Текст книги "Ничего личного. Книга 3. (СИ)"

Автор книги: Елена Скворцова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

К входу уже спешила охрана, на ходу доставая оружие – Чилли успела их предупредить. Двери автоматически распахнулись, впуская внутрь поток посетителей и теплого воздуха с улицы. По отработанной схеме охранники оттеснили всех в стороны, взяв мужчину в кольцо. Тот остановился и, не делая резких движений, снял темные очки.

Да, это был тот самый человек, который стоял на страже резиденции Томаса Хендриксона. На его лице не промелькнуло ни удивления, ни испуга. Швырнув очки на пол, он сунул руку за ворот гавайской рубашки, другой не выпуская ручку чемодана.

Выстрел громом прозвучал в вестибюле гостиницы. Отовсюду раздались испуганные вскрики. Пошатнувшись, мужчина начал заваливаться набок, выпустив чемодан, который с мягким стуком коснулся пола. Пистолет выпал из пальцев и с металлическим звяканьем упал на плитку.

– Вызовите саперов, там может быть бомба, – распорядился Амадео. – И эвакуируйте всех, немедленно.

Двое охранников мгновенно встали возле чемодана несостоявшегося постояльца, отсекая доступ к нему.

– А что с ним? – стрелявший охранник кивнул на распростертое на полу тело.

– Я уже позвонила в "скорую" и полицию, – ответила подошедшая Чилли. – Они скоро будут здесь.

– Хорошо, – кивнул Амадео. – Проследи за тем, чтобы эвакуация прошла без эксцессов.

Уже наступил вечер, когда полиция, допросив всех, наконец уехала, и жизнь в гостинице вошла в привычную колею. Амадео позвонил Дэвиду и приказал усилить охрану у дома. Наконец добравшись до кабинета, позволил себе перевести дух. Последние десять часов бесконечных разборок совершенно его вымотали. Чилли спала за столом, положив голову на скрещенные руки. Амадео опустился в кресло и закрыл глаза рукой.

В чемодане и в самом деле обнаружилась бомба. По словам экспертов, заряда в ней оказалось достаточно, чтобы сравнять с землей все огромное здание казино и гостиницы "Азарино". Лишь своевременным вмешательством и слаженностью действий охраны трагедию удалось предотвратить. Подручный Хендриксона был убит на месте, допросить его не удалось, но не составило труда связать взрыв судна Алькараса и сегодняшнее происшествие. Пусть в этот раз Скендер озаботился нанять человека со стороны, но в одном просчитался – взял на подряд иностранца, которого Амадео узнал.

Чистая случайность сегодня спасла жизнь множеству людей.

Скендер хотел напугать его таким способом? Что ж, ему вполне удалось. Совершенно больной тип, который не остановится перед убийством сотен людей, чтобы заполучить то, что хочется. Но тогда тем более нельзя позволять ему разгуливать на свободе. Единственный свидетель, который мог дать показания против него, убит. Если Скендер решит повторить попытку...

Подумав, Амадео пришел к выводу, что после сегодняшнего происшествия тот наоборот затаится. Слишком много шумихи вокруг, Беррингтон прижмет его к ногтю и заставит выждать какое-то время, чтобы все поутихло. Но выдвигать обвинения против Скендера пока смысла не имело: Беррингтон при всей своей власти вытащит его из любой передряги. Поэтому приоритеты расставляются сами собой.

Сначала нужно избавиться от мэра.

На этот раз кабинет Беррингтона страдал от нападок Скендера. Он швырял все, что ни попадалось под руку, топал ногами, орал, мял в руках любимую шляпу.

– Что вы так беситесь, Скендер? – Беррингтон поморщился, когда пресс-папье угодило в стеклянную дверцу шкафа. – Немедленно прекратите тут все крушить, это мой кабинет, между прочим!

Скендер остановился, тяжело дыша. Тонкие усики нервно тряслись, щеки стали свекольного цвета. Кажется, еще немного – и его удар хватит, почему-то не без удовлетворения подумал Беррингтон. Этот человек становится неуправляемым, слишком опасно держать его рядом. Но еще опасней отпускать его на волю. Дикий зверь, который разнесет все вокруг, как разъяренный бык, и горе тому, кто встанет у него на пути.

– Что я так бешусь? – повторил он. – Что бешусь?! Я ненавижу, когда все идет не по плану, черт бы вас побрал! Такой шанс уничтожить великолепное здание! Убить сотни людей! И все насмарку!

– Кричите громче, Скендер, чтобы все в этом здании слышали, что мэр прячет в своем кабинете убийцу, – оборвал его Беррингтон, садясь за стол. – В последнее время вы слишком кровожадны, не пора ли притормозить? Помните, что вы работаете под моим прикрытием, и рисковать понапрасну мне не улыбается.

– Я уничтожу чертова Солитарио, камня на камне не оставлю ни от его казино, ни от дома! Ни косточки от его самого! Все сгорит дотла!! – Скендер наконец плюхнулся в кресло, которое жалобно заскрипело под его весом, но выдержало. – Сегодня не вышло, но это не значит, что не получится еще разок.

– Никаких новых попыток! – Беррингтон ударил ладонью по столу. – Я запрещаю вам даже приближаться к Солитарио! Вы понимаете, что повторной попыткой сразу следом за этой привлечете излишнее внимание? Имейте терпение, Скендер, выждите немного, пока все не уляжется, иначе ни мне, ни вам не сносить головы.

Скендер обмахивался мятой шляпой, пытаясь отдышаться. Вспышка гнева дорого ему аукнулась – с лица не сходил красный оттенок, дыхание с хрипом вырывалось из горла.

– Сколько мне ждать? Пока он не схватит вас за задницу, Крейг? Я мог бы решить все одним ударом, и...

– Я сказал вам – нет! – отрезал Беррингтон. – Послушайтесь меня хотя бы один раз, Скендер. Солитарио сейчас в полной боевой готовности, и шансы успешного завершения вашего дела почти равны нулю.

– Но тогда последняя возможность его прижать упущена! – рявкнул Скендер и тут же зашелся в кашле. Когда дыхание восстановилось, провел рукой по потному лицу. – Это был единственный шанс напугать его так, чтобы аж поджилки затряслись!

– Не единственный, – вдруг подал голос Лукас, до поры сидевший в дальнем углу и боявшийся издать хоть звук.

Скендер повернулся к нему. Лицо полыхало, в глазах появилось плохо скрываемое презрение. Он терпеть не мог этого типа. Старший Солитарио был скользким, как змея, и никак не давался в руки, предпочитая действовать самостоятельно. К примеру, отправился с визитом к своему брату, хотя указания на это не было. В результате младший насторожился и усилил защиту. И как прикажете теперь к нему подбираться? Этого идиота теперь даже на порог не пустят.

– И что же ты хочешь нам предложить, Лукас? – голос на удивление стал тихим и спокойным. Ни Лукас, ни Беррингтон не знали, что такое затишье могло предвещать лишь ураган невиданной силы, поэтому заметно расслабились. Скендер же, надев на голову шляпу, принялся насвистывать какую-то незамысловатую мелодию, всем видом демонстрируя безразличие к жалким идеям ни на что не способной букашки. Беррингтон же всерьез собрался выставить отсюда этого юнца, если тот предложит какую-нибудь глупость и снова разозлит партнера.

– Вы знали, что у Амадео есть сын? – Лукас поглаживал подлокотник кресла. – Я даже не догадывался. Мальчик примерно пяти лет. Не представляю, когда он успел его заделать, к тому моменту как он сел, постоянной подружки у него не было.

– Дальше, – раздраженно прервал его Беррингтон.

– Мальчишка наверняка приемный, – Лукас поднялся и начал мерить шагами кабинет. – А вы, господин мэр, когда-то были главой департамента по делам семьи и несовершеннолетних. И наверняка знаете необходимые условия для усыновления детей.

– Не пойму, к чему ты клонишь, – Беррингтон опустился в кресло и потер шрам. – При чем тут этот ребенок? Если предлагаешь выкрасть его для шантажа, то это невозможно, Скендер убедился. И потом, я не хочу портить свою едва восстановившуюся репутацию, снова связываясь с чертовыми детишками.

– Какой же вы тугодум, – Лукас оперся ладонями на стол, наклонившись к мэру. – Найдите условие, при котором Амадео не может быть отцом. И заберите у него ребенка. Вполне законным способом. Уверен, это подкосит его куда больше, чем потеря казино и гостиницы. Амадео очень любит этого пацана, потеря вгонит его в такую депрессию, что все остальное ему станет безразлично. И тогда хоть веревки из него вейте.

В наступившей тишине громом прозвучал смех Скендера. Он хохотал, откинувшись в кресле, по толстому лицу катились крупные капли пота. Шляпа едва не слетела с головы, но он вовремя поймал ее.

– Клянусь всем своим бизнесом, – отсмеявшись, произнес он. – Решение было у нас перед глазами. И довольно простое решение, надо заметить. Как вы сами-то до этого не додумались, Крейг? В департаменте у вас по-прежнему полно связей, забрать ребенка – не проблема. Однако ж, не думал, что ты такой дьявол, Лукас. На вид просто бесполезный отброс, – он поднялся и, подойдя к Лукасу, ткнул его пальцем в лоб. – Кто же знал, что под этой черепушкой роятся такие гениальные мысли.

– У меня полно идей, как уничтожить этого крысеныша, – самодовольно ответил Лукас, мгновенно воспарив от неоднозначной похвалы. – И все, что он любит.

Скендер, снова рассмеявшись, хлопнул его по плечу, отчего тот слегка присел. С лица не сходила довольная улыбка. Беррингтон уже набирал номер главы департамента по делам семьи и несовершеннолетних.

6

Карты на стол

– ...Усыновление детей ранее судимыми лицами противоречит действующему законодательству. И так как Амадео Солитарио ранее приговаривался к четырем годам лишения свободы за убийство, суд постановил лишить его родительских прав.

Удар молотка.

Гул голосов, который Амадео не слышал. Суета в зале заседаний, которой он не замечал.

Люсиль Муэрте, его адвокат, позвонила неделю назад. Сказала, что пришла повестка в суд, но Амадео поначалу не придал ей особого значения, сочтя не таким уж важным делом. Решил, что Беррингтон пошел в наступление в ответ на его обещание подать в суд за нанесение морального ущерба. Конечно, он не думал, что мэр оставит его заявление без внимания, поэтому даже не особо удивился.

– Нет, – перебила его Люсиль. – Помолчи и послушай меня. Это совершенно другое дело.

И вот тогда-то и открылась шокирующая правда. Истцом выступал вовсе не Беррингтон. Департамент по делам семьи и несовершеннолетних намеревался оспорить права Амадео на усыновление Тео.

Амадео не верил ушам: год назад у него не возникло никаких проблем при оформлении документов. Разумеется, свою роль сыграли и деньги – даже в этой сфере без взяток не обошлось. Можно сказать, что их понадобилось еще больше – сама процедура предусматривала длительное общение с органами опеки и попечительства, чего Амадео не хотел. Он терпеть не мог, когда лезли в личную жизнь, поэтому постарался уладить все быстро и тихо. Тео официально стал его сыном, и больше никто из властей их по этому поводу не беспокоил. За годы, прошедшие после ареста Беррингтона, коррумпированность чиновников не упала ни на йоту. Амадео не мог не осознавать горькую иронию, что Беррингтон много лет назад точно так же брал взятки и закрывал глаза на семьи, в которые отправлялись дети из приютов. Семьи, где их избивали, мучили, а иногда даже убивали. Семьи, которые на поверку оказывались фальшивкой, а дети отправлялись на стол палачей, вырезающих органы и сбывавших их на черном рынке.

Люсиль уверяла, что никаких проблем с иском возникнуть не должно – все документы, связанные с родительскими правами на Тео, были в полном порядке. Им просто не к чему придраться, предпосылок на лишение прав нет. Но Люсиль Муэрте, потрясающий адвокат, выигрывавшая практически все дела, за которые бралась, не смогла доказать несущественность такого препятствующего усыновлению факта как судимость. Чертова судимость, из-за которой все и пошло кувырком.

И вот теперь Амадео сидел в зале суда, не слыша, как надрывается мисс Муэрте, которая угрожала подать апелляцию, требовала признать приговор недействительным, вещала о пристрастности судьи... Но не понимал ровным счетом ничего.

Он смотрел прямо перед собой, уставившись в пустоту, не в силах поверить в то, что произошло. Весь мир разбился, разлетелся в стороны на мелкие осколки. Он больше не отец Тео.

– Папа!

Амадео вздрогнул и очнулся. Тео бежал к нему по проходу, в глазах блестели слезы. Он был тут с самого начала заседания, сидел позади вместе с Розой и Кейси, уверенный, что папа защитит его и никому не отдаст. И после объявления приговора он бежал к нему в надежде, что папа скажет, что это всего лишь шутка, и его не заберут прямо сейчас в детский дом к чужим людям.

Амадео хотел что-то сказать, но язык не слушался. Он шагнул навстречу сыну, но ему тут же преградили дорогу.

– Согласно постановлению суда вы не можете приближаться к этому ребенку, – механически отчеканил судебный пристав.

– Вы что, смеетесь?! – вскипела Люсиль Муэрте. – У вас совсем нет сердца?

Тео остановился и, растерянно всхлипывая, смотрел на отца. К нему уже подходила представительница органа опеки, полная женщина с забранными в строгий пучок темными волосами, готовая увезти мальчика в соответствующее учреждение. Амадео с трудом проглотил вставший в горле ком и тронул пристава за плечо.

– Простите. Но могу я с ним хотя бы попрощаться?

Губы Тео задрожали. Пристав некоторое время колебался, затем отступил в сторону.

– Ладно. Только быстро.

Амадео прижал к себе мальчика, чувствуя, как содрогается его тело от рыданий.

– Тише, – шептал он, поглаживая сына по спине. – Тише, малыш, не плачь.

– Но я не хочу, чтобы меня забрали, папа!

Амадео почувствовал, как слезы жгут глаза, норовя вот-вот пролиться. Роза, стоя у стены, вытирала сморщенное лицо платком. Дэвид опустил голову и старательно изучал ботинки.

– Я тебя верну. Обязательно верну, Тео, – слезы все же прочертили дорожки на щеках, и он на мгновение прикусил губу, чтобы совладать с ними. – Обещаю тебе. Ты же мне веришь?

– Но...

– Тео, – Амадео слегка отстранил его и посмотрел в глаза. – Я обещаю, что заберу тебя обратно, чего бы мне это ни стоило. Ты веришь мне?

Мальчик шмыгнул носом и кивнул.

– Хорошо. Не забывай об этом, – он поцеловал мальчика в лоб и с большим трудом заставил себя отпустить его.

Когда Тео увели из зала заседаний, а репортеров спровадили наружу, Роза, уже не сдерживаясь, разрыдалась в голос. Дэвид побагровел от злости, но молчал. Кейси выглядел потерянным, сунув руки в карманы и носком кроссовки ковыряя ковровое покрытие.

– Я им еще устрою веселую жизнь! – бушевала Люсиль, гневно потрясая папкой с делом Тео. – Они у меня еще попляшут, я немедленно подам апелляцию!

– Не надо, Люсиль, – прервал ее тираду Амадео. – Спасибо за помощь, но все уже закончилось. Ты знаешь, что теперь мне не позволят даже подойти к нему, не то что восстановить права.

– Это же твой сын! – вскипела она. – Неужели ты все так оставишь?

– Нет, не оставлю. Но в данный момент никакая апелляция не поможет, поэтому не стоит лезть на рожон.

Амадео приобнял плачущую экономку за плечи и повел на улицу, не обращая внимания на ринувшихся к нему репортеров.

– Дэвид, – негромко проговорил он, когда они оказались за пределами здания суда. Охрана надежно защищала его от посягательств журналистов, жаждущих урвать каждое слетевшее с губ слово. – Проследи, чтобы с Тео хорошо обращались.

– Что ты собираешься делать? – мрачно спросил тот, открывая дверь автомобиля.

На мгновение на губах Амадео мелькнула улыбка, и Дэвида обдало холодом. Еще никогда он не видел на лице хозяина такого жуткого выражения. Так мог бы улыбаться палач, безумно любящий свою работу.

Или человек, которому уже нечего терять.

Совещание было в самом разгаре. Новый начальник Комиссии по азартным играм оказался сущим тюфяком, путался в данных и то и дело шуршал грудой бумаг, в полнейшем беспорядке раскиданных на столе для переговоров. А под конец своего доклада еще и опрокинул стакан с водой. Бумага моментально впитала влагу, и Крейг Беррингтон сделал вид, что не заметил отчаяния в глазах несчастного, еще двое суток назад бывшего всего лишь ни за что не отвечающим заместителем. В Комиссии царствовал Брейди, не давая своим замам и шанса занять его место. Вот и вырастил идиотов, а сам быстренько ушел в отставку. Сказал, что не может возглавлять службу, пока не решит проблему с семьей.

Чертов трус. Если бы история не получила огласку, он сидел бы и не заикался об отставке, продолжая покрывать своего чертова сынка-игромана. С его уходом Беррингтон потерял отличную возможность разделаться с ненавистным, стоящим поперек горла Солитарио. Новичка не натаскаешь за короткий срок, а действовать нужно было быстро, пока он еще не оправился от удара, связанного с потерей сына. Человек, погруженный в отчаяние, способен отдать все, что у него есть, и именно это придется сделать Амадео Солитарио, если он хочет увидеть своего приемыша снова.

Как ему вообще удалось его усыновить с таким-то послужным списком? Даже в структуре, целиком и полностью подотчетной Беррингтону, оказались гнилые звенья.

– Благодарим вас, Лоуренс, – утомленно сказал Беррингтон, когда новый глава наконец замолк. – У кого-нибудь есть, что добавить? Или кто-то хочет высказаться?

Все присутствующие молчали, уткнувшись взглядами в столешницу. Наркоконтроль не продвинулся ни на дюйм в деле Санторо, и их можно было понять: все судебные издержки пришлось нести им. Плюс выплатить немалую сумму материального и морального ущерба. На низших уровнях уже ходили слухи о том, что королевская казна значительно опустела.

Поскольку никто не отозвался, Беррингтон поднялся и одернул пиджак.

– Совещание окончено. Следующее – завтра, в это же время. Все свободны.

Оставшись один, он убрал документы, которые листал для отвода глаз, обратно в шкаф. Нужное впечатление создано, эти слабаки будут беспрекословно исполнять все, что он скажет. До чего просто манипулировать людьми, если у тебя в руках власть!

– Мальчик.

Крейг Беррингтон вздрогнул и повернулся. На мгновение он испытал настоящий ужас, увидев в дверном проеме Ксавьера Санторо. На какую-то долю секунды ему даже показалось, что тот пришел за его головой.

Прекрати, одернул он себя. Убить мэра прямо тут? Не настолько же этот наркоделец глуп. И потом, разве он не на его стороне? Просто впервые они встречаются так, лицом к лицу, без посредников вроде Сезара Лаэрте, и это не может не нервировать.

Он поправил галстук и откашлялся.

– Простите?

– Мальчик, – Ксавьер без приглашения вошел в кабинет и уселся на свободный стул. – На каких условиях вы вернете его отцу?

Первый испуг прошел, и губы Беррингтона разошлись в вежливой и снисходительной улыбке.

– Я не понимаю, о чем вы говорите, господин Санторо. Какой мальчик?

– Матео Солитарио, – Ксавьер чиркнул зажигалкой, и Беррингтон поморщился. – Я вас слушаю. Каковы условия?

– А с чего вы взяли, что я вообще что-то знаю об этом деле?

– Уж если сам мэр, по указке которого Матео отправился в детский дом, ничего не знает, то я начинаю теряться в догадках, у кого бы еще спросить, – Ксавьер выдохнул дым в лицо оппоненту.

Тот с трудом подавил желание скривиться и помахать ладонью перед носом, чтобы разогнать противный запах. Да что этот тип себе позволяет? Не имея никакого права вести себя здесь, как хозяин, он, тем не менее, делает именно это! Какого черта он вообще защищает Солитарио? Внутри резко вскипела злость, не преминувшая выплеснуться наружу.

– Послушайте меня, Санторо, – Беррингтону больших усилий стоило держать себя в руках. Он сцепил пальцы и до боли сжал их. – Такие, как вы, портите этот город. Поганите его, вливая на улицы тонны наркоты, развращая борделями, выкачивая последние гроши подпольными игровыми притонами! Продаете незарегистрированное оружие, из которого потом убивают честных граждан!

– Вы забыли продажу детей на органы, Крейг, – сигарета зашипела, ткнувшись в край стола. – А также педофилию и чудовищные эксперименты по тестированию новых видов наркотиков. Вы правы, подобным мразям, решающим за других их судьбу, не место в этом городе.

Шрам на лице мэра побагровел. Беррингтон с трудом сдержался, чтобы не ударить кулаком по интеркому и не вызвать охрану. Вместо этого выдохнул, пытаясь успокоиться, и сказал:

– Все же не понимаю, чего вы от меня хотите. Я не имею ни малейшего понятия, почему забрали сына господина Солитарио. И почему он до сих пор не оспорил решение суда? Видимо, не так уж сильно ему нужен этот ребенок...

Ксавьер поднялся. От взгляда, брошенного сверху вниз, по коже Беррингтона прошел холодок, мгновенно остудив гнев.

– Подавать апелляцию не имеет смысла. Все инстанции подотчетны вам, Крейг. Я помогал вам до тех пор, пока вы не решили втянуть в это посторонних лиц. Тем более – ребенка. В игры взрослых не следует вмешивать детей, не согласны?

– Вы знаете, что это очень серьезное обвинение, господин Санторо? – выкрикнул Беррингтон, когда Ксавьер взялся за ручку двери.

– Так подайте на меня в суд, – ледяной тон не изменился ни на йоту. – Но гарантирую, что вы окажетесь на скамье подсудимых куда раньше меня.

Лицо Беррингтона залила краска. Шрам запылал с новой силой, ладони сами собой сжались в кулаки, и он с трудом взял себя в руки. Сейчас не время для скандалов. Он и так повел себя опрометчиво, обвинив Санторо во всех смертных грехах. Терять такого союзника, тем более, сейчас, никак нельзя. Он глубоко вдохнул, пытаясь успокоиться. Когда Ксавьер шагнул за порог, окликнул его:

– Господин Санторо! Погодите минуту.

Он думал, что тот не остановится. Слишком гордый, независимый, считающий, что все вокруг, в том числе и мэр – не более чем пешки. Но Санторо замер. Затем повернулся к нему лицом. Непроницаемая маска, на которой Беррингтон не мог прочесть ничего.

Но все же не сдержал улыбки. Все-таки наркобарон по-прежнему на его стороне, раз пришел сюда лично, а не отправил своих головорезов расправиться с ним. Почему Санторо решил озаботиться судьбой этого ребенка и ради этого даже нанес ему визит, так и оставалось загадкой, но Беррингтон решил, что это не так уж важно.

– Давайте поговорим, – тон мэра стал вкрадчивым. Он указал на стул, с которого Ксавьер поднялся минуту назад. – Присаживайтесь. Обсудим создавшееся положение. Возможно, вместе мы сможем найти выход. Как говорится, одна голова хорошо, а две лучше.

После недолгого колебания Ксавьер принял предложение.

– Имейте в виду, – сказал он, снова закуривая. – Если еще раз втянете в наши дела невинных людей, я тут же разорву все отношения. Мне не нужны неприятности.

– Мне тоже, господин Санторо, – ангельски улыбнулся Беррингтон. Шрам еще сильнее обезобразил лицо. – Мне тоже.

– Ох, Жан, моя голова сейчас лопнет! – стонал Курт Сеймур, расположившись на диване в гостиной особняка. – Ты совершенно обо мне не заботишься, и зачем я только тебя нанял...

– Прекрати, Курт, я помогаю тебе всем, чем могу, – Жан подал ему стакан. – Выпей это.

– Опять бесконечные отвары и порошки! – Сеймур страдальчески закатил глаза, но все же сел и принял из рук Жана лекарство. – Ты совершенно мной не занимаешься, потому что считаешь, что я здоров! А я болен! Болен, Жан! О несчастный я, я так мало жил...

– Пей, Курт, и дай мне спокойно уйти отсюда. Твоя ипохондрия просто не знает границ, – Жан отобрал у него пустой стакан и кивнул Амадео. – Прошу прощения за его поведение, иногда он совершенно невыносим.

Тот лишь рассеянно мотнул головой.

Дом погрузился в тишину, лишь шорох шагов вездесущей охраны нарушал ее. Роза не выходила из кухни, найдя утешение в готовке. Дэвид изредка переговаривался по мобильному с подчиненными. Кейси заперся в своей комнате, и только яростный стук клавиш напоминал о том, что там кто-то есть.

Амадео сделал один звонок, после чего никому не удалось вытянуть из него ни слова. Он стоял у окна, сжимая в руке пару цветных карандашей, забытых Тео в гостиной. Лицо превратилось в ледяную, ничего не выражающую маску, пустой взгляд смотрел на подъездную дорожку, на которой стоял синий велосипед. На раме светилась ярко-желтым пятнышком наклейка с львенком. Тео сам ее приклеил и жутко этим гордился.

Курт Сеймур продолжал вполголоса жаловаться на слабое здоровье и "этого ужасного доктора, которому наплевать на своего единственного пациента", но Амадео едва ли понимал, что тот говорит. Он не мог думать ни о чем, кроме заплаканного личика сына. Как ни старался Амадео его защитить, ничего не вышло. Беррингтон нашел способ добраться до него, и хуже всего то, что Амадео ничего не мог сделать.

Впрочем, нет. Его предыдущая цель совпала с нынешней. Если Беррингтон покинет пост мэра, все проблемы решатся разом: прекратятся бесчинства Скендера, который без поддержки власть имущего всего лишь второразрядный бандит, и освободится путь к руководству департамента по делам семьи – чтобы Амадео мог вернуть Тео. Пока между ним и главой департамента стоял Беррингтон, это было невозможно. Он не позволит и шагу ступить.

Амадео сжал в кулаке карандаши. Беррингтон перешел границу. Бизнес бизнесом, но нельзя вовлекать детей. Мэр привык вести грязные игры, и Амадео был готов к этому, ожидая нападения по всем фронтам, кроме одного. Законного.

Из горла вырвался истерический смешок. Беррингтон не настолько хитер, чтобы придумать такой план. Мозг Скендера работает только в направлении насилия. Тогда кто? Кто додумался до такого простого, но вместе с тем жестокого пути? Амадео знал ответ. И внутри все начинало клокотать от злости при одной только мысли об этом человеке.

По подъездной дорожке зашуршали шины, и минуту спустя дверь гостиной распахнулась. Курт Сеймур удивленно приподнялся на диване, забыв про головную боль.

– Добрый день. Вы позлорадствовать или как?

Ксавьер бросил на него лишь беглый взгляд. Все его внимание было сосредоточено на хозяине дома. Подойдя ближе, он положил руку Амадео на плечо.

– Мне жаль.

Тот даже не пошевелился, но ледяная маска чуть оттаяла.

– Мы доигрались, Ксавьер, – голос был тихим и ничего не выражающим. – Доигрались до того, что Беррингтон пошел на крайние меры.

– Это значит, что мы его достали, – Ксавьер сжал его плечо. – Раз он опустился до такого...

– Тео это никак не поможет, – перебил Амадео. – Я хотел защитить его, а вместо этого...

– Послушай, – Ксавьер развернул друга к себе. – Ты в этом не виноват. Как только мы окончательно разберемся с Беррингтоном, то вернуть Тео будет легче легкого. Это ты понимаешь?

Амадео вздохнул и опустил голову. Волосы скрыли лицо.

– Да.

– Я тебя не слышу.

– Да! – выкрикнул Амадео, вскидывая голову. В глазах полыхали яростные огоньки. – Разумеется, я это понимаю, Ксавьер! И если с Тео что-нибудь случится за это время, я, черт побери, размажу эту чиновничью мразь и его дружка по асфальту катком, а потом пущу туда стаю собак, чтобы сожрали останки!

Карандаши в кулаке хрустнули, ломаясь. Темнота, до поры до времени спавшая глубоко внутри этого всегда сдержанного и спокойного мужчины, наконец прорвалась наружу. Глаза горели неистовой злобой и решимостью во что бы то ни стало дойти до конца. Показать обидчикам, где раки зимуют, загнать их в ловушку, из которой они не смогут выбраться, раздавить их, уничтожить, втоптать в землю. Еще никогда в своей жизни принц так не злился. Вместо того чтобы опустить руки и покориться судьбе, он высоко поднял знамя и готов был ринуться в атаку. И с поля боя уйдет живым либо он, либо никто.

Ксавьер едва заметно усмехнулся и приобнял Амадео за плечи.

– Мой грозный принц. С мальчиком все будет в порядке, Дэвид сказал, что отправил человека присматривать за ним, поэтому расслабься. Давай присядем, нам следует подумать, как действовать дальше.

Амадео провел дрожащей рукой по лицу. Внутри бушевала ярость, равной которой он еще не знал. Хотелось отправиться к мэрии и взорвать к чертям. Вытащить Беррингтона из горящего здания и размозжить голову молотком. Скендер тоже не останется в стороне. И еще кое-кто. При воспоминании об этом человеке Амадео охватывал такой гнев, что он был просто не в состоянии себя контролировать. Ладонь то и дело тянулась к пистолету, спрятанному под пиджаком, и в последний момент он отдергивал руку, понимая, что безрассудство сейчас ничем не поможет.

Усилием воли он заставил себя успокоиться и опустился в кресло, положив обломки карандашей на журнальный столик. Сеймур подвинулся на диване, освобождая место для Ксавьера.

– Погодите, я ничего не понимаю, – решительно заявил он, скрестив руки на груди. – А как же ваша непримиримая вражда?

Ксавьер достал пачку сигарет, с сожалением посмотрел на нее и убрал обратно в карман.

– Все время забываю, что в этом доме курить нельзя. Амадео, ты что, так ничего ему и не рассказал?

Тот покачал головой, откинувшись на спинку кресла.

– Нет. Не успел. Дэвид уже в курсе, поэтому тебя сюда и пустили.

– Вот как? – в глазах Ксавьера мелькнула усмешка. – То есть, будь мы врагами на самом деле, меня бы изрешетили пулями у самого порога?

– На самом деле? – Курт тряхнул головой и скорчил гримасу. – Ай... Совсем забыл про свою мигрень. То есть вы...

Амадео устало прикрыл глаза.

– Потребуется много времени, чтобы все вам объяснить, Сеймур.

– Я никуда не тороплюсь, – тот поерзал на диване, устраиваясь поудобнее. – Жа-а-ан!

– Все прошло как нельзя лучше, – Ксавьер поджег сигарету, плечом прижимая к уху телефон. Дверь кабинета он благоразумно запер. – По пути из ресторана в офис Йохан попытался устроить мне разнос за то, что я несправедливо с тобой обошелся. Даже несмотря на то, что ты в открытую сознался в воровстве, твой друг тщательно тебя выгораживал. И как тебе удается добиваться от людей такой преданности?

– Бедняга, – вздохнул Амадео, заходя в свою спальню. По пути он заглянул в детскую – Тео уже спал, обнимая любимую игрушку. – Но не стоит посвящать его в детали. Я даже Дэвиду ничего не сказал, поэтому всю дорогу до дома мне казалось, что он прожжет меня взглядом через зеркало заднего вида.

– Тем лучше, – Ксавьер откинулся в кресле и выпустил дым к потолку. – Если удалось обмануть верных охранников, которые знают нас как облупленных, то про публику и говорить нечего. Завтра утром Ребекка напечатает крикливую статью о нашей ссоре, чтобы окончательно убедить всех, что между нами все кончено.

– Великолепно, – Амадео растянулся на кровати и уставился в потолок, вертя в свободной руке листок с липовым обвинением, который в ресторане швырнул ему Ксавьер. – Чтобы лишить Беррингтона поддержки, нужно прежде всего уничтожить его вассалов. И самый мощный из них – Наркоконтроль. Его отстранение от дел развяжет тебе руки.

– Контакт с ними имеешь ты, а не я. И готов спорить, узнав о нашей размолвке, они активизируются. Ожидай появления детектива. Возможно, это будет Байлес, и если так...

– То это будет идеально, – Амадео сунул листок под подушку и запустил пальцы в волосы. – Байлес ухватится за любую ниточку, которая поможет арестовать тебя. Он объявится довольно скоро, ставлю на ближайшие пару дней. Не думаю, что будет сильно тянуть. На какое число назначена твоя крупная поставка?