Текст книги "Три эффекта бабочки"

Автор книги: Елена Вольская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

– Вы знаете, Оленька, что я крайне редко обращаюсь к вам с просьбами…

– Да, это так, Петр Викторович, – двигаясь с Петрушей в такт красивой лирической мелодии, отозвалась Оля.

– Так вот, милая, – продолжил Усольцев, – сегодня я хочу попросить вас об одной маленькой услуге.

– Если смогу…

– Сможете, сможете, милая, – насмешливо обронил Усольцев.

– Слушаю вас, Петр Викторович, – доброжелательно сказала Оля и слегка отстранившись, взглянула на несколько озадаченное лицо своего партнера.

– А давайте, Оленька, присядем где-нибудь и спокойно поговорим, – неожиданно предложил Усольцев.

Оля согласно кивнула и подумала: «Интересно, что ему надо? Уж что-то он сильно заискивает передо мной. Раньше за ним я такого не замечала». Петруша подхватил Олю под руку и подвел к одному их пустующих столиков. Усольцев галантно отодвинул стул для Оли и когда она села, примостился рядом.

– Желаете чего-нибудь выпить, дорогая?

– Пожалуй, можно вина.

Усольцев поманил пальцем официантку и мягко попросил:

– Налей-ка нам, детка, вина.

Девушка молча выполнила просьбу Усольцева и тактично отошла в сторону.

Оля пригубила вино, а потом прямо спросила:

– Так, что вам нужно от меня, Петр Викторович?

– Понимаете, Оленька, – бархатным баритоном заговорил Усольцев, – моя жена… третья жена… Елена Константиновна, недавно развелась со своим вторым мужем. Вы очевидно знаете, что она была замужем за немцем. Но Вернер оказался не очень хорошим мужем для Леночки. Так вот, Леночка решила вернуться на родину и ей нужна работа здесь. Квартиру я ей уже приобрел. Правда небольшую, двухкомнатную, но в хорошем районе.

– Какая именно работа ей нужна? – уточнила Оля и облегченно выдохнула. Петрушины просьбы не всегда были такими простыми.

– Может, Оленька, вы и не знаете, что она врач-офтальмолог…

– Знаю. Помнится, вы когда-то об этом упоминали. Кажется, вы еще говорили, что она неплохой врач и даже защитила кандидатскую. И вы хотите, как я понимаю, чтобы я взяла ее к себе на работу?

– Совершенно верно, Оленька, – засиял Усольцев и неискренне польстил: – Вы такая умница, дорогая. И все схватываете прямо на лету.  Именно об этом я и хотел вас просить. Понимаете, ей до пенсии еще далековато. Сейчас работу найти не так-то просто. К тому же я уверен, что вы не обидите ее в смысле зарплаты, – Усольцев сделал характерный жест пальцами. – Я знаю, что ваши сотрудники неплохо зарабатывают. А с Леночкиной степенью и опытом… – Усольцев запнулся, а потом уверенно добавил: – Несомненно в ее лице вы приобретете отличного работника. Так как, милая? Вы не откажете старику в такой малости?

– Не откажу, Петр Викторович, – Оля согласилась почти не колеблясь. Сейчас она действительно нуждалась в хорошем специалисте-офтальмологе для работы в одном из салонов. Но… с другой стороны, Елена могла стать и сексоткой, делящейся с бывшим мужем некоторыми вещами, о которых ему знать не положено. И Усольцев, в свою очередь, узнав любую новую информацию о делах в фирме, с удовольствием донесет ее до свекрови. Но если Елена Константиновна будет замечена в стукачестве, то от нее можно будет сразу избавиться. Без всяких семтиментов и сожалений.

– Спасибо, милая! Я знал, что на вас можно положиться! – воскликнул обрадованный Петруша и предложил: – А давайте теперь выпьем за вашу доброту, Оленька! Валерию несказанно повезло с вами! Вы просто прелесть!

При упоминании имени мужа, Оля скривилась, но свой бокал осушила до дна. А Усольцев, заметив эту невольную брезгливую гримасу, сделал вид, что ничего не заметил. Он пригубил вино и извинившись, поспешил к Ларочке, которая призывно махала ему рукой.

Когда совсем стемнело, гости свекрови переместились на веранду, которая была ярко освещена нарядными светильниками. Все уже были изрядно подшофе и с нетерпением ожидали десерта.

По громким голосам, взрывам смеха и аплодисментам Скворцова поняла, что Борис вынес свое произведение кулинарного искусства к гостям. Наконец празднование дня рождения свекрови подходит к концу и можно окончательно расслабиться.

Оля сидела у бассейна в полном одиночестве и бездумно смотрела на воду. В эти минуты ей казалось, что она наслаждается безмерным покоем. Ее никто не тревожит. Музыка уже не орет на весь поселок. Гости свекрови, занятые десертом, не снуют туда-сюда. Вечер не по-осеннему теплый. И только легкий ветерок нежно ласкает ее бледное лицо, на котором кто-то может легко прочесть безмерную усталость. Да. Она измотана донельзя и такое ощущение, что кто-то как, вампир высосал ее силу и радость жизни. И имя этого вампира хорошо известно. Увы… Она никому не нужна и всеми покинута.  Даже дети не интересуются тем, где она, чем занята и как себя чувствует.

Скворцова сделала глоток вина. Приятное тепло вновь разлилось по телу. Она подумала о том, что постепенно напивается. Но именно эту минуту Оля хотела этого пьяного забытья, чтобы не чувствовать страшного одиночества, своей ненужности, никчемности и неуверенности в себе. А еще – невыносимой тоски, которая длинными, костлявыми пальцами сжимает ее сердце. Оля даже представила себе эту картинку и тихо заплакала. По щекам покатились горячие слезы, но не стала смахивать их. Она прекрасно осознавала, что упивается жалостью к себе. Она где-то читала, что жалось к себе – это отрицательная и разрушительная эмоция. Но меланхолия, подступавшая к ней время от времени, сегодня почему-то очень нравилось ей.

– Можно посидеть с тобой?

От неожиданности Скворцова вздрогнула и оглянулась. За своей спиной она обнаружила Нину Миркину, которая бесшумно подкралась сзади.

– Как всегда одна? – хриплым прокуренным голосом то ли спросила, то ли констатировала факт парикмахерша. В одной руке Нинка держала початую бутылку с коньяком, а в другой белый пластиковый стул. Не ожидая разрешения, Миркина поставила стул рядом с Олей и грузно плюхнулась на сиденье. Потом закинула ногу на ногу и с легкой заинтересованностью спросила:

– Почему сбежала? Или наша компания тебе надоела?

Оля не ответила. Она вытерла слезы и неодобрительно взглянула на женщину, которая так бесцеремонно нарушила ее уединение.

Миркина хлебнула из бутылки и заплетающимся языком выдала:

– Ты что, своим взглядом испепелить меня хочешь? Не злись на меня, Оля. Просто я тоже устала от этих снобов. Их сплетни, да разговоры о бабках и курортах кого хочешь могут довести до белого каления.

Нинка еле слышно вздохнула, а потом совершенно не к месту высказалась:

– А ведь он завидует тебе!

– Кто? – не поняла Оля.

– Как кто? Муж твой.

Оля промолчала. Ей совершенно не хотелось втягиваться в дебаты с пьяной и недалекой женщиной, и тем более обсуждать свою личную жизнь с кем бы то ни было. А с Миркиной особенно.  О чем бы сейчас они не говорили, все непременно станет достоянием свекрови.

Между тем, парикмахерша была настроена решительно. Она давно намеревалась открыть Оле всю правду о ее муже, свекрови и их далеко идущих планах. Весь вечер Нина поджидала удобного момента, чтобы поделиться своими мыслями и наблюдениями с невесткой подруги. Но случай представился только сейчас, когда Оля, проигнорировав гостей свекрови, не приняла участия в заключительном акте праздника.

Нина Миркина уже много лет наблюдала за жизнью подруги и ее семьи. Ларочка довольно откровенно делилась с ней своими тайнами. И при каждой встрече почем зря ругала невестку и хвасталась тем, что сын держит ту в ежовых рукавицах и катается как сыр в масле. На самом деле Оля Скворцова нравилась Миркиной. Она даже сочувствовала невестке подруги. Сейчас же Миркиной страсть как хотелось открыть несчастной девушке глаза на недостойное поведение ее мужа и коварные планы свекрови.

Какое-то время Миркина сосредоточенно о чем-то размышляла, а потом мрачно заговорила:

– А ведь Валерка завидует твоему успеху, Оля. Ох, как завидует! Он завидует твоим деловым качествам, хватке, умению общаться с людьми, ну и деньгам, конечно. Сам-то он ни на что не способен. Ничего не добился в жизни. Живет за твой счет. И это его бесит. Да и какой бы мужик от этого не взбесился? Нет таких. Умная, деловая и успешная жена – это унижение для никчемного и неприспособленного ни к чему мужчины. А твой муженёк приспособлен только для одного…

– Для чего? – невольно сорвалось с губ Оли.

– Да все просто! – Миркина мерзко хихикнула: – Других баб трахать и доминировать над ними, доказывая свое превосходство. Хотя, по правде сказать, при его любви к выпивке он вряд ли уже на что-то дельное способен. Ну… – Нинка запнулась, но продолжила: – Я имею в виду… в постели. Да еще он умело манипулирует тобой. Да и не только он. Моя дорогая подружка тоже весьма преуспевает в этом деле. Как же лихо она бедным Петрушей управляет столько лет! Даже диву даюсь! А он, идиот старый, и рад стараться! Всю жизнь стелется перед ней, как…

– Да, что вы такое говорите! – попыталась возмутиться Оля, прервав неприятный монолог парикмахерши.

– Да брось ты выделываться передо мной! – всплеснула рукой Миркина. – Ты думаешь, что я дура и не вижу, как вы все тут живете? Да ни для кого не секрет, что свекровь тобой помыкает, как прислугой и использует тебя, как только хочет! А Валерка твой? Он же изменяет тебе направо и налево! Ларочка как-то хвасталась, что им интересуются не только молоденькие студенточки, но и вполне зрелые женщины. И что водит он своих баб по дорогим ресторанам, да по курортам возит. И заметь, милая, за твои же деньги!

– А вам-то какое дело до этого? – огрызнулась Оля и нервно закурила.

– Вот-вот, – гадко осклабилась Миркина. – Злишься. Значит задела я тебя за живое. И…

Вдруг Нинка удивленно вытаращилась на Олю и смолкла на полуслове, будто утратив дар речи.

–  Так ты все знаешь… – наконец сообразила парикмахерша. – Ты знаешь обо всем лучше меня. И все годы жизни с этим мерзавцем, ты лишь делала вид, что у вас все хорошо и распрекрасно. Мастерски скрывала то, что для других-то и секретом не было. Да… дела…

Миркина в очередной раз прихлебнула коньяку, пьяно икнула и пробормотала:

 – Вот только одного я не пойму…

– Чего? – с вызовом спросила Скворцова.

– Почему ты еще не выгнала его отсюда? Муженька своего и его мамашу малахольную заодно! Одним махом! Обоих! И вот это-то для меня по-прежнему остается большой загадкой, на которую я ну никак не могу найти ответа!

Оля не нашлась, чем ответить приятельнице свекрови. Она застыла в одной позе, устремив невидящий взор куда-то перед собой. А Нинка, покачивая лакированной туфелькой на большом пальце ноги, нагло продолжила сверлить Олю почти трезвым взглядом.

 Из странного оцепенения Скворцову вывела трель смартфона, лежащего в кармане легких брюк.

Оля автоматически поднесла смартфон к уху и с облегчением услышала голос Нельки Верещагиной:

– Привет, подружка! Я сегодня прилетела и уже у мамы. Завтра, если хочешь, можем встретиться. Правда в первой половине дня я буду немножко занята. А после обеда можем где-нибудь посидеть.

Оля встряхнулась, словно сбрасывая с себя замешательство и поднялась со стула.

– Погоди, Нелечка, секундочку… – быстро проговорила она в смартфон и гладя на Миркину сверху вниз сухо сказала: – Извините, госпожа Миркина, мне надо поговорить...

– Надо, так надо, – понимающе кивнула парикмахерша, а потом глядя вслед удаляющейся Оле, громко и отчётливо произнесла: – Дура. Какая же ты, Олька, беспросветная дура, хоть и бизнес-леди.

6.

 Верещагина опаздывала. Оля нетерпеливо поглядывала на часы и потихоньку закипала. Для Нельки это не характерно. Подруга всегда отличалась точностью и пунктуальностью. Делать заказ без нее не имело смысла. Нелька всю жизнь следила за фигурой, была весьма привередлива в еде, поэтому рисковать с выбором блюд не стоило.

 Уже несколько раз к Оле подходил официант и вопросительно поглядывал на нее. Но Скворцова старалась игнорировать назойливого парнишку и делала вид, что внимательно изучает меню. Ей с большим трудом удалось выбраться из офиса в четыре часа. Понедельник всегда был тяжелым днем и расписан буквально по минутам.  Работы накопилось выше крыши: ремонт в новом помещении затягивался, поставщик цветных линз решил с первого октября поднять оптовую цену, да еще на центральном складе выявились недостача. И теперь Оля нервничала из-за того, что пошла на поводу у подруги и согласилась встретиться с ней в «Зодиаке» именно в это время.

Спустя минут пятнадцать раскрасневшаяся и запыхавшаяся Нелька вихрем ворвалась в зал ресторана. Она была чем-то чрезвычайно озабочена и приближаясь к столику, за которым сидела Оля виновато улыбалась.

Подскочив к Скворцовой, Неля чмокнула ее в щеку и отдышавшись, принялась торопливо извиняться:

– Прости, подружка, за опоздание. Вчера с моим багажом приключилась неприятная история. Представляешь, его тупо потеряли! Я с самого утра рванула в аэропорт. И только к часу дня мне удалось выручить свои шмотки.

–  Так и где же твой чемодан? – ехидно поинтересовалась Оля.

– Так я его по-быстрому домой заволокла и на том же такси сразу в кабак, к тебе, – пояснила Верещагина и потянулась за карточкой с обеденным меню. – Ты еще не заказывала еду? Нет? Я чертовски проголодалась, пока общалась с таможенниками.

– Могла бы позвонить и предупредить меня, – не удержавшись, упрекнула Оля подругу и про себя отметила, что та выглядит потрясающе. Высокая, худенькая, с минимум косметики на холеном лице, она уже совершенно не походила на русскую женщину. Это была очаровательная молодая итальянка, говорящая по-русски с легким акцентом. Только мелкая сеточка морщин у кончиков глаз выдавала настоящий возраст Верещагиной.

– Могла конечно, – встряхнула длинными прямыми волосами Неля. – Но как-то в этом хаосе не сообразила. Не злись, милая, ну пожалуйста. Я же не очень опоздала? Правда? Так ты сделала заказ? И прости, что не привезла сюда подарки детям и тебе. Позже отдам. Ты не против?

– Нет, – сжалилась над подругой Скворцова и улыбнулась. – На самом деле я рада, что ты приехала и что мы встретились именно сегодня. Я так по тебе соскучилась. Вчера…

– Господи, – Нелька стукнула холеной ладошкой по лбу. – Как же я забыла? Вчера же у Ларочки был день рождения!

– Именно. Был.

– И как все прошло? Где отмечали? В кабаке или у Ларочки дома? В чем ты ходила? Подарков и цветов много было? А что дарили гости? А вы с Валеркой что подарили?

Вместо ответа Оля весело рассмеялась. Как же ей не хватало любимой подружки в последнее время! Нелька всегда была такой: живой, подвижной, говорливой и жизнерадостной. Она никогда не унывала. Даже в самые неприятные моменты своей жизни Верещагина всегда и во всем находила что-то хорошее. Даже если это хорошее можно было рассмотреть только под мощным микроскопом. А еще она умела смеяться над трудностями, тем самым возвышаясь над ними. Позитивный взгляд подруги на мир вызывал у Скворцовой некоторую зависть, потому что ей самой окружающая действительность редко казалась такой уж безоблачной и счастливой. И только Нелька привносила в ее жизнь редкие крупицы радости и веселья.

– Послушай, Нелечка, давай не будем говорить об этом в кабаке, – сказала Оля, игнорируя нетерпение подруги. – У меня есть деловое предложение. Давай-ка сейчас закажем обед, а потом поедем к тебе и заберем подарки. Я еще вчера сообщила детям, что ты приехала. Они будут очень рады повидаться с тобой. А потом у меня дома мы спокойно поговорим о делах и обсудим последние новости. Согласна?

– Попробовала бы я не согласиться! Ты всегда напираешь на меня, как танк. С тобой трудно спорить, дорогая! – вынужденно согласилась Верещагина и уставилась в меню. – Так что нам сегодня предлагает Борька?

Спустя полтора часа Оля притормозила у дома Верещагиной. Это была четырёхэтажная сталинка в центре города. Дом с трехметровыми потолками и толстенными стенами стоял как раз напротив языковой гимназии, где когда-то учились подруги. Иногда прогуливая уроки, девчонки забегали к Верещагиной, устраивались на старом диванчике в ее маленькой комнате и часами напролет листали модные глянцевые журналы. Тогда у Нельки и появилось страстное желание стать моделью и покорить все мировые подиумы. А Оля мечтала о том, что удачно выйдет замуж за классного парня с большими деньгами и будет покупать себе такие же обалденные наряды, как на ярких картинках. Но, как известно, детские мечты почти никогда не сбываются. Судьба расставляет всех по своим местам так, как считает нужным, не беря во внимание ни таланты людей, ни их желания и устремления.

Так и их с Нелькой мечтам не суждено было осуществиться. Нелька вместо подиума в Милане попала в публичный дом, а она сама вышла замуж за Скворцова.

Именно об этом думала Оля, поднимаясь вслед за подругой на третий этаж обветшалого дома, насквозь пропахшего старостью. Так, наверное, пахнет в домах престарелых, где ютятся брошенные и никому не нужные старики. Затхлый воздух подъезда вызвал у Скворцовой приступ легкой тошноты. Такая же затхлость и духота пронизывали и квартиру Верещагиных. Когда женщины переступили порог, Нелька первым делом принялась распахивать окна настежь, впуская внутрь жилища свежие потоки воздуха. Оле показалось, что свежий ветер постепенно разгоняет даже не эту приторную духоту, а страшную тоску и одиночество родителей Нельки. В этом некогда счастливом доме все было по-прежнему: и мебель, модная лет двадцать тому назад; и потертые ковры, на чистеньких полах; и картины, не представляющие собой никакой ценности. Здесь время будто застыло в том самом мгновении, когда подруга покинула родительский дом в погоне за своей мечтой

– Ты представляешь, – словно услышав мысли подруги, с горечью в голосе заговорила Неля, – что и в этот раз предки отказались взять у меня денег, чтобы сменить мебель. Вот каждый раз одно и то же: я предлагаю помощь, а они наотрез отказываются. И знают же, что Пепе не бедный, да и я уже давно работаю в рекламном агентстве и прилично зарабатываю. Но все равно отказываются от моей помощи.

– Не обижайся на них. Возможно, они не забыли…

– Давай не будем об этом, – прервала Верещагина подругу. Она бодро зашагала в свою комнату и через плечо бросила: – Ты пока посиди, а я быстренько разберусь с вещами.

Оля присела на диван, который жалобно скрипнул под ее весом. Родители Верещагиной были учителями и по-прежнему работали в гимназии. Правда, отец Нельки уже лет пять был ее директором, а мама так же преподавала математику. Эти простые и честные люди очень тяжело пережили переезд единственной дочери в Италию. Но самым большим шоком для них стало известие о том, кем на самом деле в поте лица трудится за границей их девочка. Скандал разразился страшный и связь между Верещагиной и ее родителями прервалась на несколько лет. И только когда Нелька вышла замуж за синьора Виванти, бескомпромиссные Верещагины немного оттаяли и приняли супругов в своем доме. Пепе Виванти оказался весьма приятным и обходительным человеком. Итальянец даже сносно говорил по-русски, чем подкупил принципиальных учителей. Родители Нельки как-то сразу нашли общий язык мужем дочери и даже простили ей то, что синьор Виванти старше главы семейства на несколько лет. Лед в отношениях был окончательно сломан после первой поездки Верещагиных в Италию, где они прекрасно отдохнули. Пепе не скупился, и даже свозил новых родственников в Рим.

Пока Верещагина перебирала вещи в своей девичьей спальне, Оля громко, чтобы ее слышала подруга, заговорила:

– Вот смотрю на тебя, Нелька, и поражаюсь тому как ты выглядишь. Ты словно замороженная и тебе никак не дашь сороковник с хвостиком. Худенькая, изящная…

– Ты знаешь, что я с юности жила мечтой стать моделью. Вспомни, когда ты трескала булки и пирожки, я ела в основном крупно нарезанные салаты, фрукты и каши на воде, – отозвалась Неля, вернувшись в гостиную. – Эта привычка мало есть осталась до сих пор. Я регулярно занимаюсь фитнесом. У меня отличный массажист уже несколько лет…

– О да! – воскликнула Оля и хитро улыбнулась: – Знаю, знаю я твоего массажиста.

– Не смейся над сокровенным, – весело парировала Верещагина. – Таких специалистов как мой синьор Аристо еще надо поискать!

– Да уж, не сомневаюсь…

– Вот, возьми, Олечка, – Верещагина протянула подруге коробочку с логотипом Chanel.

– Это настоящая Шанель?

– Да, – подтвердила Верещагина. – Это крем от морщин. Самый классный. Только помни, пока будешь им пользоваться твоя кожа будет гладкой, как попка младенца.

– А как закончится?

– Морщинки опять вылезут наружу. Но не волнуйся, если этот крем тебе подойдет, то я пришлю еще. И кстати, дорогая, ты подтяжку уже делала?

– Нет. И не собираюсь.

– И напрасно. Я уже несколько раз делала, поэтому и выгляжу на двадцать. Так. Ладно. Вот подарки детям и поехали отсюда. Скоро мама явится и быстро вырваться из ее объятий не удастся.

– Но я бы хотела с ней поздороваться…

– Давай в другой раз. Уговор дороже денег. Так что двигаемся по первоначальному плану.

7.

Когда подруги выехали за город, Верещагина обратилась к Оле:

– А давно у тебя этот шикарный кроссовер?

– Два года уже.

– А Валерка на чем катается?

– На «Рено».

– И не берет твой «Ниссан»?

– Нет. Вообще-то меня в основном Юрик возит. Он и смотрит за машиной.

– Ясно. Можно я окно открою? Покурить охота.

– Давай.

Нелька закурила, сделала несколько затяжек и вздохнула.

– Что-то, подруга, скучно мы едем. Может музон включим?

– Я не против, – согласилась Оля. – Пошарь в бардачке. Там несколько дисков есть. Моих любимых.

Верещагина выбросила окурок в окно и открыла бардачок.

– А зачем тебе это? – удивилась Нелька, извлекая из ящичка чистый хрустальный стакан.

– Положи назад, – с притворной строгостью приказала Оля и сразу пояснила: – Не могу же я во время командировок пить воду из пластиковых бутылок.

– Ну ты совсем зааристократилась, – насмешливо проворчала Верещагина, вернула стакан на место и воскликнула: – Ого! У тебя здесь оказывается есть диск хитов прошлого века! Однако, подружка, ты своим вкусам не изменяешь.

– Не-а, – беззаботно отозвалась Скворцова, осторожно обгоняя дряхлый «Жигуленок». – Согласись, что ничего лучше в последнее время написано не было. Все шлак какой-то звучит из каждой дырки.

– Да, ты права. Помнишь, как мы с тобой любили послушать Стиви Вандера, Элтона Джона, Джорджа Майкла? А как же мы тащились от «АББЫ»!

– Да, помню. Мне особенно нравился их хит «The Winner…

– …Takes It All», – договорила одновременно с подругой Верещагина и бросила диск обратно в бардачок.

– Ты чего? – удивилась Скворцова.

– Мы что, старые кошёлки и не умеем пользоваться современными супер-пупер устройствами? Я сейчас в своем айфоне найду запись этого диска. Качество получше будет, – уверенно выдала Верещагина и принялась водить пальцем по дисплею.

– Но на диске первая композиция «Wonderful Life». Моя любимая, – сказала Оля и в ее голосе слышалось легкое недовольство.

– Не волнуйся, дорогая. Я нашла его точную копию.

В салоне зазвучала музыка.

– Класс! «Счастливая жизнь» – это про нас, подружка! – объявила Верещагина и увеличила громкость до максимума.

Какое-то время женщины ехали молча, наслаждаясь хитом. Неожиданно Верещагина начала тихонько подпевать, а потом сидя в мягком кресле, принялась пританцовывать в такт мелодии. Ее голос становился все громче и громче.

Оля, поддавшись настроению подруги, тоже запела. Затем вдавила педаль газа в пол и не отрываясь от быстро исчезающего под колесами кроссовера шоссе, изредка бросала взгляд на спидометр. 100… 120…160…200…

Музыка гремела, ветер врывался в открытое окно… Они опять молоды, счастливы и у них еще все впереди! Прекрасная, прекрасная жизнь!

 Вдруг Скворцова услышала истошный вопль Верещагиной:

– Олька! Сбавь газ! Мы врежемся в фуру!

Оля встрепенулась и рефлекторно нажала на тормоз. Раздался громкий резкий визг скользящей по дороге резины. Скворцова не отпускала педаль до тех пор, пока машина не остановилась. Потом пропустив справа микроавтобус, водитель которого злобно матерился в открытое окно, она крепко сцепила пальцы на руле и медленно съехала на обочину.

Верещагина выключила музыку и пробормотала побелевшими губами:

– Здорово… Я ехала так быстро только один раз в жизни. В тот самый день…

– Да. Я помню, – дрожащим голосом отозвалась Оля. – Сама не знаю, как это вышло. Прости.

– Мы хоть доедем до дома? Ты в состоянии вести машину? А то я могу пересесть за руль.

– Не беспокойся. Все в порядке. Довезу тебя в целости и сохранности.

До особняка Скворцовых женщины добрались без приключений. Всю дорогу они принужденно молчали. Олю слегка потряхивало, и она с ужасом думала о том, что могла угробить не только подругу, но и себя. Она не могла объяснить свой странный и необъяснимый порыв. Теперь Оля вела машину осторожно, соблюдая все дорожные знаки. А Верещагина мысленно ругала себя за то, что в последние годы, занятая исключительно своей собственной персоной, старалась не обращать внимания на весьма странное поведение подруги. И эти странности начали проявляться не сегодня.

8.

При появлении подруг в доме поднялась невероятная суматоха. Карпенко галантно поцеловал руку Верещагиной и занес ее вещи в гостевую комнату. Света, обрадованная приездом подруги хозяйки, тут же уточнила чего та желает на ужин и умчалась в кухню. Юля и Денис что-то весело щебеча повисли на Верещагиной, а потом затащили в свою комнату разбирать подарки.

Неля, прислонившись к косяку двери, с улыбкой наблюдала как Юлька игриво крутится у зеркала, примеряя винтажную шляпку красного цвета. Денис нетерпеливо распаковал коллекционную модель Феррари. Он довольно быстро обнаружил, что колеса и руль машинки работают исправно, поэтому принялся самозабвенно катать ее по полу, изображая голосом рев мотора.  Сейчас Верещагина подумала о том, что у нее самой могли быть дети и постарше Олиных, но в душе никаких сожалений не испытывала. Рожать от Пепе она не хотела ни в самом начале их брака, ни потом. Она всегда считала, что дети должны рождаться только в любви. Но Пепе она никогда не любила. Да, она уважала и ценила мужа за доброе отношение к себе, но за годы брака полюбить старого итальянца так и не смогла.  Другое дело Донато. Однако будущее с красавцем Аристо пока покрыто мрачным мраком.

А в это время Скворцова накрывала в кухне праздничный стол в честь приезда подруги. Оля занималась этим с большим удовольствием. Это были приятные хлопоты, и она почти не вспоминала о дорожном инциденте. Настроение было отличным еще и потому, что дома мужа не было. Как только Оля вышла из машины, Света тихонько доложила, что Валерий Иванович, намарафетившись как голливудская звезда, уехал куда-то еще днем и судя по всему ночевать дома не планировал. Это обстоятельство обрадовало Олю. Еще по дороге в поселок она предложила подруге заночевать у нее и Верещагина с согласилась, хотя в ее голосе не было особого энтузиазма. Неля недолюбливала Скворцова, и он платил ей той же монетой. Но теперь в их распоряжении будет целый вечер и даже ночь, и они смогут спокойно посплетничать и всласть наговориться.

Как и следовало ожидать, ужин затянулся допоздна и только часов в одиннадцать Оле удалось отправить детей спать. Подруги остались одни. Из кухни женщины перешли на веранду. Они неторопливо потягивали прихваченное с собой шампанское и говорили обо всем на свете. Скворцова, в который раз за вечер поймала себя на мысли, что уже давно не чувствовала себя так хорошо. Только с Верещагиной она могла быть такой умиротворенной и откровенной. Но… Есть один секрет, которым пока не хотелось делиться даже с самой близкой подругой.

На самом деле Верещагина была в курсе ее сложных взаимоотношений с мужем и свекровью. Который год подряд преданная подружка упрямо твердит, что ненавидит Валерку за его скотское отношение к матери своих детей и всякий раз безапелляционно добавляет, что от такого мужа-засранца и деспота нужно бежать без оглядки как можно дальше. На что Оля всякий раз беззлобно подковыривала подругу тем, что Нелька горазда раздавать советы направо и налево, а сама непонятно почему держится за нелюбимого и дряхлого итальянца. Но та отвечала, что Пепе вовсе не дряхлый старец и даст фору любому молодому мужчине, а живет она с Пепе только из чистой благодарности. Пепе спас ей жизнь, и этого она никогда не забудет. И на вопрос Оли, как Верещагиной удается мириться с такой жизнью, подруга без раздумий отвечала: «Я просто работаю над собой».

Этот тихий вечер тоже не стал исключением и Верещагина поинтересовалась, как живется Оле сейчас. Скворцова в очередной раз пожаловалась, что ее брак с Валерой стал просто невыносим и она не знает, как ей жить дальше. И тут Верещагина дала весьма странный совет:

– Оля, а сходи-ка ты в храм. Свечку поставь. А лучше исповедуйся. Может тебе и полегчает. Мне, во всяком случае, после исповеди всегда становится так хорошо, что кажется будто я заново родилась.

Какое-то время Скворцова молчала, задумчиво покачивая ногой. Создавалось впечатление, что она пытается осмыслить услышанное или подыскивает нужные слова, чтобы в пух и прах разбить неожиданное предложение подруги.

– Прошу тебя, сходи в храм. Хуже не будет, – попыталась настоять на своем Неля.

Вдруг Оля горько рассмеялась.

– Ты чего? – Верещагина удивленно округлила глаза.

– Да так… Вспомнила кое-что.

– Что?

– Вот ты, Нелечка, советуешь мне в церковь сходить… – угрюмо заговорила Оля: – Однажды… в черную минуту… я позвонила Ларочке и спросила, знает ли она с кем изменяет мне ее сын. И знаешь, что она ответила?

– Что? – подалась вперед Верещагина.

– Дословно цитирую: «Я, милочка, на исповеди всю правду не говорю. Так почему ты решила, что тебе, невестке, скажу?»

– Ну и ну! Вот это ответ! – Неля изобразила удивление с примесью негодования. – Да… Ларочке нужно было в разведке служить. При допросах, если что, она бы крепко держала язык за зубами.

– Все шутишь? – В глазах Скворцовой заиграли гневные искорки. – Мне, дорогая, знаешь ли не до шуток.

– Не сердись, Олечка, – пошла на попятный Верещагина. – Прости, если обидела. Я ничего такого…

– Ладно, проехали. Все нормально, – примирительно отозвалась Оля. – Хочешь еще шампанского?

–Да, не откажусь, – быстро согласилась Неля.

Скворцова разлила напиток по бокалам. Подруги чокнулись и выпили.

– Возьми конфетку, – предложила Оля, указывая рукой на шикарную коробку ассорти. – Мне этот набор прислал швейцарский компаньон ко дню рождения. Я ее берегла для особого случая.

– Спасибо, дорогая, с удовольствием угощусь. Шоколад – это моя страсть.

Верещагина благодарно улыбнулась. Шурша ярким фантиком, она настороженно посмотрела на подругу и робко спросила: