Текст книги "Ничего личного. Книга 3. (СИ)"

Автор книги: Елена Скворцова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

И в первую очередь – один из строптивых бизнесменов, так и не пожелавших прогнуться перед новым хозяином.

Последние несколько дней Скендер не давал о себе знать, и это напоминало затишье перед бурей. Никаких крупных происшествий, никаких нападений – жизнь, казалось, вошла в обычную колею, будто никакого Скендера и вовсе не существовало. Однако Амадео несколько раз докладывали о машинах, то и дело проезжавших мимо "Азар", иногда останавливающихся напротив и торчащих там по несколько часов кряду. У особняка останавливаться не рисковали – разборки с полицией, по всей видимости, им были не нужны. Ксавьер говорил, что то же творилось и у здания "Камальон". Никаких угроз, никаких активных действий – только наблюдение. Что-то назревало, и Амадео ощущал это так сильно, что еще немного – и он попросту не выдержит напряжения.

Поэтому он согласился, когда Тео попросил отца сходить в цирк. Казалось, что еще хоть день вынужденного затворничества – и он сойдет с ума. Тем более Скендер вряд ли решит напасть среди бела дня, да еще в таком людном месте. Власти у него полно, но если по его вине пострадают дети, так легко он от правосудия не отвертится, пусть даже и с помощью мэра. Разборки между местными бизнесменами народ не трогали, но дело, связанное с детьми, имело бы огромный общественный резонанс. Нет, так рисковать ни Скендер, ни его покровитель не станут. Тем более, у второго уже были неприятности на этот счет. Вряд ли он захочет связываться с таким скандалом снова, чтобы наружу выплыли прежние прегрешения – педофилия, торговля детьми на черном рынке, продажа их на органы. Судимость удалось похоронить в прошлом, и эксгумировать ее он вряд ли захочет.

Но и в цирке Амадео постоянно оглядывался, хотя знал, что охрана не подпустит к ним никого подозрительного. Руки постоянно холодели от подступающего ужаса, стоило только представить, что где-то сидит никем не замеченный снайпер и неотрывно следит за ними в оптический прицел. Он инстинктивно тянулся к сыну, обнимая за плечи в попытке защитить своим телом, если гипотетический убийца все же существует. Ничего из происходящего на манеже Амадео не запомнил. Зато Тео ни на секунду не отрывался от представления и громко смеялся и хлопал вместе с остальной детворой.

– ...слон! Он мне больше всех понравился, особенно когда он хоботом снял шляпу с одного дяденьки и закинул ее под самый потолок! Он так смешно злился! Я имею в виду дяденьку, а не слона...

Амадео резко остановился. Тео, от непредвиденной остановки едва не выронивший мороженое, недоуменно посмотрел на него.

– Что такое, пап?

– Про какого дяденьку ты говоришь, Тео? – голос оставался мягким и спокойным, однако внутри все дрожало от напряжения.

– Он на первом ряду сидел, напротив нас, – сын лизнул лакомство, умудрившись испачкать кончик носа. – В смешной такой шляпе, белой. И когда слон...

Амадео обернулся к выходу из цирка и, повинуясь безотчетному инстинкту, схватил Тео и прижал к себе. Мороженое выпало из руки мальчика, но возглас возмущения перекрыл грохот раздавшихся выстрелов. Что-то тяжелое ударило Амадео под левую лопатку и в поясницу, и тут же обжигающая боль разлилась по спине. Дыхание перехватило, в голове моментально помутнело, но он не отпускал Тео, прикрывая его собой.

И только когда ответные выстрелы охраны стихли, позволил себе потерять сознание.

Амадео сидел на диване в гостиной. Рубашки на нем не было, и доктор Жан Лесфор внимательнейшим образом осматривал его спину, на которой расползлись красочные синяки. Пули не пробили бронежилет, застряв в кевларе, но оставили следы.

Когда Амадео привезли домой, его ожидал Курт Сеймур в неизменной компании своего личного доктора. Случившееся вызвало у Сеймура приступ жесточайшей мигрени, но он героически справлялся с ней, пока не уверился, что с Амадео все в относительном порядке. Теперь же он лежал в темной гостевой комнате с холодным платком на лбу и изо всех сил старался не звать верного Жана.

– Стрельба с такого близкого расстояния могла запросто переломать вам ребра, – констатировал Лесфор. – Но, насколько я могу судить, все обошлось. Синяки пройдут через несколько дней. Можете одеваться.

Амадео потянулся за одеждой, морщась от боли, но Дэвид, опередив его, накинул рубашку на плечи.

– Это моя вина, – буркнул он. – Охрана недосмотрела, и...

– Нет в этом твоей вины, Дэвид, – ответил Амадео. – Чудом никто не погиб, и остановимся на этом, – он приобнял Тео, и мальчик прижался к нему. – Прости, малыш. Сильно испугался?

Тот с жаром замотал головой, затем неуверенно кивнул и уткнулся ему в грудь.

– Уже все хорошо, – прошептал Амадео. – Не бойся.

– Почему в тебя стреляли, пап? – глухо спросил Тео. – Ты ведь не сделал ничего плохого.

Амадео вдруг почувствовал дикую, горячую злость. И злило вовсе не то, что его едва не убили – этого следовало ожидать. Он приходил в бешенство от того, что Скендер попытался сделать это на глазах у его сына. Да, он собирался убить Амадео, но мог задеть и Тео! Еще никогда в своей жизни Амадео не чувствовал такой адской, всепоглощающей ненависти к кому-либо. Если бы Скендер оказался сейчас в этой комнате, Амадео без промедления выхватил бы пистолет и пристрелил его на месте, хотя сама мысль об убийстве ему претила. Но этот человек – нет, не человек, монстр – заслуживал смерти хотя бы за то, что собирался заставить ребенка смотреть на то, как отец истекает кровью.

Его затрясло, и он с трудом подавил яростную дрожь, понимая, что Тео может воспринять это совершенно иначе. Нельзя, чтобы сын боялся. Нельзя, чтобы он всю жизнь провел в страхе, что лишится отца. Амадео не может позволить этому случиться.

– Все будет хорошо, Тео, – прошептал он. – Не бойся, больше никто ничего плохого нам не сделает.

Мальчик кивнул и, прежде чем поднять голову, украдкой попытался вытереть глаза. Амадео снова охватила жгучая злость. Скендер дорого заплатит за эти слезы.

– Я не знаю лучшего лекарства, чем горячий шоколад Розы, – улыбнулся он. – Пойдем, попросим ее нас полечить.

– Хорошо, – Тео слез с колен отца и крепко ухватился за его руку. – И того дядю тоже. Чтобы голова не болела.

Мобильник тихо пикнул, обрывая звонок.

Амадео еще несколько секунд держал телефон у уха, словно не заметив, что связь оборвалась. Затем медленно сунул мобильник в карман и отбросил волосы с лица. Разумеется, он ожидал этого, но мерзкое чувство, будто ему предстояло окунуться в огромную, грязную лужу, не отпускало.

Быстрым шагом он пересек коридор и распахнул дверь гостиной.

– А, господин Солитарио, – жизнерадостно приветствовал Сеймур. Выглядел он на редкость здоровым, что неудивительно – Жана поблизости не наблюдалось. – Моя мигрень временно успокоилась, и я в вашем полном распоряжении. Вижу, вы себя неплохо чувствуете.

Амадео опустился в кресло напротив, едва заметно поморщившись – спина тут же заныла.

– Сносно. Не думаю, что мне потребуется помощь, Сеймур, – осторожно сказал он. – В этом деле.

В голубых глазах мелькнуло недоумение.

– Вот как? Почему же? Вы говорили с Санторо?

– Да, – в голосе Амадео прозвучала едва заметная нотка разочарования. – Одну из его точек едва не накрыли, два грузовика не вернулись из рейса, а поставщик южного района неожиданно скончался. Не думаю, что у него есть время и люди, чтобы разбираться с покушением и обеспечивать мне дополнительную охрану.

– Но это могу сделать я, – приосанился Сеймур. – У меня достаточно людей, и...

– Нет необходимости. Моих вполне хватит. Не забывайте: теперь весь бизнес Валентайна, а также судьба партнеров – в ваших руках. Вы не можете пренебрегать собой.

Сеймур был вынужден признать, что Амадео Солитарио прав. Он задумчиво поскреб подбородок.

– И что вы намереваетесь предпринять?

– Я? – Амадео задумался. – Всеми силами защищать моего сына. Разве есть какой-то другой ответ? Для начала скажите мне, Сеймур, вы и правда считаете, что Скендер нашел себе союзника в лице самого мэра? Почему не рядовой чиновник?

– Посудите сами, – Сеймур наклонился вперед. Затем комично вытаращил глаза. – Мой... мой нос... я сейчас...

Громкий чих разнесся по гостиной. Следом раздался вопль, полный страдания.

– Жан! Я так и знал, у меня аллергия!

– У тебя нет аллергии, Курт, – терпеливо произнес Жан Лесфор, подавая упаковку салфеток. – Я пришел сказать, что побеседовал с вашим сыном, Амадео. Мальчик в полном порядке, улыбается и шутит. Поражаюсь стойкости его духа.

– Спасибо вам, Жан, – благодарно кивнул Амадео. – Сеймур, вы как, в порядке?

– В полном, – тот утер нос и выпрямился, шмыгая. – Я здоров, спасибо, Жан, ты как всегда ничего не сделал.

Это несправедливое утверждение Жан Лесфор встретил снисходительной улыбкой. Затем, извинившись, удалился, а Курт Сеймур продолжил, как ни в чем не бывало:

– Вы спросили, почему именно мэр? Он держит в руках всю власть в этом городе. К кому еще податься Скендеру, как не к нему? Полиция, пожарные, муниципальные службы, общественные организации – все находятся у него под каблуком. Ни один закон не пройдет без его одобрения. Со стороны Скендера было бы глупостью не заручиться его поддержкой.

– Почему он просто не избавился от него, как от Алькараса?

– Не имело смысла. Валентайн, – в глазах Сеймура на мгновение мелькнула грусть, – был жестким человеком. Принципиальным. Он бы никогда не поддался угрозам такого бандита, как Скендер, и тот это понял. Наш мэр же... – он с сожалением развел руками.

– Наш мэр насквозь продажен, вы хотели сказать? – Амадео задумчиво поглаживал подлокотник кресла. – Ничего удивительного, учитывая его богатое уголовное прошлое. До сих пор не понимаю, каким образом его избрали на этот пост.

– Именно. Убийство Валентайна наделало много шума, и теперь Скендер решил зайти с тыла. Удобно иметь такую марионетку как мэр.

Сеймур был прав. Иначе как еще Луану Скендеру удалось в считанные дни объявить себя фактическим хозяином города? Он проникал везде, знал все и обо всех, даже Ребекке умудрился связать руки. Нет, без мощной поддержки такое неосуществимо.

И он заручился ей задолго до того, как устроил скандал в "Азарино". Иначе его яростное наступление не имеет смысла, хороший пинок под зад от местных группировок не заставит себя долго ждать. Но без доказательств причастности мэра решительных действий не предпринять.

Взгляд упал на журнальный столик, на котором лежал листок бумаги и цветные карандаши, забытые Тео. В висках снова застучала тупая боль, спина заныла. Какому риску подвергается мальчик, когда его отец ведет жестокую войну против новоявленной мафии? За свою жизнь Амадео не боялся, но Тео...

Амадео тряхнул головой, прогоняя злость. Для того, чтобы доказать связь мэра со Скендером, потребуется ясная, холодная голова. Действовать без подтверждения слишком опасно: мэр – не последняя влиятельная фигура, и безосновательная война приведет к большим проблемам. Разумеется, выводы Курта не лишены логики, но против фактов не попрешь – если Скендер и мэр не имели никаких контактов в прошлом, то придется искать в другом направлении.

– Дэвид, – сказал он, выходя из гостиной. – Подготовь машину.

– Куда мы едем? – поинтересовался тот.

Амадео уже надевал пиджак, стараясь не морщиться от боли.

– В тюрьму.

Марк Стоун ненавидел дни свиданий. Ненавидел притворные слезы мамочек, женушек, сестричек, терпеть не мог надтреснутые якобы от горя голоса отцов и братьев. Карнавал лицемерия, который разгорался каждые две недели в комнате для встреч окружной тюрьмы, не доставлял ему никакого удовольствия, а лишь напоминал, насколько же люди лживы. Вот жена, безутешно льющая слезы и лапающая плексигласовую перегородку пальцами, в которых несколько минут назад держала гамбургер, клянется в вечной любви своему оступившемуся муженьку, а выйдя отсюда, прыгает в койку к его брату. Отец, убеждающий сына, что не бросит его, что любит, чего бы отпрыск ни натворил, сразу после свидания отправляется к нотариусу, чтобы заверить переписанное завещание, согласно которому все наследство отходит двум сестрам. Зачем семье такой позор?

Но дежурный слышал все. Все, что говорили эти люди, лишь только оказывались за пределами слышимости попавшего в неприятную историю родственника. Они думали, что говорят тихо, но ошибались. И за год службы на посту дежурного Марк чего только не наслушался.

Тем не менее, Стоун считал, что люди, сидящие по ту сторону перегородки, точно не заслуживали сострадания. Стоят друг друга, и родственнички, и проклятые убийцы.

На сегодня свидания почти закончились, и это не могло не радовать. Он с наслаждением потянулся и захлопнул журнал. И с неприятным удивлением заметил тень, упавшую на стол. Еще один, как раз тогда, когда он настроился отправиться домой и немного выпить.

– Вы к кому? – не слишком любезно спросил он, подняв глаза на нежелательного посетителя. – Имя, фамилия заключенного, ваши данные.

Темные очки незнакомца блеснули в свете ламп дневного света.

– Мне нужен не заключенный.

Дежурный перестал чавкать жвачкой. Затем выплюнул ее в мусорное ведро, не попав, но наклоняться и подбирать не стал.

– Да? Если вы к начальству, то вам следовало бы...

– Мне нужен надзиратель блока С. Его фамилия Роджерс, – мужчина чуть опустил очки. – Если сможете устроить встречу, я в долгу не останусь.

Стоун смерил его долгим взглядом. Дорогой костюм, туфли явно не из кожзаменителя – да бумажник этого парня лопается от купюр, которые так и просятся перекочевать в карман дежурного, отвечающего за свидания с заключенными! Некстати на ум пришло объявление, сделанное сегодня начальником тюрьмы: зарплату задержат на три дня.

Колебался Марк Стоун недолго. Поднялся и жестом приказал следовать за собой.

– Вам придется немного подождать, – на ходу тараторил он. – Вообще-то на сегодня время свиданий истекло, но, так и быть, ради вас... Если кто-нибудь спросит, вы его родственник. Договорились?

– Разумеется, – в голосе шедшего позади посетителя слышалась улыбка.

Стоун отпер одну из дверей и жестом пригласил мужчину войти.

– Это комната для свиданий. Не обращайте внимания на плексигласовую перегородку, она для вашей же безопасности. Тут у нас не детишки сидят, знаете ли...

– Знаю.

Спокойный, мягкий ответ удивил Стоуна. Этот человек ответил таким тоном, будто не понаслышке знал, что тут за контингент. Да что это за тип такой? Вряд ли он мотал тут срок, слишком богат. Такие обычно откупаются, оставляя гнить в тюрьме вместо себя всяких оборванцев.

Но тут незнакомец достал бумажник, и все посторонние мысли начисто вышибло из головы.

– Здесь половина того, что вы получите, Марк, – сказал мужчина, протягивая ему несколько купюр, от достоинства которых у дежурного глаза полезли на лоб. Он всеми силами пытался не выказывать охватившего его возбуждения, но ничего не смог поделать с жадным блеском в глазах. – Вторую половину отдам, когда приведете надзирателя Роджерса. Справедливо?

– Вполне, – Марк сглотнул, не сводя взгляда с купюр. Новенькие, хрустящие, он даже чувствовал их запах... Запах денег. – Присаживайтесь, пожалуйста, я сейчас приведу нужного вам человека.

И, схватив деньги, мгновенно ретировался, будто боясь, что их отберут.

Ничего хорошего от встречи Роджерс не ждал. Последний раз, когда его попросили вот так выйти посреди рабочего дня, он узнал о смерти сына.

Как и сегодня, пять лет назад было душно. Все дышало приближающейся грозой. Заключенные лениво переговаривались на солнцепеке, обсуждали погоду, спорт и всякую дребедень – что угодно, лишь бы не свихнуться в этом богом проклятом месте. Роджерс молча наблюдал за ними, готовый пустить в ход дубинку, если потребуется, но все вели себя спокойно. Духота не способствовала развязыванию драк.

К нему подошел один из местных охранников и передал приказ начальника тюрьмы немедленно явиться к нему. Дурное предчувствие сжало сердце и не отпускало до того самого момента, когда ему сообщили, что его сын мертв. Перерезал себе вены в камере, не выдержав издевательств. Когда его нашли, он уже истек кровью.

Роджерс был слишком потрясен, чтобы устраивать истерики. Слишком потрясен, чтобы просто плакать. За всю церемонию похорон не проронил ни слезинки. Люди разное говорили за спиной, но ему было плевать.

Он не смог забыть то чувство надвигающейся опасности. И каждый раз, как начальство вызывало к себе, внутри все сжималось. Но что теперь терять? У него ничего не осталось, о чем можно было бы переживать. Но отвратительное чувство страха так до конца и не покинуло.

Именно поэтому он едва не вздрогнул, когда на плечо легла рука. Обернувшись, увидел дежурного, Марка Стоуна. Сегодня он отвечал за свидания заключенных с родственниками, но раз покинул свой пост, значит, поток посетителей иссяк. В таком случае, что ему нужно от Роджерса?

– Надзиратель, – Стоун мягко прокашлялся. Левая рука беспрестанно поглаживала правый нагрудный карман, будто там было что-то чрезвычайно ценное. – С вами хочет увидеться один человек.

Желудок Роджерса болезненно сжался, но он тут же напомнил себе, что второго сына у него нет, и терять ему, по сути, нечего.

– Что за человек? – спросил он, смерив Стоуна взглядом.

– Он не представился, – ответил тот слишком поспешно, из чего Роджерс сделал вывод, что свою долю Стоун уже получил и не стал задавать лишних вопросов. – Но он настаивал на разговоре с вами.

– Почему ж не пошел к начальству? Если ему нужен кто-то из руководства тюрьмы...

– Он сказал, что хотел бы встретиться именно с вами, надзиратель Роджерс, – рука вновь потянулась к нагрудному карману.

Тот мысленно выругался. Вот он, бич современных тюрем: за взятку возможно все, что угодно. Мрази выходят на свободу, спокойно разгуливают по улицам, а люди, оказавшиеся не в то время и не в том месте, мотают полный срок, не найдя денег на адвоката. Внутри тюрьмы процветает торговля наркотиками. Надзиратель ничего не имел против мелких прихотей типа игральных карт и книг, но наркота...

Если это очередной наркоторговец, решивший поживиться за счет заключенных, Роджерс вытолкает его в шею. За последний год подобных предложений поступило – вагон и маленькая тележка.

В помещении для свиданий его ждал молодой человек с длинными, забранными в хвост черными волосами. Лицо показалось Роджерсу смутно знакомым, но узнать его не получалось, пока тот не снял темные очки. Спокойный взгляд черных глаз, безмятежное выражение лица...

– Быть того не может, – выдохнул надзиратель, хватаясь за косяк. – Кого я вижу. Солитарио, ты ли это?

Тот кивнул, и Роджерс окончательно убедился, что перед ним – бывший заключенный блока С.

– Добрый день, надзиратель Роджерс, – поздоровался он, вставая. – Не виделись больше года. Как ваши дела?

Надзиратель проковылял к стулу и тяжело опустился на него, не веря глазам. Сердце бешено колотилось, радость напополам с потрясением вызывала слабость в ногах. Он сам не мог объяснить, почему так отреагировал, и решил, что просто чертовски рад видеть этого парня. Многие, кто уходил отсюда, в скором времени снова попадали за решетку и мыкались так всю жизнь, но пареньку все же удалось избежать этой участи.

– Знаешь, – наконец выдавил Роджерс. – Если б я не читал газет, черта с два бы поверил сейчас своим глазам. Да ты важной шишкой стал, Солитарио.

– Преувеличение, – улыбка не сходила с губ Амадео. – Вы так и будете сидеть за перегородкой или мы сможем поговорить, как старые знакомые?

Роджерс бросил быстрый взгляд на камеру под потолком. Он сходу понял, чего хочет Солитарио – убраться подальше от любопытных глаз. Что ж, в такой просьбе Роджерс не мог отказать – он и сам терпеть не мог чувство, что за ним постоянно шпионят.

– Ладно, парень, – Роджерс поднялся. Ноги больше не дрожали. Хороший признак. – Идем со мной.

В небольшой комнатушке, служившей надзирателям помещением для отдыха, Роджерс предложил Амадео устроиться на стуле, а сам прислонился к стене рядом с окном. Он не мог отвести глаз от мужчины, который всего лишь год назад выходил отсюда без всяких перспектив и надежд, не зная, что ждет его в будущем, а теперь всем своим видом излучал уверенность и силу.

Амадео в ответ на его восхищенный взгляд лишь улыбался.

– Как ваши дела, надзиратель Роджерс? – спросил он.

Тот рассмеялся – появление этого парня резко подняло ему настроение.

– Да как видишь, тружусь в поте лица, ничего не изменилось, люди по-прежнему убивают друг друга и попадают сюда. Скажи лучше, зачем пришел. Не поверю ж, что навестить решил.

Улыбка сошла с лица Амадео. Он кивнул, поглаживая дорогие часы на запястье.

– Я очень рад видеть вас, надзиратель Роджерс, но вы правы: мне нужна информация.

– Какая информация, Солитарио? Я просто надзиратель, а не...

– Вы, должно быть, слышали об убийстве крупного бизнесмена Валентайна Алькараса. У меня есть подозрение, что убийца связан с тем, кто сидел тут лет восемь или девять назад. Но у меня нет доказательств его причастности, только догадки и предположения. А действовать на основании этого я не могу.

– Хорошо, но при чем тут я? – Роджерс скрестил руки на груди. – С чего ты вообще взял, что сосед по камере или кто-то еще как-то с этим связан?

– Убийца Алькараса получил очень большую власть за короткий срок. Он бы не смог этого сделать, не заручившись поддержкой.

Роджерс насторожился. Солитарио говорил не просто о рядовом преступнике, он хотел знать, не причастен ли к этому кто-то из высших эшелонов власти.

– И ты считаешь, что...

– Да. Я считаю, что во всем замешано правительство, – Амадео наклонился к Роджерсу и понизил голос, будто опасаясь, что их подслушают. – Поэтому мне нужна информация о том, с кем контактировал Крейг Беррингтон, когда сидел здесь несколько лет назад.

Роджерс почувствовал, как краска отхлынула от лица, и порадовался, что опирается о стену.

– Беррингтон, ты сказал? Черт побери, Солитарио, Крейг Беррингтон, наш мэр?

– Совершенно верно. Убийца Алькараса тщательно подготовился и напал на сильнейшего. Без предварительной подготовки ему это не удалось бы. Я хочу убедиться, действительно ли мэр имеет к этому отношение, мне нужны доказательства. И только вы можете их предоставить. Вы работаете здесь уже двадцать лет и не можете не знать, что Беррингтон отбывал срок, пусть и не в вашем блоке.

Роджерс задумался. Да, он мог с легкостью добыть эту информацию, пусть Беррингтон и сидел не здесь – знакомых было предостаточно. Но какой в этом смысл? Это лишь косвенные улики, на суде его показания не примут к сведению.

– Суда не будет, – отрезал Амадео, и Роджерсу вдруг стало неуютно. Но Солитарио тут же смягчил тон. – Более того, я не собираюсь говорить кому-либо, что вы мне помогали. Вам ни к чему лишние хлопоты. Посмотрите только, что происходит на улицах, надзиратель Роджерс, – он указал за окно, из которого было видно лишь серую тюремную стену. – Из-за этого человека город медленно, но верно погружается в хаос, ни дня не проходит без происшествий, а полиция будто воды в рот набрала, никак не комментируя происходящее, и не делает ни малейших попыток остановить безумства. И почему же? Потому что все покрывает наш мэр. Разве я не прав?

Роджерсу ничего не оставалось, кроме как согласиться с Солитарио. В конце концов, кому станет хуже, если продажный мэр снова загремит за решетку? Уж точно не ему. Роджерс ненавидел преступников, разгуливающих на свободе как ни в чем не бывало, и много лет назад даже пытался подписать петицию против освобождения Беррингтона, но его недвусмысленно попросили этого не делать, пригрозив потерей работы.

– Значит, тебе нужны только имена? – сдался он. – Соседей по камере, ближайших друзей...

– Да, – кивнул Амадео. – Этого достаточно. Я буду очень вам признателен за помощь, надзиратель Роджерс, – улыбка снова осветила красивое лицо.

Роджерс вдруг вспомнил, что ни разу не видел его улыбающимся за все время срока. И пообещал, что любой ценой достанет нужную информацию.

Роджерс позвонил, когда Амадео читал сыну традиционную вечернюю сказку перед сном. Мальчик уже оправился от испуга, вызванного покушением, и с интересом слушал рассказ о приключениях героев в волшебной стране.

– Я не буду называть имени нашего заключенного, – с места в карьер начал Роджерс. – Телефоны могут прослушиваться, а сам понимаешь, чем чреват такой компромат. Скажу только, что его соседом по камере был некий Луан Скендер. Ходило множество слухов насчет того, как именно он попал в тюрьму. Кое-кто предполагает, что он попросту скрывался от правосудия. Просто не представляешь, насколько безопасна тюрьма, когда с тобой угрожают расправиться на воле.

Амадео не сдержал усмешки.

– Представляю. Еще какие-то контакты у нашего заключенного имелись?

– Насколько мне известно, нет. Да и с этим Скендером он разговаривал постольку поскольку, хотя тот несколько раз спасал ему жизнь. – Роджерс понизил голос. – На нашего красавца несколько раз покушались, что неудивительно. Обвинение и в самом деле было ужасным, и многие заключенные, хоть и не приверженцы строгих моральных принципов, сочли продажу детей на органы и педофилию слишком отвратительными деяниями. Его пытались повесить в камере, инсценируя самоубийство, пырнули заточкой в душе, даже устраивали пожар! Но он каждый раз выходил сухим из воды, и без помощи соседа тут не обошлось. Все обидчики в скором времени либо перевелись в другие блоки, либо присмирели, как овцы на скотобойне. А один парень даже погиб. Отравился.

– Или отравили.

– Вероятней всего. В общем, этот Скендер – опасный тип, и если именно он стоит за всем этим, то советую держаться подальше.

Держаться подальше. Самый мудрый совет. Скендер – не просто головорез, он – безумный головорез, и никто не знает, на что он пойдет, чтобы добиться своей цели. Он открыл стрельбу на переполненной детьми площади перед цирком, нимало не заботясь о том, что кроме цели может пострадать кто-то еще. Он явился в кабинет к одному из самых влиятельных людей этого города и пустил пулю ему в лоб, не боясь многочисленной охраны. Он способен на все.

Сквозь приоткрытую дверь спальни Амадео видел Тео, мирно спящего в своей кроватке. Любимый плюшевый кролик был надежно прижат к груди. Личико светилось безмятежностью и спокойствием: мальчик знал, что папа защитит его от всех бед, что бы ни случилось. Никакие плохие дяденьки в белых шляпах ни на шаг к нему не подойдут.

Вот только сам Амадео не был в этом уверен после сегодняшнего покушения. И, как ни крути, остался только один способ защитить сына. Очень не хотелось к нему прибегать, но если иного выхода нет, придется переступить через себя.

– Солитарио, – позвал Роджерс уже не в первый раз. – Ты там заснул, что ли?

– Нет, – Амадео прикрыл дверь спальни. – Нет, я здесь. Большое спасибо вам за информацию. Я в долгу не останусь.

– Позаботься лучше о себе, – ворчливо отозвался тот. – Это будет лучшая награда.

– Я выхожу из игры, – заявил Амадео.

Ксавьер замер, не донеся сигарету до рта. В серых глазах мелькнуло недоумение.

Они встретились в ресторане неподалеку от офиса "Азар". Амадео сопровождали трое охранников, в том числе верный Дэвид. За спиной Ксавьера маячил Йохан, непрестанно оглядывающий просторный зал, в котором в этот вечер было полно народа. Амадео специально настоял на встрече в людном месте, чтобы Скендеру было сложнее до него добраться, но все равно не мог позволить себе расслабиться. Казалось, из-за каждой двери, каждой кадки с цветами на него смотрит дуло пистолета.

– И что, ради всего святого, это значит, Амадео? – спросил друг. Столбик пепла упал на скатерть.

– Я выхожу из игры. Что еще тебе не ясно? – Амадео отпил воды. – Сегодня в меня стреляли. Едва не убили моего сына. Я не могу позволить себе рисковать его жизнью.

– То есть, ты струсил, – глаза Ксавьера чуть сузились. – Убегаешь, вместо того, чтобы сражаться. Вот уж не думал, что принц окажется принцессой, предпочитающей высокую безопасную башню, чтобы не видеть, что творится внизу.

– Принцессой?! – рыкнул Амадео на весь ресторан. Несколько посетителей, сидящих за соседними столиками, с интересом обернулись, пожали плечами и вернулись к прерванному ужину. Амадео с трудом заставил себя понизить голос, но он снова непроизвольно взлетел вверх – так велико было охватившее его возмущение. – Жизнь моего сына мне дороже какого-то бизнеса! Если Скендеру так нужно, пусть забирает все, только оставит меня и Тео в покое!

– Если бы ты в точности выполнял то, что я говорю, – Ксавьер тоже повысил голос, – то ничего этого не случилось бы! Ты слишком своенравен, и я уже не раз об этом говорил! Разве тебе не сказано было сидеть дома и никуда не выходить? Я велел отлучаться только в самом крайнем случае и только по работе, или ты забыл? Строго говоря, как раз-таки работе ты уделяешь куда меньше времени, чем нужно!

– Я делаю свою работу хорошо, и ты снова забываешь, что я не твой раб, а партнер! Научись уже различать эти понятия! – окончательно вскипел Амадео. – И разговор сейчас не об этом! Я тебе не женщина легкого поведения, которая забудет обо всем, стоит помахать перед носом пачкой денег!

– Весьма странно, потому что именно за нее я тебя и принял в нашу первую встречу, – Ксавьер холодно усмехнулся. – Чертов трус! Какая-то пуля заставила тебя заскулить, как щенка, и поджать хвост. Никогда бы не подумал, что сын Кристофа Солитарио испугается небольших трудностей!

– Определись для начала, кто тебе нужен – бизнесмен или шлюха, – в голосе Амадео звякнул металл. – Если второе, иди на улицу красных фонарей и выбирай. И раз уж мы заговорили о бизнесе...

– Раз уж мы заговорили о бизнесе, объясни мне кое-что, – Ксавьер достал из внутреннего кармана пиджака сложенную вчетверо бумагу. – Что это? Новая точка? Какого черта, Амадео, я ничего не знаю о точке торговли моим товаром? Решил прикарманить несколько миллионов, не поставив меня в известность?

Амадео взял документ и развернул. Все верно, подробные данные о недавно открытой точке на территории, одного из подпольных игровых залов. Доход весьма приличный, неудивительно, что партнер взбеленился.

– А я думал, ты уже прекратил их считать, – не преминул съехидничать он, складывая бумагу. – Точкой больше, точкой меньше... Считай это компенсацией за моральный ущерб. И раз уж мы заговорили о бизнесе, – повторил он, – скажи мне, какого черта ты взялся покрывать подпольные клубы моего конкурента.

Ксавьер сощурился едва заметно, но Амадео скрестил руки на груди и победно улыбнулся.

– Думал, я не узнаю? Ты сам учил меня проверять партнеров вплоть до мельчайших статей расходов. Значительная сумма денег уходит на "Вентину"! Не на кого-нибудь, а именно на них! Мои главные конкуренты, Ксавьер, и ты решил инвестировать...