Текст книги "Я иду к тебе"

Автор книги: Елена Озерова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)

Елена Озерова
Я иду к тебе

Часть первая
ПОД ЧУЖИМ ИМЕНЕМ

1

Сегодня Ника решила устроить праздник. Вообще-то она любила изредка устраивать праздники просто так – чтобы поднять настроение и разнообразить будничный ход жизни. Поводом для Никиных праздников могло послужить что угодно: интересные покупки, удачные выступления ее девочек на конкурсах – Ника работала инструктором по шейпингу – или даже просто хорошая погода. Но сегодня повод был настоящий – ровно год, как они познакомились с Кириллом. Такое событие нельзя не отметить.

Интересно, вспомнит ли сам Кирилл об этой дате? Вряд ли – мужчины редко помнят такие вещи. Ну ничего, пусть это будет для него сюрпризом. Тем более что в последнее время он стал каким-то странным, то молчит, то раздражается по пустякам, а когда Ника пытается его расспросить – отмалчивается или отговаривается мелкими неприятностями на работе. Так что внеплановый праздник пойдет только на пользу их отношениям.

Позвонив Кириллу в банк и не застав его на месте, Ника просила передать, что звонила жена. (Вообще-то, строго говоря, женой ему она не была – они не были расписаны, но жили вместе уже почти год.) Ника хотела, чтобы Кирилл сегодня после работы нигде не задерживался и ехал домой.

Заручившись обещанием Кириллова напарника передать все слово в слово, она успокоилась и наметила для себя дальнейший план действий.

Договорившись с Ирой, что та проведет вечерние занятия в Никиных группах, и удрав с работы пораньше, Ника для начала отправилась на Шаболовку. Там находилась киностудия «Петр и Марк», где работала визажистом ее близкая подруга Маша и где сама Ника вела шейпинг-курс. Ника подрабатывала у «Петра и Марка» уже больше года, и все были довольны: кассеты с ее занятиями хорошо раскупались, а Нике за урок платили столько, сколько она на своей постоянной работе получала за полгода.

К Маше Ника заходить не стала, а прямиком отправилась на пятый этаж в бухгалтерию. Денег на этот раз оказалось даже больше, чем она надеялась получить. Расписавшись в ведомости и забрав свое богатство, Ника решила, что с такой суммой она может позволить себе все, что пожелает. Она медленно шла по длинному коридору к лифту, прикидывая, что и где купить для праздничного ужина. Какой-то лохматый молодой человек пробежал мимо нее, на ходу оглянулся и вдруг притормозил:

– О, какая девушка! – Лохматик даже присвистнул. – Вы в сто пятую на пробы? Пойдемте, я вас провожу!

– Нет, спасибо, – улыбнулась Ника. – Я не на пробы.

Однако его восхищение было приятно. Что-то уже давно никто не говорил ей комплиментов просто так.

Окинув себя взглядом в большом зеркале лифта, Ника осталась собой вполне довольна. Новый темно-зеленый плащ с яркой клетчатой подкладкой очень шел к ее темно-каштановым с рыжеватым отливом волосам, подчеркивал нежную бледность лица и яркую зелень глаз. Даже неистребимые веснушки, обычно так огорчавшие Нику, смотрелись вполне симпатично. На самом-то деле веснушки ее ничуть не портили. Если бы Ника родилась на несколько веков раньше, она вполне могла бы послужить моделью для картин Боттичелли. Итальянский художник любил такой типаж – рыжеволосых женщин с белой кожей, с удивленными глазами и нежным овалом лица. И уж наверное, в утешение себе подумала Ника, изящный носик той дамы, с которой он писал знаменитую Венеру, тоже украшали веснушки.

Через три часа на небольшой кухне в Никиной двухкомнатной квартире дым стоял коромыслом. Сама Ника, раскрасневшаяся, в стареньких джинсах и рубашке-ковбойке с закатанными рукавами, крутилась между плитой и кухонным столом, пытаясь одновременно мешать соус и резать овощи для гарнира. Гастрономические вкусы Кирилла были весьма своеобразны. Все нормальные мужчины любят мясо, – а Кирилл мясу предпочитал рыбу: жареную, копченую, под маринадом… Особенно ему нравился судак по-польски, под белым соусом, а это блюдо готовилось довольно хлопотно. Но сегодня Ника решила, что повозиться стоит. Кроме судака по-польски, в меню ужина входил салат с крабными палочками и консервированной кукурузой, овощной салат, тушеные овощи и белое вино. К чаю Ника купила настоящее берлинское печенье – его Кирилл обожал. Когда судак томился в духовке, доходя до нужной кондиции, горшочек с тушеными овощами стоял на плите, а стол был красиво сервирован, Ника бросила взгляд на часы, охнула и побежала переодеваться. Половина седьмого, Кирилл придет меньше чем через час!

По случаю получения крупных денег Ника прошлась не только по продуктовым магазинам, но и позволила себе немного обновить гардероб. Объемистую сумку с новыми приобретениями она закинула в комнату не разбирая – нужно было скорее покончить с ужином. И сейчас, вывалив на диван сегодняшние покупки, Ника извлекла из вороха одежды наряд, купленный специально для этого вечера. Шифоновое платье цвета слоновой кости с атласной отделкой по воротнику и манжетам подходило для торжественного ужина вдвоем. Тонкий полупрозрачный шифон не скрывал, а подчеркивал достоинства Никиной безупречной фигуры, а длина платья – на десять сантиметров выше колена – позволяла продемонстрировать стройность ног. Облачившись во все это великолепие, Ника придирчиво оглядела себя в большом зеркале и вздохнула. Конечно, все хорошо, вот только грудь могла бы быть и побольше… Сейчас в моде снова пышные формы, как у Мэрилин Монро. Но тут уж ничего не поделаешь – что есть, то есть. Впрочем, Нике – грех жаловаться!

Еще раз посмотрев в зеркало и улыбнувшись своему отражению, Ника опять вернулась в комнату и убрала покупки в шкаф. Так, что еще? Ах да – надо достать из бара свечи! Машка ей недавно подарила красивые витые розовые свечи, кажется, ароматизированные… Куда же она их засунула? Вставив две свечи в маленькие резные подсвечники из кости, сделанные когда-то Никиным отцом, Ника отнесла их на стол. Вот теперь, кажется, все. Настенные часы пробили половину восьмого. Сейчас должен прийти Кирилл.

В девять вечера салаты на столе начали заветриваться, овощи остыли, а судак давно перестоялся в духовке. Ника нервно расхаживала по комнате – от окна к дивану и обратно. На улице начался дождь. Капли стекали по темному стеклу, и Ника расстроилась окончательно – поскорее задернула шторы, чтобы не видеть плачущее окно. Половина десятого. Десять. Устав от бессмысленных хождений, Ника сбросила и швырнула в шкаф скомканное платье, снова влезла в старые джинсы с ковбойкой и забилась в угол дивана – колени к подбородку. Давно уже стемнело, но свет зажигать не хотелось. «Надо бы убрать со стола», – вяло подумала Ника, но не шевельнулась. Не хотелось даже плакать. Внутри была какая-то звенящая пустота.

Кирилл пришел в первом часу ночи. Осторожно хлопнула входная дверь – он, очевидно, решил, что Ника давно спит, и не хотел ее будить. Было слышно, как он возится в прихожей, снимая ботинки и стаскивая с себя мокрый плащ. Через минуту он возник на пороге комнаты, осторожно щелкнул выключателем и замер, увидев накрытый стол, оплавленные свечи и Нику, сидящую на диване: колени притянуты к подбородку, пустой взгляд уставлен в пространство.

– Ты что здесь делаешь? – удивленно сросил он.

Ника подняла на него глаза:

– Где ты был?

– По делам ездил, а что? – В тоне Кирилла послышалось раздражение. Он терпеть не мог таких вопросов.

– Тебе разве не передали, что я просила тебя не задерживаться?

– Нет, а что? У нас сегодня должны были быть гости? – Кирилл оглядел стол. – Я не помню, чтобы был такой разговор, ты не предупреждала…

– Нет. – Ника устало поднялась. – Просто я хотела поужинать с тобой вдвоем. Экспромтом. Но не получилось.

Она прошла мимо Кирилла в спальню и стала молча разбирать постель. Кирилл потоптался в комнате, а потом стал убирать со стола, попутно поедая салаты. Через какое-то время она услышала, что он поставил чайник. «Судака в духовке не найдет, – подумала Ника. – Ну и пусть! Так ему и надо!» Однако злости не было – было больно и до слез обидно. Называется, устроила праздник! А он ничего не понял! Или все мужчины такие?

Спустя полчаса Кирилл вошел в спальню, присел на край постели и тихо спросил:

– Ты еще не спишь?

Ника не ответила. Тогда он протянул руку и осторожно погладил ее по волосам:

– Я же знаю, что не спишь. Ну, прости меня, я действительно не мог раньше прийти! Простишь?

Он нагнулся, обнял ее и притянул Никину голову к своей груди.

Ника всхлипнула и уткнулась лицом в пушистый свитер. Как все-таки хорошо чувствовать себя маленькой и защищенной в его сильных руках. Ника всхлипнула громче.

– Ну-ну, ну успокойся. Ты меня простила?

Ника совсем было уже собралась сказать «да», но что-то вдруг ей помешало. Что-то… Что-то было не совсем так… Внезапно она поняла – запах! От свитера Кирилла тонко, еле уловимо пахло чужими духами! Сладковатый, приторный запах» Опиума», который сама Ника терпеть не могла.

Она отстранилась, села на постели, зажгла бра и посмотрела Кириллу в лицо. Он встретил ее взгляд совершенно спокойно:

– Ты что?

Ника продолжала на него смотреть. Кирилл слегка смутился и провел рукой по лицу:

– Что ты на меня так смотришь?

Усилием воли Ника взяла себя в руки:

– Да нет, ничего… Так где ты был?

– Понимаешь, – оживился Кирилл, – у меня была встреча с одним клиентом. Он завтра уезжает на Рижское взморье отдохнуть и предлагает мне его сопровождать. В качестве телохранителя.

– В сентябре на Рижское взморье? – с недоверием переспросила Ника.

– Ну и что? – Кирилл отвел глаза. – Вкусы у людей разные, а у богатых свои причуды. Это ненадолго, дней на десять, ну, может, на две недели от силы. Ты не против? Я согласился.

– Зачем ты спрашиваешь, если уже согласился? – Ника вымученно улыбнулась, но Кирилл не заметил, какой жалкой получилась ее улыбка.

– Он обещал мне хорошо заплатить. А деньги лишними не бывают.

– И когда ты уезжаешь?

– Поезд завтра днем.

Ника усмехнулась:

– Кажется, бизнесмены предпочитают самолеты.

– В Ригу поездом удобнее, – резонно возразил Кирилл. – Жаль, ты не сможешь меня проводить. У тебя ведь завтра целый день занятия, а потом работа на студии?

– Я могла бы отпроситься. – У Ники затеплилась слабенькая надежда, что все ей показалось, а на самом деле…

– Нет, зачем такие жертвы, – поспешно возразил Кирилл. – Лучше я тебе оттуда позвоню, и ты меня встретишь.

Утром, когда Ника уходила из дома, Кирилл еще спал. Ее день складывался как обычно – первая группа девочек в половине девятого, потом пятнадцать минут перерыва, новая группа, и так далее. И внешне все шло как обычно – Ника улыбалась, показывала упражнения, тестировала девочек на компьютере, обсуждала программы питания… Но на душе у нее скребли кошки. Неужели у Кирилла появилась другая женщина? Она уже месяца два как чувствовала – что-то не так. Но явных поводов для подозрений пока не было. А теперь – эта странная поездка. В сентябре на Рижское взморье никакой новый русский не поедет, ему там делать нечего! А поедет… Поедет как раз не очень богатый мужчина, желающий побыть вдвоем с дамой в романтической обстановке. Ника гнала от себя эти мысли, но они приходили снова и снова. Отзанимавшись с последней группой, Ника стала собираться на киностудию. Бросила в сумку купальник, шейпки, гетры и оглядывалась в поисках забытых мелочей, когда администратор позвала ее к телефону.

– Вероника Павловна? – раздался в трубке приятный баритон.

– Да, – ответила Ника, пытаясь одновременно удержать трубку одной рукой и надеть плащ. Она уже опаздывала.

– Хорошо, что я вас застал, – обрадовался баритон. – Съемка сегодня отменяется, меня просили предупредить, что теперь кассету будут записывать через две недели, в среду в это же время. Вас устроит?

– Сейчас приезжать не надо? – Ника от удивления застыла в неудобной позе и чуть не уронила трубку.

– Нет, сегодня нет.

– Спасибо, – Ника перехватила трубку в последний момент, – спасибо, что предупредили.

Через пять минут она уже стояла на Ленинградском проспекте и ловила машину. Поезд отходит через сорок минут, и, если поторопиться, она успеет проводить Кирилла.

Ника проскочила здание вокзала одним духом и вбежала на платформу. Остановилась, а затем медленно пошла вдоль состава. До отправления поезда оставалось пять минут. Никины дальнозоркие глаза видели пассажиров почти до первого вагона. Внезапно она шарахнулась в сторону и спряталась за колонной. Впереди, метрах в тридцати от нее, стоял Кирилл, повернувшись спиной. Но Кирилл был не один – он нежно обнимал за плечи худенькую блондинку. Блондинка курила, поэтому они и не шли в вагон. Она курила, Кирилл ее обнимал, а Ника смотрела на них из укрытия и чувствовала, как у нее подкашиваются ноги. Вот сейчас он обернется, увидит ее и… Но ничего не произошло. Блондинка отбросила сигарету, и парочка скрылась в тамбуре. Через минуту поезд тронулся, пошел все быстрее, быстрее, скрылся за поворотом, а Ника долго смотрела ему вслед… Она была не в состоянии сдвинуться с места…

2

Шейпинг-зал был похож на летний луг – из-за зеленого коврового покрытия. На улице шел мелкий противный дождь, первый вестник приближающейся осени, а здесь было светло и сухо. Девушки в разноцветных купальниках и ритмичная музыка вызывали в памяти лето и пляжи. Маша обежала глазами зал – инструктора нигде не было видно. Полюбовавшись немного на девушек – красота всегда поднимает настроение, – Маша прошла в небольшую комнатку, отделенную от зала бамбуковой занавеской. Так и есть – Ника сидела за маленьким столиком и лениво ковыряла ложечкой йогурт в пластиковой баночке. Вид у нее был поникший.

– Ты что халтуришь? – Маша кинула сумку на пол и плюхнулась на маленький диванчик. На Нику это было не похоже – она все занятие проводила в зале, внимательно следя за своими подопечными.

– А, – Ника улыбнулась и махнула рукой. – Это сильная группа, им инструктаж не требуется. Хочешь?

Она пододвинула подруге остатки йогурта. Маша посмотрела на этикетку:

– Черничный? Нет, не люблю. Доедай спокойно. А потом, я хочу позаниматься, куда мне сейчас есть!

Ника пожала плечами и снова вяло запустила ложку в баночку. Маша внимательно посмотрела на нее: как в воду опущенная, и глаза, похоже, красные…

– Плакала?

Ника вздохнула:

– Было…

– Из-за Кирилла? – Маша пододвинулась к подруге и обняла ее за плечи. – Мне не хочешь рассказать?

– Ох… – Ника передернула плечами. – Не сейчас, ладно?

– А когда? – Маша встревожилась. Странно было видеть обычно веселую Нику в таком состоянии.

– После занятий.

Маша попробовала настоять:

– Но у нас еще уйма времени! До следующей группы почти двадцать минут.

Ника поморщилась:

– Понимаешь, это долгий разговор…

– Изложи суть в двух словах, – решительно сказала Маша. – А детали обсудим позже.

– Ну… – Ника замялась, не решаясь начать.

В этот момент занавески раздвинулись, и в образовавшуюся щель просунулось хорошенькое личико юной шейпенгистки.

– Вероника, вы свободны? Можно мне сегодня протестироваться чуть пораньше?

Ника обрадовалась отсрочке разговора и улыбнулась девушке:

– Конечно-конечно. Иди к компьютеру, я сейчас.

С порога она обернулась и сказала Маше:

– Все равно в двух словах ничего не получится. Давай после занятий, хорошо?

Отпрыгав положенный час перед мониторами, Маша приняла душ, полежала пятнадцать минут в солярии – пришлось еще подождать, пока Ника освободится. Наконец они вышли на улицу. Дождь продолжался. Ника поежилась от капли, попавшей за воротник, и спросила:

– Ты на машине? Может, поедем ко мне? И ночевать останешься: я теперь одна, а завтра суббота.

– Как – одна? А где же твой красавчик? – не поняла Маша.

Ника опять поежилась и вместо ответа махнула рукой:

– А… Поехали, я дома все расскажу.

Маша внимательно посмотрела на подругу:

– Поссорились, что ли? Опять?

Ника покачала головой:

– Нет. Потерпи до дома, хорошо? Мне не хочется обсуждать это на ходу. Кроме того, пока едем, я соберусь с мыслями.

Маша не возражала. Действительно, она на машине, и завтра суббота, можно остаться у Ники ночевать. Просидят они, конечно, часов до трех, уговорят бутылочку хорошего вина, хотя это и не рекомендуется после шейпинга. Однако Нике вино сейчас не повредит – вон в каком она состоянии. Маша была уверена, что все из-за проклятого Кирилла. Никогда он ей не нравился!

Маша дружила с Никой, можно сказать, с пеленок: когда-то они жили в одном доме, их мамы гуляли с колясками в одном дворе. В розовой коляске лежала маленькая Вероника, в зеленой – маленькая Маша. Потом они ходили в один детский сад, потом – в одну школу. Сидели за одной партой до тех пор, пока Машина семья не переехала, поменяв старый сталинский дом на Беговой на эксперементальную квартиру с улучшенной планировкой в районе Речного вокзала. За прошедшие с того времени десять лет Маша переезжала неоднократно: к двадцати пяти годам она успела побывать замужем и разменяться с родителями, а потом развестись и разменяться с мужем. А Вероника так и жила в старом доме на Беговой – одна. Родители Ники погибли в автомобильной катастрофе десять лет назад, когда ей было пятнадцать, а ни бабушки с дедушкой, ни братьев с сестрами у нее не было.

Машина досталась Маше от отца всего три месяца назад. Он купил себе новую «девятку», а видавшую виды «пятерку» отдал дочери. Водительского опыта у нее не было никакого, поэтому отвлекаться от дороги Маша себе не позволяла, хотя ее и беспокоило Никино состояние. Но ведь Ника до самого дома ничего не скажет!

Приткнув старенькую «пятерку» во дворе между таким же задрипанным «Москвичом» и «Фордом Скорпио» – ох, уведут ведь, такие машины нужно держать в гараже – Маша вытащила с заднего сиденья объемистую спортивную сумку и поспешила вслед за Никой в подъезд. Та уже ждала ее в раскрытых дверях лифта:

– Давай скорее, я совсем замерзла.

– Да ты что, на улице теплынь! – сказала Маша и еще больше встревожилась: – У тебя это, наверное, нервное!

Двери лифта со скрипом закрылись, и он медленно пополз на седьмой этаж.

– Все время боюсь в нем застрять, – поежилась Маша и выпалила: – Так что у тебя стряслось? Кирилл что-нибудь опять выкинул?

У Ники задрожали губы – вот-вот заплачет, но она сдержалась:

– Он уехал.

– Куда?

– На Рижское взморье.

– В сентябре? – изумилась Маша и быстро добавила: – Так ведь даже хорошо, что уехал. Ты немного от него отдохнешь.

Ника вздохнула и сказала бесцветно:

– Дело в том, что он уехал не один.

– А с кем? – не поняла Маша.

– С другой женщиной.

Лифт остановился на нужном этаже. Двери открылись, Ника вышла, а у Маши ноги от неожиданности приросли к полу.

– Как это? Подожди-подожди, он что, тебя бросил?

В это Маша просто поверить не могла.

– Нет. – Ника открыла дверь квартиры и вопросительно посмотрела на подругу: – Ты идешь или останешься в лифте?

Через пятнадцать минут они сидели в уютной кухне Никиной двухкомнатной квартиры. Золотистый «Кокур» был налит в высокие хрустальные фужеры, крекеры красиво разложены на блюде, на плите закипал чайник, а Маша обратилась в слух. Она ушам своим не верила. Ну, что Кирилл подлец, она давно догадывалась, но такое… Бедная Ника! Немного помолчав и переварив услышанное, Маша посмотрела на подругу:

– И что ты намерена делать? Бросишь его?

Ника, не ответив, отпила из своего фужера.

– Ну? – настаивала Маша. – Бросишь?

– Не знаю… – Ника грустно улыбнулась. – Понимаешь, есть у меня одна идея…

– Какая идея?

– Да сумасшедшая, наверное… Представляешь, я меняю внешность до неузнаваемости, еду вслед за ними, снимаю комнату где-нибудь рядышком и начинаю попадаться Кириллу на глаза. Как бы он сейчас ни был в свою теперешнюю пассию влюблен – перед новой красавицей не устоит, я-то его знаю.

– А потом? – не поняла Маша.

Ника посмотрела на нее и слабо улыбнулась:

– Потом? Не знаю…

Она отпила еще немного вина и потянулась за крекером.

– Зачем тебе это? – Маша недоуменно пожала плечами. – Ты же его давно не любишь. Собственно, и никогда не любила.

Ника отставила фужер и упрямо сдвинула брови:

– Ты ничего не понимаешь. Люблю. Он – единственный, кто мне нужен.

Маша рассердилась:

– Не ври ты хоть самой себе. Не нужен он тебе. Просто ты устала от одиночества и не желаешь понять, что жизнь с Кириллом – то же одиночество, только вдвоем. А кроме того, ты не умеешь проигрывать. Тебе непременно надо доказать и себе, и ему, и окружающим, что ты лучше всех.

– Не всех, – поправила Ника. – Лучше той, другой.

– Ну, что ты лучше всех баб, которых Кирилл цеплял, цепляет и еще может подцепить, – это и доказывать не надо, так ясно. И он, между прочим, в этом смысле не дурак. Гулять гуляет, но втихую, от тебя уходить и не думает. Предложи ты расписаться – завтра же в загс побежит.

– Ты знаешь, а я ведь этого хотела, – медленно проговорила Ника. – Думала позавчера ему об этом сказать… Год все-таки прожили.

– И слава Богу, что не сказала! – отозвалась Маша. – Подумаешь – год!

Ника секунду помолчала, потом вздохнула:

– Не понимаю, что ты хочешь мне доказать?

Маша опять пожала плечами:

– Ничего. Просто не вижу смысла в твоей затее. Пустая трата времени и денег.

– Ну, на работе я уже договорилась об отпуске, а деньги – спасибо тебе – сейчас не проблема, – улыбнулась Ника.

– Ох, знала бы, на что ты их потратишь – ни за что бы тебе не устроила эту работу. – Маша от досады прикусила губу.

– Машка, ну что ты мелешь! Конечно, устроила бы, – уверенно сказала Ника. – Я же тебя знаю!

Маша не позволила увести разговор в сторону и быстро вернулась к обсуждению Никиного плана:

– Ну и зачем ты потащишься куда-то переряженной до неузнаваемости? Отбивать мужика, который тебе уже не нужен? А если он тебя узнает? Сама же говоришь – год вместе прожили, он твое тело успел изучить. И представляешь, как ты будешь глупо выглядеть!

Ника с сомнением посмотрела на свои красивые ноги, провела руками по груди и вдруг оживилась:

– Не узнает. Я все продумала. Изменю фигуру – стану носить накладной бюст! Из поролона!

Маша фыркнула и подавилась «Кокуром»:

– Ну ты скажешь!

– А чего такого? – убедительно сказала Ника. – Грудь здорово меняет фигуру! Наконец прочувствую, что значит быть женщиной в теле!

– А на ноги тоже привяжешь поролоновые валики?

– Зачем? Сейчас модно, чтобы бюст был – во! – Ника выставила перед собой локти, – а ноги стройные. Да от такой внешности все Рижское взморье с ума сойдет!

Маша насмешливо заметила:

– Жаль, не сезон. Стоящая публика разъехалась, остались только такие, как Кирилл.

Ника качнула головой:

– Мне и его хватит. И вообще, все получится! В постель я к нему, разумеется, не полезу, а так… Маш, ты же отличный визажист, ты мне поможешь!

Маша с сомнением поглядела на нее. Ника уловила сомнение и бросилась в атаку:

– Я люблю его, что бы ты там себе ни напридумывала! Просто мы с тобой по-разному это переживаем. Мне и нужна такая любовь, как у нас с Кириллом! Мне нужно, чтобы мне не давали расслабиться, чтобы мне все время приходилось его как бы заново завоевывать!

Маша фыркнула:

– Тоже мне завоевательница! Женский вариант Чингисхана!

– Ага! – Ника готова была признать себя и папой римским, лишь бы Маша согласилась. – Ну так поможешь?

– Дурака валять?

– Пусть дурака, если хочешь. Поможешь?

Маша вздохнула, сдаваясь:

– Если ты забрала что-то себе в голову… Ладно.

Сказала и сама оживилась: а все-таки интересно… Слепят они из Ники другую женщину так, чтобы Кирилл ее не узнал? И не только не узнал, а еще и влюбился заново?

«Кокур» остался недопитым. Ника потащила Машу в комнату, открыла шкаф и вывалила прямо на пол кучу барахла. Несколько минут девушки с азартом копались в этой куче, потом Ника выхватила какую-то зеленую тряпку:

– Вот! Сейчас увидишь!

Тряпка оказалась закрытым купальником. Быстро скинув свитер и стянув джинсы вместе с трусиками, Ника облачилась и продефилировала по комнате:

– Ну как?

– Блеск! – У Маши от изумления глаза округлились и рот сделался как буква «о». – Здорово! Ты похожа на… На… Ну, даже не знаю… На модель из «Плейбоя»! Во всяком случае, на себя ты точно не похожа.

Купальник был с чашечками, рассчитанными на грудь втрое больше Никиной, но такого фасона, который скрывал отсутствие под чашечками живой плоти. Кроме того, Ника изменила походку. Обычно она была резкой и порывистой в движениях, а сейчас выступала плавно, покачивая бедрами и ставя ноги на одну линию, как ходят манекенщицы. Пройдя таким манером раза три из угла в угол, Ника остановилась перед Машей и посмотрела на нее томно и лениво, как великосветская красавица на рауте.

– Ну как? Получается?

– Не то слово! Сдаюсь – если не смотреть на лицо, даже я тебя бы не узнала! Вот уж не думала, что в тебе погибает актриса!

Ника рассмеялась и сразу стала сама собой.

– Актриса погибает в каждой женщине! А это просто хорошая тренировка. Помнишь, ты говорила – зачем мне институт физкультуры? Вот и пригодился. Владею своим телом как хочу.

– Ладно, ладно, расхвасталась! – Маша, обрадованная, что Ника наконец-то развеселилась, шутливо шлепнула подругу по руке. – Все равно без меня у тебя ничего не выйдет! Лицо-то тебе кто делать будет? Ой!

– Что – ой? – вскинула брови Ника.

– Слушай, какие мы с тобой ду-уры, – протянула Маша. – Ничего не выйдет!

– Как это не выйдет? – удивилась Ника. – А что нам может помешать?

– А документы? Ну, день ты его подурачишь, ну, два. А потом он все равно выяснит твое имя.

– Не выяснит!

– Ну ладно, он, может, и не выяснит, – согласилась Маша. – А милиция?

– При чем здесь милиция?

– А при том! На фотографии в паспорте у тебя одно лицо, а поедешь с другим! Скажут, что чужой паспорт!

– Чужой паспорт… – задумчиво сказала Ника. – А что… Это идея!

Маша испуганно посмотрела на нее.

– Совсем с ума сошла?

– Да нет, ты послушай! – Ника возбужденно прошлась из угла в угол. – Через границу я, конечно, поеду со своим лицом. А в самой Риге можно все здорово устроить! Помнишь, Лизка Владимирская потеряла загранпаспорт? Ну, когда у нее внезапно наметилась поездка в Америку и ей пришлось срочно делать новый?

– Ну? – Маша все еще не понимала.

– Новый она сделала, в Америку съездила, вернулась и нашла старый. В англо-русском словаре дома лежал. Помнишь? – Маша помнила. Лиза Владимирская была их общей школьной подругой и известной растяпой. Над тем случаем они долго потешались.

– Не понимаю все-таки, к чему ты клонишь?

– Кирилл с Лизкой не встречался и вообще не знает о ее существовании. – Ника словно размышляла вслух.

– Ну и что? – Маша никак не могла взять в толк, зачем Нике нужна Лизка.

Ника набрала в легкие побольше воздуха и выпалила:

– Я возьму Лизкин паспорт! Буду жить под чужим именем!

У Маши руки опустились. Она вздохнула и безнадежно посмотрела на Нику:

– Ты хоть понимаешь, что ты мелешь? Так Лизка тебе его и дала!

– Мне? Даст, – уверенно заявила Ника.

Да, паспорт Лизка, похоже, даст. Для Ники все сделает. Мало того, что Лизка, сколько Маша ее помнит, все время восхищалась Никой – маленькой черненькой Лизке всегда хотелось быть рыжеволосой, стройной и длинноногой. Так еще, когда Лизка поступала в МГУ на историю искусств и ей не хватило полбалла, Ника пошла к Павлу Феликсовичу Старцеву, профессору и известному искусствоведу. Он был старым другом покойного Никиного отца и самой Нике доводился крестным. Пошла и умолила его попросить за Лизку. Старцев поддался на уговоры, Лизку в МГУ приняли, и с тех пор она считала себя вечной Никиной должницей. Так что паспорт она ей даст, можно не сомневаться.

Маша еще раз попыталась отговорить Нику от этой затеи:

– Ты хоть понимаешь, что идешь на уголовное преступление? И Лизку подставить можешь!

Но Нику было уже не остановить.

– Мне этот паспорт может не понадобиться, – размышляла она вслух. – Ведь границу я перееду и туда и обратно по собственным документам, так?

– Предположим.

– Так. Значит, мне там паспорт нужен будет для временной регистрации. А хозяйки вообще предпочитают жильцов не регистрировать, чтобы не платить налогов.

Маша скептически посмотрела на подругу:

– Это на югах. А латышки очень законопослушны.

– Хорошо, – терпеливо продолжила Ника, – она паспорт сама понесет в муниципалитет или куда там? Сама! Без меня! Никто не будет сличать мою личность с моим изображением!

– Кроме хозяйки. – Маша покачала головой: – Нет, в этом я не участвую!

Ника опять забегала по комнате. Потом остановилась перед Машей и решительно сказала:

– Решено! Делаем из меня Лизку Владимирскую! Крашусь в брюнетку, стригусь, вставляю голубые контактные линзы. Остальное делаешь ты. Придаешь мне максимально возможное сходство с «моей» фотографией в паспорте. В конце концов, Лизка очень хорошенькая!

– А фигура? – не сдавалась Маша.

– Могла я похудеть или нет? А потом, на фотографии в паспорте фигура не видна. Ну, Машенька, ну, солнышко, давай попробуем!

Ника присела перед Машей на корточки и просительно заглянула в глаза. Маша сдалась:

– Хорошо. Но я ни за что не отвечаю.