Текст книги "Три эффекта бабочки"

Автор книги: Елена Вольская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

Раздавшаяся трель звонка моментально выхватила Олю из воспоминаний, и она неторопливо направилась в прихожую. Открыв входную дверь, Оля оторопела. На пороге стоял виновато улыбающийся Михайлов. Он был в той же куртке и старой бейсболке. Только пакет с его пожитками выглядел почище и поновее.

Оля быстро справилась с волнением и тихо спросила:

– Зачем ты здесь?

– Я думаю, что нам надо серьезно поговорить, – переминаясь с ноги на ногу, ответил Андрей.

– А нам не о чем разговаривать. Уходи. Тебе здесь не рады.

 Оля решительно попыталась закрыть дверь, но Михайлов успел поставить ногу в проем и сказал в образовавшуюся щель:

– Я хочу извиниться и объяснить…

– Мне не нужны ни твои извинения, ни твои объяснения, – уже не удерживая дверь, мрачно проговорила Оля.

Михайлов слегка поднажал на ручку двери и нагло просочился в прихожую.

Оля вынужденно отступила назад и наблюдала, как Михайлов сбрасывает кроссовки. Снимая куртку и пристраивая ее на вешалку, мужчина запоздало поинтересовался:

– Так я пройду что ли?

– Ты уже вошел, хотя я и не разрешала, – огрызнулась Скворцова и громко хлопнула дверью.

Из глубины квартиры раздался голос Юли:

– Мам, кто там?

– Никто, не волнуйся, –  отозвалась хозяйка дома и поплелась в кухню. Михайлов обогнал Олю и демонстративно открыл перед ней кухонную дверь. Она словно и не заметила этого театрального жеста гостя.  Женщина медленно уселась на стул, ощущая, как внутри сердце бухает как бешеное. Михайлов же нахально примостился напротив нее и принужденно улыбнулся:

– Мне трудно начать разговор. Я виноват перед тобой, Оля. Я могу все объяснить.

Скворцова не проронила ни слова. Сейчас она пыталась понять, что чувствует в эти минуты. Злость, гнев, ненависть или радость и удовлетворение от того, что Михайлов вновь появился на ее горизонте.

– Я собственно, Ольга Николаевна, зашел по делу…

Оля вопросительно уставилась на нежданного визитера, но по-прежнему молчала. Она просто не находила слов и энергии, чтобы вытолкать взашей из квартиры беспардонного нахала, у которого хватает бесстыдства еще и разговаривать с ней о каких-то делах. Нет и не может быть у них общих дел. Никогда!

– Оля, послушай, я тут вот подумал, что твоей квартире необходим ремонт, – деловито, как ни в чем не бывало заговорил Михайлов. – Можно начать с ванной. Ты же знаешь, что я умею делать многие вещи.

Скворцова не знала плакать ей или смеяться. Простодушие и бесцеремонность этого человека просто зашкаливали. И вновь повинуюсь какому-то безумному порыву, она сдержанно улыбнулась и почти прошептала:

– Думаю, для начала твое мастерство стоило бы проверить на ком-то другом.

– Согласен. На ком? Есть предложения?

– Мне надо подумать, – неопределенно ответила Оля.

– Отлично, – весело потер руками Михайлов и воспользовавшись моментом, спросил: – Чаю нальете, Ольга Николаевна?

Оля согласно кивнула и неохотно поднялась. Пока она заваривала чай, то чувствовала, что Михайлов не отрываясь смотрит на нее.

– Я полагаю, что от бутерброда ты тоже на откажешься?

– Не откажусь. Спасибо.

Это чаепитие плавно перешло в обед. Михайлов был весел и очарователен в своей беззаботности. Он как-то незаметно и быстро расположил к себе детей, несколько озадаченных его внезапным появлением. И после обеда, предложив Оле помощь с мытьем посуды, отправился в комнату детей. Какое-то время там было тихо, но потом послышался смех Дениса и громкие возгласы дочери. Заинтригованная Оля решила проверить, что происходит в детской, и быстрым шагом направилась туда. Ее удивлению не было предела: на пятнадцати квадратных метрах детской Михайлов с сыном играли в бадминтон, старательно избегая препятствий.  Юлька исполняла роль судьи, подсчитывая очки.

Оля плюхнулась на стул, предусмотрительно вынесенный игроками в коридор и от души рассмеялась. Этот смех окончательно разрушил невидимый барьер между ней и Михайловым. Стену, которую она так долго и так старательно возводила с момента его исчезновения в начале зимы. А еще она подумала о том, что человек, который так легко и непринужденно общается с ее детьми не может быть подлецом. Просто надо понять его и простить обиду, которую вольно или невольно он причинил ей когда-то. И он обязательно все объяснит. Только не стоит его торопить. Для этого разговора у них будет много времени. Только надо быть терпеливой.

Наблюдая за порывистыми движениями Михайлова, Оля вдруг представила, как он отбрасывает ракетку и приближается к ней. Андрей нежно берет ее за руку и ведет в гостиную. Там немножко грубовато бросает на диван и навалившись на нее всем телом, начинает быстро расстегивать пуговицы халата. А потом, целует грудь, живот и в нетерпении стаскивает кружевные трусики. Он входит в нее настойчиво и страстно. И ее истосковавшееся по мужской ласке тело, откликается. Она принимает его любовь и… сквозь заволакивающую пелену полета своей фантазии, Скворцова услышала жизнерадостный голосок сына:

– Мама, мамочка, я победил Андрея!

Яркая иллюзия моментально разлетелась в стороны и мелкими осколками начала быстро опадать на пол.

– Да! И с разгромным счетом, – весело вклинилась Юля.

А Михайлов, притворно разведя руками, задорно рассмеялся:

– Честное слово, я не поддавался!

В этот день они так никуда и не выбрались. А вечером Оля предложила Михайлову остаться. Он только улыбнулся в ответ и тихо сказал:

– Только я не хочу спать один.

– Согласна, – прошептала Оля и прильнула к Михайлову.

Поцелуй был долгим.

6.

Оля с нетерпением ожидала вечера и того момента, когда она сможет остаться с Андреем наедине. Время от времени она представляла себе, как окажется с ним в постели и как неистово он будет любить ее. Скворцова почему-то была уверена в том, что секс с Андреем будет просто восхитительным. Да и быть по-другому просто не могло. Внутренний голос твердил, что у Михайлова уже давно не было женщины, а значит он, изголодавшись по любви, будет способен творить в постели чудеса.

Весь день Оля внимательно присматривалась к Михайлову и находила все больше и больше привлекательного в его внешности, в слегка порывистых жестах и мягком голосе. Оказалось, что незваный гость способен поддержать любую тему, которой они касалась. И сегодня он не был грубым, ершистым и злым. Сегодня Скворцова видела во всех отношениях приятного, интеллигентного и интересного человека. И даже очень симпатичного. Теперь лицо его не было суровым, а взгляд отстраненным. Особенно хороши были глубоко посаженные карие глаза, которые излучали искорки света, а на чувственных губах все чаще играла довольная улыбка. А еще красивыми были прямой тонкий нос и волевой подбородок с милой ямочкой. Была в этом мужчине какая-то жизненная сила и сейчас он был открыт и для детей, и для нее самой. Он словно магнитом притягивал ее и детей в поле своего обаяния и сопротивляться этому было сложно.

Как-то вдруг Скворцова позабыла о чувствах, которые вызвал у нее Андрей после своего неожиданного бегства. Теперь ее гнев казался смешным и совершенно напрасным, потому что сегодня он останется и не бросит ее. Он рядом, он будет с ней.

Такая желанная ночь наконец заблистала необычайно яркими и такими далекими звездами. Дети, наконец, угомонились и уснули, а в доме воцарилась тишина. Пока Михайлов неторопливо курил в кухне, Оля быстро приняла душ и надела свое самое красивое нижнее белье. Этот кружевной гарнитур был ярко-красного цвета, и она хранила его для особого случая. И именно сегодня тот особый случай наступил.

Скворцова торопливо расстелила диван и присела на край в предвкушении скорой близости с Андреем. Она волновалась как молоденькая девчонка перед первым в своей жизнью сексом, и одновременно сгорала от желания поскорее оказаться в объятьях мужчины. Когда Михайлов появился в гостиной в его взгляде не было ни удивления, ни растерянности. Не говоря ни слова, он присел рядом с Олей и положил свою руку на ее колено. От этого прикосновения Оля почувствовала лёгкую дрожь и уже не в состоянии сдерживать себя порывисто обняла мужчину и страстно поцеловала. Михайлов повалил ее на белоснежные простыни и быстро стянув трусики, резко вошел в нее. Оля испытала боль и вскрикнула, но Андрей, захваченный желанием погружался в нее все глубже. Он кряхтел, дергался и довольно быстро, издав какой-то булькающий вздох, затих, оставшись лежать на ней. Потом перевалился на спину и провел руками по волосам. Все кончилось. Разочарованию Оли не было предела. Такая желанная близость закончилась пшиком, а разрядка так и не наступила. Скворцова, вытянувшись всем телом, молча лежала и почти не дышала. Она чувствовала внизу живота какую-то тяжесть. Пальцы рук подрагивали от нереализованного желания.

– Я могу уйти, если хочешь, – тихо проговорил Михайлов и повернувшись к Оле лицом, еще тише добавил: – Прости.

– Ничего, бывает, – сухо отозвалась Скворцова и повторила: – Так бывает. Останься.

Спустя несколько минут, Оля с трудом поднялась с постели и прихватив трусики поплелась в ванную. Там она стянула с себя кружевной бюстгальтер и остервенело бросила его вместе с трусиками в стиральную машину. Потом стала под душ и включила воду. Ей необходимо было смыть с себя все несбывшиеся ожидания и мечты. Они были приторно-горькими на вкус, и Оля принялась выполаскивать рот.

Покончив с душем, Скворцова встала перед зеркалом и начала медленно расчесывать волосы, глядя прямо в свои глаза. Они были пустыми и ничего не выражали. Желания и след простыл, только по-прежнему противно ныл живот.

Аккуратно положив массажную щетку на положенное ей место, Скворцова подумала о том, что такие обломы случаются у многих пар от долгого воздержания и нужно время, чтобы Михайлов привык к ней и смог дать то, чего она хочет. Надо только немного подождать и все наладится. Она очень терпелива.  Своей нежностью и лаской она непременно добьется своего. И все будет хорошо. Не сегодня, так завтра.

7.

Первый год совместной жизни с Михайловым, Оля могла бы назвать даже счастливым. Она была хозяйкой положения и в ее новой семье все было подчинено ей. Она вела хозяйство, следила за порядком и создавала детям и Михайлову комфорт и уют. Она считала, что таким образом вносит свой посильный вклад в семью. К концу дня она очень уставала и надеялась, что все ее усилия будут замечены и оценены по достоинству.

 Андрей был внимателен и учтив. Дети особых хлопот не доставляли. В школе никаких форс-мажоров не случалось. А еще Михайлов, как и обещал, затеял в квартире ремонт, что, естественно, принесло и новые трудности с уборкой и соблюдением порядка в доме. Но квартира постепенно преображалась. Новые окна, светлые обои, красивые полы и хорошая сантехника – все это повышало настроение и откровенно радовало. У Михайлова действительно руки оказались золотыми и ремонт, с точки зрения Оли, был сделан идеально.

В этот период у Михайлова было много работы и возвращаясь с очередного объекта он допоздна трудился дома. Он оказался неленивым и обладал хорошим вкусом, поэтому Нелька, иногда появляясь у Оля в гостях, всякий раз нахваливала Андрея за его дизайнерские решения и не скупилась на щедрые комплименты по поводу качественно сделанной работы. В такие минуты Оля светилась от гордости, а Михайлов скромно отмалчивался. Но подруги видели, что эти знаки внимания доставляет ему радость.

Заказы следовали один за другим. Сарафанное радио, как всегда работало отлично. Оля подозревала, что к этому приложила свою руку и Верещагина, которая уже почти восемь месяцев как навсегда вернулась на родину, расставшись с Пепе и Донато без сожалений и душевных мук. Подруга предлагала услуги Михайлова богатеньким знакомым Димки, своего нового мужа, а те, в свою очередь, своим друзьям и компаньонам.

Андрей зарабатывал весьма прилично, и они даже позволили себе коротенький совместный отдых на море, не прибегая к помощи Скворцова.

Казалось бы, живи да радуйся! Но Скворцову постоянно одолевали сомнения и страх. На самом деле ее интимные отношения с Андреем по-прежнему были далеки от идеала. Михайлов не всегда был ласковым и нежным и категорически не хотел разнообразить их секс. Он отвергал секс-эксперименты и это очень не нравилось Оле, которая по-прежнему не испытывала настоящего оргазма. А тут еще вновь зародился страх потерять Андрея, который омрачал и отравлял ей жизнь. Мысли о том, что Михайлов в один прекрасный день оставит ее и детей, как сделал это когда-то, не отпускали ее ни на минуту. И именно сам Михайлов подал Оле повод поволноваться и заподозрить его в неверности.

Одним редким субботним утром, когда Михайлов не работал на объекте, раздался звонок его мобильного. Андрей ответил на звонок, но продолжил его в кухне за закрытыми дверями. Оля сразу насторожилась, потому что такое случилось в первый раз. Она с тревогой наблюдала, как после долгого разговора, Михайлов принялся торопливо куда-то собираться. И подхватив сумку с рабочей одеждой, небрежно бросил:

– Я на объект.

– Хорошо, – сказала ему вслед Оля и предчувствуя что-то нехорошее спросила: – К обеду будешь?

– Не знаю, – хмуро отозвался Андрей и покинул квартиру.

На обед Михайлов не пришел. Не вернулся он домой и вечером. Оля набирала номер его мобильного снова и снова, но оператор связи отвечал: «Абонент недоступен или находится вне зоны досягаемости».

Скворцова не знала, что и подумать. Беспокойство перехлестывало через край и весь следующий воскресный день Оля провела в необычайной тревоге. Вечером воскресенья Михайлов объявился. Видок у него был еще тот: серое помятое лицо, ввалившиеся глаза, трясущиеся руки, пожёванные брюки и рубашка с грязным воротничком. Запах дрянного алкоголя, дешевых сигарет и мелко дрожащие руки объяснили Оле все. Почти два дня ее Андрей где-то пил. Тут же стал напрашиваться вопрос: с кем? И это привело Олю в неописуемый ужас. Она в смятении накинулась на любовника с гневными упреками. Михайлов молча выслушал Олю до конца, а затем презрительно прищурившись ровно сказал:

– Ты все сказала?

– Да, – вынужденно согласилась Оля, по-прежнему клокоча от злости.

– Теперь, милая, послушай меня. И постарайся понять. Ты прекрасно знаешь, что я сутками напролет работаю. Практически без выходных. Я нахожусь в постоянном напряжении и мне нужен отдых. Мне необходимо иногда расслабиться. Я встретился с ребятами, и мы немного выпили. Ты же не хочешь, чтобы я пил здесь, при твоих детях?

Оля мотнула головой и открыла было рот, чтобы сказать Михайлову как она страдала эти дни, как волновалась, что он не имеет права так поступать с ней. Но Андрей опередил ее. Он предостерегающе поднял руку и равнодушно сказал:

– Если тебя это напрягает, то я могу уйти прямо сейчас. Ты этого добиваешься?

– Нет, – прошептала Оля, глядя на любовника расширившимися от ужаса глазами. – Не хочу.

–  Тогда прекрати истерику и дай мне спокойно выспаться. Завтра в шесть у меня подъем.

Именно с этого самого дня, Михайлов периодически куда-то исчезал, отсутствовал два-три дня, и, отпившись, возвращался домой. Он не извинялся, не врал и не пытался оправдаться. Просто сразу заваливался спать, а на следующее утро они общались как ни в чем не бывало. Оля не сразу привыкла к отлучкам любовника, но ничего поделать с этим не могла. Несколько раз она порывалась залезть в его мобильный и перешерстить принятые Андреем вызовы, но совесть не позволяла вторгаться в его личное пространство. Хотя подозрения относительно наличия у Михайлова любовницы с каждым днем возрастали и постепенно превращалась в навязчивую идею. Справляться со своими эмоциями было тяжело, но еще тяжелее было бы расстаться с Андреем навсегда. Поэтому Скворцова стиснув зубы, терпела отлучки Михайлова и старательно делала вид, что ничего экстраординарного не происходит.

8.

Итак, день рождения Ларочки.

Это субботнее утро тоже началось как обычно. Михайлов первым занял ванную и довольно долго стоял под душем. Находясь в кухне Оля хорошо слышала шум льющейся воды. Дети, что-то громко обсуждали в своей комнате, и Оля подозревала, что между ними назревает нешуточная ссора. И не трудно было догадаться, о чем спорят дети: кто преподнесет подарок бабушке. Юля настаивала на том, что она старшая и она должна вручить подарок, а Денис как мужчина может преподнести имениннице цветы. Денис же убеждал сестру в том, что именно он обязан вручить бабушке и то, и другое. Хотя, подумалось Оле, ни подарка, ни цветов еще не было и в помине. Она неторопливо поджаривала гренки, предварительно обмакивая нарезанные ломтики батона во взбитое яйцо, а затем аккуратно, чтобы не расплескать горячее масло по плите, укладывала их на сковородку. Чайник закипел быстро и Оля, разлив чай в красивые большие чашки, расставила их на столе. Выглянув из кухни, она громко прокричала:

– Завтрак на столе!

Внезапно заверещал ее мобильный. Оля подхватила трубку и с легким раздражением в голосе сказала:

– Алло. Кто в такую рань, да еще в выходной…

– Ой, Ольгица, не нуди! Это я, – Верещагина прервала подругу, не дав той довести гневную тираду до конца. – Короче! Я решила твою проблему! Ларочка будет очень довольна!

– О чем ты?

– Да о подарке твоей бывшей свекрови! Я его нашла! Через час буду у тебя, – тоном, не терпящим возражений, высказалась Неля и отключилась. А Оля в который раз поразилась способности подруги ставить ее в тупик.

– Кто звонил? – басовито поинтересовался входивший в кухню Михайлов.

– Нелька, – вздрогнула от неожиданности Оля.

– Чего хотела мадам Верещагина?

– Трещала что-то о подарке Ларисе Игнатьевне. Она якобы решила проблему.

– А ты сама что хотела старухе подарить? – равнодушно поинтересовался Михайлов.

– Не знаю, – неопределенно ответила Скворцова. – Я думала после завтрака пробежаться по магазинам. Что-нибудь бы выбрала. По деньгам, конечно. Но Ларочке очень трудно угодить. Она такая привереда.

– В нашем положении достаточно было бы и цветов, – философски изрек Андрей, усаживаясь за стол.

– Ты не прав, Андрюша. Ларочка хорошая женщина. И мне хотелось бы ее чем-нибудь порадовать. Вот только чем?

– Гм… – промычал Михайлов, уплетая бутерброд с колбасой.

– Бери гренки, – предложила Оля и придвинула к Андрею тарелку с еще теплыми ломтиками батона.

– Спасибо, – поблагодарил Михайлов и высказался вполне конкретно: – Если мне не изменяет память, то эта хорошая женщина все время знала, что Скворцов тебе изменяет с Элкой и молчала, как партизан на допросе.

– Так она его мать…

– Да, мать. Но из чисто женской солидарности могла бы и поделиться с тобой этой информацией. Тебе бы было не так больно расставаться с ним. Ты была бы готова к…

– Ну что ты завелся, Андрей? – нахмурилась Оля.

– Да просто как подумаю, что приглашен в это осиновое гнездо, так холодный пот прошибает. Оленька, дорогая, а можно я не пойду с тобой? А? – заканючил Михайлов.

– Ты как маленький, Андрюша, – рассмеялась Скворцова. – Не упрямься, пожалуйста. Идти надо. Тебя пригласили. У нас семья и я хочу, чтобы все знали об этом. Хорошая, дружная и счастливая семья. Ведь это так?

– Да-а, – как-то не очень уверенно протянул Михайлов. – Ладно. Так и быть. Я пойду с тобой. Но только в первый и последний раз. Хорошо? – вынужденно согласился Андрей.

Оля кивнула, вновь позвала детей к столу и подумала, что строительство счастливой семьи с Михайловым дается ей с большим трудом. И это минус, а в плюсе то, что она не одна и у нее есть человек, на которого можно опереться в трудную минуту. И как ни крути, без мужчины дом не дом, а так простая жилплощадь для одинокой женщины с двумя детьми.

Верещагина заявилась в тот момент, когда все было сделано: дети и Михайлов накормлены, посуда вымыта, высушена и расставлена. Оставалось только подумать о том, в чем же пойти на званый ужин, где соберутся друзья бывшей свекрови, которых она хорошо знала. Выбора, конечно, особенного не было, но принять решение было необходимо. Платье из тонкого шелка или брючный костюм, привезенный когда-то из Италии? Платье больше подходит к лицу, а костюм более дорогой и не мнется.

Додумать Оля не успела, как в кухню ввалилась заметно округлившаяся подруга с красивой коробкой в руках. Беременность необычайно шла Неле. Ее лицо излучало тот необыкновенный свет, характерный для счастливой женщины, ожидающей долгожданного малыша.

– Ты что, звонка не слышала? – беззлобно проворчала Верещагина. – Мне Денис открыл дверь.

– Нет, не слышала. Что это?

Нелька водрузила коробку на стол и приказала:

– Открывай! Ты ахнешь от удивления! Это настоящий сюрприз для Ларисы Игнатьевны и твое спасение в плане денег. А я пока пойду поздороваюсь с Михайловым.

Но далеко Нелька не ушла. Она приоткрыла дверь гостиной и просунув голову в проем, понимающе улыбнулась. Андрей сидел на полу, уставившись в экран компьютера, стоящего на журнальном столике. Он играл в покер.

– Привет работнику интеллектуального труда! Как, денежки капают на счет?

Михайлов, не отрываясь от экрана буркнул что-то невразумительное.

– Понятно, – хихикнув, сказала Неля и встряхнула рыжеватыми кудрями. – Занят.

Оля вышла из кухни. Увидев эту картину, она широко распахнула дверь гостиной и быстро приблизилась к Михайлову. Скворцова со злым выражением на лице резко одернула его майку, задравшуюся на спине и прикрыла оголенный зад любовника, грубо подтянув вверх спортивные штаны. Затем пнула его ногой и отчетливо выговорила:

– Эй! Алло, очнись! Верещагина пришла. Поздоровайся нормально.

– Да-да, сейчас. Только доиграю, – по-прежнему не отрываясь от монитора проговорил Михайлов, но к женщинам так и не обернулся.

– Ладно, подруга, не отвлекай его, – примирительно сказала Неля. – А вдруг выиграет миллион баксов? Представляешь, ты потом сможешь до конца своих дней бить баклуши, не работать в своей школке и жить на Канарах в свое удовольствие.

– Тебе бы, Верещагина, фантастические рассказы писать, – криво улыбнулась Оля и покачала головой: – Это безнадежно. Пойдем, посмотрим, что в коробке.

Вся эта отвратительная сцена неприятно удивила Верещагину. Она не знала кого жалеть в этой ситуации: Скворцову или Михайлова. Но все же больше почему-то она сочувствовала сожителю подруги. Зная характер Оли, именно он был сейчас слабым звеном. И как долго этот бедолага выдержит характер Скворцовой, пока было загадкой. Но Неля про себя решила, что не долго. Как не долго продержался возле подруги Валерка Скворцов, сбежавший от нее при первой же возможности.

Когда женщины вновь оказались в кухне, Оля глухо спросила:

– Кофе или чай?

– Кофе, пожалуйста, – ответила Верещагина и принялась шелестеть упаковкой. Она достала из коробки куклу и радостно выговорила: – Обернись! Глянь какое чудо!

Скворцова оторвалась от приготовления кофе и повернулась к столу.

– Ах! Какая прелесть!

– А то, – довольная реакцией подруги, подтвердила Неля.

И правда. Кукла была не просто хороша, она была восхитительна. Изготовленная талантливой мастерицей, кукла оказалась дамой бальзаковского возраста. Женщина в миниатюре была облачена в отлично сшитый строгий черный костюм, который сидел на ней как влитой. Шелковая белая блузка была украшена шикарным кружевным жабо, застегнутым маленькой черно-белой камеей. Шляпка с вуалью на платиновых волосах добавляла даме очарования и загадочности. А ожерелье из мелкого настоящего жемчуга, которым словно поигрывала искусно сделанная ручка куклы, придавала ей некий шарм. Фарфоровое личико излучало покой и уверенность в себе, а большие голубые глаза в обрамлении черных ресниц источали ум.

– Какое красивое лицо. Почти как настоящее. А ручки! А пальчики! Где ты ее откопала? – почти прошептала Оля.

– У Леночки Свиридовой, своей старинной приятельницы. Она неоднократно принимала участие в конкурсах мастеров, изготавливающих такие вот игрушки. Ну, коллекционных кукол. И даже, представляешь, на каком-то конкурсе, кажется в Праге, получила первый приз, – ответила Верещагина и воскликнула: – А туфельки вообще отпад!

– Сколько? – с дрожью в голосе, спросила Оля. – Это же самое настоящее произведение искусства. Она должно быть очень дорогая.

– Да, не дешевая. Это авторская работа. Но ты пока не думай об этом. Я с Леночкой обо всем договорилась. Она согласилась на рассрочку, а первый взнос я уже внесла.

– Сколько? – строже повторила свой вопрос Скворцова.

– Ну ладно, – сдалась Верещагина. – Сто евро.

– Нет, мне это не по карману, – разочарованно выдохнула Оля и чуть не заплакала.

– Я помогу, не бойся, – ободрила подругу Неля. – Да и Андрей не будет вечно сидеть без работы. Найдем ему что-нибудь. Рассчитаешься.

 Оля немного успокоилась и тихо сказала:

– Сегодня я могу отдать тридцать. У меня в заначке столько осталось.

– Вот и ладненько, – повеселела и сама Верещагина.

Но Неля так и не рискнула сказать подруге правду. На самом деле Дама с вуалью стоила триста евро, и она уже рассчиталась за куклу полностью.

9.

В семь пятнадцать желтое такси остановилось у двухэтажного дома Ларисы Игнатьевны Скворцовой. Юля и Денис первыми выбрались из салона и побежали к глухой калитке, рядом с которой висел домофон с видеокамерой. Юля нажала на кнопку и когда услышала: «Кто там?», радостно прокричала:

– Это мы, бабуля! Открывай!

Запорное устройство тихо щелкнуло, и калитка распахнулась. Дети побежали к крыльцу.  Оля с празднично обернутой коробкой и Михайлов с букетом роз в руках двинулись по красивой дорожке вслед за ними.

– А здесь за год ничего не изменилось, – вслух подумала Оля.

Нервничающий Андрей, ничего не ответив, свободной рукой подхватил Скворцову под руку и ускорил шаг.

Входную дверь в дом открыла сама хозяйка. Оле показалось, что свекровь была бледнее обычного и даже умело наложенная косметика не могла этого скрыть. Тем не менее Ларочка приветливо улыбалась и радушно пригласила гостей:

– Проходите, пожалуйста. Дети, как же я рада вас видеть!

Юля и Денис сразу же повисли на ней. Ларочка расцеловала внуков и обратила пристальный взгляд на Андрея.

– Лариса Игнатьевна, познакомьтесь, это мой муж Андрей Владимирович Михайлов.

– Рада знакомству, – вежливо, но сухо, ответила Ларочка. – Проходите в дом, не стесняйтесь. Мы всегда рады новым друзьям. И честно говоря, мы вас заждались. Всем не терпится сесть за стол. В этом году Борька расстарался и блюда приготовил отменные.

В это время на звук голосов детей из гостиной торопливо вышел Валерий Иванович. Высокий, широкоплечий и красивый. Темные волосы, без единого седого волоска, были коротко пострижены. Это модная современная стрижка делала бывшего мужа еще привлекательнее. Оля почувствовала легкий озноб и беспомощно повернула голову к Михайлову, словно ища у него защиты. А Скворцов широко распахнув руки, приятным баритоном проговорил:

– А вот и мои дети! Как же я соскучился! Как у вас дела?

Юля и Денис бросились в его объятья и весело, перебивая друг друга, принялись рассказывать о своих делах. Оля краем уха слышала, как дочь хвасталась победой в олимпиаде по русскому языку, а Денис верещал о том, что всякий раз побеждает дядю Андрея в шашки.

Спустя какое-то время, оторвавшись от детей, Скворцов сказал:

– Здравствуйте. Рад, Оля, что ты приехала. А это, я так понимаю, твой новый муж?

– Да, – пролепетала Скворцова.

– Что же вы стоите? Мы уже слюной изошли, ожидая вас. Мама, гости ждут. Пора ужинать.

Твердый и уверенный голос Валерия придал Оле уверенности.

– И я рада тебя видеть, Валерка. Отлично выглядишь.

– Я не барышня, чтобы делать мне комплименты, милая. А вот ты сегодня на редкость хороша, – безразлично парировал Скворцов и повел детей в гостиную, из которой доносились приглушенные голоса гостей свекрови.

– Извините за опоздание, – напомнил о себе Михайлов, который стоял у стены холла и неловко переминался с ноги на ногу. Он чувствовал себя здесь лишним и уже был готов был покинуть этот дом, не попрощавшись.

 – Ну англосаксонский этикет допускает опоздание на пятнадцать-двадцать минут. И приличия позволяют, – благосклонно отозвалась Ларочка. – Но явись вы минутой позже, то уже застали бы нас сидящими за столом. Прошу вас, Андрей Владимирович, не стесняйтесь. А то я вижу, что вы уже готовы сбежать от нас. Не бойтесь, мы не кусаемся. Это цветы мне?

– Да. Поздравляю вас, Лариса Игнатьевна, – ответил Михайлов и протянул букет имениннице.

– Спасибо, Андрей Владимирович, – поблагодарила Ларочка и обратилась к Оле: – А что у тебя за коробка в руках, Оленька?

– Это сюрприз, – почему-то смутилась Оля.

Лариса Игнатьевна ухмыльнулась, приняла из рук Оля нарядную коробку и пошла в сторону гостиной, а Оля, сделав шаг за ней, небрежно бросила Михайлову:

– Ну что ты стоишь здесь как бедный родственник? Идем!

Михайлов криво улыбнулся и поколебавшись несколько секунд, неохотно поплелся за ней.

Просторная гостиная, выдержанная в классическом стиле, была полна гостей. Состав друзей Ларочки не менялся годами. Здесь были и Калинины, и Федоровы, и Вознесенские, которые считали себя хозяевами жизни и кичились своим положением в обществе. Ресторатор Борис Ильич Вардин по обыкновению притащил в дом своей давней подруги очередную нимфетку, длинноногую девицу лет восемнадцати, хотя самому было уже далеко за пятьдесят. Нинка Миркина как всегда приперлась одна. А Танька Титова, слегка похудевшая, что позволило ей влезть в приличное платье, держала за руку своего тщедушного доцента, который маслеными глазками скользил по стройной фигурке девушки Вардина. Разнаряженная Элка стояла у стола, скрестив руки на груди. И Оля, обратившая свой первый взгляд именно на жену Скворцова, почувствовала острую ненависть к разлучнице, но еще больше ее одолела дикая зависть. На руке Элки, под светом итальянской хрустальной люстры, блистал и переливался изумительный, весь усыпанный бриллиантами, золотой браслет в виде змеи, глаза которой сверкали настоящими натуральными сапфирами. «Таких вещиц он мне не дарил, – тоскливо подумала Оля. – Он мне вообще мало что дарил».

 Располневший и еще больше поседевший Петруша Усольцев лениво листал какой-то журнал, но при появлении Ларочки сладко заулыбался и сказал:

– Ну наконец-то мы все в сборе! Ларочка, приглашай нас к столу.

– Сейчас Петруша, одну минуточку. Я только хочу взглянуть на подарок Оленьки.

– А что в коробке? – поинтересовалась любопытная Татьяна Ивановна.

– Пока не знаю. Сейчас посмотрим, – пробормотала Ларочка, быстро срывая яркую нарядную обертку.

Когда она достала куклу из коробки, то замерла от восторга, а потом громко воскликнула:

– О!

– Вот это да! – привизгнула Миркина. – Ларочка, это же классное пополнение твоей коллекции!

– О да! – счастливо засмеялась Лариса Игнатьевна и быстрым шагом пошла к угловому шкафу витрине, где за стеклом сидели или стояли куклы, приобретенные ею в течение всей жизни. Здесь были и японки, и китаянки, и негритянки, одетые в национальные костюмы. Ларочка не жалела денег и на европейских красавиц. Из всей коллекции свекрови Оле больше всего нравился домовик по имени Мартин, которого они когда-то купили со Скворцовым в Испании. И все куклы коллекции были только авторскими работами, потому что в этом деле свекровь хорошо разбиралась и на дух не выносила игрушек массового фабричного производства.