Текст книги "Проводница"
Автор книги: Елена Ласкарева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)
Глава 11
Еще не доехали до Минвод, а Ольга уже начала нервничать. Никак не могла сосредоточиться, хваталась то за одно, то за другое, но все валилось из рук. То опрокинула стакан с кипятком, то блюдечко разбила… Сердце подсказывало, что Никита опять подсядет в поезд раньше… И не терпелось его увидеть…
Вокзал в Минеральных Водах стал ей как родной, с ним уже были связаны ее интимные воспоминания… Здесь они прощались с Никитой, здесь встречались… И она, не в силах утерпеть, опустила оконную раму и высунулась наружу, пытаясь разглядеть стоящих на платформе…
Он сразу выделялся из всех. Высокая статная фигура в туго обтягивающих голубых джинсах и клетчатой ковбойке, на глаза надвинута бейсболка, через плечо небрежно перекинута сумка.
Сердце забилось так, что Ольге даже показалось, что и вправду оно изо всей силы стучит о ребра. Дыхание перехватило, щекам стало жарко…
– Э! Ты что это зарделась, как девица? – подколола Лидка. – Милого увидела?
– Увидела, – буркнула Ольга.
Она отвернулась, заскочила в проводницкую, быстро плеснула в лицо водой. Прижала ладони к щекам, с удивлением глядя на свое отражение в зеркале.
Неужели это она? Глаза блестят, челка надо лбом взялась крутыми завитками, на щеках алеет румянец… Никогда еще Ольга не думала о себе, что она красива. А сейчас даже глазам своим не поверила. Никогда она сама у себя особых восторгов не вызывала, а сейчас просто загляделась. Невольно подумалось: такая я ему понравлюсь…
Поезд едва замедлил ход, еще не успел остановиться у платформы, а Ольга уже спрыгнула с подножки и повисла у Никиты на шее.
– Никиточка… – вырвалось у нее. – Как я рада… Ты соскучился, да? Соскучился?
Он осторожно расцепил ее руки, приподнял за талию и чуть отодвинул от себя.
– Пойдем в вагон, поговорим.
– Пойдем…
Ольга слегка растерялась, потому что тон у него был какой-то сухой, напряженный. Наверное, уже знает о том, что весь товар конфисковали. О таком ЧП, как арест бригадира, наверное, уже по всей дороге раззвонили. Но разве ему деньги важнее? Разве из-за этого он не рад встрече?
Не глядя на Никиту, она поднялась в вагон, вошла в купе и закрыла дверь.
– Ты уже знаешь?
– Естественно…
– Ты не расстраивайся, – торопливо заговорила Ольга. – Я буду бесплатно возить, пока все тебе не выплачу, и с навара все стану отдавать… Я расплачусь, ты не волнуйся…
– Расплатишься, а как же… – кивнул Никита. – Но дело не только в этом… – Он сел на полку, достал из барсетки деньги и протянул ей. – Это как понимать?
– Что? – Ольга недоуменно уставилась на купюры.
– Это ты мне дала. Помнишь? – в его голосе зазвучала угроза.
Ольга пожала плечами.
– Наверное, я…
– Точно ты. Были одни пятисотки. Новенькие.
– Да! – вспомнила Ольга. – Это московский Жорик за икру дал.
Никита скомкал бумажки и швырнул в угол.
– Это фальшивые, детка. Не думал, что ты меня за лоха держишь.
Ольга оторопела.
– Ты шутишь? – жалобно спросила она. – Подожди… ты объясни, я не понимаю, как…
Но Никита не шутил. Губы его были твердо сжаты, а глаза смотрели на Ольгу жестко и пристально.
– Я тоже не понимаю, – нехорошо ухмыльнулся он. – Пару раз дала и думаешь, что круче тебя на свете нет? Думаешь, что я охренел от твоей дырки и совсем мозги потерял? Думаешь, теперь мне можно вкручивать?
Он крепко ухватил Ольгу за запястье и резко дернул вниз.
– Больно… – жалобно пискнула она.
– Молчи. Слушай сюда. Ты мне должна, а долги надо платить. И ты заплатишь. Завтра.
Глаза заволокло туманом, очертания предметов стали нерезкими… Сначала показалось, что за окном внезапно пошел дождь, и лишь через секунду Ольга осознала, что плачет.
Конечно, он прав. Она сама виновата. Не проверила деньги у длинноносого, а он ее кинул из мести. И в этот раз сама на контролеров нарвалась, никто не заставлял торговать. Везла бы в Москву, как Никита велел, авось, и не сунулись бы под полку. А может, и вообще другой вагон для проверки выбрали…
Он прав. Долги надо платить. Но почему он так жестоко с ней разговаривает? В чем он ее обвиняет9 Ведь у нее и в мыслях не было его обманывать или пользоваться тем, что они стали близки. Наоборот…
Она судорожно перевела дыхание и сказала:
– Я отдам. Ты не волнуйся. У меня на квартиру отложено. Я могу даже баксами тебе вернуть… Только ты не думай, что я нарочно…
Его пальцы опять сжались на запястье, он рывком придвинул ее к себе и усадил на колено. Прошелся пальцами по затылку, запрокинул Ольге голову и глянул в лицо.
– Отдашь… Какая шустрая… Думаешь, мне баксы твои нужны? Мне обидно, что меня баба подставить хотела. Меня, цыпочка, еще ни одна не кидала. Учти, со мной такой номер не проходит.
Ольга всхлипнула. Мучительно захотелось прижаться к нему, прильнуть к щеке, найти губами его губы, которые бросают такие несправедливые, жесткие слова… Она качнулась к нему, невольно обхватила рукой за шею, ткнулась носом в волосы… и задохнулась от нежности… Такой родной, теплый запах…
– Ну-ну, не сопливь, – Никита слегка отстранился, но голос его смягчился. – И не привыкай платить телом, учти: я брезгливый.
Рыдания комом встали в горле и прорвались наружу. Ольга прижалась к нему, обнимала, целовала, куда могла дотянуться, беспорядочно: в щеки в нос, в ухо… и бормотала исступленно:
– Я же люблю тебя… Никита… ты не думай… Я ради тебя все сделаю… все, что хочешь… Я не нарочно…
Она чувствовала, как его тело постепенно напрягается, наливается желанием, как руки начинают шарить по ее телу, а губы отвечать на ее поцелуи… Наконец он опрокинул ее на полку, рывком задрал форменную юбчонку и навалился сверху.
Они любили друг друга торопливо, с какой-то исступленной страстностью, словно оба настаивали на своих правах друг на друга. Было и сладко, и горько одновременно. Хотелось и плакать, и петь от счастья…
Наконец Никита отстранился, перевернулся на спину и достал со столика сигареты. Сказал с неловкой усмешкой:
– Не думай, что я уже обо всем забыл. Если я забуду, мне другие напомнят. Ты ведь не только себя, ты меня подставила, лапонька…
Ольга приподнялась на локте и испуганно посмотрела ему в лицо.
– Ты кому-то должен, Никита? Сколько? Я же сказала, что у меня немного есть. Я дам тебе, если нужно…
– Остынь, – он заметно смягчился после ее слов. – Есть вариант. Сделаешь мне одну услугу, и мы оба рассчитаемся.
– Какую услугу?
– Товар перевезешь. Но учти, товар серьезный. Не дай бог с ним что – нам обоим не жить.
– Нет, Никита, я боюсь! Сейчас проверка на дороге. Сам знаешь, что случилось…
– Так значит, больше тебя не прошмонают, – резонно заметил он. – В одну воронку снаряд два раза не падает.
– Знаю, слышала, – буркнула Ольга. – А у нас за неделю два контролера. А Бог троицу любит. Слыхал?
Никита приподнял за подбородок ее лицо и пристально посмотрел в глаза. Ольге даже неловко стало – она часто-часто заморгала, смахнула нечаянную слезинку.
– Девочка, ты не поняла, – серьезно сказал он. – У нас нет выбора. Я не буду тебя грузить моими проблемами, но их просто так деньгами не решить. Так что зажми свои золотые в потном кулачке и закопай их на Поле чудес. Поливай и жди урожая Меня они не спасут.
– А если я перевезу товар, то ты будешь в расчете? – не поверила Ольга. – Странно как-то…
– Товар дорогой. А перевозка еще дороже – Никита затянулся сигаретой и добавил. – И мы за него головой отвечаем. В прямом смысле. – Он усмехнулся и чикнул себя пальцем по шее – Иначе кирдык-башка…
– Я поняла, поняла, – торопливо кивнула Ольга. – Если это вправду так серьезно Если тебе нужно… Конечно, я все сделаю… Только я боюсь. Никита…
Он прижал ее к себе и серьезно сказал, помолчав:
– Я и сам боюсь, девочка…
Лидка свесилась с подножки и довольно ухмыльнулась. По платформе к ним бежал Игорек с букетом роз и большой коробкой под мышкой.
Ольга поцеловала Никиту, прильнула к нему, а он опять ее отодвинул.
– Ну, не висни, не на войну ухожу. Через пару часов увидимся.
– Ты придешь к отправлению?
– Нет. Жди груз в Тоннельной. Вы сколько стоите?
– Пятнадцать минут.
– Тогда успеем.
В узком проходе вагона была давка. Встречающие поднимались в вагон и мешали выходить пассажирам. Кто-то с кем-то ругался, кто-то смеялся, кто-то целовался. Наконец вся эта гомонящая людская масса выплеснулась на перрон. Тогда и Никита вышел из купе.
– Открой мне ту дверь, – велел он.
И Ольга послушно отворила противоположный выход – не к вокзалу, а между путями. Никита спрыгнул вниз, махнул ей и быстро пошел прочь. Он перебрался через площадку стоящего рядом товарняка и скоро скрылся из виду.
Даже не оглянулся… Ольга вздохнула. На душе было тревожно.
– Ты смотри, что он принес! – гаркнула над ухом Лидка. – На розы раскошелился… Зашибись!
Игорек чувствовал, что почти прощен, и довольно улыбался. Лидка демонстративно не обращала внимания на большую розовую коробку у него в руках, а он поворачивал ее то так, то эдак, но тоже молчал: ждал, когда спросят. Ольга пришла ему на выручку:
– Что там у тебя, Игорек? Зефир в шоколаде?
– А что, похоже?
– Он меня нарочно откармливает, – сказала Лидка. – Хочет, чтоб на меня ни один мужик не взглянул. Я скоро в двери проходить не буду…
– Ничего, я проем расширю, – хмыкнул Игорек. – Не проблема. Только это не зефир, девочки… И вообще несъедобное…
– Какие-нибудь причиндалы? – догадалась Ольга.
Игорек распахнул крышку коробки, откидную, на розовых атласных ленточках, и жестом фокусника торжественно извлек оттуда белоснежную длинную фату. Многослойная, затканная шелковыми цветами, она была настоящим произведением искусства. Лида ахнула, отступила на шаг, чтоб получше рассмотреть это чудо… и тут же закричала на жениха:
– Убери немедленно! С ума сошел?! Сейчас все испачкаешь!
Она вытянула руку, двумя пальчиками ухватила фату за краешек и принялась запихивать ее обратно в коробку. Но по толстым щекам ее расплылась счастливая полуулыбка, хотя Лидка изо всех сил старалась быть по-прежнему строгой.
– Дорого, поди? – выговаривала она Игорьку. – Небось, кучу денег спустил?! Ох, совсем ты себя в тратах не контролируешь. Как жить будем? Я, значит, работать, крутиться, рисковать, а ты прогуливать? Швырять налево и направо, так?
– Да что ты, Лидок! – Игорек от неожиданности жалко залепетал: – Я же это… как лучше… Для тебя Мне же для тебя ничего не жалко, я же могу на хлебе и воде жить!
– На хлебе и водке! – фыркнула Лидка. – Тюря называется. А еще ты и на одной водке без хлеба можешь. – И тут же посерьезнела, ласково провела ладонью по щеке Игорька. – Что-то ты у меня похудел… Котлеты все доел, что я в прошлый раз лепила?
– Давно, – переглотнул Игорек. – Что там было-то!
– Я ж тебе сто штук нажарила'. – ахнула Лидка – Ну, ты и троглодит!
– Так две недели прошло! – жалобно сказал Игорек. – Я и борщ съел, и картошку всю…
– Пельмени бы купил, – строго сказала Лидка.
– На что? – Игорек вздохнул и покосился на коробку с фатой. – Она вообще-то жутко дорогая, Лидок…
– Все деньги ахнул? – догадалась Лидка.
– Все… Но ты не расстраивайся, – заторопился Игорь. – Я уже в комиссионке договорился Они у нас сразу после свадьбы ее примут, и почти за те же деньги. У заведующей племяшка замуж собралась… Удачно, правда?
– Еще чего?! – нахмурилась Лидка и прижала коробку к груди. – В комиссионку?! Это ж память! На всю жизнь! Может, еще детям нашим перейдет.
– А ты померяй, а? – робко попросил Игорек.
– Ну не здесь же! – всплеснула руками Лидка.
– А пойдем в вокзал, там в ресторане зеркало большое.
– Пойдем, – решила Лидка. – Заодно в вокзале руки вымою, а то у нас вода закончилась.
Ольга тоже увязалась следом. Все же интересно было, пойдет Лидке с ее простоватым широким лицом такая роскошная вещь? Да и как всякую женщину, Ольгу занимало все связанное со свадьбами. Своей-то у нее не было и, может, никогда не будет… А тоже ведь хочется хоть раз в жизни покрасоваться в белом платье до полу с такой вот сказочной фиговиной на голове…
Лидка тщательно умылась, причесалась, надела чистую блузку и теперь стояла перед большим ресторанным зеркалом, осторожно примеряя фату. Немногочисленные посетители даже есть перестали – все уставились на Лидку, а она чувствовала всеобщее внимание и волновалась. А от волнения, как обычно, срывалась на Игорьке.
– Ну и как ее мерить? Шпильки же нужны! Как она держаться будет, ты подумал?
Ольга сбегала в расположенную в соседнем зале парикмахерскую и принесла оттуда пригоршню шпилек. Вслед за ней смотреть на Лидку сбежалось полпарикмахерской. А за ними выглянул из фотосалона скучающий мастер.
Лидка укрепила шпильками забранные в высокий пучок волосы, водрузила сверху фату и бережно расправила длинные шелковистые края. Фата струилась почти до самого пола, вышитые гладью цветы переливались на солнце, а ядреные, пунцовые от волнения щеки нежно обрамляла воздушная белоснежная ткань. Она облаком овевала Лидку, скрадывая излишнюю полноту фигуры.
Ольга нагнулась и подхватила сзади невесомый сетчатый шлейф, отступила на пару шагов – и сразу же Лидка из простушки превратилась в королеву.
Она сама глазам своим не верила, глядя на собственное отражение. Даже дыхание перехватило… Да эта фата стоила тех денег, которые за нее отвалил Игорек. Уж раз в жизни ощутить себя по-настояшему неотразимой, а потом и помереть можно… Жаль, что нельзя так ходить по улицам каждый день.
– Ну, Лидок… – только и смог выговорить Игорь. От восхищения он дар речи потерял.
А фотограф Генка нацелил на Лидку свой навороченный «Никон» и ослепил присутствующих вспышкой.
– Ой, ну зачем ты?! – смутилась Лидка. – Я не одета, не причесана и вообще…
– Мадам, вы просто обалдеете, – галантно сказал Генка. – Это такой кадр… Настоящий живой фотоэтюд. А платья твоего не видно, я крупно, портрет брал…
Глава 12
Поздно ночью скорый поезд остановился в Тоннельной. Ольга напряженно вглядывалась в темноту – вдалеке, у шоссе, мигала фарами какая-то машина.
Лидка, как обычно, спала, широко раскинувшись на узенькой полке. Рука свешивалась вниз до самого пола. Умаялась, родная… Помирилась с Игоречком и опять полдня ему жарила-парила, словно на дивизию готовила. И куда в худосочного столько лезет? Бедная Лидка сначала в поезде наворочалась, пока все вымыли, заправили, надраили, а потом еще и дома перестирала ворох Игоречковых маек и теннисок, носков и трусов, развесила это все во дворе на длинных веревках, которые подпирала высокими сучковатыми палками. От этого казалось, что на ветру полощутся флаги неведомой страны. Точно такие же поднимают на кораблях в морские праздники. И Лидкин двор как будто отправлялся в далекое плавание…
Да и налюбилась Лидка впрок, на весь рейс, чтоб туда и обратно хватило. Оттого и силы кончились – теперь до утра ее не растолкать.
– Оль! – тихонько позвали сзади. – Другую дверь открой.
Она узнала Никитин голос, метнулась через площадку тамбура и торопливо открыла противоположную дверь. Тут же ей в глаза ударил слепящий луч фонарика. Ольга загородилась ладонью и сказала:
– Убери, что за штучки?!
Но фонарик продолжал светить в лицо, опустился ниже, выхватив из темноты всю Ольгину фигурку, а потом хрипловатый мужской голос одобрительно сказал:
– Хорошо, что свет не включаешь.
– Лампочка перегорела в тамбуре, – Ольга почувствовала, что голос у нее дрожит. Почему-то было отчаянно страшно.
– Вовремя перегорела. Ну, подвинься, – велел ей кто-то, кого она не могла различить внизу, особенно после яркого, направленного в глаза света.
Несколько мужчин, у которых смутно угадывались на темных лицах бороды, втащили в вагон несколько неподъемных баулов. Никита помогал им, кряхтел, поднимая сумки на высокие ступеньки. Скоро все пространство тамбура оказалось уставлено «товаром».
– Ой, а куда же я их дену? – растерялась Ольга. – Много как!
– В купе наверху багажный отсек есть, – сказал коренастый бородач. Он говорил с каким-то гортанным акцентом. – Часть туда, а часть под полку. Должно поместиться.
Они поволокли свои баулы в служебное купе, бесцеремонно растолкали Лидку, выставили ее полуодетую в коридор и принялись запихивать товар наверх, в полые антресоли над потолком коридора.
Двое других мужчин загружали антресоли в соседнем, пустом купе. И Ольга уже предчувствовала, что оно до самой Москвы так и останется свободным…
Лидка хлопала спросонья глазищами и недоуменно таращилась на бородачей.
– Что это, Оль? Это кто? Зачем это?
– Молчи, дура, – шепнул ей Никита. – Оль, ты это вообще не трогай. На Каланчевке люди подойдут, сами все сгрузят. Денег с них не спрашивай и вообще не разговаривай. А лучше валенком прикинься, мол, положили тут мне что-то, сама не знаю что… не при делах…
– Так я и не знаю, – пробормотала Ольга.
– И не знай, – оборвал Никита.
Поезд дернулся. Мужчины заторопились. Они закинули наверх последнюю сумку и спрыгнули с подножки уже на ходу. Никита ушел с ними. Он спрыгнул последним, но перед этим обернулся, быстро обнял Ольгу, чмокнул в висок сухими губами.
Ольга опустила площадку тамбура, закрыла дверь и вошла в вагон. Лидка так и стояла посреди коридора.
– Оль, кто это? – свистящим шепотом спросила она. – С каких гор спрыгнули?
– А бог их знает! – как можно беспечнее ответила Ольга. – Никита попросил, это его знакомые.
– А что везут? – заинтересовалась Лидка.
Ольга пожала плечами.
– Нам-то какая разница?
– Не скажи, – перебила Лидка. – Мы на икру договаривались. А здесь забили весь вагон хрен знает чем… Ты сколько с них взяла?
– Нисколько, – буркнула Ольга. – Ты не забыла, подруга, что мы за икру должны? Тебе напомнить сколько?
– Ой, – махнула рукой Лидка. – Брось! Ты что, с любовником не договоришься, чтоб долг списал?
– Я и договорилась, – процедила Ольга. – Отвезем этот хлам, и квиты.
– Ну, тогда ладно, – Лидка зевнула и потянулась. – Пойду досыпать.
Но не спалось ей, заразе. Не давали покоя непонятные тюки, глодало любопытство: а что в них?! Лидка ворочалась-ворочалась и не выдержала. Накинула халат и пошла в проводницкую.
– Слышь, Ольк, у меня весь сон пропал, – пожаловалась она.
– Давай чаю попьем, – предложила Ольга.
– Да нет, давай глянем… Что-то мне неспокойно… А вдруг там бомба с часовым механизмом? Я лягу, а она как рванет у меня под задницей?
– Ничего, тебе можно половину оторвать, с тебя не убудет, – хихикнула Ольга.
– Я ж серьезно, – обиделась Лидка. – Помнишь, как три года назад бдили? Посылку взять боялись… Помнишь, как на питерском рвануло? А теперь расслабились…
– Типун тебе на язык! – разозлилась Ольга. – Волков бояться – в лес не ходить. Больно надо кому-то тебе бомбу подкладывать! Да ее легче снизу прилепить или на сцепку. Какой смысл столько барахла тащить, надрываться?
Но у нее самой кошки на душе скребли. И, честно говоря, ужасно хотелось посмотреть, что же там, в этих тюках, почему Никита велел ничего не трогать?
– Тот, что в полке лежит, так замотан – не расковыряешь, – потупившись, сообщила Лидка. – Я уже посмотрела. А вот на антресоли одна сумка замком наружу лежит… Давай я тебя наверх подсажу, ты легкая…
– Ясно! – ухмыльнулась Ольга. – Если б ты центнер не весила, уже бы сама вспорхнула как бабочка?
Она пошла вслед за Лидкой в купе, влезла на верхнюю полку, а потом дотянулась с нее до сумки. Лидкина помощь даже не понадобилась, хотя она и суетилась внизу.
Ольга осторожно отодвинула «молнию» на сантиметр в сторону. Просунула внутрь ладонь и нащупала сплошной плотный целлофан.
– Ну, что там? – нетерпеливо спросила Лидка.
– Сейчас…
Ольга медленно продвинула пальцы вглубь, вдоль тугого целлофанового бока. Пакет на ощупь был мягким и упругим одновременно. Какая-то однородная масса внутри, вроде крупы или сахара… Нет, скорее, мука…
Палец соскочил, и Ольга почувствовала, как под ним лопнул туго натянутый бок пакета. В ладонь хлынула тонкая струйка какого-то порошка.
– Черт! Порвала. Теперь заметят, – с досадой сказала Ольга.
Она вынула руку с зажатым в кулаке порошком. Лидка подсуетилась, тут же схватила со столика пакет с печеньем, вытряхнула его прямо на салфетку, вывернула и подставила Ольге.
– Сыпь, – велела она. – И еще достань. У них много, не заметят.
Ольга вытащила из сумки еще жменю порошка и задвинула молнию.
– Нет, хватит, – решила она и спрыгнула вниз.
Вдвоем они уставились на свою добычу. Две пригоршни мелкого, чуть сероватого вещества.
Ольга осторожно раскрыла пакет и понюхала. Ничем не пахнет. Она послюнила палец, зацепила им несколько крупинок и лизнула. Вкуса практически никакого…
– А вдруг это яд?! – всполошилась Лидка.
Ольга поспешно сплюнула.
– На хрена столько яда? Скорее, на сухой алебастр похоже. Может, дачу кто строит?
– Ближний свет в Москву алебастр гонять! – хмыкнула Лидка. – Да еще с такой таинственностью! Я знаю, что это!
Она запустила в пакет два пальца, взяла шепотку, поднесла к носу и смачно втянула внутрь.
– Ты что?! – ахнула Ольга.
Но Лидка уже расчихалась, замахала руками, замотала головой. Лицо у нее покраснело, глаза налились слезами.
– Ну и гадость… – едва переведя дух, сказала она. Ольга глянула в ее обиженное, перекошенное лицо и расхохоталась:
– Ты что ж, дурища, думала, тебе столько кокаина отвалят?! Ты знаешь, сколько грамм стоит?! Это же миллиарды!
– Тише, – испуганно сказала Лидка и оглянулась, хотя в купе, кроме них, никого не было. – Может, и на миллиарды… С чего бы они ночью грузили, а? Сама подумай. Говорят, чечены наркотой промышляют, а на бабки эти оружие закупают. Эти дядьки бородатые точно чечены. А что? Граница недалеко. В Москве толкнут, бабки получат…
Ольга задумалась. А ведь Лидка, пожалуй, права… Если это не кокаин, то не значит, что порошок не может быть каким-то другим наркотиком. Просто они не знают, как им пользоваться. Может, сосать, может, в воде растворить и в вену… По крайней мере, судя по тому, что им с Никитой за перевозку готовы списать все долги, стоить этот груз должен очень много.
– Лид, – спросила она. – А ты знаешь, сколько стоит грамм?
– Откуда? – присвистнула Лидка. – И что там грамм, когда здесь минимум полтонны!
– Ну, ты хватила, – не поверила Ольга.
– Сама посчитай. Каждая сумка килограммов по пятьдесят… Представляешь, какие мы везем деньжищи?!
– А представляешь, что будет, если мы с тобой опять нарвемся?
Обе притихли, осознавая, что обеим в таком случае мало не покажется, и все, что было до того, станет детсадовскими игрушками.
– Все равно странно, – Ольга тряхнула головой. – Доверили огромную сумму абсолютно незнакомым девкам. Да еще зная, что на дороге проверка и товар могут конфисковать… Очень странно… Кто же станет рисковать такими деньгами?
– Ой, да ты прям как первый день замужем! – махнула рукой Лидка. – У них, небось, уже все заряжено. С таких-то денег! Подмазаны все. Не боись, к нам никто даже не сунется, а если и заглянут, то спросить забудут: что это. А если мы сами скажем, то в упор не увидят и оглохнут моментально. Так что риска никакого.
– И то верно, – поразмыслив, решила Ольга. – По крайней мере, это логично. Если бы я занималась такой перевозкой, я бы первым делом дала взятки кому надо… Только какой смысл везти все это в поезде? Гораздо проще на машине…
– Нет, – тут же возразила Лидка. – А гаишники? Вдруг захотят прошмонать машину? Это же непредсказуемо: кто будет на трассе стоять? Выйдет какой-нибудь орел с похмелья на бутылку сшибить, придерется к чему-нибудь – и прощай миллионы? Так что в поезде надежнее. Здесь, кроме контролеров, никто не сунется. А их всего-то две бригады на всю дорогу работают.
Ольга бережно собрала с коленок просыпанный порошок, аккуратно стряхнула его в пакет и завязала свободный край тугим узлом.
– В Москве Виталику-барыге покажем. Он в таких вещах должен сечь.
– Точно! – подхватила Лидка. – Может, купит у нас это, – она с благоговением кивнула на пакетик в Ольгиных руках. – Здесь грамм двести есть?
– Примерно, – прикинула вес Ольга.
– Заживем! – восторженно пискнула Лидка. – Мне тогда на свадьбу за глаза хватит… А ты сразу хату купишь…
– Не говори «гоп», пока не перепрыгнешь, – строго сказала Ольга и спрятала пакет в задний карман джинсов. – Губы закатай.
Ее гораздо больше, чем возможная прибыль, волновало сейчас то, что Никита держался как-то сухо, отстраненно… Может, боялся этих бородачей? Какие у него с ними дела? Как он попал от них в зависимость? А что он зависит – это точно. Весь напряженный, словно чего-то боится…
Ой, Никитушка… Как же страшно… Ольга подумала, что не переживет, если с ним что-нибудь случится. Мир вокруг нее тогда потеряет краски, поблекнет, солнце померкнет, а жизнь утратит смысл…
«Фу… загнула… – тут же одернула она себя. – Прям-таки без его штанов и жить не сможешь?! Выбрось глупости из головы, тебе еще Корешка поднимать, в нем смысл жизни, а не в этом смазливом самце. Все они одинаковы и не стоят наших жертв и страданий…» Но мысли поневоле возвращались к утренней встрече, и тело от этих воспоминаний сладко напрягалось, а губы наливались тяжестью, словно ждали поцелуя…
