Текст книги "Возвращаясь к себе"

Автор книги: Елена Катасонова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 10 страниц)

8

Посадка в самолет – процедура нудная, утомительная, гораздо более длинная, чем в эпоху до терроризма. И аэропорт Хитроу в этом плане, разумеется, не исключение. Всё досматривается, все проверяются – нет ли террористов среди пассажиров.

– Не нужно меня провожать, – сказала накануне Лена. – Поеду на автобусе, с группой.

Стив хмуро молчал. Смотрел в сторону и молчал.

– Маме – привет, – торопилась сказать хоть что-то приятное Лена. – Она мне очень понравилась. Совершенно не похожа на наших старушек. Ее и старушкой-то не назовешь. Леди в возрасте… Скажи, что пай был очень-преочень вкусным.

Стив продолжал молчать.

– Может быть, прилетишь на Рождество в Москву? – пришла Лене в голову, как ей казалось, счастливая мысль. – Она так изменилась! Настоящая европейская столица. Очень красивая. Как Лондон.

Молчание становилось невыносимым. Лена встала, отошла к окну. Там, за окном, расстилался великолепный, но чужой город. За спиной упорно молчал хороший, умный, образованный, симпатичный, но тоже чужой человек.

– Мне хочется, чтобы все было ясным, – заговорил наконец Стив, и Лена благодарно к нему повернулась. – Ты мне очень нравишься, Helen, и я хотел бы видеть тебя женой. Но ты мне все объяснила, а у нас уважают чужую волю. Наверное, я просто тебе не нравлюсь, только я не пойму зачем?

– Почему, – машинально поправила его русский Лена.

– Почему, – покорно согласился с ней Стив. – Ведь все было у нас хорошо. Зачем ты краснеешь?

Лена села на подоконник, провела ладонью по внезапно вспотевшему лбу. Стив коснулся самого больного – близости, на которую Лена пошла, ломая себя, потому что знала: ужин в апартаментах Стива – только прелюдия.

Господи, что делает с нами природа, а может быть, Бог? Зачем все придумано так на диво неэстетично? Почему, если любишь, то же самое вызывает взрыв страсти, а когда не любишь, – невыносимую неловкость и стыд?

– Вот увидишь, мы хорошо будем жить, – откинувшись на продолговатую, твердую, как камень, подушку, в уверенности, что все о’кей, сказал Стив. – Ты еще молодая, если желаешь, сможешь иметь ребенка. Только если желаешь. У меня уже есть двое, живут с Ханной, поэтому мне не надо: от детей много хлопот. А потом они вырастают и уходят из дома, навещают родителей только на Рождество. Или когда нет денег. В прошлом году я давал старшему сыну в долг. Ханна звонила, сказала, что я хороший отец: думала, откажу.

Лена лежала, вытянувшись в струну – молча и неподвижно, стараясь не касаться Стива, отгородившись от него простыней. Как сказать, что она ошиблась? Или не говорить? Но это было бы подло.

– Отвернись, я встану.

– Зачем отвернуться? Ты такая красивая. И зачем вставать?

– Пожалуйста!

– Хорошо. Я закрою глаза.

Трех минут хватило Лене, чтобы одеться, и когда Стив открыл глаза, она уже сидела в кресле, совершенно готовая к выходу, только на ногах еще были домашние тапочки, заботливо приготовленные для нее Стивом.

– Зачем ты оделась? – удивился он. – Я полагал, тебе нужно в ванную. Вот халат… Нужно спать: рано утром мы поедем в Кембридж. Я покажу тебе свой кампус, наш клуб, церковь – жаль, что не воскресенье, можно было зайти на службу. Но я хочу поговорить о тебе с деканом, потому выбрал будний день, середину недели. Следует закинуть сеть широко – у нас, и в Кембридже, и в Интернете.

– Ничего не выйдет, – собравшись с духом, виновато перечеркнула Лена этот великолепный, хорошо продуманный план.

– Попытка не пытка, есть у вас такая пословица?

Стив встал, накинул халат, сунул ноги в тапки и сел к столу.

– Есть, – беспомощно ответила Лена. – Только я не о Кембридже, не о вашем университете. У нас с тобой ничего не выйдет.

Стив смотрел на нее совершенно непонимающе.

– Почему? – изумленно спросил он.

Ужасно тяжело обижать хорошего человека. И как объяснить совершенно необъяснимое?

– Не знаю, – прошептала Лена. – Наверное, любовь – это чудо. А его не случилось.

– При чем тут любовь? – упорно не понимал Лену Стив. – Я искал жену, а ты – мужа. Конечно, взаимная симпатия – это очень важно, – спохватился он. – Но разве ее у нас нет? Ты мне, например, очень симпатичная. – Стив помолчал, размышляя. – Может быть, я тебе не хороший как мужчина? – неожиданно спросил он. – С первого раза решать не надо: мы еще не привыкли друг к другу.

Лена сидела как на раскаленных углях. Лицо ее заливала густая краска, по лбу каплями стекал пот.

– Прости меня, – беспомощно попросила она. – С самого начала все было неправильно. Какое-то на меня нашло затмение.

– Здесь, в Лондоне? – удивился Стив.

– Там, в Москве, – объяснила Лена. – Наверное, на эти сайты – znakomstva, ladylove, zamuzh.ru должны заходить те, кто в любви до конца, до самого донышка разуверился или вообще никогда не верил в нее…

– Разуверился? – повторил трудное слово Стив. – От глагола «верить»?

– Ну да, только наоборот, – торопливо объяснила Лена.

– Интересное слово, – серьезно заметил Стив. Казалось, сейчас он, как когда-то Ален, вытащит из кармана блокнот и его запишет. – Конечно, любовь – хорошо, очень прекрасно, хотя для брака это не самое главное.

– Прости, – снова сказала Лена. – Но я не могу от нее отказаться.

– Разве она у тебя имеется? – мгновенно насторожился Стив.

– Нет, не имеется, – заторможенно повторила за ним Лена. – Но должна же она прийти?

– Эти русские! – взмахнул руками Стив. Куда девалась его британская сдержанность! Он сунул руки в карманы халата и заходил по комнате – широкими, решительными шагами. – Тебе предлагается Лондон, респектабельный человек с устойчивой, постоянной работой, серьезным счетом в банке, с хорошей квартирой в самом дорогом, престижном районе, и за городом есть дом – ну да, там пока живет моя мать, но ей уже много лет, – а ты говоришь о какой-то любви! Разве тебе хорошо в России? Разве кому-нибудь у вас хорошо? Кроме этих самых, как их, новых русских?

Неожиданно Лене стало смешно.

– Насчет них я как раз не уверена. И вообще мы с тобой говорим о разном.

– Нет, мы говорим об одном: о реальной жизни, – с неожиданной жесткостью возразил Стив. – Значит, ты не хочешь со мной жениться?

С этой странной русской он словно забыл настоящий русский язык.

– Ни с кем я не хочу жениться, – вовсе не собираясь его дразнить, на его же неловком русском ответила Лена. – Оказывается, я верю в любовь.

– Потому что ты молодая, – немного подумав, решил Стив. – В твоем возрасте я тоже верил. Это как корь или коклюш: надо переболеть.

Он перестал мотаться по комнате, встал перед Леной – сердитый, даже, можно сказать, суровый.

– Но в Кембридж мы отправимся завтра?

– Если хочешь, – робко согласилась Лена. – Во сколько ты заедешь в гостиницу?

Стив понимающе усмехнулся.

– Оставаться у меня не желаешь? Нелогичная тоже по-русски.

– Так во сколько?

– В шесть. Подожди, я оденусь и тебя отвезу.

В машине устало молчал, а высаживая Лену, вздохнув, сказал:

– У вас, русских, какая-то своя логика. Иногда неразумная, но всегда своя. – Помолчав, добавил: – Наверное, поэтому вы так для нас интересны.

* * *

– У меня остались твои деньги, – сказала Лена. – Ты слишком много передал через Алена.

Она протянула Стиву конверт. Но Стив конверта не принял.

– Почему ты их не истратила? – удивился он. – Ну, потратишь в Москве. – Он отвел Ленину руку. – Баксы везде в ходу: мировая валюта. А может, я в самом деле приеду на Рождество и ты поводишь меня по Москве? – неожиданно спросил он.

– Конечно! – горячо откликнулась Лена.

Стив взял в свои ее руки.

– Ты очень хорошая, – сказал он. – Разрешишь писать тебе? Если я напишу, ответишь?

– Да, обязательно, – благодарно кивнула Лена.

Обидеть такого хорошего человека! «Так хочется Стиву счастья…» У нее сжалось горло от сумятицы чувств: облегчения – через полчаса вся эта история станет прошлым, – благодарности, чувства вины. Неожиданно для себя она обняла и поцеловала Стива.

– Ладно, не извиняйся, – улыбнулся он улыбкой взрослого, мудрого, уже пожившего человека. – До свидания, неразумная Helen. Привет Москве.

* * *

В Москве шел дождь. Лена включила на целую неделю выключенный мобильник, и он сразу запел «Вальс цветов».

– Ленча, привет! – радостно кричал Димка. – Эсэмэски мои получала? Твоя мама сказала, что ты выключила мобильник; когда нужно, включаешь и ей звонишь. И встречать тебя не велела. Почему, случайно, не знаешь? У нас все дожди, дожди… Но уже меньше, чем прежде. К нашему походу как раз прекратятся, честное слово!

Он говорил что-то еще, о чем-то спрашивал, не дожидаясь ответа. Лена расслабленно и устало слушала его голос, отходя от напряжения лондонских десяти дней. Потом позвонила домой.

– Ну как? – спросила мама. – А мы, представь себе, поссорились с Лешей. Так вовремя ты прилетела…

Вечерело, когда Лена добралась наконец домой, в Переделкино. У подъезда, прижавшись к двери, скулил черный, как уголь, щенок. Совсем малыш, взъерошенный, одинокий, он горько плакал и жаловался, подняв переднюю лапу. Никого рядом нет, жестокие мальчишки подбили лапку, идет бесконечный холодный дождь.

– Ну что? – присела перед ним на корточки Лена. – Еще не привык к одиночеству? На-ка вот, поешь.

Она положила перед щенком хлебец с паштетом. Щенок мигом его сжевал и опять заплакал. Ему бы маму – к ней под бочок, к ее теплому брюху, чтобы она его облизала, утешила, примирила с жизненными невзгодами.

– Ах ты, бедняга, – сжалилась над ним Лена.

Она пристроила щенка под мышку. Он сразу перестал скулить, ткнулся носом в куртку, прерывисто вздохнул, как вздыхают обычно после долгого плача, и затих, засыпая.

– Не бойся, мама моя не будет против, – сказала Лена.

Но щенок ее не слышал. Он сладко спал, всем своим тельцем ощущая человеческое тепло, и уже ничего не боялся.

Москва, Лондон

2006 г.