам выволок, поделиться. Если бы справился с ней, но я о том ещё расскажу… Только уразумел это он не сразу, чуть позже, сам мне признавался. Во-вторых, она пообещала Причарду пять тысяч золотом. Кто устоит перед такой кучей денег за двух пассажиров? В-третьих, ты штурмана нашего не знаешь. А зря. Дворянин, бывший офицер королевского флота, на линкоре служил…

– Это который муж её, что ли?

– Он самый. Думаешь, он бы стал спокойно смотреть, если б мы её на песочке разложили? Сам бы сдох, но сколько-то из нас точно бы в ад отправил. Потому что благородный. Ну, и наконец… Вы ведь уже были на первом уроке азиатского боя?

– Были… – вздохнул ещё один салага – совсем ещё пацан, хорошо если шестнадцать стукнуло.

– Ну, и как, понравилось по палубе кататься?.. То-то же. Всех бы нас Алина точно не скрутила, но руки-ноги-головы бы кое-кому поотрывала. Или ещё там что – у самых нетерпеливых. А может ещё и живой бы нам не далась: с ножичком она и по сей день не расстаётся, а он у неё острый.

– Как же так? – ахнул голландец. – Ведь это ж смертный грех!

– А что, подстилкой становиться? – хмыкнул Пьер. – Алина – баба гордая. Лучше какая угодно смерть, говорит, чем жизнь, купленная ценой унижения. И это она не только про баб говорит. Иные из наших при виде «пенькового галстука» тоже раскисают, в ножки падают, только бы их от смерти избавили. Торгуются, заискивают. А то и похуже: начинают своих продавать. Воробушек таких и на пушечный выстрел к своему флагману не подпускает, и правильно делает. Так что если выпало на этом корабле вахты стоять, можете считать себя настоящими морскими волками. Дерьмо Алина не подбирает…

«Вот это то, что в моё время называлось идеологической работой с личным составом, – мысленно хихикнула Галка. – Пьер умница. Немного наивен, как многие тутошние французы, этого не отнять, но мозги на месте, и количество извилин радует. Давно сообразил, без подсказок со стороны, что именно следует рассказывать новичкам, а чего рассказывать не стоит…»

Лучший пиратский корабль Мэйна рассекал волны моря, лишь многие годы спустя названного Карибским. И нёс на себе лучшую в Мэйне пиратскую команду.

Алина-Воробушек вышла на охоту. И её жертва – заранее намеченная, между прочим, так что случайным купцам бояться нечего – будет настигнута и ограблена. Иначе недолго Галке быть «генералом»…

Из дневника Джеймса Эшби

Эли. Милая Эли…

Я не устаю признаваться тебе в любви – словом, делом, мыслью. Эли, жена моя, жизнь моя… От твоих манер попадали бы в обморок придворные дамы весёлого короля Карла, все сколько есть. Даже при том, что сами они в большинстве своём далеко не образцы добродетели. При упоминании твоего имени кое у кого из лондонских джентльменов начинается разлитие желчи. Ты груба, несдержанна на язык, драчлива, иногда бываешь вздорной и нетерпимой, невыносимо циничной. Называешь вещи своими именами, а это мало кому нравится. Ты разбойница. Пиратка. Ты – самый неудобный человек на свете. Но я люблю тебя именно такой. Изменить этого я не в силах.

И слава Богу, если честно. Потому что подобная любовь даётся только раз в жизни, и далеко не всем…

Шторм пиратская флотилия переждала в одной из бухточек, на которые богато побережье Французской Эспаньолы. Не в первый раз. И должно быть не в последний. Матросы пиратского флагмана, во всяком случае, о том уже поговаривали: мол, а вот в следующем походе… Галка усмехалась. Не потому, что жизнь джентльмена удачи может оборваться гораздо раньше, чем оный джентльмен предполагает. А потому, что братва в её эскадре вообще начала заговаривать о каком-то будущем. Хотя бы о таком. А это был хороший признак.

Когда шторм утих, и можно было сниматься с якоря, пираты взяли курс к берегам Кубы. По сведениям, полученным от одного вполне надёжного источника, из Картахены в Гавану был отправлен военный галеон, набитый золотом в звонкой монете и серебряными слитками. Естественно, под хорошей охраной, хотя, галеон и сам по себе тоже мог дать сдачи. Но когда речь идёт о двухстах тысячах песо, не считая иного ценного груза, ещё два фрегата лишними вовсе не покажутся. Добрым подданным короля Испании не следовало забывать об опасностях, таящихся в этих водах.

А эти самые «опасности» тем временем подходили к мысу Квемадо – восточной оконечности Кубы. Если испанцы не идиоты, то их курс наверняка пролёг именно здесь. Но риск нарваться на испанские фрегаты был слишком велик, и, чтобы всё не испортить, пираты отошли подальше от берега. Драки с фрегатами они уже давно не боялись, но испанцы в бою могли нанести им серьёзные повреждения и урон в живой силе. И тогда с мыслью о золоте можно будет попрощаться: ни один пират, получив дыру на ватерлинию или лишившись мачты, не полезет воевать «золотой галеон». Это попросту глупо. Зато если сберечь корабли и команды в целости и сохранности, можно быть уверенным – половина успеха уже в кармане.

– Парус справа по борту!

Джеймс мгновенно достал свою знаменитую подзорную трубу и посмотрел в указанном направлении. Неизвестный корабль шёл с севера и в одиночестве, а значит, это был не тот, кого они ждали. К тому же, он явно поменьше кораблей, входивших в состав «золотого обоза». А ещё какое-то время спустя он разглядел и флаг. Белый с красным крестом.

– Англичанин, – сказал он Галке. – Кажется, его здорово побило штормом.

– Гость из Европы? – предположила жёнушка. Из кармана у неё торчала записная книжка: пока то да сё, она занималась своим дневником.

– Возможно.

Местные англичане, хорошо зная нрав Испанского моря, при приближении шторма укрывались в первой попавшейся бухте. Как и все прочие народы, населявшие Мэйн. Если корабль потрёпан бурей, то это либо неумелый мореход – а среди английских капитанов таковых почти не наблюдалось – либо действительно гость из Европы, не знающий местных особенностей. По сравнению со штормами в Северном или Балтийском море здешние – просто кара Господня. Немудрено и растеряться.

– Просигнальте этим бедолагам – идём на помощь, – сказала Галка. Она, одолжив у Джеймса трубу – своя валялась где-то в каюте – разглядела, что это английский бриг, и у него остались «живыми» лишь три паруса.

– А надо ли, Эли? – засомневался Эшби. – Наши нынешние отношения с англичанами трудно назвать дружескими.

– Это относится к ямайской братве, а не к торговому флоту, Джек, – возразила Галка. И добавила: – Идём на сближение.

Англичане на бриге, ненамного превосходившем по размерам и вооружению «Акулу» Причарда, при виде французских флагов тоже в особый восторг не пришли, надо полагать. Добропорядочные французские купцы испанских вод избегали, а значит, это в лучшем случае военные. А в худшем – пираты. Хотя, в этих варварских местах отличить первых от вторых при встрече в открытом море было мудрено: все были хороши, особенно если начальство далеко. Но порты у встреченных французов были закрыты, а это внушало некоторую надежду на благоприятный исход.

Во всяком случае, капитан английского брига на это крепко надеялся. А зря. Видимо, он действительно был в этих водах новичком. Потому что если бы пираты заранее знали, каков его груз…

У Галки при виде английского капитана сразу возникли стойкие ассоциации с героями детективов Конан Дойля. Нет, не в смысле стиля одежды, слава Богу. Эдакий невозмутимый благообразный джентльмен даже в камзоле времён Людовика Четырнадцатого и Карла Второго куда органичнее смотрелся бы завсегдатаем какого-нибудь лондонского клуба времён королевы Виктории, чем капитаном торгового корабля, только что перешедшего Атлантику. Неизвестно, что по этому поводу думали её пираты, но подобная чопорность ей самой не очень-то нравилась. Просто навидалась она и в своём времени, и в этом таких вот благовидных. И чем благовиднее выглядел господин, тем интереснее Галке было покопаться в его тайниках. Иной раз такие делишки выплывали!..

– Джейкоб Хендерсон, – сдержанно представился англичанин. – Капитан брига «Ветер». С кем имею честь беседовать?

– Капитан Спарроу, – холодно проговорила Галка. Англичанин никак не назвал её – ни мисс, ни леди, ни мэм – и это было уже хамством. Даже по отношению к пиратке. – А впрочем, вы и так знали, с кем вас свела судьба. Не так ли?

– Ваша слава достигла и Старого Света, капитан, – холодно усмехнулся англичанин. – Признаться, я представлял вас совсем другой… Но перейдём к делу. Мой бриг повреждён, я не смогу без посторонней помощи добраться до Порт-Ройяла. Скажите, сколько я вам должен за подобную помощь, и мы уладим это дело.

Пираты – в большинстве своём французы – услышав это заявление, начали ехидно посмеиваться и отпускать в адрес английского капитана разные шуточки. Галка же сдержанно усмехнулась.

– Капитан Хендерсон, вы, похоже, всё ещё плохо представляете, кто мы и чем занимаемся в свободное от береговых гулянок время, – Галка пропустила в голосе насмешку. – Или вы полагаете, что мы откажемся от задуманного ради доставки вашей персоны в Порт-Ройял?

– Мэм, я предлагаю вам выгодную сделку, – не меняя холодно-вежливого тона, проговорил англичанин. – Сто фунтов вас устроит?

При оглашении сей суммы пираты грянули дружным хохотом. Сто фунтов! Похоже, парень совсем утерял сцепление с реальностью.

– Да вы шутник, сударь, – Галка еле сдерживала смех. – Ну ладно, не будем тянуть кота за хвост… Хайме! Возьми двадцать человек, проверь трюм.

Хайме, свистнув своим молодцам, лихо перемахнул через планшир – они стояли борт о борт – и исчез в люке.

– Вы не имеете права! – праведно возмутился мистер Хендерсон. Впервые за весь разговор в его ровном голосе промелькнули какие-то сильные чувства. И Галка готова была поклясться, что там звучало не одно лишь возмущение.

– Мы пираты, – она пожала плечами – под новую волну смеха и шуточек братвы. – У нас свои законы. А то, что они вам не нравятся – кого это волнует?

Джеймс, всё это время хмуро молчавший, наконец надумал сообщить своё мнение по поводу происходящего.

– Мне кажется, у этого джентльмена с грузом не всё чисто, – сказал он.

– Знаешь, дорогой, нам в головы часто приходят одни и те же мысли, – с непередаваемым ехидством проговорила Галка. – Подождём. Посмотрим, что там найдёт Хайме.

– На вашем месте, мистер Хендерсон, я бы сейчас немного помолчал, – заметив, что английский капитан собирается что-то сказать, Джеймс его опередил. И остановил. Он не на сторожевом корабле, а у пиратов. Не стоит искушать судьбу.

Снова испуганный взгляд… «Да что же он везёт, если его так телепает? – недоумевала Галка. – Даже если там золото с бриллиантами, мы ж не полные идиоты, чтобы окончательно ссорить французов с англичанами. Взять испанца вернее, и головной боли потом меньше… Ладно, в самом деле поглядим, что там найдёт Хайме».

Долго ждать не пришлось. Метис с донельзя хмурым – невиданное дело! – лицом высунулся из люка.

– Капитан! – крикнул он. – Тут с полсотни человек в цепях.

– Так, – Галка нахмурилась и вцепилась в Хендерсона злым взглядом. Мало кого она так не любила, как профессиональных работорговцев. Особенно после того, как в первый раз увидела спину мужа, сплошь исполосованную тёмными рубцами. Пьер как-то по секрету рассказал – исхлестали Джеймса зверски. Как он после этого жив остался, да ещё смог через два месяца сбежать, оставалось загадкой. А в её команде у каждого второго были точно такие же отметины. У кого по делу, а у кого по воле случая. – Теперь понятно, почему вы так секретничали… Хайме, а ну давай их всех наверх!

Галка, Джеймс, Влад и ещё тридцать вооружённых пиратов пожаловали на борт брига как раз когда Хайме вывел кандальников на палубу. Оборванные, вонючие, заросшие, грязные до невозможности. Все до одного европейцы. Кое-кто из пиратов адресовал Хендерсону несколько нелестных словечек, а кое-кто уже и за рукояти пистолетов держался. Будь на месте Галки менее жёсткий капитан, лежать бы англичанину с дырой в башке. Но никто не решался убить работорговца без её приказа. Это не бой, когда всё можно.

– Теперь извольте объясниться, капитан, – тон Галки, несмотря на злой и колючий взгляд, был совершенно спокойным. – А мы с удовольствием послушаем ваши объяснения.

– Это осуждённые преступники, мэм, – процедил сквозь зубы Хендерсон. – Воры, убийцы, разбойники, и, прошу прощения, ваши коллеги по ремеслу, которые имели неосторожность попасться властям.

– Что, все до единого?

– Все, мэм. Если желаете, я могу предоставить соответствующие бумаги.

– С вашего позволения, капитан.

По знаку капитана старший помощник мигом сбегал в каюту и принёс сандаловую резную шкатулочку испанской работы. Галка сама хранила важные бумаги в почти такой же. Хендерсон снял с цепочки часов маленький фигурный ключик, отпер шкатулку и без особой приязни подал пиратке несколько исписанных листков с тяжёлыми печатями.

– Та-ак, – Галка пробежала глазами по документам и, вытащив из пачки один листик, недобро усмехнулась. – Насчёт осуждённых как будто всё ясно. За исключением пары моментов. Проясните-ка момент насчёт людей, которые, как следует из этого документа, являются командой голландского контрабандиста. Знаете ли, сомнения меня взяли… Ведь соваться с контрабандой в Дувр – это всё равно что самолично надеть себе петлю на шею.

– Тем не менее, это так, – сухо ответил англичанин. – В нарушение Навигационного акта указанные в сём списке люди привезли в Дувр товары из Московии, а право на это имеют лишь английские суда. Их поймали с поличным и осудили, а корабль и груз…

– Ясно: честно поделили между начальником порта и тем, кто «поймал с поличным», – съязвил Джеймс, хорошо знавший нравы своих соотечественников.

– Врёт он всё, – подал голос один из кандальников. – Мы шли не в Дувр, а в Кале. И он знает об этом лучше всех.

– Заткнись, скотина! – вспылил Хендерсон. Кажется, он был настолько нетерпим к возражениям, что даже позабыл о пиратах. А об этом забывать не стоило.

– Молчать! – рявкнула на него Галка. Тот, не ожидавший, что дама может так громко орать, аж присел. А пиратка продолжала, обращаясь к заговорившему каторжанину – уже нормальным голосом. – Говорите, мы вас внимательно слушаем.

– Мы голландцы, сударыня, – тот, к кому она обращалась, вышел чуть вперёд. И женщина подумала: если его помыть и побрить, выяснится, что человеку этому вряд ли стукнуло сорок, хотя, сейчас они все выглядели не моложе пятидесяти. – Моё имя – Ян Питерсзоон Схаак, а это – он кивнул на своего соседа, – мой брат Николас. Он долго жил в Московии и имеет там торговых компаньонов. Прошлой весной он вернулся в Антверпен и уговорил меня сменить привычный курс. Первый раз сходили хорошо, выгодно продали свой товар, выгодно купили товар у русских и ещё более выгодно продали его французам. Но в этот раз всё не заладилось. Сперва шкипер в этом – как его – Архангельске, с кем-то спьяну подрался, и ему здорово помяли рёбра. Пришлось задержаться, выбрались только в конце лета. Я уж подумал – пронесло. Не тут то было. Не дошли мы ещё и до Ставангера, как налетел шторм. Долго же нас мотало, и куда, вы думаете, занесло? Опомнились – а на правом траверзе Харвич. И слева по борту вот этот самый бриг.

– Капитан которого любезно предложил вам своё общество до ближайшего порта, – хмыкнула Галка, вполне представляя дальнейшее.

– Я в Харвич не пошёл, надеялся всё-таки дотянуть до Кале, – продолжал голландец. – Этот тип даже предложил мне десять человек в помощь. Ну, от этого я отказываться не стал, всё-таки нескольких моих людей за борт смыло. А на другой день как назло рулевой механизм заклинило. Англичанин предложил мне идти в Дувр, обещая замолвить словечко перед начальником порта. И взял меня на буксир…

– А в Дувре, ясен пень, вас под арест за контрабанду и нарушение Навигационного акта, – Галка не смотрела на английского капитана, но тот всей своей шкурой ощущал приближение нешуточных неприятностей. Пираты тоже не подарок – разбойники без всяких скидок – и сами, бывало, продавали пленных испанцев на плантации Ямайки и Тортуги. Но то пленные, взятые в бою. Там всё честно: испанцы точно так же продавали пленных в рабство. Однако чтобы вот так заманить, обобрать, лишить свободы и ещё самолично везти обманутого человека на верную смерть… – И судовой журнал, естественно, куда-то внезапно задевался… Судя по вашему живописному виду, продержали вас в каталажке не один месяц… М-да, закон суров, но его всё-таки писали люди. Которым иной раз не мешало бы кое-что выдернуть и кое-куда приставить…

– Мэм, если бы вы знали, как всё обстояло на самом деле… – начало было Хендерсон, но Галка сразу дала понять, что лучше бы ему сейчас помолчать. Целее будет.

– Я не собираюсь выслушивать ни ваши жалобы, ни ваши оправдания, – жёстко проговорила она. – Кроме того…

– Я и не собирался ни жаловаться, ни оправдываться! – благообразное лицо англичанина, пристойную бледность которого берегли от безжалостного тропического солнца широкие поля шляпы, вдруг покраснело. Даже можно сказать – побагровело. – Преступники вольно или невольно оказались в английских водах! Мой святой долг состоял в том, чтобы их задержать, и неважно, каким способом была достигнута цель!

– Ну, про «цель оправдывает средства» я уже слышала, – усмехнулась Галка. – Только это иезуитский принцип. Впрочем, при такой сговорчивой совести, как у вас, я ничему не удивлюсь… Ладно, покончим с этим делом. Бриг я у вас, извините, забираю. А эти люди…

– Как – забираете? – Хендерсон аж задохнулся от возмущения, и даже пропустил мимо ушей слова насчёт его «груза». – По какому праву?

– По такому, дурья башка! – Жером широко улыбнулся. На его меченой роже подобная улыбочка выглядела оскалом каннибала, и он это хорошо знал. – Забыл, с кем имеешь дело? Так мы быстро напомним.

– Жером, даму перебивать невежливо, особенно если эта дама – твой капитан, – Галка, в отличие от француза, улыбалась очень даже мило, и команда снова начала сыпать шуточками. Но от её улыбки в дрожь бросало ничуть не меньше. – Повторяю для тех, кто в…подвале: бриг я забираю. Насчёт пары человек из тех, кого вы перевозили – там, похоже, приговор вполне по делу, в команду точно не возьму. Нам только сумасшедших мясников не хватало для полного счастья. Остальные по желанию могут к нам присоединиться.

– Что ж, в таком случае мне останется вас поздравить, мэм, – с непередаваемой издёвкой проговорил Хендерсон, окончательно отбросив всякий такт. – Ибо такой коллекции отборного дерьма я ещё не видел. Голландцы, чёрт бы их побрал, да ещё водящиеся с этими скотами московитами!

Пиратка состроила донельзя удивлённую физиономию, а команда, прекрасно знавшая, кто она, снова грянула хохотом. Рассмеялся даже невозмутимый Джеймс, а Влад досадливо ругнулся сквозь зубы. Он ещё в той жизни бывал на западе. Общался с тамошней «золотой молодёжью». И помнил, какое выражение хоть на миг, но возникало на их лицах, когда они узнавали, откуда он родом…

– Ну, ну, – Галку тоже разобрал смех. – Хорошего же вы мнения о ближних своих, нечего сказать… В трюм его, братва.

Пираты тут же сдёрнули с англичанина кольца, часы, камзол недешёвого сукна. А когда попытался возразить, дали по морде. От души.

– Это произвол! – вопил Хендерсон, когда его поволокли к открытому люку. Команду брига туда уже загнали. – Вы ответите за этот подлый разбой!

– Возможно, – Галка прямо-таки мурлыкнула это слово – команда «Гардарики» уже знала, что этот тон у неё ничего хорошего не означает. Чем милее и любезнее разговаривала Воробушек, тем дальше от неё следовало держаться. – Только произойдёт это очень не скоро. Если вообще произойдёт… Не тряситесь так, мистер Хендерсон, – добавила она. – Я не режу людей без особой причины.

– Что вы намерены со мной сделать? – узнав, что резать его пока никто не собирается, англичанин слегка приободрился. Насколько это позволяла начинавшая распухать физиономия: приложили его крепко.

– Уж что-нибудь да сделаю, – улыбнулась Галка, и не удержалась от великолепной возможности созорничать. – Кто-то боялся Олонэ, кто-то боялся Моргана. А меня боялся сам Морган. И скоро вы узнаете, почему…

– Говорите, кто хочет, может к вам присоединиться? – хмыкнул голландец, когда пираты закрыли люк и приставили часовых.

– Если не боитесь, – отозвалась Галка.

– Боялся бы – в море бы не ходил. Но я об ином, сударыня. Может, среди нас и найдутся желающие присоединиться к вашей команде, но я бы предпочёл вернуться к своему прежнему занятию.

– А как насчёт корабля? – пиратскую капитаншу слегка забавляла та наивность, с которой её воспринимали европейские гости – что работорговец, что этот голландец. – Или вы думаете, я буду настолько растрогана вашей историей и отдам английский бриг за спасибо?

– Какая же плата вам требуется, чёрт подери? – недовольно воскликнул голландец.

– О, я думаю, есть способ уладить дело, – его брат не стал дожидаться, пока разговор перейдёт на повышенные тона, и счёл нужным вмешаться.

– Слушаю вас, – кивнула Галка.

– Насколько я понимаю, – сказал минхеер Николас, и в его глазах мелькнула озорная искорка, – вы здесь собираетесь провернуть некое весьма прибыльное предприятие. Моё предложение таково: мы готовы, немного подлатав эту посудину, принять в нём участие. А в качестве своей доли добычи – в случае успеха, конечно же – возьмём этот бриг, немного денег на дорогу и припасы на два месяца пути. Согласны, сударыня?

– Что скажете, братва? – Галка обернулась к своим пиратам. Как ни хотелось ей согласиться, подобное предложение – это коррективы к договору. А они требовали согласия команды.

– Согласны! Пусть присоединяются! – отозвались флибустьеры.

– Ты с ума сошёл, брат! – Ян зашипел на Николаса. – Во что ты меня втравливаешь?

– Ну, минхеер Схаак, только не делайте вид, будто ваши соотечественники не промышляют здесь тем же, что и мы, – с едкой усмешкой проговорил Джеймс. – В конце концов, не вам придётся брать испанцев на абордаж.

– Чёрт бы тебя побрал, братец! – процедил Ян. – Делай как знаешь. Но командовать кораблём будешь ты!

– Ты всегда говорил, что я авантюрист, – улыбнулся Николас.

– Ну, да, – хихикнула Галка. Она понимала по-голландски, но слепить более-менее складную фразу на этом языке ещё не могла. – Поживёшь в Москве – такого наберёшься… Вас там, небось, Николаем Петровичем величали? – добавила она по-русски, стараясь употреблять слова, к двадцать первому веку давно вышедшие из употребления.

Надо было видеть глаза минхеера Николаса… И без того круглые, как у кота, они стали как два блюдца. А команда снова покатилась со смеху – до того комичен был вид голландца.

– Забавно, – рассмеялся Николас, справившись со своим удивлением. Говорил он по-русски очень хорошо, Галка его прекрасно понимала. Даже если учесть, что за три столетия её родной язык тоже несколько изменился. – Не думал, что придётся услышать русскую речь в этом уголке света. Хотя, чего только не бывает… История с этим сволочным англичанином… – добавил он, переходя на английский. – Я надеюсь, она никак не повлияет на ваши планы, сударыня?

– Ни в малейшей степени.

– Очень хорошо. Значит, наш уговор в силе?

– Естественно. Бриг вы получите, но только после боя. Подробности обсудим чуть позже, – Галка хитро усмехнулась. – Когда помоетесь.

– Представляю, как удивится мистер Хендерсон, когда узнает правду… – с непередаваемой иронией произнёс Джеймс, вызвав новую волну смеха.

Если людям несколько месяцев не давать мыться, переодеваться, бриться, если кормить их объедками, то в конце концов они все будут выглядеть одинаково. То есть, одинаково плохо. Когда каторжников извлекали из трюма на свет Божий, все они были угрюмы, грязны, бородаты и оборваны. Но за один вечер с ними произошла удивительная перемена. Голландцы и пара англичан вымылись, выбрились начисто, обрядились в трофейную английскую одежду, реквизированную у капитана и команды «Ветра». А тех, соответственно, заставили переодеться в вонючие тюремные обноски. Естественно, англичане были возмущены. Ещё как возмущены! Но капитан Спарроу оказалась на редкость упёртой дамой, и пересматривать их статус отказалась наотрез. Да ещё пригрозила в случае неповиновения кормить их помоями и посадить вместе с душегубами, коих перевели на «Акулу» с целью выгодной продажи на плантации Французской Эспаньолы. Хорошо знавшие Галку пираты только удивлялись. Она ведь ни разу на цепи не сидела, с торгов её не продавали. Откуда такая ненависть к работорговцам? Ведь до сих пор она вела себя вполне учтиво даже с пленными испанцами. Потом Пьер напомнил, что Эшби вместе с ним кантовался на каторге. На английской. Вполне достаточно, чтобы миссис Эшби возненавидела всех профессиональных работорговцев скопом, даже если муж ей ничего о своём пребывании на Барбадосе не рассказывал… Одним словом, восстановив справедливость на отдельно взятом бриге и предоставив помощь людьми и материалами для его ремонта, Галка могла полностью посвятить себя последним приготовлениям к встрече с испанцами…