Текст книги "Голод (СИ)"
Автор книги: Елена Синякова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 40 страниц)
Глава 9.
Его бы в психиатры!!
К счастью, достаточно продолжительное время доктор Ричардсон молчал, не поднимая больше своих умопомрачительных глаз на меня или на мою грудь, полностью погрузившись в процесс за ширмой.
Тишину нарушало лишь постукивание железных предметов об стальную поверхность стола и мягкое урчание работающих приборов надо моей головой. Лишь только тогда я смогла расслабиться, рассматривая комнату в той части, что я могла видеть находясь в положении лежа. Но скоро мне и это наскучило, потому что ничего интересного для глаза не было.
Что там интересно с моей рукой? Что он делает? И как долго это будет длиться?
– Вы не местная, Кэтрин?
Боже! Я когда-нибудь смогу привыкнуть к этому голосу и не вздрагивать каждый раз, слыша его?
Нахмурившись, я перевела взгляд на лицо склонившегося надо мной мужчины, который даже не смотрел на меня, продолжая копаться в моей руке.
Его глаза снова были синими-синими и спокойными, словно безбрежный глубокий океан и тонули под веером черных пушистых ресниц.
В голове пронеслись сотни мыслей за долю секунды, когда я пыталась понять, для чего ему это…
– Я просто пытаюсь поддержать разговор и отвлечь вас от вашей руки, которой вы пытаетесь пошевелить.
Ах, вот оно что!
Даже не знаю, что во мне было в тот момент больше – разочарования или облегчения?
– Нет, я не местная, – наконец решила я поддержать разговор, стараясь при этом не глазеть на склоненное надо мной лицо доктора, ибо снова начинала краснеть от эротических мыслей, которые нахлынули на меня неожиданно и горячо.
Должно быть, он выглядит именно так, когда склоняется, чтобы поцеловать…
Я отмахивалась мысленно от видения его мягких приоткрытых губ и пылающих глаз, уставившись в лампу над моей головой.
– Как давно вы живете на нашем городе?
– 5 лет…
– И что же заставило вас сменить место жительства?
– Учеба, – я, не удержавшись, снова посмотрела в его синие глаза, не смотрящие на меня, поспешно отведя взгляд.
Кажется он был прав.
Лучше болтать, чем лежать рядом с ним, погружаясь в пучину абсолютно неуместной эротики.
Ты сама маньячка, Кэт!
Добрый доктор Айболит просто делает свою работу, а ты тут про поцелуи думаешь!
И если бы только про этом…
– Я приехала сюда для поступления в университет. А потом так получилось, что осталась тут жить.
– Вы закончили университет?
– Да. В этом году.
– И кто вы по специальности?
– Маркетолог, у нас с подругой небольшой бизнес, – я чуть усмехнулась надо собственными словами. Бизнес! Куда уж там!, – Ну, небольшая фирма. Мы занимаемся различными презентациями и рекламными компаниями.
– Вы снимаете жилье? – доктор Ричардсон потянулся к столу рядом, чтобы взять с него что-то, а я позволила себе мельком посмотреть на него, пока он этого не мог бы заметить.
Даже не смотря на то, что сейчас его лица не было видно из-под маски, всё равно его красота поражала воображение. Даже не столько красота, а импульсы, исходящие от него.
Мне казалось, что он занимал всё пространство этой большой комнаты своей мужественностью и невероятным магнетизмом. Такие мужчины могли вести за собой войска без тени сомнения и сожаления. Управлять империей и приказывать. Что-то деспотичное было в нём, отчего душа сжималась от ужаса и восторга.
– Да – наконец выдохнула я, запоздало припоминая, что доктор Рич задал вопрос.
– Вы живете одна?
Я скорее почувствовала, что в этот момент он смотрит на меня, прожигая глазами, чем поняла это своими всполошными мозгами. Подняв глаза, я встретилась с его напряженным взглядом, почувствовав себя так, будто чем-то провинилась перед ним.
– Нет, – я всматривалась в эти синие глубины, которые снова начинали бурлить и темнеть.
Было жутко, насколько быстро менялись эмоции в этих омутах его глаз.
Секунду назад его глаза завораживали, подобно гладкой поверхности океана, сейчас же словно опять начинался шторм.
Долгие мучительные секунды я рассматривала его глаза, погружаясь в темные глубины бурлящих вод, которые меня пугали и притягивали с одинаковой силой, когда наконец смогла выдохнуть:
– Со мной живет мой Шэдоу.
Черные брови доктора Ричарда сошлись на переносице, и в глазах полыхнула первая молния, когда он расплющивал меня, словно на разделочном столе своими темнеющими глазами, полыми опасности.
– Шэдоу? – его голос был хуже металлического звона, и я неосознанно поежилась, будто на меня вывалили ведро льда.
–Да. Мой котенок.
Кажется, я не успела даже моргнуть и проглотить стоящий в горле панический ком, как его глаза снова стали тихим океаном, а черные брови саркастически изогнулись.
Доктор Рич неопределенно хмыкнул, опустив глаза вниз и спрятав их снова за черными ресницами, принявшись колупаться в моей руке за ширмочкой. Он снова выглядел так, словно ничего не было, и всё это время он лишь занимался своей работой, не убивая меня своими глазами ещё секунду назад.
Люди!
Я рехнусь ещё до того, как он наложит швы!
А в больнице есть психолог?
Может меня стоит положить в психиатрическое отделение после операции? Потому что нервное расстройство мне было гарантированно обеспечено после таких перепадов эмоций в этих завораживающих глазах.
– Кажется Шэдоу ещё не скоро доведется полакомиться свежей рыбкой, – голос доктора Рича звучал насмешливо и беззаботно, и я снова как завороженная уставилась на него, не понимая, как в нем так быстро могут меняться эмоции от убийственной ледяной ярости до абсолютного покоя, полного мальчишеским обаянием.
Глава 10.
– Как же относятся ваши родители к тому, что вы живете с котенком вдалеке от них?
Оу, а мы продолжаем беседу?
Кажется, мне нужно было тщательно думать над своими ответами, прежде чем открывать рот, потому что я абсолютно не понимала, что творилось с этим доктором.
– Мои родители мертвы.
Доктор Рич вскинул голову, всмотревшись в мои глаза, когда проговорил неожиданно нежно:
– Сожалею.
– Спасибо… – я сдержанно кивнула, пытаясь сосредоточиться на разговоре, хотя я снова чтобы старательно не думать о его губах и этом лице, которое сейчас было так близко, что я могла бы почувствовать на своих губах его дыхание, если бы не эта чертова маска, – на самом деле я их не помню. Они погибли в автокатастрофе, когда мне было 3 года.
Но доктор Ричардсон по-прежнему нависал надо мной, что пришлось снова поднять глаза, чтобы посмотреть на него.
Боже!
Так близко!!!
Его лицо было так близко, что я затаила дыхание, отчаянно цепляясь за каждую незначительную деталь, с упоением рассматривая то, что могла видеть.
Каждую черную ресничку.
Размах его бровей.
Мягкую складочку, пролегающую между ними, и как же мне хотелось стянуть с него эту маску, чтобы потянуться вперед и коснуться его губ хотя бы на мгновение.
Когда его черные ресницы дрогнули, я с ужасом и восторгом поняла, что доктор Рич смотрит на губы.
МОИ ГУБЫ.
Словно смог услышать все то, что крутилось в моей шальной голове.
Перестав дышать, я смотрела на него огромными глазами, боясь даже шелохнуться и разрушить эту атмосферу интимности между нами. Мне казалось, что вокруг нас скоро начнут пылать мелкие электрические разряды, потому что кожу покалывало и в горле пересохло, словно я бежала по Сахаре добрую милю без единой капельки воды.
Я понятия не имела, о чем в тот момент думал доктор Ричардсон, надеясь только на то, что он не пытался с близкого расстояния рассмотреть нет ли у меня кариеса?
Когда доктор Ричардсон моргнул, словно встрепенувшись, я поняла, что волшебный момент был безвозвратно потерян.
Поспешно и резко он занял своё место за ширмочкой, сосредоточившись снова лишь на мой руке.
А я с неожиданной грустью думала над тем, есть ли смысл прокусить губу, чтобы он снова обратил на меня свой пылающий взгляд?
– И кто воспитал вас, Кэтрин? – мне показалось, что его голос прозвучал слегка хрипло, но я старалась уже об этом не думать, считая минуты, когда смогу остаться наедине с собой в палате.
Мне нужно было больше личного пространства.
Мне нужно было просто побыть в одиночестве, не вздрагивая каждый раз от его голоса, и не пытаясь уловить момент, чтобы поглазеть на него.
Это было глупо, это было неправильно, потому что он был всего лишь чертовски сексуальным доктором, а я – всего лишь очередной пациенткой.
Да, так и было, и с этой мыслью на меня накатила жуткая усталость.
– Тетя и бабушка.
– Они живут в твоем родном городе?
– Да. Операция ещё будет долго длиться?
– Вы устали лежать, Кэтрин?
– Да.
Он смерил меня быстрым задумчивым взглядом, на секунду отвлекшись от своей работы, и наконец кивнул:
– Уже почти закончили. Осталось наложить повязку.
Какое счастье!
Больше мы не пытались говорить и поддержать светскую беседу.
Доктор Ричардсон напряженно завершал свою работу, я же тихо лежала, уже не пытаясь посмотреть на него, погружаясь в свои мысли и мечтая лишь об одном – наконец-то уснуть в тишине, покое и одиночестве.
Когда он убрал ширмочку, и поднялся, стягивая с рук резиновые перчатки, заляпанные небольшим количеством крови, а я с облегчение вздохнула – ну вот и всё!
Моя рука была аккуратно забинтована белоснежным бинтом, и я по прежнему её абсолютно не чувствовала.
Я зашевелилась на кушетке, пытаясь приподняться, но доктор Ричардсон сверкнул своими синими глазами:
– Лежите. Сведите к минимуму вашу активность. Я позову медсестру, и вас увезут в палату.
Я послушно улеглась, чувствуя, как меня захватывает глубокая печаль и тоска.
Отчего то мне хотелось, чтобы доктор Ричардсон сказал своим красивым глубоким голосом: « Молодец, котенок! Ты отлично справилась!», заставив моё тело затрепетать и покрыться мурашками, а мою душу довольно замурлыкать.
Я бросила взгляд на него, но мужчина буквально излучал холод и силу, не обращая на меня никакого внимания, отчего хотелось съежиться.
Как в нем могли сочетаться этот холодный мороз и невероятная теплота?
И что я могла сделать, чтобы он был всегда теплым огромным глубоким океаном?
Неторопливо он вышел из операционной, не проронив больше ни слова, а я смотрела, как зачарованная на его широкую спину, чувствуя себя при этом брошенной и потерянной, как котенок, которого вынесли из теплого, уютного дома, оставив одного посреди холодной шумной улицы.
Я лежала и думала, в чем я провинилась?
Услышав шаги, я сразу поняла, что это была Рози.
Скоро её взволнованное милое личико появилось надо мной, когда девушка просканировала меня быстрым взглядом истинной медсестры, а затем мягко улыбнулась:
– Как ты?
Я растянула губы в замученной улыбке, готовая заобнимать этого человечка, который отбросив все свои обиды был в этот момент рядом со мной, и казался таким родным и теплым, словно мы были знакомы уже много-много лет:
– Хорошо. Увезешь меня в палату?
–Да, лежи спокойно, я все сделаю,– сняв с капельницы прозрачный пакет, который сейчас вкапывал что-то в мою кровь, она осторожно поместила его на какое-то приспособление на каталке, подтолкнув ее вместо со мной из операционной, а потом куда-то по коридору.
Глава 11.
Рози прыснула от смеха, покачав головой и ловко управляя этим жутким транспортным средством, словно была первоклассным водителем со стажем, пока я предавалась грезам о странном докторе, чьи глаза меня пугали и завораживали с одинаковой силой.
Будто услышав мои мысли, силуэт доктора Ричарда появился опять, словно сформировался из тени коридора. Он уже был в халате и рассматривал какие-то бумаги в своих руках, напряженно и отстраненно.
Проезжая мимо него я всё ждала, что он обратит внимания на нас с Рози, что скажет мне что-нибудь, но безуспешно. Надежды таяли на глазах, растворяясь в темноте, когда я сама тихо выдохнула ему:
– Благодарю вас, доктор Ричардсон.
Он лишь не секунду оторвал свои холодные сосредоточенные глаза от бумаг, чтобы кивнуть мне чопорно:
– Не стоит, мисс Вин, это моя работа.
Работа. Я всего лишь его работа.
А что собственно я ожидала?
Любви с первого взгляда?
Классические ухаживание с цветочками и конфетками?
Свадьбу и « жили они долго и счастливо и умерли в один день»?
Шикарно, Кэт! Просто шикарно!
Осталось ещё влюбиться и страдать ближайшие пол года, потому что этот доктор тебе не по зубам.
Оставшуюся часть пути до палаты я провела в состоянии полного раздражения, проклиная всё на свете.
Рози молчала, вероятно, думая, что я устала и не в состоянии говорить после операции и отчасти она была права.
– Спасибо, Рози, – я легко пожала прохладные пальчики девушки, когда она привезла меня в палату и носилась надо мной, как курочка над своим цыпленком, помогая мне устроиться на кровати, ставила снова капельницу, помогала переодеться в больничную пижаму и укрывала одеялом, подталкивая его под меня, как если бы я была ребёнком.
– А теперь спи и набирайся сил, пока твоя рука в заморозке, – она поправила мои волосы, расплетая мою косичку и разглаживая прядки своими пальчиками, – потому что когда действие лекарства закончатся, боли будут ужасными,– Рози поморщилась, покачав головой, – я поставлю тебе обезболивающие и снотворное, чтобы ты побольше смогла отдохнуть!
Кажется, я уже была на пути в глубокий сон, поэтому лишь устало улыбнулась милой девушке, пока она колдовала над капельницей. Скоро Рози ушла, осторожно прикрыв за собой дверь и приглушив свет.
Я провалилась в сон, словно упала с обрыва.
Иногда мне казалось, что я парю, и, в ужасе просыпаясь, я хваталась за одеяла, упираясь ступнями в кровать, чтобы чувствовать твердую землю под собой. Но проваливалась в сон снова, словно кто-то тащил меня в бездну на самое дно.
Иногда я видела океан.
Синий-синий и бескрайний.
Он окутывал меня своими теплыми волнами, укачивая, словно в колыбели.
Это походило на бред и глубокий обморок при чем одновременно.
Я металась в постели в желании свернуться в клубочек, но не могла – слева меня встречала нарастающая боль, а когда я пыталась повернуться вправо, то меня тянули нити капельницы обратно.
Мне казалось, словно кто-то наблюдает за мной, прячась в полумраке тихой комнаты.
Словно синий океан захватывает буря, штормовой ветер колышет черные паруса и ласковая гладь становится страшным огромным омутом, затягивающим меня вглубь, где сверкают молнии.
Я видела его глаза.
Глаза доктора Ричарда Ричардсона.
Мне казалось он стоит, опираясь спиной о закрытую дверь с опущенными жалюзи.
Его серая рубашка была расстегнута на груди, и бусинки сосков снова упирались в ткань, притягивая взгляд.
Это он?!
Действительно здесь?!
Голова шла кругом, когда я пыталась усадить своё тело, запутавшись в одеяле, словно в западне.
Что происходит, черт побери?
Пытаясь моргать и прогнать остатки прилипчивого сна, я никак не могла понять это сон или реальность? Или бред? Или мой мозг просто вышел из-под контроля? Но я отчетливо ощущала его аромат, который будоражил кровь! Я видела грозу в его глазах из под черных бровей, когда он смотрел на меня словно хищник, готовый к атаке.
Он пугал меня.
Очень.
ОЧЕНЬ!
Но даже этот панический страх возбуждал.
Эта комната слишком мала, чтобы находится рядом с ним в одном замкнутом пространстве!
– Проснись! – сипло шептала себе я, чувствуя, как сердце бешено колотится в груди, отдаваясь звоном в висках и забирая моё сбивчивое дыхание:
– ПРОСНИСЬ! – доктор Ричард неожиданно оттолкнулся от двери и сделал шаг ко мне…
БОЖЕ! ЕГО ГЛАЗА!
Если бы глазами можно было укусить взглядом, то наверное я была бы уже мертва и растерзана на мелкие пульсирующие кусочки. Чувствуя его терпкое дыхание на своем лице я понимала, что моя жизнь потеряна навсегда. Что нужно позвать на помощь хоть кого-нибудь, чтобы меня спасли, когда я сипло выдохнула в его губы, пропадая во мраке беспамятства:
– Я буду кричать!
– Обязательно будешь!
Глава 12.
Я проснулась от дикой боли. В руке. В голове. Во всем теле.
Меня били? Сколько я вчера выпила? И где София? В каком мы медвытрезвителе? В каком городе?
Сознание было, словно вата и выдавало воспоминания порциями.
Глаза жутко ломило и, потянувшись руками к лицу, я поняла, что моя рука будто привязана.
Удивленно моргнув, я уставилась на капельницу, край которой тонул в моей вене.
Больница. Палата. Рука.
Я уставилась вниз на пульсирующую болью забинтованную руку.
Рыба. Кровь. И глубокая рана.
О БОЖЕ! ДОКТОР РИЧАРДСОН!!!!
Я подскочила на кровати так резко, что голова за мной не успела, и мир потемнел, расплываясь.
В голову тут же ломанулись все события последней ночи, включая операцию и съедающие меня грозовые глаза доктора Рича…
В ужасе я уставилась на закрытую дверь, которую он подпирал собой ночью, прежде чем шагнуть ко мне или не подпирал?
НО Я ЖЕ ЕГО ЧУВСТВОВАЛА!
ОН БЫЛ ЗДЕСЬ?!!
Или не был?...
Чувствуя, как сердце истерично подскочило в область горла, застряв там, я не могла вздохнуть или выдохнуть. Меня колбасило даже от воспоминаний о нём! Тело сжалось в комок, пульсируя страхом и возбуждением, которое обжигало электрическими разрядами каждый нерв во мне.
Темнота ушла вместе с ним, и сейчас палата была мягко освещена солнечными лучами сквозь зашторенные окна, но, судорожно рассматривая помещение, я хмурилась, стараясь найти следы его присутствия, если они вообще были.
Детектив из меня был, прямо скажем, никудышный.
Снимать отпечатки пальцев я не умела и, судя по всему, понять, что случилось ночью я не смогу.
Пытаясь сосредоточиться на воспоминаниях, я подпихивала свой мозг работать, а не ныть от боли.
Но я ничего не помнила, кроме того, что он шагнул в мою сторону и кажется наклонился ко мне?
Но даже это прикосновение было мучительным, потому что губы болели тоже. Они припухли и было странное ощущение жжения, как если бы я обветрила губы, при чем, это ощущение быстро распространилось на подбородок, щеки и скулы.
Я проводила кончиками трясущихся пальцев по своей коже, ощущая, как она пылает и болезненно реагирует на прикосновения.
Почему так?
Новый приступ боли скрутил меня пополам, заставив позабыть про пылающую кожу и воспоминания, выставляя на передний план только эту ужасную, пульсирующую, дергающую, жуткую боль. Она словно издевалась, давая понять, что на данный момент нет ничего важнее ее.
Когда дверь осторожно приоткрылась, я боялась увидеть высокую фигуру доктора Ричарда и его невообразимые синие глаза, способные убить и воскресить….но ждала этого.
Я сжалась на кровати, подтянув колени к груди и укрывшись одеялом почти до подбородка.
Я в домике!
Но осторожно вошедшая низенькая женщина в белой одежде и милом старомодном мед.чепчике убила во мне надежду на падение в омут. На её круглом морщинистом лице расплылась самая добродушная улыбка, которую я когда-либо могла видеть в своей жизни.
– Ты уже проснулась, моя хорошая? – женщина осторожно завезла в палату гремящую каталку с подносом, где стояли тарелки с дымящейся едой, и, поставив её в углу палаты, подошла ко мне, сияя теплыми карими глазами, цвета солнечного янтаря, – Какая же ты хорошенькая! – теплой мягкой рукой, она погладила меня по голове, заглянув в глаза, – Как ты себя чувствуешь, милая?
Обескураженная её теплом и искренней заботой, светящейся в глазах, я позволила телу расслабиться, вытянув ноги на кровати и откинув одеяло. Было невыносимо жарко! И теперь я чувствовала, как капельки пота стекают по моему позвоночнику вниз, впитываясь в резинку больничной пижамы.
– Хорошо, – еле смогла выдохнуть я в ответ, потому что в горле было сухо, будто глотка была готова просто растрескаться, как битое стекло. Но женщина с улыбкой покачала головой, отвернувшись, чтобы взять с подноса стакан воды и протянуть его мне.
– Не может быть хорошо, моя милая! – она осторожно вставила стакан в мои дрожащие руки, – Пей! – она мягко подтолкнула мои руки, словно боялась, что я была не в состоянии удержать стакан одной рукой. И я послушно, припала, чувствуя, как живительная прохладная вода, струиться во мне, омывая изнутри, словно смывая хрустящий песок с моей глотки, и усмиряя пылающее тело, – уже лучше?
Я лишь кивнула в ответ, не в силах оторваться от стакана. Лучше бы я вчера пила, и сегодня просто бы болела с похмелья, чем умирала снова от боли в руке. Пальцы были на месте, но казалось будто ужас прошлой ночи вернулся этим утром, снова ввергая меня в ад.
–Ещё налить?
– Да, пожалуйста….
Лишь осушив второй стакан, я могла с уверенностью сказать, что могу говорить и немножечко мыслить. С огромной благодарностью я попыталась улыбнуться женщине, снова почувствовав ноющую боль на губах, словно я всю ночь только и делала, что кусала их…а ещё терла колючей мочалкой щеки, подбородок и шею…неужели натерла об подушку?
– Молодец, моя принцесса! А теперь скажи мне, что у тебя болит?
– Рука…. Голова…. – я прислушивалась к импульсам своего тела, отмечая на уже проснувшийся рассудок, что мои соски болезненно воспринимали трение о мягкую ткань. Разве скоро красные дни календаря? Вроде рановато ещё для излишней чувствительности, но едва ли эти подробности нужно было говорить вслух?
– Всё болит, – подытожила милая женщина и, глядя в её карие глаза, мне казалась она такой родной, словно я видела её до этого. В её облике, в том, как были собраны её волосы, было нечто знакомое и близкое моему сердцу.
– Да…все болит…простите, а вы не родственница Рози?
