Текст книги "Попаданка. Хроники Буйных лугов (СИ)"

Автор книги: Елена Саринова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)

Елена Саринова
Попаданка. Хроники Буйных лугов

Пролог

Это не во благо!..

Вся жизнь моя еще с детства связана с ним. И до недавнего времени в душе цвела вера, что «это во благо». Наивная половозрелая дура! Проклятие это! Егор Гожевелый – мое личное антисемейное горе и проклятие! Но, вдохнем-выдохнем и изложим всё по порядку…

Я сказала: «вдохнем-выдохнем»!.. Молодец.

И во-первых, почему, вы думаете, я так ору? Нет, это не побочка от хронической глухоты. Это его, мужа моего, Егора Гожевелого, дурное воздействие! Он военный инженер в седьмом поколении. У него командный голос заложен в генах как рефлекс чихания. И наверняка предок его ночью втихую стратегически подпиливал лед для Александра Невского на Чудском озере. Вполне вероятно. Стойкие семейные традиции: командуя голосом, подпиливать все, что надежно стоит, и перекидывать мосты чрез гиблые перспективы. Это я про собственную нашу семейную жизнь… Хотя начинала мысль с совершенно иного.

Продолжаю… Знала я Егора с того самого дня, как провалилась в колодец. Ничего романтичного! В девять то, отягощенных тремя факультативами и одной секцией лет? К тому же колодец канализационный, хоть и недействующий изначально. Стратегически маскировался он в лопухах на заброшенной в 90-е стройке.

– Помогите!!!

– Что, не нашла?

Далёкая, склоненная вниз в створе фигура, перекрыла тогда весь солнечный свет и отчего-то совсем не внушила доверия. Вот! Вот когда надо было уже прислушаться к интуиции! Но, я лишь приветственно хлюпнула носом:

– Нет. Не нашла.

Взлохмаченный черноволосый мальчишка наверху, вдруг опешил:

– А что ты искала?

– А ты про что?

– Фигура речи, – протянул он сообразительно. – Просто пытался отвлечь тебя от страха.

– Вот фигуру и не нашла, – буркнула в ответ я.

– А-а… Тогда погодь малёхо. Я от сарая дяди Миши лестницу притащу, – и исчез на минут пять – семь. Вряд ли больше.

«Герой!» – все девчонки во дворе так и повторяли после моего спасения из колодца. Они в отличии от меня уже владели романтическим бредятизмом и даже знали в теории, что такое «целоваться по-французски в засос». Я же эту науку постигла лишь много лет спустя и с единственным мужчиной в своей жизни – Егором Гожевелым. Но вначале он изловчился, гад. И вновь меня спас!

И это у нас во-вторых! Дело было через десять лет после приснопамятного колодца. На месте заброшенной стройки уже давно красовался модный фитнес-центр. А я училась на втором курсе факультета дизайна одежды. И мечтала стать российской Вивьен Вествуд – рыжий и баклажан мои любимые сочетания в цвете. В Егоре же Гожевелом на тот момент не менее ярко сочетались беспардонный напор и азарт.

И как так случилось, что его выпускной курс в военно-инженерном училище был привлечен к вывозу с затопленного острова нечаянных пострадавших?..

Скорая весна. Бурное половодье. Городскую старую дамбу прорвало. А у меня курсовая по истории живописи и пленэр! Сомневаюсь, что я бы тогда с этого острова выплыла, гребя на фанерном мольберте. И с Егором мы остались на ночевку там совершенно одни.

Он жег в костре сырые ветки голых мартовских лип и травил свои инженерные байки, а я тихо рисовала его в блокноте, совершенно не кивая в ответ. Рассвет дня следующего мы встретили под громогласно тарахтящий мотор спасательной лодки и сплоченно обнявшимися у костра. Мне было хорошо, я не спорю. И я тогда впервые подумала, что с этим человеком… нет! С этим мужчиной мне совершенно не страшно. Ни капельки. И у него глаза будто чайные. И привычка еще смешная: когда он прислушивается, то склоняет голову набок и хмурится. И от этого взгляд его чайный кажется слишком внимательным… Чрезвычайно внимательным.

Он именно так и слушал вопли моей мамы, когда вернул меня утром домой. А потом произошел следующий диалог:

– Как честный человек я обязан на вашей дочери жениться теперь, – торжественно оповестил он обоих моих родителей прямо в узкой прихожей, притягивая меня под свой бок.

Я стеснённо задергалась от полнейшей неожиданности момента:

– Так не было же ничего между нами? – голос оказался писклявым и крайне растерянным. – Правда-правда, мама и папа.

Егор наклонился, ясно глядя мне прямо в глаза (особенно в правый, который тоже, вдруг истерично задергался) и интимно, как полной дуре полголоса пояснил:

– Так именно поэтому я на тебе и женюсь, Аннушка, – а потом добавил гораздо громче, но все также не отрывая от меня своего чайного взгляда. – Если вы еще не поняли, я люблю вашу дочь. Дышать больше без нее не могу. Правда-правда.

Пристрелите меня! Я гораздо позднее, но все же вспомнила, как все эти годы оставалась без партнеров на танцах и как парни, проявляющие ко мне интерес, исчезали в тумане. Но, зато на горизонте из этого тумана появлялся Егор Гожевелый! В своей синей курсантской форме, высокий, широкоплечий и чрезвычайно важный всегда. А я все эти годы страдала по нему и верила, что мы друг от друга как параллельные миры далеки… Как параллельные миры мы…

Вдохнем-выдохнем!.. Молодец.

Сначала все шло замечательно. Каждое утро, просыпаясь в уютных и крепких объятьях мужа, я убеждалась, что он – центр всей жизни и основа основ. И что там еще? То, с чего я начинала?.. «Во благо». Точно! Во благо.

А через три месяца по распределению мужа мы оказались на другой половине страны. Здравствуй, новомодная дистанционка и телефонное общение с мамой. Река Дон – прекрасное место для налаживания переправ всем понтонно-мостовым ассортиментом. А что же осталось делать мне, жене военного инженера? Забросить под эти понтоны перспективу работы в лучшей модной мастерской нашего города.

Так прошла еще тройка лет. Я честно старалась, ожесточенно строча на швейной машинке «модные прикидоны» (Егора выражение). А потом с нашей малой родины пришла ошеломляющая новость – родители мои надумали эмигрировать. Отец получил неожиданное наследство от своих дальних родственников в Чехии. И масштабы его были так велики, что… манили. Короче, сильно манили.

Я уезжала домой с тяжелым сердцем и не обещая точного срока возвращения к мужу. В итоге он растянулся на долгих полгода. Да, у меня были дела. Сначала помогала маме со сборами, вступала в наследство и продавала все, что оставалось продать, а потом еще госэкзамены и дипломная защита в родном ВУЗе. У меня было время подумать… Мы друг от друга как параллельные миры далеки… Как параллельные миры мы… Однако, когда из военной части позвонил командир, я бросила все.

Дорогу через всю страну помню плохо. Мысли одни лишь были: «Почему Егор в лазарете? И почему не отвечает на вызовы?». Да к черту всю эту «параллельность» и любимое дело!

После лазарета, не застав в местной палате своего мужа, я забежала домой… Вот как женщина чувствует присутствие совершенно иной? Переложенные вещи, запахи – это сразу же из прихожей. Ну а в спальне и второстепенных доказательств не потребовалось.

– Чё-ёрт, – именно это слово почему-то вылетело изо рта. Может, сие – моя суть? Но, я ведь не орала, не проклинала. Просто замерла и выдохнула это слово. – Чё-ёрт.

– Аннушка.

Вот и поздоровались с мужем. Миловидная блондинка, отлепившаяся от него, даже не подумала запахнуть расстегнутый медицинский халат. Что тут скажешь?.. Опыт? Уверенность в нерушимой позиции? А мне что здесь делать?..

Я очень внимательно оглядела ошарашенного Егора… Привычный и такой родной его голый торс, перевязанное плечо. Раз выписали, значит, жить будет.

– Живите дальше, – развернулась и вышла. Из квартиры нашей, из собственной старой жизни, волоча за собой подскакивающий на разбитых колесиках чемодан.

Хотя целиком и основательно «из старой жизни» получилось «выйти» чуть позже. Сначала Егор меня на крыльце у ступеней догнал:

– Останься. Прости, – обхватил сзади руками, прижав к груди своей голой так, что в нос мне немилосердно резко ударил стерильный запах бинта.

– За что? – слёз и слов не было. Может, это неправильно как-то? – Егор, – выдавила из себя. – ты ведь не ждал меня, если честно. Если бы ждал, то…

И всё. Руки его ослабили свой захват. Значит, я права! Права! Параллельные мы!

Два дня спустя на самом подъезде к нашему городу рейсовый автобус на залитой дождем трассе внезапно повело в сторону и выкинуло. Куда? Там, вроде овраг был, сразу после резкого поворота. И последнее, что я запомнила между нахлынувшей болью и темнотой, это голос далекий и такой родной до сих пор. Чёрт! Родной до сих пор.

– Аннушка! – а потом чья-то рука обхватила мою ладонь и отчаянно дернула на себя.

Вслед за этим рывком и накрыла меня холодным колпаком темнота…

Глава 1

Начало…

«И это было начало. И вначале было слово «Козёл»».

Т. Тьяди-Дюран «Хроники Буйных лугов»

Сверчки пели немилосердно пронзительно. Пение их в каких-то сантиметрах от моих несчастных ушей сверлило мозг словно бормашина стоматолога в части Егора. Старенькая громоздкая бормашина. Вся в ржавых пятнах, как в рыжих цветах. «Ттттт-ы-ы-ы-ы-ы-ы! Тттттттт-ы-ы-ы-ы-ы-ы! Ты-ты-ты-ты!» И снова теми же нотами. Да так близко! О, уши мои. Я лежала на спине, раскинув руки на чем-то сыром и духмяно-пахучем, и боялась открыть глаза. Хотя бы чуть-чуть. Тело ныло, как после сотни бешеных отжиманий, конечности сотрясало мелким тремором, ладони нещадно горели. А потом кто-то вдруг с сиплым присвистом выдохнул мне прямо в лицо, забрызгав густыми слюнями. Фу-у! Не-ет!

Глаза распахнулись молниеносно! И тут же разглядели прямехонько над собой в тусклых сумерках нечто непонятное, лохматое и смахивающее на…

– Козел?

Не-ет. Козлы так не выглядят. Осознание этого прилетело сразу же после мгновенного моего подскока с земли. Да к черту отжимания и треморные трясучки! Кто запустил на этот луг это… стадо?!

Впереди всего стада флагманом застыл низкорослый…лая… лое. Да не пойми какого пола создание, однако смахивающее на рыжего с длинной шерстью и мясистым розовым носом быка. В высоту примерно по мою грудь, но с длинными и острыми рогами, на которых вполне поместятся в сушке по паре лифчиков и женских трусов. Да какие-то мысли дурацкие! А животные странные! Около десятка остальных в безопасном отдалении, не жуя и вовсе не шевелясь, также настороженно пялились на меня. И кажется, сорвись я бежать, они тоже рванут, но в совершенно противоположную сторону. К горам. Горам?! Каким еще горам на нашей Западно-Сибирской равнине?

В следующий момент я попыталась оглядеться по сторонам. Сделала это трусливо, держа в поле зрения рыжих «коровьих хоббитов» и их слюнявого главаря… Мамочка дорогая! Где? Автобус, пассажиры, дорога, бледный город на горизонте, овраг в конце концов? Где все это?!.. Где я? Вместо перечисленного вокруг трещал сверчками и благоухал тонким мёдом первозданный луг, волнами холмов убегающий вдаль. Я стояла на плоской вершине одного из таких. У его далекого подножья внизу мирно текла широкая и мрачно-серая в сумеречном антураже река. За рекой, на другом берегу… Кстати, берега не было. Вместо него омывались водой эти самые, неизвестно как оказавшиеся тут со всем остальным сумасшествием, горы.

Я непроизвольно заскулила, скользя отчаянным взглядом все дальше, выхватывая им немыслимые картины: дальние полосы из лесов, дорогу или широкую тропку, режущую собой пестроту сочных трав. И что-то еще, мелькнувшее так стремительно на другой стороне горизонта, что для мозга понадобилось время на обработку. Но, его мне не дали: этот быко-козел, вдруг тряхнул головой и задрав ее к малиновому закатному небу, выпятил губы:

– Ам-му-у-у-у!!!

– Ам-му – ам-му – ам-му-у! – угрожающим эхом понеслось с холма вниз к далекой реке.

– Мамочки! – и я тоже не стала ждать неизвестно чего. В развороте подпрыгнув, лихо стартанула с места.

Ветра в ушах не было, пару мошек поймала раззявленным ртом. Летела так, что моментами будто взмывала, отрываясь от трав, потом касалась земли ногой, отталкивалась и снова взмывала. Ничего удивительного – я неслась вниз с холма. Назад сознательно не глядела. Хотя по пути просвистела мимо дурная мысль: если это стадо увяжется вслед, и кто-то из них споткнется, то, кувыркаясь с прискоками, снесет меня как кеглю в боулинге. Мамочки! Как, мать вашу, кеглю! Да, мысль дурная. А ума не обещано от меня. Я невозможное не обещаю! Ю-ю-ю-ю!

Внизу мне гостеприимно обрадовался колючий чертополох. Он крепко цеплялся за длинный подол… новая мысль отрикошетила именно про этот подол (я в джинсах была!), но мимо… всё пока мимо. После я ворвалась в заросли не то акации, не то сухого ракитника и замедлив скорость метров через двадцать вывалилась на самый берег затянутой в ряску реки. Вот! Именно эта картина и мелькнула на самом краю моего сознания тогда, на вершине холма! Странная. Да что же «странная»? Невероятная! И я пораженным сусликом оцепенела, шумно дыша.

Высокие стены из камня или грубого кирпича опоясывали открывшуюся панораму и смыкались над массивными обветренными воротами. В воротах с моей точки отлично просматривалась обитая металлическими пластинами узкая дверь. Кстати, сейчас отнюдь не закрытая. А от самой двери, точнее от самых ворот через реку светлел выбеленными досками мост. При более длительном изучении (с прищуром) стало ясно, что не река это, а канал. Водоем. Вонючий заиленный ров. Мамочки мои! Откуда на наших рабоче-крестьянских просторах такое?!

Мысли заметались, вытесняя и лягая друг друга. Нет! Отдельно я еще какие-то составляющие представить могла. Горы, например… хотя крутые холмы с раздольной рекой представлялись куда нагляднее. Но, в купе с отсутствием цели моего автобусного пути и наличием этих, реально существующих стен… Однако добил меня удар прямо под дых: у меня нет груди. Нет, она как бы… есть. Но, при нынешнем судорожном дыхании не вздымается привычно задорно и не радует глаз. А только видится где-то там и слегка… Черт! А волосы? После хлопка по макушке (уж не знаю зачем!) я получила в пальцы такой ощутимый разряд, что зашипела в ответ. Разряд был с треском и мелкими вспышками-молниями, осветившими сумерки!

Вопрос «где я?» вылетел из головы, как звезда, потерявшая главную роль. Вот «кто я?» Это интересней гораздо. Но, и его важность мгновенно пропала – до меня донесся слаженный хруст варварски ломаемых зарослей и громогласное «Ам-му-у-у-у!!!». Они настигли меня! Эти рыжие рогатые хоббиты! И я, подхватив подол, вновь понеслась. На этот раз прямо к белеющему в тумане над водою мосту. Но, бежала недолго. Приоткрытая дверь в воротах толчку легко поддалась. И в сумраке сырого воротного створа меня уже ждали. Б-бу-м-м! Я еще успела подумать: «За что? И почему же сразу по лбу?». А потом вновь темнота и тишина. Но, вы уже поняли – все опять ненадолго!

Глава 2

Чудесное купание…

«Вопрос «Есть ли жизнь на Марсе?» меня

почему-то больше не беспокоит».

Т. Тьяди-Дюран «Хроники Буйных лугов»

Ялежала на жарком сочинском пляже… Тело неприхотливо млело на твердых рейках арендованного лежака. Ладони рук, смирно вытянутых по бокам, ощущали под собою влажное широкое полотенце. Где-то в ногах накатами волн шипело штильное море. Отдаленные детские визги и монотонные разговоры соседей по пляжу то терялись в морском шёпоте, то вновь становились громче и отчетливее:

– … нет, тринадцатого мы уже улетаем… И Диме это место понравилось…

– Спасибо. Крем есть у меня.

Егор что-то закупался сегодня. Еще полчаса назад мы вместе ныряли и хохотали, доплыв до самых буйков. Моя слабость – раскинув руки на тросах между буйками, и щурясь от солнца, оглядывать дальний берег. Горы в легкой расплывчатой дымке. Бледно-зеленые из-за нее же леса. И еще мелкие смешные домишки. Но, разве с Егором такая «нирвана» возможна? Я облизнула припухшие еще после прошедшей ночи губы и тело в новых воспоминаниях обдало пламенем от щек и до ступней ног… Уф-ф. До самых ступней.

– Аннушка, просыпайся. Ты сгоришь… Считаю до пяти, а потом сгребаю тебя и сам несу в море… Раз…

Я непроизвольно дергаю пальцами левой руки. Кто-то в этот момент тоненько ойкает и это «Ой!» эхом разносится в гулком пространстве. Но я ведь на пляже?

– Бабушка, мне кажется, она возвращается. Бабушка?

– Ну что, готовься. Власицы свое дело исполнить успели. Самое время. Покрывало где?

Я сейчас где?! Распахиваю глаза и первое, что вижу перед собой – нависающий каменный свод, подсвеченный дрожащими источниками освещения и… и всё! Теперь у меня дернулась и нога. Обе ноги! И я сама громко ойкнув, ушла, вдруг под воду. Под руками и задом вмиг оказалось неглубокое, но скользкое неровное дно. Я с размаху шлепнулась на него, почувствовав, как в разные стороны ускользают обвивавшие меня ветки подводных растений. И от этого пулей через миг сама вылетела наружу. Что я при этом орала, было совсем не «Ой!». Отнюдь!

Совершенно голая, вмиг покрывшаяся мурашками и ошалелая я стояла на холодном каменном полу и смотрела, как две незнакомые особы точно так же таращатся на меня. Одна – поджарая и пожилая, наряженная как подружка мисс Марпл и с точно таким же аристократическим видом. Вторая – молоденькая, курносая с темными кудрями в хвосте и глазами испуганного воробья… Внучка и бабушка. Внучка, кстати в переднике с рюшами поверх длинного приталенного платья. Что за место?

– Чьто! – вышел истеричный фальцет. – Где я? Кто вы? Что здесь за место?

Вроде всё. Однако и эти несложные предложения вогнали парочку в эстетический шок:

– До-онья Тимьяна, – пропела приспешница Марпл. И осторожно скривила узкие губы в сторону внучки. – Келя, быстро сюда покрывало. Донья Тимьяна, вы простудитесь. Давайте, я вас…

– Дотоплю? – уточнила, вдруг я. Нет, а что?

И я вспомнила всё. Рыжего козло-быка на холме, просторы с лугами, стены, ворота, удар… Масонская живопись… Меня качнуло к дамам, как к самым любимым и от накрывшего потрясения повело.

Пожилая тут же требовательно, но малоразборчиво что-то выкрикнула. Однако, и я больше не намертер… рер… не на-ме-ревалась терять над этой чокнутой реальностью контроль. И старалась. Ох, как старалась, пока меня, обернув серым покрывалом и обув в вязанные сапожки потащили под локти по лестнице вверх. Затем старалась во время нашего шествия по пустым, обитым куцыми тканями коридорам. Когда мы свернули в огромную спальню с «саркофагом – балдахином» по центру. И даже когда, оттянув в сторону занавесь, меня пытались в него насильно впихнуть:

– Донья Тимьяна, вам необходимо отдохну-уть, – подружке ушлой мисс Марпл это действо давалось непросто – я ухватилась руками за одну из деревянных опор. – Донья Тимьяна?

– Идите вы к черту!

– Ух! – разрумянившаяся Келя не то оценила мой пылкий посыл, не то им воспользовалась, вероломно толкнув меня в мягкое саркофажье нутро. Только тапки по дороге слетели.

Я же, проглотив с кончика языка свой новый посыл, с лёта въехала в гору из разномастных подушек. Подпрыгнула в ней. И только тогда разглядела, что место это довольно сносно подсвечено прикрепленным к стене ночником.

– Донья Тимьяна?.. Донья Тимьяна?

– Здесь такие не живут, – пробурчала, занятая разглядыванием убежища. Оно оказалось большим и серо-розово-полосатым. И точно принадлежало женщине. Из-под одной из подушек торчал обшарпанный угол толстенной книги. Я потянулась к нему…

– Я вам сейчас чаю успокоительного принесу.

– Угу.

Застрелиться, не встать… «Сухие молнии. Характеристики. И способы их поймать. Э. Пандюэль»… Где я? Кто я? Надолго я здесь?.. И ведь в обморок не упасть – чревато. А главное, вопрос «Есть ли жизнь на Марсе?» меня почему-то больше не беспокоит.

Глава 3

Замок и замочадцы…

« Мое настоящее имя вам обоим… интересно? ».

Т. Тьяди-Дюран «Хроники Буйных лугов»

Что остается делать человеку, попавшему в чокнутые обстоятельства?.. Сломать их, а потом выстроить новые по традиции семьи Гожевелых? Изучить и замерить по моему личному «кодексу начинающего модельера»? Или же соответствовать? Я выбрала вариант номер три. Не затратно, да и мало рискованно (по сравнению с двумя предыдущими).

Однако жизнь распорядилась сама. Как это произошло? С появлением за плотной занавесью нового действующего лица. И сначала я оценила лишь его голос.

Голос был мужским, мягко певучим, но каким-то бесстрастным что ли. Подобным голосом разговаривают уставшие от жизни врачи и преподаватели ВУЗов. Поэтому возраст его обладателя я вычислить затруднилась. Лишь покрывало на себе нервно поддернула к самому подбородку. Потом поморщилась от влажного холода его и, отбросив, заменила серо-розово-полосатым одеялом.

– Как у нас успехи? Донья эм-м, Тимьяна в здравии ли? – тем временем раскручивался диалог неизвестно кого, да тоже с кем неизвестно за всколыхнувшейся завесой.

– В полном, – подтвердила подруга мисс Марпл, отчетливо сдерживая удивление данным фактом.

– Точно не дотопили, – едва вслух не хмыкнула я, но вновь прислушалась.

Мужчина также смолк на несколько секунд, после размеренно выдал:

– Келя, а не могла бы ты, эм-м-м.

– Келя, выйди за успокоительным чаем для доньи! – оборвала интеллигентское «мычание» бабушка девицы.

Та с досадой фыркнула, но вскоре и правда скрипнула дверь, а после она же закрылась. И в комнате повисла давящая нервической напряженностью тишина… Прямо на уши давящая… Но, тишина вскоре иссякла:

– Донья… Тимьяна? – вкрадчиво продолжил незнакомец.

Я как городской голубь вытянула к занавеси длинную шею… Но, тяни, не тяни, я ж не голубь – в окно не смотаюсь, скинув на долгую память куцее перышко.

– Я вас слушаю, – и впервые осознанно расслышала собственный низковатый и непривычно томный какой-то голос. – Слушаю вас… – а что-то в нём есть. Вот если бы я таким голосом, а не собственным, задорно-бойцовым, сдавала госэкзамен нашему декану, то получила бы высший балл. – Я. Вас. Слушаю… Слу…

– Тогда позвольте представиться, донья. Меня зовут Оливер Нури. Почтенная госпожа рядом со мной – управительница здешнего замка, Фия Исе.

И что-то неправильное, нелогичное бухнуло, вдруг по моей голове в этой скучно обязательной информации… «Обязательной»! Вот! Обязательной она являлась лишь в единственном случае – при знакомстве.

Я закашлялась взахлеб и вцепилась руками в опору. Мир этот никак не спешил становиться менее чокнутым! Но, из «промолчать» и «начать соответствовать» выбор уже сделан:

– Мое настоящее имя вам обоим… интересно?

Снова несколько секунд тяжкой давящей тишины, а потом:

– Мы не враги вам, донья. И хотя по благожелательному и разумному моему совету вам отныне необходимо зваться исключительно «доньей Тимьяной Дюран», несмотря на это… нам с Фией интересны ваши истоки.

– Анна Николаевна Гожевелая, – проговорила, давя подступившие к горлу неуместные всхлипы. – В девичестве «Гончакова». Возраст – двадцать два года. И я очень хочу знать: смогу ли вернуться… домой.

На этот раз паузы никакой не последовало. Лишь что-то звонко брякнуло будто упало с той стороны полотна.

– Я отвечу вам, – и голос мужской был полон решимости… или же обреченности. Да и черт с ним, с выражением! – Донья Анна, вы к нам попали не первой, в наш, не совсем уж плохой, но довольно замкнутый мир. Как только мы с Фией поняли, что имеем дело с переселенкой в тело умершей доньи Тимьяны, тут же решили вам всячески помогать. И Фия бросилась вас лечить, а я в замковую библиотеку… Вы меня слушаете?

А что еще остается?

– Конечно.

– Эм-м-м… Дело в том, донья, что я – ученый, – а вот после этого утверждения мне захотелось отдернуть занавесь и ринуться поглазеть. Но, вовремя опомнилась. – Я живу здесь, в усадьбе «Буйные луга», в этом замке, уже пять лет. Отец доньи Тимьяны, достопочтенный барон Дюран меня пригласил из соседней Грромарии. Барон был не только отважным королевским вольником, защищающим границы с моей бывшей родиной, но и упорным исследователем. Я всячески помогал ему все эти годы. Я и его единственная и любимая дочь, Тимьяна. Но, к несчастью, недавняя Пустошная война с Грромарией унесла жизнь хозяина «Буйных лугов». Он выполнил свой долг защитника и пал в схватке с грромарийскими диверсантами. А его дочь продолжила, как могла отцовские эксперименты… Именно во время последнего, проходящего рядом с замком на ближнем холме, она и умерла. Я тому был свидетелем. Донья, собственноручно втыкая молниеотвод в землю, не успела убрать с него руки. И молния… – мужчина, вдруг замолчал. И я расслышала женский глубокий вздох – про присутствующую госпожу Фию я совсем позабыла. – Я… когда понял, – продолжил ученый муж. – тут же побежал назад, чтоб прикатить телегу и забрать вас. Простите! Забрать тело доньи Тимьяны с холма. Но, то, что мы увидели, услышали…

– Святая Ирджения, – выдохнула с чувством госпожа управительница.

Я непроизвольно вскинула руку ко лбу.

– Простите! – в этот момент завопил ученый. – Когда после моего рассказа мы увидели вас, вбегающую во двор, а следом треск кустов с той стороны рва, подумали, что на замок снова напали враги.

– Какие еще враги? – оторвала я пальцы от лба.

За занавесью через секунду послышалось слаженное, нервно дребезжащее:

– Метаморфы…