Текст книги "Игра на Цезаря (СИ)"

Автор книги: Елена Саринова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 10 страниц)

– А что «теперь»? А-а? – открыла женщина рот.

Его Величество выпустил струю гнева:

– Пощады даже не ждите! Не помогут ни былые подвиги, ни просьбы дяди, – и уперся взглядом во вторую «стихию». – Что с ней? Заклятье? Она вообще жива?

– Пока жива! И как же вы все одинаково скучны! И простые смертные и даже короли! Мужики! Макушка мира! Да причем здесь мой дядя? Я что, похожа на истеричку? Психопатку без прав? – монарх на такой диагноз согласно скривил рот. – Агата здесь не причем!

– Как… это?

– По большому счету! И «по большому счету» это – заговор! Да! Против вас самого! А мне на то сейчас плевать. Я уже давно по жизни сама. И теперь выкручусь. Без дяди. Без его «длинных путей». Он ведь сам стремился к подобному исходу, но так прямо идти струсил! Мужик и струсил! А мне – наплевать!

– Значит… – сглотнул король слюну. – «Не психопатка» вы? Не умалишенная?

– О-о, – закатила женщина глаза. – Когда ваш маэстро Бертез пропал, за его поиск взялся Николас Подугор. Вскоре, исчезает и он сам, а перед ним гибнет поставщик камней на отделку ваших покоев. Что вам доложили тогда? Вы вообще доклады эти слушали? И не перебивайте меня! Потому что, не слушали вы их! А надо было! А все почему? Мужская уверенность, что мир вращается вокруг вас. И все гостайны – за замками глубоко! Тогда скажите: откуда мне, «умалишенной», знать, что вы, ваше Величество, в магии сильны, как гимназистка-гномка? О-о, какие у нас глаза! Да! А вот мой дядя был в курсе этой «гостайны». И ваш атрактин, да, камень любимый, который и сейчас во всех у вас перстнях, щедро именно им и поставлялся. Только, не простой это камушек. С секретиком, – оскалилась Ксения и перевела дух. – Впечатлило?.. Вижу. Меня и саму сильно «впечатлило». Но, я так долго, как он со своим «Черным Ирисом» ходить вокруг не могу. У меня на то времени нет. А эта дура бы все вам рассказала. Она ведь страну нашу исполкала вдоль и поперек, чтоб докопаться и су… – вдруг, смолкла она на полуслове. – В общем, мне некогда. Оставайтесь в своей «дарёной могиле» на пару. А я… Явился!!!

Король резко отпрыгнул, лишь краем глаза зацепив, как мимо него в комнату влетел Глеб Анчаров:

– Ваше Величество? – нашел тот короля взглядом и медленно перевел его на двух дам. – Ксения…ты только сейчас…

– Пошел ты к хобьей матери! – со всей силы запустила она в дверь воздушным сгустком и через мгновение, вместе к кроватью, опорами и лежащей меж ними Агатой, бесследно исчезла в подвале.

Еще через миг дом дрогнул и начал складываться стенами и крышей вовнутрь.

– Это что?! – сильно накреняясь, проорал пораженный король.

Но Глебу Анчарову отвечать стало сильно некогда: он, позволив себе, наконец, выругаться, ринулся спасать первую персону государства…

В этой, элитной и хорошо охраняемой части столицы, улицы не так густы и длинны. Сады здесь гордо именуются «парками». И, соревнуясь в роскоши, шумят в них, не отключаемые даже на ночь фонтаны. Поэтому на одну из затянувшихся строек, никто кроме кошек местных и такого же ленивого сторожа не пойдет. Зачем?

Кроме двух женских фигур: одна, приложившись спиной об пол, рухнула. Другая настороженно застыла, вглядываясь через дыру окна в ночь. Но, через секунду уже была сбита с ног:

– Тварь! Тебе не жить! Что ты с ней сделала?!

– Эрик!

– Отвечай!

– Эрислав!

Рыцарь надо мной застыл и потрёс чубом. Потом медленно сполз вбок:

– У-ух… Извини.

– Извиняю, – подскочила я с пола. – Наверное, правильно ты мне свое полное имя назвал. Иначе… – и толкнула его коленкой. – Отошел?

– Угу, – сузил он на меня глаза. – Но, хобья сила, у тебя даже свечение и голос ее. И… можно я на тебя пока смотреть не буду?

– Не смотри. Ты мою сумку захватил с вещами?

– Угу, – стащил ее с плеча рыцарь. – Как все прошло?

– Нормально. Доказательная база – как и заказывали. Из первых уст. Его Величество впечатлился, Глеб возник, когда надо… Ты «не смотреть» обещал? А, впрочем… – и хмыкнула, вытрясая из сумки штаны, ботинки и блузку (эх, жаль, что не мои проверенные боевые).

– А ты ему доверяешь?

– Кому? – запрыгала я на одной ноге.

– Глебу Анчарову?

– А-а. Да. В данной ситуации – да.

– Почему? – потер Эрик лоб.

– Ну, здесь он – незаменим. И в плане конфиденциальности для Его Величества и в плане владения делом. Нинон у него дома на столе карту Ладмении засекла. С помеченными там кружками рудниками. Двойным кружком – наша стеклодельня.

– Значит, шел практически по следу, – хмыкнул рыцарь.

– Ага, – оторвалась я от застегивания пуговиц. – Как ваши дела?

Эрик, подскочил на ноги и по кругу пошел к лежащей в моей личине Ксю:

– Тоже нормально… Что у те… у нее со скулой?

– У меня, – подобрала я сумку. – С «оригинала» лепила. На корректировки не было времени. А на скуле – «радость» встречи двух подруг… Эрик?

– На западном руднике, как и планировалось: господин Сирок с подельниками – в ловушке. Твои родственники их сторожат.

– То есть?

– Да не переживай, – оскалился рыцарь. – Все левые ветки мы заранее взрывом отсекли, а по той, что с «драгоценным пластом» напихали моанита. Потом взорвали сам вход в рудник. Сидят в нем надежно. И взяли «языка». В основном, его и караулят.

– Что сказал «язык»?

– А что… – сморщил Эрик лоб. – Много их на стеклодельне – три десятка. На всех хватит. Но, одного аланта мы, все ж, отсекли. Того, что теперь с господином Сироком.

– Ага. А где те, что…

– Уже на месте, – понятливо встрял он. – Со мной трое было. Вырубили по-тихому всю охрану короля, проследили появление Глеба. Потом я – сюда. А они – на заданную.

– А Фрук?

– «Подданный» твой – на низком старте, – засмеялся Эрик. – Ты готова?

– Готова.

– А что с этой делать?

Я тоже скосилась на недвижимую Ксю :

– А что?.. Бросать ее в доме было чревато: Глеб бы вмиг понял, «кто есть кто». Значит…

– «Слабое место»? – хмыкнул рыцарь.

– Значит, – мотнула я головой, – цепляем браслеты, ошейник, кляп в рот, вяжем и снимаем заклятье и личину. Пусть здесь посидит до «приговора суда»… И никакое «не слабое».

– Ну, теперь то – конечно, – развел руками он. – Агата?

– Что?

– Может…

– Нет, Эрик. Я иду туда одна. Теперь – одна.

– Но, ведь – напролом? Мы можем и не успеть?

– Успеешь. Я точно знаю. А там… там – он. И я уже не буду одна…Ты знаешь, что?

– Угу?

– Сумку мою не забудь.

– Я теперь ее таскать обязан?

– А как же? – оскалилась я. – Там – мое платье и туфли. А такие ценные «улики» я могу доверить только другу… Ну, вяжем Ксю? Доставай ваши «украшения»…

– Вяжем, – буркнул недовольно мой «друг»…

Небо в ночи сейчас темным совсем не казалось. Оно было расцвечено. И подсвечено. Звездами в небе и факелами с обеих сторон от широкой пасти-входа… «И даже ворот не поставили», – отвлеченно констатировала я. А зачем им ворота, когда такой «отряд бойцов»? Наймиты, пара прокуратских ветеранов. Эти – в стороне. Чести в остатке – на медень, а гонору… Ага, и аланты. Точнее, один, молодой, темноволосый и явно скучающий. Вот с него и начнем:

– Мой дядя здесь? – походя, уточнила я.

Мужчина, оторвав спину от скалы, вскинул брови:

– Нет. А вы…

– Ксения Штоль. Где эта сволочь?!

Алант даже вздрогнул. Я набрала воздуха в грудь, развернувшись ко всем:

– Где вы его держите?!

– Госпожа Штоль, – подскочил низкорослый наймит.

– Ну?!

– Хозяин не велел к нему…

– Он мне не хозяин, а дядя! И я сейчас хочу поговорить с поднадзорным. Очень. Один на один. Потому что, наболело! – мужика почти отнесло. Меня – передернуло (как бы из образа не выйти). – Где он? Ведите!

Мужик, подхватив из гнезда в стене факел, припустил вглубь горы. Я зашагала следом, бросая по дороге искры из глаз. Досталось… пяти… девяти… двадцати одному. Часть из них, правда, не вдохновилась (свои дела: кто уже спит, кто важно треплется). Однако и идти пришлось недалеко. А вот взять себя в руки… И про «образ» не забыть…

– Это… кх-ху, – вернула я голосу твердость. – Это что?

– Как «что»? – изумился мой провожатый. – Клеть. Как ее, моанитная. Он в ней. Так хозяин приказал.

Тысь моя майка! Полная блокировка размером два на два ярда. А за ней… Ник, сощурившись на огонь, скосился подбитым глазом. Мой грозный вид и его не вдохновил. Разве что, на плевок. Как там она сказала? «Кланялся, когда кровью плевался»? Тварь.

– Ты… тварь, – выдохнула вполне искренне. – Вставай!

– Пошла вон, – криво зевнули мне в ответ.

– Вставай! Я только что с твоей женой общалась! Поздравляю, ты – вдовец!

– Что?! – подскочил со своей подстилки Ник. – Что ты произнесла?

– Вдовец. Она тебя опередила.

– Я тебя… убью.

– Ну-ну, – подбоченилась я. – Наслушалась уже посулов. Да ты и в лучшие времена меня стороной обходил. А в наручниках и подбитый… Хобий хвастун.

– Я тебя убью, – взревел он, схватившись за прутья клетки.

– Я сама тебя убить согласна. За все свои прежние проблемы. А теперь еще и… запустите меня к нему!

– Госпожа Штоль, – открыл рот наймит. – Вы чего? Хозяин меня…

– Быстро! Его все равно надо мочить! Я приготовлю! Я кому сказала?!

– Шнур!

– Чего? – огласились слева под наш поединок взглядами с мужем. – Чего? Тебе надо, ты и открывай. Мне последнего раза хватило с ним попрыгать.

– Я вас всех сейчас сама раскручу за ваши плешивые носы, – прошипела, не отрывая от Ника глаз. – Быстро сюда ключи!

– Шнур, – заныл мой сопровождающий. – Тут ведь не знаешь, где найдешь, где, того.

– А хоб с тобой, – брякнул совсем рядом о камни ключ. – Как хочешь, а я – за Горном. Он у нас пока главарь.

– Открывай! – взревела я не то от счастья, не то от страха. Ник тоже в предвкушеньи, оскалился. Получилось с душой (пришибет и признать не успеет). – Открывай.

Дверь с левого бока мерзко взвизгнула. Я – сглотнула слюну:

– Ты… Ты – ничтожество.

– Заходи, – процедил Ник.

– Ты – самое последнее в жизни ничтожество.

– Эй, барышня! Вы куда это?!

– Заткнись! Не твое дело!.. Ты, – и сделала первый шаг к двери. – Ты…

Ник в ответ качнулся и… нет, показать боль ему гордость не позволит… И еще два шага… к нему… Еще шаг. И теперь – только ярд и моанит между нами:

– «Любый мой, выходи. Ну?».

Его, вдруг, передернуло. И он, напротив, как вкопанный, встал. О-о. Я, стиснув зубы, с расстановкой произнесла:

– Ты самый последний мужчина… По статистическим данным… Неужели не понятно?

– Барышня?!.. Борода, закрывай живо дверь!

И тут моего мужа махом вынесло наружу:

– Всем стоять! Я ее руками придушу!

– «Ну зачем же руками то?», – даже про себя и то, просипела, обхваченная им сзади за шею, – «У меня нож спереди – за поясом штанов».

– «Я тебя люблю. Но, ты…

– Сволочь! Отпусти! – до нравоучений я могу и долго терпеть.

Тем более, нож очень плотно припал тыльным ребром к моей шее:

– Все – с дороги! Если что…убью ее.

Потрясенные «бойцы» от такого «поворота ко сну», бодро отпрянули по сторонам. Мы с Ником сплоченно двинули на выход. Два ярда… Три… Впереди уже дрожат от факелов наружные тени… Еще…

– Ксения!

Я каким-то звериным чутьем предугадала и, вскинув кверху обе руки, сомкнула их прямо на лезвии клинка, прилетевшего за мгновенье до этого…

– Ник?

– Нормально, – явно и он впечатлился. Впрочем, как и кинувший в него оружие Горн.

С меня же в повисшей тишине медленно спала ненужная личина:

– Не смей трогать мою семью.

Две тяжелые теплые капли, одна за другой шлепнулись мне на лоб и нос. Я повела им, почуяв запах собственной крови и, перехватив клинок, запустила в Горна заклятьем смерти. Ни капли жалости. Ни капли состраданья. Лишь две капли почти звериной крови. Почти звериной сути:

– Фрук! – нечисть рухнула в аккурат передо мной. В каждой руке – по мечу. И как он с ними по своду? – А теперь уходи.

Фрук оскалился и зашипел, увеличиваясь до размера среднего мужика:

– Я с тобой, госпош-ша.

Ну, что ж? Твой выбор.

– «Эрик, начинаем»

– «Наконец-то!»

И драка началась…

Я совсем немного успела. Влить в своего мужа живительных сил, но дрались мы с ним плотно спина к спине. Фрук летал в прыжках и своим видом стража, нагонял на врагов еще и кошмар. А потом, вдруг, пронзительно взвизгнув, затих. Я лишь успела обернуться на этот звук и тогда во второй раз встретилась глазами с тем самым алантом у входа. С этого момента мы занялись исключительно друг другом. Он стремительно преследовал, я, защищаясь, пыталась дать отпор. И, где-то на минуте третьей поняла: что-то не так с ним. «Неполноценный»? А когда приняла в грудь заклятье смерти, в общем с ним вместе «приняла» и просветленье: «не так» как раз было со мной. Меня эти посылы не брали… И жить стало веселей. Еще через минуту мы с алантом резко поменялись ролями и, рычать и скалиться начала уже я. Алант же постепенно выдыхался (полубог, бес тебя). Тогда в ход пошли и мечи и к нам сбоку влез подбитый в глаз Эрик (я и на него зарычала). К тому моменту со вторым алантом было уже покончено. Там у самой скалы его зажали трое рыцарей, не оставив шансов на заветный престол. Часть наймитов валялась внутри в коридоре, сильно затрудняя бой еще живым, который уже сместился наружу. А когда мне прилетело ощутимым ударом поддых…

– Ну, дуреха! Где ж тебя еще ловить?!

– О, изыди, некромант.

– Агата!

– Изыди! – и я, все ж, успела его отпихнуть от еще одного броска.

Мы же с алантом, наплевав на ближний бой, пошли по кругу:

– А ведь я понял, – криво процедил он кровоточащим ртом. – Ты… – и отбил удар рыцаря сбоку.

– Агата, отходи! – увернулся от меча своего противника Ник.

– Ник, отстань!.. Что ты понял про меня, полубог?

– Ты…

– Я?

– Ты – полудемон! – и запустил единственным заклятьем против демонов… Мама дорогая.

В следующий миг меня и без него отбросило далеко в сторону и я лишь успела увидеть, как алант ловит в свой лоб нож. Мой собственный нож из моего дома…

– Ник!!!

Ник лежал на спине, прижав к груди правую руку. У выхода из горы. И, наверное, повсюду еще шел бой, но для меня он закончился. Потому что я поняла: проиграла. Свой самый «главный в этой жизни приз». – Ник, – хлопнулась я перед ним, пытаясь отодрать его прижатую руку:

– Ник! Любый мой! Ник!!!

– Агата… хобья жизнь, – упал рядом на колени Эрик.

– Я не вижу его свечения… Я не вижу его свечения… Я не… Ник! Ник, вставай! Вставай! Чего ты разлегся?! Ради чего я всё это?! Ник! Любый мой! Да так не честно! Не честно так! Ради чего я?! У тебя сын будет! Ты меня слышишь?! У тебя будет сын, а ты тут… Ни-ик…

– Агата, погоди.

– Глеб, пошел вон.

– Да сколько ж можно?!

– Глеб, отстань от нее, – шмыгнул носом Эрик.

– Шандарахнутые. Вы оба.

– Ник, вставай! У тебя ребенок будет. Ты его так ждал. Вставай! – и со всей мочи «шандарахнула» его кулаком по руке.

– О-о-ой.

– Ни-ик?……. Ник!

– А я о чем? – взвыл над нами еще и Глеб. – Моанит! У него моанит на руке! Наручник! Он им прикрылся и часть затушил. Да и заклятье мощное, но узкопрофильное!

– Глеб… заткнись… Что ж ты так орешь? – открыл мой любый один глаз.

– Ник!

– А ты… кричи, любимая… сколько хочешь…

ЧУТЬ БОЛЬШЕ МЕСЯЦА СПУСТЯ…

В столицу пришла новая осень… Нет, не так. В столицу осень пока лишь заглянула. Под плотный купол, где граждане еще вовсю гуляли по солнечным тротуарам и скверам. А вот в Бадук она точно, пришла. И первым делом по-хозяйски разбрызгала желтый и красный колеры на сливы, яблони и неместные капризные сикоморы. Именно они здесь и растут. В саду на тылах большого дома семьи Подугоров. Дом выглядел сейчас очень обиженным, ведь даже развешенные вчера новые пафосные шторы из тафты не удержали за собой никого: ни хозяев его, ни толпу гостей. Все были в саду, променяв уютное тепло и верную плиту на капризный ветер и облезлую печь… Дом вздыхал, глядя на этих предателей серыми «тафтовыми глазами». И возможно ждал дождя: вот тогда они точно прибегут. Плотным гуськом, фыркая и отряхиваясь.

– Пожалуй… сегодня она еще постоит.

– Кто? – развернулась я от окон (и о чем вообще думаю?).

Глеб оторвал прищуренный взгляд от небес:

– Погода. Хорошая теплая погода… Мне пора. Давай, по-тихому провожай меня. И… спасибо, что пригласила.

– Ну, это не я тебя приглашала сюда, – первой зашагала я в обход дома по дорожке. – Это Ник. В качестве моральной компенсации, наверно.

Некромант, пристроившийся рядом, засмеялся:

– И у него получилось. Я про «компенсацию» сейчас.

– Ага, – глянула я на своего спутника. Тот, не поворачивая головы, вдруг, вздохнул.

Неужели даже для некроманта, для «политика», видавшего и не такие пороки и страсти, тяжело? Морально тяжело было пережить весь процесс? Который кстати, сегодня и завершился. Три часа назад вынесением приговора. Получили по нему все с лихвой. Это я не из состраданья говорю (ибо – по заслугам). А под «лихвой» подразумеваю назидательный аспект. И господин Сирок с последним членом «Черного Ириса» «в назиданье» завтра взойдут на эшафот. А Ксения отправится пожизненно к своим подругам – дриадам. Может, карьеру «охотницы» там себе стрелами пробьет? И я честно не завидую мужикам из Харитонова угла. Хотя он, возможно, уже и не «Харитонов».

Что же касается участия с другой стороны, то наши скромные персоны остались в скромной же плотной тени (без орденов и показаний на суде). Дядя мой, весельчак, получил «вечную ювелирную лицензию». И теперь будущее Арчи и Барни вполне четко видно (а чего документу пропадать?). Господин Роберт с двумя нашими лавочницами из Гусельниц «награждены» отменой всех налогов, а мои родители, мои скромные родители заимели домик в Тайриле. Прямо на зеленом берегу моря.

А вот мы с Ником… не-ет, не еще один столичный особняк. Король видно, решил, что дарить подобное вновь – знак плохой. «Дурная примета» в том числе, и для королевской казны… Третьего дня мне доставили с курьером записку. А в ней было всего несколько слов: «Искренне желаю вам обоим долгих и счастливых лет. В.В.»… Именно такого «подарка» мы и ждали. Особенно мой муж. И… тема эта у нас закрыта. Сразу с третьего дня…

– В прошлом году этот день тоже был ясным и солнечным, – вновь свернул Глеб на погоду. И, улыбнувшись, добавил. – Ты ведь, помнишь то утро?

– О-о, – покачала я головой. – Ты еще скажи, что мы именно его сегодня как ежегодный праздник отмечаем.

– Угу. «День победы над архидемоном Велиаром». А также одиннадцатое января. Но тут, по дипломатическим соображением, можно и пространным ограничиться. «Днем воздания по заслугам», например.

– Ну, да, – смеясь, прищурилась я вглубь сада. – Я согласна. Только оба раза – по другому поводу: ровно год назад мы с Ником решили начать общую жизнь, а в январе я сделала ему предложение. Что же касается дня именно сегодняшнего, то так мы проводим все воскресенья. А эти «Дни», Глеб, это – твои праздники. И именно этим мы с тобой и отличаемся. И вообще, тебе жениться пора.

– Да ты что? – удивленно откликнулся он. – Некогда мне еще жениться. И… пора. Вы когда в Чидалию?

– Завтра.

– А…

– Варвара счастлива – каникулы продлены на целых две недели и уже сундук собрала.

– Сумку? – переспросил Глеб.

– Нет, – хмыкнула я. – Именно сундук. Там книги, в основном. Чтоб не быть среди чидалийской буйной растительности «необразованной дурой».

– А-а, – протянул Глеб. – Понятно. Ну, кланяйся там от меня.

– Кому?

– Чидалийской растительности. И-и… – вдруг, замялся он.

– Что еще?

– Я тебе хотел сказать. Давно… Спасибо.

– За что?

– За то, что ты тогда лупанула зарядом не в меня и не в Его Величество.

– Ког-да? – выдохнула я.

Некромант, отвернувшись, почесал за ухом. Потом глянул на меня:

– Ты – умница, Агата. Ты… хм-м, я бы тебе ничего не сказал, но, наверное, эго профессионала, считающего себя твоим учителем… Вот оно и заставило… В общем, именно в этом месте ты и прокололась…

– Да-а… В моем плане было много «слабых мест», но…

– Это – твое «сильное место», – скривясь, произнес некромант. – А теперь мне точно, пора. И, увидимся, когда вернетесь.

– Всенепременно.

– Уже отчалил?

– Ник, – развернулась я от калитки. – Да. Просил всем кланяться. Деревьям.

– Угу… Видно и на нем произошедшее отложилось.

– На нем? А еще на ком?

– На ком?.. На маэстро Бертезе. Он в той пещере, где нас с ним держали, переосмыслил свою жизнь и решил в монастырь уйти. «Подальше от власти денег и тщеславной суеты». Так мне сегодня после суда и заявил, – засмеялся Ник.

– Ага. Тоже деревьям будет кланяться.

– А лучше б женился.

– Чего? – обхватила я Ника руками. – Ты считаешь, это равноценно?

Ник провел мне пальцами по скуле:

– Я считаю, это – верный способ спасти свою жизнь. Вот если б не было у меня тебя, кто бы меня нашел и спас?

– О-о. Я так «быстро» тебя нашла, что чуть не поставила под сомнение не только жизнь твою, но и душу, – ткнулась я лбом в мужское плечо. – До сих пор себе тех ошибок…

– Прекрати.

– Что?

– Агата, прекрати. Если я и верил во что-то в те дни, то только в тебя. Ты – моя единственная и самая верная половина. Моя любимая женщина. Самая умная и самая прекрасная… Ну, и мой бывший напарник тоже не подкачал.

– Ага, – со смехом выдохнула я. – Скажи: у него девушка есть?

– Девушка? У Эрика? – развернулся Ник в сад. Туда, где его «бывший напарник» сейчас носился вместе с Варварой, Арчи и Барни меж деревьев. – Нет… Девушки, любимой девушки у него нет. Потому что он еще с кадетства влюблен.

– И в кого? – прищурилась я на румяного рыцаря. Тот как раз замер с Арчи или Барни (кто ж их различит?) подмышкой и бросил на нас взгляд. – В кого он… влюблен? Он тебе не рассказывал? Мне просто интересно.

– В тебя.

– Ага-а.

– Я давно это знаю.

– И нисколько не ревнуешь?

– Неа, – скривился мой муж.

– А-а. Ну, конечно. «Кодекс чести» Эрика Лапиньша.

– Эрислава. Его Эриславом зовут. Но, он это имя никому не говорит. Потому что его должны знать лишь самые дорогие Эрику создания.

– Даже так, – выдохнула я.

– Угу-у, – многозначительно протянул Ник. – А у меня к тебе, вообще то, дело.

– Ка-кое?

– Важное, – черкнув подвал, подхватил меня Ник за руку. – Пошли…

«Важное дело» у нас обозначилось именно в отшельничьей норе. В общем, ничего странного: эта нора только для таких дел и существует, но, вот то, что оказалось внутри нее…

– Тысь… моя майка.

– Тебе нравится? – затаив дыханье, произнес Ник. – Если что, я могу и…

– Это что?

Хотя могла б и догадаться: по размеру, характерным формам и назначенью.

– Вообще, – поскреб мой «важный муж» затылок. – это рыцарский замок. Но, одновременно еще и кровать, стол, лестницы, горка. Тут, правда, еще доделать надо. И… Агата?

– А-а?

– Тебе не нравится? Ты думаешь: он не войдет?

– Куда «не войдет»? – подошла я к сооруженью.

– Ну, – надул Ник щеки. – У нас в квартире столовая все равно пустует. Можно из нее детскую комнату сделать. Я уже над этим думал.

– Я вижу, – и провела ладонью по гладким пахучим доскам. – Детская комната для рыцаря. Тысь моя майка.

– Ну так… а что? И ты еще не сказала: нравится или нет.

– Ник, у тебя ведь рука до сих пор не разгибается после того заклятья, как ты вообще…

– Мне Эрик помогал.

– А-а. Ну, конечно.

– С ним и на прочность проверяли. А заказывал в Либряне по рекомендации твоего дяди. Там надежная мастерская… Агата?

– Ник, – скривилась я. – Я не знаю. Какое я имею отношение к таким вот…

– Как это «какое»? – удивился мой муж. – Ты ведь – будущая мать нашего сына.

О-о, а вот об этой стороне жизни мне подумать было еще некогда… Я – «будущая мать». Да и когда это еще?..

– Хорошо.

– Что, «хорошо»? – уточнил «будущий отец» и «рыцарь-наставник».

– Мне нравится. И со столовой идея тоже. Где-то ж его надо будет. А… на прочность вы его весь проверяли?

– Весь, – уверенно кивнули мне.

– И кровать?

– И кровать. Эрик.

– Ага… А ты еще…

– Нет.

– Так чего же мы ждем?

– Любимая, – открыл от такого поворота рот Ник. – Уф-ф… Значит, тебе понравилось?

– Да!

– И…

– Да!

– Тогда иди сюда. Или, погоди: я тебе покажу, как тут залазить.

– Ник!

– Так… Нет. Иди сюда. Просто иди сюда… Как же я люблю тебя.

– Вот это – правильные приоритеты, – смеясь, уточнила я. – И вспомнил о них вовремя…

Уф-ф… Я и «будущая мать»… А вот над этим еще стоит… подумать. Время есть…

Декабрь 2013 г. – Февраль 2014 г.

Окончание цикла об Агате Вешковской – в книге «Дневник беременной или Лучшее средство никого не убить».