Текст книги "Я иду к тебе"
Автор книги: Елена Озерова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)
3
– Ой, Вероника Павловна, что будет! – Юля прижала ладони к пылающим щекам. – Ой, что будет, Вероника Павловна!
– Все будет хорошо, – железным тоном сказала Ника. – И сколько раз я тебя просила, не называй ты меня Вероникой Павловной. Просто Вероника.
– Ой, Вероника Пав… Просто Вероника! – Юля от волнения плохо соображала. Ей пора уже было идти одеваться и гримироваться – конкурсные выступления начинались через час, а Юля по жеребьевке была третьей.
– Все будет хорошо, – еще раз повторила Ника. – Ты победишь, если не будешь так дергаться. Иди.
– А вы?
– Я сейчас встречу своих друзей и приду посмотреть, все ли в порядке. – Ника ободряюще улыбнулась девочке. – Иди-иди, я быстро.
Когда Юля убежала, Ника накинула плащ, спустилась в вестибюль, а потом подумала и вообще вышла из здания. Лучше она подождет Андреса прямо у входа в комплекс. На всякий случай. Но первым приехал не Андрес.
– Привет! – раздался веселый голос над самым ее ухом. – Замерзнуть не боишься? Такой ветер!
Ника обернулась и увидела Машу, та незаметно подошла к стоянке со стороны метро.
– Привет! А где твой Савраска?
«Савраской» они называли старый Машин «жигуленок».
– Савраска заболел, – вздохнула Маша.
– Что с ним такое?
– Старость не радость. Карданный вал стучит. А ты здесь, как я понимаю, ждешь своего таинственного красавца?
– Машка, – рассмеялась Ника, – ну почему таинственного?
– Потому что прошла почти неделя, а ты меня с ним так и не познакомила. Слушай, а может быть, его вообще не существует в природе? Тебе померещилось, показалось, помстилось… Как там еще говорят?
– Машка! Прекрати!
– Ну да! Фантом, обман зрения!
– Машка! Ну и язык у тебя! – Ника отмахнулась, полусмеясь-полусердясь.
– А зачем ты его прячешь? Если бы не этот конкурс, так бы и не предъявила!
– Ну что ты… – начала было Ника и, не договорив, побежала навстречу высокому мужчине в светлом плаще, вышедшему из притормозившего рядом с ними «Фольксвагена». Андрес подхватил ее, прижал к груди и закружил.
– Здравствуй, здравствуй!
– Ты долго, – сказала Ника, когда он наконец поставил ее на землю.
– Разве? – Андрес взглянул на часы. – Полседьмого, я не опоздал ни на минуту.
– Разве? – передразнила его Ника. – Ну ладно, верю-верю. А сейчас пойдем, я хочу тебя кое с кем познакомить.
Она схватила Андреса за рукав и потащила к Маше, с интересом наблюдавшей эту сцену.
– Моя лучшая подруга! Извольте друг друга любить и жаловать.
– Мария. – Маша первая протянула руку, которую Андрес осторожно пожал.
– Очень рад. Андрес Инфлянскас.
– Ну вот вы и познакомились. А то она, – Ника лукаво взглянула на Машу, – вздумала утверждать, что тебя вовсе не существует.
Андрес тоже посмотрел на Машу и рассмеялся:
– Неужели? Я так реален, что сам даже удивляюсь своей реальности.
– Понятно? – сказала Ника. – Он существует, можешь до него дотронуться!
Маша вежливо улыбнулась и сказала:
– Пойдемте в зал. По-моему, Нике холодно стоять на этом ветру.
Усадив Машу и Андреса на места для зрителей, Ника поспешно прошла в комнату, где готовили конкурсанток.
– Ой, Вероника Павловна… Вероника. Ну как я вам? – Юля, уже накрашенная и причесанная, в эффектном черно-белом костюме, подбежала к Нике. Та придирчиво оглядела ее с головы до ног и осталась довольна:
– Все хорошо. Знаешь, правильно мы решили насчет черного трико и белого купальника. Тебе же половину программы придется выполнять лежа на ковре. – Ника поправила чуть сдвинувшуюся бретельку и спросила: – Ну что, более-менее собралась? Первый номер уже выступает.
Юлино личико стало серьезным:
– Кажется, да.
– Тогда пошли ближе к выходу.
Спустя полтора часа веселая компания вывалилась из дверей спорткомплекса ЦСКА: Ника и Юля с охапками цветов в руках, Андрес, Маша, Юлин мальчик – Ни-ка никак не могла вспомнить, как его зовут, кажется, Антон. Все смеялись, одновременно что-то говорили, Юля висла у Ники на шее, а Антон целовал Юлю, – в общем, полная неразбериха. В этом туре конкурса Юля заняла первое место.
– Господа, господа! – голос Андреса с таким милым Никиному сердцу акцентом перекрыл всеобщий говор. – Предлагаю отправиться куда-нибудь и отпраздновать такое событие!
– Ой! – Юля прижала руки к груди. – Тоша, мы как?
Ника заметила, что Юлины «ой» могут выражать самые разные чувства. В этом «ой» была растерянность.
Тоша просительно посмотрел на Нику:
– Вообще-то нас уже ждут в одном месте… Вы не обидетесь?
– Ну что вы! – Ника рассмеялась и поцеловала Юлю. – Конечно, идите и веселитесь!
– Вы правда не обидетесь? – Юля заглянула Нике в глаза. Та слегка подтолкнула ее к Антону:
– Идите-идите!
– Какая милая девочка, – задумчиво сказала Маша, глядя вслед убегающей парочке. – Хотелось бы, чтобы она победила и во всех других турах. Что там у них следующее?
– Шейпинг-повар, – ответила Ника. – Но в кулинарии я не специалист. Так что с чистой душой и спокойной совестью передаю Юлю на руки другому тренеру.
Андрес обнял Нику за плечи:
– Не прибедняйся, пожалуйста.
– Нет, правда, – Ника подняла на него глаза, – я не люблю готовить.
– А сегодня тебе и не придется, – заверил ее Андрес. – Ну что, девушки, как насчет моего предложения отпраздновать?
Маша пожала плечами:
– Я не прочь.
– И я! И я! – Ника повисла у Андреса на шее так же, как до этого у нее на шее висела Юля. – Куда поедем?
– Честно говоря, – сказал Андрес, прижимая Нику к себе, – я заказал нам столик в «Испанском уголке».
– «Испанский уголок»? – переспросила Маша. – А где это? Надеюсь, не на краю Москвы? Я сегодня безлошадная.
«Испанским уголком» оказалась бывшая пивная на углу Пушкинской и Столешникова. Увидев, во что превратилось непрезентабельное заведение, Маша тихо ахнула. Кто бы мог подумать, что бывшей забегаловке можно придать такой фешенебельный вид! Белые сводчатые потолки, небольшие столики, покрытые белоснежными скатертями, вышколенные официантки в испанских национальных костюмах… В углу – подобие небольшой эстрады, и гитарист, тихо перебирающий струны. А выбор блюд такой, что глаза разбегаются! Девушки заказали себе паэлью по-валенсиански – Нику разбирало любопытство, что же такое паэлья, – и запеченную форель, а выбор вина предоставили Андресу.
– Белое вино, – решил он. – И как насчет «Сангрии»? Здесь ее делают отменно.
– И откуда ты все знаешь? – лукаво спросила Ника. – Ты же не москвич!
– Я тебе говорил – я здесь часто бываю, – спокойно пояснил Андрес.
– Вообще в Москве или в этом ресторане? – осведомилась Маша.
– И там, и там.
Ника с удивлением взглянула на подругу. Почему она к Андресу все время цепляется? Он ей чем-то не понравился или у Машки просто настроение плохое?
Принесли вино и салаты.
– А знаете, девушки, – сказал Андрес, поднимая бокал, – я ведь не просто так вас сюда пригласил.
– Ну да, – сказала Маша, – знаем. Отмечать победу Юли на конкурсе.
– Не только, – ехидную Машину реплику Андрес словно пропустил мимо ушей. – У меня сегодня тоже в некотором роде праздник. Подписан один очень выгодный контракт. Ну, не то чтобы подписан, но достигнута окончательная договоренность…
– А кстати, – опять перебила его Маша, – Андрес, раскройте секрет – чем вы занимаетесь?
Ника возмутилась – ну это просто невежливо! Что это с Машкой сегодня! А Андрес спокойно ответил:
– Никакого секрета! Занимаюсь поставками компьютеров и новыми компьютерными программами. Так вот, сегодня мы с моими московскими и чешскими партнерами наконец пришли к определенному соглашению. И это тоже можно отметить. Тем более, – он ласково посмотрел на Нику, а потом перевел взгляд на Машу, – у меня к вашей подруге тоже есть предложение.
Маша подняла брови:
– Ого! Это интересно. Хотите предложить ей долю в своем бизнесе?
– Машка, прекрати! – прошипела уже не на шутку разозлившаяся Ника. – Куда тебя несет?
Но Андрес снова как будто не заметил Машиной колкости.
– Нет, зачем же. Я хочу предложить ей автомобильную прогулку по западной Словакии. Карпаты, озера, замки – в компенсацию обещанной, но не удавшейся экскурсии по Вильнюсу.
– По Словакии? – Никина злость тут же прошла. – Как здорово!
– А почему именно Словакия? – поинтересовалась Маша.
– А почему нет? – повернулась Ника к подруге. – Между прочим, я давно мечтала там побывать.
Маша подумала, что в первый раз слышит об этом Никином желании, ну да ладно.
– У меня там кое-какие дела, – Андресу была приятна Никина реакция, – мы могли бы поехать вдвоем и провести там недельку. Любовь моя, ты ведь сможешь договориться на работе? Тем более после успеха твоей ученицы.
Никино лицо слегка омрачилось:
– Вообще-то это будет сложновато… Я только недавно вернулась из Прибалтики. Ну ничего, как-нибудь улажу!
Маша скептически усмехнулась, но ничего не сказала.
Час спустя, попрощавшись со счастливыми влюбленными, Маша решила пройтись пешком до Пушкинской площади и подумать. Сегодня произошло кое-что, что ей совсем не понравилось. Вот только надо ли рассказывать об этом Нике?
Во время перерыва в конкурсных выступлениях Ника умчалась подбадривать своих девочек, а Маша с Андресом спустились вниз и вышли на улицу покурить. Маша курила редко, но сигареты при себе имела – на всякий случай. В этот раз она решила использовать курение как предлог избавиться от общества Андреса. Он ей не нравился, а почему – она определить не могла. Вроде бы и красивый, и воспитанный, и галантный, и масса разных достоинств, а вот не нравился, и все тут! Если бывает любовь с первого взгляда, то бывает и ненависть. Ненавистью, конечно, это назвать было нельзя, слишком сильно, но сильную антипатию к Никиному прибалту Маша почувствовала с первого взгляда. И ради Ники следовало бы антипатию поскорее преодолеть или хоть спрятать подальше. Чтобы не наговорить лишнего, Маша решила выйти покурить. Но Андресу, как назло, воспитание не позволило отпустить девушку одну на улицу, и он спустился вниз вместе с Машей.
Потом Маша в вестибюле подошла к зеркалу причесаться. Тут-то все и произошло.
Толстая ярко-рыжая тетка протирала шваброй пол, громко ворча и ругаясь. Увидев, что Маша подошла к зеркалу и достала расческу, тетка подбоченилась и заорала:
– Это что еще такое? Взяли моду чесаться здесь с утра до вечера! Волосья во все стороны летят, а мне убирай! Ну-ка, пошла отсюда!
– Это вы мне? – обернулась Маша.
– Тебе, тебе! – Тетка со шваброй двинулась в ее сторону. – Кому говорю, иди отседова, шалава!
Маша пожала плечами, кинула расческу обратно в сумку и уже собралась пойти наверх – она не любила и не умела пререкаться с грубиянами – но Андрес удержал ее за локоть.
– Немедленно извинитесь, – спокойно сказал он уборщице.
– Еще чего! – фыркнула тетка. – Ходют тут всякие, много вас, а я одна!
– Немедленно извинитесь перед девушкой, – повторил Андрес.
– Счас! Жди! – Тетка снова принялась с остервенением тереть пол шваброй.
– Да ладно, – сказала Маша. – Обычное дело. Пойдемте наверх, перерыв скоро кончится.
Но Андрес достал бумажник, вынул из него десятидолларовую купюру и подошел к уборщице.
– Видишь эту бумажку? – негромко сказал он, сунув десять долларов ей под нос.
Тетка от неожиданности растерялась:
– Вижу…
– Так вот, – голос Андреса был ровен и спокоен, – если хочешь ее получить, встань на колени и скажи: «Пожалуйста, извините меня за мое хамство».
Тетка оторопело смотрела на него.
– Андрес, прошу вас, не надо, – поморщилась Маша. Эта сцена была ей глубоко неприятна.
– Ну, – поторопил Андрес, не обращая никакого внимания на Машин протест, – Ну? Я жду. Или вам не подходит мое предложение?
Он сделал движение, чтобы убрать купюру обратно в бумажник. Тетка поспешно бухнулась на колени:
– Повтори, чего говорить-то?
Андрес повторил.
– Ивини меня за хамство, – торопливо проговорила тетка.
– Пожалуйста, – многозначительно добавил Андрес.
– Пожалуйста, – послушно повторила она и жадно протянула руку за бумажкой.
Но Андрес не торопился. Он снова достал бумажник, вынул из него еще пять долларов и сказал:
– А теперь ползи на коленях к девушке. Подползешь – получишь все сразу.
– Андрес, не надо! – возмутилась Маша.
Но рыжая тетка, шаркая коленями по полу, проползла те пять-шесть шагов, что отделяли ее от Маши, и протянула руку за деньгами. Андрес вложил в эту отечную руку с облупившимся маникюром пятнадцать долларов и повернулся к своей спутнице:
– Кажется, нам пора в зал.
Но Маша никак не могла прийти в себя:
– Как вы могли?
– Что? – невозмутимо сказал Андрес.
– Как вы могли издеваться над человеком?
Он равнодушно пожал плечами:
– Хамство надо наказывать. И потом – она не человек.
– Как – не человек? А кто же?
Андрес удивленно взглянул на нее и ответил как само собой разумеющееся:
– Обслуга. А обслугу нужно ставить на место.
Маша от таких слов потеряла дар речи. А Андрес взял ее под локоток и повел наверх.
И вот теперь Маша шла и думала: стоит ли Нике знать об этом эпизоде? С одной стороны, стоит: истинная натура этого человека проявилась во всей красе. Он же просто фашист! С таким наслаждением унижать других… Но, с другой стороны, Ника влюблена. А влюбленная Ника не пожелает слушать ничего плохого о своем любимом. Уж Маша-то знала это по опыту! Просто не поверит или решит, что Маша все не так поняла.
Формально Андрес поступил действительно правильно – хамство надо наказывать. Но Машу испугали его глаза. Вернее, то жестокое удовольствие, которым они светились, когда тетка стояла на коленях и униженно протягивала руку за деньгами. Такие глаза Маша уже видела однажды в своей жизни, и это стало одним из самых тяжелых ее воспоминаний.
В отличие от Ники Маша успела побывать замужем. Брак ее нельзя было назвать несчастным: Игорь был милым мальчиком, только что закончившим архитектурный институт и полным всяческих надежд и проектов относительно их будущей жизни. Именно Игорь устроил Машу на курсы визажистов, а потом нашел ей работу на «Мосфильме». Лучше бы он этого не делал!
На «Мосфильме» Машиным начальником был Иван Оленев, признанный царь и бог стилистики. Что он нашел в молоденькой практикантке – непонятно, но через некоторое время Маша заметила, что Оленев оказывает ей предпочтение перед остальными девочками. Но Маша к браку относилась свято – у замужней женщины не должно быть никаких романов.
Однако устоять перед Оленевым было трудно. Он умел найти подход к женщине: задушевные разговоры и маленькие подарки, внимательное отношение к каждой мелочи, паузы в разговоре, исполненные скрытого значения и намека… А Маша была действительно очень молода и совершенно неопытна. Дело кончилось тем, что она влюбилась по уши. Об их романе узнала вся студия, Оленев обещал развестись и жениться на ней. Маша месяца два не ходила – летала как на крыльях.
А потом все кончилось. Пряча глаза, Иван сказал, что ему очень жаль, но он не может оставить жену. «Понимаешь, – говорил он. – Она такая беспомощная, слабая…» – «А я? – не могла понять Маша, – а как же я?» – «А ты – сильная. Ты справишься…»
Маша ушла с работы. От мужа она ушла еще раньше, переселилась к Нике – благо квартира на Беговой была свободна, сама Ника жила тогда у крестного – и никого не хотела видеть. Да что там видеть – жить не хотелось!
Просидев взаперти около месяца, Маша поняла, что еще немного – и она что-нибудь с собой сделает. Тогда она решила еще раз поговорить с Иваном. До сих пор, когда она вспоминает этот разговор, ей делается так тошно, что хочется убежать на край света!
Они встретились в Нескучном саду – Оленев жил неподалеку, на Ленинском, – и долго гуляли по мокрым аллеям.
– Знаешь, – наконец сказала Маша, – ты ошибался. Я совсем не сильная. Я без тебя не могу.
– Нет, – он выразительно посмотрел на нее, – это ты сейчас так думаешь. Машенька, дорогой мой человечек, тебе же еще двадцати нет, а я старый, поживший мужик. Я тебе через год надоем, и ты меня сама бросишь.
– Никогда!
– Ну, не через год, так через пять лет.
– Никогда! – повторила Маша с такой страстью, какой Оленев в ней не ожидал. – Я обещаю тебе. Только поэтому ты от меня отказываешься?
– Машенька, дружочек…
– Поэтому?
Маше казалось, что она все поняла и теперь главное – убедить Ивана в своей любви.
– Хочешь, я встану перед тобой на колени и поклянусь, что всегда буду с тобой?
В его глазах появился странный блеск. Он внимательно посмотрел на нее и повелительно сказал:
– Встань!
И она действительно опустилась на колени и подняла на него глаза, любящие и вопрошающие. То, что она увидела, начисто лишило ее всех иллюзий.
В его взгляде светилось торжество. Он явно наслаждался ситуацией: прелестная юная девушка у его ног в грязи; хочет – поднимет, хочет – оттолкнет… Именно в этот момент Маша поняла, ради чего Иван затеял с ней эту игру в любовь – ради такой вот сцены. Он просто упивался своей властью. Это было так явственно, что Маша не стала дожидаться продолжения, поднялась и пошла прочь. И Оленев, видно, понял, что разоблачил себя: он не стал ее догонять, даже не окликнул…
И вот сейчас Маша увидела такой же блеск и торжество в глазах Никиного Андреса.
Конечно, хорошо, что Андрес в Москве бывает только наездами, а не живет здесь. Первый дурман у Ники в конце концов пройдет, он бы уехал, может быть, все потихоньку и сошло бы на нет… Если бы не эта их предстоящая совместная поездка по Словакии! Кто его знает, что он может еще выкинуть! Впрочем, Нике он вряд ли причинит вред… А может быть, оно и к лучшему, что они недельку побудут вдвоем. В таких поездках люди и открываются. Может быть, Ника сама во всем разберется… Маша сама не заметила, как добрела до метро, так ничего и не решив.
…А Ника, лежа рядом со спящим Андресом, слушая его ровное дыхание и слишком счастливая, чтобы спать, перебирала в памяти события прошедшего вечера. Выступления девочек, счастливые глаза Юли, когда объявили результаты, чудесный ужин в ресторане… Подумать только – эта таинственная паэлья оказалась чем-то вроде нашего плова, только не с мясом, а с морепродуктами… Можно будет попробовать дома соорудить для Андреса нечто похожее.
Нет, сегодня совершенно необыкновенный вечер. Хотя бы потому, что Андрес все время рядом с ней! Все было так замечательно, лучше не бывает. Вот только Машка весь вечер была какая-то странная. И еще… Нике показалось, что среди зрителей она заметила своего знакомого из Лиелупе. Глубоко посаженные пронзительно-синие глаза на загорелом лице, упрямый подбородок… Ника вздохнула и крепче прижалась к спящему Андресу. Нет, ей, вероятно, показалось. Это был не Виктор, а просто похожий на него человек.
4
Маша и Ника шли по длинному перрону Киевского вокзала. Никин поезд на Прагу отходил через пятнадцать минут.
– Все взяла? Паспорт, билет не забыла?
– Да не волнуйся ты так, все в порядке! Триста раз уже спрашивала!
– Все-таки проверь в триста первый.
Ника остановилась, поставила сумку и вытащила из внутреннего кармана куртки портмоне.
– Вот, смотри: вот паспорт, вот билет, вот деньги на дорогу.
– Молодец, – спокойно сказала Маша. – А теперь спрячь все это обратно.
– Ох, – вздохнула Ника. – С недавних пор ты со мной обращаешься как бабушка с внучкой. Причем очень строгая бабушка.
– Что же делать, внученька, если ты такая непутевая. – Маша пожала плечами. – Собиралась в такой спешке, что не только паспорт с билетом – голову могла дома забыть.
Благополучно найдя нужный вагон и погрузив вещи в купе, девушки вышли на платформу.
– Ну ладно, – сказала Маша. – Я, пожалуй, пойду. Последние минуты и для провожающих, и для уезжающих всегда самые тягостные.
Ника нерешительно посмотрела на нее:
– Знаешь… Мне все-таки неудобно…
Маша мгновенно поняла, о чем Ника снова пытается завести речь, и решительно покачала головой:
– Нет. Ты возьмешь эти деньги с собой.
– Маш, ну все-таки пятьсот долларов! Ты же не миллионерша. А вдруг с машиной опять что-то случится?
Маша была непреклонна:
– Поезжу на метро до твоего возвращения. Что же делать, если все, что у тебя было, ты потратила, а нового еще не заработала. Нельзя ехать за границу со стодолларовой бумажкой в кармане. Пусть даже и в Словакию. В случае чего тебе ни на гостиницу, ни на обратный билет не хватит.
– Глупая, я же не одна еду! Андрес завтра встретит меня в Братиславе, и он не позволит мне платить ни за дорогу, ни за жилье. А на карманные расходы мне сто долларов за глаза хватит!
– Прекрасно, – сказала Маша, – тогда привезешь мне деньги назад.
Поцеловав подругу на прощанье, Маша повернулась и, не дожидаясь отхода поезда, пошла обратно к зданию вокзала. Не нравилась ей эта Никина поездка, ох как не нравилась. Может быть, зря она Нике так ничего и не рассказала?
Андрес встречал Нику на вокзале в Братиславе – улыбающийся и неправдоподобно красивый. Они не виделись почти неделю – Андрес уехал из Москвы в Каунас, чтобы забрать свой «Мерседес» и уже на нем приехать в Словакию, – и Ника страшно соскучилась. Издалека высмотрев среди встречающих его высокую фигуру, она первая выпрыгнула из вагона и побежала ему навстречу. Он подхватил ее, поднял, прижал к груди… Поцелуй длился бесконечно.
– Ох, – сказала Ника, когда он наконец поставил ее на землю. – Я никогда к этому не привыкну.
– И не надо, – улыбнулся Андрес. Он чуть отстранил Нику от себя и осмотрел так, словно хотел проверить – не изменилась ли она за прошедшие дни.
– Все в порядке? – шутливо спросила Ника.
– Более чем, – заверил ее Андрес. – Только… Это что, все твои вещи? – Он указал на дамскую сумочку, висевшую на Никином плече.
– Вещи там, – Ника махнула рукой в сторону вагона, – но их действительно немного.
– Какие у нас планы? – поинтересовалась Ника немного спустя, когда они уже отъехали от вокзала.
– Я думаю, что сейчас мы поедем в мотель, распакуем вещи, а потом осмотрим город. Сегодняшний день посвятим Братиславе. А завтра отправимся через Малые Карпаты до Тренчина.
– Что такое Тренчин?
– О-очень древний город. Когда-то, тысячу лет назад, там был королевский сторожевой замок. А сейчас Тренчин – городишко на реке Ваг, между Белыми Карпатами и Поважецкими горами. Но там очень красиво.
– Нет, – изумилась Ника, – правда ему тысяча лет?
– Абсолютная правда, – заверил ее Андрес. – А может быть, и больше. На всякие древности ты еще успеешь насмотреться, я тебе обещаю. Ты только скажи, сколько дней для отпуска тебе дали на работе? В зависимости от этого будут складываться наши планы.
Ника уже привыкла и к его акценту, и к несколько церемонным оборотам речи – все-таки иногда становится заметно, что русский язык для Андреса неродной. Но ее это нисколько не раздражало, а почему-то даже умиляло.
– Ровно неделю, – вздохнула Ника, – и ни днем больше.
– Хорошо, – кивнул Андрес, – я продумаю маршрут.
За разговором Ника и не заметила, как «Мерседес» подъехал к серому пятиэтажному зданию, чем-то напоминавшему московские архитектурные шедевры сталинского времени.
– Гостиница «Девин», – сказал Андрес, высматривая место для парковки. – Не слишком роскошно, но на одну ночь – вполне прилично.
Он словно извиняется, усмехнулась про себя Ника. Можно подумать, что она привыкла останавливаться только в «Хилтоне». Кстати, интересно, а в Братиславе есть «Хилтон»? Вряд ли. Уж больно этот город не похож на европейский – на такой, какими, по Никиным представлениям, должны быть города в Европе. То, что Ника увидела из окна машины, скорее напоминало знакомые города Западной Украины. Красиво, конечно, но на столицу не похоже: на всем лежит отпечаток милой и уютной провинциальности.
Однако тот номер в «Девине», куда Андрес привел Нику, оказался – опять же по Никиным представлениям – вполне на «хилтоновском» уровне. Гостиная, отделанная в желто-коричневой гамме – светлые стены, украшенные абстрактными картинами, уютный диван, по которому разбросаны яркие подушки, мебель «под орех» – все это создавало ощущение тепла и даже уюта. Широкие раздвижные двери вели из гостиной в спальню. Ника нерешительно взглянула на Андреса.
– Ну что же ты остановилась на полдороге? – поддразнил он ее. – Иди, осматривай наши владения дальше.
Ника шагнула вперед и остановилась на пороге. В этой комнате все вокруг было персиковым и кремовым. Ковер и занавески белели на фоне персиковых стен, а посреди комнаты вместо обычной кровати возвышался покрытый шелком шедевр. Из огромного зеркала, стоявшего прямо напротив двери, на Нику глянуло ее отражение – стройная девушка с короткими каштановыми волосами, которые в этом персиковом освещении явственно отсвечивали золотом, и зелеными глазами, ставшими от радостного изумления совсем круглыми.
Андрес внимательно наблюдал за Никой и, судя по блеску его глаз, остался доволен произведенным впечатлением. Но все-таки спросил:
– Как ты находишь наше временное обиталище?
Ника осторожно подошла к кровати, дотронулась рукой до шелка и присела на краешек:
– И на этом можно спать?
– Еще как можно! – Андрес подошел к ней. В глубине его глаз зажглась уже знакомая Нике искорка: – Хочешь, я тебе сейчас докажу?
Ника притворно-скромно потупилась:
– Как это?
– Убедительно.
Андрес присел на кровать рядом с ней и осторожно обнял ее за плечи, привлекая к себе все ближе и ближе. Ника прильнула к нему всем телом, и в ту же секунду ей показалось, что его сердце контролирует и ее кровоток. В голове все поплыло, она лишь ощутила, как его рука, перестав сжимать талию, скользнула выше, по плечу, по изгибу шеи, отбросила от уха завиток волос… Его пальцы в который раз словно пробовали нежность ее кожи, вызывая всплеск знакомых эмоций. Сознание Ники лишь регистрировало происходящее, но уже утратило власть над телом, над мускульным напряжением, над жестами.
Голова сразу отяжелела, склонилась вперед в поисках опоры – и нашла ее на твердом мужском плече. Кожа стала остро восприимчивой, груди отяжелели, разбухли от знакомой сладостной боли.
Не в силах противиться неизбежному, Ника прильнула к этому твердому плечу еще теснее, отдалась сильным рукам, ощущая невесомость своего тела, блаженную ласку, разливающуюся от прикосновений Андреса.
Он целовал ее, и Ника испытывала трепет, чувствуя под ладонями тепло его кожи, твердые бугорки мускулов на груди… Она сама не понимала, как ее руки проникли под его свитер, ощутила пугающий, зовущий соблазн и подивилась силе своих чувств.
– О, Андрес…
Словно в такт произносимому имени, учащенно билось ее сердце, и он вновь принялся целовать ее, не давая опомниться. Он целовал ее приоткрытые губы, заставляя всю трепетать от удовольствия и ощущать проникновение языка между губ. На секунду оторвавшись от нее, он одним резким движением стянул с нее свитер, потом быстро освободился от своего. Одной рукой он поддерживал ее спину, другая его рука скользнула вниз и скоро достигла мягкой округлости груди. Розовый шелк белья не мог служить достаточной преградой и быстро разделил участь свитера, оказавшись на полу.
Ника чувствовала, что он получает удовольствие, касаясь ее, – рука слегка подрагивала, когда его большой палец очертил окружность ее соска. Она опустила глаза вниз, и контраст между бледностью ее груди и его загорелой рукой приковал ее взгляд, еще сильнее возбуждая. Словно повинуясь невысказанной просьбе, она приподняла бедра и позволила освободить себя от джинсов.
Теперь она лежала нагая поверх розового шелка, и Андрес пристально разглядывал ее тело. Взгляд его в какой-то момент показался Нике сосредоточенным и даже свирепым, но потом он произнес ее имя – так нежно, что в груди разлилась истома.
Он целовал ее грудь требовательно и неистово, его щекочущий язык быстро взял верх над ее слабым телом. Ртом он захватил упругий сосок и заставил ее вскрикнуть от наслаждения.
Восторг плоти захлестнул ее волной. Потеряв власть над собой, Ника начала постанывать, уже ничего не стесняясь. Боже, разве с Кириллом она могла себе представить, что можно так чувствовать, так желать, испытывать такое смятение чувств!
А губы Андреса перемещались все ниже, ниже… Он целовал ее живот, талию, низ живота, его ладони сжимали ее бедра. Ника вся обмякла в его руках и трепетала от желания. Потом он настойчиво и нежно стал ласкать самую укромную часть ее тела. В первый момент этой ласки Ника вся напряглась – к ней вернулось ощущение неуверенности и боязни, но воспоминание об однажды испытанном наслаждении погасило все возможные попытки к сопротивлению. А неистовость его языка окончательно пресекла всякий контроль…
Позже, в его объятиях, она чувствовала себя совсем хрупкой, остро осознавая невидимые цепи сексуальной интимности, приковавшие ее к этому мужчине… А он нежно целовал впадину ее шеи, поглаживал плечи, влажные от пережитого напряжения.
– Это было прекрасно, – тихо прошептал Андрес, и его дыхание теплым ветерком овеяло ее кожу. Потом он обнял ее и слегка отстранился. Ника почему-то сразу почувствовала себя покинутой и одинокой.
– Ты куда? – тревожно спросила она. – Не уходи!
– В ванну, любовь моя, – рассмеялся он. – Не беспокойся, я возьму тебя с собой.
Он подхватил ее на руки и понес к белой двери с золотой ручкой в дальнем углу спальни.
После душа Ника расслабленно вытянулась на постели под мягким и словно невесомым покрывалом. Андрес натянул джинсы и присел рядом с ней:
– Ну, любовь моя, давай потихоньку собираться.
– Куда? – Ника лениво прикрыла веки. Вставать с постели никак не хотелось. – Давай сегодня никуда не пойдем.
Андрес укоризненно посмотрел на нее:
– А как же Братислава? Разве тебе не хочется увидеть город?
Ника вздохнула. Город, конечно, увидеть хотелось, но не сегодня.
– Послушай, а давай останемся здесь еще на один день, – предложила она. – Нам же ничего не мешает выехать не завтра утром, а послезавтра. А сегодня займемся чем-нибудь другим.
Выговорив эти слова, она невольно покраснела: трудно было яснее дать понять мужчине, чем именно она хочет заняться. Но Андрес пропустил намек мимо ушей.
– Ну-ну, не ленись, – он покачал головой. – Мы же решили – завтра едем в Карпаты. Представляешь, что нас ждет: осенний лес, сосны, виноградники, маленькие деревни, в которых мы будем останавливаться и пить местное вино…
– Но это никуда не уйдет! – Нике стало досадно и захотелось покапризничать. – Завтра мы выедем или послезавтра – какая разница!
Андрес слегка нахмурился:
– Видишь ли, я не люблю менять намеченные планы. Меня это выбивает из колеи.
– Ну, пожа-алуйста, – жалобно сказала Ника, – ну, ради меня.
– Если бы с тобой что-то случилось, – в голосе Андреса послышались стальные нотки, – тогда мы бы остались в Братиславе столько, сколько нужно. А ради каприза – извини, не стоит.
Ника посмотрела на него с удивлением. Только час назад он казался таким мягким и любящим, а теперь с ней говорил словно другой человек. Андрес, натолкнувшись на ее взгляд, понял, что переборщил. Он наклонился к Нике, легонько провел пальцами по ее волосам и нежно сказал:
