Текст книги "Сапфир. Сердце зверя (СИ)"
Автор книги: Елена Синякова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 25 страниц)
За последнее время вся моя жизнь перевернулась с ног на голову, но почему-то мне казалось, что именно сейчас я в нужном месте. Там, где мне тепло, уютно и хорошо. Словно я была дома.
Странно было это ощущать, находясь в особняке Эмира, где еще полдня назад меня хотели продать в пользование одному из врагов отца.
– Что не так?
Сапфир повернул меня к себе лицом, осторожно и мягко, чувствуя каждую мою рану, каждую даже самую скрытую эмоцию и заглядывая теперь в глаза своим терпким темно-синим взглядом, я с трепетом понимала, что между нами сломались все барьеры и преграды, словно не было расставания. Не было одного страшного, ломающего дня, в который мне казалось, что я умерла и уже никогда больше не воскресну. Теперь я понимала, что этот день разлуки стоил всей душевной боли и отчаянья, стоил слез и горечи. Это все нужно было пройти и пережить, чтобы сейчас было так сладко и тепло на душе.
– …что будет дальше, Франки?
Его взгляд потемнел, и стал тяжелым и колючим.
– Дальше будет война.
На языке появилась горечь, и стало тяжело дышать.
Все войны были всегда далеко от меня. Я слышала о них. Я видела их по телевизору. Я много читала.
Но я никогда не могла представить, что она коснется меня.
И что эта война будет против моего отца.
– Очень тяжело? – Сапфир провел указательным пальцем между моих сведенных бровей.
– Очень.
Он кивнул, касаясь осторожно и мягко, словно боясь потревожить или прислушиваясь к тому, что именно происходит внутри меня. Но внутри было так много всего, такой клубок, что едва ли его смог бы раскрутить хоть кто-то. Даже такой сверхъестественный человек, вроде Франки.
–…он все-таки мой папа… – прошептала я, даже если понимала и принимала, что он злодей и совершил много плохого.
Но как можно было в одну секунду приказать сердцу отпустить мое детство, мою любовь и привязанность к нему?
Как можно было перечеркнуть счастливые и беспечные моменты, проведенные рядом с ним?
– Я понимаю, – выдохнул неожиданно Сапфир, заставляя меня растерянно заглянуть в его глаза, которые впервые были словно огромный безбрежный океан, не окутывая огнем, не полыхая яростью, не кусая своим хищным неутолимым желанием.
В этот раз Сапфир словно был смущен. Я еще никогда не видела его таким.
Было ощущение, что он не знает, стоит ли продолжать, отчего волнение волной прошлось по сердцу.
Притихнув и едва дыша, я смотрела на самого прекрасного из мужчин, снова увидев в нем человека, а не зверя. Того, кто умел чувствовать не только страсть и ярость. У кого была душа.
Какое-то время он молчал, поглаживая мое плечо кончиками пальцев и касаясь волос, у меня не было даже мысли о том, что Сапфир продолжит:
– У меня тоже был отец. И…я его любил.
Затаив дыхание, я почему-то не могла посмотреть в его глаза, смутившись, наверное, сильнее самого Франки в ожидании продолжения, и кожей ощущая, как непросто ему было говорить об этом.
– Его больше нет? – прошептала я, потянувшись сама к Сапфиру и накрывая ладонью его пальцы.
– Нет.
– С этим тоже как-то связаны лаборатории?
– Нет. Он погиб. На работе.
– Несчастный случай?
Тело Франки напряглось и буквально застыло, словно он не мог выдохнуть, чтобы продолжить.
– Получил пулю в голову. От этого умираем даже мы.
–…мне очень жаль, – прошептала я, подавшись вперед и прикасаясь губами к его груди там, где колотилось огненное сердце, не сразу поняв последнюю фразу, но застыв, как только она достигла моего мозга.
«Даже мы»
– Скажи уже ей, сын. Теперь можно.
Я вздрогнула, услышав за спиной Сапфира голос Карата и снова почувствовала, как напряглось тело Сапфира, потому что он был явно недоволен вторжением чужака на его территорию.
– Разве я не сказал тебе, что вырву и съем твои глаза, если ты еще раз явишься без приглашения к нам? – рыкнул мрачно и злобно мой зверь, поворачиваясь боком, но продолжая обнимать меня, чтобы можно было увидеть всегда хитрые и веселящиеся глаза этого греховно прекрасного мужчины с проседью в волосах и аккуратной бороде.
Едва ли он в принципе боялся кого-либо, поэтому только задорно усмехнулся, снова окинув меня сосредоточенным взглядом, словно забираясь под кожу в попытках прочувствовать на своей шкуре, как я себя чувствую, отчего я поежилась, натягивая на себя свободной рукой плед по самый подбородок.
Я снова смутилась и покраснела, ощущая себя еще более обнаженной перед этими темно-зелеными глазами, от которых кажется невозможно было укрыть совершенно ничего.
Да с такими глазами как у Карата не сравнится ни один аппарат рентгена!
– Лучше найти лекарства и дать их Мишке, чтобы она была в состоянии хотя бы ходить в ближайшее время, – наконец приглушенно отозвался Карат настойчиво, серьезно и бесстрашно заглядывая в глаза Сапфира, где весьма ярко и неожиданно вспыхнуло чувство вины. – Мы не останемся здесь надолго. Нас будут искать.
– Я знаю, – буркнул Франки, закутывая меня в плед теперь полностью, и словно пытаясь скрыть от глаз всевидящего Карата. – Когда уходим?
– Как только получим свой подарочек, – изогнулась хищно и как всегда загадочно иссиня-черная бровь, я понимала, что ничего не понимаю, но в этот раз кажется не понимал и Сапфир. – Будь на чеку. Не расслабляйся. Ждем тебя внизу.
Вальяжно, с чувством своей силы и полной уверенности в происходящем Карат двинулся своей грациозной хищной походкой в сторону двери, останавливаясь уже у порога и снова оборачиваясь, чтобы окинуть меня последним странным взглядом, вдруг кивая Сапфиру:
– Знаешь, для человека она очень выносливая. Не каждая девушка смогла бы выдержать подобное и остаться в живых.
– И что все это значит? – тихо прошептала я, когда Карат скрылся за дверью, прикрывая осторожно ее, и видя, что Сапфир явно задумался над этими словами, даже если не пытался посмотреть на меня тем же сосредоточенным пронзительным взглядом, что и Карат. – Со мной что-то не так?..
– Если бы было не так, я бы давно это почувствовал, – отозвался Франки на удивление мягко, снова поворачиваясь ко мне и целуя в губы мягко и легко, но все таки явно не выпуская услышанные слова из головы, судя по тому, что его глаза заблестели странным блеском.
Это не было сомнением в отношении меня, нет.
Поэтому и во мне не было страха, что нас может что-то разделить снова.
Но я снова подумала о том, что с первой секунды нашего странного знакомства, перевернувшего весь мир вверх дном, я ощущала его иначе. Не так как обычных мужчин, которые были в зоне моего доступа.
И можно было бы поставить жирный восклицательный знак на фразе «обычный мужчина», потому что Франки уж точно не был обычным, как и не был человеком, но теперь вставал второй закономерный вопрос, еще более сложный чем первый.
Теперь рядом со мной было сразу несколько зверей!
Но ведь настолько остро, глубоко и сильно я чувствовала только Франки, мне казалось, что я собственной кожей ощущаю все его эмоции, до конца не уверенная в том, были ли они верными или нет, но словно где-то внутри что-то было привязано к нему, настолько сильно и крепко, что это было выше логики и здравого смысла.
Подняв глаза на Сапфира, чтобы рассказать об этом, я замерла, ощутив, как по телу побежали сумасшедшие мурашки, оттого как он смотрел на меня, обволакивая своим взглядом, затягивая в пучину его эмоций…и цвета, который не стал более насыщенным, но теперь словно светился изнутри ровным светом. Словно где-то в глубине этого бескрайнего океана прятались сокровища, освещаемые светом серебряной луны, сияя из глубин нежным завораживающим блеском, от которого перехватывало дыхание.
– Ты тоже чувствуешь это? – прошептал Сапфир, подавшись вперед и ложась так, что кончики наших носов соприкоснулись, и дыхание стало единым, а ресницы щекотали друг друга.
И я чувствовала.
Его трепет, его нежность. То, как он был смущен и раздавлен новыми эмоциями, которые не просто ворвались, а показались изнутри, спрятанные когда-то так глубоко и тщательно, что кажется, словно он сам позабыл о них, или перестал когда-то верить в их существование.
Вот почему его глаза изменились и стали более яркими и завораживающими, словно все его существо и тело познали новые эмоции, которые разбудила я. И в этом было волшебство настолько сильное и древнее, что я едва могла дышать от восторга, погружаясь с головой в его тайну, и понимая, что стою на пороге его загадочной, всегда метущейся души, в которую приоткрылась дверца. Только ради меня.
У меня не хватило бы сил ответить ему, я просто чуть кивнула, делая хриплый вдох, чтобы его аромат и дыхание заполнили меня, заставляя дрожать до слез от невыносимой нежности, до гусиной кожи по всему телу от его близости, поддаваясь ласкающим и слегка кусающим волнам глубоких эмоций, исходящих от него.
– Карат говорит, что теперь на тебе моя метка. И ты только моя.
– Я только твоя, – прошептала я, задыхаясь оттого, как заколотилось мое сердце, и осторожно пошевелив рукой, не обращая внимания на боль во всем теле от этого легкого движения, чтобы освободится от пледа и коснуться нежно и осторожно кончиков его пушистых ресниц, утопая в завораживающем взгляде. Проведя кончиками пальцев по его плечу и шее, я коснулась отметин от своих зубов, не в силах сдержать улыбки и добавляя, – А ты – мой!
Мне кажется, мы так могли бы лежать вечно, касаясь друг друга и просто глядя в глаза, если бы не тихие шаги за пределами комнаты, которые услышала даже я, а Сапфир лишь устало прикрыл ресницы, буркнув:
– …они просто издеваются! Входи уже, Звезда! Сколько можно жаться по углам?
– Карат сказал принести лекарства для Мишки, – услышала я смущенный приглушенный голос девушки, ахнув от восторга, когда она появилась в комнате, выглядя так, словно была готова убежать каждую минуту подальше от нас и явно не понимая, насколько шикарной и красивой она была, в комбинезоне классического кроя с открытой спиной и распущенными волосами, которые струились, словно черный водопад, окутывая ее, и притягивая восхищенные взгляды.
– Этот Карат получит свое, – сухо и злобно отозвался мой Франки, снова натягивая на меня плед и скрывая от глаз Звезды мои синяки, укусы и ссадины, которые сияли словно россыпь по всему телу, с сожалением и явным усилием поднимаясь с кровати, но снова целуя меня нежно в губы, чуть улыбнувшись. – Я скоро вернусь.
Даже когда мой прекрасный огромный мужчина скрылся из комнаты, Звезда все равно продолжала выглядеть смущенной, словно не могла заставить себя посмотреть на меня, на что и я смутилась, растерянно улыбнувшись ей:
– Все правда выглядит настолько страшным со стороны?
– Как ты себя чувствуешь? – отозвалась девушка, лишь сейчас поднимая свои невероятные черные ресницы и наконец подходя ко мне, чтобы сесть на край кровати осторожно и напряженно, но теперь хотя бы глядя мне в глаза.
– Думаю, что так, как выгляжу, – хрипло хихикнула я, послушно взяв из ее ладони несколько таблеток и запивая их прохладной водой, абсолютно уверенная в том, что хуже мне не станет определено, что бы там мне не дали, и с благодарной улыбкой растягиваясь на кровати снова, улыбаясь Звезде, которая потянулась вперед, чтобы аккуратно поправить мои спутанные волосы на подушке, вдруг прошептав:
–…я боялась, что он разорвет тебя.
– Карат сказал, что я выносливая для человека.
– Очень, – кивнулаЗвезда, глядя на меня так, словно была готова забрать часть моей боли, за что я была ей благодарна, еще с первого дня привязавшись к этой отважной, хоть и всегда молчаливой девушке. – Хочешь я помогу тебе принять душ, а потом можем перекусить вместе?
– Очень хочу!
И все-таки это было очень больно!
Теперь я вспоминала те дни своего далекого детства, когда очнулась после операции, еще долго не понимая, где, что случилось, и ощущая только языки боли и полную разбитость. Я была ребенком и тихо плакала, понимая, что с трудом могу даже говорить, потому что любой звук, любое даже самое легкое движение причиняли адскую боль во всем теле, словно я сгорела вся, до уголька.
Если бы не Звезда сама бы я ни за что не смогла даже просто сползти с кровати!
Ног я не чувствовала совершенно, в буквальном смысле повиснув на Звезде, пытаясь не упасть, и при этом еще удержать на себе простыню, взвизгнув, когда девушка спокойно подняла меня на руки и просто унесла в ванную комнату уложив в ванну, скромно улыбнувшись на мои ошарашенные глаза:
– Я немного сильнее людей, хоть и не мужчина.
– Дерешься ты точно ничуть не хуже той клыкастой братии! – широко и восторженно улыбнулась я, понимая, что не знаю о Звезде совершенно ничего, кроме ее имени и того, что она была тоже зверем, вспоминая какие-то неясные обрывки из прошлого, когда она могла драться.
Все мысли были словно в тумане – спасибо мать их ягодкам!
После ванны мне стало гораздо лучше, а может это начали действовать таблетки, но, по крайней мере, обратно я уже шла сама, даже если опиралась на руки Звезды, улыбаясь широко ей и облаченная в какую-то рубашку, которая практически заменяла мне платье, стараясь не думать о том, кому она могла принадлежать. Главное, что она была чистая, приятная на ощупь и уж явно лучше откровенного нижнего белья, в котором приходилось расхаживать до этого, даже если я мечтала отыскать свою старую «лесную» одежду прекрасно понимая, что это затея из разряда «миссия невыполнима».
Я даже не знаю, что именно привлекло мое внимание и заставило содрогнуться.
Сначала я не слышала ничего, и не видела ничего особенного, но внутри словно что-то сжалось. Болезненно и удушливо, отчего я на секунду задохнулась, потерявшись в пространстве и времени.
Не знаю, можно ли это было назвать предчувствием или внутренним голосом, но было жуткое ощущение грядущей беды, которая стояла прямо на пороге, даже если толком я не могла понять, кого именно касался этот страх.
Но когда Звезда напряглась и ее ресницы опустились сначала вниз, а затем порхнули в такт участившему сердцебиению, я больше не могла оставаться к этой комнате.
Как бы не было больно двигаться, какой бы пыткой не был каждый шаг, я выбежала за дверь, замерев на секунду, и прислушиваясь к собственным ощущениям, зная, что они не лгут, и мы стоим на пороге какого-то ужаса, отчего на моем теле встал дыбом каждый волосок, затрепетав и испуганно задрожав от ощущения огромной беды.
Я знала, что Звезда рядом. Бежит за мной, не пытаясь остановить или сказать хоть что-то безмолвным помощником и моей защитой, с которой было не страшно ничего.
Я просто бежала на какой-то свой собственный необъяснимый зов, боясь опоздать и замирая, словно вкопанная от волны охватившего ужаса и абсолютного непонимания происходящего, когда в одной из комнат увидела Сапфира, Карата и…Гранта!
Сложно описать мое состояние, когда я увидела эту троицу! Вместе!
Словно сместились все полюса мира, и белые медведи отныне ходили в бикини и ели исключительно бананы и ананасы!
Два мира из разных полюсов, что были совершенно противоположными, сошлись в одной немыслимой точке, отчего мой бедный мозг с треском разрывался на части, пока я смотрела распахнутыми глазами на мужчин, переводя глаза с одного на другого и думая о том, что с каждой минутой я понимаю происходящее все меньше и меньше.
Грант был за нас?!
Тяжело сглотнув, я остановилась в полной растерянности, просто не в состоянии отвести взгляда от того, кто стал, по сути, моим вторым негласным старшим братом, помогая всегда и во всем, даже если со стороны можно было подумать, что он только и делал что шарахался от меня.
Боже! А ведь в юности было время, когда я искренне думала, что была влюблена в Гранта!
В его большие голубые глаза, в каждую его странность, в то, как он пытался отдалиться от мира людей, оставаясь в нем только ради тех нескольких человек, к которым был действительно привязан. В то, как он прятал свое загадочное хрупкое сердце за белым халатом, а тоску и грусть – за тонкой оправой очков, погружаясь в работу с головой и всегда закрывая свой кабинет на ключ изнутри, чтобы его никто не мог потревожить.
Нет, Грант не был ни капли похож на зверей.
Не обладал их мощью, двухметровым ростом и клыками, но было в нем что-то такое, что всегда притягивало взгляд. Что заставляло сбиваться дыхание, а многих сотрудников лаборатории бегать за ним в тщетных попытках познакомиться поближе, отчего Грант становился еще более замкнутым и закрытым для общения. Его милые, вечно растрепанные кудри волос, невероятные большие глаза, которые он старался не поднимать и смотрел куда угодно, но только не в глаза собеседнику, отчего этого хотелось еще сильнее.
Грант всегда был настолько милым и притягательным в своей необычности и замкнутости, что хотелось крутиться рядом и оберегать его от излишнего навязчивого общения всего мира. Даже если я была одной из них.
– Я совсем не нравлюсь ему! – пожаловалась я как-то в слезах Элерту в возрасте четырнадцати лет, когда в очередной раз прибежала делать уроки в лабораторию, в надежде на то, что Грант поможет мне, а я смогу лишний раз повертеться рядом с ним.
– Это не так, – мягко улыбнулся Элерт, садясь рядом со мной.
– Он сбегает от меня, так же как от всех остальных!
– А ты не хочешь быть как все?
– Не хочу! – упрямо поджимала я губы, помолчав, прежде чем продолжить, сначала засомневавшись, стоит ли это говорить, потому что сама не знала на основании чего думала именно так, – …я чувствую, что для него я не такая, как все остальные.
Это звучало по меньшей мере странно, но Элерт не стал задавать никаких вопросов, не удивился и не смутился от услышанного, лишь чуть пожал плечами, затянутыми в белый халат:
– Ты ведь сама видишь, что Грант отличается от нас.
Я быстро закивала в ответ, стараясь не думать о том, как часто отзывались о милом и хорошеньком Гранте его коллеги, называя инопланетянином, снобом и еще массой других не слишком-то приятных слов, завидуя его работе, его достижениям и даже внешности, которая цепляла всех, как женщин, так и мужчин. Часто и мне приходилось быть свидетелем того, какими взглядами они провожали Гранта – вожделеющими, завистливыми, порой откровенно ненавидящими.
– Он болен? – тихо прошептала я, даже сейчас пытаясь отыскать глазами того, кто не любил толпу и даже легкие, мимолетные прикосновения к себе, стараясь всегда держаться в стороне от развлечений, совещаний и любого скопления людей в одном месте.
Господи, он даже лифтом не пользовался, потому что знал, что на любом этаже к нему может кто-то подсесть, при чем уже не важно знакомый или нет!
Да, Грант был болен, это было очевидно, и из-за этого его хотелось защитить от всех на свете еще сильнее! Чтобы никто не смел обидеть, никто не смел даже просто косо посмотреть, проходя мимо!
Должно быть все эти чувства слишком явно проступили на моем лице, потому что Элерт всматривался в меня своими отрешенными, всегда такими спокойными глазами и тихо улыбался, не сразу ответив на мой вопрос, а давая возможность мне самой найти ответ, как делал это всегда.
– Он избегает людей и общения, – тихо проговорила я, заглядывая в лицо того, кто в моих глазах был буквально богом, знающим все на свете и способным помочь в любом вопросе.
– Гранту легче общаться с собаками.
– Не в этом дело. Это не страх. Это какое-то отчуждения от мира людей как таковых, – нахмурилась я, снова гладя только на Элерта, даже если никогда не могла угадать, о чем он думал, поскольку мужчина был настолько сдержан, что иногда его лицо напоминало маску.
– Этому феномену есть название, – кивнул он мне в ответ и уголки его губ дрогнули в улыбке, как он улыбался всегда, когда был доволен и горд мной за очередную решенную головоломку или задачу. – Таких людей, как Грант называют социофобы. Они не нуждаются в общении и избегают его всеми доступными средствами. Кто-то в большей степени, кто-то в меньшей. У Гранта это состояние осложняется еще аутическим расстройством.
С тех пор я перечитала все, что только смогла найти во всемирной паутине про социофобию и аутизм, о том, как они проявляются и могут ли излечиваться, пытаясь понять того, к кому мое сердце было привязано так, что иногда я этого даже не понимала.
Я перестала бегать за ним, понимая суть его проблем и с удивлением замечая, что Грант сам стал подходить ко мне и помогать с уроками или научными работами для школы. Нет, он по прежнему не смотрел мне в глаза или делал это мельком, стараясь поймать момент, когда я сама на него не смотрю, он не касался меня, даже рукавом своего всегда белоснежного халата, но он делился своей едой, которую готовил только сам и приносил на обед в одном и том же прозрачном контейнере. Он отвечал на все вопросы и не пытался уйти из кабинета как можно скорее, если я была рядом, как происходило с остальными.
Мы подружились и смогли найти возможности и желание, чтобы общаться друг с другом, не нарушая каких-то очень важных и хрустально тонких границ нашего странного и непонятного со стороны тандема.
И вот Грант был здесь!
Тот, кто убегал от общества людей в силу своего непростого диагноза и особенного образа мышления, был рядом с теми, кто людей ненавидел и был в сотни раз сильнее!
Но обрадоваться тому, что мы оказались по одну сторону баррикад, я не успела, замечая, как затрепетали ноздри Сапфира и его глаза сощурились недобро и злобно, когда он прорычал:
– Так значит вот ты какой! Красавчик Грант, которого хотели оттрахать не только женщины лаборатории, но и некоторые мужики!
Я выдохнула сипло и дрожа, слыша в голосе Сапфира неприкрытую ненависть и замечая, как трепещут его ноздри, улавливая то, что было неподвластно никому из людей, с холодным ужасом понимая, что Грант был частью того мира, который зверь ненавидел всем своим существом, готовый убивать долго и мучительно, упиваясь каждой страшной секундой.
– Пожалуйста, не делай! – прошептала я, обращаясь к Франки, но отчего-то мало надеясь на то, что он услышит мою мольбу в голосе, когда поняла, что обратила на себя слишком много внимания и за одну секунду покрылась сначала потом от взбешенного взгляда зверя, а затем ледяным ознобом от голубых глаз Гранта, которые распахнулись в ужасе при виде меня. Точнее моего вида.
Первое, что я подумала с головой окунувшись в глазища Граната – это еще хорошо, что я успела помыться, ибо тяжело было даже представить его реакцию, если бы я явилась в том виде, в котором была еще пару часов назад – окровавленная, искусанная, с синяками, ссадинами и царапинами по всему телу. По крайней мере, сейчас не было хотя бы крови…
Я видела отчетливо в этих глазах немой крик: «Как он посмел это сделать с тобой?!» и молилась о том, чтобы в моих глазах он увидел блеск и все мои чувства к зверю, как и ответ о том, что он сделал это не против моей воли, а с добровольного согласия!
– Отпустите Мишку.
Я вздрогнула, закусив губу и глядя во все глаза на того, кого обожала с какой-то необъяснимой нежностью, не мечтая о нем, как о мужчине, но и не в силах выпустить из своего сердца, как самого близкого и надежного друга, когда Грант перевел глаза на Карата, а затем злющего Сапфира, добавив:
– Она не ровня вам, и не пригодится в ваших планах.
Это был шок!
Грант не отводил своих глаз и смотрел на зверей спокойно и сосредоточенно, словно внутри него что-то изменилось, неуловимо, но так очевидно, что я замерла, совершенно растерявшись и не сразу заметив, как Карат растянулся на каком-то кресле, рассматривая его своими жуткими, хитрыми, но совершенно непроницаемыми глазами.
Когда Сапфир зарычал, я кинулась к нему, боясь касаться и спровоцировать нападение, после которого Гранту будет просто не выжить, умоляюще глядя на Карата, потому что только он был равен ему по силе и смог бы остановить, вот только зря, потому что этот хитрюга был сосредоточен только на Гранте, словно пробирался в его голову, разбирая ее на части и молекулы, в поисках правды и ответов на какие то свои вопросы.
– Он не придет. Вы зря ждете.
Мистер Робстон, мой отец, снова играл в какие-то игры.
Как бы я не хотела понимать, о ком именно он говорит, но все было слишком очевидно.
Как бы не хотела, чтобы мое сердце сжалось болезненно и разочарованно, отчего на секунду перехватило дыхание и навернулись слезы. Я бы заплакала от чувства разочарования и какой-то ноющей дыры в груди, которая не росла лишь потому, что я надеялась все это время и верила во что-то более настоящее и прочное. В семейные узы. В любовь отца к своему ребенку.
Я бы разрыдалась, оседая на пол, если бы только Сапфир не дернулся вперед, хватая Гранта за шею и поднимая над полом с оглушительным рычанием:
– А ты откуда знаешь?! Тебя прислали?!
Отрывисто крикнув, я кинулась вперед, вцепляясь пальцами в ручищу Сапфира, от которой шел неимоверный жар, что говорил о большой беде и том, что зверь в нем проснулся и встал в полный рост, затмевая человеческий разум, с ужасом понимая, что я могу повиснуть на нем всем своим жалким весом, могу орать до полной потери голоса, могу рыдать и умолять, но он не выпустит Гранта.
– Франки, ради бога!!!
Сквозь слезы и рыдания, которые рвались из горла, не давая мне дышать, я видела, как Грант цеплялся в сжимающую его ладонь, но продолжал смотреть во взбешенные глаза Сапфира твердо и настойчиво, едва просипев:
–…сами…позвали….
– Сапфир, пожалуйста!!! Ты же убьешь его!!! – верещала я, с парализующим ужасом осознавая, что уходят секунда за секундой, а ничего не меняется и скоро у Гранта просто не останется воздуха, чтобы дышать, в полной панике закричав, оборачиваясь назад, – КАРАТ!!!
Нет, он не поможет.
Достаточно было посмотреть в его хищные, колкие глаза, чтобы понять одну простую вещь – у него были свои мысли, свои планы, свои надежды, и ни жизнь Гранта ни моя, ровным счетом ничего не стоили. Вернее, мы были важны, пока укладывались в его план, но не более.
Громко всхлипнув и не в силах оторвать своих глаз от лица Гранта, которое сначала краснело и багровело, а теперь стремительно теряло все краски жизни, я отчаянно кидалась на Сапфира, даже если в душе понимала, что все мои попытки спасти близкого человека сейчас ровнялись тому, как если бы комар налетал раз за разом на слона.
Меня трясло от собственной беспомощности, паники от происходящего, ярости на Сапфира и его чертову силу, когда неожиданно огромное, дышащее жаром тело зверя дрогнуло и пошатнулось, а Грант с грохотом свалился на пол, хватая ртом воздух и держась за собственное горло, когда я поняла, что спасение пришло неожиданно в лице красавицы Звезды.
Грациозная, бесстрашная и красивая, словно пантера в своем коронном прыжке, она в один миг забралась практически на плечи ничего не подозревающего Сапфира, выкрутив ему как раз ту руку, которую я вероломно прострелила, и потащив назад, отчего он пошатнулся и был вынужден отбросить Гранта, чтобы не улетать назад самому.
По его перекошенному от ярости лицу было ясно, что подобной подставы от Звезды он никак не ожидал, пока пытался скинуть ее с себя, а я кинулась к своему странному другу, совершенно ничего не понимая, но закрывая его собой и оборачиваясь на Карата снова, в попытках понять, что происходит в этой чертовой голове и почему он не пытается остановить потасовку Звезды и Сапфира! Сейчас он пугал меня до одури своими непроницаемыми тяжелыми глазами, и тем, как продолжал смотреть на Гранта, словно пытался не просто понять его, а раздавить собственным взглядом, чтобы затем пустить на расходный материал.
– Ты в порядке? – мои руки дрожали, когда я потянулась поспешно и затравленно к Гранту, боясь, что его передышка была только временной, потому что знала силу и злость Сапфира, а еще то, что одна Звезда не сможет долго держать его, и готовая сейчас отдать даже собственный воздух из груди, чтобы только с ним было все хорошо. – Скорее уходи отсюда, пока есть возможность! Слышишь? Мне они не навредят!
Было ощущение, словно мир вокруг как-то накренился и перестал быть не только понимаем, но и узнаваем! Словно само существование зверей в нем все выворачивало наизнанку не только у меня, но и делало что-то совершенно невообразимое даже с Грантом, чьи глаза вдруг остановились на Звезде и распахнулись так, что его ресницы в буквальном смысле отпечатались на веках, когда он сипло выдохнул:
– Тоже зверь?!!
До этой секунды Карату была не интересна жизнь Гранта и мои слабые призрачные попытки спасти его от того, кто обладал воистину беспредельной силой. Он просто продолжал сидеть на занятом кресле расслаблено и даже как-то подчеркнуто наплевательски наблюдая за происходящим, даже если Звезда могла схлопотать массу неприятностей от взбешенного Сапфира, который очевидно такой прыти от девушки не ожидал, зверея каждую секунду все сильнее и сильнее, в попытках добраться до меня и Гранта снова, чтобы поставить жирную кровавую точку.
Но в одну секунду все изменилось.
Понимая, что едва ли смогу спасти Гранта, я рухнула на него спиной, раскидывая руки в попытках защитить, когда Сапфир с ревом выбрался из рук Звезды, ринувшись снова к нам, но неожиданно пропадая с поля зрения, потому что Карат наконец-то соизволил подняться и буквально отшвырнул его в сторону
– Беги отсюда!!! Скорее!!! – завопила я, на удивление быстро подскакивая на ноги для моего состояния, и изо всех сил потянув за руки Гранта, потому что знала, что заминка будет минутной и скоро Сапфир снова ринется в бой. Возможно теперь, когда Карат встал на сторону Звезды и в какой-то мере – нас с Грантом, получится выиграть больше времени для побега. – Уходи отсюда!!!
– Я пришел за тобой и никуда не уйду! – неожиданно сверл брови Грант, заставив меня просто застонать от новой волны беспомощности и полного непонимания происходящего.
– Они ничего не сделают мне! – горячо зашептала я, все еще надеясь на благоразумие мужчины с ясными огромными глазами цвета неба, и снова пытаясь поднять его с пола и вытолкнуть по направлению к двери, слегка запнувшись на следующих словах, потому что не сразу смогла подобрать подходящее, понимая, что даже в этот момент почему-то начинаю краснеть, словно старший брат застал меня в постели с парнем. – Мы…подружились.
– Я вижу, – хмуро, сухо и с укором отозвался Грант, поднимаясь на ноги только потому, что я тянула его вверх, но не торопясь уходить, впервые осматривая меня хоть и быстро, но весьма тщательно, чего не делал никогда до этого, в силу своих странностей и отклонений.
– Еще раз посмотришь на нее, и я эти глаза выдавлю!!! – от рычания Сапфира и его попыток вырваться от хватки Карата и Звезды меня просто бросало в дрожь! Ведь я знала кто он и уже видела его силу, но каждый раз, когда приходилось сталкиваться этим снова, не могла совладать с собой. Он был слишком силен, чтобы это можно было уложить в голове и принять вот так быстро.
