Текст книги "Сапфир. Сердце зверя (СИ)"
Автор книги: Елена Синякова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 25 страниц)
– Ты недооцениваешь девочку.
– Как она смогла вырубить систему слежения и безопасности?!
– Просто перерубила топором электрический кабель, питающий все здание, и воспользовалась этой заминкой, пока компьютеры переключались на резервное питание.
Мысленно я широко улыбнулся, восхищаясь этой крохой, даже если сердце снова болезненно сжалось от мысли о том, что ей сейчас могло быть очень плохо.
Лишь бы только она была жива и не мучилась от боли, потому что мужчина, находящийся сейчас рядом был явно не в себе.
– Это какой-то бред!
– Она всего лишь истинная дочь своего отца.
Этот мужчина, которого я придушил бы собственными руками, вырвав его сердце из груди, лишь бы только защитить девчонку, никак не хотел поверить в то, что она была не просто сообразительна, а умна, словно пытался найти подвох в ее действиях или отыскать возможных сообщников, чтобы наказать всех разом.
– Ты знаешь Микаэлу не хуже меня!
– Смею предположить, что лучше, – отозвался в своей сдержанной манере доктор Элерт.
– Она ни за что не успокоится теперь и доберется даже до лаборатории!!
– Если поставит перед собой такую цель, то можешь не сомневаться в этом, – доктор помолчал какое-то время продолжив все так же спокойно, но теперь его слова отдавали остротой скальпеля в руках хирурга, лишенного всяких эмоций, – Но скажи мне одно, где был ты, когда твоя дочь спустилась в гараж? С очередной блондинкой в своем кабинете?
Когда послышался звук удара я так и не понял кому попало: доктору за его наглость, но правдивость? Или нерадивому папаше, который поставил под удар жизнь собственной дочери?
– Что теперь делать? Не привязывать же ее наручниками к батарее!
Если бы только я мог хоть как-то пошевелиться или зарычать, то тут же этот папаша услышал, что если посмеет прикоснуться к девчонке, даже если просто подумает об этом еще раз – я вырву его руки. И ноги. И голову! Но будь проклята эта беспомощность, от которой я не мог пошевелить даже ногтем, не то, чтобы сразу же кинутся и исполнить желанное!
– Приведи ее ко мне, – не меняя манеры речи и голоса отозвался доктор Элерт, словно ничего не произошло, хотя я ощутил очень остро и ярко, как внутренности папаши скрутились от паники и шока.
–…что ты сделаешь?
– Сделаю так, чтобы она все забыла.
Папаша пропустил пару ударов сердца, когда я понял, что не могу дышать, прислушиваясь к его ощущениям настолько, что мое сердце стало биться в унисон с его, предчувствуя беду и не сразу осознавая, что теперь противно пикающее оборудование, подключенное ко мне, отображает этот стук с перепадами, на что оба мужчин замолчали и просто вышли из операционной, оставляя меня в кричащем неведении и полной беспомощности.
Когда я пришел в себя спустя несколько недель свободный от снотворного и запертый в иной клетке – белоснежной и похожей на аквариум, где я был самой ценной и драгоценной рыбкой, я часто вспоминал эту девчонку с голубыми глазами.
Она снилась мне.
Звала своим хрупким призрачным голосом, повторяя раз за разом: «Проснись! Проснись!»
И я просыпался, подскакивая со своей подстилки, но только ее не было рядом…
Всего лишь сутки назад, я криво усмехнулся, выдыхая в тишину:
– Доброго вечера, доктор Элерт.
– Вы всегда определяете мое присутствие до непосредственного появления перед вами.
Теперь я привык, что он со всеми общался в этой высокородной, чинной манере, не слыша, чтобы он повышал голоса или упрекал кого-либо в чем-либо, но теперь понимал, отчего его все так боялись и вместе с тем боготворили.
Если мое сердце стало железным после всего пережитого, то его было льдом.
С одинаково благородным выражением лица, спокойно и неторопливо он мог пояснить любой вопрос, и мог убить, даже не моргнув.
Честолюбивый, педантичный, практичный, пунктуальный,идеальный до кончиков волос, он был совершенным механизмом для любой работы, будь то научные опыты или пытки.
– Только вы способны подойти ко мне на расстоянии вытянутой руки и остаться незамеченным даже моими звериными инстинктами.
– И все же вы меня определяете, – проговорил он с явной улыбкой, оставаясь всегда в тени. – Что же в итоге выдает мое присутствие рядом?
– Дыхание и стук сердца, – я сел на своей лежанке, глядя туда, откуда раздавался голос, лениво и скучающе, ибо знал наверняка, что он не пришел бы просто так. – Что случилось, доктор Элерт? Опять нужно кто-то убить?
– Как неучтиво, Сапфир, – мягко улыбнулся он в темноте судя по тому, как изменился его голос, не обращая внимания на то, что я не любил, когда он вспоминал мое имя. – Можно подумать, что я прихожу к вам только лишь по делу. А как же наши увлекательные светские беседы долгими ночами?
Я лишь криво усмехнулся, кивая головой на выход, который открывался лишь когда я был без сознания:
– Решили пойти против правил и выпустить на свободу?
– Да.
– Вы забыли сказать в каком месте вашей искрометной шутки я должен был от всей души рассмеяться, – сухо заявил я, не чувствуя в душе совершенно ничего. Во мне было так же пусто, как и в самом докторе, чьи эмоции я не смог ощутить ни единого раза за всё то время, что он был рядом.
– Это не шутка. Ты действительно выйдешь на свободу, но лишь при одном условии – что сам вернешься обратно, когда дело будет окончено.
Прищурившись, я всматривался в темноту коридора, видя, как всегда, лишь статный силуэт доктора.
– Почему именно я? В вашем распоряжении полно ручных зверьков, которые будут только рады помочь.
– Посчитал, что тебе захочется сделать это самому, – прозвучал ответ мягко и приглушенно.
– Отчего же?
– Помнишь ту девочку в гараже?..
Он мог не продолжать дальше, потому что мое сердце словно попало в мясорубку.
Я чудом не дрогнул всем телом, заставляя себя сидеть на одном месте, но не в состоянии контролировать эмоции, которые взрывались в голове и моей напрочь сгнившей душе впервые за долгие годы чем-то ярким и дарящим надежду.
– По твоим расширившимся зрачкам вижу, что помнишь.
–…она жива? – выдохнул я сипло, видя, как темная фигура подошла еще ближе, кивая.
– Жива, выросла и ждет тебя за воротами. Решай, Сапфир. Или сейчас или никогда.
– Что я должен сделать?..
– Доставить девочку до места назначения. Подробности тебе расскажут на выходе.
Прошло тринадцать лет, шесть месяцев, семнадцать дней и вот она была рядом со мной.
Всё такая же отважная и хрупкая, но теперь невероятно женственная и прекрасная.
Доктор Элерт сделал то, что сказал в тот страшный далекий день.
Он сделал так, чтобы она не помнила ничего.
Она не помнила меня.
Не помнила тот день, когда, будучи совсем юной не побоялась спуститься в грязный, темный подвал и спасти зверя из клетки, но даже несмотря на это спасала меня снова.
И вот теперь, скрытый за тьмой ночи и густой растительностью, я не мог отвести от нее глаз, наблюдая, как девушка устроилась на ночлег, но никак не засыпала. Она ждала меня, искала своими голубыми глазами, вздрагивая от каждого звука в сонном лесу, и я не мог оставить ее.
– …я думала ты ушел насовсем… – прошептала та, которую в своих мыслях я называл Микки за ее прежнюю любовь к Микки Маусу, смущенно и радостно улыбаясь мне в призрачной темноте, и не пытаясь услышать ничего в ответ, когда тут же погрузилась в тяжелый, но такой желанный сон.
– Не ушел, – выдохнул я спящей девушке, садясь рядом с ней и не боясь, что она услышит. – Не смогу уйти…
6 глава.
Утро не было даже немного добрым.
Спасибо многочисленным насекомым, которые жужжали надо мной и ползали по всем открытым участкам тела, явно воспринимая меня, как часть леса. И это было ужасно!
Наверное, даже более ужасно, чем ощущение того, что после продолжительного сна ноги продолжали ныть и болеть, при чем, кажется, еще сильнее, чем прошлым вечером.
Правильнее будет сказать, что болело ВСЁ!
Поэтому даже простая манипуляция для того, чтобы сесть и откинуть от себя ароматные, но колючие ветки, была сродни маленькой смерти, когда я упрямо сжимала челюсти, сопела, но все-таки села, привалившись спиной к сваленному дереву и осматривая умиротворенный лес, который уже давно проснулся и словно разглядывал меня своими хвоинками и травинками.
Да, вид был просто волшебный и на минуточку стало легче, когда я чуть улыбнулась, сощурившись от солнца, которое светило и грело после холодной ночи, освещая все вокруг и превращая мрачный ночной лес в волшебное великолепие.
Еще более красивое и завораживающеезрелище предстало перед глазами, когда из его зеленых объятий вышел самый сексуальный из ныне живущих мужчин, окинув меня быстрым сосредоточенным взглядом и хмуро промолчав на мое скромное «доброе утро».
Но все волшебство этого утра с примесью боли и попыток не вспоминать прошлый день рухнуло в один единственный миг, когда к моим ногам со шлепком приземлилась тушка серого зайца.
Мертвого!
– Что это?! – хрипло взвизгнула я, лишь в этот момент проснувшись окончательно в судорожных попытках отползти от маленького трупика.
– Твой завтрак, – сухо отозвался Франки, наблюдая за мной пристально, но не злобно, словно не ожидал такой реакции. – Яйца с беконом или тосты по лесу не бегают.
Хотелось рассмеяться истерично, но и немного восторженно.
Почему истерично, думаю, все могут понять – все-таки тяжело смотреть на прелестного пушистого ушастика, которого убили. И было даже стыдно, что я не могу отделаться от мысли, что Франки позаботился о моем завтраке, пусть даже таким зверским способом.
А ведь запросто мог сказать, что это не его дело и в круг обязанностей завтрак не входил!
– Я очень благодарна за твою заботу, – проговорила я на самом деле от всей души, но оставаясь на месте, и не касаясь бедной маленькой тушки. – Но я не ем живое мясо.
Франки вскинул свои дьявольски черные брови, окинув меня смешливым взглядом:
– Вот и прекрасно, потому что мясо уже мертвое. И, чтобы тебя не мучила совесть, могу сказать, что он умер быстро и не испытывая никаких мучений.
И ведь было не придраться!
Логика железная с самого утра, пока мой мозг хромал на оба полушария.
У меня не было логичных доводов, чтобы возразить ему, но по своим ощущениям я понимала только одно – я не смогу съесть это несчастное создание! Даже если он сам его разделает и принесет на шампурах в виде шашлыка.
И Франки почувствовал все это, когда теперь нахмурился, окинув меня недовольным тяжелым взглядом и возвращая в голос ту язвительность, от которой мы только-только смогли избавиться:
– Не считаешь, что это слегка лицемерно? Ты спокойно ешь мясо, если оно куплено в магазине, не задумываясь над загубленной душой животного, а здесь в лесу решила поиграть в добродетель? При том, что, смею заметить, это мясо свежее и вкуснее чем то, что обычно вы приобретаете, ибо не напичкано красителями для цвета и химикатами для вида.
Всё, что мне оставалось делать – это лишь растерянно моргать, потому что он говорил правду.
– Я же знаю, что ты любишь стейк средней прожарки. С поджаристой румяной корочкой, но сочный внутри, чтобы вкус крови был приглушен, но не потерян.
Он был прав, и почему-то меня пробрало до дрожи от его голоса и того, как он произнес эти слова – сладко, урачаще, словно мог видеть когда то, что я ем и как именно, и находил этот процесс весьма привлекательным.
Больше скажу – возбуждающим!
– Откуда такие подробности? – смогла лишь прошептать я в ответ.
– Разве я не прав?
– Прав…
Но покосившись на зайца, я все равно не смогла заставить себя даже представить, что буду его кушать. И Франки почувствовал это, когда вдруг резко и порывисто двинулся ко мне, заставляя тяжело сглотнуть от простого и холодного понимания, что бежать мне некуда. Да и не хочется.
В том, как он опускался к земле, упираясь в рыхлую лесную землю широкими сильными ладонями, и подаваясь вперед, словно для прыжка, было столько животного и невероятного, что я сбилась с дыхания, слыша лишь как заколотилось сердце истерично, но восторженно, не видя в нем человека, но видя создание такой красоты, силы и грации, что ни один человек никогда не сравнился бы!
– Не только среди зверей есть хищники и жертвы. Среди людей тоже, – проговорил Франки завораживающе низко, приглушенно и как-то интимно, словно сам не понимал, собирается ли он напасть на меня, чтобы перегрызть горло, или жарко поцеловать. Как тогда у дерева. – И ты не жертва. Слышишь? Ты – охотница!
Я быстро облизала губы не ожидая услышать ничего подобного, и совершенно завороженная его близостью и ароматом мощного тела, которое и сейчас было напряжено, и возбуждено.
– Запомни это и никогда не беги назад! Не смей больше бежать, как бы страшно не было!
Последние слова он прорычал, нависая надо мной и начиная снова полыхать тем жаром, который обычно начинался перед большими проблемами и срывом Франки в то состояние, которое можно было смело назвать «зверем».
– Я запомню, – прошептала я, глядя в его невероятные глаза настолько темно-синие, что иногда они казались практически черными. Никогда бы не подумала, что синий цвет может быть настолько глубокий и необъятный, словно огромный океан ночью.
Не думала, что он сможет взять себя в руки и не разнесет последние целые деревья в радиусе нескольких километров, но когда его смоляно-черные ресницы опустились вниз и на какое-то время замерли, подрагивая лишь пушистыми кончиками в такт его сердцебиению, зрачок замер и не стал расползаться дальше.
Чувствуя себя смущенной в своем грязном жалком виде, я как только могла старалась не терять лицо, кашлянув:
– …я пить хочу.
– В паре километров отсюда есть родник. Будем проходить мимо него – попьешь.
Он поднялся на ноги – бодрый, смелый и выглядевший свежим, пока я ощущала себя, словно раздавленная медуза, с ужасом представляя, что еще один день придется идти.
Бесконечно долго, почти вечно – идти и идти, под палящим солнцем, которое уже сейчас прижигало меня, отчего запах крови, засохшей на одежде, стал невыносимо тошнотворным.
– И помоюсь! – с радостью и нетерпением сообщила я, закусив губу под его горячим оценивающим взглядом, почти поперхнувшись своей радостью, что наконец-то смогу смыть всю кровь и мысли о прошедшем ужасном дне, даже если знала наверняка, что никогда его не забуду, – …если получится…
Франки хмыкнул хищно и облизнулся, пока я пыталась понять, где допустила промашку.
– В родниках вода ледяная, – в конце концов ответил он, даже если я была уверена, что он собирался сказать далеко не это, не торопясь отходить от меня и глядя теперь как-то очень навязчиво и странно, когда протянул. – Ты всегда так спишь или только сегодня?
Руки стали холодными и влажными оттого, что я выдала себя так глупо и нелепо.
Но какой был смысл отпираться и делать вид, что я не понимаю, о чем он спрашивает?
–…прошу прощения. Не дала тебе поспасть нормально.
Он изогнул свою бровь, не отводя глаз, которые словно могли забраться не только мне под кожу, но и даже в голову, рассматривая в ней все тщательно и, наверное, даже пробуя на вкус.
– Раз не отрицаешь и не пытаешься сделать вид, что не понимаешь, значит, это не в первый раз происходит.
Я только кивнула головой в ответ, не желая вдаваться в подробности того, чего сама не понимала.
Эти сны снились мне постоянно.
Черные, мрачные, холодные.
Не каждую ночь, но так часто, что я не успевала забыть о них.
К счастью, Франки не стал допытываться, смерив своим странным взглядом, и зашагал вперед, просто махнув мне рукой следовать за ним.
Вот так просто и, наверное, чуточку жестоко.
Теперь надо было как-то соскребать себя с земли и сделать первые пару шагов, которые были самыми сложными и болезненными.
Лучше бы все онемело – так было даже проще!
Я плелась за ним, сегодня чувствуя себя иначе, и кажется, уже практически перестав его бояться.
По крайней мере, пока он спокойно вышагивал впереди, практически всегда только вперед, меняя маршрут видимо лишь когда перед нами начинались болота или какие-то иные труднопреодолимые участки.
Вернее, трудные исключительно для меня!
Но снова меня не хватило надолго, особенно, когда мы вышли на открытый участок леса, где было словно давно заброшенное поле – без единого кустика и деревьев, которые возвышались где-то далеко впереди своими массивными кронами.
Было просто невыносимо жарко!
Настолько, что я стянула с себя спортивную кофту, повязав предусмотрительно на бедра и скрутив грязные заляпанные волосы с тугую шишку, которая держалась торчком уже даже без резинки черт побери, снова подумав о машине.
– Итак, ты очень сильный. Очевидно, что такой же быстрый. Ты знаешь мои эмоции. Умеешь читать мысли?
Франки даже не оглянулся на меня и мои попытки разнообразить нашу дорогу хоть каким-нибудь общением, не пытаясь выведать что-то запретное, а стараясь просто поддержать беседу.
Хотя, признаюсь, что все, что касалось его, было мне интересно до рези в животе.
– Мне это не нужно, – сухо отозвался мужчина. – Мысли людей не так правдивы, как их ощущения.
Я быстро кивнула, в тысячный раз скользнув любовно по его совершенном телу, раздумывая над тем было ли оно результатом каких-то научных манипуляций, вроде как случилось с Капитаном Америкой в небезызвестных Мстителях.
– Лазер из глаз?
– Нет.
– Железный скелет?
– Нет.
– Умеешь глотать пули или что-нибудь в этом духе?
– Нет.
На мой тяжелый вздох, пока я пыталась вспомнить что-нибудь еще интересное и крайне необычное, Франки лишь сухо и недовольно отозвался:
– Твое увлечение комиксами про сверхлюдей не добавляет полезной информации, только засоряет мозг. Это всего лишь сказки и не более того.
– Но ведь ты же не сказка! Ты – реальный!
– Во мне нет ничего особенного.
В этот раз настала моя очередь нервно и сухо ухмыляться в его спину, думая о том, что даже его комплекция и рост выходили очень далеко за рамки чего-то «нормального» и среднестатистического!
– И летать не умеешь? – в последний раз попытала я удачу, уже по его явно недовольному вздоху и напряженным плечам понимая, что я в очередной раз промахнулась в своих догадках, тихо пробормотав себе под нос. – Жаль. Можно было сесть и…
Договорить я не успела, потому что Франки оказался рядом не то, что за долю секунды – за долю моей попытки вздоха, окутав своим терпким необычным ароматом, от которого мой мозг клинило и плющило, словно я была самым настоящим наркоманом!
– Села бы на меня сверху и полетела? – рыкнул он своим окутывающим баритоном, от звука которого колени начинали трястись сами по себе, но не угрожающе, а так вкусно и обволакивающе, словно закутывал в дорогие меха. Обнаженную. Влажную. Готовую ко всему.
Ему даже не нужно было продолжать, чтобы в моей голове очень ярко и жарко вспыхнули образы того, что Франки творил сначала у дерева до шприца, а потом на разнесенной в клочья поляне во мне.
Как жадно он целует, как горячо он касается.
Всё это фейерверком взорвалось не только в моей голове, но и в теле.
И мне кажется, что Франки ощутил это все так ярко, как мог бы ощутить голодный зверь свежий аромат крови даже за много-много миль вдалеке.
Тут же эта самая «кровь» была прямо под его носом!
– Так села бы? – от его рычания на всем моем теле дыбом встали волосы, заставляя затрепетать и содрогнуться, когда он подался вперед медленно, но целенаправленно протянув руку и обхватывая меня за шею, сжимая легко и осторожно. Не причиняя боли, но делая это так властно, что теперь я не могла ни вдохнуть, ни выдохнуть, одними губами прошептав без звука:
– Да!
Не думаю, что он ожидал услышать это от меня.
Может быть, поэтому его пальцы на секунду сжались на моем горле сильнее, и черные зрачки расширились так сильно, что синей радужки стало практически не видно.
Мне казалось, что он не может дышать, когда его широкая мощная грудная клетка поднималась и словно раскрывалась, но не было ни вдоха, ни выдоха.
..словно сам зверь внутри него рвался ко мне, пробираясь сквозь плоть и кровь этого мужчины, который терял все человеческое с каждой секундой, прорычав мне в лицо жарко и угрожающе, но вместе с тем так жадно, словно весь его мир заключался сейчас во мне одной – все его желания, стремления и побуждения:
– Я могу причинить тебе много боли, глупая!!!
Я даже не дрогнула от его рыка, лишь чуть прикрыла глаза, ощущая, как адреналин расползается по телу электрическими дорожками, кусая меня изнутри.
Но мне мало было этого пожара. Я хотела еще больше!
И он почувствовал это, вдруг отшатнувшись, словно я вколола ему еще одну порцию того странного содержимого препарата в шприце, от которого он стал словно пьяный.
Его дыхание теперь вырывалось с хриплым выдохом, когда каждый вдох был рычащий и судорожный.
Его шатало и рвало на части изнутри, отчего капельки пота показались на висках, где билась истерично тонкая венка, стекая по широкой щетинистой щеке и скуле.
Он ходил вокруг меня, словно зверь вокруг капкана, где было то, что он хотел так нестерпимо сильно, что это опьяняло и сводило с ума.
Я знала, что никакой капкан не удержит его. Просто не сможет.
Но он не позволял сделать себе этого шага вперед.
Того единственного, который станет падением в пропасть. Нас двоих.
Только он выживет, а я умру. Но умру в блаженстве и полном осознании того, чего хотела я тоже.
– БЕГИ!!!
От его крика, переходящего в рычание, который снова стал двойным и страшным, я судорожно сглотнула, видя, как мышцы под упругой влажной кожей ходят ходуном, словно на самом деле что-то рвалось изнутри.
–…но ты же сказал, чтобы я никогда…
– БЕГИ КО ВСЕМ ЧЕРТЯМ!!!
Его голос не был человеческим!
Как и не были его дикие глаза, в которых была одна лишь жажда – огромная, безбрежная!
Она была словно пожар, поглотивший весь мир.
Он сгорал изнутри и метался от этого, кидаясь с ожесточенным рычанием на меня, но не для того, чтобы напасть, а чтобы прогнать.
И я побежала…
Сначала тихо и неуверенно, зная наверняка, что в этом нет смысла, потому что он догонит.
Но слыша за спиной оглушительный крик, переходящий в рев и практически вой, а затем жуткий грохот, скрип и хруст, я поняла, что дело еще никогда не было таким опасным и серьезным, как сейчас.
И в этом была виновата я.
Теперь я бежала со всей силы, не представляя куда, но теперь зная зачем.
Мне казалось, что он крушил не только бедные и ни в чем не повинные деревья, но и словно рвал на части саму землю, отчего она дрожала под моими ногами, как бы сильно я не удалялась от него! Словно он кидал валуны и камни такого диаметра, которые были не меньше той покореженной машины, которую Франки мало того, что разворотил, как консервную банку, так еще и поднял над собой!
Я все бежала и бежала, не боясь потеряться и зная точно, что скоро он будет близко…лишь бы только спокойный.
Бежала очень долго, в конце концов уже даже не слыша за своей спиной грохота и криков, когда лес снова стал солнечным и мирным, словно затаившись в ожидании чего-то.
Совершенно вымотавшись из сил и вспотев так, что моя майка просто прилипла к спине, а колени дрожали от второго невыносимого дня активных физических нагрузок, я брела вперед, каждую секунду прислушиваясь к звукам леса в попытках услышать его одного.
Но было тихо.
В какой-то момент лес снова начал стремительно редеть и словно расползаться по сторонам теперь окутывая меня травой практически с мой рост, отчего приходилось вытягивать шею, чтобы видеть, куда мне шагать дальше. Правда помогало это едва ли, может поэтому я просто не поверила своим ушам, когда раздался какой-то приглушенный шелест, напоминающий скольжение шин по трассе.
Черт! Быть такого не может!
Неужели дорога и самые настоящие машины?!
– Франки! – я обернулась, надеясь, что он будет где-то поблизости, услышит и придет как раз в тот момент, когда я поймаю машину, на которой мы благополучно доберемся до дома!
Ладно! Пусть мы помучаемся и будем ехать по лесу, а не по трассе, зато хотя бы не на своих двоих, которые лично у меня уже просто отваливались!
Шелест приближался слишком быстро, чтобы была лишняя минутка раздумывать дальше над планом, когда я ломанулась на всех парах вперед, совершенно не думая про свой внешний вид и про то, как смогу объяснить кровавые разводы на одежде.
Я надеялась, что все вопросы решу по мере их поступления, а сейчас было самым главным остановить машину, прежде чем она пронесется вперед и едва ли вернется обратно!
Продираясь с усилием сквозь высокую траву, не обращая внимания на то, как она хлещет меня по лицу и цепляется за руки, словно пытаясь вразумить и остановить, надежно пряча в своих объятьях, я вывалилась на нагретую солнцем дорогу, как раз в тот момент, когда знавший виды небольшой грузовичок пронесся перед моим носом.
– ЭЙЙЙЙ!!! – я подскочила, как ошпаренная, выбегая на середину пустынной трассы и принявшись махать руками, чтобы меня смогли увидеть в зеркало заднего вида, и когда машина неожиданно остановилась, я была готова разрыдаться от облегчения.
Ура! Спасены!
Теперь мы с Франки сможем попросить этого человека подбросить нас хотя бы несколько десятков километров, которые не придется идти пешком, обливаясь потом под обжигающим солнцем и утопая в растительности, что было не так приятно, как могло бы!
Из машины вышел худой лысоватый морщинистый мужчина, но при всем этом выглядя довольно поджарым, которому я улыбнулась широко и облегченно, стараясь выглядеть как можно более милой и приветливой, дабы упросить его о большой услуге:
– Здравствуйте! Большое спасибо, что не проехали мимо!
Он оказался выше меня, когда дошел стремительно и резко, быстро оглядев, но почему-то сразу не удивился моему очень потрепанному виду и буркнул только одно:
– Ты как здесь оказалась?
Да уж. Мужчину сложно было назвать милым или хотя бы симпатичным.
Все его черты лица были резкими и достаточно неприятными, но ради того, чтобы не идти пешком еще пару дней, можно было потерпеть и это.
– Это долгая история, – пробормотала я, приклеивая улыбку к лицу, когда первый восторг от удачи сменился большим скепсисом в отношении этого человека. – Возможно по дороге у нас будет больше времени, и я расскажу…
– Ты здесь одна? – перебив меня рявкнул он еще более резко, глядя своими недобрыми глазами так, что мне стало очень не по себе.
Настолько, что я даже сделала шаг назад, чтобы быть ближе к высокой траве, быстро замотав головой:
– Нет-нет. Я здесь с …другом. Он сейчас подойдет, и мы бы хотели попросить вас…
Я снова не договорила, заметив, как мужчина окинул всю близлежащую местность каким-то недобрым прищуром, явно не веря ни одному моему слову и вероятней всего пытаясь найти того самого друга, когда вдруг сделал резкий выпад вперед, хватая меня за обе руки сразу и в буквальном смысле потащив за собой.
Даже если бы я ожидала чего-то подобного, то все равно не смогла отреагировать сразу должным образом, в первую секунду от неожиданности просто рухнув на асфальт коленями, что, впрочем, мужчину совершенно никак не остановило.
При всей своей малочисленной мышечной массе его руки были цепкими и невероятно сильными, когда он только дернул меня еще сильнее, не останавливаясь и протащив таким образом до дырок в штанах и содранной кожи, пока я не завопила от ужаса, понимая, что пусть он не был и в половину таким огромным и широким, как Франки, а сделать что-либо для своего спасения я не могла!
– Что вы творите?! – вопила я, безуспешно пытаясь упираться, но делая себе этим только еще больнее. – Немедленно отпустите меня, если хотите остаться в живых!!!
Он волок меня в машину за собой, словно бездушный мешок, когда я с ужасом и подступающей паникой увидела в попытках освободиться, что мужчина возбужден!
Черт бы его подрал за все конечности!!
В таком-то возрасте!!
От этого стало еще страшнее и настолько мерзко, что я громко всхлипнула, изо всех сил потянув его обратно, но снова совершенно безуспешно, заорав во все горло:
– ФРАНКИИИИИИ!!!!
Господи! Он ведь даже не знал, что про себя я называю его именно так, не в состоянии произнести эти страшные слова «объект номер семнадцать» вслух!
Сердце билось истерично и запуганно прислушиваясь каждую секунду к звукам леса, где он остался, когда страшный пожилой тип вдруг обернулся, застыв и прислушиваясь тоже, на пару секунд перестав тащить меня по горячему асфальту, когда я поняла, что надежда на спасение тает, как лед под палящим солнцем, потому что часики тикали, а Франки так и не было на горизонте.
– Я в последний раз предупреждаю вас!!! – зашипела я, как только могла грозно и устрашающе, когда старикашка разомкнул свои клешни с моих запястий, отползая от него и едва дыша. – Когда он появится – вас уже ничто не спасет!!! И смерть будет страшная и …Господи, меня сейчас вырвет!!!
Жаль, что его этот факт никак не остановил, когда озабоченный старикашка встал между моих ног, не позволяя их свести, практически падая на меня, видимо решив, что незачем тащить меня в машину для насилия, когда можно было сделать все прямо здесь, на дороге, ибо вокруг не было ни одной живой души, способной помешать ему или спасти меня.
– ФРАНКИИИИ!!!!
Хрипела я, в состоянии полного шока пытаясь отбиться от мерзких рук, которые шарили по моему телу, забираясь под одежду и касаясь кожи, отчего меня мутило и выворачивало наизнанку от омерзения.
Боже, как же это было грязно, страшно и отвратительно!
Этот старикашка не был сексуальным мать его самцом с кубиками пресса и животной харизмой!
Он не был даже капельку симпатичным мужчиной, которому хотелось бы гипотетически отдать себя при положительном раскладе и совершенно иной ситуации с ухаживаниями и соблазнением!
От него ужасно пахло, и не было ничего страшнее, чем понимать собственную беспомощность перед тем, кто одним только своим видом заставлял все нутро скручиваться в тугой узел рвотных позывов и осознания того, что у меня не хватает сил, чтобы спихнуть его с себя!
Я хрипела, визжала, царапалась и брыкалась, как только могла, с каким-то холодным осознанием понимая, что он слюнявит мои плечи, кусая кожу, при этом стараясь залезть своими вонючими старческими руками в мои трусики – а я совсем ничего не могу с этим поделать. Настолько ничего, что можно было не отбиваться, а притвориться бревном и думать о том, что все это происходит не со мной.
Всё просто не могло быть еще хуже!
Каждый новый день преподносил сюрпризы один страшнее другого.
Облегчения не наступило, даже когда я поняла, что теперь лежу одна, распластанная на горячем асфальте, который прожигает спину, тогда как этот извращенец и насильник улетел не просто далеко вперед, но и вверх на несколько метров, словно пушечное ядро.
Франки был рядом.
Я ощущала его аромат, цепляясь за него, как за свое спасение и отдушину, не желая больше чувствовать ничего другого и видя, словно в какой-то замедленной съемке, как маньяк шмякнулся о дорогу с глухим шлепком и хрипом, словно мешок с вонючим навозом, практически рядом со своей оставленной на обочине машиной.
