Текст книги "Попаданка. Хроники Буйных лугов (СИ)"

Автор книги: Елена Саринова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)

Глава 11

Звезды…

«Это и есть камык?»

Т. Тьяди-Дюран «Хроники Буйных лугов»

Вжизни никогда не видела столько звезд. Звездами, как нарциссами на вечернем лугу было щедро усыпано все летнее небо. И тем более странным казалось полное отсутствие в нем привычной мне луны. Звезд для осознания небесных масштабов и подсветки притихшей на ночь земли было вполне достаточно в этом мире. Мы втроем под светящейся бисерной россыпью тихо и слаженно возвращались домой. Ну, немножечко припозднились. Надеюсь, больная коровка простит мне меркантильный шальной закидон. Да и не только она одна.

Примерно в километре от замковых тусклых огней, показавшихся за поворотом из-за кустов, на нас налетела встречающая делегация. И это нас троих не видно на вскидку в ночи. Бенто с Оливером освещены гораздо отчетливей. Особенно первый, в чьих узловатых пальцах поскрипывал сейчас горящий старый фонарь.

– Донья Тимьяна?! – голос профессора не то от радости, не то от испуга вышел нервно визгливым. – Почему же так долго? Наши луга не зря называются «буйными», эм-м-м… вам ли не знать?

Вот-вот, поменьше эмоций, господин ученый – не спалите переселенческую контору! И что я говорила про ванну, а? Смешной шали, перетянутой на спине Оливера уже нет, прыгает как молодой козел!

– Наша донья – такая жемчужина этих лугов! – Малья тут же оперлась рукой на подставленный локоть Бенто. – У-уф. Такая жемчужина, – и я только сейчас заметила, как же она устала за этот нескончаемый день. – Наша донья не поисковичка, как я раньше считала.

– А кто же она? – с ревностным прищуром уточнил Оливер.

Малья медленно выпрямила спину, будто вместе с воздухом набирала в легкие порядочную порцию авторитета:

– Есть такое чародейство. Старое и редкое как скупая милость святого Борука. Называется «тяга». Или «притяжение», если любите покрасивше. Очень старое и очень…

– Тихо! Тихо, женщина.

– И то правда, – сомкнула та губы, глянув с внезапной растерянностью на Оливера. – И… я молчу.

– А-а, траву то вы принесли? – вопрос Бенто прозвучал в тишине, разбавленной шумящими под ветром кустами. И ведь вполне логичный вопрос!

На него со смешком ответил Гил, втыкая в землю лопату, стянутую с плеча:

– Нет.

– А что у тебя там, в мешке? – теперь отмер и Оливер.

– Там, хм-м, – и парень с легким пренебрежением выдавил. – Два ишкадука.

Почему нас всех до единого понесло на скотный двор прямиком в загон с затихшими на ночь курицами и коровками, не ведаю. Лично мне, не смотря на вновь нахлынувший стрессовый отходняк, чрезвычайно хотелось досмотреть «триллер» с нечистью и моим личным участием. Была, правда, и еще одна причина, по которой я обогнула спальню с кроватью под балдахином. Но, на фоне нашего триллера она померкла, притаилась до времени в дальнем уголочке души.

Мужчины, кроме брезгливого скотника и включая азартного подростка у дальнего угла взялись за вскрытие и добычу драгоценных камней-камыков. Фия с Келей рядом с маленькой переносной жаровней в центре загона нанизывали на тонкие прутики кусочки сыра и ветчину. Мне выдали пористый хлеб с маслом, кружку еще теплого молока и усадили рядышком на набитый сеном топчан.

В мире вокруг стояла такая душевная и тихая суета. Трещали в жаровне поленья. Недалеко в сумраке вздыхали с соломы коровки и косились на нас глазами, в которых играли огни. Мне в локоть сзади осторожно ткнулся носом Гоша. Нос был теплый и мокрый – как у папаши. Я улыбнулась, не заметив сама, как пригладила теленку взъерошенный лоб. Он был не против и тут же, раздув розовые ноздри, потянулся за моим хлебом.

– А-а… – растерялась я.

– Нельзя ему еще, – Малья, подошедшая из темноты, осторожно отпихнула наглого рыжика. – Только лишь мамкино молоко. А вы вот, гляньте! – и протянула мне в ладони маленький камушек. Всего то в треть мизинчика. Почти круглый, гладкий и темный, похожий на камень обсидиан.

– Это и есть камык? – пригляделась старательно я.

– Он самый. Мужики там с остальными возятся, а я этот, – и, вдруг, выдохнула. – Донья, это ведь ваше всё. А позволите один растолочь прямо сейчас и коровке с ложечку?

– Дарёнке.

– Кто? – не поняла скотница.

– Малья, позволяю, конечно. Затем и ходили.

– А-а, Дарёнка, значит, – вмиг просияла она. – Поняла! Хорошее имечко. А вы знаете, что Дарёнка – любимица у нашего рогача? Он от нее не отходит теперь.

– Да? – с удивленной улыбкой вгляделась я в темень загона.

Повезло…

Вскоре все собрались у огня. Я на тот момент как ни терпела, клевала носом на регулярной основе. Но, старалась внимательно слушать о чем говорят. Масонская живопись! Как же невовремя меня разморило то! Оливер спорил с Мальей о специфике моей магии и почему-то заставлял всех дать клятвы неразглашения, чтоб никому и ни-ни. И они, вроде бы даже что-то кому-то давали. Потом речь зашла о камыках. Обсуждения этой темы то разгорались, то вновь затухали на непреложном выводе, что решать судьбу оставшегося богатства в количестве четырех штук буду лишь я… Я окончательно вырубилась на страшной местной истории. Ее рассказывал Бенто. Тихо, с артистическим придыханием. А проснулась, подскочив с единоличного топчана.

– Ох, разбудили донью, – встрепенулась Малья и поддернула на мне колючее покрывало. – Вам бы в постельку вашу родную. Устали ведь за день.

– Донья Тимьяна?

– Фия, я встаю, – потерла я сонные глаза, сморщившись на огонь.

С другой его стороны точно на таком же топчане уже вовсю сопел Видаль. Оливер, сидящий у мальца в ногах, смотрел с улыбкой на затухающие в жаровне поленья. И, наверное, жить все-таки хорошо. С этими людьми, в этом мире… Только зачем же мне приснился в этом мире Егор?

Глава 12

Список…

«А у нас коляска есть? Или только телега?»

Т. Тьяди-Дюран «Хроники Буйных лугов»

Спать в балдахиновых глубинах – то еще удовольствие, да. Утром я выползала из душных недр попой вперед и остервенело таща за собою толстенную книгу. Зачем мне она? Вопрос неправильный. И в подобном состоянии ответ вовсе не виден. «Сухие молнии. Характеристики. И способы их поймать» Э. Пандюэля упиралась твердым углом мне в тощий бок и мешала спать!

Скажу по внезапно обретенному опыту, чрезмерная худоба и сидению на твердых поверхностях претит. Надо с этим что-то делать. Подушки на стульях или экспресс-откармливание – вот что нам нужно!

– Донья Тимьяна, как вам фрийское молоко?

– Молоко? – зависла я с вилкой над оладьей… Пожалуй, молоко с запредельной жирностью тоже способствует борьбе за мягкость попы. – Нормально, Фия. После ночной дегустации не поплохело.

И кто ж знает, отчего плохело кишечнику прежней доньи? Мне прежней, например, такое молоко уж точно б стало боком… на дня два-три. Проверено в поездке на эко-ферму пару лет назад. Егор там уплетал все, что давали, особо налегая на любимые сыры, а я… три дня! Моя управительница тем временем, церемонно жуя свою оладью задумалась. Оливер напротив воодушевленно вступил в беседу:

– А какие у вас, эм-м-м, пожелания будут на день сегодняшний?

Вот, чудаки! Будто я о камушках забыла. Деньги!

– А у нас коляска есть? – пропела, подыгрывая профессорской вальяжности. – Или только телега?

– Конечно, есть, – заверила Фия. – Открытая двухколесная брыкушка и большая родовая повозка с гербом. Правда, брыкушка пострадала в пожаре. Но, обе оглобли и переднее колесо Гил заменил.

– Отлично! – от души разулыбалась я. – Тогда поедем на ней… куда?

– Зачем? – выдали оба сотрапезника в голос.

– Продавать камыки. Или хотя бы прицениться. Но, один оставим себе. Самый большой из четырех.

По итогу моего веселого предложения выяснилось, что продавать камыки в ближайшем к нам городке Вожке невыгодно. Лучше везти их в административный центр этих земель, Федил. Там и возможностей больше и цены выше. Но, единственный камушек на актуальные расходы мы попробуем и тут загнать. А уж потом, по результату выстраивать дальнейший свой маршрут: в городскую управу подать заявку властям на королевских воинов в свой гарнизон, на рынок пополнить запасы, или в храм бить лбом об пол за милости богов.

И еще я в быстром темпе и на образцах (правда не всех) освоила денежную адранатскую систему. А как без нее? Понимаю, в прошлом донья Дюран слыла натурой эксцентричной, но не до степени же дебилизма? Уж деньги знала. Да и я сама вчера просила профессора начать «курс молодого местного бойца».

Итак, в Адранате самой мелкой денежной единицей считалась кайта. Она была примерно равна копейке. Дальше – дид, в который входила сотня кайт. Потом тандид в сто дидов, файн, равный тысяче рублей (уж если начала с копейки) и зулфайн. Последний шел отдельной денежной купюрой и использовался лишь в важных сделках, так как был равен десятку файнов. Звался он в обиходе простецки «зулом». Так я познакомилась с адранатским королем – победителем в Пустошной войне, Бласом III. Его суровый профиль присутствует на всех деньгах.

Я не успела, пока Гил закладывал брыкушку, обойти хотя бы первый этаж в своем двухэтажном старом замке. С самого своего шустрого появления здесь я видела лишь (весьма мутновато) загадочное подземелье, коридоры, затянутые блеклым гобеленом, ярко красную столовую и собственную комнату с балдахиновым саркофагом. Задержалась только по чисто женской традиции первостепенно в местной кухне. Это было еще вчера между экскурсией по скотному двору и триумфальным появлением Дарёнки.

Кухня в замке… Произвела взрывное впечатление. Широкое пространство со сводными, отделанными плиткой, потолками, кафельными стенами и полом, в котором предусмотрен длинный слив. Множество шкафов, столов вдоль стен, буфеты (три!), а посредине – огромная дровяная плита с трубой-дымоотводом. С одной стороны к ней приткнут высокий духовой шкаф, с другой узкий чан для нагревания воды. И всё это черное чугунное чудовище массивными дверцами своими и задвижками сильно напоминает паровоз. А сколько от него жары и чада даже летом, ведь в кухне лишь два узких окна. И вентиляции в них никакой… Нет, попробовать приготовить здесь, да хотя бы завтрак, можно. Но, процесс посчитать приключением… Есть над чем подумать избалованной комфортом даме. Или донье теперь.

– Донья Тимьяна, нам пора!

Вся такая шоколадная лошадка, впряженная в высокую двуколку-брыкушку, уже ждала нас с господином профессором у настежь распахнутых ворот. Рядом с ней переступал с ноги на ногу Видаль, скромно-нарядный и с причесанными темными вихрами. Фия, провожающая нас, завидев внучка, грозно прицыкнула. Тот встрепенулся и, косясь на бабушку, решительно шагнул навстречу:

– Донья Тимьяна, а вы позволите, я с вами до Вожка? Мне там… туда… – на этом энтузиазм курносого мальца внезапно сдулся.

Я поощрительно протянула, едва скрывая улыбку:

– Ну же?

– Я сзади! Я всегда сзади на подставке для багажа. И мне бы только… только до рыбацкой лавки Дугла. Я быстро сбегаю, пока вы по своим делам туда-сюда. У Дугла крючки такие есть, что речного усача в четверть фуда с размаха.

– Фуда? – черт, до мер веса мы с Оливером еще не успели доскакать.

Профессор скоренько развел руками на сантиметров шестьдесят. Потом еще добавил пять. Я понятливо протянула:

– А-а! Тогда поехали.

Видаль от восторга едва не допрыгнул сразу до подставки. Она, кстати, оказалась весьма широкой и с фиксирующими боковушками. Располагалась сзади за единственным в брыкушке двухместным сиденьем и на данный момент была приветливо пуста.

Мы выехали очень скоро. За воротами дорога сначала тянулась вдоль заиленного рва, потом, за каменным обветренным углом свернула в густоту лугов. И дальше лошадка потрусила по ветренной, вполне утоптанной дороге.

Мне все вокруг казалось чрезвычайно интересным. Холмистые просторы, странные каменные знаки, натыканные по бокам, деревеньки, пестреющие вдали садами и охристыми крышами. Видаль, помолчав лишь первые несколько минут, скоро вернулся к своей рыбацкой теме: какие славные на Вертичуе раки, а усачи теперь все точно обречены!

– И вот там у штормовой запруды мы с Гилом видели такого!

– У штормовой? – заинтересованно прищурилась я.

– Ну это у той, – взмахнул руками малец. – У той, что в прошлом году набилась в то место, где к Вертичую прорыт канал, который, ну, вокруг нашего замка!

– Оливер?! – подскочила я.

В целом сидеть на подпрыгивающей высоте повозки непривычно. И странно, что не боязно. Вот я и подскочила со всей мочи. Мужчина, кажется, задумавшийся в это время о своем, рассеянно кивнул, дернув вожжами:

– Да. Но, не шторм тогда, конечно, был. Какие у нас тут шторма? Дожди, ветра. Накрыло всю округу на целую седьмину. И получилась знатная запруда из поломанных деревьев, веток, мусора другого, снесенного течением.

– Запруда, значит? – сощурилась я в ту недосягаемую облачную даль, куда махал руками малец.

Впереди – огромное количество забот. Взять тот же замковый гарнизон, который прежняя «я» так лихо распустила год назад. Непозволительный для королевского вольника шаг, пока допустимый властью лишь из-за стечения смягчающих обстоятельств (война, наступление и оборона с большими потерями, смерть барона). Но! Статус местного аристократа-защитника границ обязывает иметь и содержать свой гарнизон. И здесь ключевое слово «содержать».

А эта, «штормовая», чтоб ее, запруда?! Не она ли причина заиливания замкового рва? Вполне возможно… В голове сплошная каша из забот… «Пять злаков» – помню такую кашу. Но, здесь проблем не пять! И почему-то очень часто вспоминаются сыры. Не скажу, что я сильна в этом аспекте, но сама варила не один…

И кто ж знал, что магия моя (вот тоже заботушка – темный буреломный лес) откликнется на список? Но, что именно она посчитает главным именно теперь, большой сюрприз…

Глава 13

Вожок и вожковлянцы…

«А вы случайно, господин, не повар?»

Т. Тьяди-Дюран «Хроники Буйных лугов»

Если сосредоточиться и вспомнить потрепанную карту Адраната, приютившуюся на комоде в столовой, то… скромная усадьба «Буйные луга» на ней отсутствует. Зато есть две, берущие начало высоко в горах реки: стратегическая Эйя, в глубоких водах которой захлебнулась последняя война, и скромный, однако (по мнению Видаля) щедрый Вертичуй. Меж ними, ближе ко второй, и стоит наша усадьба. Земли её на западе как раз граничат с окрестностями городка Вожок, что делится Вертичуем пополам. Место то несколько столетий назад значилось обычной воинской заставой, охранявшей мост и дальнейший тракт на запад к крупному административному центру, Федилу. Но, это было еще до Указа о королевских вольниках, который с годами укрепил охрану северных границ. Сейчас казармы заменились скромными двухэтажными домами, обсеявшими узенькие улочки и уютные площади типичного городка глубинки. Он мне таким и показался еще издали.

Выпрыгнул как черт из табакерки из-за ближайшего холма долговязой пожарной башней. А дальше потянулись и полетели городские улицы. Центральная, более-менее мощеная и прямая, вела к широкому мосту через реку. Мы некоторое время ехали еще по ней. Потом свернули в левый переулок под веревки с трепыхавшимся от ветров бельем. Здесь было гулко и несло ароматами из всех распахнутых окон кухонь. Я, проезжая мимо одного из таких, даже сомкнула веки, вдыхая густоту прожаренного мяса, поэтому не сразу заметила, как солнечный свет ударил по глазам.

«Площадь семи тюльпанов». Не знаю, почему она так называется. Но, первым, что разглядела, была цветная вывеска над майско-зеленой дверью, обитой рейкой. «Бытовая магия. Отчистим и украсим ваш дом». Ого! Словосочетание восхитительное: быт и магия. Надо запомнить на будущее. Однако, остановились мы напротив, на другой стороне стреляющего брызгами фонтана.

– Вот эта аптека, донья Тимьяна, самая эм-м-м, крупная в Вожке, пожалуй.

– «Северное сердце». А что, мне нравится, – сидя в повозке, азартно усмехнулась я.

Хотя с чего бы? Торговаться не умею. И не знаю как в этом мире, в моем в аптеках торгуются только слепые. А азарт… понятия не имею откуда взялся этот азарт! Пущу вперед профессора – он местный.

Громоздкая лакированная дверь под звучно тренькнувшим колокольчиком открылась и нас обдало запахом лекарств и трав. Я словно домой попала. Впечатление усиливали глянцевые кадки вдоль окон с подобиями лопухообразных фикусов. Напротив их монументально высились прилавки. Деревянные и белые, вдоль стен за которыми в чистейших стеклах точно таких же шкафов отражались квадраты окон. Я насчитала трех молоденьких работниц за прилавками, облаченных в строгие белоснежные фартуки. Двое из девушек о чем-то в пол голоса авторитетно щебетали с покупательницами. Третья, навесив гостеприимную улыбку, бодро зашуршала к нам. Я про себя отметила, что, судя по характерно легкому шуршанию, это – тафта. На девушке юбка из тафты… Хотя какая здесь может быть «тафта»?.. Запущенные профрефлексы.

– Доброго утра, можем мы встретиться с хозяином «Северного сердца»? – профессор слегка склонился деве и ее немножко удивил.

Но, через пять минут мы с ним уже сидели в смежной с торговым залом комнате. Странной и безликой. Ни стола вам важного для деловых приемов, ни столика для чаепитий – два кресла в полоску и худой диван. Еще через минуту из другой двери вошла шатенка лет двадцати пяти с каре и капризными губами. Ее как госпожу Бобетту Буль представила нам девушка из зала, и переговоры начались. Внезапно вкатился столик на колесах, на нем покачивая плоскими чашками, заехали аптекарские строгие весы. Я из кармана платья вытянула завернутый в платочек камень. И в общем-то, на этом мое участие закончилось.

Уже спустя года, вспоминая первую эту нашу встречу с Бобеттой, единственной дочерью хозяина «Северного сердца», господина Буля, я, все ж не забывала удивляться: как она тогда нас лихо приняла. Вся сделка уложилась примерно в четверть часа, хотя профессор (в отличие от меня) настраивался на долгий нудный торг. Камень вначале через лупу осмотрели и взвесили, затем посчитали в голове и вскоре изрекли:

– Вы можете попробовать продать этот камык на Королевской площади в аптекарском магазине Штольца или на Тихой у господина Моркеля. А лучше было б поехать с ним сразу в Федил. Я же сейчас дам за камень вам семнадцать с половиной зулов.

– Сколько? – прохрипела я, тоже подсчитывая в собственной голове, где что-то сейчас взрывалось и хаотично билось в лоб. Сто семьдесят с половиной тысяч рублей за камушек из брюха ишкадука?!

– Мы согласны, – сглотнув, чинно кивнул профессор.

– Замечательно, – сдержанно улыбнулась нам аптекарская дочь. – И если… – дальше вышла многозначительная пауза, в конце которой Оливер кивнул повторно. – Если вам нужен хороший покупатель на этот же товар в Федиле, я дам вам адрес своего учебного наставника. У него своя торговая лекарственная марка, известная во всей стране.

Вот так состоялась наша первая встреча. А немного позже из газеты городка Вожка я узнала, что Бобетта Буль ушла от своего, жесткого и консервативного отца, и тот день был последним её рабочим днем в родительской аптеке. Её и еще троих молоденьких работниц зала в белоснежных фартуках и юбках из тафты.

Время клонилось к вечеру, когда наша брыкушка, вдоволь наскакавшись по выщербленным улочкам Вожка, уже устало катилась к выезду из города. Примерно два часа назад, как раз к совместному обеду в тенистом дворовом ресторанчике, явился довольный Видаль. Впрочем, вскоре он о раннем возвращении своем уже жалел, потому как я тут же потащила пацана в обувную лавку рядом покупать нормальные, а не вот эти вот его, растоптанные в хлам ботинки. Еще мы заезжали в городскую управу (оставив там запрос на пятьдесят положенных нам королевских воинов и их командира-капитана), в банк (удостовериться, что семейный счет по-прежнему пустой), в продуктовые лавки (и теперь мы с Оливером по очереди пинались о набитую доверху корзину в ногах), в контору под вывеской «Бытовая магия и т.д.» (просто прицениться и поглазеть).

И именно поэтому, когда перед нашей лошадью, вдруг сгрохотали о каменные косяки распахнувшиеся двери и из проема вылетел сначала набитый мешок, а за ним пацан, Оливер вздрогнул, сбросив пенсионерскую релаксирующую дрёму, а мы с Видалем растерялись. Но, это было в первый лишь момент!

– Ох, гном! – малец со своей подставки тут же вытянул худую загорелую шею.

Я… слышала от профессора о гномах, как об обычных верноподданных Адраната. Но, встретить одного из них вот так? В полете? Гном в это время подскочил с мостовой и ринулся обратно к закрывшейся двери. Был он в плечах широк, одет вполне прилично, а ростом близок к одиннадцатилетнему Видалю. Светловолос и молод. Всё что я заметила, да и то в основном лишь со спины.

– Открывай! – грозно взревел светловолосый гном и принялся долбить внушительными кулаками по двери.

На улице, в самом конце которой уже различались тракт и пестрые луга, из окон и дверей начал выглядывать народ. Но, вылетевший гном не обращал на них внимания. Я, оглядев всю эту перспективу, скосилась на лежащий посредине улицы мешок. И даже подскочила с места – из-под его раззявленного края торчали пара разномастных поварешек, смятая вышитая ткань и, о чудо!

– Мясорубка?!

На нашей замковой кухне подобная техника не водится, уж точно!

– Открыв… – в очередной раз взревел утробно гном, а потом, вдруг замер, обернувшись. Во взгляде его голубом и хмуром явственно плескался эпохальный выбор: продолжить сражаться с дверью или сгрести по скорому имущество? И гном решился. – Что вы хотели, донья? – и рванул к мешку.

– Я-я? И-и-к, – что же я хотела то? – А вы случайно, господин, не повар?