Текст книги "Сапфир. Сердце зверя (СИ)"

Автор книги: Елена Синякова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 25 страниц)

Первой мыслью было, что Франки пошлет всех в глубокое эротическое путешествие по самым отдаленным и темным участкам тела негра, и останется здесь, чтобы завершить начатое, но, тяжело дыша и словно пытаясь сбросить кровавую пелену с глаз, он все-таки повиновался, хоть и сделал это нехотя.

– Держись, Микки!

И я держалась! Из последних сил до полного онемения рук и ног, хватаясь за тело Франки так сильно, как только могла, когда он устремился вперед вслед за остальными, и надеюсь, не успел заметить, как я закрутила головой в поисках лжемистера Робстона, чтобы убедиться, что в этом месиве он все еще жив…

Связь, которая крепла десятками лет к одному человеку, считая его родным и близким, невозможно было убить в одну секунду. И в каком бы шоке я не была сейчас от всего услышанного, а продолжала переживать за него. И любить той болезненной любовью, которой любят все дети своих родителей, какими бы они не были.

Я не понимала куда именно несутся звери, пересекая темные переулки, петляя и явно запутывая следы, словно по какому-то бесконечному кругу, готовая уже просто просить Сапфира о том, чтобы он снова обнял меня руками и дал возможность передохнуть, когда наконец все остановились на окраине города, где было темно и тихо.

Это место казалось заброшенным и давно покинутым, даже среди трещин асфальта проросла трава и ночной ветер нес с собой прохладу и свежесть, уныло и едва слышно завывая в щелях каких-то строений.

– Это старая ферма. Здесь давно никто не живет. Света нет, но есть вода. Смойте с себя всю кровь и ждите меня. Я пока раздобуду нам машину.

– Дамы вперед, –  галантно улыбнулся Карат в темноте ночи, выглядя самым настоящим дьяволом со своими блестящими глазами, в которых можно было увидеть отблески его коварных планов, большим стройным телом и кровью, которая расползалась разводами по мощной шее.

Звезда даже не оглянулась на него, смело прошагав вперед и взяв меня за руку, когда мы вошли в тихий спящий дом, освещенный только светом полной луны, где очертания предметов были всего лишь темными линиями.

Еще бы полмесяца назад, я бы не ступила в подобное место без дрожи, вспоминая многочисленные ужастики всех возможных сортов, где именно в таких вот домах и начинались жуткие приключения бравой компании, за которой потом обязательно начинал носиться маньяк с бензопилой, или маской на лице. Теперь я знала наверняка, что реальность куда страшнее любого самого мерзкого и кровавого хоррора.

– Иди первая, – чуть улыбнулась я девушке, когда мы отыскали одну из спален и ванную комнату прямо в ней, где – о боже!  – была не только ванна, но даже горячая вода, сама опускаясь на старинную скрипучую кровать, чтобы выдохнуть тяжело и протяжно.

Боже, мне казалось, что с того момента, как я выехала из дома под охраной Нила на каникулы в домик, прошла уже целая вечность, за которую я постарела на несколько десятков лет, ощущая теперь такую усталость в душе, что было сложно даже дышать.

Каждый раз, когда мне казалось, что судьба уже точно не сможет удивить меня еще сильнее, она доставала из рукава такие сюрпризы, от которых я валилась на колени и пока никак не могла найти в себе силы, чтобы подняться снова.

Звезда быстро управилась в ванне, и вышла свежая с мокрыми волосами, которые быстро замотала в высокую шишку.

– Я нашла кусочек мыла. Оставила на краю ванной.

– Спасибо.

Оказавшись в ванной комнате, я поняла, что несмотря на то, что не знаю, сколько у нас было времени и когда вернется Марс, я не смогу просто встать под душ и смыть с себя весь этот бесконечно долгий, раздирающий в клочья день. Мне хотелось уйти под воду и уплыть в тот момент, когда моя жизнь была размеренной и спокойной, чтобы забыть о боли и не чувствовать, как сердце расходится на части от осознания того, что больше у меня нет дома, нет семьи. Нет ничего.

Закрыв ванну пробкой и открыв воду до предела, я долго смотрела, как вода заполняет собой все, окутывая влажным удушливым туманом маленькую комнату, прежде чем сбросила одежду и опустилась в нее, нырнув с головой и задерживая дыхание так долго, как только могла.

Я не слышала, как он вошел, но почувствовала на себе руку, которая легко запуталась в моих мокрых волосах, приподнимая над водой и заставляя окунуться в синеву любимого взгляда.

Сапфир ничего не говорил, просто залез в ванную, положив меня прямо на свое обнаженное тело и обняв горячими руками, по сравнению с которыми вода казалась прохладной.

И несмотря на то, что он был весьма очевидно возбужден тем, как касались друг друга наши мокрые обнаженные тела, Франки мужественно держался и не предпринимал никаких попыток для близости, ощущая, что я не готова к этому ни морально, ни особенно физически.

Он просто обнимал меня, чуть поглаживая кончиками пальцев, и словно вслушивался в мои разодранные эмоции, когда тихо проговорил, едва касаясь губами моей щеки:

– Знаешь, я плохой собеседник. Грубый. Язвительный. И сразу бью в лицо, если кто-то пытается перечить моему мнению.

Я хохотнула, покачав головой:

– Очень необычный способ убедить оппонента в своей правоте.

– Не помню такого случая, чтобы могли перечить, лишившись передних зубов, и заработав перелом челюсти.

Я тихо рассмеялась, пожав плечами:

– Зато ты честный.

– Но я неплохой слушатель, Микки. Иногда нужно выговориться, чтобы на душе стало легче, – его руки обняли крепче, прижимая к широкой мощной груди.  – Поговори со мной. Мне невыносимо чувствовать, как ты молча страдаешь…

А я не знала, что сказать. Мне казалось, что слова не помогут. Даже слезы не помогут. С этим просто нужно было научиться как-то жить. Пусть не сразу, а после долгих и мучительных недель, месяцев и лет. Когда-нибудь, в будущем я смогу не думать об этом каждую секунду, но все равно буду содрогаться и замирать всей душой каждый раз, когда буду слышать, как кто-то обращается к кому-то «папа».

Франки молчал, гладя меня руками и впитывая, словно губка все то, что крутилось теперь во мне, поэтому я чувствовала, что перед ним обнажено не только мое тело, но и душа. Но теперь я не сдерживала своих мыслей о том, что во всем этом лживом непонятном мире у меня остался только он – мой зверь.

Я никогда не любила все эти громкие слова, не веря в их искренность за напускной красотой, но в этот момент почему-то подумала о том, что отныне мой дом там, где мой зверь. Не важно в лесу, в горах или городе. Только бы он был рядом, согревая мою душу своими руками и этой проникновенной тишиной, в которой мы снова дышали в такт, словно были единым целым.

–…у меня есть дом, – нарушил молчание Франки, говоря смущенно и хрипло, но искренность его слов и намерений я ощутила до мурашек на коже, всем сердцем, которое задохнулось от переполняющей нежности и благодарности. – Рано или поздно это все закончится, и я бы хотел, чтобы мы жили в нем. Вместе. Конечно, это не особняк, в котором ты всегда жила, но я сделаю ремонт и…

Сапфир замолчал, смутившись еще сильнее, когда я повернулась на нем, ложась теперь лицом к лицу, и обняла за шею крепко-крепко, чувствуя, как потекли горячие слезы. Не от боли, а от счастья того, что он со мной! Он – мой! Пусть резкий, пусть кровожадный, но такой родной и надежный!

Он обнял меня в ответ, так крепко, что на секунду перехватило дыхание, сипло выдохнув, когда я ощутила, как заколотилось в груди его сердце, в стуке которого я услышала все то, что он не смог сказать сейчас. Но я узнала и поняла.

–…не знаю, сможешь ли ты когда-нибудь простить меня за все это, – выдохнул Сапфир в мои мокрые волосы, я всхлипнула, но широко улыбнулась:

– Посмотрим на твое поведение, хулиган!

Франки рассмеялся хрипло, но облегченно, прижавшись губами к моему плечу, и прошептал, обдав горячим дыханием:

– Я больше никогда не оставлю тебя, Микки. Клянусь.

В этом трогательном волнительном моменте было идеально все, кроме стука в дверь и голоса Карата:

– Молодежь, поторопитесь. Марс уже поблизости.

Мы вздохнули с Франки одновременно, понимая, что пора отлипать друг от друга и скорее завершать ванные процедуры, когда он тихо рыкнул:

– Боги, дайте мне сил и выдержки не придушить этого старика!

– Старик все слышит, и Боги в этом не помогут! –  хохотнул за дверью Карат, уже удаляясь от спальни и заставив Сапфира сморщить нос от рычания, на что я хихикнула, хватаясь за его мокрые плечи, когда мой Бер легко поднялся со мной на руках из крошечной ванны, где не помещался, отчего ему приходилось все это время сидеть, высунув ноги от коленей, что я заметила лишь сейчас, тихо рассмеявшись.

К тому времени, когда Марс вернулся уже не на своих двоих, а на старинном микроавтобусе, мы были готовы – чистые, без капли крови, но все с мокрыми волосами, включая Плутона, который уже оказался здесь.

– Где девушка? – оглянулась я по сторонам, забеспокоившись, и видя, как Плут быстро пожал плечами, отчего-то отводя глаза:

– Отнес ее домой и передал в руки старшей сестры.

– Надеюсь, теперь с ней все будет в порядке, –  прошептала я себе под нос, искренне веря, что теперь она начнет новую жизнь, потому что тот притон был разрушен стараниями зверей, и даже если эту лачугу и можно было восстановить, то количество трупов, а вернее частей тел убитых и растерзанных, еще надолго сотрет всякое желание подходить близко к этому месту!

– …там ведь осталось так много тел. Разве это не вызовет подозрение у полиции?

– Лабораторные крысы всегда прибирают за собой, – отозвался Марс. –  Никаких тел, никаких отчетов, никаких очевидцев. Все спишут на взрыв бытового газа, или криминальные разборки каких-нибудь местных мафиози, чьи тела потом обнаружат тоже.

Я замерла, вдруг подумав о том, что эта и была та самая «охота», о которой рассказывал Сапфир, понимая, что была права в своих мыслях, судя по тому, как напрягся мой зверь.

Марс открыл дверь микроавтобуса, махнув рукой всем загружаться, зашагав вперед, чтобы занять место водителя, и лишь кивая Плуту на его скупое:

–  Пойду пешком, проверю, нет ли слежки.

Карат усмехнулся, когда Плут просто исчез из поля зрения, как это уже было раньше, вслед за нами залезая послушно в автобус и растягиваясь на двух сидениях, когда казалось, что он если не уснул, то точно лег отдохнуть, уточнив сладко у Марса:

– И долго нам ехать?

– Пару часов.

– К утру я должен быть в лаборатории! – рыкнул Сапфир, и снова его тело напряглось и застыло, словно каждая мышца закричала от боли, но теперь я знала, что горячее жестокое сердце моего зверя было предано тем, кто остался в лаборатории под угрозой страшной смерти, если он не выполнит того, что должен.

– Будем к назначенному времени. Все вместе.

УРА! Я улыбнулась так широко, что щеки должны были просто треснуть.

– И, видимо, тот к кому мы сейчас едем, нам тоже очень нужен? – мурлыкающе и на первый взгляд совершенно без эмоционально поинтересовался Карат, хотя его хитрые и замечающие все глаза выдавали с потрохами то, что мужчина собственно и не пытался скрыть.

Марс снова не ответил, но было весьма заметно, как напряглось его лицо, застыв буквально маской.

Что же там за Ран?..

Вообще-то я не собиралась спать, но устроившись на коленях Сапфира под плавное поступательное движение гудящего автобуса вырубилась раньше, чем успела посмотреть в какую сторону мы едем, проснувшись, лишь когда почувствовала, что транспортное средство остановилось.

Свет луны освещал лишь какое-то поле, где невозможно было рассмотреть совершенно ничего из-за довольно высокой травы. Вполне может быть, что раньше здесь что-то высаживали и выращивали.

– Оставайтесь все здесь. Из машины не выходите, пока я не позволю.

Остатки сна смыло моментально, стоило только увидеть серьезное лицо Марса, и то в каком напряжении он встал со своего места, просканировав пристально это самое поле.

Мы приехали к другу или врагу? Потому что вид у Марса, и у Плутона был весьма напряженный и озадаченный, словно они ждали, что с минуты на минуту начнутся полномасштабные боевые действия.

– Все меня поняли? Сидите в машине, что бы не произошло! – шикнул Марс и меня пробрала дрожь до самых костей, когда Плутон сухо хмыкнул, снимая со своего лица черную маску:

– Словно их это спасет!

Когда Марс осторожно и сосредоточенно двинулся вперед, я почувствовала, как напряглись Карат, Сапфир и Звезда, готовые к любому выпаду, отчего казалось, что воздух внутри автобуса сейчас просто заискриться, тихо обратившись к Плутону:

–…и все-таки кто такой Ран?

– Наш брат.

Видя, что мои брови поползли вверх, пока я была не в состоянии понять, по какой причине тогда все эти приготовления, словно всюду были враги, Плут только пожал плечами:

– Он не любит гостей. И в принципе никого не любит.

– Миленько…

– Люди говорят, что у каждого есть свои тараканы в голове. Так вот, у брата их много. И все они с ружьями и гранатами.

То, что это не просто слова, а истинная правда, я поняла очень быстро, с паническим ужасом, видя, как Марс сделал выпад назад, потому что рядом с его лицом в буквальном смысле просвистело лезвие кинжала!

Карат говорил, что эти ребята что-то вроде полицейских рода Беров. И если Марс и Плут были полисменами, то этот Ран что-то вроде спецназа! Морской котик высшей категории или капитан каких-нибудь элитных войск! Потому что так, как двигался он, я еще не видела до этого! Было стойкое ощущение, что я попала в новую версию «Матрицы», где Нео только что открыл глаза и сказал о том, что знает кунг-фу.

В том насколько каждое движение этого нового Бера было выверено и сильно, было что-то завораживающее, словно он знал наверняка какой удар готовит Марс, и заранее был готов не только отразить его, но и нанести свой так, что никто не ожидал.

Он шел напролом – холодно, уверенно, профессионально, без каких – либо эмоций, словно это не был его брат…и это шокировало!

–…они сводные? –  прошептала я, с каким-то паническим ужасом наблюдая, как этот идеальный солдат, отбросил от себя Марса, вдруг повернувшись всем корпусом к автобусу, где словно анчоусы в банке сидели мы, наблюдая за происходящим с огромным смятением.

– Черт! Быстро выходите! –  рыкнул Карат, понимая явно лучше остальных, что если этого спецназовца не смогли остановить даже его же братья, которые отличались силой, то сделать это нам шансов не было. Впрочем, если он бегал, как Плутон, то и сбежать тоже едва ли получится.

– Уран, остановись! Это свои! СВОИ! Они пришли с нами!

Плут еще хоть как-то пытался остановить брата, который словно забыл о том, что его связывали кровные узы с этими двумя, которых он совершенно не жалел в бою, отчего Марс уже не мог подняться, затерявшись где-то в густой траве вероятнее всего раненный. Плута же спасала только его скорость, но ненадолго, потому что скоро Уран поймал его за шею, подняв над собой и сжимая руку так, что бедняга захрипел, все еще что-то пытаясь говорить.

Такого поворота событий не ожидал никто!

Мы словно попали в ловушку, даже если ехали сюда с добрыми намерениями, не ожидая встретить столь яростного и жестокого Бера, который превосходил своей силой и подготовкой сразу двух Палачей, когда я думала о том, что чем больше узнаю об этих созданиях, тем страшнее становится, потому что иногда казалось, что они и есть Боги на земле – слишком сильные, слишком быстрые, слишком совершенные во всем! Может было и правильным решением, что они жили вдали от глаз людей, сокрытые лесами и большой тайной их рождения, потому что едва ли люди смогут противостоять им…

– Звезда, забирай Мишку и уходите! Мы задержим его насколько сможем! –  рыкнул приглушенно Карат, когда этот ужасающий Бер, теперь шел к нам, похожий на пантеру, чьей охоте помешали, и вся его черная ярость была теперь направлена только на нас одних.

– Мы можем помочь!

– ЗВЕЗДА! Быстро! – никогда я еще не слышала, чтобы Карат говорил так резко, особенно с этой девушкой, отчего стало еще более жутко, ибо сомнений быть не могло и теперь мы попали в очень сложную ситуацию. Если не сказать – смертельную.

Девушка шикнула что-то на непонятном языке, хватая меня за руку и настойчиво потащив за собой, а я не могла оторвать глаз от этого смертельно опасного мужчины, в чьих глазах был чистейший бирюзовый лед без единой эмоции, отчего они казались практически неживыми, хотя, надо признаться, не теряли от этого своей красоты.

Окей, Гугл!

А теперь попробуй мне найти хотя бы одного НЕ красивого Бера!

Потому что этих засранцев, словно лепили сами боги, чтобы потом спрятать в лесах от глаз всего мира, и сохранить сотни тысяч бедных женских сердец! Или чтобы эгоистично любоваться ими исключительно самим!

Уран не был исключением, обладая удивительно правильными красивыми чертами лица, аккуратным носом и чувственными губами. То, что он слегка не отёсан, грубоват и в принципе не слишком радушен можно было понять по его черной шевелюре, которая отросла почти до мощных плеч и торчала неровными прядями, и по черной щетине, которую много недель никто не брил. Но, черт побери, выпустите его в город – не пройдет и пары минут, чтобы вслед ему не свернули головы все мимо проходящие девушки, не говоря уже о попытке соблазнить и привязать к кровати!

Уран был чертовски красив, той неповторимой варварской красотой, неотесанной мощью и уверенностью в каждом своем движении, что бывает только у истинных Берсерков!

Она устрашала и завораживала, поэтому даже Звезда в какой-то момент остановилась и замерла, глядя на мужчину, который приблизился к нашим Берам почти вплотную, рассматривая их своими жуткими глазами, словно сканируя.

Уран был воистину холодным, как и планета, в честь которой он был назван.

Его взгляд пробирал до дрожи, от которой становилось холодно и жутко, даже посреди летней ночи.

– Не трогай их, ты еще с нами не закончил, –  за его спиной появился Марс, у которого было окровавлено лицо, однако взгляд оставался все таким же ясным и взволнованным, будто он не держал обиды на брата за то, что тот сотворил с ним.

– Брат, приди в себя! –  тут же оказался рядом и Плутон, который прихрамывал, но в целом выглядел молодцом.

Почему-то страшно было даже представить отчего Уран был «не в себе», когда ноздри мужчины вдруг затрепетали, а зрачок сузился настолько, что казалось, его вовсе не было внутри глаза оттого, что он приблизился к готовому ко всему Сапфиру, зарычав:

– Ты тоже лабораторный?!

От этого «тоже» сердце сжалось и мир замер в полном шоке, когда распахнулись глаза даже у Карата, который явно не ожидал услышать ничего подобного, но Сапфир кивнул в ответ, вглядываясь в жуткие глаза Урана, словно в них невозможно было увидеть блеска души и крупиц памяти:

– Да, и этим утром должен вернуться в лабораторию снова, чтобы остались живы те, кто все еще там.

Уран моргнул тяжело и медленно, словно его сознание начинало проясняться, и он приходил в себя, если так можно было сказать.

Я видела, как Марс и Плутон стояли за плечами Урана все такие же напряженные и готовые к любому выпаду их брата, который окажется смертельным без вариантов, но что-то в их глазах изменилось и взгляды потеплели, даже если они не могли до конца поверить в то, что его удалось сбить с пути смерти так быстро, пока сам Ран рассматривал Сапфира и шрамы на его торсе, которые очевидно и стали тем самым отправным пунктом проблеска сознания в холодном мире без эмоций.

– Зачем вы пришли? –  когда Уран выдохнул, мне показалось, что изменился даже его голос, и Плут криво улыбнулся, стирая пальцами кровь с губ, чтобы уже безбоязненно положить руку на широкое плечо своего брата, сжимая его. –  Я же говорил, что это будет плохой идеей.

– Ну все оказалось не настолько страшным, как мы предполагали, – хмыкнул Плут и его лукавые глаза задиры и обаятельного нахала снова загорелись этим огоньком озорства, даже когда Уран хмуро оглянулся на него. –  Ладно. Это было страшно. Гораздо хуже, чем мы думали! Но я рад, что ты пришел в себя до того, как снова убил кого-нибудь.

Я тяжело сглотнула, уставившись на троицу этих странных ребят, которые были сильнее даже Сапфира и Карата, пока смутно представляя, что именно происходило с Ураном, если он мог кинуться даже на собственных братьев в приступе какого-то жуткого беспамятства…и я боялась, что это было результатом его нахождения в лаборатории. Тоже.

– Привезли еще одного человека на хранение? –  сухо и хмуро поинтересовался Уран, кивая на меня, но не пытаясь даже посмотреть в мою сторону. Впрочем, и без его взгляда мне уже было жутко, и я с радостью вцепилась в руку моего Сапфира, когда он тут же оказался рядом со мной, чтобы спрятать за своей спиной.

– Еще одного? – нахмурился Карат, должно быть, впервые не понимая о ком именно шла речь, но и мои глаза распахнулись и волосы встали дыбом, когда я услышала короткий и емкий ответ Марса:

– Здесь Грант.

– Он…в порядке?.. –  прошептала я едва слышно, но очень сомневаясь в подобном, после увиденного только что, потому что если Уран так дико кидался даже на собственных братьев, то что уж говорить про простых смертных, вроде меня и Гранта, сломать которых не составит ни труда, ни особого удовольствия.

– Только Уран смог бы защитить его, – хмуро отозвался Марс, видимо очень оскорбившись тем, о чем я думала сейчас и кивая куда-то еще дальше в поле, где, очевидно было место обитания Урана. –  Он в доме. Мы можем пройти?..

Но даже если Ран теперь не кидался ни на кого и не пытался убить, а в его взгляде появилась осознанность, глаза все равно не стали и капельку добрее или мягче, отражая солнце в бесконечных просторах колючего льда при – 220 градусов по Цельсию, где просто не выживет ни одно существо.

– Входите раз пришли, – буркнул недовольно мужчина, разворачиваясь и зашагав вперед, не пытаясь даже обернуться. Впрочем, с его реакцией едва ли это ему было нужно!

Я бы меньше всего хотела оказаться в стенах его дома, потому что там было страшнее, чем в логове серийного маньяка, но когда за ним пошел Марс, а потом Карат и Звезда, у меня просто не осталось выбора, как шагать смиренно за Сапфиром и остальными.

Замыкал нашу процессию Плутон, который из всех был в самом прекрасном расположении духа и кажется был готов просто станцевать ламбаду, если бы заиграла музыка. И если я и могла разделить его восторг, то только в части того, что Грант был жив и я смогу снова увидеть его!

Когда показался дом, я бы едва смогла назвать его жилым, потому что со стороны он выглядел как совершенно заброшенная лачуга, заросшая пылью, паутиной и явно не пригодная для жизни. Нормальной жизни.

К моему ужасу внутри дом выглядел так же плачевно, как и снаружи. Если здесь и была какая-то мебель, то старинная, и изодранная, при чем, крайне скромный минимум из пары стульев, одного дивана, отжившего свой век еще как лет тридцать назад, и одного еле работающего холодильника, чье жужжание разносилось по всему дому.

– Он наверху, –  коротко буркнул мне Марс, кивая на лестницу, что вела на второй этаж, куда я и кинулась под недовольный взгляд Сапфира, который однако в этот раз не только промолчал, но даже не пошел за мной, на что я мельком подумала, что возможно, зверям нужно побыть без меня, чтобы решить какие-то вопросы, связанные с лабораторией и утренним походом до нее.

Я же старалась не думать об этом, забегая на второй этаж и в первую секунду растерявшись, потому что несмотря на миниатюрность дома и его компактность, комнат здесь оказалось ровно четыре. И снова я доверилась своему внутреннему голосу, когда осторожно прошла до самой последней двери, удивившись тому, что она не была запертой, и заглядывая внутрь, уже заранее зная, что не ошиблась.

Грант действительно был здесь. Целый и невредимый, только еще более бледный, чем обычно и погруженный в себя настолько, что не сразу обратил внимания на то, что теперь он не один в комнате.

Меня накрыло такой волной облегчения, что слезы выступили на глазах и сердце задохнулось сначала замерев, а затем заколотившись, когда я кинулась к мужчине в порыве счастья, чтобы крепко обнять, и уже упала перед ни на колени для этого, когда увидела, как он вздрогнул и отпрянул назад, напоминая мне об особенностях своего поведения и том, что он категорически не любит телесный контакт.

Я так и застыла с вытянутыми руками на пару секунд, глотая слезы и просто широко улыбнувшись тому, кто был так дорог моему сердцу, выдохнув:

– Я так рада, что с тобой все хорошо, Грант!

Он быстро кивнул мне в ответ, снова не глядя в глаза и казалось рассматривая углы в комнате.

Спросить его о том, в порядке ли он сам я не решилась, потому что видела, что не в порядке.

И дело было не в том, что его не трогали физически, не били и не пытали в поисках новых сведений о лаборатории, которые Грант наверняка знал в избытке. Дело было в его хрупком душевном равновесии, которое было не просто разбито на части, а буквально испепелено в мелкую крошку. Блуждающий взгляд, темные круги под глазами и сама поза, Грант сидел, забившись в угол и обхватив себя руками за плечи, уже говорили сами за себя.

–…здесь пахнет кровью?

Я испуганно заморгала, первым делом быстро осмотрев самого Гранта, чтобы убедиться еще раз, что с ним ничего не делали и не причинили вреда, а затем и пыльную совершенно пустую комнату, наконец покачав головой в желании снова попытаться обнять мужчину, даже если понимала, что мои прикосновения сейчас для него будут подобны ядерному взрыву.

– Когда рядом звери, кровь пропитывает все, –  тихо и бесцветно продолжил Грант, не видя, как я содрогнулась, всматриваясь в его бездонные голубые глаза, в которых была вся его странная душа, не доступная для понимания или принципам логики простого человека вроде меня. – За ними всегда тянется кровавый след, и мне кажется, что ею пропитан даже воздух…

Грант молчал какое-то время, снова утопая в себе, когда вдруг неожиданно продолжил:

– В глубоком детстве я был нормальным ребенком. Без отклонений и проблем с общением. Я родился, когда родители заканчивали учебу в университете и жили в простом студенческом общежитии. Они оба были химиками и мечтали служить благому делу спасения человечества от страшных неизлечимых болезней, поэтому, когда их – без опыта работы и стажа – пригласили в лабораторию твоего отца, они были бесконечно рады.

Я тяжело сглотнула ком в горле, от которого едва могла дышать, слыша из уст Гранта слова о том, кто не был мне отцом, и не уверенная теперь в том, что я хочу знать продолжение этой истории, тем более от самого Гранта. Я никогда не спрашивала его о том, что стало с его родителями, и по какой причине Элерт взял его к себе еще ребенком, воспитав и помогая идти по жизни несмотря на многочисленные внутренние проблемы. Но теперь я боялась узнать.

– Денег на няню не было, и возникли какие-то бюрократические сложности с тем, чтобы водить меня в сад, поэтому родители часто брали меня с собой на работу. Я был тихим и прилежным ребенком, не мешал им, никогда не отвлекал и с радостью играл с колбами в кабинете папы, переливая воду из одной в другую бесконечное количество раз. Мне нравились их белые халаты и чистота вокруг. Белые кабинеты и улыбчивые сотрудники, которые всегда кормили меня конфетами и часто таскали с собой, показывая цветные реактивы и неведомые аппараты, в которых постоянно что-то крутилось, смешивалось, проверялось на соединения. Но в один из дней я услышал вой сирены.

Грант подался вперед, на секунду пряча лицо в ладонях, когда я увидела, как задрожали его пальцы, и кожа побледнела еще сильнее, затаив дыхание и заставляя себя не рыдать, когда услышу продолжение.

– По лицам людей я понимал, что происходит что-то страшное. Они засуетились. Стали поспешно покидать лабораторию. Но спастись не успел никто…дело было не в опасных газах или тех веществах, которые они в больших количествах исследовали. А в том, что несколькими этажами ниже содержали зверей, которые вырвались из клеток. Теперь я понимаю, что о них не знал совершенно никто, и в первую секунду приняли за охрану, не пытаясь сбежать или изолировать их, когда обнаженные мужчины стали нападать и белоснежно-белая лаборатория наполнилась кровью. Они не просто перегрызали горло тем несчастным, которым некуда было бежать, а вырывали их клочками плоти и хрупких костей. Они разрывали людей на части, выдергивая руки, ноги, головы, словно в их ладонях были всего лишь тряпичные куклы…а я сидел в кабинете отца, видел все это и не понимал в силу возраста, что происходит.

Я судорожно зажала рот рукой, чтобы сдержать рыдания, проклиная собственный мозг, который как всегда слишком ярко рисовал мне картины того, что я слышала в свете того, что уже видела сама, и отчетливо представляя маленького кудрявого мальчика с голубыми глазищами, душу которого сломали в столь юном возрасте, бросив ее на растерзание зверям.

– Родители тоже погибли. Я не видел останков отца, но плакал и звал маму, которая лежала в коридоре с холодными глазами, очевидно побежав, чтобы спасти меня, но не успев сделать это. От нее осталась одна голова и ничего больше…голова и целое море крови, по которой я хлюпал, когда шел к ней в поисках спасения. Звери напали и на меня, но потом появились люди в черных масках и с оружием, и меня накрыла тьма…

Меня просто трясло, когда я плотно закрыла глаза, уже не сдерживая слез, что текли по холодным щекам, понимая, что я даже не могу обнять Гранта, чтобы поддержать его и забрать хотя бы капельку той боли и беспомощности, в которой он жил все эти годы, ребенком, чью душу изувечили и сделали его таким.

– Я очнулся в больнице, среди чужих людей. Звал маму и просил, чтобы меня отвели к отцу, но взрослые только отводили глаза и в тысячный раз предлагали рассказать сказку или включить мультики. Своим детским разумом я понимал, что случилось что-то плохое, но не мог осознать, что родители больше не придут. Спустя много лет я узнал, что мне было сделано несколько операций и меня спасли единственного, кто был в тот день в лаборатории, а в моей жизни появился Элерт, который взял меня к себе, воспитывал и помогал бороться с призраками прошлого, когда я не мог спать от мучающих кошмаров, а затем и с тотальными изменениями в моем мировоззрении и ощущениях. Я перестал видеть лица людей в возрасте шести лет, когда осознал, что те существа в лаборатории не были людьми... Я не вижу лиц до сих пор. Лица людей. Но только не зверей. С годами стали добавляться аутистические расстройства в поведении. Дальтонизм. Чувствительность к запахам. А еще бессонница и припадки, схожие с эпилепсией, после того как уже во взрослом состоянии я увидел зверя, прямо перед собой…

– …это был Сапфир на той самой вечеринке?