Текст книги "Голод (СИ)"

Автор книги: Елена Синякова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 40 страниц)

Глава 102.

-..лишь бы не убил… – пробормотал себе под нос я, чувствуя, как мои мышцы наполняются адреналином и силой, а здравый смысл внутри орет и возмущается тому, что я делаю.

По-хорошему нужно было вызвать полицию, и всё объяснить.

Возможно, добиться через суд того, чтобы щенка отобрали у этого соседа, забрав малыша под опеку на лечение до момента решения суда. Проблема была в том, что я боялся, что этого самого времени у нас не было, а ещё, я не мог видеть слезы в голубых глазах своей девочки.

Я так задумался, разрываясь в себе как обычно на две части между зверем и мозгом, что не заметил, как на моем пути появился мужчина, видимо тот самый сосед, которому крайне надоело жить.

– Опачки! – хриплый голос был подобен тупой пиле, как и сам вид этого мужчины.

Засушенный, но довольно жилистый, с татуировками, которые ясно давали понять, что тюрьма была его вторым родным домом, с засаленным месивом вместо волос и жидкой бородкой. Желтовато-серое лицо, гнилые зубы и акульи глаза. Сразу было видно, что он пил, не переставая много лет, и похоже столько же лет не мылся.

Мы рассматривали друг друга с неприкрытой неприязнью, пока этот тип, который оказался с меня ростом, пыхнул сигаретой, зажатой между желтыми губами цвета «большой привет печени»:

– Я смотрю, мелкая глазастая дуреха учла мои пожелания, и охмурила целого телёнка!

От этих слов от бешенства у меня пошли круги перед глазами, и ладони сжались в кулаки до хруста, когда зверь внутри меня безумно зарычал, толкая меня вперед на явное убийство с особой жестокостью.

Но здравый смысл орал, что если я дам слабину, и пойду на поводу своей слабости, то меня посадят…лет на 15…и кто тогда всё это время будет заботиться о Соне?

Поэтому я стоял, тяжело вдыхая в себя гнилой воздух, и стараясь не замечать искр, сыпящихся из глаз.

– Последний мудак был явным маменькиным сынком! Я бы сломал его, как игрушку, если бы он не откинул коньки сам! – широкая звериная улыбка этого урода, пробила в моей броне ещё одну большую дырку, когда я стоял на месте из последних сил, больше всего в жизни мечтая дать волю своей ярости и кулакам, чтобы превратить его в кровавое месиво, – Надеюсь, ты чпокнул её перед уходом, потому что в ближайшее время тебе это не светит!

Этот тип явно добивался того, чтобы довести меня до точки кипения, и, черт возьми, у него это прекрасно получалось! Потому что я дернулся, стиснув зубы до скрежета, когда он резко выкинул руки вперед, давая мне увидеть, что в одной руке был зажат стальной прут, а во второй подобие самодельного кастета, на что я хищно хмыкнул, разозлившись лишь ещё сильнее.

– Я бы и сам отымел её, если бы на девку не положил глаз мой сын! Но старая ведьма не дала ему даже возможности приблизиться к этой девчонке! – мужчина оскалился, не выпуская из зубов пыхтящей сигареты, которую я пообещал себе затолкать ему в глотку, снова тряханув прутом передо мной, как плохой дрессировщик дикому хищнику, – Может, расскажешь какого оно, а?

Чертовски не хотелось расстраивать его, признаваясь, что я ещё сам не в курсе, когда я снова сделал шаг вперед, призвав всю свою сдержанность, резко и холодно проговорив, не отводя своего взгляда от его мутных глаз:

– Я пришел, чтобы забрать щенка. Не усложняй ситуацию, просто отойди.

И он сделал шаг назад, оскалившись и напрягся, когда ядовито усмехнулся:

– Неужто такой бедный, что не в состоянии купить своей девке собачку?

Но затем напрягся я, когда этот урод, неожиданно разгоготался жутким вонючим смехом, разбрызгав слюни, посмотрев куда-то за мою спину, и его глаза зажглись азартом:

– Иди сюда, иди! Я покажу тебе, что сделаю с твоим безголосым теленком, прежде чем прибью эту шавку, и отымею тебя!

Кровь буквально закипела в моих венах, и мир окрасился красным цветом от пелены ярости, которую я пытался проглотить, захлебываясь в ней, чтобы не убить этого поддонка прямо сейчас. Всё, что мне было нужно – это резко протянуть руку и крутануть его за шею, чтобы сломать позвоночник. Но я хотел кровавой смерти, сделавшись явным маньяком в эту секунду.

Боюсь, что я бы всадил этот железный прут в него, если не почувствовал за спиной Соню…и шумное дыхание наших собак, которые скалились и порыкивали, готовые броситься и растерзать эту тварь.

Я не мог обернуться, сосредоточившись лишь на том, куда кивнул этот урод, говоря о щенке, который уже не скулил, а лишь отрывисто дышал, явно испугавшись присутствия двух крупных собак.

Наконец я увидел смутный темный силуэт на песке.

Щенок лежал на одном боку, судорожно дыша, и явно был серьезно ранен.

Черт, время уходило слишком быстро, и мне нужно было понять, что с ним, чтобы вовремя спасти. Потому что я не прощу себе слез моей девочки, а она будет просто раздавлена, если что-нибудь случится.

– ГЕНРИ! – закричала Софи испуганно, когда краем глаза я увидел резкое движение в мою сторону, в последний момент, отбив руку с занесенным прутом, и толкнув в грудь этого мужика, который, издав булькающий звук, повалился навзничь на спину, захрипев, и матерясь.

И я бы не остановился на этом, с радостью разбив подобие физиономии так, что потом не помог бы пластический хирург, если бы не услышал лай собак, обернувшись.

Люси и КалЭл, стоящие с двух сторон от испуганной Софи, оскалились, и в этот момент напоминали двух волков, способных убить, и, как ветеринар, я отчетливо поминал, что они способы это сделать в считанные секунды. Но этого нельзя было допустить! Не из страха за этого маньяка, а за жизнь наших верных собак, которых потом придется усыпить, как опасных для общества.

Псы не сели рядом с девушкой, и не перестали хищно рычать и скалиться, обнажая свои клыки, но не двигались с места, когда я увидел, как в ужасе расширились глаза Сони, и она отчаянно закричала моё имя, побежав ко мне.

В ту секунду мне показалось, что мою правую руку обдало жаром.

Этот полоумный упырь решил пообливаться кипятком что ли?

Но посмотрев вниз на руку лишь доли секунды, я понял, что меня только что полоснули ножом.

Потому что рукав кофты был распорот от плеча до локтя, и алая кровь тут же проступила пятнами, которые увеличивались всё сильнее и сильнее, пока эта липкая горячая жидкость моего тела не пропитала тонкую тряпочку рукава, начав капать вниз, впитываясь в песок.

– Да твою ж мать! – прорычал я, чувствуя жуткую отрезвляющую ясность ума, когда до моих ноздрей дошел этот ужасающий запах.

И пусть эта кровь не принадлежала Сью…или Софи…она действовала на меня подобно стоп-крану, кидая на землю.

Упырь кинулся на меня снова, радостный своим недавним успехом и, занеся руку для нового удара, когда я резко выбил нож из его кулака, скрутив запястье и вывихнув его, что было силы, в обратную сторону.

Взвыв, урод повалился на колени, сыпля матами и проклятьями, а я пытался уговорить себя, не всадить этот нож ему от уха до уха, когда зверь внутри меня умолял это сделать, а здравый смысл попивал чопорно чай, соглашаясь, что эту мразь явно нужно наказать.

Приплыли блин.

Когда Соня подбежала ко мне, а вместе с ней рычащие Люси и КалЭл, в её глазах было столько паники, боли, вины и …нежности….что я растерялся, чуть ослабив свою хватку, отчего урод зашевелился, что-то захрипев.

Соне не нужно было видеть дальнейшего, и я быстро улыбнулся ей:

– Детка, я в порядке. Не плачь, прошу тебя! Забери щенка, – я кивнул в темноту справа от нас, где слышал его отрывистое дыхание,– И отнеси его домой. Я догоню тебя.

Глотая слезы, девушка потопталась на месте, умоляюще глядя на меня, но когда я кивнул и улыбнулся шире, она послушно направилась в сторону щенка, приглушенно выдохнув:

– ..но КалЭл и Люси останутся с тобой….

– Хорошо, – быстро кивнул я, подождав, пока девушка осторожно подобрала щенка, прижав его к себе, и быстро направилась в сторону дома.

Лишь когда она отошла на безопасное расстояние, я наклонился вперед, резко ударив кулаком в бок этого урода, отчего тот захрипел и повалился на песок, судорожно глотая воздух.

– Раз почка… – сладко улыбнулся я, наклонившись снова, чтобы ударить по второй стороне, – Два почка.

Тем, который мог убить одни точным ударом…и когда-то сделал это в потасовке. Случайно.

Дядя Шон никогда не говорил об этом, но мы знали, что ещё до нашего рождения был суд. И срок. И тюрьма. Пусть не долго. Пару месяцев. Но это изменило всю его жизнь.

Мой отец всегда смеялся, что этот громила пошел учиться на врача лишь за тем, чтобы знать, как реанимировать потом побитых и переломанных им людей.

Карьера профессионального спортсмена с большим будущим была потеряна, но дядя Шон никогда не переставал тренироваться, и всегда был в отличной физической форме.

А ещё тренировал нас.

Отец никогда не поддерживал этого, но мы с восторгом тренировались под началом дяди Шона, который учил нас, как ставить блоки, как обороняться, как находить слабые места у противника, а ещё как бить так, чтобы отбивать внутренности, при этом не оставляя видимых следов на теле.

«Такие повреждения сможет выявить только хирург, когда залезет внутрь или патологоанатом!» – всегда усмехался дядя Шон, подмигивая нам, и отмахиваясь от моего отца, который говорил, что лучше бы мы учили анатомию, чем учились мордобитию.

И в этот момент мысленно я благодарил дядю Шона за нужную науку, которая пригодилась мне сейчас как никогда. Мужчина под моими ногами катался в песке, не в силах дышать и сипел, пытаясь достать до спины, где была адская боль в отбитых почках, но я был не готов остановиться, когда присел на корточки перед ним, растянув губы в улыбке:

– А теперь завершаем процедуры! И пусть всегда будет солнце.

Заехав кулаком по солнечному сплетению, я поднялся на ноги, чувствуя хоть какое-то удовлетворение от этой ночи, потому что этот воняющий кусок дерьма просто отключился.

– Заодно и звезды увидишь…Люси, КалЭл, идемте домой, – махнул я собакам, заторопившись к Софи, потрепав по загривкам собак, и поморщившись от ноющей боли в руке, – Говнюк мать его, такую удобную кофту испортил.

Осторожно заведя собак через дверь на кухне, чтобы они не поранились о стекла, мне пришлось дойти до машины, чтобы достать свой походный чемодан с инструментами и медикаментами для оказания помощи.

И, возвращаясь к дому, я с улыбкой увидел, как меня ждет моя голубоглазая девочка, в глазах которой стояли слезы, когда она осторожно обхватила меня своими руками за талию, глядя снизу вверх виновато и растерянно:

– Генри, это всё я виновата! Ты ранен! Давай вызовем скорую!!

Волна паники явно снова обуревала Соню, когда я прижал её к себе, наслаждаясь этим моментом нашей абсолютной близости, настолько искренней и нежной, которую я не смог бы себе позволить в другие моменты этой жизни, побоявшись того, что мой внутренний зверь подавит мое сознание.

Но пока он был временно доволен и немного сыт от потасовки, а значит, у меня было немного времени, чтобы позволить себе просто обнимать её и прикасаться, не опасаясь сделать больно.

– Зачем скорую? Разве ты забыла, что я сам врач? – улыбнулся я девушке, увлекая её за собой в дом, осторожно и тихо, чтобы она не наступила на разбросанные повсюду осколки стекол, – Поэтому, поверь мне, как врачу, это не так страшно, как выглядит! Думаю, даже швы накладывать не придется.

 Глава 103.

– Надеюсь, ты не падаешь в обморок от вида крови?

– Нет… – пискнула она в ответ, когда мы зашли в гостиную, и я был вынужден отпустить её от своего жаждущего тела, чтобы заняться делом, в котором нельзя было медлить.

Щенок лежал на диване, по-прежнему тяжело дыша, и не издавая других звуков, что меня тревожило.

– Детка, послушай меня и сделай всё, как я говорю, как можно быстрее….сколько комнат в доме?

– Три…

– Прекрасно. Я унесу щенка в одну из комнат, и займусь им. Ты в это время перенеси всех щенков Люси в другую комнату, там же закрой её саму. И всю команду Мстителей, включая Хвостика. В последнюю комнату уведи КалЭла.

Когда Соня кивнула, снова побледнев, и поспешила к щенкам Люси, я осторожно взял на руки измученного щенка, у которого была рваная рана на боку, и возможно переломы костей.

Нахмурившись и подхватив свой чемодан, я отправился в самую дальнюю комнату, которая оказалась спальней Сони, но не позволил задуматься об этом, потому что принялся делать то, что любил. И умел.

Щенок оказался ротвейлером, месяцев 3-4 от роду, в крайне истощенном состоянии.

К счастью кости были целы, но рана выглядела не очень хорошо и, приняв решение наложить швы, я принялся готовить малыша к небольшой, но всё-таки операции, предварительно стянув с себя бывшую когда-то кофту, которая сейчас выглядела обычной кровавой тряпкой, мельком глянув на собственную рану.

Порез был глубокий, но к счастью ровный.

– Заживет, как на собаке…. – пробормотал я себе под нос, опускаясь на колени перед щенком, чтобы осторожно вколоть ему снотворное, и приняться на шитье.

Собой я займусь позднее, когда будет такая возможность.

На всё мероприятие мне понадобилось не больше 15 минут.

Щенок крепко спал, подрагивая во сне, я быстро наложил пару швов и плотную повязку, осмотрев его более тщательно на предмет других ран, в душе радуясь, что теперь малыш будет под присмотром Сони, которая его быстро поставит на ноги. А ещё жутко переживая за то, что скоро этот чертов сосед очнется, и явно не успокоится.

От этого урода можно было ожидать чего угодно, и я уже серьезно раздумывал над тем, чтобы поговорить с Ричем, и перевезти девушек в другое место, подальше от этого чертова упыря.

Внутри всё сжималось от паники и ярости, когда в моей голове пронесся вихорь мыслей, что мог сделать этот псих, начиная с того, что вполне мог поджечь дом или явиться с огнестрельным оружием, против которого не спасет и десяток самых преданных и свирепых собак.

Нет, определенно дело нельзя оставлять на этой точке.

И если придется убить его, чтобы обезопасить Соню и Кэти, то я сделаю это.

Слыша, как Соня осторожно ходит по коридору, я чуть улыбнулся, понимая, что она скорей всего боится заходить в эту комнату, боясь помешать. И пока у меня было время, я быстро уселся прямо на полу за кроватью, принявшись хирургическим зажимом вытаскивать из ступней осколки стекла, морщившись и тихо матерясь себе под нос, оттого, что в нескольких местах раны были довольно глубокие и кровоточили.

Не хотелось бы хромать на открытии клиники, но похоже было поздно что-то менять.

Я успел как раз вовремя закончить, и уже собрал все осколки в кровавую тряпку бывшей кофты, когда услышал тихий стук, и в проеме чуть приоткрывшейся двери, показалась головка Сони:

– Генри, вы в порядке?

– Да, детка, ты можешь заходить.

Когда она несмело вошла, прикрыв дверь, и, сделав пару шагов, опустилась на колени передо мной, я понял, что наше время вышло.

Зверь внутри меня тут же возбужденно зашевелился от её близости, сбрасывая свои оковы ярости, и возвращаясь в русло желания, отчего моё тело тут же налилось расплавленным свинцом, растворяясь в мышцах.

Мы сидели наедине…

В комнате с большой кроватью….

В полумраке…

Вот черт!

Я тяжело втянул в себя воздух, покосившись на дверь.

Мне нужно выйти отсюда. СРОЧНО!

Потому что зверь уже рисовал картины того, что я мог бы сделать, воспользовавшись моментом. Он лишь выжидал, когда я сломаюсь окончательно и поддамся ему.

– Я подумала, может, тебе нужна помощь? – тихо прошептала Соня, словно боясь разбудить щенка, и когда её ресницы опустились на мою порезанную руку, я ощутил, словно на меня вылили ведро кипятка.

Но уже не от струящейся крови.

Всё было гораздо хуже!!!

Особенно, когда девушка осторожно потянулась ко мне, едва-едва коснувшись кожи моего плеча кончиками прохладных пальцев, отчего мышцы тут же напряглись, и я вздрогнул, сжав зубы до онемения, чтобы сдержать стон.

ВОТ ЧЕРТ! Только не сейчас!

– Прости! – Соня быстро одернула руку, – Я не хотела причинить тебе боль! Послушай, я обещаю, что не упаду в обморок, давай я помогу обработать тебе рану! Тебе будет неудобно делать повязку самому левой рукой!

– Я в порядке, – прохрипел я с натяжкой, пытаясь скорее убедить в этом себя, чем успокоить девушку, которая нахмурилась, услышав мой голос, и явно приняв это за ложь.

И она была чертовски права в своих сомнениях!

Больше всего на свете боясь, что она снова решит прикоснуться ко мне, я быстро кивнул на щенка, выдавив, и пытаясь остатками своих сил сосредоточиться на нём:

– С малышом относительно все в порядке. Я наложил пару швов и дал снотворное. Думаю, к утру он очнется. Первое время давай ему только воду. Потом посмотрим на состояние, и решим, чем его кормить, чтобы он быстрее восстановился.

– Хорошо, – серьёзно кивнула Соня, обратив всё своё внимание на щенка, и я поспешил подняться на ноги, чтобы отойти от девушки как можно дальше, с ужасом ощущая, что с каждой минутой, проведенной с ней в одном замкнутом пространстве, мне всё тяжелее и тяжелее контролировать своё тело.

И я не мог находиться рядом с ней, чтобы не сорваться.

Интересно, что бы подумала обо мне Соня, если бы я принялся бегать вокруг её дома, и отжиматься до потери сознания? Или плавать в море недалеко от её дома, до тех пор, пока мое тело не выбросили бы на берег волны? Сказала бы, что я сумасшедший.

И была бы права в этом.

– Генри, – обернулась ко мне девушка, плавя меня своим блестящим взглядом в этой полутьме, – Спасибо тебе огромное! Я тебе так обязана за всё! Не знаю, как тебя благодарить!

Ох черт…она всего лишь выражала свою признательность, но от её слов в моей голове пронесся целый вихрь из того, КАК она могла бы меня поблагодарить!

– Не нужно… – сипло выдохнул я, прижавшись спиной к двери, когда Соня поднялась на ноги, шагнув ко мне, понимая, что её прикосновение или объятья станут последней каплей, разбившей моё терпение и клетку зверя.

К счастью или нет, но в этот момент послышался звук полицейской серены, который приближался все быстрее и быстрее.

Должно быть, кто-то из соседей вызвал полицию.

Либо это сделал этот урод, живший по соседству, потому что как только полицейские машины остановились у дома, послышались его стоны и хрипы, словно он там помирал от огнестрельного ранения, не меньше.

Цирк уехал, клоуны остались.

По всей видимости, всё только начиналось, и я подумал о том, что было бы неплохо позвонить нашему юристу….на всякий случай.

– Оставайся здесь, – быстро выдохнул я нахмурившейся Соне, но она лишь отрывисто покачала головой, тут же пошагав за мной на первый этаж.

И, ощущая её рядом с собой даже со спины, я боялся, что полицейские воспримут именно меня маньяком, поскольку мышцы груди и плеч уже подрагивали и сжимались, как происходило всегда, если я подходил к опасному состоянию грани своего желания обладать сейчас же, наплевав на всё остальное.

Когда мы с Соней осторожно вышли на порог, поскольку дверь была разбита, обходя осколки, к девушке бросился мужчина-полицейский с сединой на висках и добрыми карими глазами:

– Дочка, ты в порядке?!

Быстро осмотрев её, он прижал Соню к себе, впившись в меня профессиональным взглядом – острым, пронзительным и продирающим до костей. И мне ничего не оставалось, как стоять на месте, порыкивая в душе, оттого, что Соня была в его объятьях.

Пусть мужчина обнимал её по отечески, тем не менее, я не мог унять в себе яростную дрожь.

– Радость моя, я прилетел сразу же, как Шарлотта позвонила мне! Ночная смена самое поганое дело, приходится ездить по всему городу! Но вижу, что всё равно опоздал, ты сильно испугалась?

– Дядя Джон, я жива и невредима, – мягко улыбнулась Соня мужчине, оторвавшись от него, чтобы снизу-вверх заглянуть в его обеспокоенные глаза, – Генри спас меня.

В это момент мужчина широко улыбнулся, неожиданно протянув мне широкую крепкую ладонь:

– Джон Бэрингтон!

– Генри Ричардсон, – пожал я его ладонь, протянув свою руку, видя, как он тут же нахмурился, и улыбка сползла с его лица, когда взгляд упал на мою всё ещё кровоточащую рану на руке.

– Это Фредерик, сделал?!

– Генри защищал меня, и в итоге пострадал сам, – тут же отозвалась Соня, снова шагнув ко мне, потому что стоны и хрипы со стороны соседнего дома стали громче.

Ублюдок явно пришел в себя и устраивал концерт для прибывших полицейских.

– СУКИН СЫН! – прорычал Джон, потянувшись за наручниками, – В этот раз я упеку его за решетку по полной программе мать его!

Из другой полицейской машины вышли ещё несколько мужчин в форме, которые быстро направились к нам.

Из разговора, завязавшегося между ними и Джоном, стало понятно, что Джон был начальником местного отделения и уже давно знаком с этим безбашенным соседом, которого не единожды закрывал за решетку.

В частности, в прошлый раз, когда он нападал на Соню и Кэтрин, и тоже разнес этот миленький небольшой домик.

Прибывшие полицейские оказались с главного отделения и рассказали, что получили как минимум три звонка о том, что по этому адресу что-то происходит противоправное.

При чем, один из звонков умудрился сделать сам господин сосед, которого, как оказалось, звали Фредерик Сантэ.

Скоро привели его самого, еле идущего, согнутого пополам и харкающего слизью.

– Эти двое напали на меня!

Тут же заорал он, как только старший полицейский обратился к нему с вопросам, что тут произошло, выслушав рассказ Сони о том, как он разбил все стекла в её доме и напугал до смерти своими криками, и мой о том, как он напал на меня, когда я пытался разобраться в чем дело.

Естественно историю о щенке мы умолчали. Но было совершенно ясно, что мистер Сантэ этого не оставит в секрете, поэтому я уже искренне жалел, что забыл свой телефон дома и не мог сейчас же позвонить нашему адвокату.

– Они ворвались ко мне! Нарушили границы частной территории, между прочим! Забрали мою собаку! А этот кабан избил меня до потери сознания! – тыкал в меня своими желтыми пальцами сосед.

– Ты ранил этого мужчину, – хмуро заметил старший полицейский, ткнув в мою располосованную руку пальцем, – Что ты на это скажешь?

– Я защищался! Что мне оставалось делать, если он приперся ко мне?! Это была необходимая самооборона! Вы только посмотрите на него! Да он два метра в ширину, думаете, я смог бы от такого отбиться одними кулаками? Я защищал свою собственность и собаку!

Джон пронзительно посмотрел на нас с Соней при упоминании о собаке, словно почувствовав неладное.

Но мне показалось, что он чуть улыбнулся.

Я стиснул зубы и кулаки, почувствовав, как кровь с новой силой заструилась из руки, чтобы не сломать этому уроду ещё и челюсть, но вздрогнул, когда пальчики Сони обхватили мою руку легко сжав.