Текст книги "Опасайтесь бешеного пса"

Автор книги: Елена Милкова

Соавторы: Валерий Воскобойников
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 27 страниц)

Глава 18. Опасайтесь выходить на болота…

Галина Николаевна вышла из машины. Ноги были как свинцовые, хотя с чего бы? Вроде сидела весь день, а ноги как у продавщицы после рабочего дня. Ну да ладно, назвался груздем… Раз пошла в политику, теперь поздно жаловаться, в том числе и на усталость.

Запись на телевидении для утренних новостей прошла успешно. Измучил ее разговор в типографии. Человек, отвечающий за соблюдение графика выпуска печатной продукции, крутился, как уж на сковородке, пытаясь объяснить, почему именно ее материалы задерживаются. Было достаточно очевидно, что ему заплатили, да и в конце концов, ей было безразлична честность этого человека, ей только нужно было, чтобы завтра все было сделано. Обещание она получила, но вот сдержат ли его – неизвестно.

Тимур решил проводить ее до дверей.

– Поезжайте домой, Тимур, кому я нужна! Я в войне мафиозных структур не участвую, – смеялась Новосельская. – Я для киллеров интереса не представляю.

– Алена Ветлугина тоже не представляла, – заметил Тимур.

– У меня другие сведения, – подняла брови Галина Николаевна, – Насколько я знаю, ее убили за деньги, причем немалые. Делили доход от рекламы на телевидении. А я и к телевидению отношения не имею. Наши политические противники и так знают, что мы получим свои пять процентов. Так что я могу ходить спокойно. Мне охрана не нужна.

– Но я просто обязан вас довести до дверей.

– Хорошо, Тимур, давайте найдем паллиатив, как говорится. Вы провожаете меня до арки, а там уже я сама. Если хотите, можете постоять и посмотреть, как я пересеку двор. Ну что, договорились?

– Вообще-то я бы довел вас до дверей…

– Тимур, этот спор продолжается уже не первый день. Если уж очень хочется, можете мне позвонить и узнать, что я благополучно пью чай.

Тимур пожал плечами.

– Сегодня очень поздно, обычно мы раньше возвращались.

– И поэтому было опаснее.

– Наоборот…

– Жить вообще вредно. Жизнь всегда кончается смертью. Кстати, знаете ли вы, какая профессия самая опасная в мире? Глава государства. Их по статистике убивают чаще всего. Ну ладно, долгие проводы – лишние слезы.

Это были последние слова, которые произнесла в своей жизни Галина Николаевна Новосельская. Она быстро перешла темный двор с черными руинами фонтана, украшавшего его когда-то, а теперь, напротив, придававшего двору совершенно запущенный вид. Галина Николаевна думала о Кирилле, которому приходится почти каждый вечер сидеть дома в одиночестве. Вспомнилось почему-то: «Опасайтесь выходить на болота после наступления темноты, когда силы зла властвуют безраздельно».

Сильный порыв ветра закачал деревца у руин, срывая с ветвей последние мертвые листья, и Галина Николаевна испугалась. Не так, как политик боится за будущность России, не как бомж боится замерзнуть холодной ночью. Тот страх рационален. Ее же внезапно охватил безотчетный первобытный ужас, не имеющий ничего общего ни с разумом, ни с рассудком. Наваливалась жуть.

Галина Николаевна ускорила шаг, осталось пробежать мимо арки, ведущей в следующий двор-колодец, и нырнуть в спасительную дверь подъезда с кодовым замком. Вот и черная дыра арки. Где-то там, в следующем дворе тускло светит лампочка, но пространство под аркой залито глухой тенью. «Господи, нервы совсем никуда», – подумала Галина. И тут до нее донесся звук. Странный, совсем не тот, какой ожидаешь услышать в городе темной ночью. Какое-то большое животное отряхивалось, как будто только что вылезло из реки. Его скрывала тьма подворотни, но теперь Галина была совершенно уверена: она не ослышалась. В кромешной мгле ее ждало что-то жуткое. Не реальный киллер, который тоже страшен, но он понятен, он человек. Здесь же было что-то из области потустороннего и необъяснимого. Галина прибавила шаг и почти перешла на бег.

– Галина Николаевна, у вас все в порядке? – раздался сзади голос Тимура. Оказывается, он все еще стоит и смотрит, как она переходит двор. Он заметил, что она побежала, и потому окликнул ее.

Страх сразу отпустил. Ну, что она в самом деле? От какого-то шороха в подворотне готова в обморок упасть. Галина повернулась и помахала Тимуру – иди, мол, все в порядке и успела заметить, как помощник двинулся к машине, рассудив, что ей осталось до парадной каких-то метра три. И тут из темноты подворотни послышалось ворчанье. Он был там, сомнений не оставалось, огромный и свирепый. И он пришел сюда за ней.

Опасайтесь выходить на болота…

Галина рванулась вперед, но сзади к ней уже неслась огромная черная тень. Женщина успела обернуться, чтобы встретить опасность лицом к лицу. Перед ней мелькнуло огромное покрытое шерстью тело, оскаленный рот с желтыми клыками, налитые кровью глаза. Галина пыталась заслониться от чудовища рукой, но громадный пес подпрыгнул и всем весом навалился на нее, сбивая с ног. Несколько секунд человек и зверь боролись в полном молчании, потом Галина закричала:

– Тимур!

Он ведь еще не успел уехать, даже не дошел до машины.

Собака с рычанием схватила ее за горло, и следующий крик захлебнулся, превратившись в хрип.

Подбежавший Тимур увидел только, как огромный черный пес продолжает терзать тело мертвой женщины, а из зияющей раны на горле хлещет алая кровь.

Услышав шаги, пес повернулся к человеку. Тимур почувствовал, что волосы в буквальном смысле встали дыбом у него на голове. Повернувшись, он бросился бежать из двора на набережную. Больше всего это было похоже на страшный сон, когда бежишь, а ноги стоят на месте, пытаешься крикнуть и не можешь. Тимур не замечал, что давно уже кричит дичайшим голосом.

Пес кинулся на него сзади и повалил. Тимур упал ничком, инстинктивно понимая, что необходимо защитить шею. К счастью, было холодно, и воротник его дубленки был обернут шарфом. Собака остервенело рвала одежду, стараясь добраться до тела. Тимур почувствовал острую боль в плече. Силы были неравными, и если никто не придет на помощь…

Послышался шум автомобиля, через несколько секунд раздались выстрелы. Рычание пса перешло в жалобный визг. Еще выстрел. Визг прекратился, и зверь затих, продолжая лежать на спине Тимура.

– Жив? Вставай! Ну и псина! Прям Баскервилий! А покусал-то как! Во, блин, дает! Зверюга!

Обычная милицейская речь казалась музыкой. Чьи-то руки помогли Тимуру подняться.

– Кровища-то как хлещет. Сейчас скорая придет, вызвали уже по рации. Держись.

– Там, – сказал Тимур, – во дворе…

Говорить было трудно, голос не слушался, пропадал, все вокруг словно покрылось пеленой.

– Крови много потерял, – услышал он как сквозь вату. – Не перетянешь никак, после покусов-то.

– Там, – из последних сил сказал Тимур, – Новосельская.

Он потерял сознание.

Глава 19. Предсказания будущего

Выйдя из ванной, Римма обнаружила стоящего у окна Савву, вглядывающегося в огни противоположного дома.

– Савеночек, ты что это загрустил? – она подошла ближе и поцеловала его в щеку. – Я готова. Полотенце там, прими душ, а я пока тут расстелю.

– Римма Семеновна, я так не могу, – проговорил извиняющимся голосом Савва. – Извините меня, я лучше пойду.

– Ну что ты, милый! Ты что, испугался меня? – И она ласково рассмеялась. – Вот уж мужики пошли! Давай принимай душ, – стала она уговаривать его, словно ребенка, – а я постелю. Хочешь, я тебе массаж сделаю? Я, правда, ни разу не делала, но читала… Ну, иди, милый, не пугайся, все будет хорошо…

Он пошел в ванную, а когда вернулся, обнаружил, что на диване разложена постель.

– Ложись тут, а я лягу там, – и она указала на другую комнату. – Ты что уж думаешь, я совсем!

Римма погасила большой свет, оставив лишь маленькую настенную лампу под розовым пластмассовым абажуром, и вышла.

Савва, продолжая смущаться, поспешно разделся, укрылся одеялом и замер.

Римма вошла к нему минут через десять.

– Не спишь, милый? – спросила она тихо и присела на край дивана. – Мне тоже не заснуть.

Она была в легком халатике с расстегнутой верхней пуговицей, и, когда руку подняла, чтобы положить ему на лоб, Савва понял, что под халатиком на ней ничего нет.

– Ты что, правда, не можешь? – спросила она хриплым голосом, проведя ладонью вдоль его тела. – Боже мой, Савеночек, как же это с тобой случилось?

– Я не знаю, Римма Семеновна Правда, я ничего не знаю. Как-то я об этом не думал.

– Ладно, Савенок, спи – Она нагнулась к его лицу и поцеловала мягкими губами. – Я тебя вылечу. У моей подруги врач как раз по этим делам. Завтра после работы пойдем к нему. Слышишь? Я тебя обязательно вылечу. Такой красивый, такой хороший Савенок и без бабы – это грех! Ну, спи! – Она еще раз поцеловала его, погасила свет и вышла.

* * *

Предсказание будущего – занятие крайне неблагодарное. Дар истинного пророка столь редок, что их имена помнят столетиями. Прогнозы остальных не сбываются никогда. А все потому, что жизнь развивается по неведомым человеку законам. Предсказывали, например, в двадцатом веке окончательную смерть эпистолярного жанра. Да и в самом деле, кому приходило в голову писать пространные письма в конце семидесятых годов? Разве что одиноким бабушкам да солдатам срочной службы, упражнявшимся в изъявлении любовных чувств звездам экрана, манившим их взоры с журнальных обложек. Кто мог предсказать тогда явление Интернета и электронной почты, которую нынче называют то емелей, то мылом? На переломе тысячелетия околоземное пространство заполнилось миллионами электронных посланий. По Интернету знакомятся, торгуют, ревнуют, соблазняют, обогащаются и разоряют конкурентов, по Интернету занимаются сексом, пока не рожают. Хотя уже существуют фирмы, создающие мемориальные Интернет-кладбища.

Человек, «так похожий на Скунса», считал Интернет самым надежным, конспиративным и быстрым видом связи И был прав.

Вернувшись домой после посещения координатора, он отправил такое послание:

«Уважаемый Координатор!

Во время последнего контакта мы коснулись портрета пожилого мужчины Этот человек мне кого-то очень напоминает. Не могли бы вы прислать мне его изображение?»

Николай хотел бы написать больше, но береженого, как известно…

Двухкомнатная квартира, в которой он недавно поселился, принадлежала знакомому автомеханику. Этому механику около года назад Николай оказал серьезную услугу, спас его от бандитов. И когда спасенный засобирался к престарелым родственникам в Австралию (куда только не заносит нынче судьба русского человека!), он предложил Николаю пожить в освободившейся квартире

– Ты закрой одну комнату, – попросил Николай – Зачем мне две. А квартплату я внесу за год вперед…

На том они и порешили. И уже полтора месяца у Николая было как бы собственное жилье, причем нигде в его добротно сделанных, но фальшивых документах не зафиксированное.

Переслав текст, Николай не стал выключать компьютер, а пошел на кухню, чтобы поджарить яичницу Однако он только успел открыть холодильник, как раздался характерный сигнал компьютера. Заглянув в комнату, Николай обнаружил на экране ноутбука изображение отца Платона. Координатор понял правильно и сканировал изображение отца, прикрыв остальную часть фото белым листом.

Вот за что знаменитый киллер любил электронную почту – за возможность получить мгновенный ответ.

Теперь можно было предпринимать кое-какие действия.

Глава 20. Бешеный пес охотится за кандидатами в депутаты

Следователь Катя Калачева была девушкой исполнительной и, что женщинам свойственно несколько реже, чем мужчинам, терпеть не могла опаздывать. Это особенно трудно, если ты сова, и не спишь до часу, а то и двух ночи, и утром чувствуешь себя так, будто твое тело за ночь неизвестные злоумышленники ухитрились накачать свинцом, поэтому поднять его с постели не представляется возможным.

Но нужно на работу, о чем противно напоминает говорящий будильник. Это орудие пытки, сработанное из розовой пластмассы, стоит на тумбочке и гнусным голосом повторяет: «Восемь часов пятьдесят две минуты». «Ну будильничек, еще минуточку!» А когда ты еще девушка, неуродливая и одновременно незамужняя, теоретически полагается вставать еще раньше, чтобы успеть навести хотя бы незатейливый марафет.

Сидевшая в приемной прокуратуры Тамара говорила, что у нее каждый день уходит ровно час на то, чтобы привести себя в порядок. Катя всякий раз с изумлением смотрела на эту даму (Тамарой без отчества она звалась, чтобы подольше походить в девочках, хотя давно уже выглядела на Тамару Сергеевну): неужели вот эта шпаклевка на лице и ресницы, каждая толщиной в карандаш, стоят целого часа утреннего сна!

Сама Катя обычно дотягивала до минуты, когда оставалось только как ошпаренной вылететь из кровати, метнуться в ванную и, уже одеваясь, на ходу проглотить то, что окажется под рукой (если окажется), и выскочить на автобусную остановку. И если автобуса нет, мчаться, ноги в руки, до «Парка победы». В метро после кросса вниз по эскалатору можно будет отдышаться.

Так было и сегодня. Жаль, что скромным следователем не интересуются издатели книги Гиннеса. Катя была уверена, что поставила мировой рекорд по кроссу в полушубке и зимних сапогах да еще с тяжелым портфелем в руках в придачу. Очнулась она, как всегда, уже в набитом до отказа вагоне Прямо перед ней оказалась первая страница «Петербургскою вестника», половину которой занимала огромная фотография Сначала Катя не могла разобрать, что на ней изображено, да и внимания не обращала, но все-таки разглядела лежащую фигуру Господи, да что с ней! Это была женщина, но ее горло, подбородок, грудь были превращены в месиво, словно прошли сквозь чудовищную мясорубку. Хорошо, снимок не цветной. Интереса у Кати он не вызвал – она насмотрелась подобных кадров на работе. Но там это долг службы, а желания рассматривать это по собственному почину или для удовольствия не возникало.

Вспомнился корреспондент газеты «Спид-инфо», который как-то сказал: «Статью о проститутках я могу заставить себя прочесть, только если это очень нужно по работе».

А других за уши не оттянешь. Проститутка, путана – это же красивая жизнь, а про нее всегда заманчиво и интересно. Да, вот они, издержки профессии…

Доехали до «Московских ворот». Поезд метро резко затормозил, всех встряхнуло, как сухой горох в банке. И тут глаза Кате бросился заголовок:

БЕШЕНЫЙ ПЕС ОХОТИТСЯ

ЗА КАНДИДАТАМИ В ГУБЕРНАТОРЫ.

ТРАГЕДИЯ НА КАРПОВКЕ

Теперь до Кати дошло: Новосельская! В нашем городе она самая известная из всех женщин-кандидатов. Она снова всмотрелась в снимок, но уже совершенно по-другому. Перед ней была не неизвестная пострадавшая с характерными ранениями, а знакомый, в каком-то смысле, даже хорошо знакомый человек. Катя прекрасно помнила, как совсем еще молодая Галина Новосельская впервые обратила на себя внимание во время Первого съезда народных депутатов. Катя тогда ходила в школу и не очень интересовалась происходящим, но ее дедушка, боявшийся пропустить хоть слово, купил небольшой транзисторный приемник, чтобы слушать дебаты, даже стоя в очереди. Да, тогда еще были очереди…

Новосельская была одной из немногих, кто впоследствии не разочаровал ни Катю, ни ее дедушку.

И вот ее нет. Политическое убийство? Но зачем было делать это с такой чудовищной и бессмысленной жестокостью? Что это? Желание запугать, показать, на что они способны? Катя на миг потеряла способность рассуждать логически, хотя у следователя эта способность должна быть врожденной, как способность дышать. Эмоциональный следователь – это в лучшем случае доктор Ватсон.

Катя вчиталась в то, что ей удавалось разглядеть. Итак, собака застрелена, темно-серая кавказская овчарка, молодая, примерно двух с половиной лет. Видимо, пес специально натренирован для убийства людей. Трагедия произошла ночью во дворе дома по набережной Карповки, где жила Новосельская. Она не успела дойти до двери своего подъезда всего нескольких шагов.

Пострадал и Тимур Семицветов, помощник Новосельской и ее пресс-секретарь. Собака набросилась на него сзади, и к тому времени, когда на место происшествия подоспела милиция, успела порвать на нем дубленку и впиться зубами в плечо. Семицветов потерял много крови, но врачи считают, что его жизнь вне опасности. Следствие пока не располагает его показаниями.

Все это не умещалось в голове. Такому с трудом веришь, даже когда читаешь романы про темное Средневековье или детективы. В какой-то африканской республике президент во второй половине двадцатого века съедал своих политических противников. Мы до каннибализма еще не опустились (или не поднялись?), но уже травим собаками… Да, недалеко ушла от каннибальского племени самая читающая страна в мире.

Интересно, что по этому поводу думают на Мариинской площади? Или наш глава опять в отъезде?

Фантастичность происходящего переходила все границы. Катя бы совсем не удивилась, если бы все напечатанное в газете оказалось идиотским розыгрышем. Что Новосельская жива-здорова и уже подает в суд на газету с требованием принести извинения и возместить моральный ущерб. Редакция извинится, может быть, даже заплатит тысячу-другую деревянных. Но газета уже продала тройной тираж, сообщение перепечатали другие печатные издания, и слух понесся по городам и весям. Был уже однажды бред какой-то про крыс-мутантов в Московском метро. А ведь все поверили. Катю сколько раз потом спрашивали, не завелись ли подобные зверюшки и в питерских подземных коммуникациях.

Может быть, снова «газетчики шутят»? Это был бы, пожалуй, перебор, но все-таки Катя предпочла бы именно такой вариант.

А потом вдруг пришла спокойная и очень обычная мысль: «Так. Карповка. Это наш район». Значит, не шутка.

* * *

Выкладывая из саквояжа подарки, Олег Глебович в прихожей у Риммы оставил большую записную книжку, без которой не мог прожить и дня. Пришлось ему поутру отправиться за ней.

Подойдя к двери, которую сам когда-то обивал темно-коричневым крепким материалом под названием дермантин (не путать с кожным названием дерматит), он снова заколебался: звонить в дверь или доставать свой ключ. Но так как Римма наверняка уже ушла на работу, Олег Глебович решился и отпер дверь собственным ключом.

В прихожей стоял Савва. В куртке и своей старомодной черной шляпе.

– Я не знал, что в доме кто-то есть, иначе бы позвонил, – начал было оправдываться Олег Глебович. – Ага, вот моя записная книжка! – обрадовался он.

– Да уже и нет никого. Я знал, что вы сейчас придете и решил выйти вместе с вами. Римма Семеновна говорила, что замок запирать не нужно, он просто захлопывается.

– Есть у него такое свойство.

– А я хотел попроситься к вам в ассистенты. Вам ведь иногда нужен помощник? Я бы с удовольствием. К тому же благодаря моему учителю я умею чувствовать душу зверя…

– Как интересно! – рассмеялся Олег Глебович. – А я по дороге сюда думал, где бы вас отыскать и пригласить к себе в ассистенты! Вот она, судьба. У меня можно и поселиться. Буду рад.

– Я с удовольствием, – ответил Савва, поправляя шляпу.

– А Римма? Она не обидится, что вы так внезапно?..

– Мы ей вечером позвоним.

– А может быть, лучше написать сейчас? Она, знаете, такая обидчивая! – И Олег Глебович протянул Савве ручку.

«Уважаемая Римма Семеновна!

Спасибо Вам за кров. Олег Глебович любезно пригласил меня остановиться в его доме, и я переселяюсь к нему. У вас замечательные друзья, Римма Семеновна, они вас любят, и вы сами – очень хороший и самоотверженный человек.

Ваш Савва».

Савва положил записку около телефона и вышел вслед за Олегом Глебовичем.

Глава 21. Отпуск на Красном море

Хирург Валентин Петрович Барханов предпочитал по утрам сбегать по лестнице, не дожидаясь лифта. Какое-никакое, а движение. Когда от дома до клиники едешь в машине, а потом стоишь неподвижно по десять часов у операционного стола, то даже спуск по лестнице превращается в мышечную радость. Но в этот раз в лифте стоял недавно поселившийся в их доме сосед с верхней площадки. Придерживая двери, он гостеприимно сообщил:

– Карета подана, прошу!

И Валентину показалось невежливым отказаться. Поэтому он тоже вошел в кабину. Как оказалось, это решение было для него спасительным.

Сосед – человек непонятного возраста, с лицом под тридцать, с коротким светлым ежиком (а может быть – седым?) и главное – с микродвижениями, интонациями пятидесятилетнего, вез полиэтиленовый мешок с мусором. И Валентин успел подумать про то, как быстро вошли эти мешки в жизнь – все детство ходить с мусорным ведром к помойке было его обязанностью.

– Сегодня включил радио, – внезапно заговорил сосед, – у нас – не погода, а одно дерьмо, зато на Красном море – и воздух и вода – двадцать четыре градуса. Вот где благодать!

– Да? – удивленно спросил Валентин. Он как раз подумывал о том, чтобы улететь куда-нибудь в приятное место недели на две. – И что – есть путевки?

– Да прямо зазывают. Оформляете – и утром в полет. И что актуально – дешевле, чем Крым.

– Телефон не записали?

– Положу вам в почтовый ящик.

Когда лифт остановился внизу, сосед посторонился, пропуская Валентина вперед, и вышел следом.

Барханову оставалось пробежать лишь короткую лестницу от лифта до уличных дверей, и тут-то он обнаружил, что внизу на площадке, где сквозь открытые двери просматривалась часть двора, их поджидал киллер. То есть поджидал киллер, конечно, одного, причем именно его Барханов это знал точно. Самый обыкновенный парень в куртке нацелил ему в голову пистолет с глушителем, а Барханов как завороженный смотрел вдуло пистолета и даже успел подумать: «Вот как это делается!»

Допрыгнуть до парня и выбить у него оружие было невозможно. Он стоял на верхних ступеньках лестницы, а киллер – на площадке у дверей.

В это время сосед, оказывается, не дремал. Он сделал единственное, что мог – швырнул мешок с мусором в пистолет. Однако курок был уже нажат, и пуля, ударившись о пустые консервные банки из мешка, изменила траекторию и пролетела мимо Барханова. Валентин физически ощущал, как она просвистела около уха. Вместо головы Барханова пуля ударила в стену, так что посыпались мелкие брызги. Сосед, не дожидаясь второго выстрела, резко толкнул Барханова к стене и прыгнул на киллера. Валентину даже показалось, что он почти не касается ногами ступенек, а летит в чудовищно долгом прыжке. Однако киллер успел выстрелить в Барханова вторично. Но тут в пространстве между ними появился сосед, и киллер, сообразив, чем все это может закончиться, выронил пистолет на каменный пол у входных дверей рядом с рассыпавшимся мусором и бросился во двор.

– Легко отделались, – проговорил сосед, вставая на ноги и наклоняясь к пистолету – Я же говорил, в отпуск нужно, на Красное море. Хотя, почему на Красное? Морей у нас много и даже несколько океанов.

– Это как раз тот случай, когда принято говорить: «Благодарю вас, вы спасли мне жизнь, теперь я ваш должник», – весело отозвался Валентин. – Чтобы так точно бросить мешок, нужно тренироваться много, долго и постоянно. А чтобы так прыгнуть, необходимо быть профи.

Он помнил это свое состояние веселья еще со времен Афгана. Все по-разному реагируют на экстремальные ситуации – кто замолкает, кто плачет, а его тянет на веселую болтовню. Нормальная парадоксальная реакция. Валентин нагнулся, чтобы помочь собрать мусор с пола и только теперь по неловкому движению соседа понял, что тот успел-таки схватить пулю. Вторую, предназначенную ему, Барханову. К нему вернулось ощущение реальности.

– Покажитесь-ка, – скомандовал он уверенно. – Выпрямитесь, я посмотрю.

– Да что показывать, я и так ее чувствую. Пуля тут, – сосед попытался дотронуться до раны.

– Не нужно. Расслабьтесь и поехали наверх ко мне, я ее достану.

Он нагнулся за пистолетом, так и лежавшим на полу, и завернул его в газету, выпавшую с мусором.

– Где вынете? На кухонном столе? – спросил сосед, внимательно следящий за его манипуляциями. – Не нужно бы вам ствол брать домой – за ним такой длинный хвост может быть…

– Я его утоплю. В Обводном канале. А сейчас прошу быстро ко мне, выну вашу пулю – и на работу. Для вас я найду специальный стол. Поверьте, это и вам со всех точек зрения лучше. Не в травмпункт же идти. Придется писать сто объяснений. С огнестрельным ранением не шутят.

– Да уж какие шутки, – подтвердил сосед, улыбнувшись. – А пуля эта не моя, ее вам посылали.

– Ну вот, видите. Поехали ко мне. Даже у себя в клинике я немедленно сообщаю…

Он тут же достал мобильник.

– Валюша? Барханов, минут на сорок задержусь. Готовьте плановых.

– Убедили, – проговорил сосед. – Поехали. Забирайте себе свою пульку.

* * *

Когда Катя, запыхавшись вбежала в здание прокуратуры, Тамара (Сергеевна), уже восседавшая при полном марафете, сказала:

– Опять опаздываешь. Про Новосельскую слышала? Давай к Самарину, там летучка.

Катя взбежала на второй этаж и распахнула дверь Самаринского кабинета. Действительно, все уже собрались.

Лица пасмурные, даже не обернулись, только Дмитрий Евгеньевич кивнул на стул.

Ничего неожиданного Катя не услышала. Мир взбудоражен, из Москвы уже звонили, скорее всего Сам возьмет и это дело под личный контроль. О Савченко уже все забыли. Было не до него.

– А вот мне говорили, – сказал Никита очень мрачно, – что в Кремле какой-то зловредный вирус обнаружили. И тот, кто там сидит слишком долго, заболевает, и у него развивается слабоумие. – он посмотрел на Самарина, потом на Катю, – Нет, ты прикинь?

– А другие чего ж не болеют? – спросила Катя, – Там же куча народу? Обслуга всякая, политики. Или он не всех поражает?

– Ха, политики, они что же, нормальные? – ответил Никита, – А про обслугу нам просто не говорят. Сдадут в Дом инвалидов или вообще…

Самарин посмотрел на Панкова:

– Никита, мы здесь не анекдоты травить собрались.

– А я тоже слыхал, – серьезно поддержал Панкова Иван Платонович Треуглов, – Есть такой вирус. Американцы специально заражают наших. Бактериологическая война, вот как это называется. Не хотят они, чтобы Россия стала процветающим государством.

Треуглов был следователем предпенсионного возраста, который так и не смог подняться по иерархической лестнице. Сам он считал, что это было следствием его особой неподкупности и честности, но имелось и другое мнение.

– Это к делу не относится, – сурово оборвал его Самарин. – Кстати, Иван Платонович, вам поручается опросить жильцов дома по набережной Карповки. Обойдите все квартиры, узнайте, кто что видел и слышал. Найдите вызвавших милицию. Я проверил – сигнал поступил из телефонной будки, расположенной у соседнего дома. Звонил мужчина. Попробуйте его найти.

Треуглову часто поручали отрабатывать возможные связи по месту жительства, особенно когда можно было спокойно обойтись справкой, что опрос не дал положительных результатов. Еще его коньком считалась борьба с наркоманией, особенно профилактическая. Нужно же как-то использовать кадры. Иногда его сажали за макулатуру, то есть за писание вороха необходимых бумажек. Каждый посетитель прокуратуры мог полюбоваться на солидного седовласого мужчину с красноватым лицом, который, сосредоточенно глядя то на листок перед собой, то на клавиатуру, тычет по клавишам двумя пальцами, одновременно вполголоса бормоча под нос:

– У-го-лов-ное де-ло за… эх, ё-моё, где ж он есть, этот номер-та?

– Теперь, Никита, ты, – Самарин обернулся к Панкову, похоже, по-прежнему думавшему о кремлевских вирусах. По крайней мере вид у него был отсутствующий. – Эй, проснись, замерзнешь!

– Чего это вы, Дмитрий Евгеньевич? – буркнул Никита. – Я слушаю внимательно.

– Весь обратился в слух, – пояснила Катя.

– Похвально, – кивнул Самарин, – Так вот, Никита, выясни пока адреса собачьих питомников. Нужно их все проверить, разузнать, что там делают, к примеру, той-терьеров выращивают или собачьи бои проводят. Нас интересуют те и другие.

– Терьеры-то вам зачем, Дмитрий Евгеньевич? – поинтересовалась Катя.

Самарин вспомнил об останках маленькой собачки, до сих пор покоящихся в глубине морозильной камеры.

– Той-терьеры тоже могут пойти в дело. Катя, повернувшись к Никите, покрутила пальцем у виска. Дмитрий только рукой махнул и продолжал:

– Так вот, Никита, нужно проверить по всей области.

– По области?! – не поверил ушам Никита, – В Лодейное Поле кататься? Между прочим, на дворе конец ноября, чтоб вы знали, Дмитрий Евгеньевич. В электричках можно дуба дать.

– А в газете писали, что нынче зима на редкость теплая выдалась, – вставил Треуглов без всякой задней мысли.

– Вот видишь, что Иван Платонович говорит.

– Так вот пусть он и катается от Тихвина до Приозерска!

– Никита, – Самарин сделал очень строгое лицо, – у Ивана Платоновича своя задача.

– Теперь Катя… У Галины Николаевны сын остался, Кирилл. Сейчас его забрала бабушка. Хорошо бы поговорить с мальчиком и с бабушкой. Может быть, не захотят с нами встречаться, может, им и сказать нечего, но попробовать нужно. Ты человек тактичный…

Никита громко фыркнул.

– В отличие от других, – продолжал Самарин, – Кате можно поручить такое тонкое дело.

– А что?! Что?! – вспыхнул Никита, – Я виноват, что эта дура жалобу накатала, будто я ей чего-то пообещал застеклить? Я ей в следующий раз так застеклю!

– Вот тут ты не прав. Учись работать с населением.

– Дебилы, – проворчал Панков.

– Не дебилы, а сограждане, – сказал Треуглов. Все замолчали.

– Я в больницу к Семицветову.