Текст книги "Три эффекта бабочки"

Автор книги: Елена Вольская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)

Лучик надежды загорелся в глазах Оли. Она решительно подхватила со стола смартфон и нажала кнопку быстрого набора.

– Ну привет, – торопливо поздоровалась Оля. – Чем занят?

– Здравствуй, Оленька, – откликнулся Михайлов. – Да вот сижу на работе, копаюсь в компьютере. А ты где?

– Я в кофеюшке. Мартини потягиваю.

– Ты не за рулем? – сходу встревожился Андрей. – Не пей лучше. На такой жаре развезет.

– Не беспокойся. Я взяла всего пятьдесят грамм.

– Хочешь я к тебе приеду?

– А что? И приезжай!

– Где ты?

– Я в кафе на Урицкого.

– Сейчас буду, – воодушевился Михайлов. – Жди!

– Не бойся. Не сбегу, – пообещала Скворцова и отключилась. Она вернула смартфон на место и впервые за день улыбнулась.

Потянулись минуты ожидания. Но не прошло и получаса как улыбающийся Михайлов уселся напротив Оля и весело поинтересовался:

– Что это ты гуляешь среди дня?

– Да так… ездила по делам и решила немного расслабиться. Ты закажешь себе что-нибудь?

– Ну не знаю, – задумался Андрей. – Есть не хочу. Кофе выпил на работе. Наверное, только воды. И желательно со льдом.

– Я позову официанта.

– Нет, – передумал Михайлов. – Как ты смотришь на то, чтобы скататься в парк? Возле фонтанов будет не так жарко. Посидим, поболтаем…

– А что, можно. Я все равно в офис возвращаться не хочу. Поехали! –вскричала Скворцова и резко подхватилась с места.

Михайлов бросил несколько купюр на стол и сказал:

– Стой, не торопись. Я возьму воды и попрошу, что бы твои пирожные упаковали. Ты к ним даже не притронулась.

Михайлов сделал несколько шагов к барной стойке и оглянулся:

– На чьей машине поедем?

– На твоей. Мою потом заберем, – ответила Оля, побросала свои вещи в сумку и направилась к выходу.

12.

Они быстро доехали до центра города, где расположился ухоженный старинный городской парк. Выбравшись из машины, пара медленно направилась в сторону центрального фонтана. Оля подхватила Михайлова под руку и смутилась. Она почувствовала, как бешено заколотилось сердце. Скворцова и раньше ходила с Михайловым под руку, но сегодня в этом жесте было что-то более личное и романтическое.

 У работающего цветного фонтана, на довольно большой огороженной площадке, были расставлены столики. Над каждым столиком нависал пестрый тент на белом шесте. Близость Андрея, озорное журчание струй фонтана и плеск искрящейся на солнце воды, наполняло Олю чувством радости. Она остроумно шутила и хохотала над анекдотами, которыми сыпал Андрей. Скворцова жадно впитывала пряные запахи осени, и исходивший от Михайлова приятный аромат, который источало его тело. Андрей же не сводил с нее довольно красноречивого взгляда. Он уже давно любил эту независимую и неприступную женщину и всякий раз пытался дотронуться до ее руки. Оля чувствовала на своей коже эти легкие, мягкие, будто нечаянные прикосновения. Они будоражили женщину и одновременно возбуждали ее.

И все это волшебство продолжалось около часа. В их общении не было ни натянутости, ни недомолвок, ни напряжения, потому что оба сознательно уходили от неприятных тем. Скворцовой всегда было легко общаться с Андреем, но сегодня она хвалила себя за то, что позволила себе роскошь просто расслабиться и, хотя бы на время уйти от проблем и страшной действительности своего замужества. Михайлов словно чувствовал все, что с ней происходит. Он был предупредительным и галантным кавалером.

День быстро клонился к вечеру. И Оля, и Андрей понимали, что пора возвращаться. Не сговариваясь, они встали из-за стола и неохотно направились к машине Михайловна. Когда они удобно устроились в салоне, Оля неожиданно обняла Андрея за шею и страстно поцеловала. Михайлов ответил на поцелуй и глухо проговорил:

– Поехали ко мне. Пожалуйста.

Оля согласно кивнула и откинулась на спинку кресла. На ее губах играла счастливая улыбка, а в глазах мелькали озорные искорки. И в эту судьбоносную минуту ее совершенно не волновал тот факт, что совсем скоро она изменит мужу и перевернет свою жизнь с ног на голову. Она не боялась того, что должно произойти между ней и Андреем, а напротив жаждала близости с ним, стремилась к ней.

Как и ожидала Оля, Михайлов оказался внимательным, чутким и нежным любовником. Он не разочаровал ее.

Оказавшись в постели Андрея, Скворцова почувствовала, как ее возбуждение нарастает, а тело становится податливым и откликается на ласки любовника. Его нежные пальцы скользили по ее телу, опускаясь от груди все ниже. Он целовал ее губы, плечи, живот. Она же нетерпеливо притянула Андрея к себе и когда он мягко вошел в нее, застонала от этого проникновения. Оля почувствовала, как водоворот любви постепенно ускоряясь, уносит ее куда-то вверх к неописуемому блаженству. И уже не было никого и ничего вокруг, а только стремление к желанной кульминации. И когда чудное тепло целиком затопило ее, а тело начало содрогаться от мучительно-сладкого спазма, Оля закричала. До сих пор она никогда не испытывала этой наивысшей точки наслаждения. И приходя в себя, женщина мысленно благодарила себя и судьбу за то, что решилась на этот шаг и за то, что находится в объятиях любящего ее мужчины. Она приняла любовь Андрея и сейчас Скворцовой казалось, что и она сама любит.  Теперь Оля хорошо понимала, что имела в виду Нелька, когда хвасталась способностями своего любовника.

А Михайлов был рад, что доставил любимой женщине удовольствие. Он больше не хотел ее никуда отпускать.

– Тебе было хорошо, любимая? – тихо спросил он, ласково поглаживая ее разгоряченное тело.

– Это было не просто хорошо… Это было восхитительно… Никогда прежде со мной такого не было, – откровенно ответила Оля. И ей почему-то не хотелось обманывать Андрея, строить из себя суперлюбовницу, или женщину, искушенную в любовных играх.  Сейчас она была собой и ни кем больше. И собой хотелось оставаться и впредь. Но для этого нужно исправить старую ошибку.

– О чем ты думаешь сейчас? – осторожно поинтересовался Михайлов и нежно поцеловал Олину ладонь.

– Я хочу изменить в своей жизни все… Понимаешь, все, все…

– Так за чем же дело стало? – улыбнулся Михайлов и не дождавшись ответа прошептал: –  Ну, а я… я хочу только тебя.

– А я тебя.

13.

Около полуночи Скворцова загнала машину в гараж и на негнущихся ногах побрела к дому. К большому удивлению Оли, Джерри почему-то не выскочила из будки и не подняла своим громким лаем на ноги весь дом. Значит, мерзкая псина не разбудит мужа, и есть возможность тихо пробраться в спальню и лечь в постель. Главное – это не потревожить Скворцова.

 Оля страшно боялась ссоры с мужем и всю дорогу до дому перебирала варианты отмазки, которая бы правдиво объяснила ее позднее возвращение. Раньше, когда она где-то задерживалась, то всегда предупреждала домашних об этом, а потом отчитывалась перед Валеркой за каждый свой шаг. Но сегодня другой случай. Ушлый Скворцов способен сходу определить, что она была с другим. И нет никаких сомнений в том, что въедливый супруг устроит ей допрос с пристрастием, а возможно и ударит. Но это будет последний раз, когда этот подонок поднимет на нее руку. Оля мстительно улыбнулась и ускорила шаг.

В доме было темно, только на первом этаже в комнате Светы горел свет.

Как только Оля открыла входную дверь, в холл выскочила растрепанная Яковлевна в ночной рубашке.

– Ну наконец-то, Олечка, вы вернулись! Я испереживалась вся. Вас все нет и нет!  Я уже хотела по больницам, да моргам звонить!

Яковлевна стиснула Олю в объятьях, а ее плечи начали содрогаться от плача.

– Тише! Не кричи ты так, Света. Дети проснутся! И не плачь, пожалуйста! Со мной все в порядке.

– Да, да, хорошо, – Света сделала шаг назад и улыбнулась сквозь слезы, а потом с обидой, переходя на «ты» произнесла: – Могла бы и позвонить! Я так волновалась… думала с ума сойду. Дети все спрашивали о тебе и каждую минуту интересовались, когда ты вернешься. Мы с Колькой и так отвлекали их, и эдак. А Юрка, водитель твой, даже предложил отвезти их куда-нибудь в кино. Он же, когда ты без него из конторы уехала, так сидел без дела до конца рабочего дня, а потом домой вернулся на перекладных. Мы не знали, куда ты днем рванула и почему в офис не вернулась. И весь вечер волновались. Хлопцы даже спать не хотели ложиться, но я их разогнала по комнатам и обещала, что спать не лягу, тебя буду караулить. И пообещала, что, если ты к часу ночи не вернешься, я их разбужу и они поедут тебя искать на машине хозяина.

– Он дома? – осторожно спросила Оля, выслушав стенания Яковлевны.

– Слава богу нет! – счастливо вскричала Света. – Ты же представляешь, чтобы творилось в доме, если бы он не свинтил куда-то часов в шесть!

Оля облегченно выдохнула, улыбнулась и спросила:

– Светочка, а что у нас было на ужин? Что-то я проголодалась.

Яковлевна притворно-подозрительно посмотрела на Олю и весело принялась перечислять, загибая пальцы:

– Салат овощной, мясо, запеченное в фольге, рис, бульон…

– Стоп, я поняла. Я буду мясо и салат. И кстати, Валера сказал, когда вернется?

– Он, как и ты сегодня, не доложил: куда, зачем, с кем и на сколько, – сразу посерьезнела Света и заторопилась к холодильнику.

Пока Света разогревала ужин, Скворцова поднялась на второй этаж и заглянула в комнату детей. Они спокойно спали. Оля подошла к кровати Юли и коснулась губами ее щеки, потом заботливо накрыла Дениса и легонько потрепала за вихор. Боже, как же она любит их! Она не представляет своей жизни без детей. И мысль, что Скворцов может отнять у нее дочь, ввела Олю в ступор. Она стояла в детской, ласково смотрела на детей и понимала, что никакая сила в мире, не сможет лишить ее чад. Да и она этого не допустит. Никогда!

Когда Скворцова спустилась в кухню, она уселась за стол и скомандовала:

– Подавай!

 Света быстренько расставила перед хозяйкой тарелки с едой и осторожно спросила:

– Хочешь, Оленька, я посижу с тобой?

– Угу, – кивнула Оля, прожевывая мягкий и сочный кусочек телятины. Проглотив его, добавила: – Сдается мне, Яковлевна, ты мне что-то хочешь сказать. По твоему озабоченному лицу вижу, что тебе до чертиков хочется чем-то поделиться.

Матвеева суетливо потеребила край ночной рубашки и нехотя выдавила:

– Ты не ругайся на меня, но я видела, нечаянно конечно, кто заехал за хозяином сегодня.

– И кто же? – равнодушно бросила Оля.

– Женщина! – Тут же выпалила Света. – Красивая такая брюнетка, – боясь, что сболтнула лишнего, Яковлевна набрала воздуха и протараторила: – Но, конечно, не такая красивая как ты. Она хуже… И фигурой полновата.

– Да ладно, это уже не важно, – отмахнулась Скворцова, спокойно продолжая есть.

– Так тебя это не расстроило?

Оля только отрицательно покачала головой.

– Ну и хорошо, что ты не расстроилась, – облегченно выдохнула Матвеева. – А еще он назвал ее Элла.

– Как, как? – поперхнувшись, Оля закашлялась.

– Эллочка.

Скворцова отложила вилку и заинтересованно уставилась на Свету. А потом со странной улыбкой переспросила:

– Не Настя? А именно Элла?

Света кивнула.

– Та-а-а-к, – протянула Оля и откинулась на спинку стула. – Значит, Элка вернулась.

– А кто эта Элла? – полюбопытствовала Матвеева.

– О, это давняя история. Элка Богданова – это первая любовь Валерия Ивановича. Страстная и неразделенная. И, думаю, единственная.

Скворцова какое-то время молчала, вспоминая те времена, когда она встретила на своем пути Скворцова.

– И знаешь, Яковлевна, это даже хорошо, что Элка объявилась именно сейчас, – оживилась Оля.

– Как так? Не понимаю, – растерянно развела руками домработница.

– Не важно, понимаешь ты или нет, дорогая. Главное, что он на какое-то время оставит меня в покое. И это здорово!

Яковлевна удивленно смотрела на хозяйку и ничего не понимала. Как можно радоваться тому, что у мужа появилась очередная любовница? Да, вся обслуга хорошо знала, что хозяин время от времени ходит налево. Вот взять, к примеру, последнюю… студенточку Настю. Юрка рассказывал, что он довольно часто забирал Валерия Ивановича и девчонку из ресторана, потому что хозяин был пьян и не мог вести автомобиль сам. Иногда он один отвозил эту Настю в общагу пединститута. Иногда хозяин привозил девчонку на квартиру своей матери, опять же после ресторана или какого-нибудь бара. И вот теперь хозяйка почему-то рада появлению в жизни Валерия Ивановича какой-то новой женщины с таким красивым и необычным именем. Но в тоже время, Матвеева подумала о том, что жесткий и даже жестокий Скворцов перестанет издеваться над бедной Ольгой. И даже один раз Карпенко, охранник и сторож по совместительству, вступился за хозяйку, когда при всех Валерий Иванович из-за какого-то пустяка замахнулся на нее. Коля молча перехватил руку хозяина и крепко сжимал ее до тех пор, пока тот не успокоился. Хозяин тогда зло прошипел: «Ты уволен, Карпенко!» Но наутро Скворцов вел себя как обычно и свою угрозу не выполнил, однако потом остерегался в присутствии Николаши и Юрки обижать жену. Но ее, Свету, не стеснялся нисколько и позволял себе некрасивые выходки, о которых даже вспоминать не хочется. Когда столько лет живешь под одной крышей с людьми, то волей-неволей видишь все, что в нем творится. Матвеевой было очень жаль хозяйку, но лезть к ней в душу было как-то неудобно и боязно.

Но сегодня Матвеева неожиданно решилась сократить дистанцию между собой и хозяйкой. Она робко взглянула на Олю и почти шепотом заговорила:

– Я вот даже боюсь спросить, Оля…

– Спрашивай, – доброжелательно улыбнулась Скворцова.

– А почему у тебя самой-то глаза блестят? Небось встречалась с кем-то?

Оля рассмеялась в полный голос:

– Да не шепчи ты, Светочка! От тебя ничего не скроешь!

Оля сложила руки на столе и серьезно сказала:

– Да, Яковлевна, сегодня я изменила мужу. И представь, я нисколько об этом не жалею. Нет, жалею, – поправила себя Оля. –Я очень сожалею о том, что не сделала этого раньше. Я слишком долго жила во лжи и одна моя измена или маленькая ложь уже ничего в моей жизни изменить не может. Хотя, может. Да еще как! Этого уже достаточно, чтобы решиться на перемены.

В словах хозяйки было столько уверенности и силы, что Матвеева ей сразу поверила. Из женщины груди вырвался крик облегчения:

– И правильно, милая! Давно было пора что-то менять!

– Ты и правда так считаешь, Света?

– Да. И ты знаешь, что я всегда была на твоей стороне, и чтобы ты, Оля, не задумала, я буду помогать тебе всем, чем только смогу.

– Вот и хорошо. Для начала, пойдем-ка спать, Яковлевна. А с завтрашнего дня, нет, пожалуй, с сегодняшнего я начинаю новую жизнь!

Женщины поднялась и пошли к широкой лестнице, ведущей на второй этаж.  Шаркая тапками вслед за хозяйкой, Матвеева осторожно коснулась ее локтя и полюбопытствовала:

– А кто он, этот счастливец?

– Компьютерщик. Андрей Владимирович Михайлов, – пояснила Скворцова. – Ты его должна помнить. Это тот высокий сероглазый шатен, который налаживал у нас в офисе локальную сеть.

– Ага! Я его хорошо запомнила. Он очень симпатичный и приятный мужчина. Он всегда так стильно стригся и одевался красиво. Помню, все твои девчонки заглядывались на него. А он видел только тебя.

Оля счастливо улыбнулась и начала поднимался на второй этаж. А Яковлевна, оставшись в холле одна, перекрестилась и прошептала про себя:

– Дай-то бог, дай-то бог…

14.

 Какое-то время жизнь Оли протекала спокойно и даже счастливо. Скворцов был занят Элкой Богдановой и ни во что не вмешивался. Он редко ночевал дома, но постоянно снимал деньги с семейного счета. Однако это обстоятельство не нарушало внутренней гармонии в душе Оли. Она, напротив, была удовлетворена всем: и покоем в доме, и отличной учебой детей, и делами на работе, и своими отношениями с Андреем. Он казался ей безупречным мужчиной и восхитительным любовником. Оля часто думала о том, что, возможно, идеализирует Михайлова. Но его слова и поступки не оставляли ни единого шанса на сомнения. Скворцову очень радовало то, что теперь они стали встречаться гораздо чаще, чем раньше. И тому неожиданно поспособствовало предложение Михайлова модернизировать и расширить локальную сеть Олиной фирмы. Она с радостью приняла это предложение и несколько раз перед подписанием контракта с предприятием Андрея приезжала в бизнес-центр, где тот арендовал целый этаж. Педантичную Олю, правда, несколько озадачивал неопрятный внешний вид некоторых сотрудников любовника. Бесформенные, черные или очень яркие свитера и майки, потертые джинсы, длинные волосы и… и некоторая заносчивость компьютерных асов ей не импонировали. Но Андрей на подобные мелочи совершенно не обращал внимания. Он говорил, что мозги его ребят и девчонок для него важнее их внешнего вида. В душе Оля не могла согласиться с Михайловым. У себя в офисе, салонах и складских помещениях для всех работников и медперсонала она ввела весьма жесткий дресс-код.

А еще, по мнению Оли, молодежь Андрея могла бы брать пример со своего шефа. Михайлов всегда выглядел стильно, солидно и излучал уверенность в себе. Его костюмы и рубашки были отличного качества и имели нейтральный спокойный цвет, а детали одежды и аксессуары им тщательно продумывались. Оле очень нравилась его прическа с высоко выбритыми висками и затылком. Эта стрижка делала Андрея много моложе его сорока трёх лет, и только пробивающаяся седина указывала на его возраст. Михайлов всегда был подтянут и, вне всяких сомнений, посещал тренажерный зал, потому что уже в первую их ночь, Оля обратила внимание на то, что у любовника нет ни грамма лишнего жира, а мышцы рельефные и подтянутые. И если сравнивать фигуры мужа и Андрея, то понятно, кто из них двоих в этом состязании стал победителем. А еще Скворцовой импонировало то, что у Андрея были свои планы, цели и куча идей, которые он хотел реализовать. Михайлов никогда никого не осуждал и ни о ком не отзывался в негативном ключе. Даже о своей бывшей жене.

Как-то раз Оля поинтересовалась у любовника, почему он расстался с первой женой и почему до сих пор не женился вновь. Тогда Андрей грустно рассмеялся и сказал, что в первый раз женился очень рано и они с женой еще не были готовы к семейной жизни. Просто они приняли бушующие гормоны за любовь. Но это была только страсть, но не настоящая любовь. К тому же в то время он только начинал свой бизнес. Вставал он на ноги медленно и трудно, денег катастрофически не хватало, а патологическая жадность жены отравляла жизнь и делала ее просто невыносимой. После очередного скандала из-за денег, Андрей собрал свои вещи и ушел. Он сразу же подал на развод и благодарил бога за то, что в этом недолгом браке не появились дети. Потом дела пошли лучше и вскоре он встретил одну женщину и влюбился, и ждал эту женщину много лет. Произнеся последние слова Андрей обнял Олю и нежно прижал к своей груди. И в этот момент Скворцовой не надо было объяснять кем была та женщина. Она это и так хорошо знала.

После деловых встреч Оля и Михайлов заезжали куда-нибудь выпить кофе и просто поболтать. А потом ехали на квартиру Андрея или снимали номер в маленьком отеле за городом. Они страстно занимались любовью, наслаждаясь близостью друг друга. С каждой новой встречей секс с Андреем становился более разнообразным и сексуальное поведение Оли постепенно начало меняться. Она раскрепощалась и уже не вспоминала о стыдливости, и не беспокоилась о том, что не знает куда девать руки, как целовать любовника и реагировать на его ласки. Ее тактильные ощущения и наслаждение обострялись.

Происходящие с Олей перемены уже стали хорошо заметны не только ей самой, но и окружающим. На работе она была более спокойной и выдержанной, да и улыбаться стала чаще. Секретарша Аллочка вела себя как обычно, но Оля догадывалась, что она и другие сотрудницы фирмы тайком перешептываются и гадают, кто же так изменил их директрису. Мужчины провожали ее восхищенными взглядами, одобрительно прищелкивая языком.

Скворцова благосклонно принимала комплименты и не обращала внимание на шушуканье работников у себя за спиной. Она прекрасно понимала, что изменилась не столько внешне, сколько внутренне. Оля всегда следила за собой и даже в самые темные времена не позволяла себе выйти из дому без макияжа и с аккуратно уложенных волос. Но с момента первой близости с Михайловым, у нее появилось чувство, что она будто светится изнутри и этот свет начал притягивать к ней всеобщее внимание.

Заметила эти чудесные перемены и свекровь и в свойственной ей хамской манере не преминула высказаться на сей счет.

В самом начале октября Ларочка и Петруша Усольцев без предупреждения заявились в гости. Вечер был теплым, поэтому Оля с детьми ужинала на веранде.

– Мы, собственно, к вам на минуточку, – сказала Лариса Игнатьевна, усаживаясь на предложенное Петрушей плетеное кресло. Осмотревшись по сторонам, свекровь удивленно приподняла брови и прямо спросила: – А где мой сын?

– Гуляет где-то, – не подумав, брякнула Оля.

– Как это гуляет? Где? С кем это? В такой час? – сходу занервничала Ларочка.

– Дорогая, не волнуйся, – примирительно сказал Петр Викторович, усаживаясь рядом с Юлей. – Оленька пошутила. Возможно Валерий опаздывает к ужину из-за пробок на дорогах.

– И часто он так опаздывает? – проигнорировав слова Усольцева, ехидно поинтересовалась Лариса Игнатьевна, при этом недовольно вглядываясь в умиротворенное лицо невестки.

– В последнее время часто, – вызывающе улыбнулась Оля.

– А ты чего это улыбаешься? Тебе не интересно, где твой муж? – уже не на шутку начала злиться свекровь.

– Лариса Игнатьевна, давайте не при детях… Света, принеси, пожалуйста, свежие манты гостям.

Яковлевна быстро засеменила в кухню. Она побаивалась старшей Скворцовой и всеми силами старалась избегать ее.

– А вы, Оленька, чудно выглядите сегодня, – выдал Петруша, пытаясь перевести разговор в другой русло.

– Спасибо, Петр Викторович, – поблагодарила Оля и предложила: – Налить вам вина?

– Нельзя ему! – резанула воздух рукой Ларочка. – Он за рулем.

От продолжения свекровью допроса с пристрастием, Скворцову спасла Света, которая поставила перед нежданными гостями тарелки с дымящимися мантами. Петруша с Ларочкой охотно принялись за еду, а Оля, гадая чем обязана нежданному визиту свекрови и ее любовника, обратилась к детям: – Юлечка, Дениска, если вы поели, можете идти к себе. Вам еще уроки доделать надо.

– Нет, нет! Пусть останутся, – проговорил Усольцев, вытирая салфеткой жирные губы. – Мы, собственно, приехали по делу.

– Да-да, это так, – подтвердила Ларочка и пояснила: – Дело в том, что Титова подсуетила нам с Петрушей горящую путевку на Кипр в приличный семейный отель. Во всяком случае, так говорили девочки из ее туристического агентства. Отель на первой линии стоит и там в основном останавливаются англичане. Правда, сейчас не вспомню как он называется. Танька говорит, что он довольно дорогой, но в октябре там можно отдохнуть дешевле. Места в этом отеле бронируются заранее, задолго до начала сезона. Так что, Оля, сама понимаешь, что отказаться от поездки было бы просто грешно. Тем более, что у нас скоро станет холодно. А на Кипре в октябре будет еще очень солнечно и жарко.

– И мы, Оленька, хотим взять с собой детей, – вставил Усольцев. – Нельзя упускать такой шанс. Дать детям еще две недели каникул в октябре, да еще на море, к тому же недорого – это просто удача. Вы согласны?

Петруша подмигнул детям и те восхищенно закричали на весь двор:

– Ура-а-а!!! Еще как согласны! Мы только за! Там же так здорово! Мамочка, разреши! Мы так хотим на море!

– Но вы уже были со мной в Болгарии, – попыталась остановить восторженных детей Скворцова.

– Так, то была всего-навсего Болгария, – скривившись, сказала Юля. – А Кипр – есть Кипр! Ни в какое сравнение…

Денис быстро закивал головой, поддерживая сестру и умоляюще смотрел на мать.

– Ну, мамочка, пожалуйста… ну разреши…

– Ладно, – быстро сдалась Оля. – Я отпущу вас с дедушкой и бабушкой только при двух условиях.

– Каких? – насторожились дети.

– Вы будете слушаться и без разрешения не будете лезть в воду. Ни в море, ни в бассейн.

– Да-да-да! Мы будем слушаться! – Вновь радостно заверещали дети и выскочили из-за стола. Потом приостановились и виновато уставились на мать. – Можно мы уже пойдем к себе?

Оля кивнула и с улыбкой наблюдала, как счастливые дети вприпрыжку бежали к крыльцу дома. Потом она перевела глаза на свекровь и четко спросила:

– Сколько?

– Ну… мы с Ларочкой прикинули… – начал первым Петруша и замялся.

Но Лариса Игнатьевна бесцеремонно перебила Усольцева:

– Не мямли, дорогой! Надо всегда называть вещи своими именами. За свои места в отеле мы заплатим сами, а ты дашь денег на Юлю и Дениса. Ну и добавишь на их содержание там. И столько, чтобы они себе ни в чем не отказывали, – Ларочка сделала паузу и отчетливо добавила: – Три тысячи.

Оля удивленно округлила глаза.

– Сколько-сколько?

– Три тысячи, – уверенно подтвердила свекровь.

–  Если не хватит, Оленька, то мы своими добавим, – попытался смягчить удар Усольцев.

– Долларов? – беря себя в руки, уточнила Скворцова.

– Евро, конечно, – безапелляционно выдала Лариса Игнатьевна.

Оля выдохнула и подумала: «Да… а губа-то у Ларочки не дура. На две недели три тысячи евро на двоих детей… Это круто! И Петруша сэкономит, и Танька в накладе не останется! И что это за мода у свекрови такая – всем гешефты оказывать?», а слух сказала:

– Хорошо. Три тысячи, так три. Когда нужны деньги?

– Завтра, – отрезала свекровь.

– А когда вылет?

– В субботу. В 7.30, – поспешно дополнил Усольцев.

– Да не кривись ты так, Оля! – неожиданно взвилась Ларочка. – Тебе что, денег для детей жалко? Я знаю, что у тебя в доме сейф есть, где ты заначку держишь. Да и на валютных счетах у тебя денег лежит немеряно: и доллары, и евро. Мне Валерка говорил, что ты валютой со своими поставщиками рассчитываешься. Но к сожалению, он доступа к счетам не имеет. Иначе я бы с тобой сейчас даже не разговаривала и все вопросы спокойно решила бы с сыном.

От этой тирады Оля оторопела. Мысли заскакали, как бешеные: – «Вот это да! Вот так номер! Счета ей мои нужны! У-у… Как же я их ненавижу!»

Оля, словно случайно, выронила на пол туго накрахмаленную салфетку, которую до сих пор нервно крутила в руках. Она согнулась, чтобы поднять белый кусочек льняной ткани и на какое-то время застыла в этой позе. В этот миг она попыталась обуздать мелкую дрожь, прокатившуюся по телу и спрятать презрение и ярость, заструившиеся из глаз.

Меж тем, Лариса Игнатьевна успокаиваться не собиралась.

– И, кстати, дорогуша, позволь спросить у тебя: что это рожа у тебя сегодня такая довольная? Уж не любовник ли у тебя завелся? А? И как тебе не позвонишь, все у тебя телефон занят или ты трубку не снимаешь. Подозрительно это.

Оля резко разогнулась и вскочила:

– Да как вы смеете разговаривать со мной в таком тоне? Кто вам позволил издеваться надо мной в моем же доме?

– Сядь! – властно приказала свекровь. – И не ори на меня!

Оля примостилась на край стула, сцепила зубы и опустила глаза. А Усольцев, воспользовавшись коротенькой паузой, недовольно пробурчал:

– Лара, прошу тебя, угомонись. Ты уже перегибаешь палку. Не наше это дело.

– Что? Не наше? – взревела Лариса Игнатьевна. – Ты считаешь, что я перегибаю палку? Да я еще ничего такого и не сказала. Один болтается не пойми где! У этой, – старшая Скворцова мотнула головой в сторону Оли, – хахаль завелся. А знаешь ли ты, Петруша, – женщина перевела враждебный взгляд на Усольцева, – что Миркина видела нашу разлюбезную невестушку в обществе другого мужчины? Миркина взахлеб рассказывала мне, какой он красавец, как они держались за руки и не спускали друг с друга влюбленных взглядов. Чуть, прости меня господи, не трахались за столом! А потом они сели в его машину и уехали куда-то! Куда, дорогой, как думаешь? И, наверное, не в песочницу куличики строить. Поверь мне! Она встречалась с любовником! В этом нет никаких сомнений!

Оля подняла глаза, выразительно посмотрела на гостей и, не выдержав мощного натиска свекрови, сорвалась на крик:

– Хватит! Замолчите! Вон из моего дома, дорогие родственнички! И чтобы духу вашего здесь больше не было! И оплачивать ваш отдых я не собираюсь и тем более не собираюсь отпускать с вами детей! Вы оба и ваш сынок, как токсичные отходы, от которых смердит за километр! Вы мне все уже изрядно надоели! Во-о-он!

Оля бросила искомканную салфетку на стол и поднялась. Затем резко отбросив стул ногой, твердым размашистым шагом двинулась к входной двери. Оля уже не видела, как у свекрови отвисла челюсть, и она в полном недоумении уставилась вслед, уходящей невестки. Лариса Игнатьевна зло дернула расстроенного Петрушу за руку. Оба спешно подхватились и быстро зашагали к своей машине, припаркованной у красивых кованых ворот.

Карпенко, сидевший на ступеньках домика охраны, услышал Олин крик. Он хотел было бежать на помощь хозяйке, как увидел спешащих в его сторону мать хозяина и ее поклонника. О чем-то зло переговариваясь, Ларочка и Петруша уселись в машину и громко хлопнув дверцами, ожидали пока Карпенко отопрет ворота. Когда машина Усольцева выехала со двора, Николай закурил и лихорадочно соображал, что предпринять: побежать ли в дом или докурить сигарету на крыльце своего рабочего места. Второе решение показалось более верным и Карпенко вновь уселся на ступеньке. Спустя десять минут со стороны сада с граблями в руках появился Юра:

– Что это было? Почему Ольга Николаевна кричала?

– Не вникай в их дела, Юрка, себе же дороже будет, – отмахнулся Карпенко. – Ну поссорились они, ну покричали. Ну и что? Не нашего ума это дело. Наше дело охранять хозяев и возить их. А в остальном они сами разберутся. Понял?

– Да. Но…

– Никаких «но»! Я старше тебя намного и всякого повидал в жизни за время службы в органах. Не лезь, – Николаша почесал в затылке и философски спросил: – Как думаешь, Юрик, почему мы столько лет на них работаем?

– Мы хорошо делаем свое дело и…

– Правильно! – Карпенко тяжело поднялся и хлопнул рукой по плечу водителя. – Потому что мы ни во что не вмешиваемся. А хозяева любят, когда обслуга не лезет туда, куда ей не положено. Вот так-то.

Карпенко сплюнул и зашел в сторожку.

15.

На следующий день Скворцова появилась в своем офисе позже, чем обычно. Пока Юра вез ее на работу, Оля всю дорогу молчала и о чем-то сосредоточенно думала. Вчера вечером она попыталась объяснить детям, почему срывается их поездка на Кипр. На самом деле веских аргументов у нее не нашлось и дети, так и не поняв истинной причины ее отказа, очень расстроились. А еще дети страшно обиделись на нее и, надувшись, пошли спать, даже не пожелав «спокойной ночи».

Оля и сама плохо спала в эту ночь. Она снова и снова вспоминала скандал со свекровью и корила себя за несдержанность. Когда обо всем узнает муж, а он непременно узнает, очередного скандала долго ждать не придется. И эта мысль пугала настолько, что Оле хотелось тихо завыть и зарыться в какую-нибудь нору, чтобы избежать встречи с мужем и того, что может случиться потом. Ужас перед встречей с Валерой парализовывал ее волю и способность отрешиться от страшного настоящего и непредсказуемого будущего. Оля то ворочалась в постели, то переходила в кресло и скорчившись в нем, пыталась хоть как-то успокоиться.